Уильям Шекспир
«Зимняя сказка (The Winter's Tale). 6 часть.»

"Зимняя сказка (The Winter's Tale). 6 часть."

Ни дального родства со мной - дальше

Чем к нам стоит Девкалиона род

Заметь мои слова и следуй тотчас

За мною ко двору. - A ты, мерзавец,

Хотя ты заслужил не милость нашу,

На этот раз, я жизнь дарю.

A ты, что колдовством его объяла

Таким, которого совсем довольно,

Чтоб пастуха смутить, хотя бы и такого

Как он, унизившагося так тяжко,

Что даже не достоин стал тебя, -

Когда еще раз он перешагнет

Порог лачуги вашей и когда

Его в кольцо объятий заключишь ты,

Клянусь, изобрету такую казнь,

Что будет ужасом своим сильнее,

Чем нежность чародейская твоя!

(Уходит.)

Пердита.

Я и без этого совсем погибла.

Не испугалась я, хотела говорить,

Сказать ему, что не другое солнце,

А то же самое сияет с неба

На двор его и на лачугу нашу.

Ступайте, принц! Я говорила вам

И прежде, что произойдет. Прошу вас,

Подумайте о звании своем;

Мой сон окончился, проснулась я -

Не королева больше, a пастушка -

Дою мою козу и горько плачу.

Камилл.

A ты, отец, пока ты жив, что скажешь?

Пастух.

Я не могу ни говорить, ни думать;

Не смею даже знать я то, что знаю.

(Флоризелю.)

О принц! восьмидесятилетний старец

Несчастным сделан вами; он в могилу

Спокойно думал низойти, скончаться

На той кровати, на которой умер

Его отец, улечься рядом с ним;

Теперь же обовьет меня палач

Могильным саваном, и мне священник

Не бросит на могилу горсть земли.

(Пердите.)

Дитя безумное! ты принца знала -

Как смела думать выйти за него?

О горе мне! когда б я умер тотчас,

Желательным явился б смерти час.

(Уходит.)

Флоризель.

Что так глядите на меня? Поверьте,

Что не испуган я, но озабочен;

Мне помешали - но не изменили

Того, чем был я. Я стремлюсь сильнее,

Когда задерживают, и не буду

Итти, как то хотят, на помочах.

Камилл.

Любезный принц! вам взгляд отца известен,

Теперь с ним вовсе говорить нельзя,

И, думаю, что вы такого ж мненья;

Он даже вида вашего не стерпит,

A потому, пока не успокою

Его - к нему не приходите вы.

Флоризель.

Я этого совсем не желаю.

Ведь, ты - Камилл?

Камилл.

Да, принц.

Пердита.

Как часто, часто

Я говорила - это будет так;

Как часто повторяла, что несу

Свое я званье лишь до той поры,

Пока его узнают.

Флоризель.

Нет, поверь,

Ему всего один конец возможен,

Когда неверным буду я тебе;

Тогда пускай природа сдавит землю

В её боках и раздробит нутро.

Утешься! не короне я наследник -

Наследник я своей к тебе любви

Камилл.

Послушайте совета.

Флоризель.

Мне любовь

Дает совет. Коль разум я имею,

Я разуму последовать хочу.

Когда не так - тогда пускай безумье,

Как наслажденье жизни, я приму.

Камилл.

Так говорить одно безумье может.

Флоризель.

Зови, как хочешь ты. Так как оно

Мне служит к исполненью обещанья,

Его я просто честностью зову.

Камилл, за всю Богемию, за блеск,

Который мне наградой в ней служил бы,

За солнце, видящее все, за землю,

Объемлющую все, скрывающую море

В глубокой глубине, - я не нарушу

Обета, данного невесте обрученной.

И потому прошу тебя, как друга,

Избранного моим отцом, когда бы

Ему меня увидеть не пришлось

(Его, по правде, не хочу я видеть),

Ты гнев его советом укроти -

Меня оставить будущим судьбам.

