Письмо Фета А. А.
Я. П. Полонскому - 1889 г. 7 января

7 января 1889.

Дорогой дружище

Яков Петрович.

Человек, давно отказавшийся от сдобного, завел своего сынишку в кондитерскую к горячим пирожкам и облизывается, глядя, как малый, замаслив рот и щеки, уписывает пирожки. Кто ж меня уверит, что любящий отец делает это не для своего удовольствия. Кто этого не понимает, тот осужден всю жизнь скитаться от заблуждения к заблуждению, увеличивая ту бессмыслицу, которая на свете слывет философским миросозерцанием. Я хочу только сказать, что когда обращалось к тебе, в сущности, с ласкательными словами, то не ищи на это причин вне меня и моих ощущений; мне приятно гладить твою шкурку, потому что она бобровая, а будь она шкурой дикобраза, я бы ее трогать не стал. Недавно, как-то вечером, я вслушался в чтение наизусть знакомой тебе Екатерины Владимировны, которую ты упорно называешь Надеждой, давно знакомого мне стихотворения:


"Поцелуй меня,
Моя грудь в огне..."


и меня вдруг как-то осенило всей воздушной прелестью и беспредельным страданием этого стихотворения . Целую ночь оно не давало мне заснуть, и меня все подмывало, невзирая на опасения явиться в глазах твоих сумасшедшим, написать тебе ругательное письмо. "Как, мол, смеешь ты, ничтожный смертный, с такою определенностью выражать чувства, возникающие на рубеже жизни и смерти". Разругать тебя, обнять со слезами и сказать: "ты, быть может, желаешь слышать наше признание. Ну, да, мы все придуманные, головные писатели, а ты один настоящий прирожденный, кровью сердца бьющий поэт".

На другой день у меня были гости; я почувствовал потребность прочесть барыням это стихотворение, и Екатерина Владимировна подала мне его в "Заметках Страхова о поэтах" . Тут, в свою очередь, мне захотелось склонить колени перед Страховым, умевшим сказать про это стихотворение: "Но если бы пери умирала и какой-нибудь добрый дух, ее любивший, сидел у ее изголовья, он не мог бы выразить этого мгновения лучше и сообразнее с своей светлой натурой". Такой молодец.

Но довольно о хорошем, отрадном; приходится говорить перед самым дурацким юбилеем о весьма мало утешительном. Накануне Нового года я жестоко простудился и по сей день никуда не выхожу из дому; а вечером жена моя вернулась с семейного обеда у брата Дмитрия с левой рукою, переломленной наехавшим на ее сани извозчиком. Теперь рука у нее в гипсовой повязке, и, по крайней мере, прекратились страшные страдания, нераздельные с костоправством и воспалением. Независимо от предстоящего 28-го у нас в доме приема поздравлений, Графиня Толстая (Льва) и Психологическое общество хлопочут о каком-то обеде. На эти затеи я махнул рукой; говорят не мое дело, пускай и будет не мое. Написал я случайно стихотворения, о котором желал бы знать твое мнение:


Гаснет заря в забытьи, в полусне...


Дружески жму тебе руку и передаю поклон моей больной и Екатерины Владимировны. Передай мой усердный поклон супруге.

Твой А. Шеншин.

Письмо Фета А. А. - Я. П. Полонскому - 1889 г. 7 января, читать текст

См. также Фет Афанасий Афанасьевич - письма и переписка :

Я. П. Полонскому - 1889 г. 3 февраля
3 февраля 1889. Дорогой друг Яков Петрович. Когда вечером почта нанесе...

Я. П. Полонскому - 1889 г. 28 марта
28 марта 1889. Дорогой друг Яков Петрович. Вот уже дня три, как жена м...