Антон Чехов
«СУД»

"СУД"


Изба Кузьмы Егорова, лавочника. Душно, жарко. Проклятые комары и мухи толпятся около глаз и ушей, надоедают... Облака табачного дыму, но пахнет не табаком, а соленой рыбой. В воздухе, на лицах, в пении комаров тоска.

Большой стол; на нем блюдечко с ореховой скорлупой, ножницы, баночка с зеленой мазью, картузы, пустые штофы. За столом восседают: сам Кузьма Егоров, староста, фельдшер Иванов, дьячок Феофан Манафуилов, бас Михайло, кум Парфентий Иваныч и приехавший из города в гости к тетке Анисье жандарм Фортунатов. В почтительном отдалении от стола стоит сын Кузьмы Егорова, Серапион, служащий в городе в парикмахерской и теперь приехавший к отцу на праздники. Он чувствует себя очень неловко и дрожащей рукой теребит свои усики. Избу Кузьмы Егорова временно нанимают для медицинского "пункта", и теперь в передней ожидают расслабленные. Сейчас только привезли откуда-то бабу с поломанным ребром... Она лежит, стонет и ждет, когда, наконец, фельдшер обратит на нее свое благосклонное внимание. Под окнами толпится народ, пришедший посмотреть, как Кузьма Егоров своего сына пороть будет.

- Вы всё говорите, что я вру, - говорит Серапион, - а потому я с вами говорить долго не намерен. Словами, папаша, в девятнадцатом столетии ничего не возьмешь, потому что теория, как вам самим небезызвестно, без практики существовать не может.

- Молчи! - говорит строго Кузьма Егоров. - Материй ты не разводи, а говори нам толком: куда деньги мои девал?

- Деньги? Гм... Вы настолько умный человек, что сами должны понимать, что я ваших денег не трогал. Бумажки свои вы не для меня копите... Грешить нечего...

- Вы, Серапион Косьмич, будьте откровенны, - говорит дьячок. - Ведь мы вас для чего это спрашиваем? Мы вас убедить желаем, на путь наставить благой... Папашенька ваш ничего вам, окроме пользы вашей... И нас вот попросил... Вы откровенно... Кто не грешен? Вы взяли у вашего папаши двадцать пять рублей, что у них в комоде лежали, или не вы?

Серапион сплевывает в сторону и молчит.

- Говори же! - кричит Кузьма Егоров и стучит кулаком о стол. - Говори: ты или не ты?

- Как вам угодно-с... Пускай...

- Пущай, - поправляет жандарм.

- Пущай это я взял... Пущай! Только напрасно вы, папаша, на меня кричите. Стучать тоже не для чего. Как ни стучите, а стола сквозь землю не провалите. Денег ваших я никогда у вас не брал, а ежели брал когда-нибудь, то по надобности... Я живой человек, одушевленное имя существительное, и мне деньги нужны. Не камень!..

- Поди да заработай, коли деньги нужны, а меня обирать нечего. Ты у меня не один, у меня вас семь человек!

- Это я и без вашего наставления понимаю, только по слабости здоровья, как вам самим это известно, заработать, следовательно, не могу. А что вы меня сейчас куском хлеба попрекнули, так за это самое вы перед господом богом отвечать станете...

- Здоровьем слаб!.. Дело у тебя небольшое, знай себе стриги да стриги, а ты и от этого дела бегаешь.

- Какое у меня дело? Разве это дело? Это не дело, а одно только поползновение. И образование мое не такое, чтоб я этим делом мог существовать.

- Неправильно вы рассуждаете, Серапион Косьмич, - говорит дьячок. - Ваше дело почтенное, умственное, потому вы служите в губернском городе, стрижете и бреете людей умственных, благородных. Даже генералы, и те не чуждаются вашего ремесла.

- Про генералов, ежели угодно, я и сам могу вам объяснить.

Фельдшер Иванов слегка выпивши.

- По нашему медицинскому рассуждению, - говорит он, - ты скипидар и больше ничего.

- Мы вашу медицину понимаем... Кто, позвольте вас спросить, в прошлом годе пьяного плотника, вместо мертвого тела, чуть не вскрыл? Не проснись он, так вы бы ему живот распороли. А кто касторку вместе с конопляным маслом мешает?

- В медицине без этого нельзя.