Скажи ему, что уезжаю в море,

Везу ее от берега, который

Ее хранить не может. Очень кстати

Корабль я вижу здесь стоит готовый

Как бы нарочно для меня - но только,

Куда поеду, этого не нужно

Вам знать, a мне об этом сообщать.

Камилл.

Мой принц! о если б ваша мысль могла

Последовать хорошему совету?

Флоризель.

Пердита, слушай.

(Отводит ее в сторону. Камиллу.)

Слушаю тебя.

Камилл.

Упорен! и решил бежать! Когда бы

Воспользоваться мне его отъездом,

Его спасти, ему любовь и честь

До гроба посвятить, опять увидеть

Сицилию и короля ея,

Которого так сильно жажду видеть?

Флоризель.

Камилл мой добрый, я так озабочен,

Что даже и приличье забываю.

Камилл.

Вам, принц, известна та любовь, та дружба,

Что я питаю к вашему отцу?

Флоризель.

Ты хорошо служил. Речь о тебе

Вести отцу, что музыка живая;

Он озабочен, как ему за службу

Твою благодарить?

Камилл.

Но, если так

Вы точно думаете, принц, что я

Его люблю и все люблю, что близко

Ему, и вас, конечно, прежде всех,

Почтите мой совет (конечно, если

Решитесь вы свой план переменить);

Я вас направлю, честью уверяю,

Туда, где примут вас от сердца, дружбой,

Как подобает вам и также ей,

Чтоб счастливыми быть и обручиться

(Ей - от которой, ясно вижу это,

Вас отделить способна только смерть,

Чего не дай Господь); чуть удалитесь

Отсюда, - я употреблю все средства,

Чтобы отца скорее помирить.

Флоризель.

Но разве, о, Камилл, такое счастье

Возможно? Если - да, тебе вверяюсь

Я больше, чем простому человеку.

Камилл.

Подумали ли вы, куда вам ехать?

Флоризель.

Нет не подумал. Если случай странный

Причиной нашему решенью послужил,

Мы, как рабы, отправимся навстречу

Всем переменам и по всем ветрам.

Камилл.

Тогда послушайте. Когда решили

Вы бегство ваше, убегайте вы

В Сицилию и там представьтесь сами,

Представьте также и ее, принцессу

(Ей быть принцессой) королю Леонту.

Дадут одежды ей, что подобают

Супруге вашей. Так и мнится мне,

Что вижу, как Леонт в объятья примет

Обоих вас, приветствуя, слезами,

Как будет он прощения просить

У сына, будто y отца, как будет

Принцессе руки целовать, - и будет,

Между любовию и злобою поставлен,

Желать, чтоб злоба опустилась в ад,

Любовь росла быстрей, чем мысль иль время.

Флоризель.

Какою же причиной объясню я,

Камилл любезный, это посещенье?

Камилл.

Вы скажете ему: король отец

Вас шлет к нему с поклоном, с утешеньем.

Как поступать и что вам говорить,

Чтоб вне сомненья был он, что отцом

Своим вы присланы - я напишу вам, -

Известное лишь только нам троим, -

Вы будете иметь ответ готовый

На всякий из его вопросов, он

Увидит в вас живое воплощенье

Отца и то, что сердце вы его

С собою принесли.

Флоризель.

Я благодарен

За твой совет. Он важен для меня.

Камилл.

Поверьте, этот путь вернее будет,

Чем если вы доверитесь волнам,

Странам безвестным и лишеньям всяким,

В которых вы, от помощи далеки,

От горя одного к другому горю

Пойдете, где вам верен будет только

Один лишь якорь, верен будет тем

Что там, где не-любо, он вас удержит.

Не позабудьте также, что любви

Сильнейшая опора - счастье, что несчастье,

Меняя состоянье духа, также

И сердце изменяет.

Пердита.

