Василий Боткин
«Письма об Испании - 02 Мадрид. Май.1»

"Письма об Испании - 02 Мадрид. Май.1"

Нечего вам говорить, с каким любопытством переезжал я границу Испании, с каким жадным вниманием встретил я Ирун (Yrun), первый пограничный испанский город, где, дилижанс наш остановился завтракать. Здесь же была и последняя станция на французских лошадях. В Ируне наш испанский дилижанс получил испанскую упряжь: десять красивых, сильных мулов. Весело смотреть, как их холят испанцы: вся задняя половина выбрита, грива в лентах, на голове высокий букет из разноцветной шерсти. Здесь же верх нашего дилижанса нагрузили дюжиною ружей и trabucos (род мушкетонов2), между которыми поместились двое солдат, чтоб отстреливаться в случае нападения разбойников. Как ни будьте недоверчивы ко всем слухам и рассказам о разбойниках, но когда - дилижанс вооружают как подвижную крепость, поневоле иногда подумаешь о них.3 Мои товарищи в дилижансе советовали мне, путешествуя по Испании, иметь при себе наличными деньгами столько, сколько нужно от одного большого города до другого,4 - франков 200 или 300, а остальные деньги в векселях; эти 300 франков необходимы еще и для того, чтоб избавиться от дурного обращения разбойников, которые, если при путешественнике не окажется вовсе или очень мало денег, вымещают на нем свое неудовольствие побоями.5 Ирун познакомил меня и с испанскою кухнею: весь завтрак приготовлен был на дурном оливковом масле, которое воняло, как то, которое называется у нас обыкновенно деревянным. Впрочем, товарищи мои испанцы обрадовались ему, говоря, что они не могли есть оливкового масла во Франции: оно не пахнет маслом. Здесь же увидел я и классический плащ испанский (capa); угрюмо и спокойно, завернувшись в свои коричневые плащи, смотрели мужики на проезжавший дилижанс. Ни в движениях, ни во взглядах не обнаруживалось у них того живого любопытства, с каким житель юга, например итальянец, встречает всякую проезжую телегу и тотчас обступает ее.6 Эти спокойные, величавые манеры особенно поражают после французской подвижности и увертливости. Il n'y a plus de Pyrenees (Нет больше Пиренеев (франц.).) Людовика XIV7 показывает только, что так называемый великий король по имел никакого понятия об Испании. Никогда природа и нравы не разделяли две страны с большею резкостию!

Теперь между главными городами Испании (не всеми) и Мадридом, хотя изредка, ходят дилижансы; но когда первый дилижанс, назад тому лет двадцать, отправился из Мадрида, - за несколько миль от Мадрида он был остановлен толпою народа и сожжен вместе с чемоданами путешественников. Второй провожали два взвода кавалерии до самой границы. Это продолжалось целый месяц, пока народ не привык к этому нововведению, которое, между прочим, отбивало доход у погонщиков мулов и лошадей (arrieros), верхом на которых обыкновенно путешествовали по Испании. Испанские, дилижансы по ночам не ездят, как у итальянских vetturini, (извозчиков (итал.).) у них назначены места для ночлегов. День оканчивают они в 3 и 5 часов вечера, выезжая на другой день рано утром. Разумеется, такого рода езда ведется из осторожности, и для путешественника она приятна, во-первых, тем, что имеешь время взглянуть на города, а во-вторых, можно часа три уснуть на постели (хотя здесь они очень плохи).8 Дорога до Виттории печально-живописна: селений мало, изредка по горам виднеются одинокие дома, большие, полуразвалившиеся. Испанец не любит съеживаться, он живет сально, бедно, но широко. И как все это заброшено, как всюду еще видны следы междоусобной войны! В иных селениях есть дома, наскоро укрепленные, - на них следы ядер и пуль; другие стоят с полуразрушенными крышами. Сальные, одинокие постоялые дворы (ventas) нисколько не изменились со времени странствования Дон-Кихота: та же большая комната, вроде сарая, подпертая толстыми колоннами, вместо стульев каменная скамья, вделанная в стену; посреди громадный камин, дым которого выходит в отверстие, проделанное в коническом потолке. Я ничего не решался спрашивать там, кроме вина, да и то нестерпимо воняло своим кожаным мешком... Франция только за 30 миль, - можно подумать, что она за 2000!

В Виттории мы ночевали. Я часа три бродил по городу и не нашел его нисколько интересным. На одной площади увидел я очень красивую церковь, вошел в нее... - она служила амбаром для складки хлеба. Бывший тут человек объяснил мне, что церковь эта принадлежала к монастырю. Когда монастыри в Испании были упразднены и монахи из них выведены, монастыри вместе с их землями поступили в государственное владение и продавались с аукционного торга.9 Таким образом, и эта монастырская церковь кончила свое земное поприще тем, что стала сараем. Ее теперешний владетель не потрудился даже очистить ее: он только сложил в угол раскрашенные бюсты святых. Ради бога, есть ли возможность думать и мечтать о старой католической Испании, об Испании романсеров,10когда современная Испания при первом шаге на ее почву так ярко мечется вам в глаза! Кстати заметить, что здесь протестанты и теперь еще лишены права иметь свою церковь и, кроме католического храма, никакой другой не может быть в Испании. Это одно из множества тех диких противоречий, которые могут несколько служить ключом для понятия настоящего положения Испании.

