Уильям Шекспир
«Король Джон (Король Иоанн - King John). 6 часть.»

"Король Джон (Король Иоанн - King John). 6 часть."

Беги быстрей, чем речь течет моя!

(Уходят).

СЦЕНА III.

Там же. Перед замком.

На стену входит Артур.

Артур.

Хоть высока стена, соскочу я.

О, пожалей, не тронь меня, земля!

Почти никто меня в лицо не знает;

А если-б кто и знал меня - наряд

Матроса-мальчика меня укроет.

Хоть страшно мне, но уж решился я.

Удастся мне спрыгнуть и не разбиться,

Я без труда сумею убежать.

О, лучше умереть, себя спасая,

Чем смерти ждать, оставшися в темнице!

(Прыгает со стены).

О, дяди дух сказался в камнях этих!

Прими мой дух, Господь - и кости эти

Пускай в земле улягутся британской!

(Умирает).

Входят Салисбюри, Пэмброк и Бигот.

Салисбюри.

В Сент-Эдмондсбери встречу я его,

Милорды: нам другого нет спасенья,

И кротких предложений мы не вправе

Отвергнуть в эти тяжкие часы.

Пэмброк.

Но кто-ж принес письмо от кардинала?

Салисбюри.

Французский вождь, достойный граф Мелен.

Он на словах про всю любовь дофина

Мне рассказал яснее, чем в письме.

Бигот.

Что-ж, завтра утром с ними мы сойдемся.

Салисбюри.

Или скорей поедем к ним: до встречи

Два дня в пути мы провести должны.

Входит Филипп Незаконнорожденный.

Филипп Незаконнорожденный.

Привет вам снова, гневные вельможи!

Через меня король к себе зовет вас.

Салисбюри.

Король отбросил власть над всеми нами;

Дрянной и грязной мантии его

Мы украшать не станем нашей славой,

И не согнемся мы до той ноги,

Что за собой след крови оставляет.

Вернись и передай ему все это:

А многое, страшнее, знаем мы.

Филипп Незаконнорожденный.

Вы думайте, как знаете; но лучше-б,

Мне кажется, к словам вернуться добрым.

Салисбюри.

Не наша то - но нашей скорби речь.

Филипп Незаконнорожденный.

Но если нет причин для вашей скорби,

То повод есть к почтительным речам.

Пэмброк.

Да, сэр, свои права имеет гнев.

Филипп Незаконнорожденный.

Права - вредить тому, кто гневом полон.

Салисбюри.

Вот здесь его темница. Это кто?

(Примечает труп Артура).

Пэмброк.

И царственной, и чистою добычей

Гордится смерть! И нет на всей земле

Могилы, чтоб укрыть такое дело!

Салисбюри.

Себя убийство в ужас привело -

И труп не скрыт, и всех зовет на мщенье!

Бигот.

Или палач прелестного ребенка

Его красу не смел закрыть могилой?

Салисбюри.

Что скажешь ты, сэр Ричард? Ты видал

Подобное? Иль слышал, иль читал,

Или видал во сне дела такия?

Ты в силах ли себе отдать отчет

В том, что ты видишь? В силах ли поверить -

Не видев сам - тому, что видишь ты?

Не это ли вершина и венец

Злодейских дел? Не это ли - корона,

Что над гербом убийцы стать должна?

О, это стыд кровавый, лютость зверя,

Позорнейший удар, какими только

Каменосердый гнев и злая ярость

У состраданья вызывали слезы!

Пэмброк.

Убийства все невинны перед этим:

Оно в своем единстве беспримерно

И освятит, и извинит собой

Все ужасы, что нам в грядущем скрыты,

И шуткой станет пролитая кровь,

В сравнении с ужасным этим видом.

Филипп Незаконнорожденный.

Кровавое и пагубное дело,

Злодейских рук безжалостнейший след,

Коль точно здесь виной рука людская.

Салисбюри.

Коль точно здесь виной рука людская?

Мы с ясностью предвидели беду:

Здесь, в деле срама - Губерта рука,

А короля и замысел, и воля.

