Андрей Зарин
«В поисках убийцы - 02»

"В поисках убийцы - 02"

X

НЕЗАМЕЧЕННЫЕ СЛЕДЫ

С самого раннего утра уже кипит жизнь в канцелярии Петербургской сыскной уголовной полиции. Со всех сторон города, из разных частей и участков двигаются толпы арестованных - бродяг, воров, падших женщин и пьяниц, окруженных городовыми. Всех их собирают на дворе Казанской части, а потом их ведут в канцелярию для проверки паспортов и установления личности. В оборванной, растерзанной, разношерстной толпе деятельно снуют агенты сыскной полиции и зорким глазом узнают воров, беглых и разбойников. Таких немедля отделяют от толпы и тотчас производят расследование. В фотографическом отделении снимают с них портреты, в антропометрическом бюро делают измерения, и часто попавшийся в участок в пьяном виде оказывается беглым каторжником; его тут же арестовывают и препровождают в тюрьму, а оттуда к следователю. В отдельных кабинетах начальники участков и районов ведут следствия о разгромах, покражах, убийствах, и туда то и дело приводят то страшных разбойников, то шустрых мошенников, то добродушных, глуповатых свидетелей и пострадавших. В отделе находок весь день толпится народ, предъявляя найденные вещи или ища свое потерянное. В приемной сидят люди, ожидающие начальника сыскной полиции, чтобы принести ему жалобу, просить содействия или даже доброго совета. А сам начальник со своим помощником сидят в своих кабинетах и вершат дела.

Все это кипение происходит с утра до трех часов дня, когда вдруг наступают тишина и безмолвие: мелкие агенты получили инструкции и назначения и рассыпались по всему городу, чиновники ушли со службы, начальник спустился вниз в свою квартиру, и в опустевших комнатах остаются только сторожа да два дежурных чиновника. Время от времени трещит телефон, время от времени приходят городовые или почтальоны с корреспонденцией.

Сонно и монотонно тянется время до шести часов, когда снова помещение наполняется чиновниками и тревожными, запыхавшимися агентами. Частной публики уже нет, и начальник с помощником отдают свои распоряжения, назначая чиновников и агентов на следствия и дежурства, распределяя порядок наступающей ночи и следующего дня. И кипит канцелярская жизнь до восьми часов, когда снова все расходятся. И опять в пустынном помещении находятся только сторожа да дежурные чиновники.

Иногда вечером приходит начальник, посидит за работой у себя в кабинете часов до десяти, а потом спустится к себе вниз, и тогда уже наступает отдых до следующего утра. Иногда приходит сообщение о страшном преступлении, и тогда тотчас поднимается начальник полиции, являются агенты, призывается фотограф, и, как пожарные на пожар, начальник сыскной полиции мчится на место преступления.

В описываемый день работа окончилась. Дежурный чиновник Яков Антонович Хмелев сидел у себя в дежурной комнате и рисовал синим карандашом женские силуэты на бумаге. Лицо его то хмурилось, то улыбалось, и он томился бездельем. Но вот половица скрипнула; Хмелев поднял голову и радушно кивнул.

- А, Петр Кондратьевич! Милости просим, закажем чайку и поболтаем, - он приветливо встретил вошедшего Чухарева.

Маленький, рыжий, в веснушках, Чухарев словно вкатился в комнату и, пожав руку Хмелеву, сказал:

- С полным удовольствием. Начальник ушел?

- Куда-то уехал. Дал номер телефона на случай чего.

- Отлично! Ты все приготовил? Да? Надо быть, он сейчас приедет.

- Интересно! - сказал Хмелев. - Теперь я уверен, что убийца будет отыскан.

- Я тоже! Это, я тебе скажу, чище, чем любой Лекок: все найдет и докажет. Умнейшая голова!

- Странно, что он у нас не служит. Чухарев поднял плечи.

- А кем ему служить? Только начальником, а он, братец мой, без чинов. Как ему добраться?

- Ну, да он все равно хорошие денежки зарабатывает, - засмеялся Яков Антонович. - Ему, пожалуй, еще и лучше на свободе работать.

- Конечно! А теперь распорядись чайком.

Хмелев нажал кнопку звонка и, когда явился сторож, кинул рубль и приказал:

- Фунт чайной колбасы, два фунта ситника, четыре бутылки пива и живо кипяток устраивай! Будем чай пить.

Сторож взял целковый и скрылся. Почти следом за ним на пороге комнаты показался Патмосов. Хмелев и Чухарев вскочили.

- Борис Романович! - воскликнул первый. - Как вы незаметно!

- Как это незаметно? Ведь я шел, стуча каблуками, - улыбнулся Патмосов. - Это вы, верно, голубчики мои, занимались чем-нибудь очень увлекательным.

- О вас говорили, - сказал Чухарев. - Ну, что прикажете, чтобы мы вам показали?

- Что? Все, что у вас есть по этому делу.

- Коробку. Следователь еще не убрал ее к себе, - сказал Хмелев. - Угодно посмотреть?

Яков Антонович двинулся вперед, за ним пошел Патмосов, а позади него - Чухарев. Они прошли по коридору мимо площадки лестницы и кабинета начальника и вошли в комнату, где обычно занимался один из чиновников особых поручений. Хмелев открыл шкаф, достал картонку и поставил ее на стол.

- Отлично! - сказал Патмосов. - Теперь дайте мне несколько листов бумаги.

Чухарев и Хмелев почтительно отошли в сторону и стали с благоговением смотреть на то, что будет делать знаменитый сыщик.

Борис Романович вынул записную книжку и карандаш, положил их на стол, достал из кармана складной аршин и тщательно вымерил все размеры коробки, записывая в книжке; потом он стал внимательно, не притрагиваясь к коробке, осматривать ее с наружной стороны, также делая у себя отметки. Окончив наружный осмотр, он осторожно снял крышку и стал осматривать внутренность. Из бокового кармана он вынул увеличительное стекло и внимательно осмотрел внутренность крышки, а потом повернул ее и оглядывал каждый квадрат.

Чухарев осторожно приблизился и, указывая на картонку, сказал:

- Здесь, собственно, стояла глиняная чашка? А в ней рубленое мясо.

- А чашка где? - спросил Патмосов.

- У следователя.

- В следующий раз ты сходи туда, - сказал Патмосов, - и попроси, чтобы тебе дали посмотреть чашку. Вероятно, на ней есть клеймо, чьей фабрики. Понял?

- Как же, - ответил Чухарев, - мы и не догадались.

- Надо все осматривать. В этом осмотре иногда находишь и самый ключ. У убитой какие волосы?

- Белокурые, с рыжеватым оттенком, - ответил Петр Кондратьевич.

- Так! - Патмосов усмехнулся и осторожно снял с угла коробки несколько приставших к стенке черных длинных волос. - Рыжеватые, - сказал он. - А это вы прозевали!

Чухарев взглянул и отшатнулся.

- Черные волосы!

- Черные, да еще, смотри, какие длинные... женские. Что скажешь?

Чухарев вытаращил глаза и покачал головою.

- Проглядели! - сказал он.

- А это очень важно. Дай-ка бумажки!

Петр Кондратьевич тотчас же подал лист бумаги. Патмосов аккуратно положил волосы, завернул их сперва по длине, потом свернул и положил в карман.

- Вы будете свидетелями, что я их нашел в этой картонке.

- Обязательно! - сказал Хмелев.

Патмосов окончил осмотр, закрыл коробку и записал в записную книжку адрес, куда была адресована посылка: "Вильно. Станиславу Личинскому. Немецкая улица, 68".

- Так! Ну, а там справлялись?

- Как же! - быстро ответил Чухарев. - Тогда же в Вильно вызвали этого Личинского за посылкой и при нем вскрыли ее. Он чуть в обморок не упал.

- А кто он?

- Торговец. По объявлениям торгует разными вещами.

- Что же, он ни почерка, ничего не узнал?

- Ничего! Если хотите, у меня есть копия с протокола.

- Непременно принеси ко мне завтра же все бумаги. А теперь пока что постарайся разузнать, какое клеймо на глиняной чашке. Коробка тоже особенная...

- Платье носят в таких от каждой портнихи.

Патмосов покачал головой.

- Нет, это не нашей работы. Я, брат, наши коробки знаю. Это, надо думать, - варшавская работа.

- Может быть, и варшавская. Здесь мы искали и не нашли такой.

- И не найдете! - Патмосов закрыл книжку, положил ее в боковой карман. - Ну вот что, мои друзья, Петр Кондратьевич и Яков Антонович. Как я уже сказал, вы у меня на службе. Что только случится по этому делу, немедленно мне доносите; пока в этом только и служба ваша. А ты, - обратился он к Чухареву, - мне про чашку узнай и бумаги.

- Обязательно!

- Ну, вот! Теперь до свиданья. Спасибо за то, что сделали.

Патмосов пожал обоим агентам руки и ушел. Хмелев спрятал коробку и вместе с Чухаревым прошел в дежурную, где на столе уже стояли чайники с кипятком и с заваренным чаем, стаканы, бутылки с пивом, а на тарелке лежали ситник и колбаса.

Хмелев весело сказал:

- Ну, будем есть!

- Будем! - согласился Чухарев, после чего помотал головою, поднял палец к носу и проговорил: - Вот теперь я спокоен, что убийца будет найден. Это, можно сказать, гений. Смотри пожалуйста: все мы оглядывали коробку - и хоть бы что, а он - женские волосы. Это, так сказать, новый след. Понимаешь?

- Понимаю! Наливай-ка пива! Ну, за здоровье Патмосова.

