(Надежда Александровна Лохвицкая) Тэффи
«Брат Сула»
"Брат Сула"
В полутемной гостиной сидела худенькая дама в бледно-зеленом платье, вышитом перламутровыми блестками, и говорила моей матери:
- Ваш петербургский климат совершенно невыносим. Сегодня этот туман, тяжелый, темный, совсем лондонский. Я должна как можно скорее бросить все и ехать на юг Франции. Муж останется в деревне - он будет в этом году баллотироваться в предводители. Шуру я оставила с ним. Петю отдала в немецкую школу и оставлю здесь у бабушки. Подумайте, сколько мне хлопот! А сама до весны в Ментону. Прямо не представляю себе, как я со всем этим справлюсь. И я так слаба, так слаба после этого шока. Я ведь пятнадцать лет тому назад потеряла прелестного ребенка, моего первенца, красавца, настоящего корреджиевского bambino, к которому я была безумно привязана. Он жил всего два часа, мне его даже не показали. С тех пор я никогда не снимаю черного платья и не улыбаюсь.
Она на минутку запнулась и прибавила, как бы в пояснение своему туалету:
- Я прямо от вас к Лили, а оттуда в оперу.
Тут она заметила меня.
- А это... это Лиза? - спросила она. - Ну, конечно, Лиза. Я ее сразу узнала. Но как она выросла!
- Это Надя, - сказала мама.
- Но где же Лиза?
- У нас Лизы никогда и не было.
- Неужели? - равнодушно удивилась дама. - Значит, это Надя. Надя, ты меня помнишь? Я тетя Нелли. Шура! - обернулась она в глубь комнаты. - Шура, будь любезен, если тебе не трудно, снять локти со стола. И вообще, подойти сюда. Вот твоя кузина Надя. Можешь за ней ухаживать.
Из темного угла вышел белобрысый мальчик в гимназической суконной блузе, подпоясанной лакированным ремнем с медной пряжкой.
- Вот это Петя. Петя, если тебя не затруднит, поздоровайся с кузиной. Это та самая Лиза, о которой я себе часто рассказывала.
- Надя, - поправила мама.
Петя шаркнул ногой. Я, не зная, как быть, сделала реверанс.
- Она немножко недоразвита, ваша Лиза? - с очаровательной улыбкой осведомилась тетя Нелли. - Это хорошо. Ничто так не старит родителей, как слишком умные дети.
Тетя Нелли очень мне понравилась. У нее были чудесные голубые глаза, фарфоровое личико и пушистые золотые волосы. И она так быстро и весело говорила, совсем не похоже на других моих теток, строгих и некрасивых.
И все у нее выходило так приятно. Вот, например, она всю жизнь не снимает черного платья, а оно у нее зеленое. И от этого никому не грустно, а всем приятно. И вот она нашла меня глупой, но сразу доказала, что это очень хорошо. А другие, когда говорят, что я глупа, так непременно подносят это как оскорбление. Нет, тетя Нелли действительно прелесть.
Я больше ее не видела. Она уехала раньше, чем думала. Должно быть, шок, полученный пятнадцать лет тому назад, давал себя чувствовать. И потом столько хлопот - муж в деревне, сын у бабушки. Словом, она укатила до весны, а в воскресенье явился к нам ее сын Петя, один.
- Сколько вам лет? - спросила я.
- Скоро будет тринадцать, - ответил он. - Очень скоро. Через одиннадцать месяцев.
Он не был похож на свою мать. Он был востроносый, веснушчатый, с небольшими серыми глазами.
- А моему младшему брату Шуре одиннадцать, - вдруг страшно оживился он. - Мой младший брат Шура, он остался в деревне, чтобы писать роман.
- А ваша мама говорила, что ему рано в школу.
Это замечание Пете как будто не понравилось. Он даже немножко покраснел.
- Да, он... он пока предпочитает заниматься дома. И он очень любит зиму в деревне. И ему будет много хлопот - папа будет баллотироваться.
