Саша Черный
«Об Аркадии Аверченко»

"Об Аркадии Аверченко"

Неожиданная кончина широко популярного писателя-юмориста, так преждевременно ушедшего из жизни, еще теснее смыкает круг русской писательской семьи. Кто бы ни ушел из тех, немногих, кто привлекал к себе внимание за последние десятилетия, - поэт ли, про­заик, драматург, - смены нет и не видно.

Первые литературные шаги А. Т. Аверченко еще на па­мяти читателя связаны с основанием им в конце девяно­стых годов в содружестве с несколькими литераторами и художниками "Сатирикона", близкого по облику мюнхен­скому "Simplicissimus"'y. Никому не ведомый харьков­ский провинциал приехал в Петербург и на страницах нового журнала, столь непохожего на прежние кустарно-юмористические еженедельники, сразу выдвинулся сво­им сочным, здоровым юмором, своеобразным талантом рассказчика-весельчака, сумевшего расшевелить само­го серьезного и хмурого российского читателя.

Чуждый надрыва, далекий от всех интеллигентских "проклятых" вопросов, Аверченко сделал своим героем мелочи быта, а острая наблюдательность, четкое знание русской провинции, особое чувство смешного, - связан­ное, быть может, с его хохлацким происхождением, порой доходили до виртуозной игры в его коротеньких расска­зах-анекдотах. Автор, чуть ли не единственный в прозе представитель беспечной русской богемы, сталкивал лба­ми неожиданные положения, развивал до гротеска ка­кую-либо уродливую, подмеченную им в толпе черту и, не глумясь, не уничтожая своего случайного героя, весело над ним потешался и отпускал его с миром. Таков был да­лекий предшественник Аверченко, популярный в свое время немецкий юморист Сафир, современник Гейне.

Длинный хвост подражателей, все эти Гуревичи, Оль Д'Оры и Ландау, упражнявшиеся на задворках "Сатири­кона" и окружавшие блеклым гарниром имя своего учи­теля, ни в малой мере не усвоили своеобразных черт его письма: меткого и короткого диалога, нарастания внеш­него комизма, неожиданного фейерверка развязки.

Аверченко создал стиль и моду, а бойкая юмористиче­ская артель торговала шипучкой, разливая ее в бутылки из-под чужого шампанского.

Среди тяжелодумов той поры, мрачно копавшихся в вопросах пола, неуклюже флиртовавших то с мистиче­ским анархизмом, то с проблемой смерти, свежий зара­зительный юмор Аверченко был, несомненно, оздоров­ляюще полезен и сыграл свою общественную роль поми­мо направленческого безразличия автора.

Быть может, длительная фельетонная работа, сроч­ная, связывающая размером и зачастую комкающая те­мы, помешала покойному юмористу развернуть свое да­рование в более широкие бытовые полотна, помешала ему стать тем, чем был Федотов в живописи. Но, увы, счастливая возможность выдерживать свои рукописи в ящике письменного стола, возможность неторопливого и независимого от злобы дня творчества была неосуще­ствима для тех, кто, подобно покойному, жил исключи­тельно еженедельно-журнальным и газетным трудом, не дающим ни передышки, ни места для широких замы­слов. А альманахи и толстые журналы с упорством ста­роверов чурались юмора, предпочитали ему любую муйжелевскую мочалку, тянущуюся с января по декабрь.

* * *

В эмиграции, вне окружения старого многоцветного и сочного русского быта, добродушный юмор Аверченко резко надломился. С непоколебимым упорством вгры­зался он в безрадостную и бездарную тему: "больше­визм". Сатира сменила юмор. Ненависть к поработите­лям быта заслонила веселую усмешку обывателя над за­бавными нравами своей родной улицы, беспечно шумя­щей за его окном ("обывательское" отношение для нас се­годня отнюдь не жупел, а напротив - во многом здоровое, утверждающее национальный быт начало).

В последние годы Аверченко неутомимо бил своей легкой скрипкой по чугунным красным головам, и это невеселое, новое для него занятие является большой и доблестной заслугой покойного писателя. Разумеется, за вывернутой наизнанку сумасшедшей большевистской жизнью никому не угнаться. Любая вырезка из советской хроники фантастичнее любого гротеска самого Щедрина, но в мире все растущего эмигрантского без­различия и усталости дорого каждое слово протеста и не­примиримого отрицания красной свистопляски. Были "сменившие вехи", были и полусменившие, а вот веселый и беспечный юморист оказался одним из самых стойких и непримиримых.

* * *

Мы надеемся, что в эмиграции найдется русское из­дательство, которое догадается выпустить в свет "Из­бранные рассказы Аверченко". Покойный автор отли­чался одним редким качеством: он почти никогда не был скучен. А избранные его рассказы, собранные внима­тельной рукой и связанные вместе, не залежатся на книжных складах и будут лучшей данью памяти жизне­радостного писателя и человека, который вне всяких теорий словесности простаком-самоучкой пришел в ли­тературу и всем нам подарил немало веселых минут.

18 марта 1925

Саша Черный

Саша Черный - Об Аркадии Аверченко, читать текст

См. также Черный Саша (Александр Михайлович Гликберг) - Проза (рассказы, поэмы, романы ...) :