Письмо Лескова Н. С.
А. С. Суворину - 25 марта 1888 г., Петербург.

Простите, Алексей Сергеевич, что я три дня медлю ответом на Ваше письмецо. Это потому, что хотел ответить обстоятельно. "Монашеские острова", где описана поездка на Валаам, находится при базуновском издании "Запечатленного ангела". Их кое-кто любит, но я их терпеть не могу и всегда отрываю и бросаю. У меня их нет, именно потому что не люблю их. Что Вы спрашиваете о Дамаскине?.. Я не совсем понимаю вопрос Ваш. Я о нем ничего не писал; что о нем писал Алексей Толстой, то Вы знаете: на церковнославянском языке есть "житие" и потом еще "жизнеописание". Я вчера справлялся и ничего не нашел более. По историческим источникам он, надо думать, был "песнотворец" и вообще "художественная натура" и порядочный интриган. Христианство он понимал навыворот и был неразборчив в средствах борьбы. Это не Исаак Сирин, который искал истины и милосердия, а Дамаскин вредил людям, которые стояли за христианский идеал, и довел дело до "иконопоклонения". Но я все-таки не знаю, что вы спрашиваете о Дамаскине, и, может быть, отвечаю Вам невпопад. О "Маргарите" надо знать: сколько за него просят и какого он выхода? В этом есть разница. Но вообще на что он Вам?.. По моему мнению, ни на что он Вам никогда не понадобится и никакой прелести в библиотеке не составит. Лучше уж купите когда-нибудь одну книгу (рукописную) "Зерцало великое", чтобы человек мог прийти к Вам и просить позволения "позаняться", а то срам, что надо в Москву к Буслаеву ездить. А "Маргаритов" сколько угодно у староверов, и им их и читать, а литератору они ни на что не нужны. Таково мое посильное мнение. Что "Аза" Вам нравится этому я, понятно, очень рад. Я с нею столько мучился (буквально мучился), что сам к ней примучился.

Вчера приходил Полонский, которому я обещал отдать первую черновую, и трогательно меня целовал и все говорил мне милое и теплое. "Аза" писана с любовью и крайне тщательно. Прошу Вас велите набрать ее ранее и оставить корректуру у меня на ночь. Это очень полезно. А то принесут на полчаса и сидят над душою. Я еще хотел бы в двух местах крошечку тронуть. Прикажите тиснуть и прислать, а я возвращу, когда назначите, то есть через ночь. Книгу Крамского взял с Вашего дозволения и многое в ней проследовал, например о Ледакове, Александрове, Стасове, Исаеве, Булгакове и др. Это лучший способ читать такие книги, и этим же способом узнаешь личность автора... Боже, сколько вздора все мы говорим и пишем! Н. И. Крамской, по-моему, не был "хамелеон", но был "с лукавинкой", без чего "нельзя на Московском государстве жить". Если бы был теперь ловкий фельетонист, он бы по этой книге мог написать две-три такие штуки, что люди запрыгали бы, кто со злости, кто с радости, но это требует труда и умного чтения, выборки и лукаво-добродушного изложения. А могло бы выйти много qui pro quo (Недоразумений (франц.).) и много смеху и колкости. За книгу эту усердно Вас благодарю и кое-где пущу о ней весть в тоне забирающем и духу органа соответствующем. Но позвольте снахальничать и по-купечески еще что-то вымаклачить. В "агенстве" смеются надо мною, как они "нажили" на "Смехе и горе". Знаете, как это колет... У русских купцов есть обычай в таковых разах давать "утешение". Я похвалился при всех, что выпрошу себе у Вас "утешение" в виде экземпляра Лейкснера, и, может быть, даже в переплете... Посудите теперь: каково мое положение, если Вы на это промолчите? А "прикинуть", право, стоит. "Подозрительность" во мне, может быть, есть. Вишневский писал об этом целые трактаты и изъяснял, откуда она произошла. Он называет ее даже "зломнительством", но ведь со мною так долго и так зло поступали... Что-нибудь, чай, засело в печенях... Притом я знаю натуру того, с кем рядом упомянут: ему мало прилепить пятно, а еще надо и почесывать, а Вы человек впечатлительный... Мы много прожили вместе, и я не хочу ничем огорчить Вас и потому вперед себя ограждаю от наветов "мужа льстива и двоязычна". Я люблю сказать прямо и сам прямое слово слушаю без досады и раздражения. Заметку о скотах опять Вам посылаю. Вы ее прочтите, разорвите и бросьте, мне она не нужна: но разве это не надо знать газете?.. Я не понимаю Вас. Это большое дело. Не нравится Финляндия вычеркните ее, но ведь рогатого скота никуда не пускают... Неужто это не вопрос? Я узнал это случайно при встрече в гостях, и мне это показалось за любопытное.

Ваш Н. Лесков.

О скоте я слышал сам от инспектора медицинской части в Херсоне, который теперь приехал сюда по требованию начальства. Фамилия его "Сотничевский" (доктор).

25 марта 1888 г., Петербург.

Письмо Лескова Н. С. - А. С. Суворину - 25 марта 1888 г., Петербург., читать текст

См. также Лесков Николай Семёнович - письма и переписка :