- Выпьем, - сказал Чухарев.

И они стали жадно утолять свой голод и жажду.

Между тем Патмосов вернулся домой и тотчас вызвал по телефону Пафнутьева. Через полчаса тот уже сидел в его кабинете, и Борис Романович говорил ему:

- Ну, вот что, мой милый Сеничка: тебя это дело, кажется, заинтересовало? Тебе его и поручаю. Прежде всего постарайся отыскать браслет. Может, и найдешь. А в остальном действуй по своему усмотрению, я же еду.

- А когда вернешься?

- Но я еще не завтра уеду. Погоди! Если уеду, то, во всяком случае, долго не пробуду, вернусь, и опять станем заниматься вместе. А пока, значит, ты попробуй искать браслет. Удастся - хорошо, не удастся - что поделаешь! А если придумаешь свои пути, то тем лучше.

Пафнутьев широко улыбнулся, и его глаза сверкнули торжеством.

- Буду стараться, Борис Романович. Как знать, может быть, мне судьба улыбнется и я ухвачу кончик нити.

- Давай Бог, давай Бог! - сказал Патмосов, усмехаясь. - Ну, а теперь пойдем в столовую. Катя, вероятно, приготовила нам закусить?

Они прошли в столовую.

Катя, дочь Патмосова, радостно улыбнулась, увидев Семена Сергеевича:

- Вот нежданный гость! Как вы пришли? Я и не слыхала.

- Я ему ключ дал, - ответил Патмосов. - Он теперь, матушка моя, без звонка входить может.

- Да, - сказал Пафнутьев, усмехаясь, - в некотором роде свой человек, а скоро, Екатерина Борисовна, буду и совсем своим.

Катя вспыхнула, улыбнулась и покачала головой.

- Ну, это уж погодите! А вдруг я откажусь?

- Не посмеете! - засмеялся Пафнутьев.

- Ну, давай нам чаю! - сказал Патмосов.

- А как дело об убийстве?

- Пока стоит на месте. Может быть, что-нибудь откроем; может, зацапаем и этих голубчиков.

- Их разве несколько?

- А Бог их знает! Может, один, может, двое, а может быть, и заговор целый. Ну, уж эти наши Шерлоки Холмсы! Столько стараются, столько агентов имеют, а ничего-то не могут узнать сами. Разве кто придет и прямо донесет, тогда они быстро дело сделают.

- Ты-то нашел какой-нибудь след? - спросил Пафнутьев.

- Ничего еще сказать не могу. Ну, вы калякайте, а я пойду спать.

Патмосов прошел в свою комнату, открыл шкаф, вынул целую картонку париков, отобрал парик, накладную бороду, усы и положил их в сторону. После этого он запер шкаф, раскрыл свою тетрадь, где были отметки по делу об убийстве Коровиной, и просмотрел ее.

- Так, - пробормотал он. - Присовокупим женские длинные волосы черного цвета. Может быть, они и сыграют свою роль.

XI

В УГАРЕ СТРАСТИ

Дьякова до сих пор не знала ни любви, ни страсти, а теперь словно вихрь закружил ее, и, едва она просыпалась, первой мыслью была мысль о Чемизове. В его присутствии она теряла самообладание; она ложилась спать с мыслью о нем, и в сонных грезах он являлся пред нею. Чемизов наполнил все существование молодой женщины. Она не знала, любовь это или страсть. Прикосновение руки Григория Владимировича электрическим током пробегало по ее телу, и она вся содрогалась в сладком предчувствии. Встречаясь взглядом с его черными бархатными глазами, она забывала все окружающее, и ей казалось, что ее укачивают волны. Когда раньше за нею ухаживал Сергей Филиппович Прохоров, ей нравилось смотреть, как он краснел и бледнел, как в ее присутствии терял самообладание и как ее ласковое прикосновение к его плечу или руке заставляло его содрогаться. А теперь то же самое испытывала сама она, и при мысли об этом ей было и сладко, и жутко. Сегодня Елена Семеновна проснулась поздно и сразу же задумалась о Чемизове. Вчера она была с ним в театре, и он. провожая ее, целовал и говорил о своей любви.

Она причесала кое-как волосы, надела капот и приказала Агаше подать ей кофе. Опустившись в мягкое будуарное кресло, полузакрыв глаза, она пила кофе, как вдруг опять вошла Агаша и сказала:

- Григорий Владимирович.

Всем существом содрогнулась Дьякова.

- Чего же ты? Зови! - сказала она и приподнялась с кресла.

Чемизов, войдя, стремительно подошел к Дьяковой, протянув к ней обе руки. Она вскрикнула и прильнула к его груди. Он обнял ее и стал целовать глаза, лоб, волосы.

- Дорогая Лена, я не мог утерпеть, чтобы не заглянуть к тебе, хоть на полчаса, и сказать "доброе утро".

Дьякова счастливо засмеялась.

- Хочешь кофе?

- Непременно, - сказал он, садясь против нее в кресло.

Дьякова позвонила. Агаша внесла чашку с блюдцем.

- Как мне дорого твое внимание, - ласково, с любовью сказала Елена Семеновна своему гостю, наливая ему кофе.

- Милая! - и Чемизов поцеловал ее обнажившуюся руку.

Дьякова содрогнулась и поставила кофейник. Чемизов придвинулся к ней, не выпуская ее руки. Молодая женщина в сладком изнеможении откинулась к спинке кресла.

Григорий Владимирович смотрел на нее, и ей казалось, что раздвигаются стены, уходит потолок, и она погружается в сладкий, баюкающий сон. Чемизов, ласково гладя ее руки, задушевно произнес:

- Скоро, скоро, моя дорогая, мы с тобой улетим отсюда, как перелетные птицы, далеко ото всех. Уедем в Крым. Мы проведем там с тобою медовый месяц вдвоем. Теперь там нет никого, и мы будем с тобою как на пустынном острове, а когда вернемся, то уже будем мужем и женою: где-нибудь по дороге повенчаемся тихо, скромно.

- Радость моя, я на все согласна! - шепнула Дьякова, изнемогая от счастья.

- А там, к осени, мы поедем в твое имение и проведем там время до начала сезона. Потом вернемся в Петербург, снимем квартиру и соберем всех знакомых. Да?

- Все, как ты хочешь, - воскликнула Елена Семеновна, словно колыхаясь в волнах.

Голос Чемизова доносился к ней издалека. Он что-то просил, она что-то делала, встала, уходила, вернулась.

- Ну, мне пора! - раздался близко подле нее голос Чемизова.

Дьяковой показалось, что она словно проснулась.

- Ты придешь, милый, вечером?

- Я сегодня приду к тебе ужинать.

- Я буду ждать тебя. Я приготовлю все, чтобы устроить наш маленький пир.

- Отлично! - засмеялся Григорий Владимирович, крепко поцеловал молодую женщину и вышел.

Дьякова упала в кресло. Голова ее кружилась, губы улыбались; ей казалось, что в вихре страсти она теряет сознание.

А Чемизов, выйдя от нее, оделся, сунул Агаше рубль и быстро спустился по лестнице; на площадке он вынул из кармана пачку сторублевых ассигнаций и бережно переложил их в бумажник. Лицо его торжествующе улыбалось. Он сел в экипаж и бросил:

- К "Контану"!

Там он привык завтракать.

Через несколько времени после его ухода Агаша, неслышно войдя в комнату, спросила Елену Семеновну:

- А что, барыня, будете одеваться?

- А? Что ты сказала?

- Барыня будет одеваться?

- Да, да, да! У меня что-то кружится голова, я хочу прокатиться. Прикажи заложить серого и приготовь платье.

Елена Семеновна прошла в спальню, и Агаша помогла ей одеться. Через полчаса Дьякова села в сани, и серый в яблоках рысак помчал ее по снежной пелене Каменноостровского проспекта. Свежий морозный воздух обвевал ее лицо. Она вспоминала свою первую поездку с Чемизовым по пустынным аллеям Островов среди деревьев, усыпанных снегом.

Так прошло несколько времени.

- К Горяниным! - приказала Елена Семеновна кучеру, и сани понеслись в город.

Раскрасневшаяся, с блестящими глазами, Дьякова вошла к Горяниной, пышущая здоровьем, радостная, морозная.

Евгения Павловна вышла к ней навстречу и воскликнула:

- Что это, голубушка, столько времени и глаз не показали?

- Я вас ждала, - весело ответила Дьякова, - а сейчас к вам потянуло. Душечка, Евгения Павловна!... Всегда, когда моя душа переполнена, я стремлюсь к вам! Алексей Петрович дома?

- Нет. В эту пору он всегда в суде.

- Тем лучше, я очень рада, - сказала Дьякова, проходя в зал. - Мы пойдем с вами в гостиную, сядем в уголок, и я вам открою большой-большой секрет!

Горянина улыбнулась, взяла свою гостью под руку, и они прошли в маленькую, уютную гостиную.

- Ну, рассказывайте, - сказала она, распорядившись подать чай, печенье.

- Ах, дорогая! - воскликнула Дьякова. - Я вас не видела столько, столько времени!... Я влюблена... я люблю, и меня любят...

Она сжала руки Горяниной.

- Прохоров? - спросила та.

- Чемизов, Григорий Владимирович!

- Он? - с изумлением воскликнула Горянина.

- Да, он!

- Ведь вы его совсем не знаете. Признаться, и я его мало знаю: он был товарищем Алексея Петровича по гимназии, давно-давно.

- Он словно заворожил меня. И я, - Дьякова счастливо засмеялась, - кажется, тоже заворожила его. Он такой счастливый...

