Михаил Булгаков
«Луч жизни 08 - Живая каша»

"Луч жизни 08 - Живая каша"

Агент Государственного политического управления на станции Дугино Щукин

был очень храбрым человеком, он задумчиво сказал своему товарищу, рыжему

Полайтису:

- Ну что ж, поедем. А? Давай мотоцикл. - Потом помолчал и добавил,

обращаясь к человеку, сидящему на лавке: - Флейту-то положите.

Но седой трясущийся человек на лавке, в помещении дугинского ГПУ,

флейты не положил, а заплакал и замычал. Тогда Щукин и Полайтис поняли, что

флейту нужно вынуть. Пальцы присохли к ней. Щукин, отличавшийся огромной

силой, стал палец за пальцем отгибать и отогнул все. Тогда флейту положили

на стол.

Это было ранним солнечным утром следующего за смертью Мани дня.

- Вы поедете с нами, - сказал Щукин, обращаясь к Александру Семеновичу,

- покажете нам где и что.

Но Рокк в ужасе отстранился от него и руками закрылся, как от страшного

видения.

Щукин стал молчалив и серьезен и немедленно дал в Грачевку какую-то

телеграмму. Третий агент по распоряжению Щукина стал неотступно находиться

при Александре Семеновиче и должен был сопровождать его в Москву. Щукин же с

Полайтисом стали готовиться к экспедиции. Когда солнце начало значительно

припекать, на пригорке, под которым вилась речка Топь, глянул сахарный с

колоннами дворец в зелени. Мертвая тишина стояла вокруг. Мотоциклетка

пробежала по мосту, и Полайтис затрубил в рожок, чтобы вызвать кого-нибудь.

Но никто и нигде не отозвался, за исключением отдаленных остервеневших собак

в Концовке. Мотоцикл, замедляя ход, подошел к воротам с позеленевшими

львами. Запыленные агенты в желтых гетрах соскочили, прицепили цепью с

замком к переплету решетки машину и вошли во двор. Тишина их поразила.

- Эй, кто тут есть! - окликнул Щукин громко. Но никто не отозвался на

его бас. Агенты обошли двор кругом, все более удивляясь. Полайтис хмурился.

Щукин стал посматривать серьезно, все более хмуря светлые брови. Заглянули

через закрытое окно в кухню и увидали, что там никого нет, но весь пол усеян

белыми осколками посуды.

- Знаешь, что-то действительно у них случилось. Я теперь вижу.

Катастрофа, - молвил Полайтис.

По кирпичной дорожке агенты пошли, минуя клумбы, на задний двор,

пересекли его и увидели блещущие стекла оранжереи.

- Погоди-ка, - заметил шепотом Щукин и отстегнул с пояса револьвер.

Полайтис насторожился и снял пулеметик. Странный и очень зычный звук тянулся

в оранжерее и где-то за нею. Похоже было, что где-то шипит паровоз.

Зау-зау... зау-зау... с-с-с-с-с... шипела оранжерея.

- А ну-ка осторожно, - шепнул Щукин, и, стараясь не стучать каблуками,

агенты придвинулись к самым стеклам и заглянули в оранжерею.

Тотчас Полайтис откинулся назад, и лицо его стало бледно. Щукин открыл

рот и застыл с револьвером в руке.

Вся оранжерея жила, как червивая каша. Свиваясь и развиваясь в клубки,

шипя и разворачиваясь, шаря и качая головами, по полу оранжереи ползали

огромные змеи. Битая скорлупа валялась на полу и хрустела под их телами.

Вверху бледно горел огромной силы электрический шар, и от этого вся

внутренность оранжереи освещалась странным кинематографическим светом. На

полу торчали три темных, словно фотографических огромных ящика, два из них,

сдвинутые и покосившиеся, потухли, в третьем горело небольшое

густо-малиновое световое пятно. Змеи всех размеров ползали по проводам,

поднимались по переплетам рам, вылезали через отверстия в крыше. На самом

электрическом шаре висела совершенно черная, пятнистая змея в несколько

аршин, и голова ее качалась у шара, как маятник. Какие-то погремушки звякали

в шипении, из оранжереи тянуло странным гнилостным, словно прудовым,

запахом. И еще смутно разглядели агенты кучи белых яиц, валявшихся в пыльных

углах, и странную гигантскую голенастую птицу, лежащую неподвижно у камер, и

труп в сером у двери рядом с винтовкой.

- Назад! - крикнул Щукин и стал пятиться, левой рукою отдавливая

Полайтиса и поднимая правой рукой револьвер. Он успел выстрелить бесшумно

раз девять, прошипев и выбросив около оранжереи зеленоватую молнию. Звук

страшно усилился, и в ответ на стрельбу Щукина вся оранжерея пришла в

бешеное движение, и плоские головы замелькали во всех дырах. Гром тотчас же

начал скакать по всему совхозу и играть отблесками на стеклах.

Чах-чах-чах-тах - стрелял Полайтис, отступая задом. Странный, четырехлапый

шорох раздался сзади, и Полайтис вдруг страшно крикнул, падая навзничь.

Существо на вывернутых лапах, коричнево-зеленого цвета, с громадной острой

мордой, с гребенчатым хвостом, все похожее на страшных размеров ящерицу,

выкатилось из-за угла сарая и, яростно перекусив ногу Полайтису, сбило его

на землю.

- Щукин... беги, - промычал он, всхлипывая. Щукин выстрелил несколько

раз по направлению оранжереи, и в ней вылетело несколько стекол. Но огромная

пружина, оливковая и гибкая сзади, выскочив из подвального окна,

перескользнула двор, заняв его весь пятисаженным телом, и в мгновение обвила

ноги Щукина. Его швырнуло вниз на землю, и блестящий револьвер отпрыгнул в

сторону. Щукин крикнул мощно, потом задохся, потом кольца скрыли его

совершенно, кроме головы. Кольцо прошло раз по голове, сдирая с нее скальп,

и голова эта треснула. Больше в совхозе не послышалось ни одного выстрела.

Все погасил шипящий, покрывающий звук. И в ответ ему очень далеко по ветру

донесся из Концовки вой, но теперь уже нельзя было разобрать, чей это вой:

собачий или человечий.

Михаил Булгаков - Луч жизни 08 - Живая каша, читать текст

См. также Булгаков Михаил - Проза (рассказы, поэмы, романы ...) :