Здесь подданство слагаю я свое,

И на коленях перед милым трупом,

Перед красой безжизненной, несу,

Как фимиам, такой обет священный:

Отторгнусь я от прелестей земных,

Я радостью себя не опозорю,

Не стану знать ни лени, ни покоя

До той поры, пока свою я руку

Не освящу отмщением священным.

Пэмброк и Бигот.

И те слова мы свято подтверждаем.

Входит Губерт.

Губерт.

Я к вам спешу, достойные вельможи.

Артур не умер; вас зовет король.

Салисбюри.

О, дерзок он - пред смертью не краснеет!

Вон, мерзкий изверг! с глаз долой, подлец!

Губерт.

Не изверг я.

Салисбюри.

Я твой палач теперь! (Вынимает меч).

Филипп Незаконнорожденный.

В порядке меч твой - спрячь его в ножны!

Салисбюри.

Убийцы труп ему ножнами будет.

Губерт.

Назад, милорд! назад, я говорю!

Твой меч остер, но - Небом я клянусь -

И у меня наточен меч изрядно.

Опомнись же, не искушай меня,

Не вызывай опасную защиту,

Чтоб не забыл я, пред твоею злобой,

Величия и сана твоего.

Бигот.

Ты, куча грязи, лорду шлешь угрозы?

Губерт.

Нисколько; но стоять за жизнь мою

И против императора я смею.

Салисбюри.

Убийца ты!

Губерт.

Нет, не убийца я.

Тот, чей язык неправо обвиняет,

Тот говорит неправду пред людьми.

А кто сказал неправду, тот солгал.

Пэмброк.

Руби его в куски!

Филипп Незаконнорожденный.

Остановитесь,

Я говорю вам.

Салисбюри.

Отойди назад,

Иль я тебя ударю, Фальконбридж.

Филипп Незаконнорожденный.

Ударь ты лучше чорта, Салисбюри!

Пошевелись, косой мне взгляд пошли,

Иль с гневом мне скажи худое слово -

И я тебя убью. Вложи ж свой меч,

Не то - тебя с твоею кочергою

Я так сомну, что будешь думать ты,

Не дьявол ли пришел к тебе из ада.

Бигот.

Как, храбрый, знаменитый Фальконбридж

На стороне убийцы и мерзавца?

Губерт.

Не для меня названья те, лорд Бигот.

Бигот.

Вот принца труп - кто умертвил его?

Губерт.

За час назад он жив был и здоров;

Я чтил его, любил его - и стану

Всю жизнь рыдать о горестной потере.

Салисбюри.

Коварных глаз слезам не верю я!

Их проливать умеет и злодейство;

А кто привык, тот их рекою льет,

И жалость, и невинность представляя.

За мною все, для чьей души ужасен

Нечистый воздух этой мерзкой бойни!

Здесь смрад греха - и душит он меня.

Бигот.

Идем, идем к дофину; едем в Бери.

Пэмброк.

А королю скажи - пусть ищет нас.

(Лорды уходят).

Филипп Незаконнорожденный.

Не хороши дела! (Губерту.) О смерти принца

Ты знал ли? Если ты убил его,

То нет тебе прощенья: ты нарушил

Границы все и меры для пощады.

Ты будешь проклят, Губерт.

Губерт.

Но послушай.

Филипп Незаконнорожденный.

А вот что я могу тебе сказать:

Ты черен так, как чернота сама,

Проклятее ты принца Люцифера,

И дьявола гнуснее нет в аду,

Чем ты, убивший этого ребенка.

Губерт.

Клянусь душой моей...

Филипп Незаконнорожденный.

Когда ты дал

Согласье на жестокий тот проступок,

То задохнись с отчаянья, и если

Веревку ты захочешь для себя,

То подбери ничтожнейшую нитку,

Что выпускает из себя паук,

И удавися ей; на тростнике,

Как на суку, повесься без труда,

А если ты захочешь утопиться,

То зачерпни воды себе на ложку -

И эта ложка станет океаном,

Чтоб поглотить такого душегубца.

Да, тяжко заподозрен мною ты.

Губерт.

Когда я делом, мыслию, согласьем

Виновен в краже милой той души,

Что замкнута была в прелестном прахе,

То пусть в аду не сыщется мне мук!

Он был здоров, когда ушел я.

Филипп Незаконнорожденный.

Ну,

Бери же труп, неси его отсюда.

