Письмо Фета А. А.
Я. П. Полонскому - 1889 г. 4 сентября

4 сентября 1889.

Дорогой друг

Яков Петрович.

Иногда ты мои слабые глаза в письме угощаешь словно зернистою икрою, но зато иногда ты начинаешь бисером низать клинообразные надписи, и эти клинья втыкаешь в мои воспаленные глаза. Как мне жалко и досадно было за твою трехдневную икоту, и не больно, но раздражительно до омерзения. Благодарим оба усердно всех твоих милых, начиная с добрейшей Жозефины Антоновны, за приветствия.

Духом, для которого нет ни настоящего, ни прошедшего, ни будущего, я уже вкусил ваше отрадное сердечное гостеприимство. Слово "духом" я украл у наших Корейских монахов, которые, при упреках в тунеядстве, отвечают, что "монахи работают духом".

Но не лучше ли, во избежание недоразумений, слова: "Голос ворчливого друга" заменить словами: "голос домашнего друга". Стихотворение вообще так оригинально, что стоит над ним поработать, сглаживая всякого рода зазубрины. То, что говоришь ты о простоте, надо написать золотыми буквами во храме эстетики, если бывает такой дурацкий храм. Но многое, наприм. Тютчев, непонятно толпе не потому, что это не просто, а потому, что сама толпа просто дубина. Подумаю над твоим указанием на отмену .

Пора и нам подыматься на Плющиху, и если бы не разные экономические заботы и дела, которых ускорить нет возможности, я, кажется, сейчас бы убежал от прелестей деревенской осени.

Продолжаю понемногу свои воспоминания и не знаю, как с ними окончательно разделаться, так как сильно хотелось бы, чтобы прочли их близкие люди, и в первейших номерах ты.

Мечтаю о 24-м, на которое нас уже не будет в Воробьевке.

Конечно, ни с кем так не удобно совещаться о поэтических тонкостях, как с тобою. И поэтому поставляю тебе на вид: в предыдущем стихе указывается не на сладость или приятность осенней ночи, а на ее всемогущество. Чем же высказывается это всемогущество? Всемогущество может высказываться только активно, а не пассивно. Как бы я ни подставлял тебе спину для побоев, я могу доказать этим все, что угодно по отношению к тебе, кроме всемогущества. А если я начну тулумбасить и трепать тебя, как тряпку, то докажу свое всемогущество. Чем же у меня ночь доказывает свое всемогущество? Она и сама заражена, и меня квасит смертною истомой. Это не шуточное дело. Чем же еще она проявляет свое действие? Тишина ее может быть прелестным ее качеством, но не воздействием на меня. Живой, я с утра до вечера сижу в борьбе пожирания одного другим и вдруг, открывая балкон, я поражен, что ночь не принимает, не допускает к себе этой борьбы, и чувствую, что если и я попаду в нее, то она и во мне убьет это чувство борьбы. Ты совершенно справедливо заметил, что отменять или подтверждать может только существо сознательное, а не ночь или что-либо тому подобное. Но оттенок нужной мне мысли сохранит другое слово: отказом от борьбы. Слабый столик может заставить меня целый час простоять с подносом с фруктами или с бумагами к докладу, отказываясь удержать эти предметы на своих хилых ножках. Между тем никакая философия не воспретит мне сказать: этот стол, стул отказался мне служить. И потому с твоего разрешения ставлю: "Отказом от борьбы". От души обнимаю тебя и желаю здоровия и возможности обнять тебя в действительности.

Твой старый

А. Шеншин.

Письмо Фета А. А. - Я. П. Полонскому - 1889 г. 4 сентября, читать текст

См. также Фет Афанасий Афанасьевич - письма и переписка :