Лишь одно

Тут правда: при несчастьи блекнут щеки,

Но в сердце снизойти ему нельзя.

Камилл.

Вы думаете? Если так, тогда

В семь долгих лет подобному ребенку

Не народиться в вашем отчем доме.

Флоризель.

Ея образованье, друг Камилл,

Далеко впереди её породы.

Камилл.

Я не могу сказать, чтоб не хватало

Образованья ей: она, мне мнится,

Учителей способна научить.

Пердита.

Простите, господин! благодарю я

Тем, что краснею!

Флоризель.

Чудная Пердита!

Мы все-таки на терниях стоим!

Спаситель моего отца и мой,

Защита дома нашего, Камилл,

Что делать нам? Я денег не имею

Чтобы, как это подобает принцу

Богемии, в Сицлиию явиться!

Камилл.

На этот счет не беспокойтесь, принц;

Вы знаете имущество мое

Все там; обставить вас по-королевски

Его довольно. Ваша роль - моя.

Вот, например, чтоб в этом убедиться,

Что вам довольно будет - на два слова...

(Отходят в сторону и тихо разговаривают.)

Входит Автолик.

Автолик.

Го, го! какая дура - честность! доверчивость, её присяжная сестрица, тупейшая дама! я распродал всю мою дрянь; ни одного поддельного камешка, ни ленты, ни карманного зеркальца, ни пузырька с духами, галстуха, таблички, баллады, нитки, ножичка, перчаток, пряжек, браслета, рогового колечка - y меня не осталось, всю дрянь, купили, всю! наперерыв толкались, кому прежде купить, как будто мои безделушки были освящены и приносили покупателю благословение. При случае заметил я, чьи кошели толще, и наметил их себе. Клоун, которому не хватает очень малаго, чтобы быть совсем умным человеком, влюбился до такой степени в бабье пенье, что он своих поросячьих лап до тех пор не отнимал, пока не заучивал напева и слов, a это подгоняло ко мне всех остальных до такой степени, что все их чувства попрятались в слух; можно бы было стащить любую юбку и никто бы не заметил; ничего бы не стоило отрезать от пояса любой денежный кошель; я бы мог стибрить ключи, висевшие при цепочках; они ничего не слыхали, ничего не чувствовали, кроме песен моего дурака, и удивлялись их ничтожеству, так что я, пользуясь их одурью, стащил большинство их кошельков, набитых к празднику, и если бы старый пастух, со своим оханьем о дочери да королевском принце, не появился и не разогнал их, как воробьев с посева, так я бы не оставил при них ни одного кошелька из целой армии.

(Подходят Камилл,Флоризель и Пердита.)

Камилл.

Нет, мои письма, которые прибудут так же скоро, как вы, разрешат всякое сомнение.

Флоризель.

A те, которые даст мне Леонт?

Камилл.

Помирят с вами отца.

Пердита.

Благослови вас Небо. Все, что вы сказали, обещает счастье.

Кaмилл (заметив Автолика).

Кто это? Мы должны воспользоваться им, не упускать ничего, что может служить нашему делу.

Автолик (в сторону).

Если они меня подслушали - тогда повесят.

Камилл.

Ну, приятель! чего испугался? не бойся! зла тебе не сделают.

Автолик.

Да ведь, я, господин нищий.

Камилл.

Ты тем и останешься, что есть: тебя не обокрадут; что касается до внешности твоей бедности, то мы сейчас приступим к обмену. Раздевайся немедленно (знай - это необходимо) и надень платье этого господина, хотя это ему и не к выгоде, но ты получишь и еще нечто в придачу.

Автолик.

Я нищий, господин, (в сторону) вас то я хорошо знаю.

Камилл.

Ну, ну, живо, господин на половину уже разделся.

Автолик.

Так в самом деле? (в сторону) я начинаю понимать, в чем дело.

Флоризель.

Торопись же, прошу тебя!

Автолик.