Мой дух смущен - теряется мой путь

Меж терний и житейских треволнений!

(Губерт поднимает тело на руки).

О, как легко всю Англию ты поднял!

Из этих мертвых, царственных останков

Взлетела к небу жизнь страны родной

И правда, и закон, и остается

Вся Англия на горе и тревогу,

И на раздор, и на добычу скорби.

Теперь, как пес на кинутую кость,

Щетинится война на царство наше -

И грозно зубы скалит и рычит

На мир невинный с кроткими глазами.

Набег извне и смуты в государстве

Сошлися в ряд, и беспорядок ждет,

Как ворон над упавшею скотиной,

Падения похищенного трона.

Счастлив, чей плащ и пояс не слетят

Перед напором этой бури. Что же?

Неси ребенка и беги за мной -

Я к королю иду. В руках скопились

По тысячам нужнейшие дела,

А сам Господь на край наш смотрит грозно.

(Уходят).

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ.

СЦЕНА I.

Там же. Комната во дворце.

Входит король Джон, Пандольф с короною и свита.

Король Джон.

Итак, венец величья моего

Тебе я сдал.

Пандольф

(возвращая корону).

И от моей руки

Бери его назад. По власти папы

Тебе даются власть и царский сан.

Король Джон.

Теперь спеши сдержать святое слово:

Иди к французу и останови

Его поход отца святого волей.

Спеши, пока к нам пламя не дошло.

Уж бунт кипит по нашим графствам буйным;

С подданством мой расссорился народ:

Он преданность готовит и присягу

Чужим властям и чужеземной крови;

Растет напор волнения и смут,

И ты один сдержать его способен.

Не медли же; недуг времен таков,

Что пропусти минуту врачеванья -

И все падет в беде неисцелимой.

Пандольф.

Моим дыханьем поднял я угрозу

В тот час, когда противился ты папе;

Но с кротостью несешь ты покаянье -

И бурю брани словом погашу я

И тишину твоим владеньям дам

В день Вознесенья: помни жь, ты принес

Присягу на повиновенье папе -

И в тот же день, сегодня, я иду,

К французу - и француз оружье сложит.

(Уходит).

Король Джон.

Сегодня Вознесенья день, а мне

Сказал пророк, что в полдень Вознесенья

Короны я лишусь. И прав он был.

Я думал, что лишусь ее насильем.

Но, слава Небу, сам я сдал корону.

Входит Филипп Незаконнорожденный.

Филипп Незаконнорожденный.

Весь Кент врагам отдался - не сдался

Один лишь замок в Довере; как гостя,

Дофина с войском принимает Лондон.

Твои вельможи слушать не хотели

Моих речей и перешли к врагу,

А горсть друзей сомнительных твоих

Колеблется волнением и страхом.

Король Джон.

И лорды не вернулися ко мне,

Узнав, что юный принц не умер?

Филипп Незаконнорожденный.

Артура труп на улице нашли

Твои вельможи - и в пустом ковчеге

Алмаза жизни не было: он взят

Проклятой, неизвестною рукою.

Король Джон.

Он жив - мерзавец Губерт мне сказал.

Филипп Незаконнорожденный.

И жив он был, клянусь душой моею.

Что ж ты повесил голову?

Зачем глядишь так грустно? Будь велик

На деле как велик ты помышленьем!

Пусть мир не видит страха и тревоги,

Туманящих могучий царский взгляд!

Коль грозен час - встречай его грозою,

К беде с челом бесстрашным подступай, -

Тогда и взгляды подданных твоих,

Привычные итти за следом царским,

Поняв пример великий, вспыхнут сами

Несокрушимой твердости огнем.

Вперед! Сверкай, как светлый бог войны,

Когда на поле брани он стремится:

Пусть видят все, как ты могуч и смел.

Иль пустит лев врагов в свою пещеру?

Иль пред врагами станет он дрожать?

Нет, не бывать тому! Сбирай войска,

Иди встречать грозу в открытом поле,

Не жди ее, но сам схватися с ней!

Король Джон.

Посланник папы был сейчас со мною:

Счастливый мир свершился между нами,

И дал он слово отослать войска

Дофиновы.

Филипп Незаконнорожденный.

Позорное сближенье!

