Сэмюэл Ричардсон
«Памела, или награжденная добродетель.. 7 часть.»

"Памела, или награжденная добродетель.. 7 часть."

Не плачь она мне говорила, ты ево и без слез кругом опутала, бедная Сарра Годфруа! ты и половину не была так любима, как сия красавица.

Постой Памела! постой вскричал осердясь супруг мой: ты слышишь чем она меня уличает, а как я вас люблю очень справедливо, то и надобно мне сказать во оправдание при сей злобной донощице, чтоб вы не думали, что ваша добродетель впала в руки бездельнику.

Племянник ее в то время печален казался, и осуждал свою тетку, а я была в превеликом страхе. Послушай меня дарагая Памела он говорил мне, я теперь уже больше снисхождения ей делать не буду, ибо с перьва она меня назвала поединщиком, а теперь сама ты слышела чем попрекает, и для тово, что бы я был достоен любви вашей, хочу вам сказать с перьва об моем поединке.

Один знатной человек в Италии, подкупил бездельников убить моего друга до смерти, не имея сам ни чести ни смелости, так как многие знатные господа то себе за стыд почитают что бы самому отмстить свою обиду. Я нечаянно увидя на него нападение трех отважных человек, не стерпя не равенства бою, бросился на них, одного ранил, а двое последние убежали, от раненого я узнал, что он подкуплен был означенным господином. Признаюсь, что я ево вызвал на поединок, дрался с ним и ранил так, что он через три месяца умер, по чему и принужден был из Италии уехать. Зная, что фамилия ево меня искала, но я оправдался письмом писанным из Инспрука, изъясняя не справедливость умершего, и тем усмирил их. Вот ее перьвой на меня донос, которой мог бы вас обезпокоить и заставить думать, что я убийца. А другой донос ....пожалуй не говори братец прервав речь ево Милади сказала, я вас не принуждаю оправдатся. Но я хочу, говорил супруг мой, пусть Памела услышит справедливы ли ваши на меня доносы.

Когда я ходил еще в школу говорил он, приставал часто у не богатой вдовы, у которой много дочерей было, старуха хотя обольстить меня научила лутчую из своих дочерей ко мне ласкатся, и доводить, чтоб я на ней женился, и в том намерении часто подавала случай, один на один нам с нею видатся, но дочь не так была лукава как мать ее, не долго мне противилась, и впала прежде в свою погибель нежели предприятии матери ее успех имели. Про сию то Сарру Годфруа злая сестра моя умышленно сказала; но с вами любезная Памела как сами видите со всем противное последовало, и я благодарю Бога что так счастливо кончилось; я бы и сам вам все расказал в пристойное время, не в хвастовство но в раскаяние. Я надеюсь любезная Памела, что от того часа как я тебе вручил мое сердце, до самой смерти жизнь моя будет беспорочна. Ну теперь сестрица продолжал он, изволь на меня доносить еще, что знаешь.

Слова ево, истинное раскаяние в самопроизвольном признании худых дел ево смягчили гордую Милади так, что вдруг из глаз ее отворилися источники слез; пожалуй не выходи отсюда Памела говорила она мне: гнев мой подлинно меня далеко замчал, будте при том как я у нево прощения стану просить и сказав сие взяла меня за руку и хотела подвесть к брату, но он к пущему моему беспокойству в превеликом гневе ушол из зала, и пошол прямо в сад нас оставя. Я с трепетом стояла, а Милади села в креслы и наклоня ко мне голову плакала горько, племянник ее тоже был в беспокойстве и пришед сказал, что господин Б.... велел заложить карету, и ни с кем говорить не хочет. Где он спросила Милади? в саду он отвечал дожидается, как будет карета готова?

Правда, говорила милади, что я виновата, теперь он меня я думаю сам не простит целой год, хотя и говорит, что я злопамятна. Бойся Памела ево прогневить, не легко будет ево смягчить. Я в моей печали радовалась тому, что она стала ласково со мною говорить. Осмелитесь ли вы продолжала она итти со мною к нему? Не боитесь ли за львом итти в ево ложу? Везде пойду с вами куда угодно я ей отвечала. Подлинно говорила она, вы добросердечны, я бы всегда вас также любила как мать моя, естлиб вы не вышли замуж за моего брата, но быть так, теперь уже поздо об оном говорить. Пойдем, мне не можно ево не любить, пойдем ево искать, я знаю, что он ругать меня будет, но коли правду сказать то и есть за что, мне не надлежало бы его столь много озлоблять; я всегда в наших ссорах терплю больше, ибо он знает что я и люблю ево больше нежели он меня. Между тем вошли мы в сад и я увидела ево из далека, он казался мне в крайнем беспокойстве и увидя нас пошол другой дорогой. Постой братец она кричала, позволь мне слова два тебе сказать, а как мы очень скоро к нему поспешали, то он и не мог с нами далеко разойтится. Когда мы подошли близко, то он говорил ей, не отягощай меня глупостию своею и руганием. Поверь что от севоднишнова дни.... Полно прервав ево речь она вскричала, не делай мне сего обещания, я уже и без того знаю, что ты всегда ево исполняешь. Вы видите что я привела Памелу за себя просить, и естли то не смягчит гнев твой, то уже ни что не поможет. Мне вы обе говорил он в теперишнем моем состоянии не надобны, оставте меня одново я прошу вас, и не хочу чтоб вы за мною гонялись; а между тем сам шол от нас далее. Пожалуй послушай она ему кричала, я одно хочу сказать слово, пожалуй прости меня, я сама во всем вас прощаю. Он остановясь с презрением сказал ей, в чем меня прощаете? (Она видя ево в превеликом сердце уже не смела упомянуть о женидьбе), в том она отвечала, что вы севодни со мною очень грубо поступали.

Нет сестрица говорил он, я уже вперед так глуп не буду, желаю вам всяких благополучий, и постараюсь для вашего спокойства вечно не видать тебя. Можноль тебе тово желать варвар вскричала она? Может ли так брат зделать безчеловечно. Могу отвечал он, мне должно избавить глаза твои смотреть на брата, не только безчеловечного но на смертоубийцу и распустного, и оставить меня каяться в грехах моих так, чтоб не мешала мне такая донощица злая.

Памела! грозным взором обернясь ко мне сказал он, ты как смеешь ганятся за мною, видя меня в гневе? Впредь ежели я таков буду, не подходи ко мне близко без позволения.

Я государь мой.... перестань сказал мне, я сей час в Бетфорт еду. Как! без меня, я говорила? Чем я вас прогневала? Вы подло служите сестре моей говорил он, вы угождая ей делаете, не приличные поступки не достойным образом жены моей. Не хочу вас обеих более видеть в час моево беспокойства, Кольбрант и два человека вас проводят. Госпожа Жевкес с вами до половины дороги поедет, я надеюсь вы меня там лутче удивите, нежели теперь прощаясь с вами.

Естлиб я не льстилась, что он притворялся нарочно для милади, я бы на ногах не устояла, однакож страх пронзил мое сердце, видя ево в крайнем озлоблении.