До Виттории дорога идет самыми живописными местами. Чудная и унылая природа! Селения редки, и вы представить не можете, что за угрюмый вид этих селений. По городам у редкого дома нет огромного герба на входе: редкий васконгадец11 не считает себя дворянином. Виттория - главный город провинции Алава, которая с Бискайей и, Гипускоей составляют так называемые провинции васконгадские. Эти-то провинции с таким мужеством поддерживали дон Карлоса.12 Но собственно до дон Карлоса им было весьма мало нужды, а чтоб показать вам, до какой степени могла простираться их привязанность к монархическому началу, я попрошу у вас позволения сказать несколько слов об их политическом устройстве.

Вся Испания с Карла V 13 сделалась неограниченной монархией, кроме трех васконгадских провинций, - одни они сохранили свои прежние республиканские формы и по-прежнему продолжали собирать свои национальные конгрессы. Маленькие общины присылали свои депутации; сами общины собственно назывались республиками. Эти конгрессы заведовали администрациею провинций, назначали налоги, распределяли общественные расходы. Провинции сами платили своим чиновникам, содержали милицию; у них был свой бюджет, свой кредит, и кредит до такой степени цветущий, что, например, до последнего восстания четырехпроцентные бумаги провинции Алавы ходили по 93 франка. Кроме того, провинциальные хунты (juntas) u вместе выбирали одного общего депутата, в руках которого сосредоточивалась власть исполнительная и который сносился с испанским правительством почти как равный с равным. Алава и Гипускоа вместе выбирали себе одного такого депутата, который был, некоторым образом, президентом двух маленьких республик. Но Бискайя, самая демократическая из трех, выбирала себе трех, составлявших нечто похожее на директорию. Во все это испанский король не мог вмешиваться ни с какой стороны; он имел только в каждой провинции своего corregidor. (коррехидора (административный начальник) (исп.).) Хотя Наварра далеко не имела подобного устройства, но и ее права (fueros) были значительны. Конституция, обнародованная после смерти Фердинанда VII,15 лишила все эти северные провинции их отдельных прав - fueros и, вместе с тем, их старинной самостоятельности. Вот где должно искать истинной причины их восстания и той энергии, с какою поддерживали они войну против Христины и конституционистов. Тут дело шло собственно не об rey neto (неограниченный король), не о правах дон Карлоса: провинции хотели сохранить свою независимость от конституционного уровня. Это была война не за убеждения, не междоусобная война, но война за муниципальные права; они хотели rey neto, дон Карлоса, для того чтоб самим оставаться свободными, при своем республиканском устройстве. Кроме того, васконгадцы говорят между собою особенным языком, который не происходит ни от латинского, ни от цельтического16 и в котором ученые решились найти некоторое сходство с одним финикийским;17верно то, что он не имеет ни малейшего сходства с испанским. Алава и Гипускоа не платили государству никаких податей, но покупали покровительство Испании за известную сумму, которая не изменялась в продолжение трехсот лет. Гипускоа, например, платила королю ежегодно 42 000 реалов (около 10000 рублей асс.). Бискайя же, самая демократическая из трех, избавила себя от всякого рода подати, как заключающей в себе, по ее мнению, понятие вассальства и зависимости. Она считала себя ничем не обязанною Испании и только по временам делала добровольные приношения (donativos). Сумма их менялась, смотря по нуждам короля и по щедрому расположению провинции.

Красота Испании давно вошла в пословицу, с давних пор поэты воспевают ее апельсинные и лимонные рощи... увы! это также одно из заблуждений, существующих насчет Испании. Впрочем, может статься, за несколько сот лет оно было и иначе, теперь же ничего нельзя себе представить унылее этой природы. Но унылость эта необыкновенно величава. Представьте себе, что нигде не встречаешь дерева, по окраинам полей одни только кусты розмарина; изредка маленькие деревни, без зелени, выкрашенные темно-глинистою краскою, - и деревни эти так редки, что, встречая одну, давно забыл уже о предшествовавшей. Глаза свободно пробегают пространство в 8, 10 верст, не встречая на нем ни одного жилья, ни одной малейшей рощицы олив, ничего, кроме душистых кустов розмарина; все это объято самою прозрачною, чистейшею атмосферой. Вероятно, на этой почве могли бы расти и дуб, и липа, и каштан; в Испании богатство лежит у ног человека - стоит только наклониться за ним; но испанцы еще не любят наклоняться.

