Василий Авсеенко
«ПЕТЕРБУРГСКИЕ ОЧЕРКИ - НА БЛИНАХ»

"ПЕТЕРБУРГСКИЕ ОЧЕРКИ - НА БЛИНАХ"

НА БЛИНАХ

В первый день масляной Иван Никодимыч всегда приглашает всех родственников на блины. Родня у него довольно большая, но родственных чувств от нее он видит мало. Нынче уж век такой - расшаталось это все. Родные племянники, если не позвать, целый год на глаза не покажутся. Братец и сестрица чуть не в глаза аспидом его называют, и все капиталами попрекают. А какие у него капиталы? Разумеется, сберег кое-что про черный день; так кому-же до этого дело? Кабы слушались его, и у самих было-бы.

Ивану Никодимычу уже лет за шестьдесят; поясницу ему сводит, по ночам в груди кашель бывает. Советовался с доктором, нарочно в лечебницу ездил, да ничего толком ему не сказали, только даром за входной билет заплатил. Растирается муравьиным спиртом, и подумывает выписать кузмичевой травы ефедры.

Живет одиноко, в собственном доме на Петербургской стороне. Хозяйством заведует ключница Маремьяна Петровна. Хорошая женщина, старательная, а стянуть что-нибудь не посовестится. Летом варенья банок двадцать наварит, сколько денег изведет, а потом - где оно? В посту и нет ничего. Говядину, тоже, всю зиму по 16 копеек ставила, а он справился в лавке - ан по 15-ти. Если за год-то сосчитать, что это выйдет?

Чтобы часто ходили родные, он и сам не любит. Какой от них толк? Теплоты родственной, или почтительности, и не спрашивай. Накурят только, закусить спросят, да потом тебя-же и осудят. Но на масляной, на блины, приходится позвать. Все-таки он свой долг исполнит, покажет, что не забывает, старается поддержать родственные связи.

За блинами Маремьяна Петровна сама наблюдает, хорошие выходят блины. Она всегда велит гречневой муки подпустить, от этого рыхлость получается. С одного боку румяные, а с другого ноздреватые, пышные. Икра свежая на масленице дорога очень, так Иван Никодимыч раньше покупает, недели за две, и держит на холоде. От этого она хоть и получает кислый вкус, так с луком незаметно. А если такую икру теперь покупать, надо четыре рубля за фунт дать. И ведь фунтом не отделаться, надо два поставить.

* * *

Первым приехал на конке братец Петр Никодимыч, с дочкой Настей. И сейчас-же, по обыкновению, начал жаловаться на плохие обстоятельства.

- Сил моих больше нет, обломался весь, За квартиру десять рублей накинули, а тут дочке двадцать пятый год идет. Хоть-бы вы, братец, помогли чем-нибудь.

- Чем-же это я могу вам помочь, братец? - возразил с неудовольствием Иван Никодимыч. - Кажется, и так всегда находили во мне родственные чувства. Сами знаете, когда три года назад выиграл в лотерею дамский несессер аплике, сейчас вашу Настеньку вспомнил, подарил ей.

- А что ей с этим несессером делать? Ей, вон, рукава в платьях перешивать надо, говорит - новая мода вышла.

- Рукавов я не могу перешивать, братец, не могу, сами понимаете.

Тут пришли племянники, сыновья покойной старшей сестры, трое молодцов от двадцати до тридцати лет, все рослые, краснощекие, с громкими голосами. Они никогда нигде не могли окончить курса и служили в каких-то правлениях, получая от тридцати до семидесяти-пяти рублей жалованья.

- Водочки-то с морозу сейчас дадите? - спросил старший.

- Погодите, сестрица Серафима Никодимовна с дочками приедет, тогда всей семьей и приступим, по родственному, ответил Иван Никодимыч.

- Халды-то наши? - отозвался племянник, и взглянув в окно, расхохотался. - Да никак это их и вывалил извощик на рельсах, - объявил он весело. - Поглядите, у тетеньки-то все юбки завернулись. Вот-так блин!

Остальные племянники бегом подскочили к окнам. Подошел и Иван Никодимыч. Он внимательно приник к стеклу, и на губах его медленно проступила широкая улыбка. Настя взглянула исподтишка, и тотчас отошла от окна.

- Вон и околоточный подошел; никак протокол составлять будут, - объявил младший из племянников.

Серафима Никодимовна наконец появилась, ругаясь и придерживая юбки с таким видом, как будто не была уверена, могут-ли они сами держаться. За нею с озлобленными лицами вошли четыре дочери, две толстые, черные, а две необычайно тощи, с зеленоватыми лицами и чахоточным складом. Двоюродные братцы, здороваясь с ними, ядовито усмехались; дяденьки вглядывались.

- Слава Богу, не зашибло вас? - осведомился Иван Никодимыч.

- Уж прости Господи, в кои-то веки соберешься к вам, непременно какое-нибудь несчастье случится, - огрызнулась сестрица. - Умеете вы принять, правду сказать...

- Я-то чем виноват? Тут моей вины нет, если извозчик вас вывалил, - оправдывался Иван Никодимыч.

- А отчего это у вас, сестрица, две дочки полненькие такие, а другие две совсем напротив? - полюбопытствовал свойственным ему ехидным тоном Петр Никодимыч.

- А потому, сударь мой, что это не вашего ума дело, - отрезала Серафима Никодимовна. Вот у вас хоть и одна, да на вас не похожа.

- Девице и не следует быть на мужчину похожей, - спокойно ответил братец.

Маремьяна Петровна возвестила, что блины поданы. Хозяин пригласил родственных гостей в столовую.