Я боюсь Милади мне говорила, чтоб он и на вас также не рассердился как на меня, я знаю каков он в сердце, по слушай братец она ему говорила? Когда меня не прощаете, то простите хотя Памелу, ибо она вас прогневала одною только ко мне ласкою, я бы и сама должна отсюда уехать да вить ты же удержал меня.

Я от любви не пустил вас отвечал он, а вы мне ненавистию и злостию заплатили .. что касается до моей Памелы, я на нее не могу сердится, я только хочу чтоб она ко мне никогда в таком сердце не являлась, пока я сам узная себя ее кликну. Вот дарагая Памела, для чево я вас прошу теперь меня оставить.

Государь мой я отвечала, возможноль мне с вами растатся, сносно ли мне будет что вы оставляя меня едете в Бетфорт? Вы можете ехать завтре Милади мне сказала, а я видя что мне и не будет сей час уеду, и буду старатся всячески, забыть что у меня брат есть на свете.

Можноль мне государь мой осмелится просить вас, я супругу моему говорила: я возложить весь гнев свой на одну меня и помирится с сестрою вашею. Слушай Памела отвечал он мне таким голосом, что я стоя оледенела, как ты осмеливаешся просить за ту, которая не только тебя да и меня чрезвычайно ругает, тебе бы должно убегать того всячески а не раздражать меня, поди с глаз долой и подумай на досуге что ты говорила.

Я видя что ему в правду слова мои были оскорбительны испужалась и упала на колени, приметя что он прочь итти был намерен, умилосердись государь мой! простите меня, видите теперь что я не имею силы снесть гнев ваш, и стояла властно как обезумленная.

Простите только Памелу, Милади ему говорила, больше я ни чево не прошу, вы ее укорите, простирая гнев свой больше нежели на меня. Я вам сказываю сударыня отвечал он, хотя я ее и люблю, только досаждать мне не позволю, мое намерение было, успокоясь войти в палаты и простится с обеими вами как должно брату и мужу, но она пришла весьма не к стате, да и в такое время когда я взбешон вами, пусть она узнает действие моего гнева.

Естлиб я вас не любила она ему говорила, я бы так ни когда вас не рассердила. А я естлибь не любил вас больше нежель вы достойны, я бы не слушал слов ваших, вы знаете что меня поединок и самово печалит, а вы умышленно и злодейски стали упрекать того, которой вы знаете что об оном всегда сокрушается, этого очень довольно мне вовсе от вас отрещися и не признавать сестрою.

Поверь мне братец! она говорила, что я признаюсь виноватою, ты сам видишь, что я для того и ищу вас дабы испросить прощения, притом же я думала, что Памела будучи вами столь любима, может что нибудь испросить в мою пользу, и для того просила ее со мной итти и видеть, как вы ее много любите послушаясь ее прозьбы.

Я вас уверяю, что и на нее безвинно сердитесь, дабы мне зделать больше обиды. Мне очень мало нужды во всем том, чтобы вы ни думали говорил он, вашими поступками вы до тово довели меня что я сам себя позабываю.

Это очень видно она отвечала, только пожалуй успокойся я тотчас поеду, и сказав сие обняв меня в слезах поцеловала говоря, прости Памела я желаю лутчаго счастия, и с тем пошла прочь.

Я не смела в то время промолвить ни одного слова, он видя что она пошла, говорил, Боже мой! как слабы наши серца противу женских, постой сестрица, я не могу больше сердится, видя как вы ласково с Памелой прощались, обоймитесь еще и поцелуйтесь, продолжал он, я буду доволен совершенно. Милади в слезах меня целовала, потом он обнимал нас обеих и говорил, вот теперь счастливые мне часы возвратились, Боже! дай вам согласие и дружбу! со всем ли вы меня простили? Милади ему говорила. Видя ваше снисхождение и ласку к Памеле, не возможно мне не простить вам отвечал он, я и вас прощаю Памела только впредь гнев мой не почитайте за безделицу.

Она никогда за безделицу и не почитала, Милади говорила, и лутче хотела сама претерпеть гнев твой нежели видеть нас вечно в ссоре. Нет ничево говорил он, ей бы лутче ожидать с терпением примирения нашего, нежели без рассудно и с торопливостию вступатся за такое дело, которое до нее не принадлежит. Поверьте мне сестрица, как любовь моя к ней ни велика, а ежели рассердит в правду, то конечно не удастся дождатся обыкновенной пословицы, (пересердится да таков же будет).

Поверь мне дарагая Памела говорила Милади улыбаясь, что брат мой еще с младенчестве избалован быть своенравным и точно помнит что он лорд и член парламента, и по тому ежели вы ево рассердите от чево Боже спаси вас, то уже и со всею к вам любивию не скоро усмирить его можете, чему теперь и видели не большой опыт.

Я надежна государыня моя отвечали ей, что все употреблю старании убегать тово, неведение мое довело впасть в сию в погрешность и сама как не знаю. Слава Богу теперь кажется все миновалось Милади тиха и спокойна: да и супруг мои весел и говорит со мною ласково.

Когда мы из саду вышли, карета уже со всем приготовлена стояла. Вы видите говорил он, чтоб я конечно уехал, естлиб не зделалось счастливой так премены, а теперь вместо тово, мы поедем с Милади прогулятся, а вы дарагая Памела говорил мне остантесь дома, и велите госпоже Жевкес приготовить ужин, мы часу в осьмом назад будем. Я увидя племянника ее говорила, не изволишь ли и ты государь мой верьхом ехать гулять? С радостию. отвечал он, я радуюсь от сердца, чтовы помирились с тетушкой. Они поехали гулять, а я пошла в кабинет мой и стала думать о всем что происходило, какая я дура! Бедная Сарра Годфруа нейдет ни на час из мысли; с какою быстротою звание жены, дает нам право все забирать себе в голову что касается до мужа. Кажется что бы мне дела до поступок моего супруга, когда он был холост? Какое я имею право ревновать к тем ково он любил тогда, как мне обида? и за что не навидеть ево бывшую любовницу? Но истинная любовь к нему заставляет так завистливой быть. Хотя мне в его поведениях что до меня было отчету требовать и не можно, но ныне по самолюбию кажется, кроме меня сердцем ево владеть ни кто не достоин. Любить же мне такую, которая была прежде ево любовница не возможно, по тому, что она моево беспокойства причиной, и заставляет боятся оставшей иногда от прежнего огня искры, которая в сердце ево вкоренилась, и котораяб вдруг не вспыхнула и не потревожила моево счастия. Мне бы казалось очень можно об ней слыхать живучи у них в доме, но я о том ни чего не слыхала! может быть оное от тово, что всегда была при госпоже моей не отлучна, а она была то и уверена что не знала. Не смею спросить ево чтоб больше не рассердить живали она и где ныне находится, а может быть скоро и проведаю.

Чтож касается до поединку его я давно слыхала, что он в молодых летах смелостию и искувством хорошо бится на шпагах себя прославил, но дай Боже что бы ныне до тово дело не доходило. В семь часов супруг мой прислал сказать мне, что бы я их ужинать не дожидалась за тем, что Милади Ионес уняла их у себя ужинать, и что милади Дарнфорт со всею фамилиею там же. Я рада что он, за мною не прислал, в рассуждении, что сия приятная кампания постарается меня ввести у золовки моей в доброе мнение; журнал мой я писала до одиннатцати часов, в которое время и они, домой возвратились.