В Pancorvo, где дорога вдруг углубляется в ущелье гор, вышло шестеро солдат охранять дилижанс от разбойников. На прошлой неделе тут была ограблена почта. Теперь одному только войску платит правительство, чиновники получают за год половину жалованья. Зато одним войском и держится настоящее министерство. Надобно видеть, что такое для испанца его правительство и с каким презрением он говорит о нем, сохраняя в то же время самое страстное почтение к своей Изабелле. Испания прежде всего страна муниципальных18привычек и особенностей; для испанца темно понятие о государственном единстве, об одинаковости прав и обязанностей. Каталония и провинции васконгадские до сих пор смотрят на конституционный уровень как на деспотизм.19 "Нам хорошо, а вам худо, - говорят они испанцам, - вы хотите лишить нас довольства и заставить делить с вами вашу бедность. Не лучше ли вам подражать нам? По крайней мере оставьте нас в покое и не думайте заставить нас отказаться от наших прав". С месяц назад каталонцы взбунтовались за то, что с них правительство требовало рекрут на основании общего закона о рекрутстве, тогда как, по провинцияльным правам своим, городовые и сельские общины вместо рекрут вносили известную сумму денег. В подобных случаях испанец не рассуждает, соответствует ли его дело справедливости и общему праву, ему нисколько не кажется странным деньгами платить тот налог, который другие платят кровью, он вытаскивает свое ружье, делает pronunciamiento, (мятеж (исп.).) дерется и часто умирает героем. Правительство, испугавшись энергии, с какою каталонцы взялись за дело, объявило прощение всем, которые отдадут ему оружие, и в то же время отменило конскрипцию.20 Возмущение тотчас утихло. Впрочем, у каталонцев, о которых мой сосед в дилижансе говорил, что они tienen mucho valor у gran gusto por las batallas (очень храбры и большие охотники до сражений), это выходит из физического положения их мануфактурной и промышленной провинции, нуждающейся всего более в рабочих руках.

В Бургосе, унылой и пустеющей столице старой Кастильи, осмотрел я его великолепный собор и сделал визит дому, где родился Сид.21 Страна исторических преданий! Какой другой народ с такою привязанностию хранит память своих героев! Имя Сида, символа феодальной и рыцарской Испании, это castellano de los derechos (прямого кастильянца), пройдя восемь веков, с энтузиазмом' еще повторяется в гимне, где дух новых времен, взывает к старой Испании: "Спокойные, веселые, мужественные и смелые, запоем, солдаты, песнь битвы! Да подвигнется земля на наши голоса, и да узнает в нас мир детей Сида!" (himno de Riego (гимн Риего (исп.).)),22 Что касается до собора, - это один из великолепнейших в мире; никогда не встречал я такого удивительного слияния итальянского стиля с готическим. Внутри не оставлено ни одного малейшего места без украшений - изящных, грандиозных, фантастических. Из этого соединения итальянской грации с готическою важностию выходит нечто удивительно привлекательное, хотя в этом нечто сильно предчувствуется вкус, известный впоследствии под странным именем рококо. Последняя перестройка собора - не далее конца XVI века.

Ничего не можете себе представить унылее старой Кастильи: однообразная пустыня постоянно расстилается пред глазами, ни одного дерева по всем этим нескончаемым полям, - нет даже и прежних кустарников розмарина. Между тем тут много рек, земля прекрасна. И представьте: причина такой пустынности не в лености и беспечности, а в предрассудке. Кастильцы твердо убеждены, что птицы сильно истребляют рожь, деревья же привлекают птиц и служат их убежищем. Отсюда их непреодолимое отвращение ко всякого рода деревьям.23 Несмотря на степной вид свой, поля Кастильи, там, где трудятся хотя слегка обработывать их, необыкновенно плодородны; не более как на два фута глубины почва влажна и даже водяниста, так что, несмотря на постоянные жары и на страшную сухость атмосферы, хлеб здесь постоянно в урожае. Но при дороговизне и трудности сообщений, даже при урожаях, кастильцу не на что купить сапогов. Деревни встречаются, как редкие оазисы - и какие унылые оазисы! Вдали по горизонту тянутся скалистые горы. Среди этой-то уныло-страстной природы и выработался тип испанского характера, медленный, спокойный снаружи, раскаленный внутри, упругий и сверкающий, как сталь, - африканский дикарь и рыцарь.

"Нет больше Пиреней!" - говорил Людовик XIV, - а эта масса высоких гор, всею роскошью растительности обращенных к Франции и показывающих Испании только свои голые скалы, эта трудность сообщений, поставленная природою между Франциею и Испаниею, и далее, эта почва, плодородная и заброшенная, эта пустыня у самых ворот Франции, созданная беспечностию и леностию, - этот народ столь благородный, прекрасный, исполненный достоинства, так роскошно наделенный природою всеми благами - и нищенский; эта страшная упрямость характера, эта страстная приверженность к прошедшему; этот дух исключительности и уединения в эпоху, когда все стремится к сближению... и, наконец, эта так называемая революция,24 которая так же мало походит на революцию, как вооружение рыцаря на наш фрак, - все это здесь необыкновенно действует на душу, на воображение, а главное, возбуждает самый страстный интерес к этой благородной стране, имя которой каждый сын ее не произносит, не прибавив: "несчастная"!

-

Вот я и в Мадриде! Но до сих пор что за унылая страна эта Испания! От Бургоса до Мадрида те же пустынные поля. Сколько раз говорил я про себя: да это наши бесконечные равнины России! - только дальняя, синяя полоса гор разрушала сходство. По пустынным равнинам подъезжаешь, наконец, к Мадриду, который стоит тут бог знает зачем, потому что среди этих пыльных, совершенно обнаженных полей решительно нет никакой причины стоять не только столице, даже ничтожному городишке.. Окрестности Мадрида состоят из пустого поля; бедный Мансанарес высыхает еще весною, и от него теперь остался маленький ручей; палящее солнце и сухая песчаная почва истребляют всякую растительность; словом, вы ничего не можете себе представить печальнее этой природы.