Тут я заметила, что мой собеседник был немножко шепеляв, вместо "Шура" у него выходило почти "Сула". Вспомнилось только что пройденное в Иловайском "Марий и Сулла". И вообще он как-то неправильно говорил по-русски. Потом выяснилось, что с детства он говорил по-английски с гувернанткой, по-французски с матерью, а теперь в школе по-немецки. С отцом он никогда не разговаривал - не приходилось - но считалось, что это происходит по-русски. Молчал по-русски.
- А вот младший брат Шура, тот отлично говорит. Он так разговаривал с кучером, что тот даже пошел папе жаловаться. Он все может, мой младший брат Шура. Он пишет французский роман. Замечательный. У меня есть начало. Хотите, я вам прочту?
Он отошел в сторону и стал шарить в кармане. Пошарил, вытащил обломок карандаша, огрызок шоколада, кусок мягкой резинки, которой запрещено было щелкать в классе, вынул копейку с налипшим к ней леденцом и, наконец, сложенный листок разлинованной бумаги, явно выдранный из школьной тетрадки.
- Вот. Это начало романа. Сочинил мой младший брат Шура, а я записал. Вот.
Он откашлялся, посмотрел на нас внимательно, по очереди - слушателями были мы с сестрой - очевидно, проверил, достаточно ли серьезно мы настроены, и начал:
- "Знаете ли вы, что такое любовь, которая разрывает все ваши внутренности, заставляет вас кататься по полу и проклинать свою судьбу". Вот все. Это только начало романа. Дальше пойдет еще интереснее. Мой младший брат Шура будет зимой придумывать имена для героини и героя. Это труднее всего.
Вскоре выяснилось, что Петя сам пишет роман, но уже по-русски. Он в немецкой школе живо постиг тонкости русского языка и даже написал несколько стихотворений, посвященных школьному быту. Сейчас, конечно, мне процитировать их было бы трудно, но некоторые особенно яркие строки я пронесла в памяти своей через всю жизнь:
Звонит звонок, Кончается урок, И ученики на радости Спускаются на низ.
Потом помню, была еще едкая сатира на какого-то учителя Кизерицкого. Стихотворение кончалось строками очень высоких тонов:
О, несчастный Кизерицкий, Вспомни о судьбе своей, Как ученики тебя боятся И страшатся завсегда.
Роман Пети еще закончен не был, и он прочел нам только два отрывка. По-моему, роман был написан под сильным влиянием Толстого, отчасти "Войны и мира", отчасти "Анны Карениной".
Начинался он так:
"- Няня, соберите скорее Митины пеленки. Завтра мы едем на войну, - сказал князь Ардальон".
К стыду моему должна признаться, что совершенно забыла дальнейшее развитие этой главы. Но зато помню содержание другого отрывка.
Князь Ардальон, оставив на войне няню и Митю с пеленками, неожиданно вернулся домой и застал у жены князя Ипполита.
"- Ты, негодяй, изменяешь мне! - воскликнул князь Ардальон и направил на него конец своей шпаги.
Где-то в трубе загремела заслонка".
Помню, что на меня очень сильное впечатление произвела именно эта последняя загадочная фраза. Почему вдруг в трубе загремела заслонка? Было ли это неким оккультным явлением, отмечавшим кровавую драму? Или князь Ардальон так размахался шпагой, что повредил печку? Ничего не понимаю и не понимала, но чувствовалось веяние таланта и было жутко.
- А ваш младший брат Шура много пишет?
- Нет, ему некогда. Он больше обдумывает. И вообще, у него масса планов. А как он обращается с женщинами! У нас гостила одна дама, очень роскошная женщина. Так Шура пригласил ее погулять в лес и завел в болото. Она кричит, зовет на помощь. А он ей говорит: "Хорошо, я вас спасу, но за это вы должны быть моею". Ну, она, конечно, согласилась. Он ее и вытащил. Иначе - смерть. Болото засасывает. В прошлом году туда корова провалилась.
- А отчего же он корову не вытащил? - спросила моя младшая сестра, смотря на Петю испуганными круглыми глазами. - Ведь он мог бы и корову взять потом себе?
- Не знаю, - отвечал Петя. - Должно быть, некогда было. Мой брат Шура все может. Он плавает лучше всех на свете. Скорее всякой змеи, а змея может проплыть больше двухсот верст в час, если считать на километры.