Я еще прежде их приезда сошла в низ и села на стуле, посадя насильно против себя Жевкес и Ворден служанку Милади, из которых последняя извинилась в своих дерских против меня поступках, сказывая в оправдание, что она чрез то хотела услужить госпоже своей, а ей говорила что мне причины нет на нее сердится, зная ее невинность. Госпожа Жевкес говорила мне, что мое состояние, много мне подаст случая показать милость ко всем тем кто будет иметь во мне нужду, и чтоб я простила ее такие поступки, в которых она довольно раскаятся не может.

Не льзя госпожа Жевкес дурным быть подчиненным я говорила, когда начальница их будет подавать добрые примеры, я всегда стараться буду делать разделение притворству с истинным послушанием, а при том надобно знать что худо и что хорошо, и что также не исполнено с намерением или без намерения. Хотя господину и противно что ево в тот час не исполнили волю, но после сам будет доволен, и лутчее мнение о том иметь станет, которой противясь не правильным повелениям, не допустил ево до раскаяния.

Слова мои смутили госпожу Жевкес, но и оные больше для себя говорила, что ей и самой известно, естлиб я убоеся страхов и прельстясь искушениями предалась моей слабости, я бы никогда не имела сего счастия.

А государыня моя! госпожа Жевкес отвечала, я никогда равной вам не знаю. Ваш нрав кротче час от часу становится, и вы сами снизходительнее и покорнее.

Вам самим я говорила известно, что тогда я всякой час жила в страхе окружена опасностию и бедами, всех которые вокруг меня были боялась и не приятелями себе почитала, то рассудите, возможно ль в таком состоянии быть веселой и спокойной; но любезный мой супруг лиша меня беспокойства и печали, наградил не слыханным счастием. Ныне бы весьма мне было не к стате, не инеть спокойства и не казатся тихой и покорной, дабы заслужить от всех себе доброе мнение, а при том прославлять тем честь которую я получила. Я рассуждаю чем больше меня будут любить люди, тем менше станут винить вашева господина за то что на мне женился.

Между тем вошли наши из гостей приезжие с таким веселым видом, что я увидя и обрадовалась и удивилась. Госпожа Жевкес и Реввека хотели вон вытти, но супруг мой велел им остатся, по том подошед ко мне поцеловался и говорил, не сердиталь любезная моя что я так не бывал долго? А зачем я замедлил то было в вашу пользу, хотя вас с нами и не было, однако мы кроме вас ни про что не говорили. Подлинно Милади на то мне сказала, вы одне только материя была всех наших разговоров, я удивляюсь как вы скоро любовь заслужили; что все в соседстве здесь не могут довольно выхвалить вас.

Любезная Памела говорил супруг мой, сестра моя с такою радостию слышала о вас единогласную похвалу, что и теперь не можно пересказать всево тово, что оне говорили. Милость Милади и ваша любовь я отвечала, мне славнее и приятнее похвалы целаго света.

Сердца гордые говорила мне Милади, никогда не унижаются, но мой брат так снизшел далеко, что я никогда во всю жизнь мою того не чаяла, поверь мне дарагая Памела как бы то нибыло, но я вам с ним желаю от сердца моево счастия, и притом меня поцеловала.

Теперь я государыня моя совершенно счастлива я ей отвечала, вы мне пожаловали то, чево к спокойствию моему не доставало, а я во все часы моей жизни оказывать вам буду мое почтение и покорность, за милость которая наполняет благодарностию мое сердце. Как приедете в Бетфорской дом ваш она говорила, я не поеду в первой раз с вами в церьковь, пускай ваши достоинствы столько же друзей вам учинят там, сколько вы здесь имеете, и не будете ни кому кроме их тем одолжены.

Теперь государыня моя за мной очередь, говорил ее племянник поклонясь мне, я нам с лишком много желаю счастии за все то что я видел и слышал, я клянусь ежели не думаю что вы то нашли чево достойны, да и вся кампания где мы были тоже твердили, простите мне дерзновенные мои пред вами поступки.

Благодарствую государь мой за вашу милость я отвечала, и уверяю, что с моей стороны, всегда почитать вас буду так, как должно ближнева родственника милади Даверс.

Что стала Реввека, говорил он ей, мне кажется мы все равно виноваты принудя ее в окно выскочить, мы вчерась и не думали, чтоб вы убежали из своево дому.

Ты всегда таков говорила ему Милади, скажеш или очень мало или очень много а все чрезвычайно.

Я в небытность вашу говорила Реввека много видела милости, и вас государь мой предупредила прося сама за себя прощения, по том Милади с полчаса со мною говорила, и сказывала что брат ее для прогулки возил по местам прекрасным, и утверждал ее во мнении, которое она обо мне иметь начиняла, а по том повез меня говорила в гости к Милади Ионес, она обрадуясь нам, послала всех звать соседей, а как оне съехались все вас хвалили, а я слыша сие и сама час от часу вами прельщалась. Вы можете узнать любезные родители, как я на приятную речь ее радуясь отвечала.

Когда наступило время Милади итти в свою спальню, то она сказала, счастливую ночь вам желаю и с мужем вашим, по том поцелуясь два раза говорила, сперьва по обычаю а теперь любя вас.

Возрадуйтесь со мною любезные родители счастливой сей премене! ибо и последняя печаль моя изчезла, бедная Сарра Годфруа ныне меня не беспокоит, только сама не знаю, для чего она часто в ум ко мне приходит. Когда пришли мы с супругом моим в спальню, он мне сказывал, какой труд ему был склонить сестру свою, и при том как меня в кампании все хвалили, и что сестра ево сперьва с негодованием, а по том уже с радостию все то слышала, с начала ни кому не позволяя говорить о мне, но на последок когда хотели пить за мое здоровье, она первая налив рюмку выпила, и при том говорила мне на ухо, я не знаю как мне отделатся от Милади Дарнфорт, когда она с дочерью ко мне приедет, я знаю что Милади Елисавета (В Англии называют Герцоговых, Графских и Маркизовых дочерей Милади, прибавляя к тому имя и фамилию.) та самая, которую она сватала станет на меня сердится, вы знаете братец что она умна, и талант имеет говорить сатирически. Я думаю отвечал я, Милади Елисавет. Найдет себе супруга лутче нежели бы я для нее был я подлинно думаю, что мне кроме Памелы ни с кем бы не ужится, при том сказывал он, что ему смеялись как он очень сердит, и говорили что я ему хотя жена и достойная, но ежелиб не имела тихова нраву и покорности, тоб не было и моево снизхождения, старшая девица Дарнфорт говорила что я в то время как вы еще туда не бывали, так сердит был, что им всем тогда как вы уже приехали жалко на вас смотреть было.

Он подлинно строг отвечала Милади, да сверьх тово никогда не любил ежели кто его обманывал в надежде.

Мне кажется сестрица вам критиковать нрав мой не к стате, я говорил ей, по тому, что я всегда много уже от вас претерпя начинал сердится.