Да уж я имею подачку, но, право, по совести, я не могу принять ее.

Камилл.

Разстегивайся, расстегивайся (меняют платья)

Счастливая принцесса! пусть над вами

Исполнится пророчество мое

Вы удалитесь поскорее в чащу

Наденьте шляпу принца и на брови

Ее надвиньте, чтоб закрыть лицо,

Переоденьтесь тоже, сколько можно,

Чтоб на себя не походить (боюсь

Я пастуха) чтоб вам скорей добраться

До корабля y берега.

Пердита.

Я вижу,

Что на себя я тоже роль приму.

Камилл.

Не иначе. Готовы ль вы теперь?

Флоризель.

Меня отец мой не узнал бы, если б

Увидел.

Камилл.

Шляпы вам совсем не надо.

Идите, девушка, скорее; принц

Счастливого пути.

Автолик.

Спаси вас Бог!

Флоризель.

Ах, Боже мой, Пердита мы забыли!

Прошу тебя лишь на два слова, слушай...

(Говорят тихо)

Кaмилл (в сторону).

Ближайшее, что сделаю - скажу

Я королю об этом бегстве, также,

Куда бежали; a потом сумею,

Так думаю, послать его им вслед,

И с ним опять Сицилию увижу,

Которой облик видеть жажду я,

Как девушка влюбленная.

Флоризель.

Ну, с Богом.

Теперь, Камилл, идем мы к кораблю.

Камилл.

И чем скорей, тем это лучше будет.

(Уходят.)

Автолик.

Я понимаю, в чем дело, знаю хорошо. Воришка должен обладать открытым ухом, зорким глазом и быстрою рукою; недурно тоже иметь хорошее чутье, чтобы разнюхать работу другим чувством. Вижу, что теперь настало время, когда шельмам везет. Какой бы это чудесный обмен был, даже без придачи! и что за придача к такому чудесному обмену. Несомненно, что боги в этом году смотрят на нас сквозь пальцы, и мы можем делать нечто ex tempore. Сам принц занимается шельмовской проделкой: он бежит от отца с бревном на ногах. Если бы я не думал, что донести об этом королю будет честным делом, я бы непременно донес; но я нахожу более хитрым мошенничеством молчать об этом и остаюсь верным своему ремеслу.

Входят Клоун и Пастух.

Однако, тише, тише; тут работающему рассудку есть еще, что делать. Каждый уличный угол, каждая церковь, любое собрание, каждая казнь дают дельному человеку заработок.

Клоун. Ну, сообразите только: что вы за человек! тут нет другого пути, как сказать королю, что она подкидыш, a не ваша плоть и кровь.

Пaстух. Да ты послушай.

Клоун. Вы меня послушайте.

Пaстух. Ну, говори.

Клоун. Так как она не от плоти вашей и крови, то ваша собственная плоть и кровь не оскорбляла короля, и поэтому ваша плоть и ваша кровь наказанию не подлежат. Покажите ему вещи, которые вы при ней нашли; также и те, что были спрятаны, все, что было при ней. Когда вы сделаете это, то вы закону вслед свистеть можете.

Пастух. Да, я все расскажу королю, каждое слово, равно как ухаживанье его сына, который держит себя не так, как подобает честному человеку, могу сказать, как относительно меня, так и относительно своего отца, потому что рассчитывал сделать меня королевским сватом.

Клоун. Точно, сват - было бы тут наименьшим из того, чем бы вы стали; каждая капля крови вашей вздорожала бы намного.

Автолик (тихо). Очень умно, обезьяньи морды!

Пастух. Так ладно же, идем к королю, он наверное почешет свою бороду над содержанием этого узелка.

Автолик. Я не знаю, однако, насколько это донесение их может помешать бегству моего господина.

Пастух. Очень хотел бы я, чтобы он был теперь во дворце.

Автолик. Если я честен не по природе, то бываю таким по случаю. Я сниму свою привесную бороду; (снимает ее) - эй, вы, мужики, куда идете?