Как? Наши земли заняты врагами,

А мы миримся, каемся во всем,

Хитрим, зовем посредников и мир

Презренный предлагаем вражьей силе?

Как? Безбородый мальчик, негодяй

Изнеженный, поля безчестит наши,

Ломается в воинственной стране

На срам небес, знамена распускает -

И мы его не сломим? Государь!

К оружию, к оружию! Быть может,

Твой кардинал не принесет нам мира;

А если будет мир - пусть знают все,

Что было все готово для защиты.

Король Джон.

Распоряжайся всем за это время.

Филипп Незаконнорожденный.

Смелей вперед! У нас достанет силы

И на отпор страшнейшему врагу.

(Уходят).

СЦЕНА II.

Поле близ Эдмондсбери.

Входят дофин Людовик, Салисбюри, Мелен, Пэмброк, Бигот и войско.

Людовик.

Милорд Милен, вели списать бумагу

И список сохраняй на память нам,

А подлинник ты лордам возврати;

Пускай они, узнавши нашу волю,

И сами мы, читая те слова,

Пребудем тверды в общей клятве нашей,

В залог которой приняли Дары.

Салисбюри.

Мы клятвы нашей ввеки не нарушим.

Без принужденья, по своей охоте

Служить тебе присягу дали мы,

Хотя не радостно для нас, поверьте,

Лечить недуг и язву дней тяжелых

Возстанием, и раны наносить

Для исцеленья раны жесточайшей.

В душе моей мне горько извлекать

Железо это из ножон затем,

Чтоб размножать вдовиц в родимом крае.

До сей поры везде, где честь звала,

Где приходилось лишь стоять за правду,

Везде гремело имя Салисбюри!

Но так полны заразой наши дни,

Что, правду исцеляя и врачуя,

Нам руку смут осталось лишь поднять

На горькую, жестокую неправду.

Не горько ль нам, печальные друзья,

Сынам и детям острова родного,

Родиться на такой печальный час,

Ступать на сердце родины с пришельцем

И умножать ряды врагов собою,

И даже здесь, где я стою и горько плачу,

На самом месте горького решенья,

Средь рыцарей чужих, далеких стран

Стремиться за чужими знаменами?

Мы на своих идем! Народ родной,

О, если б ты укрыться мог от брани,

О, если бы объятия Нептуна,

Что обняли тебя со всех сторон,

Тебя отсюда унести могли

И перебросить далеко, к неверным,

Где обе рати христианских царств

Могли б сменить вражду союзом тесным

И не терзать друг друга, как враги!

Людовик.

В твоих речах высокий дух сказался,

И злая скорбь, стеснивши грудь твою,

Грозою благородства разразилась.

О, как свята была твоя борьба

Меж принужденьем и законом чести!

Моей рукой со щек твоих сотру я

Росистых слез честное серебро.

Не раз душа смягчалася моя

От женских слез обычного потока,

Но этот ливень мужественных капель

Из сердца, потрясенного грозою,

Меня увлек и взор мой поразил

Сильней, чем вид воздушных сводов неба,

Пылающих рядами метеоров.

О, славный Салисбюри, подними

Свое чело и с мужественным сердцем

Иди вперед, навстречу лютой буре,

А слезы предоставь глазам мальчишек,

Что не видали мира в час грозы

И на пирах одних с судьбой боролись,

Болтая, веселясь и горячась!

Иди ко мне. С Людовика рукой

Твоя рука в сокровищницу счастья

Опустится глубоко - и с тобой

Дары разделят светлые вельможи,

Сцепившиеся с силою моею.

И ангельский нам голос прозвучит...

Входит Пандольф со свитой.

Людовик.

Гляди, святой легат сюда явился,

Чтоб волю неба нам провозгласить

И освятить священным словом права

Решенья наши.

Пандольф.

Светлый принц французский,

Привет тебе! Затем - вот речь моя:

Король британский примирился с Римом;

Покорен дух, что грозно возставал

Противу церкви и священной власти,

А потому - спеши скорее свить

Твои грозой развитые знамена

И укротить жестокий дух войны,

Чтоб он, как лев, приученный к рукам,

Спокойно лег перед стопами мира

И лишь по виду ужас возбуждал.

