Письмо Лескова Н. С.
И. С. Аксакову - 9 декабря 1881 г., Петербург.

Покорно Вас благодарю за ласковое слово, уважаемый Иван Сергеевич. За мною действительно немножко ухаживают, но не то мне нужно и дорого. Имя мое шляется везде как гулевая девка, и я ее не могу унять. Я ничего не пишу в "Новостях" и не знаю Гриппенберга, но когда мне негде было печатать, я там кое-что напечатал, и с тех пор меня числят по их департаменту. Не отказать же Татьяне Петровне Пассек, которая в 72 года без хлеба; не откажешь своим киевлянам, трудно отказать и Лейкину, который всегда был ласково услужлив, а теперь ему это будто на что-то нужное. Но Вы очень проницательны и отгадали мое состояние: я сам напугался этой раскиданности и невозможности сосредоточиться. Еще год такой работы, и это меня просто убило бы. Вот почему я и схватился за большой труд как за якорь спасения и очень рад, что так сделал. Фавор, который выпал мне после долголетнего преследования, меня не увлек и не обманул, а, напротив, я понял его вредную сторону и избегаю ее. Суворин действительно запасся от меня маленьким пустяком, озаглавленным "Иллюстрация к статье Аксакова об упадке духа". Гатцуку я написал давно обещанный рассказец рядового святочного содержания. Конечно, все это не "Левша с блохой", которые очень и очень замечены. Катков на меня никогда не сердился по поводу "Соборян". Ему было известно, что первая часть их была напечатана в "Отечественных записках" в год смерти Дудышкина, это не скрывалось, и "Русский вестник не платил мне за повторенную в нем первую часть. В "Отечественных записках" роман был прерван по случаю смерти Дудышкина и перехода редакции в руки Некрасова, который, впрочем, очень ко мне благоволил. С Катковым мы разошлись по поводу "Захудалого рода", и разошлись мирно, по несогласию во взглядах. Другого никогда ничего не было, и сказанное Вам есть ложь. "Некуда" частию есть исторический памфлет. Это его недостаток, но и его достоинство, как о нем негде писано: "Он сохранил на память потомству истинные картины нелепейшего движения, которые непременно ускользнули бы от историка, и историк непременно обратится к этому роману". Так писал Щебальский в "Русском вестнике", и Страхов в том же роде. В "Некуда" есть пророчества все целиком исполнившиеся. Какого еще оправдания? Вина моя вся в том, что описал слишком близко действительность да вывел на сцену Сальясихин кружок "углекислых фей"., Не оправдываю себя в этом, да ведь мне тогда было двадцать шестой год, и я был захвачен этим водоворотом и рубил сплеча, ни о чем не думая кроме того, чтобы показать ничтожное пустомыслие, которое развело всю нынешнюю гадость. Сеяли ветер и пожинаем бурю. Порою я себе прощаю этот памфлет, иначе я тогда не умел бы сделать картины. Впрочем, памфлет есть только во второй части, именно "углекислые феи Чистых прудов". Но что же на меня клеветали... О мой господи! А Толстой со мною был превосходен, я могу думать, что он даже как будто уважал меня, он меня, больного, просил, например, пробежать вовсе не касавшиеся министерства народного просвещения доносы по синоду, желая моего чутья, "где тут правда", но он не любил людей с своим мнением.

Н. Л.

Статью Влад. Соловьева ругают как "верующий мирянин", так и его сателлиты, особенно раб божий Тертий и Аполлон, говорят: "Это не предмет журнализма". Они осточертели уже.

1882

Письмо Лескова Н. С. - И. С. Аксакову - 9 декабря 1881 г., Петербург., читать текст

См. также Лесков Николай Семёнович - письма и переписка :