Пастух. Во дворец, с вашего позволения.

Автолик. Какие y вас там дела? какого рода? с кем? что в вашем узле, ваши имена, возраст, происхождение, воспитание, и что еще тому подобное - говорите!

Пастух. Мы простые мужики, господин.

Автолик. Вранье; вы грубы и волосаты, мне не соврете; это пригодно только купцам, и они нам, солдатам, многое привирают; но мы платим им за это чеканеной монетой, a не убийственным острием клинка, так что они врут нам не даром.

Клоун. Ваша милость едва, было, не подарили нам ее, да сами запутались в том, как вы ее нам подносили.

Пастух. Вы, с позволения вашего, придворный?

Автолик. Позволю я, или не позволю, я все-таки придворный. Не веет разве в тебя придворным воздухом от этого одеянья? разве не придворная y меня походка? не чуешь ты разве носом своим придворного запаха? разве не лучится от меня на твое ничтожество великое презрение? не думаешь ли ты, что я, разговаривая с тобою ласково и начав о твоем деле расспрашивать, поэтому не придворный? Я придворный от головы до ног, и из таких, который может помочь тебе в твоем деле или затормозить его: поэтому приказываю тебе объяснить его мне.

Пастух. Мое дело, господин, касается только короля.

Автолик. Кто же будет служить тебе адвокатом?

Пастух.Я не знаю, что это такое.

Клоун. Адвокатом называют при дворе фазана; есть у вас фазан?

Пастух. Нет у меня ни фазана, ни петуха, ни курицы.

Автолик.

Как счастливы мы тем, что не так глупы!

Но, ведь, могла создать меня природа

Таким же; оттого ее я чту.

Клоун. Это, должно быть, очень важный придворный.

Пастух. Одежда его богата, но он носит ее как-то неловко.

Клоун. Он кажется тем знатнее, чем большим чудаком представляется. Это важный человек, я подтверждаю это! я вижу это потому уже, как он ковыряет в зубах.

Автолик. Подайте узелок; что в нем? зачем эта шкатулка?

Пастух. В этом узле и в этой шкатулке, господин, секреты, которые могут быть открыты одному только королю и которые он узнает, когда я предстану перед ним.

Автолик. Старик, это потерянный труд.

Пастух. Почему, господин?

Автолик. Короля во дворце нет, он пошел на новый корабль, чтобы освежиться от своей печали. Если ты способен понимать серьезные вещи, то ты сообразишь, что король должен быть печален.

Пастух. Толкуют, будто от того, что его сын женился на дочери пастуха.

Автолик. Если пастух уже не схвачен, так лучше пусть бежит; проклятия, которые над ним разразятся, мучения, на которые он обречен, сломали бы спину простому смертному и раздавили бы сердце чудовища.

Клоун. Вы так думаете, господин?

Автолик. И не один он должен будет вынести на себе то, что есть злорадного в шутке и невыносимого в мести, но и все родственники его, хотя бы в пятидесятом колене, все попадут в руки палача; это очень жаль, но это необходимо. Старый мазурик овчар, хранитель козлов, вообразил выдвинуть дочку к величайшим почестям! Одни говорят, что его побьют камнями; но это слишком снисходительный для него вид смерти, по моему мнению. Задумал свести наш трон в овчарню! Всех видов смерти мало для него, тяжелейший будет слишком легок.

Клоун. A есть y старика сын, господин? слыхали ли вы о таковом, господин?