- Что же, вы выходите за него замуж?

- Да! Мы сперва устроим предсвадебную поездку. Ах, как я счастлива! Я приехала сюда лишь для того, чтобы рассказать вам об этом.

- Спасибо, - Горянина крепко поцеловала свою гостью.

Та вдруг заплакала и, как бы извиняя свою слабость, сказала:

- Я - совсем дура; сейчас мои нервы натянуты, как струны. Все меня радует, все меня волнует, и я вся, как лейденская банка, наполнена электричеством.

Евгения Павловна снова поцеловала ее.

- Ну, я поеду, - сказала Дьякова, быстро вставая. - Мне надо еще к портнихе, в Гостиный двор...

Она поднялась, снова поцеловалась с Горяниной и прошла в прихожую.

Когда за нею захлопнулась дверь, Евгения Павловна задумчиво покачала головою. Этот Чемизов показался ей теперь в другом виде. Правда, он - интересный, занимательный собеседник; правда, он красив, но в нем есть что-то отталкивающее. Нет! Чемизов - герой не ее романа.

Между тем Дьякова сходила с лестницы и вдруг встретила поднимавшегося Прохорова. Он остановился и взволнованно воскликнул:

- Елена Семеновна!

Молодая женщина вздрогнула.

- А, это вы, - узнала она, и на мгновение ей, счастливой и радостной, стало жалко его. Ей захотелось приласкать этого вдруг отвергнутого ею поклонника, и она сказала: - Почему вы ко мне не заглядываете?

- Елена Семеновна, я неоднократно пытался посетить вас, но каждый раз получал ответ, что вас нет дома. Два раза вы уезжали с этим господином. Я совершенно упал духом. Мне кажется, что нет несчастнее меня человека...

- Это почему? - с лукавой наивностью спросила Дьякова.

- Почему? Да потому, что я люблю вас, люблю безумно! - и Сергей Филиппович, несмотря на то что разговор происходил на площадке лестницы, порывисто двинулся к молодой женщине.

Дьякова отшатнулась, и ее лицо стало серьезно.

- Сергей Филиппович, - начала она, - я глубоко уважаю вас. Правда, я виновата перед вами, потому что одно время мне нравилось ваше внимание, и я поощряла его. Но я ошибалась; я не любила вас. А теперь... теперь я...

- Теперь вы любите этого Чемизова! - с горечью сказал Прохоров.

- Да, люблю его и выхожу за него замуж. Простите мне! - и она протянула ему руку.

Прохоров сразу осунулся, и глаза его погасли. Он взял ее руку и, целуя ее, глухим голосом сказал:

- Елена Семеновна, последняя к вам просьба...

- Говорите, - просто сказала она.

- Простите меня за смелость моих слов, но все мое существо чувствует, что вы не будете счастливы, что вам нужна будет помощь. И вот, Елена Семеновна, если наступит момент, когда вам нужна будет помощь, то позовите меня.

Дьякова побледнела.

- Вы не из приятных пророков. Но хорошо, даю вам обещание: я позову вас.

Сергей Филиппович крепко поцеловал ее руку, спустился с ней по лестнице, помог ей сесть в сани.

Когда вечером к обеду Алексей Петрович вернулся домой, Горянина вошла в его кабинет и, пока он переодевался, горячо заговорила:

- Нечего сказать, удружил ты своему приятелю!

- Что ты говоришь? Не понимаю!

- Я говорю то, что ты привел к нам в дом этого Чемизова, а в него влюбилась Дьякова и выходит за него замуж.

- Неужели?

- Вот тебе и "неужели"! Если она будет несчастна, это - твоя вина. Кто такой этот Чемизов? Что ты о нем знаешь? Елена Семеновна - милая женщина, чистая душа. Твой Чемизов, несомненно, женится на ней ради ее денег, а несчастный Сергей Филиппович любил ее искренне. Мне крайне неприятна эта история.

Горянин пожал плечами и, смеясь, ответил:

- Ну, моя милая, суженого конем не объедешь. Пойдем-ка обедать!

XII

В ТОСКЕ

Борис Романович Патмосов был усиленно занят целые дни. Он принимал агентов, состоявших у него на службе, давал им поручения и слушал их отчеты. Все время неумолчно трезвонил телефон. Медленно, методично Патмосов вел свои дела.. А дел у него было много. Сыскная полиция занималась только уголовными эпизодами, имеющими общественный характер. Что же касается Патмосова, то он принимал на себя разные частные поручения.

К нему обращались с интимными делами, требующими особой деликатности. Богатая женщина, разведенная с мужем, просила его найти ребенка, которого увез ее муж; аристократическая фамилия просила разоблачить поведение одного из членов своей семьи; у известной артистки пропали дорогие вещи, и она просила произвести следствие. Патмосов брался за все дела. Одни интересовали его своей материальной выгодой, другие увлекали его, как артиста своего дела.

Он окончил прием последнего агента, когда в его кабинет вошла горничная Маша и объявила:

- Господин Семечкин!

- Проси! - Борис Романович радушно встал навстречу гостю.

В кабинет вошел Семечкин. Его крепкие, красные щеки побледнели, под глазами чернели большие круги, глаза смотрели тускло. Все же он улыбнулся, здороваясь с хозяином дома, и сказал:

- Томлюсь духом, почтенный Борис Романович!

- Ой-ой! - добродушно ответил Патмосов. - Такие дела не делаются с места в карьер: нужны справки и розыски. В два дня ничего не добьешься. Все темно, и намеков, признаться, мало. А вы приехали кстати, - Борис Романович протянул руку к бюро и достал оттуда записную книжку. - У меня к вам просьба.

- Сделайте одолжение! Какая?

- Вот вы говорили, что Коровина продала свое имущество купцу Махрушину...

- Совершенно верно, Махрушину, Николаю Степановичу, за тридцать тысяч.

- Вот-вот! Он вам знаком?

- Он-то? Приятели, можно сказать. У нас по купечеству никак иначе нельзя, все одним делом занимаемся, по одним трактирам работаем. Ну, так что же надо?

- Напишите ему письмо... Человек-то ведь он деловой?

- И очень даже...

- Так, может быть, он помнит, какими деньгами заплатил эти тридцать тысяч рублей госпоже Коровиной. Не могут быть это все трехрублевые ассигнации, или сотенные, или даже пятисотенные!

- Да, так.

- Может быть, акции какие-нибудь, бумаги, закладные листы. Вот вы бы это и узнали. А это может нам послужить на пользу.

- Так! - раздумчиво произнес Семечкин. - А какая же польза?

- Да как же вы этого не соображаете! Я во все банкирские конторы сделаю дружеские сообщения, что если кто придет менять билеты за такими-то номерами, акции такого-то общества, то прошу сообщить мне немедленно. Не будет же человек держать у себя акции до второго пришествия; придется менять!

- Да, это так, - согласился Семечкин. - А где? Может быть, в Таганроге, может - в Варшаве. Ему. негодяю этому, пути не указаны.

- Совершенно верно. Но я могу оповестить все более или менее значительные города. Вы сделаете то, о чем я вас прошу?

- Непременно! Как только домой приду, так пропишу Махрушину: "Так и так, Николай Степанович, расскажи мне, какими деньгами ты заплатил Коровиной за имущество".

- Великолепно! Ну, а вы чем занимаетесь? - спросил Патмосов.

- Мысли от себя гоню, Борис Романович. То есть так тоскую, - сказать вам по совести, - что один оставаться совершенно не могу. Как останусь один у себя в номере, так мне все Настасья Петровна представляется. Голова эта, вся изодранная!... Господи Боже мой! И за что она полюбила этого разбойника? Вот я и не могу. Места себе не нахожу, червь точит сердце. Сейчас я к своему, значит, приятелю - и с ним кутеж.

Патмосов покачал головою.

- Ну, это, знаете ли, не важно. Вы лучше бы ехали опять в Саратов и взялись за дело.

- Пропадай все! Теперь я как к вам прицепился, так и не отстану. Разве что скажете: "Егор Егорович, ничего не нашел. Пропал, мерзавец, как в воду канул".

- Нет, - Патмосов похлопал пальцем по столу. - Не бывало такого со мной случая, чтобы я, имея хоть маленький кончик, не распутал всего клубка. Есть у нас браслетка, может быть, узнаем деньги, да и на коробке тоже след есть... Нет, нет, Егор Егорыч, унывать не надо!

Лицо Семечкина просветлело.

- Вот обрадовали!... Истинно, можно сказать. Теперь я как именинник. Денег не надо?

- Нет, - засмеялся Патмосов. - Затоскуете, опять загляните.

- Ваши гости! - ответил Семечкин и вышел от гостеприимного хозяина, обрадовавшего его.

Погода была светлая, ясная. Егор Егорович пошел по улице, весь под впечатлением радостной надежды, и с удовольствием поглядывал на встречных.

- Э, Сергей Филиппович! - вдруг воскликнул он, встречая возле Гостиного двора Прохорова, шедшего с портфелем под мышкой. - Вот приятная встреча! Вы куда?

- Собственно говоря, сейчас возвращался с одного поганого дела. Сегодня описывал имущество.

- Ну, что же, коли кто не платит, а должен, так надо имущество описать. У нас закон такой.

- Неприятное занятие! - сказал Прохоров. - Вы завтракали? Нет! Тогда поедем вместе. Мне тоскливо одному. Хотите - к "Контану", хотите - в "Европейскую".

Семечкин подумал.

- К "Контану". Люблю я его. Хорошо кормят и музыка. - Он повертел пальцами и подозвал извозчика. Они сели в сани. - К "Контану"!