В числе моих рекомендательных писем были два к высшим чиновникам настоящего министерства,25 потом к одной жаркой карлистке, дочери бывшего министра при Фердинанде; кроме того, на квартире, куда я тоже рекомендован, товарищем у меня don Vicente, капитан фрегата при Эспартеро26 - жаркий прогрессист; и я, как видите, нахожусь между озлобленными, непримиримыми партиями; и тотчас же был поставлен au courant (в курс дела (франц.).) надежд, опасений, намерений каждой. Как бы вы ни были расположены к созерцательной, художнической жизни, как бы вы ни чуждались политики, в Мадриде - вы брошены насильно в нее. С кем бы ни заговорили вы, слово el gobierno (правительство) будет если не первым, то уж верно вторым, которое вы услышите. Кроме политики, нет разговора; если она наводит на вас скуку, вы осуждены на самые вялые беседы о театре и тому подобное. El gobierno для испанца не есть какое-нибудь отвлеченное понятие: нет! здесь каждый чувствует его на себе, ибо каждый принадлежит к какой-либо партии. "Кто не за меня, тот против меня!" - восклицает партия, овладевая кормилом правительства, и перед этим лозунгом нет пощады ни уму, ни знаниям, ни убеждениям, ни долгим заслугам. Терпимость есть слово, которое в Испании не имеет еще смысла.27 В несколько дней я был посвящен в la situacion, как называется здесь вообще положение правительства в данное время; это барометр, на котором беспрестанно отражается волнение политической атмосферы. Свадьба Христины с Муньос28 еще сильно волнуем умы. Впрочем, напрасно называют Испанию политическою загадкою, что будто все здесь случается; бог знает как и почему, без причины и смыслу, и что один слепой случай владычествует здесь. Правда, все здесь живо и быстро; но все события совершаются логически, то есть все события непременно вытекают одно из другого. Говоря о политических партиях Испании, я, может быть, коснусь этого; но Европа так мало знает Испанию, ее журналы судят ее с точки общих европейских форм и еще больше затемняют дело, указывая в ней только на те пружины, которые пригодны для духа политических партий; да и как понять это странное явление! Вот уж 30 лет Испания постоянно находится в судорожных конвульсиях.29 Она хочет оторваться от своего прошедшего и хочет в то же время сохранить все свои старые, заветные предания; делает и переделывает на иностранный лад свои конституции30 - и хранит всю свою старую, ужасающую администрацию. Война с карлистами тянулась без убеждения, без страсти, без энтузиазма. Наконец, случились деньги, Маротто куплен, и лучшие солдаты дон Карлоса кладут оружие;31 за возмутившимися провинциями оставлены многие из их fueros, они усмиряются, а судьба Испании не улучшилась нисколько... тяжело сказать... эти страшные, тяжкие страдания не породили до сих пор ровно ничего.

Испания полна уныния; народ ее словно находится в том тяжком забытьи, какое испытывает человек, долго находясь на морозе. Не в настоящем должно искать причин этим тяжким политическим страданиям: они в прошедшем, они далеко назади. На междоусобную войну в Испании смотрели как на событие необыкновенное и неожиданное. Но разве эта война не есть результат зол предшествовавших? - это та же самая болезнь, только вышедшая наружу. И прежде наваррского восстания в Испании была междоусобная война, предпринятая инквизициею против всякой живой, благотворной мысли, против всякого развития человеческих способностей. Настоящее положение Испании есть только преобразование этой внутренней, душной борьбы в борьбу с оружием в руках, уготованную тремя веками невежественной, фанатической, безнравственной администрации.

Не новое политическое устройство Испании, ни даже прежнее причиною несчастий ее. Правда, инквизиция, монахи были для нее страшным злом; но ведь феодальное устройство Испании было общее с Европою; отчего же оно только на Испании оставило такие гибельные следы? Не оттого ли, что в Европе при дурном устройстве было всегда правительство, которое хотя иногда было также дурно, но всегда белее или менее вращалось в кругу идей современной себе цивилизации.32 В Испании ни в какое время, ни в какой форме не было правительства: был только один произвол со всеми своими заблуждениями и личными страстями; никогда администрация не имела других законов, кроме собственного каприза и своих личных интересов. Так было прежде, то Же и теперь. Три века правительственного безумства не прошли даром: тяжко легли они на благородной стране. Мудрено ли, что народ ее теперь равнодушно смотрит на все эти конституции, говоря про себя свое любимое que importa? (что за нужда?). Он знает, что над всеми этими конституциями есть иная высшая власть - анархия.