- А прыгать он умеет?
- Прыгать? - переспросил Петя с таким видом, будто его даже смешит такой вопрос. - Ну, конечно! И он такой легкий, что может продержаться несколько минут на воздухе. Прыгнет - и остановится, а потом уже опустится. Конечно, не особенно высоко, а так, приблизительно до моего правого виска. Вот на будущий год он приедет, так он вам все покажет.
- А он высокого роста? - спросила я, стараясь представить себе этого героя.
- Очень высокий. Выше меня на три четверти головы и еще на два вершка. А может быть, даже немножко ниже.
- Да ведь он же младше вас?
Петя засунул руки за ремень пояса, повернулся и стал молча смотреть в окно.
Он всегда так отворачивался и уходил к окну, когда у нас срывался какой-нибудь бестактный вопрос.
- А скажите, Шура тоже будет держать экзамен в вашу гимназию?
- Ну, ему экзамен не страшен. Он в две минуты сам провалит всех учителей, мой младший брат Шура!
Все эти рассказы глубоко нас волновали.
Часто вечером, приготовив уроки, мы с сестрой садились на диванчик в темной гостиной и разговаривали о Шуре. Называли мы его "брат Сула", потому что Петя слегка шепелявил и у него выходило приблизительно так.
Что это был одиннадцатилетний мальчик, мы как-то совершенно забыли. Помню, увидели в окне магазина огромные охотничьи валенки, обшитые кожей.
- Вот, - говорим, - наверное, такие штуки носит "брат Сула".
Конечно, мы немножко посмеивались над тем, что брат Сула может держаться на воздухе, но какой-то трепет в душе от этого рассказа все-таки остался.
- Факиры, однако, на воздухе держатся.
Что Сула сразит всех экзаменаторов, тоже подозрительно. Но вот в "Детстве знаменитых людей" сказано же, будто Паскаль в двенадцать лет защищал какую-то диссертацию.
Вообще все это было очень интересно и даже страшновато.
И вот узнаем новость - брат Сула приедет на Рождество.
- Еще захочет ли к нам прийти!
Стали готовиться к встрече знатного гостя. У меня была голубая лента, которую можно завязать вокруг головы. У сестры ничего такого эффектного-элегантного не было, но так как она будет стоять рядом со мною, то лента будет немножко и ее украшать.
За столом взрослые слышат наши разговоры о Шуре и удивляются. Они ничего об этом феномене не знают.
"Ну, - думаю, - мы-то зато все знаем".
И вот возвращаемся как-то с прогулки.
- Идите скорее, - говорит мама. - Вас мальчики ждут.
- Брат Сула! - взволнованно шепчет сестра. - Скорее твою ленту!
Мы бежим в спальню. Руки дрожат, лента сползает с головы.
- Что-то будет! Что-то будет!
В гостиной нас ждет Петя. Он какой-то притихший.
- А где же... - начинаю я и вижу щупленького маленького мальчика в матросской курточке и в коротких штанишках с пуговками. Он похож на воробыша, у него веснушчатый носик и рыжий хохолок на голове.
Мальчик подбежал к нам и запищал взволнованно, словно ябедничая, и уже совсем шепеляво:
- Я Сула, я Петин блат, Сула...
Мы застыли с открытыми ртами. Мы ничего подобного не ждали. Мы даже испугались. Если бы мы увидели какое-нибудь чудище, Вия, слона с львиной гривой - мы бы меньше растерялись. К чудищу мы внутренно были подготовлены. Но этот рыженький воробьеныш в коротких штанишках... Мы глядели на него в ужасе, как на оборотня.
Петя молча, засунув руки за ремень пояса, повернулся и пошел смотреть в окно.
(Надежда Александровна Лохвицкая) Тэффи - Брат Сула, читать текст
См. также Тэффи (Надежда Александровна Лохвицкая) - Проза (рассказы, поэмы, романы ...) :
Валя
Мне шел двадцать первый год. Ей, моей дочери, четвертый. Мы не вполне ...
Весна
Балконную дверь только что выставили. Клочки бурой ваты и кусочки зама...