- А кто Маланью на тот свет отправил? Вы дали ей слабительного, потом крепительного, а потом опять слабительного, она и не выдержала. Вам не людей лечить, а, извините, собак.

- Маланье царство небесное, - говорит Кузьма Егоров. - Ей царство небесное. Не она деньги взяла, не про нее и разговор... А вот ты скажи... Алене отнес?

- Гм... Алене!.. Постыдились бы хоть при духовенстве и при господине жандарме.

- А вот ты говори: ты взял деньги или не ты?

Староста вылезает из-за стола, зажигает о колено спичку и почтительно подносит ее к трубке жандарма.

- Ффф... - сердится жандарм. - Серы полный нос напустил!

Закурив трубку, жандарм встает из-за стола, подходит к Серапиону и, глядя на него со злобой и в упор, кричит пронзительным голосом:

- Ты кто таков? Ты что же это? Почему так? А? Что же это значит? Почему не отвечаешь? Неповиновение? Чужие деньги брать? Молчать! Отвечай! Говори! Отвечай!

- Ежели...

- Молчать!

- Ежели... Вы потише-с! Ежели... Не боюсь! Много вы об себе понимаете! А вы - дурак, и больше ничего! Ежели папаше хочется меня на растерзание отдать, то я готов... Терзайте! Бейте!

- Молчать! Не ра-а-азговаривать! Знаю твои мысли! Ты вор? Кто таков? Молчать! Перед кем стоишь? Не рассуждать!

- Наказать-с необходимо, - говорит дьячок и вздыхает. - Ежели они не желают облегчить вину свою сознанием, то необходимо, Кузьма Егорыч, посечь. Так я полагаю: необходимо!

- Влепить! - говорит бас Михайло таким низким голосом, что все пугаются.

- В последний раз: ты или нет? - спрашивает Кузьма Егоров.

- Как вам угодно-с... Пущай... Терзайте! Я готов...

- Выпороть! - решает Кузьма Егоров и, побагровев, вылезает из-за стола.

Публика нависает на окна. Расслабленные толпятся у дверей и поднимают головы. Даже баба с переломленным ребром, и та поднимает голову...

- Ложись! - говорит Кузьма Егоров.

Серапион сбрасывает с себя пиджачок, крестится и со смирением ложится на скамью.

- Терзайте, - говорит он.

Кузьма Егоров снимает ремень, некоторое время глядит на публику, как бы выжидая, не поможет ли кто, потом начинает...

- Раз! Два! Три! - считает Михайло низким басом. - Восемь! Девять!

Дьячок стоит в уголку и, опустив глазки, перелистывает книжку...

- Двадцать! Двадцать один!

- Довольно! - говорит Кузьма Егоров.

- Еще-с!.. - шепчет жандарм Фортунатов. - Еще! Еще! Так его!

- Я полагаю: необходимо еще немного! - говорит дьячок, отрываясь от книжки.

- И хоть бы пискнул! - удивляется публика.

Больные расступаются, и в комнату, треща накрахмаленными юбками, входит жена Кузьмы Егорова.

- Кузьма! - обращается она к мужу. - Что это у тебя за деньги я нашла в кармане? Это не те, что ты давеча искал?

- Оне самые и есть... Вставай, Серапион! Нашлись деньги! Я положил их вчерась в карман и забыл...

- Еще-с! - бормочет Фортунатов. - Влепить! Так его!

- Нашлись деньги! Вставай!

Серапион поднимается, надевает пиджачок и садится за стол. Продолжительное молчание. Дьячок конфузится и сморкается в платочек.

- Ты извини, - бормочет Кузьма Егоров, обращаясь к сыну. - Ты из того... Чёрт же его знал, что они найдутся! Извини...

- Ничего-с. Нам не впервой-с... Не беспокойтесь. Я на всякие мучения всегда готов.

- Ты выпей... Перегорит...

Серапион выпивает, поднимает вверх свой синий носик и богатырем выходит из избы. А жандарм Фортунатов долго потом ходит по двору, красный, выпуча глаза, и говорит:

- Еще! Еще! Так его!



Антон Чехов - СУД, читать текст

См. также Чехов Антон - Проза (рассказы, поэмы, романы ...) :

СУПРУГА
- Я просил вас не убирать у меня на столе, - говорил Николай Евграфыч...

СУЩАЯ ПРАВДА
Шесть коллежских регистраторов и один не имеющий чина сидели в пригор...