Извозчик дернул вожжами, и собеседники помчались.

- То есть места себе не нахожу, Сергей Филиппович, - дружески заговорил Семечкин. - Ни торговля, ни дела - хоть разорись, глазом не моргну! Вся душа моя теперь в этом деле. Найти бы мне того мерзавца, что назвался Кругликовым, и посмотреть, как его в каторгу засудят. Тогда моя задача, можно сказать, будет исполнена и я успокоюсь. А то такая тоска!...

- Я - вам компаньон, - отозвался Прохоров. - У меня тоже большая заноза в сердце, и я тоже рад забыться.

Они вошли в роскошный зал ресторана. К ним подошел метрдотель и почтительно подал карту.

- Попервоначалу беленькой - похолоднее - и закусить, - распорядился Егор Егорович.

Метрдотель поклонился, и лакеи быстро побежали исполнять приказание.

Прохоров огляделся и вдруг вздрогнул. Недалеко от них сидел Чемизов; против него сидела красивая дама в собольей шапке, с горжеткой и огромной муфтой. Григорий Владимирович глядел на нее и вполголоса говорил что-то, а она широко улыбалась, обнажая белые зубы.

"Вот этот Чемизов! Дьякову сватает, а здесь с новой путается", - подумал Сергей Филиппович, и у него даже на мгновение мелькнула злая мысль вызвать по телефону Дьякову, но он тотчас отказался от нее. - Эх, плохие наши дела! Выпьем по единой! - Семечкин поднял рюмку.

Они заказали завтрак.

Семечкин потребовал вина, а затем шампанское и ликеры. Лицо его раскраснелось, глаза заблестели.

- Ну, Сергей Филиппович, - заговорил он, переходя на "ты", - позовем сейчас моего приятеля, Савелия Кузмича, и учиним питру с тройкою.

- Неловко. У меня прием, - попробовал отказаться Прохоров.

- Пустое! Ты его побоку; скажи, что у тебя консультации, - засмеялся Семечкин. - Ей-Богу!

- Ну, что же, зови Авдахова!

- Вот это люблю, - обрадовался Егор Егорович. - Эй, малый! - крикнул он лакею. - Пойди к телефону, соедини с купцом Авдаховым. Понял? Контора, хлебная торговля на Калашниковской.

Лакей записал и отошел.

- Вот это у нас будет дело первый сорт! - в предвкушении хорошей попойки воскликнул Егор Егорович.

- Пожалуйте, - сказал, подходя, лакей.

Семечкин неровной походкой пошел к телефону, а Прохоров откинулся в кресле и не спускал взора с Чемизова. Тот почувствовал устремленный на него взгляд и быстро обернулся. Взгляды их встретились. Чемизов, вероятно, прочел во взгляде Прохорова злобу и ненависть и в свою очередь ответил ему насмешливой улыбкой. Сергей Филиппович отвернулся, поеживаясь. В это время вернулся и Семечкин.

- Готово! - радостно объявил он. - Сейчас прикатит сюда, а там уж что выдумает, то и хорошо будет.

- Будем кутить! - сказал Прохоров. - Ехать - так ехать, как говорил попугай, когда его тащила за хвост кошка, - и он деланно засмеялся.

XIII

НЕЗАДАЧА

Пафнутьев с жаром взялся за дело - поиски браслета.

По адрес-календарю он выписал всех столичных ювелиров и начал их обход. Он заходил в магазин и заказывал браслет по своему образцу, причем показывал рисунок, сделанный со слов Семечкина. Все охотно брались за работу, Пафнутьев выбирал камни, не выказывая никаких сомнений, торговался, не сходился в цене и, раздосадованный, возвращался домой.

Каждый раз, когда он приходил к Патмосову, Катя интересовалась результатами его поисков.

- Ну, что сегодня? - спрашивала она.

- Ничем ничего, - с досадою отвечал Семен Сергеевич. - Обошел я полгорода - и никакого следа. И почему я должен найти этот браслет?

- Глупости! - возразил ему однажды Патмосов, услышав их беседу. - Я не говорю тебе: должен, а возможно. Браслет - это для нас вещественная улика. Отчего не поискать на счастье? Понятно, здесь все случай, но надо уметь и пользоваться случаем, и находить его. Ищи, братец!

И Пафнутьев продолжал поиски. Однажды он опять жаловался Кате на безрезультатность своей работы:

- Теперь в центре города остались только Садовая и Гороховая. Если не найду ничего тут, тогда уже отправлюсь на Васильевский остров и Петербургскую сторону.

- На Садовую и Гороховую я с тобою поеду, - сказала молодая девушка.

- Вдвоем все-таки занятнее. Завтра заеду!

- Только не с утра, а часов с двенадцати.

На другой день Семен Сергеевич действительно приехал за Катей.

- Едем на поиски!

Молодая девушка быстро оделась, и они вышли.

- Вот посмотри, как это весело, - сказал Пафнутьев. - На заказ ювелиры бросаются, как собаки на мясо, а я должен и наболтать с три короба, и отвильнуть от заказа.

Катя засмеялась.

- Так ты не заказывай, а ищи вещь в этом роде. Не так ты взялся.

- Ну, теперь все равно. Зайдем хоть сюда!

Они вошли в магазин. Хозяин безучастно посмотрел на рисунок и согласился сделать.

Пафнутьев начал торговаться и не сошелся в цене.

- Уф! - вздохнул он, выходя из магазина. - Задал мне твой папаша работу!

Катя только засмеялась.

Они обошли около полдюжины магазинов на Садовой улице и свернули на Гороховую.

- Дойдем до улицы Гоголя, и шабаш! - сказал Пафнутьев. - Пойдем в "Вену" завтракать. Невмоготу.

- Хорошо! - согласилась молодая девушка. - Но вот магазин Брыкалова. Зайдем!

Они вошли. Из соседней комнаты от станка поднялся рыжий субъект в одной жилетке и стал за прилавком. Другой, с плешивой головой, выпуча глаза и надув щеки, дул в паяльную трубку.

- Что угодно? - спросил хозяин магазина.

- Вот не можете ли вы изготовить мне браслет по этому рисунку? - сказал Пафнутьев, протягивая ювелиру бумажку.

Тот сначала почесал голову, потом взял рисунок, внимательно рассмотрел его и воскликнул:

- Э! Какой удивительный случай!

- Что такое? - торопливо спросил Пафнутьев.

- Ну, пожалуйста, посмотрите сами!

Ювелир подошел к конторке, отпер ящик и вынул из него сверток. Осторожно положив его на прилавок, он развернул папиросную бумагу, и изумленные Пафнутьев с Катей увидали тот самый браслет, который они искали. Катя незаметно дернула своего спутника за рукав, чтобы он не выдал себя. Глаза Семена Сергеевича загорелись. Он схватил браслет, стал рассматривать его, повернул и ясно прочел надпись: "1900 - 16 апреля - 1910".

- Продайте его мне, - сказал он ювелиру. - Я вам заплачу по вашей оценке.

- Нет, это невозможно! - ответил ювелир. - Ведь его дали мне для переделки, сказали, чтобы я сделал из него брошку. Вот так! - и ювелир показал, как надо перерезать браслет пополам и сложить его фигурою. - Тогда будет бриллиант, рубин, изумруд и опять бриллиант, рубин, изумруд. Очень играть будет.

- Кто принес вам этот браслет? - спросил Пафнутьев. - Может быть, я могу купить у него?

- Не знаю. Заказчик обещался прийти в субботу, и вы можете сговориться с ним.

Пафнутьев облегченно вздохнул.

- Вы говорите - в субботу?

- В субботу, в час, заказчик будет тут. Я переделаю браслет, а вы приходите и говорите с ним.

- Я не хочу, чтобы вы переделывали. Я хотел бы иметь именно браслет.

- Ну, - ювелир подмигнул Пафнутьеву, - вы заплатите мне немного, и я скажу, что не успел.

- Отлично!

Пафнутьев с Катей вышли из магазина. Лицо Семена Сергеевича сияло.

- Сделали дело, Катя! - радостно воскликнул он. - До субботы мы спокойны. На радостях едем в "Вену", а потом отца порадуем.

Пафнутьев кликнул извозчика и усадил Катю.

Патмосов дремал у себя в кабинете, когда Пафнутьев ворвался к нему с криком: "Нашел!" Борис Романович сразу сел на диван:

- Что нашел? Где?

- Браслетку нашел! На Гороховой, ювелирный магазин Брыкалова! Она там лежит. Приходил какой-то заказчик, принес и велел переделать в брошь. В субботу придет за заказом.

- Э, - сказал Патмосов, - это уже кое-что! От этого господина мы узнаем, как попал к нему этот браслет, а там и до самого доберемся. Спасибо! Надо сходить туда да хорошенько посмотреть эту вещицу. Захвачу с собой и Семечкина; пусть он посмотрит, может быть, это и не тот браслет.

- Ну, а ты что сделал? - спросил Пафнутьев, садясь в кресло.

- Ничего, братец! Обходил все места, где ходил Калмыков с Чухаревым, и узнал то же, что и они. Дело представляется мне очень темным. Вот что-то сделает твой браслет.

- Во всяком случае, это - уже след: мы увидим человека, у которого есть вещь убитой женщины.

Патмосов по телефону сообщил Семечкину о находке, и на другое утро тот явился чуть свет.

- Идем, Борис Романович, - торопил он. - Здесь уж лошадь стоит. Значит, мы на следу?

- Можно сказать. Это открытие решит наше дело. Патмосов быстро оделся. Они вышли.