* * *

Ели с большим аппетитом. Блины отлично удались, а икра хотя и прокисла, но приправленная луком, истреблялась охотно. Только братец Петр Никодимыч, осведомившись, почем заплачено, как-то сомнительно сжал губы и произнес: "гм!". Он, впрочем, отыскав на другом конце стола бутылку русской мадеры, переставил ее к своему прибору, и пока другие это заметили, уже осушил ее до половины.

Потом подали борщ с сосисками, и наконец индейку, которую Маремьяна Петровна распорядилась начинить каким-то сладким фаршем, из опасения, что без начинки, пожалуй, на всех не хватит.

Хозяин приглашал повторить, но не настаивал.

- Против обядения нынче тоже восставать стали, - говорил он. - И резонно: потому что и для желудка вредно, и в духовном смысле унизительно.

- Ну, это как кому, - возразил второй из племянников, обшаривая блюдо с индейкой и не находя на нем ничего, кроме костей и сладкого фаршу. - По моему, было бы только что поесть, вот она штука-то в чем.

- Что-й-то, братец, вы про обядение заговорили? - отозвалась Серафима Никодимовна. - Словно как дома и поесть то нечего, что мы к вам пришли объедаться. Да еще было бы чем!

И она, как бы в пояснение, перевернула на блюде скелет индейки.

- Полноте, сестрица, разве я к тому сказал? - защищался Иван Никодимыч. - Я, кажется, от всей души, по родственному...

- Не много, признаться, родственнаго-то мы от вас видим, - не унималась Серафима Никодимовна.

- А скажите, братец, как у вас нынче по дому: накинули, само собою, на жильцов? - полюбствовал Петр Никодимыч.

- Понемножку пришлось накинуть, для соответствия... - ответил неохотно хозяин: он не любил, когда разговор касался его денежных дел. Да у меня, впрочем, какие-же жильцы-то? Шесть квартир всего на-все, да и то больше голь разная занимает. Один, вот, второй месяц не платит.

- Домохозяевам нынче рай, это всякому видно. На меня аспид-то мой десять рублей накинул, - продолжал Петр Никодимыч. - А вот бы вам, братец, хорошее дело сделать, по настоящему, по родственному: взяли-бы вы эту квартиру из под жильца, который не платит, да и отдали-бы мне с Настенькой.

- Ишь вы какой скорый, - вспылила Серафима Никодимовна: - квартира-то эта по всем правам мне следует, потому что я вдова, живу пенсией, и дочерей у меня целых четыре.

- Позвольте, что же такое, что жилец просрочил? Он заплатит, я его знаю. Он хороший человек, в казенном месте служит, - возразил хозяин.

- А кто вам виноват, что вы мужа в гроб свели, да четверо детей у вас откуда-то взялись? - накинулся на сестру Петр Никодимыч. - Придумали бы сами что-нибудь, а то рады чужую мысль подхватить. В своей-то голове позванивает, видно.

- А вы помолчите, потому что грубостей ваших не желаю слышать, не для того сюда приехали. Мы тут все по родственному, а вам сейчас надо ссору заводить. Не даром покойная жена вас иначе как мучителем и не называла... - припомнила сестрица.

- По родственному! Знаю я это родственное-то, - пробурчал Петр Никодимыч.

- Вот, как заговорили с братцем про родственное, так он сейчас жильца хвалить стал. А я своими глазами видел, что на воротах и объявление о сдаче квартиры уж вывешено.

- А это для острастки, как понудительная мера, - объяснил хозяин.

- Очень я хорошо вас знаю, братец, что уж! - не унимался Петр Никодимыч: ему русская мадера основательно бросилась в голову. - Ведь вы всю жизнь только думали, как бы нахапать, да прикопить. Скаред ведь вы, сущий скаред. Вы и холостым остались, закона человеческого не исполнили, чтоб только семью не содержать.

- За что-же, братец, вы меня так обижаете? - примирительно возразил хозяин. - Не женился я потому, что судьбы не было; так Богу было угодно. И притом-же я всегда сомнение имел относительно женского легкомыслия. Насмотрелся я, ах, как насмотрелся! Вот, кстати теперь вспомнить, приятель у меня был...

- А ну его, вашего приятеля, вы еще такое что-нибудь при девицах расскажете... - испугалась Серафима Никодимовна.

- Да, да, всю жизнь только хапал да копил, никому из родных грошом никогда не помог, - продолжал братец, обращаясь ко всем. - Ну, скажите, куда вы все свои деньги деваете? - перекинулся он в сторону хозяина. Ведь вы ростовщичеством занимаетесь, под векселя да под ручные залоги даете!

Лицо хозяина изобразило полнейшее неудовольствие.

- Как вы можете это говорить! - воскликнул он. - По какому праву вы меня у меня же в доме оскорбляете?

- А вы скажите, что вы с деньгами делаете? Где вы их держите? - пристал братец.

- Какие у меня деньги? Крохи, может быть, про черный день. В государственном банке их держу.

- В государственном банке? Так у вас книжка должна быть, или квитанция. Где она? Покажите!

- Почему бы это я обязан вам показывать? - зашипел Иван Никодимыч. - Вы уж не для того ли про деньги расспрашиваете, что может быть думаете забраться сюда, да придушить меня?

Петр Никодимыч, весь багровый, поднялся с места.

- А, вот как ты со мною разговариваешь! Родного брата в человекоубийстве подозреваешь? Господа, вы слышали, вы свидетели!

И он завертел пустой бутылкой с таким видом, который не обещал ничего хорошего. Родственная сцена начинала принимать развитие, при котором посторонним не следует присутствовать.

Василий Авсеенко - ПЕТЕРБУРГСКИЕ ОЧЕРКИ - НА БЛИНАХ, читать текст

См. также Авсеенко Василий - Проза (рассказы, поэмы, романы ...) :