С чего начать, говоря о Мадриде, как не с Puerta del Sol, этого форума Мадрида и новой Испании. Puerta del Sol вовсе не ворота, а небольшая площадь, называющаяся так от прежде бывших тут городских ворот солнца. Здесь центр Мадрида, сюда сходятся все его главные улицы. На площади с раннего утра до позднего вечера толпится масса всякого народа, беспрестанно возобновляющаяся, ибо всякий вышедший за чем бы то ни было из дому непременно зайдет послушать новостей; точно так же, если пахнет в воздухе бунтом, он непременно начнется на Puerta del Sol. Политика здесь - занятие постоянное, потому что тревога, смута составляют здесь нормальное положение общества. Все эти посетители Puerta del Sol важно беседуют, завернувшись в свои широкие плащи. По временам из плаща выставляются руки, которые вертят маленькую папироску, слышится обычное: hagame Usted el favor, (сделайте одолжение, ваша милость (исп.).) папироска закуривается, и разговоры идут с тем серьезным, изящным достоинством, с тою flema castillana, (кастильской флегмой (исп.).) которыми из всех народов Европы владеют одни только испанцы. Плащ здесь и зиму и лето составляет необходимую принадлежность одежды - только высшее гражданство и чиновники носят обыкновенный европейский костюм. - La capa, говорит кастильянец, abriga en invierno у preserva en verano del ardor del sol (плащ укрывает зимой и предохраняет летом от жара солнца), и вследствие этого он закутывается в него и в июле, и в декабре. Так как la capa закрывает всю остальную одежду, то кастильянец не слишком заботлив о ней. Без capa в Кастильи считается неприличным войти в Ayuntamiento (заседание городового правления), идти в процессии, присутствовать на свадьбе, сделать визит важному лицу: это своего рода народный мундир.33

Casa de correos (почтовый дом) 34 занимает одну из сторон площади; выстроенный квадратом, огромный и с самыми массивными стенами, он легко может служить надежною крепостью, и не мудрено, что при военных возмущениях Мадрида всегда стараются, та или другая сторона, овладеть почтовым домом и укрепиться в нем. Собственно народ занимает обыкновенно середину Puerta del Sol; насупротив Casa de correos сходятся обыкновенно военные и чиновники, - los hombres de la situation (люди, приверженные к настоящему правительству). После трех часов у входа его собираются банкиры и биржевые маклера. Каждая прилежащая кофейная имеет свой политический колорит. Эспартеристы и exaltados,35 снова сближенные общим гонением,36 сходятся у Cafe nuevo, возле почтового дома; Cafe de los amigos посещают "умеренные", или, как их теперь называют, los situacioneros; (люди ситуации (исп.).) потому что название moderado не шло более к партии, которая прошлого года расстреливала десятками и сотнями. Из моих знакомых каждый верен кофейной своей партии, и в каких бы дальних сторонах Мадрида они ни жили, каждый приходит непременно в свою кофейную есть мороженое или сорбет37 или просто выпить стакан воды. Ни один exaltado не пойдет в Cafe de los amigos. Кстати, о кофейных: их здесь бесчисленное множество,38 и, конечно, ни в одной стране нет такого разнообразия bebidas heladas (замороженного питья), как в Испании: bebida de naranja (из апельсина), bebida de limon (из лимона), bebida de fresa (из земляники), bebida de guindas (из вишен), bebida de almendra blanca (из сладкого миндаля - и самый освежительный), - все они удивительно сохраняют аромат своего плода. Кроме этого, подают еще слегка замороженное молоко. Ранним утром, когда мороженое не готово, можно пить agraz, питье, сделанное из неспелого винограда, чрезвычайно приятное. Мадридское мороженое (quesitos) далеко хуже неаполитанского - но зато espumas здешние превосходны: это взбитая и слегка замороженная пена шоколада, кофе, сливок и т. п., чуть посыпанная корицею.39

Кроме кофеен, Puerta del Sol обставлена магазинами и цирюльнями. El barbero, (Брадобрей (исп.).) кажется, не потерял еще здесь своей старинной народной важности. Каждая лавка, каждая цирюльня имеет своих посетителей, которые сходятся тут беседовать; иногда эти сходки так велики, что покупателям нет возможности пробраться в лавку. Вследствие этого к некоторым лавкам привешена бумага с надписью: aqui no se tienen tertulias (здесь не держат собраний). При таком всеобщем расположении к беседам иностранцу очень легко ознакомиться с положением общественных дел. Мнение о скрытности и молчаливости испанцев совершенно ложно; может быть, оно и справедливо относительно их частных дел, может быть, они скрытны в делах сердца и страсти, но что касается до дел общественных, то нет народа прямодушнее и открытее. Садитесь в кофейной к любому столу, к любой группе разговаривающих - к какой бы нации вы ни принадлежали, ваше присутствие никогда не мешает разговору. Смело вмешивайтесь в разговор; эта изящная испанская вежливость, узнавши, что вы иностранец, становится еще деликатнее. Если тут читается иногда интересное письмо из провинции, оно вам передается для прочтения; покаГжите только участие или даже просто любопытство, всякий испанец счел бы за величайшую невежливость не удовлетворить им.40 В Мадридских кофейных видно несравненно более женщин, нежели в кофейных Парижа. Особенно вечером - решительно все столы заняты одними женщинами.41