- На Гороховую! - приказал Борис Романович, садясь в экипаж. Семечкин грузно опустился рядом. - Ну, а какой вы получили ответ от вашего приятеля?

- Глупости; ничего! - и Егор Егорович, распахнув пальто, вынул из бокового кармана смятый лист и стал разбирать каракули: - "Что касается платы денег, то плачены были наличными шесть тысяч рублей, а потом чек на Русский для внешней торговли банк. Деньги или бумаги она из банка взяла - того не знаю".

- Мало, - сказал Патмосов. - Банк несомненно платит деньгами, если она не просила бумагами. Надо навести справку.

- Можно. У меня и управляющий, и директор банка - приятели.

- Пожалуйста, пошлите телеграмму. Тот же самый вопрос: деньги или бумаги выдали Коровиной по чеку Махрушина?.. Стой! - вдруг крикнул Патмосов извозчику.

Они вошли в магазин Брыкалова. Ювелир старательно чистил замшей золотую крышку часов и спросил посетителей:

- Что прикажете?

- С просьбой к вам, - обратился к нему Патмосов. - Вчера мой сын видал у вас браслет, так мне с приятелем тоже хочется посмотреть на него.

- Это который с бриллиантом, рубином и изумрудом?

- Да, да! Вот кто-то заказал переделать его в брошку.

- Ну, ну! И он вчера был и взял браслет назад.

- Что? - Патмосов даже отступил.

- Взял назад, - спокойно продолжал ювелир. - Только просил стереть прежнюю надпись и награвировать: "21 декабря 1912 года". Ну, я сейчас отдал браслет граверу с мальчиком, а заказчик сидел и дожидался. Очень нетерпеливый был, все торопил.

- Скажите, пожалуйста, каков он видом?

- Видом? Ну, господин хороший, на голове цилиндр, очень хорошее пальто и перчатки. Черные глаза и лицо, как у актера, бритое.

- Он, вероятно, сообщил фамилию, когда давал заказ?

- Да! - ювелир достал книжку, раскрыл ее и, водя корявым пальцем по странице, прочел: - Алексей Алексеевич Алексеев, Лиговка, двадцать восемь. Вот!

- Благодарю вас! - и Патмосов, кивнув головою, вышел из магазина.

- И что им надо в этом браслете? - крикнул Брыкалов в соседнюю комнату, где работал у станка его подмастерье.

- Я так думаю, что здесь какое-нибудь мошенничество. Они вот ищут, а тот, который приходил к нам с браслетом, - сам мошенник.

- Ну, ну! Если так, то слава Богу, что я избавился от этого браслета.

Между тем Семечкин решительно обратился к своему спутнику:

- Значит, теперь к этому Алексееву на Лиговку махнем.

- Бросьте... там этого господина Алексеева и в помине нет. Алексей Алексеевич Алексеев, Петр Петрович Петров, Иван Иванович Иванов - это, дорогой мой, все значит: "Ищи ветра в поле".

- Так как же? - воскликнул Семечкин. - Значит, дело пропало.

- Не пропало, а сорвалось.

- Вот тебе и крышка! Эх, незадача нам с вами, Борис Романович! Я думал, что уж за хвост поймали, а тут - на тебе, какая обида! Опять искать надо.

- Не иначе! - усмехнулся Патмосов. - Ну, поедемте домой.

- Это уж вы оставьте. Выехали мы с вами по делам не евши, а теперь как есть час для завтрака.

- Завтракать так завтракать, - согласился Патмосов.

XIV

ПОРАЗИТЕЛЬНОЕ СХОДСТВО

В окружном суде было томительно-скучно. В канцелярии скрипели перьями служащие, суетливо бегали молодые люди, кандидаты на судебную должность, время от времени проводили арестанта в сопровождении конвоя, и он оглашал своды бряцанием кандал. Уныло ходили просители; в коридорах шептались, как заговорщики, ходатаи по делам, а в уголовных отделениях шли ничтожные процессы о взломах, кражах, подлогах и убийствах в пьяном безобразии, причем и присяжные, и даже сами подсудимые скучали на своих несчастных скамьях.

Горянин с портфелем под мышкой прошел в буфет и сел к столу. Вскоре к нему подошел Хрюмин, в вицмундире, в пенсне на носу, словно отполированный, и, поздоровавшись, спросил:

- Скажите, пожалуйста, Алексей Петрович, кто этот удивительный господин Чемизов, которого я у вас видел? Он еще поразил нас опытами...

- В которых вы изобразили убийцу? - засмеялся Горянин.

- Да, да.

- Так, мой знакомый. Раньше учились в одной гимназии, недавно нечаянно встретились, и он несколько раз бывал у меня.

- Занимательный господин!

- А что?

- Очень широко играет в карты. Вчера я ему сильно проиграл, да и еще два моих товарища подверглись той же участи. Играет бешено, и у него много денег.

- Возможно! - сдержанно ответил Горянин. - Собственно говоря, я не знаю ни средств, ни рода занятий господина Чемизова, но человек он, видимо, вполне корректный.

- О-о! Разве я смею заподозрить? Но так мне показалось занимательным... Раньше его не бывало.

- Он приезжий. А что же, вы много проиграли?

- Так себе, - Хрюмин вздохнул, - но все-таки... Ну, простите!

Он пожал руку Горянину и вышел из буфета. К столику Алексея Петровича подсел Прохоров; он постучал ножом по тарелке и сказал лакею:

- Подайте мне водки и чего-нибудь есть. Что там есть в буфете?

- Ты, кажется, стал алкоголиком? - засмеялся Горянин.

- Делаюсь, - угрюмо ответил Прохоров. - Неудачи постоянные. Этот проклятый твой приятель совершенно пленил Дьякову, и я потерял всякую надежду.

Горянин покачал головой.

- Я тут с одним саратовским купчиком сошелся, вместе пьянствуем, - продолжал Сергей Филиппович, - вот теперь и все мои занятия. Надо встряхнуться, а нет сил. Просто карачун приходит.

- Ну, ну! - остановил его Горянин. - Это, брат, еще рано. Встряхнись! Скоро весна, поезжай куда-нибудь. Ты один, свободен, как ветер в поле, чего тебе печалиться? А потом как знать?.. Дьякова - баба сумасбродная; увлеклась - и, может, это так угаром и пройдет.

- Не скажи, - вздохнул Прохоров. - Она мне намедни прямо сказала: "Я люблю Чемизова". Э-эх!...

- Да, у них что-то затевается. Жена говорила, что она замуж выходит, - сказал Горянин. - Приезжала на днях, показывала подарок его; красивая вещь и дорогая. Он, вероятно, богатый человек.

- Какой же подарок? - спросил Прохоров.

- Браслет, а устроен для брошки, как будто половина ошейника. Ряд бриллиантов, ряд рубинов, ряд изумрудов. Очень красиво. Застегивается на воротнике.

Прохоров на мгновение задумался, а затем спросил:

- Бриллианты, рубины и изумруды? По десяти?

- Да, по десяти!

Прохоров вдруг ударил себя в лоб ладонью и вскочил.

- Что с тобой?

- Э! Этого я даже и тебе не открою... Человек, получи! - крикнул Сергей Филиппович, бросая на столб деньги. - Я пошел.

Прохоров быстро вышел из окружного суда и поехал к Дьяковой.

С замирающим сердцем поднялся он по лестнице и позвонил. Ему отворила Агаша. Едва она увидела Прохорова, на ее лице выразилось смущение.

- Дома барыня? - спросил Сергей Филиппович.

- Дома, только... - начала Агаша.

Прохоров снял пальто, стал вешать его на вешалку, но вдруг увидел там пальто с плюшевыми воротником и обшлагами. На мгновение он побледнел, голова у него закружилась, но, осилив себя, он с беспечным видом вошел в уютную гостиную.

- Вы? - воскликнула Дьякова, торопливо поднимаясь с узенького дивана, нае котором остался сидеть Чемизов.

Сергей Филиппович успел заметить, как рука последнего опустилась на диван, видимо соскользнув с талии молодой женщины. Однако он сдержал прилив ревнивой злобы, взял руку Дьяковой и нежно поцеловал ее.

- Вы знакомы? - спросила Елена Семеновна.

- Немного, - сухо ответил Прохоров, кланяясь Чемизову.

Тот приподнялся и с усмешкой кивнул головой гостю:

- Мы виделись у моего товарища, Горянина. Я помню вас.

- Очень приятно! - сухо ответил Прохоров и сел в кресло.

Его взоры сразу приковались к шее Дьяковой, на которой он увидел только что описанный Горяниным браслет. Последний с двух концов был захвачен бархоткой, плотно охватывавшей шею молодой женщины, и представлял собою узкую полоску, украшенную тремя рядами драгоценных камней.

- Вы смотрите на мою оригинальную брошь? - улыбнулась Дьякова. - Я получила ее недавно в подарок, - и она перевела благодарный взгляд на Чемизова.

- Пустое! - сказал тот с легкой усмешкой. Прохоров успокоился, пересилив свое волнение.

- Меня действительно заинтересовала эта брошь... вернее, браслет.

- Да, это, вероятно, и был браслет, но замок утрачен, и он обращен в брошь, - объяснил Чемизов.

- Он напомнил мне о страшном преступлении, - проговорил по-прежнему беспечно Прохоров. - В декабре были найдены куски изуродованного трупа саратовской купчихи Коровиной. Приехавший разыскивать ее купец Семечкин - мой приятель. Он рассказывал мне, что у нее был такой же браслет, подаренный ей покойным мужем. Тридцать камней означали тридцать лет ее жизни, а десять одинаковых камней - десятилетие их супружества.