Правда она отвечала, но вспомни как дорого мне то и становилось; посмотри как ты бедную Памелу севодни опечалил за то только, что она за меня просила, она так истинно жалка была, что сердце мое кровию обливалось, хотя я и знала, что то несколько было умышленно, что бы меня чем нибудь смягчить противу ее.

Поверь мне сестрица, говорил он, меняб тогда не прельстило о ней доброе мнение, я подлинно сердит был на вас обеих, что вы за мною ганялись, ей надобно знать чтобы впредь ко мне не подходить когда я сердит, а когда одново меня оставляют, и одумавшись усмиряю себя скоро. Я и сам сожалею что мой нрав также вспыльчив, как и у моей сестрицы, и для тово не хочу иметь свидетелей моему смущению, по тому, что ежели кто на глаза попадется надобно не обходимо тому несколько претерпеть.

При том он мне тоже повторял и сказывал, что он тогда очень на меня осердился, хотя после и на себя сердит уже был для тово, что меня опечалил. Когда вы дарагая меня просили, чтоб весь мой гнев возложить на одну вас, это стало уличать меня в не справедливости и презирать гнев мой, я подлинно тогда на вас осердился. Государь мой, вы известны я отвечала, что я только говорила для тово, чтоб, с сестрою своею помирились, а при том она сама то видя за большую почла от меня учтивость.

Это правда отвечал он, но вы никогда не помышляйте ей или комуб ни было угождать к моему прискорбию, к томуж я будучи огорчен ее поступками подумал, что вы без меня самыми подлыми прозбами милость у нее испросили, так чтоб я никогда жене своей не позволил, я ни в ком не люблю видеть поступок подлых и низких, а уже в такой особливо которую люблю всево больше. Надеюсь государь мой я говорила, впредь ни когда вас более не прогневаю, по тому, что я всегда усматривая буду поступать по вашему приказанию, сие мне показало, что я не могу много прогневать вас ни какова намерения не имея.

Не будь для тово любезная Памела говорил он тароплива, а я конечно не буду вам тираном. Я признаюсь что в сердце ни какой умеренности не имею, и рассудок во мне тогда не действует, а когда сердится перестану, то уже после может меня в том всякой уличить, по чему я тотчас опомнясь могу признатся так виновным, как в своем бешенстве думал быть правым.

Но чтоб уверить вас дарагая Памела в вашей проступке, хотя я и знаю что она была не умышленна, но скажу как ее признавать должно, примечайте сами, когда вы услышали от меня подлинно слова два таких, которые вас не достойны, вам бы должно ни чего не говоря, тотчас итти прочь. Когдаб вы не ходя ко мне меня ожидали, ни чемуб тому не бывать, всегдаб видели нежное обхождение, которого вы от любви моей надеюсь всегда будете достойны. Для моего нраву вам иметь надобно терпеливость, а не помышлять о том, чтоб меня переупрямить. Я тебе моя возлюбленная скажу, что жене моей, должно быть подобной молодому произрастению, которое можно нагибать по своей воле, не такому дереву, которое супротивляясь сильной буре переломляется, или и с корнем из земли вырывается и засыхает.

Всегда государь мой я говорила, воле вашей буду повиноватся. Я не сумневаюсь отвечал он и буду оную установлять на основании правильного рассудка и беспристрастия, поверте мне, что вероятность в вашем послушании и угождении большая тому причина, что я на вас женился. Я думаю никто так мало как я не помышлял о женидьбе, а вот для чего я вам и скажу тому причину.

Мы знатные люди, которые рожденны к великим чинам и богатству, почти все воспитаны на выворот правильного рассутка, вы сами однажды о том. в своем журнале со всякою справедливостию писали, и обыкновенно все так упрямы и своенравны что ни какова препятствия волям и страстям нашим терпеть не можем.

Кормилицы наши нас портят, терпя от нас вместо благодарности всякие насмешки и ругательствы, и в молодых летах наших во всем нам потакают.

Потом когда мы учимся в школах, и там нам во всем угождают и учат так чтоб нам было не противно, на противу тово мы учителям нашим благодарность нашу оказываем в бешенстве резвости и самовольствии.

Родителям нашим кажется все приятно, и все дела наши аппробуют, всякая проступка пред ними, извинение нам находит от тово только, что мы им дети.

Возвратясь домой, в негу и в резвость погружаемся, забывая к родителям должное почтение, при них поступаем смело, и тем напаяем гордостью и самолюбием свое сердце.

По том чуть только лет совершенных станем достигать, родители наши старатся станут искать нам невесту, тут пойдут договоры чтоб было за невестой множество приданова, невеста чтоб была знатного роду, не смотрят на ее нрав и разум, а толькоб сторговатся в приданом, и зделать щет верной, и в таком воспитании и привычке к не благодарности и упрямству, совокупятся не зная друг друга, и ниже тех кем были воспитаны. По моему мнению чево тут доброва дожидатся кроме несогласия и упрямства, ибо они и будут друг друга всеминутно мучить и терзаться внутренно; по чему я правильно и заключить могу, что они друг другу отмщают за всех тех, которые от них обиды и презрение терпели.

По моему мнению, мужу никогда жена не должна возпрещать во всех его поступках, ибо ему уже несносно будет такое супротивление от жены, которая должна во всем по воле ево поступать. Естьлиж жена сему не будет следовать, а вздумает волям мужа своего во всем супротивляться, представляя себе, что она того по любви его по надеялась; то в таковой крайности не удивительно, что раждается не согласие между ими, и на водит непрестанные ссоры, так, что всегда будет видна ненависть и разрушение порядку в жизни, по чему и правление домашних дел разрушится, хотя бы и склонность их была причиною женидьбы. Таковые противные нравы в гордости и самолюбии, не дадут любви долго продолжится.

Таковые мужья и жены часто пред родителями и родственниками своими, уличают в винах друг друга, которых хотя и доведут до примирения, но не долго то продолжится для тово, что оба равно были виноваты, и ни один не хочет виноватыми признатся, по тому, и гнев их со всем не может утихнуть; рана их залечена бывает только с наружи, а в нутри находится боль не изличимая, ненависть явится тотчас, и спать будут на разных постелях спокойнее. Когда в гостях необходимо должно быть обеим, всякой на лице их увидит вражду и не согласие, когда же порознь то спокойны и в кампании приятны бывают.

Я желаю моя дарагая Памела чтоб вы оное заметили. А при том уверяю, что ежелиб я женился и из первых здесь на знатной девице, я бы ее не так любил и содержал как вас, по тому, что вы того достойны. Жена моя должна равна быть всякой знатной госпоже какаяб ни была за мною. Вот для чего долго я раздумывал женится, зная примеры боялся худова исполненья.

Признаюсь что я в том многих щекотливее, и для тово прилежно наблюдаю поступки людей женатых; я видел много таких, которым следовать никогда не хотел; есть и еще много примеров которые я вам тогда скажу, когда обстоятельно друг друга узнаем. Естьлиб я таким образом женился как и другие которых я знаю, следуя выбору и воли сестры моей, я бы женился на изрядной девице видом, воспитанной также как и я, однакож оноеб было против моего желанья.