Автолик. У него есть сын, с которого назначено, с живого, содрать кожу, обмазать медом и поставить над гнездом ос; над ним будет он стоять, пока умрет на три четверти и одну шестнадцатую; за тем его обольют аквавитом, или другою едкою жидкостью, чтобы призвать к жизни; затем, совсем мокрого, каким он будет, в самый жаркий день из числа тех, что предсказаны календарем, будет он приставлен к кирпичной стене, подле которой солнце будет созерцать его своими южными очами, a он будет глядеть на него, пока мухи не закусают его до смерти. Но зачем вам болтать об этих изменнических негодяях, горе которых должно осмеивать, потому что совершенное ими преступление так велико? Скажи мне (потому, что ты кажешься мне простым и честным человеком), какое y вас дело до короля? Так как на меня, до некоторой степени, смотрят милостиво, то я приведу вас к нему, пока он еще на корабле; представлю вас, замолвлю доброе словечко, и если, кто кроме короля, может исполнить ваше желание, так перед вами именно тот, кто может это сделать.

Клоун. Повидимому, он пользуется большим значением; держись за него крепко, дай денег, и если могущество зачастую упрямый медведь, то оно все-таки зачастую может быть водимо за нос. Приложите внутреннюю сторону вашего кошелька к ладони его руки и больше ничего. Подумайте только: побить камнями, содрать кожу с живого!

Пастух. Если бы вы согласились, господин, взять в свои руки наше дело, то все это золото принадлежит вам, и я принесу вам еще столько же, и оставлю этого юношу заложником, пока принесу.

Автолик. До тех пор пока я сделаю то, что обещаю.

Пастух. Да, господин.

Автолик. Хорошо, но дай мне половину. A тебя разве это дело тоже касается?

Клоун. Да, отчасти, и хотя то, что со мною случилось достаточно печально, но я все-таки думаю, что с меня живого кожи не сдерут.

Автолик. Да ведь это касается только сына пастуха: он должен быть повешен, на нем покажут пример

Клоун. Утешение, славное утешение; мы должны итти к королю и показать наши незнакомые ему лица; он должен узнать, что она вам не дочь, a мне не сестра, иначе все сказанное случится с нами. Господин, я дам вам столько же золота, как и этот старик, когда дело будет устроено, и останусь, как он сказал, вашим заложником до того времени, когда он принесет его.

Автолик. Я доверяю вам. Идите, когда что, к морю и придерживайтесь правой руки; я взгляну только за изгородь и последую за вами.

Клоун. Этот человек для нас благословение, настоящее благословение.

Пастух. Пойдем вперед, как он говорит; он избран с тем, чтобы сделать нам доброе дело.

(Пастух и Клоун уходят.)

Автолик. Если бы в меня запала мысль быть честным, то я вижу, что сама судьба не допустила бы меня к честности; добыча сама лезет мне в рот. Мне предстоит двойная выгода: золото и возможность услужить принцу, моему господину; кто знает, какою ступенькою к моему счастью послужит все это! Я приведу к нему этих двух слепых кротов; если он признает за лучшее - снова прогнать их и решит, что их дело до короля не касается, он может только назвать меня слишком угодливым негодяем; a к этому прозвищу и стыду, который с ним связан, мне не привыкать. Я представлю их ему; это, может быть ему сподручно.

(Уходит.)

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ.

СЦЕНА I.

Сицилия. Зал во дворце Леонта.

Входят Леонт, Клеомен, Дион, Паулина и диругие.

Клеомен.

Довольно, государь, вы совершили

Святого покаянья. Нет вины,

Которой бы не искупили вы.

Не кайтесь более, чем провинились,

И, как и небо вам простило грех,

Себя простите сами.

Леонт.

Нет, покуда

Она и добродетели ея

Мне памятны, не в силах я простить

Позор свой, ту великую неправду,

Благодаря которой я лишил

Страну наследника, себя супруги,

Жены сладчайшей, о которой муж,

Когда-либо мечтал.

Паулина.

Да, государь,

Когда бы вам пришлось себе просватать

Всех женщин мира и когда б от всякой,

Взяв лучшее, создать хотели б чудо

И совершенство - той, что вы убили,

Она бы не достигла.

Леонт.

Да, и я

Так думаю. Убил! да, я убил!