- Какие вы говорите ужасы! - воскликнула Елена Семеновна, невольно бледнея. - Что может быть общего между тем браслетом и этой брошкой?

Прохоров посмотрел на Чемизова, но лицо того было совершенно спокойно, и продолжал:

- Удивительное сходство! Я только вчера говорил с Семечкиным о том браслете.

- Глупости, глупости! - сказала Дьякова. - Таких вещей может быть сто тысяч.

- И даже меньше, - усмехнувшись, сказал Чемизов.

Сергей Филиппович сидел как на иголках. Положение его становилось глупым - очевидно было, что Чемизов не уйдет раньше его. Он встал, чтобы попрощаться с Дьяковой:

- Я заехал только взглянуть, как вы поживаете... веселы ли, здоровы ли...

- О, я счастлива! - воскликнула Дьякова.

- Дай вам Бог! - Прохоров поцеловал ее руку и тихо проговорил: - Про обещание не забудьте!

- Нет, - улыбнулась молодая женщина.

Сергей Филиппович холодно кивнул головой Чемизову и быстро вышел.

- Что он имел в виду, рассказав эту историю с браслетом? - спросила Дьякова, обращаясь к Чемизову.

- Ничего. Вероятно, его удивило простое совпадение, а ты вдруг взволновалась, - и он, обняв молодую женщину, привлек ее к себе.

- Но мой слух как-то неприятно поразили его слова.

- Глупости! - спокойно возразил Григорий Владимирович, целуя ее глаза. - Будем кончать дело.

- Я сейчас.

Елена Семеновна вышла и через несколько минут вернулась одетая.

- Все взяла с собой? - озабоченно спросил Чемизов.

- Чековая книжка вот здесь, - Дьякова показала на сумку, - а заявление я должна написать там.

- И уедем, - сказал он. - Завтра же!

Чемизов еще раз обнял счастливую женщину, поцеловал, и они вместе вышли из дома.

Дьякова пребывала в сплошном очаровании. Все, что ни говорил Чемизов, она беспрекословно исполняла и была рада, когда он выказывал свое удовольствие. Теперь она забрала из банка все свои сбережения. Они прошли в Центральную железнодорожную кассу и взяли билеты скорого поезда на Севастополь и отправились обедать в "Европейскую" гостиницу. Там Дьякова сидела в уютном уголке и жадным, восторженным взглядом смотрела на спокойное лицо своего милого. Он иногда устремлял на нее завораживающий взгляд, улыбка появлялась на его лице, и тогда у Елены Семеновны кружилась голова и замирало сердце.

"Вот любовь со всею своею красотою!" - думала она и с благодарной улыбкой смотрела на Чемизова.

Чего бы она ни отдала за его спокойствие и счастье! О, отныне она решила посвятить ему всю свою жизнь!

XV

ПТИЧКА УЛЕТЕЛА

Между тем Прохоров вскочил в пролетку и велел извозчику гнать лошадь на угол Невского проспекта и Владимирской улицы. Извозчик нещадно нахлестывал лошадь, которая и так уже неслась галопом.

- Стой! - закричал Прохоров, соскочил на панель и подбежал к швейцару. - Егор Егорович дома?

- Никак нет. С утра уехавши, - ответил тот, широко улыбаясь.

Сергей Филиппович растерянно остановился, но через минуту снова сел в пролетку и приказал ехать на Калашниковскую пристань. Он подъехал к лавке Авдахова, вошел в нее и обратился к приказчику:

- Савелий Кузьмич?

- Обедать ушли, - ответил бойкий приказчик.

- Егор Егорорвич был у него?

- Вместе и ушли.

- Куда?

- Должно быть, в "Биржу". Завсегда там обедают.

Прохоров вышел на Калашниковский проспект и, перейдя дорогу, вошел в трактир "Биржа". Сбросив пальто, он прошел в общий зал, оглянулся и, увидав в углу подле окна, за столом, уставленным едой, Авдахова и Семечкина, подошел к ним.

- Ба, кого я вижу! - воскликнул Авдахов.

- Вот обрадовали! - привстал навстречу Семечкин. - Честь и место! Эй, малый, чистую посудинку, да живо!

- Я рад, что нашел вас, - сказал, садясь за стол, Прохоров. - У меня к вам большое дело.

- Дело? - Семечкин поднял брови. - Ну, что такое?

- Я, кажется, напал на след, - быстро проговорил Сергей Филиппович. - Едемте сейчас со мною!

- Стоп! - сказал Авдахов. - Сперва выпить и закусить, потом обедать, а там куда угодно: я - в лавку, а вы - по своим делам.

- Да расскажите, что такое? - взволнованно спросил Семечкин.

- Вы пейте и разговаривайте. Дело - не зверь, в лес не убежит, - сказал Авдахов.

Прохоров выпил и начал:

- Вы мне рассказывали, Егор Егорович, что у покойной Коровиной был браслет.

- Да, как же! На днях я с Борисом Романычем чуть не поймали, да сорвалось. Браслет приметный: тридцать камешков, по десяти...

- Ну, вот! - воскликнул Прохоров. - И я видел его и знаю, у кого он теперь. Поедем к Патмосову и расскажем ему.

- Ах ты, Господи! И то надо ехать. Вот счастье-то! - взволновался Семечкин.

- Нет, этак никак нельзя, - остановил их Авдахов, - выпьем холодненького, а тогда и с Богом!

Прохоров словно сидел на горячих угольях. Егор Егорович заразился от него волнением.

- Ты пойми, - объяснял он Авдахову. - Теперь, может быть, мы этого самого убивцу за шиворот схватим. Нам Борис Романович поможет. Браслетку нашли! Сергей Филиппович такое, можно сказать, дело сделал! Всему корень.

- Сергей Филиппович - голова! - согласился Авдахов. - Я тебе сказывал про него. Только одного ему не прощу: не хочет мои дела вести.

- Всякое дело поведу для вас, Савелий Кузьмич, - возразил Прохоров, - только пусть оправдается моя надежда.

Наконец кончили еду.

Савелий Кузьмич тяжело поднялся от стола:

- Ну, я пойду к себе, а вы с Богом. Может, вечером и сойдемся?

- Я непременно, - ответил Семечкин, - а вот как они?

- Сегодня нет, - сказал Прохоров. - У меня прием, и мне некогда. На днях надо в Москву ехать и приготовить бумаги.

- Почтенный, - крикнул Семечкин лакею. - Закажи-ка ты нам машину.

Через десять минут лакей подошел со словами: "Подано".

- Ну, едем!

Авдахов простился с приятелями. Они вышли и сели в автомобиль.

- В Усачев переулок! - распорядился Семечкин. - Жарь!

Автомобиль загудел и помчался по улице.

- Нам бы только застать Бориса Романовича! - беспокоился Егор Егорович.

Наконец автомобиль остановился. Они взбежали по лестнице и позвонили.

- Борис Романович дома? - спросил Семечкин горничную.

- Пожалуйте.

- Кто там? - закричал Патмосов.

- Мы, мы, Борис Романович! - ответил Семечкин из прихожей. - Как пишется в пьесах: "Те же и они".

С этими словами он вошел в крошечный кабинет, где с дивана поспешно поднялся Патмосов.

- Новости какие-нибудь? - спросил он, здороваясь.

- Новости, и большие! - уточнил Прохоров.

- Можно сказать, что мы этого самого убийцу за шиворот держим, - сказал Семечкин.

- Да ну? - и Патмосов засмеялся.

- Вот он вам все по порядку расскажет, - продолжал Егор Егорович, указывая на своего спутника. - Говорите, Сергей Филиппович!

Прохоров стал рассказывать Патмосову о том, как он посетил Дьякову и увидел у нее в виде броши ту самую браслетку, которую описал Егор Егорович.

- Я эту браслетку на ней внимательно рассмотрел, подарил ее Дьяковой ее новый знакомый, Григорий Владимирович Чемизов.

Произнеся это имя, Прохоров невольно вспыхнул. Патмосов пытливо посмотрел на него, а затем поинтересовался:

- Госпожа Дьякова - молодая особа?

- Да, ей лет двадцать семь; молодая вдова.

- Богатая?

- Очень, - ответил Прохоров.

- Вы говорите, что эту брошь ей подарил Григорий Владимирович Чемизов?

- Да.

Патмосов записал имена.

- А как зовут Дьякову?

- Елена Семеновна.

- Адрес?

- Надеждинская, тридцать два.

- Так! Что же, может, и напали на след, - повеселел Патмосов. - Вот мы упустили браслет, а он снова у нас. Этот Чемизов бритый? И глаза его черные?

- Да.

- Значит, он и у Брыкалова был. Теперь начнем расследование. Одну секундочку! - Патмосов подошел к телефону: - Барышня, двадцать пять - тридцать шесть! Благодарю... Кто у телефона? Попросите ко мне Якова Антоновича Хмелева. Он здесь? Нет? Досадно!... А Чухарев? - он подождал, потом взял снова трубку: - Ты? Ну, вот тебе дело. Позвони сейчас в адресный стол и спроси адрес Че-ми-зо-ва Григория Владимировича. Ну а как выяснишь, сейчас иди по его адресу и узнай: чин, звание, когда приехал, откуда - словом, все, да осторожненько. Понял? - Борис Романович повесил трубку, дал отбой и позвонил снова: - Барышня... двести восемьдесят шесть - девяносто два! Благодарю... Сеня, ты? Здравствуй! Иди сейчас на Надеждинскую улицу, дом тридцать два; там живет госпожа Дьякова, а у нее, надо быть, есть горничная девушка. Сейчас познакомься с ней, скажи - влюблен, что ли, и разузнай, часто ли ходит к госпоже Дьяковой Чемизов и что он за фигура для нее.

