Михаил Булгаков
«Театральный роман - Глава 06. КАТАСТРОФА»

"Театральный роман - Глава 06. КАТАСТРОФА"

Да, эта глава будет, пожалуй, самой короткой. На рассвете я

почувствовал, что по спине моей прошел озноб. Потом он повторился. Я

скорчился и влез под одеяло с головой, стало легче, но только на минуту.

Вдруг сделалось жарко. Потом опять холодно, и до того, что зубы застучали. У

меня был термометр. Он показал 38,8. Стало быть, я заболел. Совсем под утро

я попытался заснуть и до сих пор помню это утро. Только что закрою глаза,

как ко мне наклоняется лицо в очках и бубнит: "Возьми", а я повторяю только

одно: "Нет, не возьму". Василий Петрович не то снился, не то действительно

поместился в моей комнате, причем ужас заключался в том, что он наливал

коньяк себе, а пил его я. Париж стал совершенно невыносим. Гранд-Опера', а в

ней кто-то показывает кукиш. Сложит, покажет и спрячет опять. Сложит,

покажет.

- Я хочу сказать правду, - бормотал я, когда день уже разлился за драной

нестираной шторой, - полную правду. Я вчера видел новый мир, и этот мир мне

был противен. Я в него не пойду. Он - чужой мир. Отвратительный мир! Надо

держать это в полном секрете, т-сс!

Губы мои высохли как-то необыкновенно быстро. Я, неизвестно зачем,

положил рядом с собою книжку журнала; с целью читать, надо полагать. Но

ничего не прочел. Хотел поставить еще раз термометр, но не поставил.

Термометр лежит рядом на стуле, а мне за ним почему-то надо идти куда-то.

Потом стал совсем забываться. Лицо моего сослуживца из "Пароходства" я

помню, а лицо доктора расплылось. Словом, это был грипп. Несколько дней я

проплавал в жару, а потом температура упала. Я перестал видеть Шан-Зелизе, и

никто не плевал на шляпку, и Париж не растягивался на сто верст.

Мне захотелось есть, и добрая соседка, жена мастера, сварила мне

бульон. Я его пил из чашки с отбитой ручкой, пытался читать свое собственное

сочинение, но читал строк по десяти и оставлял это занятие.

На двенадцатый примерно день я был здоров. Меня удивило то, что

Рудольфи не навестил меня, хотя я и написал ему записку, чтобы он пришел ко

мне.

На двенадцатый день я вышел из дому, пошел в "Бюро медицинских банок" и

увидел на нем большой замок. Тогда я сел в трамвай и долго ехал, держась за

раму от слабости и дыша на замерзшее стекло. Приехал туда, где жил Рудольфи.

Позвонил. Не открывают. Еще раз позвонил. Открыл старичок и поглядел на меня

с отвращением.

- Рудольфи дома?

Старичок посмотрел на носки своих ночных туфель и ответил:

- Нету его.

На мои вопросы - куда он девался, когда будет, и даже на нелепый

вопрос, почему замок висит на "Бюро", старик как-то мялся, осведомился, кто

я таков. Я объяснил все, даже про роман рассказал. Тогда старичок сказал:

- Он уехал в Америку неделю тому назад.

Можете убить меня, если я знаю, куда девался Рудольфи и почему.

Куда девался журнал, что произошло с "Бюро", какая Америка, как он

уехал, не знаю и никогда не узнаю. Кто таков старичок, черт его знает!

Под влиянием слабости после гриппа в истощенном моем мозгу мелькнула

даже мысль, что не видел ли я во сне все - то есть и самого Рудольфи, и

напечатанный роман, и Шан-Зелизе, и Василия Петровича, и ухо, распоротое

гвоздем. Но по приезде домой я нашел у себя девять голубых книжек. Был

напечатан роман. Был. Вот он.

Из напечатавшихся в книжке я, к сожалению, не знал никого. Так что ни у

кого не мог и справиться о Рудольфи.

Съездив еще раз в "Бюро", я убедился, что никакого бюро там уже нет, а

есть кафе со столиками, покрытыми клеенкой.

Нет, вы объясните мне, куда девались несколько сот книжек? Где они?

Такого загадочного случая, как с этим романом и Рудольфи, никогда в

моей жизни не было.

Михаил Булгаков - Театральный роман - Глава 06. КАТАСТРОФА, читать текст

См. также Булгаков Михаил - Проза (рассказы, поэмы, романы ...) :