Я знаю многих мужей, которые споря с своими женами, усмиряются скоро во всем им уступая, но я хотя бы женат был и на принцессе, мнеб тово зделать не можно; я бы мог весьма страстно любить ее, но не желал бы быть в ее повелениях. Без тово моя любезная, ни какая чета жить не может, чтоб холодности не было между ими, естьли особливое щастие в их дела не вмешается. Мущины женясь обыкновенно редко любят жен своих, так как до женидьбы, а жены всегда мужей больше любить после свадьбы начинают, а от чево та разность я не хочу вам сказать об оном.

Естьлиб я женился на знатной, мне бы не весьма уверену можно быть, что она меня всем на свете предпочесть может, потому, ей надлежалоб все мои прихоти исполнять стараясь угождать моему нраву, и во всем поступать по оному, а чевоб нехотела во мне видеть, тоб ей должно отвращая ласкою и почтением, чегоб вделать думаю она не согласилась, но чтоб и почтение ее было не раболепно а рассудительно, и она бы должна была убегать всего того что мне будет не нравно, но когдаб того не исполнила, тобы и вышло между нами не согласие; я бы себе за должность почитал требовать от нее послушания и повиновения, а она бы старалась во всем мне противуречить и досаждать будучи мне равною.

Не простительноб было чтоб она дожидалась два раза упоминать об одном деле, зная мой нрав и видя уже не один раз оного опыты, хотя когда бы я и не прав был перед нею; ей должноб всегда уступить мне, а после учтиво, и с веселым видом доказать мое заблуждение, по чемуб я и сам признал мою погрешность, и старался бы впредь проступок мой исправить, ибо во всяком уже деле рассуждать должно прилежнее. Спор наш, ежели бы и в самой был безделице, но вить и от безделиц великие раждаются ссоры, а за ними следует и не согласие. Естьлиб все то что я сказывал женою моею сохранено было, то онаб меня весьма одолжила, и яб по справедливости должен был умножить свою любовь и верность, такой жене, которая для одново мне угождения, уничтожа свою справедливость с моим фальшивым мнением согласилась, и чрез то доказала предо мною свою покорность и любовь.

Во всех собраниях, должно жене моей не смотря на то достоин я или нет, показывать склонность и истинное почтение пред всеми, оное будет не только для меня, да и для нее похвально. Когдаб я чево и думать не можно, показал какой нибудь женщине некоторую склонность, то жена моя ревновать отнюдь не должна для тово, что чрез ревность из ни чево зделает то, что и в правду может быть вздумаю поволочится.

Весьмаб я желал чтоб жена моя все мои недостатки покрывала, а которые скрыть не можно, хотя оправдать старалась, а хорошие мои дела делать явными пред всеми, и показывать так, что как бы обо мне ни думали, но она хорошева мнения и достойным любви своей меня признавает.

Друзей моих надобно ей почитать и всегда быть веселой и спокойной ковоб не привел с собою, и никогда, чтоб ни делал не пристойного, при людях говорить мне не надобно, дабы чрез то не обличить меня и не показывать что она меня учит.

Видете продолжал супруг мой любезная Памела, чтобы я должен требовать от жены, а без тово б не можно ни как хорошо ужится, то по тому и рассуди можнолиб мне было жить, естьлиб я женился на знатной девице нынешнева обхождения.

Не согласии и не спокойствы в домах мне знакомых, принудили меня взять намерение женидьбой не торопится, рассуждая, что по моему нраву мне не льзя быть довольну, а как я знал что вы при всех ваших достоинствах и не оцененной имеете нрав, то и положил разборчивости своей зделать предел на вас женяся. Вот моя дарагая я вам теперь открыл все чего вы не знали, и по тому подумайте можноль женясь на равной, ожидать всего того что я вам сказывал.

Знаю что я не совершен и имею много не достатков, но не хочу чтобы они не извиняемы женой моей были, и чтобы она требовала от меня терпения в своих погрешностях такова, каковы и мои видит.

От вас любезная моя я надеюсь, что вы будете стараться узнать нрав мой совершенно, а я буду за скромность вашу платить моею любовию: я бы сам себя был недостоин, естлиб безо всякой причины возненавидел жену мою, а особливо когда буду так счастлив, что вы будете меня любить искренно и с почтением, то не хочу и слов тех слышать, как за твердили некоторые мужья, повелевать и повиноватся.

Я надеюсь государь мой отвечала я, что мои поступки вперед.... не прогневайся моя любезная он пресекши речь мою сказал, я очень уверен о вашей ко мне любви, а говорил вам для тово только, что бы вы не сумневались в моей доверенности. Мы оба будем совершенно счастливы, естли друг другу станем открывать сокровенные наши мысли, и предупреждать желании, основанные на чести и добродетели. Я вам могу побожится что вами весьма доволен, и вы не будете иметь причины раскаеватся в любви своей, и увидите, что со всем моим вспыльчивым нравом, вы имеете такова мужа, которой не сочтет хорошее вместо худова, и за ласковость и почтение, не заплатит огорчением.

Я благодарила его за ево милостивое научение и уверение о своей любви бесценной, обнадеживая, что милость ево всегда установлять будет мои поступки.

Я рада очень, что вздумала журнал весть всему тому, что происходит в начале моево счастия, для тово, что мне больше в память будет вкоренятся, а когда что забуду, то могу справится всегда с моим журналом, дабы потому все мои поступки были располагаемы.

Мне помнится что из нужного сего нравоучения, я должна догадыватся исполнять следующие пункты.

1. что бы никогда без позволения не ходить к нему на глаза, когда он на ково ни будь сердит. Изрядно, я буду помнить это надобно наблюдать непременно.

2. Что бы я гнев ево за самое себе главное несчастие почитала и боялась. Конечно буду.

3. Что бы никогда не прогневать ево защищая ково другова. Нет уж меня ни кто теперь не обманет.

4. Что бы ни кому не угождать и не казать учтивства к ево прискорбию. Изрядно, и сие помнить буду.

5. Чтоб ни какой подлости ни перед кем не делать.

Сей пункт много в себе содержит, стану стараться всячески исполнять его.

6. Чтоб иметь к нему снизхождение и уступать когда он подлинно виноват.

Это хотя несколько и строго, но чтож делать, хотела бы я знать живали Сарра Годфруа или нет?

7. Что бы я гнулась так как молодое произрастение, боясь дабы супротивляясь буре не быть сломанной и засохшей.

Что касается до тово с радостию исполнять рада, я и сама знаю, что не должно быть упрямой и для тово надеюсь, что и буря меня не свалит с кореня скоро.

8. Что все знатные люди почти воспитаны на выворот.

Это разумеется что ежели у меня будут де;ти, то им никогда не давать воли.

9. Чтоб приучать их терпеть противуречие во всем, что они худова ни зделали.

10. Чтоб не потакать им в робячестве.

11. Также чтоб и в школе не давали им воли.

12. Когда домой приедут, чтобы не нежить.

13. Памятовать, что злость и неблагодарность у детей прежде начнут являтся к кормилицам, по том к учителям, а там уже дойдет и до родителей.