- Не надо! - сказал Прохоров, перебивая его.

- Вы уж мне не мешайте, - рассердился Патмосов. - Я знаю, что делаю! - И он продолжал отдавать приказания Пафнутьеву по телефону, потом повесил трубку и спросил: - А вы что знаете про Дьякову?

- Все! Эта Дьякова - богатая молодая вдова; Чемизов познакомился с нею недавно у нашего общего знакомого, присяжного поверенного Горянина, успел ее увлечь и теперь бывает у нее каждый день; кажется, назвался ее женихом и сделал ей подарок.

- Так! - Патмосов кивнул. - Ну, а мой Семен Сергеевич узнает еще что-нибудь. Отлично! За все эти сведения большое вам спасибо. Как только я что-нибудь узнаю, сейчас же извещу вас. К вам, Сергей Филиппович, можно позвонить по телефону? Может быть, вы и напали на след. Во всяком случае, найденный браслет - козырь. Мы его тоже нашли, да выпустили.

- Я так думаю, что названный господин купил эту вещь у настоящего убийцы.

- А может, сам достал, - усмехнулся Патмосов.

- Нет, - возразил Семечкин. - Он - брюнет, а тот рыжий.

- Во всяком случае, спасибо вам. Мне даже совестно: за розыски взялся я, а ищете вы.

- Вы нам его за шиворот схватите, в кандалы закуйте, вот что важно! - воскликнул Егор Егорович и, крепко пожав руку Патмосова, вместе с Прохоровым вышел.

Борис Романович проводил их и вернулся в кабинет.

Через несколько минут раздался телефонный звонок. Патмосов услышал голос Чухарева:

- Живет в гостинице "Бристоль" на Мойке. Сейчас иду туда.

- Иди, брат! - ответил Патмосов. - Там управляющий Степан Васильевич, мой большой приятель. Прямо к нему и иди. Расспроси подробно.

Он повесил трубку и улегся на диване.

К вечернему чаю пришли Чухарев и Пафнутьев.

- Ну, садитесь, - пригласил их Патмосов. - Катя, наливай чай. Что узнали?

Пафнутьев откашлялся, принял от Кати стакан чая и стал рассказывать.

- И говорить-то, собственно, нечего, - начал он. - Поехал я на Надеждинскую, как ты указал. Дворник у ворот дома, швейцар у подъезда. Ну, я к дворнику. Целковый в зубы: так и так, мол, рассказывай. Есть у Дьяковой горничная? Отвечает: "Как же-с, есть". - "А как зовут?" - "Агаша". Говорил он про нее, улыбался во всю рожу, - значит, хорошенькая. А только дело-то выходит такое, что как есть за час до моего прихода в этот дом эта Дьякова уехала. Я вызвал Агашу, наплел ей всякой всячины, пошел с ней в трактир, и она рассказала, что ее барыня уехала с Чемизовым, а куда - не знает. Вот и все!

- Так, - сказал Патмосов. - Значит, уехала? С Чемизовым?

- С ним.

- Совершенно верно, - подтвердил Чухарев.

- Ну, а ты что узнал?

- Чемизов, Григорий Владимирович, дворянин, приехал в гостиницу "Бристоль", как видно по книге, седьмого декабря, а сегодня выбыл, отметившись за город.

- Куда - не показал?

- Нет. Чемоданы все уложил; два чемодана у него, очень хорошие. Говорят, барин был хороший, жил не скупясь, часто приезжал на автомобиле, по ночам возвращался поздно, просыпался также поздно, ездил в клуб и играл в карты.

- Так, - Патмосов пошел в свой кабинет, откуда снова вернулся с записной книжкой. - А вот тебе отметка, - сказал он, обращаясь к Чухареву. - Кругляков приехал в Петербург десятого октября, остановился по Литейному, пятьдесят один, выбыл тридцатого октября, первого ноября остановился в Толмазовом, дом три, выехал двадцать третьего ноября, двадцать пятого остановился на Невском, пятьдесят четыре, выехал пятого декабря, отметился за город. А господин Чемизов приехал в "Бристоль" седьмого декабря.

Чухарев ударил рукой по столу.

- Вот тут и надо мозгами раскинуть! - сказал Патмосов. - Кажется, у нас в руках ниточка. Сейчас я позвоню господину Прохорову. Видимо, он в эту барыню Дьякову влюблен и этого самого Чемизова ревнует, из-за того так и хлопочет. - Патмосов подошел к телефону. - Барышня... четыреста двадцать восемь - сорок семь.

Прохоров сидел в кабинете, занимаясь просмотром кляузного дела, когда на столе зазвонил телефон.

Сергей Филиппович поспешно взял трубку и услышал голос Патмосова.

- Вот что, уважаемый Сергей Филиппович. Господин Чемизов вместе с госпожой Дьяковой сегодня уехали, а куда - неведомо. Теперь, изволите видеть, какого рода штука. У меня есть много подозрений, что господин Чемизов и господин Кругликов - одно и то же лицо.

У Прохорова екнуло в груди. Он сказал:

- Семечкин говорил, что тот рыжий.

- И рыжим, и брюнетом, и блондином сделаться плевое дело. А если вспомните, Семечкин указывал, что у господина Кругликова были черные глаза, несмотря на рыжие волосы, а господин Чемизов - сильный брюнет.

- Да, да! - спохватился Прохоров. - Так вы думаете, что он - убийца?

- Можно только предполагать, а так как, по вашим словам, госпожа Дьякова - богатая женщина, то надо думать, что этот господин Чемизов - специалист по богатым вдовам. Та несчастная Коровина тоже была состоятельной вдовой.

Прохоров побледнел.

- Да, да, верно! Так Елене Семеновне грозит, быть может, смертельная опасность? Вы так думаете?

- Можно так думать, - послышался ответ Патмосова. - Вы должны, уважаемый Сергей Филиппович, если вас интересует госпожа Дьякова...

- Очень, очень, - воскликнул Прохоров. - Ради нее я только и хлопочу.

- Так вот, Сергей Филиппович, если вы интересуетесь ею, то непременно должны узнать, куда они уехали. Я на вашем месте поехал бы за ними.

- Мне за ними?!

- Ведь вы же знаете ее! Ну, вот. И если бы вы их нашли да осторожненько последили за ними, а потом в случае какой-нибудь опасности или чего-нибудь подозрительного телеграфировали мне, то - как знать? - может быть, мы с вами сделали бы хорошее дело.

- Хорошо, я употреблю все усилия, чтобы узнать, куда они поехали. Наверное, она сказала своей хорошей знакомой, Горяниной. Я завтра узнаю от них.

- Отлично! А когда узнаете, то немедля поезжайте туда сами.

- Благодарю вас. Завтра утром я вас извещу. До свидания!

Прохоров повесил трубку, откинулся на спинке кресла и закрыл лицо руками. Страх наполнил его душу. Если действительно этот Чемизов - разбойник, проходимец, ловящий богатых вдов, то Дьякова находится в смертельной опасности. Негодяй завезет ее куда-нибудь, убьет, ограбит и скроется.

Сергей Филиппович отложил в сторону бумаги и большими шагами стал мерить кабинет, погруженный в тяжелые думы. Он лег далеко за полночь, но не мог заснуть.

Утром он поехал к Горяниным.

Алексей Петрович собирался идти в суд.

- Что ты пришел ни свет ни заря? - с удивлением спросил он Прохорова.

- Я не к тебе. Мне Евгению Павловну.

- Пройди в столовую, я сейчас тоже, позавтракаем.

- Сергей Филиппович! - радушно воскликнула Евгения Павловна. - Здравствуйте, садитесь! Я сейчас вам налью кофе. Алексей тоже придет.

- Я к вам, - ответил Прохоров, целуя ее руку и садясь подле нее. - Вам сказала Елена Семеновна, куда она уехала?

- Уехала?

- А вы не знали?

- Я знала, что она собирается ехать, но она не приезжала проститься.

- Она уехала вчера вместе с Чемизовым.

- Вот какая торопливая! - засмеялась Евгения Павловна. - Загорелась, как порох. Бедная женщина! - Она сочувственно взглянула на гостя. - Этот Чемизов совершенно увлек ее.

- Совершенно, - глухим голосом повторил Прохоров. - А теперь я узнал ужасную вещь и хочу непременно ехать за нею.

- Что такое? - Горянина с испугом взглянула на Прохорова.

- Этот Чемизов - разбойник и убийца; его специальность - ограблять богатых вдов и убивать. Вы слыхали об изрезанной женщине?

- Ну?

- Это его рук дело! - ответил Прохоров.

- Что вы? - Горянина побледнела и откинулась на спинку стула. - Я этому не могу поверить; он был у нас.

- Что же? Разве мог знать Алексей Петрович, что вводит к себе в дом вора и убийцу? Я вам расскажу все по порядку.

- Подождите, я позову Алексея.

Евгения Павловна позвонила и приказала явившейся служанке:

- Скажите барину, что он непременно нужен мне.

Горничная ушла, и вскоре появился Алексей Петрович.

- Ну, что у вас такое?

- Слушай, что будет рассказывать Сергей Филиппович, - ответила ему жена. - Ты ввел к себе в дом мошенника и убийцу.

- Что?

- Вот слушай.

- Да, это очень возможно! - воскликнул Прохоров. - Я узнал вот что, - и он рассказал про Семечкина, про поиски Патмосова и про браслет.