Но ты меня терзаешь, говоря,

Что я убил! мне это злое слово

Звучит в твоих устах совсем не лучше,

Чем в помысле моем, a потому

Прошу произносить его не часто.

Клеомен.

Не часто! никогда! ведь, вы могли бы,

Сударыня, что лучшее сказать,

И вашей доброте в сто крат приличней.

Паулина.

Знать, вы из тех, которые не прочь

Женить его вторично?

Дион.

Если вы

Иного мненья, то тогда судьбы

Страны родной и правящего рода

Для вас ничто. Что за опасность в том,

Когда бездетный царь страну оставит

Всем ужасам, на гибель тех людей,

Что смотрят безучастно! Что же лучше

Как радоваться тишине, объявшей

Покойную в гробу. И что отрадней

Как то, чтобы, в надежде сохраненья

Властительного рода, вновь призвать

На ложе королевское подругу

Того достойную?

Паулина.

A кто же будет

Того достоин? и к тому же нужно

Исполниться словам богов: вещал

Сам Аполлон, что должен он, Леонт,

Быть без наследника, пока не сыщут

Дитя, потерянное им, a это,

Настолько смыслу здравому противно,

Как если б из могилы Антигон,

С дитятею погибший вместе, вдруг

Явился к нам. Так, значит, ваш совет,

Чтобы король, мой господин, решился

Противиться богам! нет, государь,

Короне вашей сыщется наследник;

Великий Александр ее оставил

Достойнейшему. Следуйте ему,

Он слыл за лучшего из всех.

Леонт.

Паулина!

Ты, что всегда так бережно хранишь

О Гермионе память, если б я

Тебя одну лишь слушал, о, тогда бы

Я до сих пор глядел бы в очи ей

И с уст её лобзал свое блаженство!

Паулина.

И лучше бы, ценнее оставляли,

Чем приняли.

Леонт.

Да, ты вполне права,

Нет жен, подобных ей, и мне жены

Не надобно. Когда бы мне пришлось

С той, что была бы хуже, обходиться

Приветливей, чем с ней, душа её тогда,

Вернувшись к телу и сюда явившись,

К её обидчику, могла б вопрос

Мучительный поставить и сказать:

"Зачем же это мне?"

Паулина.

Когда б возможно

Подобное что было, то права

Она была бы.

Леонт.

И меня тогда

К вторичному убийству побудила.

Паулина.

Будь я душой покойницы, явись я

Сюда, я попросила б вас взглянуть

В глаза преемницы и мне сказать,

Что именно в сияньи глаз ея

Вас побудило их избрать? Затем,

Над ухом вашим крикнула бы я

Так, чтобы оглушить: "мои ты вспомни!"

Леонт.

Да, будто звезды были те глаза,

Другие все - погаснувшие угли!

Верь, Паулина, что другой жены

Мне не иметь.

Паулина.

Клянетесь ли навеки,

Пока я не скажу, остаться вдовым?

Леонт.

Клянусь тебе души моей спасеньем.

Паулина.

Пусть все, кто здесь, свидетелями будут.

Клеомен.

Не слишком ли настаиваешь ты?

Паулина.

С одним лишь исключеньем: если встретит

Такую как она - её портрет.

Клеомен.

Однакоже...

Паулина.

Постойте, доскажу.

Когда его решенье неизменно

И безусловно он решил жениться,

То предоставьте мне подругу выбрать.

Постарше первой будет, но зато -

Вернись покойница - она б с восторгом

Узрела вас, король, в её объятьях.

Леонт.

Согласен, не женюсь, пока не скажешь.

Паулина.

Не прежде это будет, чем она,

Умершая, опять вернется к жизни.

Входит Придворный.

Придворный.

Уильям Шекспир - Зимняя сказка (The Winter's Tale). 6 часть., читать текст

См. также Уильям Шекспир (William Shakespeare) - Проза (рассказы, поэмы, романы ...) :