14. Помнить и то, что они от того сами себя не счастливыми учиняют.

15. Изнеженные не покорные родителям дети, никогда женясь или замуж вышед счастливо жить не могут.

Следовательно не могут быть порядочными и милостивыми господами.

16. Не привыкнув к супротивлению, не можно таким вместе ужится.

17. Продерзость их вкоренясь сильно в сердце, не допустит ни одиово из них признаться, и исправить свое погрешение.

18. От того обыкновенно произходят вражды и ссоры, примирение без пользы, и наконец ненависть прямая.

Верное начертание брака, где муж и жена вместе не водятся, а порознь изрядные люди.

19. Весьма мало таковых, которые женясь поступают так, как бы надлежало.

Сей пункт надлежит наблюдать очень прилежно.

20. Многия мужья женам уступают и потакают. Но он тово зделать не может. Я тому очень верю, и требовать от нево того не буду.

21. Надобно всегда разбирать склонность прежде женидьбы.

22.Редко чтоб после свадьбы мужья жен больше любили, а всегда жены час от часу больше любят.

Хотела бы я знать причину, для чево он сие сказал мне? Думаю что невелика похвала от тово мущинам.

23. Жена должна показывать своему мужу, что она ево всем на свете предпочитает, это очень справедливо.

24. Ежели жена хочет что просить у своего мужа, то надлежит ласкою и почтением.

Это разумеется во всем ему быть покорной.

25. А при том что бы и подлости было не видно.

Очень хорошо я и этому следовать буду.

26. Муж никогда не должен требовать от жены своей ни чево кроме что правильно, нужно и не вредно.

Сие очень рассудительно.

27. А жена напротиву бы того ни супротивления ни печали не казала, а все бы исполняла с радостию не дожидаясь два раза на поминовения.

28. Но чтобы столько, сколько ево будет требования, не лишая себя надлежащей вольности, которая по праву жене пристойиа.

Это с ево стороны не худо.

29. Ежели муж за упрямится и похочет от жены послутания в том что не должно, она должна исполнить без супротивления, а после представить ему ево не справедливость.

Мне кажется это очень строго, и естли бы всех жон об оном спросить, то превеликой бы шум подняли.

Спор бывает часто за самую безделицу, а от тово раждаются всегда ссоры и не согласии, между друзьями, то и надобно уступить.

Изрядно, по моему мнению в безделице и спорить не о чем, муж с женою большие друзья быть должны, верю что ни от чево раждаются ссоры, я от простоты хотя прекратить вражду у брата с сестрою, чуть не навела на себя гневу.

31. Никогда жена не должна спорить с своим мужем в намерении переспорить.

Обеим думаю равно должно следовать сему пункту.

32. Во всех собраниях, жена должна любовь и почтенье оказывать своему мужу для своей пользы.

Этот пункт конечно на самом правильном рассуждении основан.

33. Жена должна всегда покрывать не достатки своего мужа и хвалить ево; а добрые дела прославлять.

34. Друзей ево почитать и ласково принимать всем с видом веселым.

35. Ни в чем ево при людях неуличать, дабы показать что она ево умнее.

36. Человек щекотливой и честолюбивой, не может быть доволен, естли он половину только женою своею счастлив.

37. Поступки мужнины, не могут извинять жениных проступок совершенно, ибо не льзя жене на то полагатся, что муж делает худо, а она тому последует.

Сие я думаю разумеется о малых проступках.

38. Слова, повелевать и повиноватся, здесь изключены быть должны.

Это без примерно хорошо.

39. Муж, которому жена делает угодное, должен стараться чтоб никогда за добро злом не воздавать.

Вот любезные родители сии последние два пункта, можно сказать короновали все другие, из чево и заключаю, что дорогой мой супруг поощряет с охотою все то исполнять что я слышала, и думаю что не возможно будет насытится угождая такому супругу какова я имею, с несказанным желанием собственного своего удовольствия.

Разсуждая о сем беспрестанно, вы видите сами, что не трудно мне то исполнить, зная собственные мои намерений и охоту делать то, что ему угодно, да и мне то не будет тягостно.

Он мне не подал ни какова поводу, чтоб можно было спросить о бедной Сарре Годфруа, не рада я, что Милади о том упомянула, для тово, что от тово явилось во мне беспокойство и любопытство узнать обстоятельно об ней, а особливо в начале моего замужства; он и сам промолвился сестре своей что были у него и другие погрешности, а ежели были, то конечно таковож роду, которых она не знает; но я не сумневаюсь, что он раскаясь о том вперед будет воздержен, чего я весьма желаю и не престанно о том прошу Бога.

ЧЕТВЕРГ.

По утру вставши с постели, увидела я, что двери у Милади в спальне отворены были пошла к ней. Она проснувшись сидела в постеле, а служанка ее стояла перед нею, я спросила не утрудилаль ее своим приходом? ни мало она отвечала я радуюсь что вы пришли всель вы хорошо спали? При том говорила, когда мы намерены ехать в Бетфорт? Не знаю государыня моя, я ей отвечала, намерение было севодни, только после о том ни чево не слыхала.

Она посадя меня на постелю говорила, я все то любезная Памела вчерась слышала, как вы печально препровождали время от того часа как завезли вас в дом сюда, ибо госпожа Жевкес рассказывала о том Реввеке, и я то услыша истинно сжалилась совершенно. Государыня моя отвечала ей, я жалости вашей конечно достойна буду, естьли вы все обстоятельства изволили слышать. Никогда нещастная девка так великим искушениям и нападкам подвержена не бывала, но ныне должна все то забыть и чувствовать единую благодарность.

Я чрезычайно удивляюсь она говорила, что вы достигли сего щастия слыша все ваши достохвальные супротивлении, можно сказать, что вы особливой похвалы в женщинах достойны.

Бог един подавал мне смелость и силы, я ей отвечала. Самая правда она говорила, но тем наиболее удивительно, что вы как я слышала и сами его любили, а могли супротивляться всем его искушениях и нападкам. В гонениях и бедах моих и отвечала, помышляла я только о том, как бы сохранить мою добродетель, и по тому весьма мало было любви в моем сердце.

Скажите мне правду она говорила, подлинноль любили вы ево или ненавидели во все время вашего гонения? Всегда я отвечала ей, имела много почтения к моему господину, и все ево добрые дела мне хороши казались, а и не достойные всячески извинять старалась: и хотя ненавидела ево ужасныи предприятии, но самово ево возненавидеть было не можно, и по тому всегда добра ему желала, не зная того любовь ли то была, или благодарность за милость покойной госпожи моей. Приятная Памела! она со удивлением сказала, сии слова ваши меня в восхищение приводят! но когда он увидел что предприятий своих окончать не можно, стал сожалеть о нашем страдании позная беспримерную вашу добродетель и начал вас любить в намерениях честных, что вы тогда думали?