Мадрид не есть столица, созданная историею; не далее XVI века он был небольшою деревнею. Самостоятельное положение провинций и потом совершенно особое от прочей Европы развитие монархической власти в Испании не позволили королям испанским иметь себе столицу в обыкновенном смысле этого слова. Постоянная война с маврами заставляла их иметь свою резиденцию сообразно с военными движениями. Фердинанд и Изабелла42 избрали было себе постоянною резиденциею Толедо. Но после них Карл V (испанцы называют его Карлом I) в Испании почти не жил. Филипп II43 как-то случайно обратил внимание на местечко Мадрид; вероятно, ему понравилось его унылое местоположение; он полюбил отдыхать здесь во время охоты, наконец, выстроил тут себе дворец44 и решительно поселился в Мадриде. Наследники не вздумали изменять его выбора, и, таким образом, Мадрид сделался столицею Испании. Впрочем, один уже вид этого города говорит, что никогда народный инстинкт не выбрал бы себе столицею такого во всех отношениях бедного местоположения. К несчастию Испании, не презрительному взору гения выпал жребий избрать ей столицу, а монарху мрачному, эгоистическому, более занятому своими капризами и личными интересами, нежели счастием своей страны. Чем более рассматриваешь Мадрид, его положение, его средства, тем более убеждаешься в пагубном влиянии, какое этот несчастный выбор имел на испанский народ. Я не люблю столиц, поглощающих в себе всю жизнь нации,45 но нельзя не согласиться, что, например, Париж, резиденция короля, парламента, Сорбонны, наук и, вследствие этого, литературы, роскоши, вкуса, имел самое благодетельное влияние на национальное единство Франции. Ничего подобного в Испании. Выбор Филиппа II вызвал из ничтожества столицу - и выбор этот, который мог бы до известной степени поправить ошибку исторического воспитания Испании, возрастил, напротив, во всей свободе семена разделения, существовавшие в старой Испании. И Мадрид, посреди пустынных равнин Кастильи, вдали от всех больших рек, между народонаселением, может быть самым неподвижным из всей Испании, не мог приобрести себе ни богатства торгового, ни деятельности и влияния, всегда его сопровождающих; знаменитые университеты Алкалы и Саламанки отвлекали к себе все его лучшее юношество; бедному Мадриду оставалось одно преимущество: быть резиденциею короля и двора. Даже теперь иногда Мадридцы, говоря о своем городе, называют его не столицею, не городом, а двором, esta corte. С Филиппа V46 испанский двор сделался рабским подражателем двора французского (только в сохранении инквизиции состояла его испанская национальность);47 вследствие этого Мадрид не мог даже сделаться и столицею национального испанского вкуса, искусства. Все, как бы нарочно, соединилось, чтобы сделать Мадрид городом без всякого национального значения, без всякого влияния на провинции. Это обстоятельство достаточно поясняет, почему в Испании всякое движение выходит всегда из провинций, почему все здесь делается провинциями и почему Мадриду не остается ничего другого, как говорить "аминь" на все, что делают они. Торговля Мадрида ограничивается одним Мадридом; учебные заведения его (исключая Атеней48 - нечто вроде парижской College de France)49 без всякого значения. Мадрид живет одним двором; переедет двор в другой город - и Мадрид опустеет. После здешнего народного бунта в 1766 году, поднявшегося вследствие королевского повеления обрезывать длинные поля национальных шляп,50 Карл III решился было непременно перенести в Севилью резиденцию двора; только благодаря стараниям министра его, графа Аранда, который отклонил короля от его намерения, Мадрид остался столицею. Но я забыл было сказать... Мадрид имеет в себе сокровище великолепное, поразительное: это его картинный музеум; по величине, разнообразию и богатству - первый из музеумов Европы; он весь состоит из chefs-d'oeuvres. (шедевров (франц.).) Его бесчисленные сокровища так еще мало знает Европа!

