Михаил Булгаков
«Театральный роман - Глава 03. МОЕ САМОУБИЙСТВО»

"Театральный роман - Глава 03. МОЕ САМОУБИЙСТВО"

- Да, это ужасно, - говорил я сам себе в своей комнате, - все ужасно.

И этот салат, и нянька, и пожилой литератор, и незабвенное "пойми", вообще

вся моя жизнь.

За окнами ныл осенний ветер, оторвавшийся железный лист громыхал, по

стеклам полз полосами дождь. После вечера с нянькой и гитарой много

случилось событий, но таких противных, что и писать о них не хочется. Прежде

всего я бросился проверять роман с той точки зрения, что, мол, пропустят его

или не пропустят. И ясно стало, что его не пропустят. Пожилой был совершенно

прав. Об этом, как мне казалось, кричала каждая строчка романа.

Проверив роман, я последние деньги истратил на переписку двух

отрывков и отнес их в редакцию одного толстого журнала. Через две недели я

получил отрывки обратно. В углу рукописей было написано: "Не подходит".

Отрезав ножницами для ногтей эту резолюцию, я отнес эти же отрывки в другой

толстый журнал и получил через две недели их обратно с такою же надписью:

"Не подходит".

После этого у меня умерла кошка. Она перестала есть, забилась в угол

и мяукала, доводя меня до исступления. Три дня это продолжалось. На

четвертый я застал ее неподвижной в углу на боку.

Я взял у дворника лопату и зарыл ее на пустыре за нашим домом. Я

остался в совершенном одиночестве на земле, но, признаюсь, в глубине души

обрадовался. Какой обузой для меня являлся несчастный зверь.

А потом пошли осенние дожди, у меня опять заболело плечо и левая нога

в колене.

Но самое худшее было не это, а то, что роман был плох. Если же он был

плох, то это означало, что жизни моей приходит конец.

Всю жизнь служить в "Пароходстве"? Да вы смеетесь!

Всякую ночь я лежал, тараща глаза в тьму кромешную, и повторял - "это

ужасно". Если бы меня спросили - что вы помните о времени работы в

"Пароходстве"? - я с чистою совестью ответил бы - ничего.

Калоши грязные у вешалки, чья-то мокрая шапка с длиннейшими ушами на

вешалке - и это все.

- Это ужасно! - повторил я, слушая, как гудит ночное молчание в ушах.

Бессонница дала себя знать недели черед две.

Я поехал в трамвае на Самотечную-Садовую, где проживал в одном из

домов, номер которого я сохраню, конечно, в строжайшей тайне, некий человек,

имевший право по роду своих занятий на ношение оружия.

При каких условиях мы познакомились, неважно.

Войдя в квартиру, я застал моего приятеля лежащим на диване.

Пока он разогревал чай на примусе в кухне, я открыл левый ящик

письменного его стола и выкрал оттуда браунинг, потом напился чаю и уехал к

себе.

Было около девяти часов вечера. Я приехал домой. Все было как всегда.

Из кухни пахло жареной бараниной, в коридоре стоял вечный, хорошо известный

мне туман, в нем тускло горела под потолком лампочка. Я вошел к себе. Свет

брызнул сверху, и тотчас же комната погрузилась в тьму. Перегорела лампочка.

- Все одно к одному, и все совершенно правильно, - сказал я сурово.

Я зажег керосинку на полу в углу. На листе бумаги написал: "Сим

сообщаю, что браунинг No (забыл номер), скажем, такой-то, я украл у Парфена

Ивановича (написал фамилию, No дома, улицу, все как полагается)".

Подписался, лег на полу у керосинки. Смертельный ужас охватил меня. Умирать

страшно. Тогда я представил себе наш коридор, баранину и бабку Пелагею,

пожилого и "Пароходство", повеселил себя мыслью о том, как с грохотом будут

ломать дверь в мою комнату и т.д.

Я приложил дуло к виску, неверным пальцем нашарил собачку. В это же

время снизу послышались очень знакомые мне звуки, сипло заиграл оркестр, и

тенор в граммофоне запел:

Но мне бог возвратит ли все?!

"Батюшки! "Фауст"! - подумал я. - Ну, уж это, действительно, вовремя.

Однако подожду выхода Мефистофеля. В последний раз. Больше никогда не

услышу".

Оркестр то пропадал под полом, то появлялся, но тенор кричал все

громче:

Проклинаю я жизнь, веру и все науки!

"Сейчас, сейчас, - думал я, - но как быстро он поет..."

Тенор крикнул отчаянно, затем грохнул оркестр.

Дрожащий палец лег на собачку, и в это мгновение грохот оглушил меня,

сердце куда-то провалилось, мне показалось, что пламя вылетело из керосинки

в потолок, я уронил револьвер.

Тут грохот повторился. Снизу донесся тяжелый басовый голос:

- Вот и я!

Я повернулся к двери.

Михаил Булгаков - Театральный роман - Глава 03. МОЕ САМОУБИЙСТВО, читать текст

См. также Булгаков Михаил - Проза (рассказы, поэмы, романы ...) :