Сказать правду государыня моя, я говорила, я сама не знала что со мною будет. Надеяться было не можно и по думать, чтоб так много мне определено было от Бога щастия; я больше боялась ласковых ево поступок, нежели суровых, а тем наипаче, что один приятель уведомил меня о намерении ево женится на мне подложно, подкупя одного побродягу и нарядя в Пасторское платье, и тем заставил иметь большую осторожность смущая дух мой так, что ево милостивые обнадеживании уверительно не могли в уме моем поселится.

Я слыша она говорила, что он раза два и в Бетфорте на добродетель вашу покушался? Так государыня моя я отвечала, тогда он мне был очень страшен.

Знаю и то, что он с вами делал договоры, она говорила. И великие, я отвечала, но имея омерзение быть ево любовницей, я их с презрениием и гордостию отвратила, вознамерясь лутче умереть, нежели быть не потребной. После тово он чуть и не погубил меня вечно пришед ко мне в женском платье, после тово он в саду нападал на меня, но и там также Бог избавил и не допустил упасть в ров погибели.

Не угрожалъли он вам час от часу больше? Милади спросила, и не казался ли когда ужасным.

Очень много я отвечала так, что я чуть не умерла от страха.

Мне очень удивительно она говорила, как вы все то сносили! я так бесстрашного и смелова человека каков он не знаю; со всем ево умом и рассуждением, он как разъяренной лев когда во гневе своем бывает. Он и в самым молодых летах никого не боялся, хотя я и сама не очень уступчива и робка, но всегда когда ево рассержу вправду, принуждена всеми силами и как лутче возможно усмирять ево. Поверь мне Памела что не легко с ним помирится, я думаю продолжала она, что он и с начала любил вас со всеми своими дерзкими предприятиями.

Я не думаю отвечала я, ибо он очень долго с гордостию своею боролся, прежде нежели мог склонить свое сердце любить меня честно, много покушений делал на мою добродетель. Однажды, когда уже сказывал что чистосердечно меня любит, то и со всею ево милостию, услыша от меня слова два такие, которые ему были не нравны, выгнал из дому, и целой день была в дороге, а по том прислал за мной Камердинера своего с письмом, чрез которое просил, чтоб я нему возвратилась. И с тех пор слава Богу милостиво со мною поступая, учинил счастие мое совершенным.

Это самое дело брата моево Милади говорила, несчастье ваше будет велико, естьли вы ево рассердите, он но один раз в год вас выгонит, ему все равно ктоб такова за ним ни была, но со всем тем добродетелен, осторожен, трезв и учтив, гордость ево и знатная природа ни каких подлостей не терпит, не легко прощает умышленную проступку, и никогда не признается в своей погрешности. Вы не льститесь тем, что он гарячо вас любит, он за малую проступку может скоро осердится так как уже вы и видели.

Он мне сказывал государыня моя, я ей отвечала, великое поучение, из которого довольно видно, что он на меня вправду сердит был, я уже буду обходится с ним так, чтоб ему нечем обличать меня было, вижу что он счекотлив чрезмеру в своем нраве, но при том милостив и правосуден.

Очень изрядно сказала Милади, я думаю что вы видели гнева ево уже остатки? Да и то мне кажется было притворно, чево я терпеть не могу. На что притворятся естьли кто сердит в правду; и лукавить пред тем ково любит. Я знаю, что вы ведете обо всем журнал обстоятельной что происходит с вами, которой часто читывал брат мой, можно ли мне позволить прочитать ево? А оное все служить будет к вашей же пользе. Я радоватся буду увидя из оного какие с ево стороны были происки, хитрости, угрожении и обещании, а с вашей достохвальные супротивлении, смелость, крепость и любовь к добродетели не преоборимую, мне очень будет приятно видеть раставленные вам сети, в которые попала и запуталась его гордость и тщеславие, и оставила в сердце место любви непорочной.

Сия история должна быть чрезвычайная, которую я читая, не только иметь буду удовольствие, но найти надеюсь и оправдание в ево поступках и женидьбе. Это такое дело о котором я никогда не думала, ибо уже весьма близко было, чтоб жениться ему на Милади Елизавете. Граф отец ее, и Герцог дядя, были тому согласны, да и сама невеста тому не супротивлялась. Теперь я не знаю, как мне будет разделаться с ними. От тово я больше и сердилась, что сватанье шло через меня; но ежели увижу читая журнал ваш, что ваша добродетель достойное себе получила награждение, это и мне и ему в лутчее извинение служить будет. Теперь вижу любезная Памела, что ваши достоинствы и добродетель принудят и меня любить вас совершенно.

Я бы с радостию говорила ей, вам тем служила, но мои родители, которые всегда лутче желали живую меня схоронить в землю, нежели видеть чтоб я от ково нибудь была в искушении оного требовали, и любезной ваш брат, приказал ево отослать к ним, а когда прочитают чтоб обратно прислали. И так когда я оной получу и позволит брат ваш, с радостию тогда покажу вам, в надежде, что он у вас также как и у нево исходательствует мне милость. Хотя я и дерзко во время пагубных его предприятий об нем писала, однакож писала самую правду, да и то только для тово, чтоб оное видели мои родители, и чрез то узнали мою непорочность. По целуйте меня за ласковые ваши обещании, она говорила, я знаю что брат мой с радостию позволит, по тому, что вам то больше делает чести, а он очень вас любит, в чем я и уверена. О родителях же ваших слыша похвалу надеюсь, что брат мой им поможет, и при старости даст им тихое и довольное пристанище.

Поверьте мне государыня моя, я ей говорила, что такой честной, набожной и добродетельной четы как родители мои, с трудом можно найти в свете. С начала они жили достаточно, и воспитали детей которых было не мало по своему состоянию, из которых я всем была меншая, по многих своих несчастиях, принуждены за двух моих братьев которые уже померли великие долги оплачивать, что и наипуще их разорило, и лишило последнего имущества не милосердием тех, которым они были должны. А как родитель мой знал Арифметике и писать хорошо умея, завел в деревне школу, но видя что и то без всякой пользы, то и принужден был работою питаться; но всегда с материю моею жили честно довольствуеся Вышнего определением, друг друга любили не имея ни какова пристрастия, и были состоянием своим довольны. Одново только тово боялись, чтоб я не потеряла моей добродетели, и не предпочлаб времянного богатства вечному. Их то полезному попечению и покойной госпожи моей а вашей матери научению, должна я всем моим счастием. Выслушав сие и видя мое чистосердечие, Милади она обняв меня говорила, не льзя мне не любить вас дарагая Памела, и я уверена, что когда я прочитаю журнал ваш, он совершит сие начало, и прогонит вооруженную мою противу вас гордость, также искоренит из сердца моево досаду на моего брата за презрение той невесты, которую я ему избирала.

Я все при тебе Реввека могу говорить, она сказала своей служанке, но только не сказывай ни кому, что слышала наши разговоры; слыхала ли ты когда нибудь сему подобное? Нет государыня моя она отвечала, и радуюсь от сердца, видя ваши счастливые примирении в честь толиких достоинств.