После Puerta del Sol самое интересное место в Мадриде есть его загородное гулянье, Prado: широкое шоссе, по обеим сторонам которого идут аллеи каштанов; но деревья так бедны, что под ними невозможно укрыться от солнечного жару. Prado есть место свидания всего лучшего общества Мадрида. Тут прогуливаются, раскланиваются, представляют своих друзей, говорят, курят; сюда надобно ходить смотреть на Мадридских красавиц. Prado есть и своего рода политический салон: здесь можно видеть политических людей Испании. Являться на Prado есть для них такая же необходимость, как, например, в Париже являться в известные политические салоны. Женщины высшего света иногда катаются в колясках, иногда прогуливаются пешком, рядом с manolas (Мадридскими гризетками), чиновницами и куртизанками, которые играют на Prado не последнюю роль. Впрочем, испанская аристократия не считает для себя неприличным мешаться с толпою, и меня всего более поражает здесь это тонкое чувство приличия, эта изящная вежливость, чуждая всякой приторности, которая царствует без исключения между всеми классами народа. Сколько раз случалось мне видеть, как на Prado простолюдин в своем плаще останавливал гранда или генерала, прося у него сигары закурить свою, - и те всегда вежливо подавали ее ему. Но надобно также видеть и то, с какою деликатною осторожностию берут испанцы сигару для закурки! Собственно Мадридские женщины некрасивы; если меня поражало прекрасное лицо и особенная грация в походке, они большею частию принадлежали андалузкам или валенсиянкам, по уверению моих приятелей. И потом, увы! французские моды, el estilo de Paris (парижский вкус) свели с ума Мадридянок до того, что убили в них всякий эстетический инстинкт в одежде: шляпка начинает у них сменять мантильи.51 Мантилья, сквозь которую так очаровательно просвечивает могучая черная с синью коса, мантилья, которая, слегка прикрывая свежие цветы на левой стороне головки, прозрачно падает на открытые грудь и руки, - увы! эта чудесная мантилья оставляется для убора, придуманного для безволосых старух. Вы не можете представить себе, как печально видеть эти матовые, горячо-бледные лица, эти яркие физиономии заключенными в ужасные шляпки "по парижской моде" (al estilo de Paris)! Я был бы, конечно, равнодушнее к ним, если бы они не показывались возле мантильи. Вы знаете великолепный эффект, производимый на московских гуляньях костюмами провинцияльных барынь и русских купчих; но там безвкусие костюма гармонирует, по крайней мере, с неподвижностию физиономий, тупостию черт или лимфатическою тучностию, а здесь под этою противною шляпкою блестят огненные глаза, и матовая, прозрачная, свежая бледность лица исполнена такой сверкающей игры. Многие носят мантилью сверх шали!! Национальная короткая basquifla (юбка), которая выказывала изящные ножки, сменилась длинным французским платьем. Любимый испанский цвет - черный - оставляется для каких-то дурных пестрых цветов. Слава богу, что они хоть сберегли свой национальный abanico (веер). Веер решительно никогда не выходит у них из рук, у самой бедной крестьянки, как у королевы, и искусство владеть им дано только испанкам. На Прадо, в театре, в церкви постоянно слышится шум и щелканье вееров; они кланяются ими, приветствуют, делают знаки, наконец, говорят ими, потому что меня уверяли, что женщина может сказать веером все, что захочет. В этом пламенном климате, словно по какому-то женскому капризу, черный цвет есть единственный цвет национального женского костюма. Если встречаешь толпу женщин, одетых со всем испанским изяществом, то непременно андалузки. Эти черные, иногда белые покрывала на головах, падающие на плечи и руки, молодым придают вид каких-то фантастических монахинь, волнуемых светскими страстями, старым - вид древних прорицательниц. Да, я должен сказать еще, что здесь рука об руку могут идти муж с женою или брат с сестрой-для прочих это считается неприличным.

В Мадриде есть несколько улиц, выстроенных великолепно, но они более или менее похожи на улицы всех европейских городов; только бесчисленные балконы с опущенными, пестрыми завесами придают им оригинальный характер. Во всем остальном Мадрид не имеет никакой особенности ни в нравах, ни в обычаях. Это город народонаселения наезжего. Каждая провинция приносит сюда свой характер, свой костюм и свои обычаи. Говорят еще, к чести Мадрида, что из всех испанских городов в нем всего менее предрассудков и всего более терпимости в нравах. Народонаселение Мадрида главное состоит из чиновников и торговцев всякого рода. Торговля предметами потребления вся производится или приезжими из провинций, или иностранцами. Куаферы, портные, парфюмеры, магазины модных вещей - все имеют французские имена и вывески. Воздух Мадрида (возвышенность его почвы - 600 метров над поверхностью моря) чрезвычайно раздражителен для нервических организаций; кроме того, несмотря на ясность и тишину свою, он так сух и резок, что большая часть здешних жителей умирает от болезни легких.52 Здесь есть пословица, что мадрнтский воздух не задует свечи, а убивает человека.53 Мне один moderado говорил, что сильный прогрессивный дух Мадридцев происходит от раздражающего здешнего воздуха - в чем я с ним, разумеется, согласился.

Из всех здешних улиц самая интересная Calle de Toledo. Вся она наполнена постоялыми дворами (paradores и posadas), трактирами, харчевнями, мастеровыми. Это самая населенная и оживленная часть Мадрида. Благодаря моему здешнему приятелю, г. Вильамилю, (Архитектурный живописец с большим талантом. Любителям искусств я особенно рекомендую его великолепное издание "Espafia artistica у monumental", заключающее в себе снимки всех замечательных архитектурных зданий Испании. Оно еще далеко не кончено. Жаль, что по высокой цене своей оно не многим может быть доступно. Его поддерживают несколько испанских капиталистов.) который вызвался показывать мне Мадрид,54 наша прогулка по Calle de Toledo была для меня самая любопытная. Здесь вся Испания в миниатюре: разнообразные костюмы провинций, их наречия, особенности, манеры, физиономии лиц, - ни одна в мире страна не представляет такого живого разнообразия. Г-н Вильамиль, истинный испанец в душе, несколько раз изъездил верхом всю Испанию и знает ее в подробности. Он беспрестанно заговаривал, спрашивал о чем-нибудь, чтобы показать мне особенность наречия каждой провинции. Беспрерывный шум и гам стоят на улице, торговля и промышленность Мадрида сосредоточиваются здесь. Разумеется, вся эта жизнь начинается только к вечеру, потому что днем как высший и средний классы, так и простой народ делают сиесту (siesta), или, говоря проще, сидят от жару дома. К вечеру все народонаселение выходит на улицу. Тут громадные galeras (Это нечто вроде широких и длинных телег, обтянутых холстом, очень похожих на те экипажи, в которых польские жиды ездят на шабаш. Галеры эти служат для дальних переездов женщин, детей и простого народа.68) валенсиянцев в их полуафриканской одежде и щеголей андалузцев выезжают в дорогу, чтоб к ночи поспеть на ночлег в венту; цирюльники у дверей цирюлень публично бреют своих клиентов; кружок андалузцев (вечно веселый народ), сидя у входа кузницы, напевают la cana; (ля канья, андалузская народная песня (исп.).) возле - девочки под кастаньеты пляшут fandango, толпа полуодетых, бронзового цвета мальчиков играют на улице, представляя corrida de toros; (бой быков (исп.).) ватага удалых cigarreras (женщин, работающих на сигарной фабрике: еще особенный испанский тип) расходится по домам, окруженная своими любезными; в харчевнях и у входа их толпы народа ужинают сардинами и саладом. Los arrieros (перевозчики товаров на мулах) разных провинций, во всей особенности своих провинциальных костюмов, приезжают на постоялые дворы, гоня перед собою длинные цепи мулов, всегда выхоленных и разукрашенных перевязями и букетами из разноцветной шерсти (здесь товары не перевозят иначе, как на спинах мулов). Нищий просит милостыни, распевая под аккомпаньемент своей гитары: Senores caballeros, une limosna por el professor. (Господа, милостыню для учителя (исп.).)