Людовик.

Прости, отец - я не пойду назад.

Высок мой род, и мне не знать подданства,

Не мне чужим решеньям уступать

И быть слугой или слепым орудьем

Какой-нибудь из всех земных властей.

Ты дунул на потухший уголь брани;

Ты брань разжег меж мной и царством этим;

Ты дров принес и ты питал огонь -

И не задуть теперь дыханьем слабым

То пламя, что когда-то ты зажег.

Ты мне помог с моим спознаться правом;

На это царство ты мне указал;

В моей душе родил ты мысль о брани -

И ты мне смеешь говорить, что Джон

Мирится с Римом. Что мне в этом мире?

Я, в силу прав супружеского ложа,

За смертью принца юного Артура,

Прямой властитель этих областей;

И, покоривши царства половину,

Ужель теперь назад вернуся я,

Затем что Джон смирился перед Римом?

Иль раб я римский? Разве Рим мне дал

Войска и деньги? Или Рим доставил

Запасы на поход мой? Иль не я

Несу войны всю тягость? Иль не я

С вассалами моими заодно

Тружусь в поту, под тяжестию бранной?

Иль не слыхал я, как "Vive le Roy"

Островитяне здешние кричали,

Как я с победой в города вступал?

Не мне ль, в игре на царственный венец,

Из лучших карт досталась в руки сдача?

И выигрыш мой верный брошу я?

Клянусь душой - того вовек не будет!

Пандольф.

На внешность дела ты глядишь одну.

Людовик.

Так или нет - но не вернуся я,

Пока вполне со славой не свершится

Мой замысел, пока я не исполню

Моих надежд, с которыми я смело

На дело брани выступил, забрав

С собой бойцов горячих и готовых

Добыть завоеваний и честей

Из самой пасти смерти и тревоги.

(Слышен звук трубы).

Кто нас зовет веселым трубным звуком?

Входит Филипп Незаконнорожденный со свитою.

Филипп Незаконнорожденный.

Согласно всем обычаям житейским,

Прошу свиданья: я послом являюсь.

(Пандольфу).

Святой отец Миланский, прислан я

От короля, чтобы узнать о том,

Чем кончились переговоры ваши?

А твой ответ покажет ясно мне,

Какую речь язык держать мой будет.

Пандольф.

Со злобою противится дофин,

Моих не принимает увещаний,

И наотрез он объявляет нам

Что бранного оружия не сложит.

Филипп Незаконнорожденный.

Клянуся всей таинственною кровью,

Речь юноши смела и хороша!

Пусть он теперь услышит речь другую,

Что через меня король британский держит.

На бой готов он - и давно готов:

Смеется царь мой над походом вашим,

Коварным и достойным обезьян.

Ему смешны внезапность наступленья,

Попытки бунта, воинские маски

И дерзость ваших безбородых войск.

Хлыстом он сгонит прочь с земли родной

Полки пигмеев ваших и покончит

Пигмейскую, презренную войну.

Ужель рука, что силою своей

Могла тузить вас перед дверью вашей;

Рука, перед которой вы бежали

И прятались, как ведра по колодцам,

И залезали под навоз в конюшнях

Со свиньями, ища себе спасенья

В шкапах, в ларях, темницах, в погребах,

Дрожа и повергаясь в страшный трепет,

Заслыша крик родного петуха

И думая, что то кричит британец -

Ужель слаба та грозная рука,

Что била вас под самой кровлей вашей?

Нет, знайте ж, мой могучий государь

Надел броню - и, как орел, парящий

Над крепостью воздушною своей,

Гнездо свое готов оберегать.

(Салисбюри и другим лордам).

А вы, что бунт бессовестный подняли,

Неблагодарных выродков толпа,

Готовая терзать, как злой Нерон,

Утробу нашей матери любезной -

Краснейте! срам на вас! И жены ваши,

И бледные британские девицы

Идут в толпах под барабанный бой,

Как амазонки, смело заменив

Копьем иглу, наперстки побросав,

На руки вздев железные перчатки

Уильям Шекспир - Король Джон (Король Иоанн - King John). 6 часть., читать текст

См. также Уильям Шекспир (William Shakespeare) - Проза (рассказы, поэмы, романы ...) :