- Э! - задумался Горянин. - Действительно, серьезное дело...

- Но Елену Семеновну нужно спасти! - сказала Горянина.

- Непременно, - отозвался Прохоров. - Я за ней поеду.

- Она говорила мне, что поедет с ним в Ялту.

- Ну, Ялта - небольшое место, - сказал Горянин, - там ты, Сергей, понятно, сумеешь найти их и спасешь нашу милую Елену Семеновну.

- Я еду сегодня же. Мне надо быть в Москве. Там я пробуду два дня, а потом поеду в Ялту. Но, если я не найду их, тогда что?

Горянин тихо свистнул.

- Понятно, трудно по России искать этого Чемизова: он мог уехать в одном направлении, пересесть, вернуться и поехать совсем в другую сторону. Не знаю, что тебе и посоветовать. Но ведь у вас такой советчик, как Патмосов. Чего лучше?

- Во всяком случае, - решительно заявил Прохоров, - я еду сегодня в Москву, заканчиваю свое дело, и оттуда в Ялту. Не найду там Елены Семеновны, протелеграфирую Патмосову. А если вы, дорогая Евгения, Павловна, что-нибудь узнаете, то Богом молю вас... Эти два дня я в Москве. "Лоскутная" гостиница, а затем в Ялте. Телеграфируйте туда на станцию.

- Как только узнаю что-нибудь, тотчас сообщу, - сказала Горянина. - Благослови вас Бог! Вы меня заразили страхом. Я теперь не буду спать ночи. Бедная Елена Семеновна! С ней, может быть, Бог знает что!

- Да, если все это так, то господин Чемизов, так сказать, - фрукт, - проговорил Горянин.

- Кандидат в каторжные работы, и я добьюсь этого, - сказал Прохоров. - По крайней мере, Патмосов почти не сомневается, что он - убийца Коровиной. Теперь задача - поймать его.

- Ну, благослови тебя Бог! - пожелал Горянин. Я тороплюсь.

Он пожал руку Сергею Филипповичу и, поцеловав жену, удалился.

Прохоров посидел еще несколько времени у Горяниных, выпил кофе. В тот же день он собрал необходимые бумаги, уложил чемодан и с одиннадцатичасовым поездом уехал в Москву.

XVI

ВОЗОБНОВИВШИЕСЯ РАЗГОВОРЫ

Графиня Фигли-Мигли устраивала обычный небольшой вечер с танцами для молодежи. В ее доме собрался избранный кружок, и в ярко освещенных богатых и уютных покоях чувствовалось оживление. В зале молодые люди танцевали под рояль, в соседней комнате играли в карты, а в уютной гостиной сидели пожилые люди и вели беседы на политические и общественные темы. Графиня переходила от группы к группе, с обворожительной улыбкой прикладывала к напудренному носу лорнет и очень ловко давала беседе то направление, которое желательно было в ее салоне. Здесь были и генерал Чупрынин, и прокурор Светевич, восходящее светило, которого прочили в министры, и остроумный Семен Николаевич Струков, молодой военный юрист, и генералы на действительной службе, и атташе посольства, и несколько дам высшего света.

Чупрынин окончил игру, встал и перешел в гостиную.

- Как играли? - обратился к нему молодой чиновник министерства иностранных дел.

- Скверно, - ответил Чупрынин. - Не везет в последнее время. Ну, ваше превосходительство, - обратился он к Светевичу, - как насчет "моей руки"?

Прокурор удивленно взглянул на генерала.

- Не понимаю, ваше превосходительство.

- Вот тебе раз! - воскликнул Чупрынин и обратился ко всем: - Вот вам и наша юридическая машина. Вообразите, в декабре месяце мой "Милорд"... собака у меня так зовется, страшный дог, огромнейшего роста... Да, так вот мой Милорд принес к нам в кухню оторванную, замерзшую женскую руку.

- Ах! - воскликнула подошедшая графиня Фигли-Мигли. - Какие вы ужасные вещи рассказываете! Откуда она достала эту руку?

- Со двора, графиня, - ответил Чупрынин. - После этого нашли еще одну ногу, а потом голову. Говорили, что зарезана прекрасная молодая женщина. Я все время жду, когда раскроется это преступление, и вот вам: до сих пор ничего неизвестно, а наш Петр Станиславович даже забыл об этом деле!

Прокурор снисходительно улыбнулся:

- Ваше превосходительство, если обнаружено преступление, то, могу вас уверить, преступник не может скрыться. Дело времени.

- Вот снова начинается тот же разговор! - вкрадчивым голосом произнес Струков. - Я опять протестую. Мы однажды уже вели с Петром Станиславовичем принципиальный спор. Он утверждает, что если раскрыто преступление, то преступник должен быть непременно найден, а я говорю, что, несомненно, есть преступники, не разысканные при наличности открытого преступления. Я даже указывал на несколько таких случаев.

- О, эти случаи! - небрежно протянул прокурор. - Они ничего не доказывают, потому что все указанные вами имели давность лишь одного года. Подождем, и преступники будут открыты.

- А помните, тогда на вечере у адвоката Горянина нам показали опыт внушения?

- Это не доказательство; это было нечто вроде фокуса.

- Да, - перебил генерал, - а как же с тем ужасным преступлением?

- Не могу вам сейчас сказать, ваше превосходительство, - ответил прокурор, - такая масса дел, что я временно упустил это дело из виду. Несомненно, следователь и полиция занимаются розысками, и наступит час, когда преступник будет схвачен.

- Но это ужасно! - воскликнула графиня. - Помилуйте, такое преступление в Петербурге! Да, да, я теперь его помню: нога, рука, потом голова - и молодая женщина. На всех это произвело удручающее впечатление. Я теперь опять буду с тревогою засыпать ночью. Как? До сих пор не найден убийца? И это в столице, в Петербурге, в Европе! Ай-ай-ай, ваше превосходительство! - Она закачала головой и поднялась, чтобы пригласить всех в богато убранную столовую, где был сервирован ужин. Все двинулись за нею.

Прокурор был уязвлен. Он вернулся домой в дурном настроении, а рано утром вызвал товарища прокурора:

- Слушайте, там у вас есть дело по убийству Коровиной. Неужели оно лежит без всякого движения?

- Я наведу справки, ваше превосходительство, - ответил товарищ прокурора и тотчас - к следователю: - Аникий Петрович, у вас есть дело об убийстве Коровиной. Неужели оно лежит без всякого движения?

- О, Господи! У. меня так много дел, дорогой мой! - раздражительно ответил старый следователь. - Может быть, и лежит, я, по крайней мере, давно о нем ничего не слышу.

- Непременно надо его двинуть, - распорядился товарищ прокурора, выходя из кабинета.

На другой день градоначальник, выслушав доклад начальника сыскной полиции, обратился к нему со следующими словами:

- Слушайте, у вас там есть следствие по делу об убийстве Коровиной. Все о нем говорят; до сих пор ничего не открыто. Надо обратить на него внимание и заняться розысками.

- Слушаю, ваше превосходительство! - ответил начальник сыскной полиции и в настроении вернулся в свою канцелярию. - Август Семенович, - обратился он к своему помощнику. - У вас там дело об убийстве Коровиной. Помните: рука, нога, а после голова...

- Как же, как же! - ответил помощник.

- Ведь это Бог знает что такое! До сих пор никаких результатов. Скоро год пройдет, а мы ничего не знаем. Надо искать.

- Я и то старался, но что делать, если утрачены все следы?

- Этого не может быть! В настоящее время об этом опять заговорил весь город. Там какой-то генерал Чупрынин (он с огромным влиянием), графиня Фигли-Мигли - все кругом. Только и разговора и в конце концов обвиняют нас. Постарайтесь, уважаемый!

- Слушаю, - ответил тот и, едва войдя в свой кабинет, тотчас вызвал Чухарева и Калмыкова: - Господа! Непременно надо снова заняться делом об убийстве Коровиной. Это черт знает что такое! Походили, походили; поискали, поискали, да и рукой махнули?! Надо все время настойчиво искать, искать и искать! Извольте снова приняться за это дело.

- Слушаем, - ответили оба агента и, выйдя затем из кабинета, многозначительно переглянулись.

- Ничего! - сказал Чухарев, поднимая указательный палец. - Я убийцу найду. Ты не думай, что я не ищу!

Калмыков только покачал головой и предложил:

- Пойдем в "Плевну".

- В "Плевну"? Можно!

Проведя время как обычно, они расстались: один - в мрачном настроении, а другой - в веселом и радостном.

Чухарев тотчас же отправился к Патмосову:

- Борис Романович, за наше-то дело снова взялись и шум подняли. Там где-то упрекнули нас, что еще не нашли убийцы Коровиной, и теперь все всполошились.

- Ну и пускай! Ты только мне служи, и я тебе верно говорю: этого убийцу найдем!

Чухарев пожал ему руку.

- Это - моя карьера!

- Ну, и ты ее сделаешь, - Патмосов похлопал его по плечу и добродушно добавил: - Только теперь надо немедля докладывать мне обо всем.

- Это непременно.

Андрей Зарин - В поисках убийцы - 02, читать текст

См. также Зарин Андрей Ефимович - Проза (рассказы, поэмы, романы ...) :

В поисках убийцы - 03
XVII ИНЖЕНЕР Прохоров приехал в Москву с тревожными думами о Дьяковой ...

Двоевластие - 01
Исторический роман ЧАСТЬ ПЕРВАЯ БОЖИЙ СУД I СКОМОРОХИ Князь Теряев-Рас...