- A la paz de Dios, caballeros (мир вам божий, кавалеры), - говорит, пробираясь между нами, высокий, сухощавый arriero.

- De que parte del paraiso? (Из какой части рая?).

- De Jaen (из Хаэла).

- Buena tierra si no se estuviera tan cerca de Gastilla (хорошая была бы земля, если б не лежала так близко к Кастильи).

По поводу выражения "рай", смысла которого я не понял, чичероне мой рассказал мне следующий народный рассказ: Сан-Яго (народный святой в Испании) по смерти своей предстал пред богом, который, довольный его земными подвигами, говорит ему, что исполнит все, о чем он будет просить его. Сан-Яго просит, чтобы бог даровал Испании богатство, плодотворное солнце, изобилие во всем. - Будет, - был ответ. - Храбрость и мужество народу, - продолжал Сан-Яго, - славу его оружию. - Будет, - был ответ. - Хорошее и мудрое правительство...

- Это невозможно: если ко всему этому в Испании будет еще хорошее правительство, то все ангелы уйдут из рая в Испанию.

А вот пробираются две красивые manolas.

- Adonde van las reinas? (А куда идут эти королевы?) - кричат им несколько молодых погонщиков мулов.

- A perderlos de vista (туда, где бы вас не видно было), - отвечают они со смехом, кокетливо поправляя на головах своих цветы, несколько помятые небрежно накинутою тафтяною мантильею.

- Si necesitan un hombre al estribo? (He нужен ли мужчина в провожатые?).

- Y son asi los hombres eh su tierra? Jesus, - que miedo! (Так такие-то все мужчины в вашей земле? Христос, какой страх!).

- Que salero! - раздалось в толпе вослед веселым manolas.

Слово salero от sal (соль) непереводимо. Это самое лестное выражение, каким только мужчина может похвалить женщину. Оно выражает вместе и грацию, и ловкость, и удаль, и то, что парижане называют chic. (шик (франц.).)

Ни одна улица в мире не представляет такого живого, ярмарочного разнообразия; около нас раздавалась тысяча криков разных разносчиков и продавцов, над которыми господствовал крик: "Холодная вода, сейчас из фонтана!" - "Agua fria, j de la fuente la traigo!".

Фонтанов в Мадриде много, но все они очень бедны водою (она проходит в них из гор Guadarrama). Несмотря на мраморных дельфинов и бронзовых черепах, желающих выбрасывать ее широкими струями, она только точится из них тонкими струйками. Множество водоносов сидят вокруг фонтанов с своими бочонками и жестяными трубками, проводят в них бедные струи фонтана. Очередь наблюдается свято, и у фонтанов никогда нет замешательства. Право на ремесло aguador (продавца воды) дается коррехидором, и для этого надобна репутация особенной честности; кроме того, получение права стоит денег, как все в Испании. При постоянных девятимесячных жарах Мадрида, при этом постоянном жгучем потоке солнца, какой испытываешь здесь, расход на воду должен быть ужасный; а при недостатке ее - она дорога. Кувшин воды, не очень большой, стоит почти гривенник.56 Днем спасаются от жару тем, что сидят, затворя ставнями все окна и балконы, в темноте; в эти часы малейшее движение воздуха обдает зноем. Есть особенного рода вазы из красной американской глины, которые с водою ставят в комнате для прохлаждения ее. Они удивительно вбирают в себя теплоту, и комната скоро охлаждается; но зато в ней начинает пахнуть сыростью... Но пора кончить.

Василий Боткин - Письма об Испании - 02 Мадрид. Май.1, читать текст

См. также Боткин Василий - Проза (рассказы, поэмы, романы ...) :

Письма об Испании - 03 Мадрид. Июнь.
Мадрид в волнении; все лавки заперты. Площадь Puerta del Sol занята со...

Письма об Испании - 04 Мадрид. Июнь.
Я все еще в Мадриде, несмотря на его удушающие жары и знойный воздух, ...