Я так много нашла ума и осторожности в госпоже Ворден сказала я Милади, узная ее по короче, а больше видя ту поверенность, которою вы ее изволите удостоивать, что и не опасаюсь мнение мое вам при ней открывать, осуждая моего любезного супруга, в чем он осуждения достоин, и рассказывать все то, что со мною происходило. Позольте мне теперь итти к нему и просить.... но она прервав мою речь говорила, погоди любезная Памела, я пойду и открою ему мое мнение, и буду просить ваших писем, а прочтя оные привезу в Бертфорской дом ваш. В том только мое желание и состоит, чтоб заслужить вашу милость, я ей говорила и непременнова продолжения милости вашего брата, тогда ни чево не останется желать мне на свете, и сказав сие со удовольствием вон вышла, а она в радости выпустя меня из дверей Реввеке говорила, возможноли! чтоб такая приятность родилась не только телом но и душею от низких родителей, она можно сказать образец добродетели, подлинно, есть что брату моему любить,

Теперь любезные родители и в правду боюсь, чтоб мне не возгордиться: чуть я не стала спрашивать у Милади о Сарре Годфруа, но остереглася, видя что она сама не зачинает, может быть и кроме ее услышу больше нежели желаю? А может быть и ни чего не сведаю? Только хочется знать, жива ли она, или умерла?

Завтрикали мы все вместе, Милади очень весела и много учтивости мне оказывала. Супруг мой по прозбе ее обещал дать ей прочитать журнал мой, говоря, что она сама признает меня счастия сего достойным, и согласно скажет что ему добродетель мою, во всю жизнь его за мои страдании довольно наградить не можно.

Милади вознамерилась на другой день домой ехать, супруг мой также приказал приготовится к отъезду нашему в Бетфорт, севодни наши соседи будут здесь ужинать и прощатся с нами.

В ЧЕТВЕРГ в вечеру.

За обедом и ужином примечанию достойнова ни чево не было, кроме крайнего снисхождения от Милади Даверс ко мне, засвидетельствования дружбы от всех гостей наших, и прозьбы скорея к ним возвратится, на которую супруг мой и обещал к зиме недели на две сюда приехать. Проводя гостей, я по ево приказу раздарила данные мне деньги, госпоже Жевкес с ласкою дала часть определенную, а она со слезами их приняв желала мне всякого благополучия, и просила забыть все ее мне досады, при тон я просила у супруга моего позволения, подарить служанке сестры ево десять Гиней, что он нохваля меня с радостию и позволил, по том я велела приготовить все, что надобно к нашему отъезду.

В Пятницу по утру рано Милади по ехала в дом свой, а мы в Бетфорт, взяв с собою господина Кольбранта, Томаса и Абрама. Милади очень ласково с нами простилась, и принудила меня обещать прислать мои письма: я надеюсь она хочет показать их своему мужу, невесте своего брата и всем ее знакомым приятельницам, по крайней мере то мне дурнова не будет делать, а некоторым образом еще может извинить моево любезного супруга, для чево он на мне женился.

О какая разность была! Едучи по той же дороге в радости и забавах, по которой везена была в чрезвычайной горести; на всяком месте где мы останавливались, благодарила я Бога.

После обеда севодни сюда в Бетфрорт приехали, Абрам был на перед послан с известием, и я все то увидела, что желала видеть.

Когда приехали на двор, я страхом и благодарностию ко Всевышнему была наполнена, вспоминая отъезд мой из сего дому, из которого с горестию и плачем будучи выгнанна, и видя что возвращаюсь в нево в радости госпожею; от чего едва не потеряла я память. Супруг мой увидя спрашивал, для чево я в таком смятении? Божия благодать и наша милость, государь мой я ему отвечала, представились глазам моим во всем своем величестве! и отняли все почти чувствии моей не достойной благодарности.... О неизреченная радость дней моих! он прервав речь мою, и целуя руки, говорил мне, поздравляю тебя любезнейшая супруга, счастливым приездом в дом ваш, и сказав сие с учтивостию принял меня из кареты ввел в залу и тут со мною поцеловался и еще повторил: поздравляю с приездом в дом, которой не больше мне, как вам принадлежит. А как мы на двор въезжали, то множество служителей нас у ворот встречали, а иные смотря из окон, как видно удивлялись приезду новой госпожи их.

Позвольте мне государь мой, я упав на колени говорила, поблагодарить Бога за неизреченные ево щедроты! и просить, чтоб он вразумлял меня быть всегда милости вашей достойною! тогда счастие мое будет совершенно. И я с моей стороны моя дарагая, отвечал он, прошу от Бога, чтоб продолжил он вечно к вам любовь мою, дабы тем мог я довольно наградить добродетель вашу.

Где госпожа Жервис? спросил он у Абрама которой мимо дверей шол. Здесь государь мой, она вскоча в залу, с нетерпеливостию вскричала! я только того и ожидала чтоб изволили меня спросить. Я бросясь к ней на шею и целуя ее говорила: о моя дарогая Жервис! приими счастливую вашу тысячу раз счастливую Памелу! и благодари со мною Бога за мое несказанное счастие, молися о продолжении здоровья общего нашего господина и благотворителя! я была на сей час такова в радости своей, что не помнила почти что делала увидя сию дражайшую приятельницу, которая была всем печалям моим, а ныне совершенной радости свидетель.

Вы мне много чести государыня моя, изволите делать она отвечала, во всю жизнь радость моя будет непременна! которую я чувствую видя ныне добродетель нашу увенчанну достойным награждением, и всегда оказывать стану с почтением мою благодарность за милость в письме вашем. К нему должны наши благодарении обращатся, я указав рукою на моево любезного супруга ей говорила: ибо в самую ту минуту как я у нево просила сию для вас милость, которую большим мне счастием почитать должно, он по своему великодушию оказать оной и не отрекся. Во всю жизнь мою, государь мой, она оберьнясь супругу моему говорила, буду признавать вашу милость. Простите мне вину мою в том, что я к Милади Даверс прибежище имела. Он поцеловав ее отвечал. Теперь госпожа Жервис нечево о том помнить, я навсегда забыл показанные мне от вас огорчении, и ныне больше прежнева почитать вас буду, в рассуждении любви дарагой жены моей к вам. Боже дай вам свою милость! она говорила, и умножь леты живота вашего во всяком благополучии, во удивление всем тем которые вас знать будут.

Где господин Лонгман и Иоанафан? спросил супруг мой. Покажи мне любезная Жервис их скорее, я ей говорила, и после пойдем в верх вместе осматривать покои, которые я видела в чувствиях весьма разных от тех, которые ныне будут.

Мы с нею ходя смотрели все палаты, и прежнюю нашу спальню с кабинетом; везде, я за минувшее избавление меня от напасти и насилия, на коленях благодарила Бога.

Добродетельная Жервис с восхищением смотря на меня говорила: беспримерная госпожа моя! тихость, покорность и умиление все тоже и теперь у нас, как я видала прежде! а счастливое ваше супружество более прибавило вам украшения, Боже дай, чтоб потому же прибывало и вашего счастия.

Вы не знаете госпожа Жервис, я ей говорила, сквозь какую я мрачных бед прошла тучу! и какое ныне Бог послал мне счастие. Я думаю в целую неделю пересказать вам того будет мне не можно. Я надеюсь, мы дружески и ласково так, как и прежде будем жить вместе; при гостях обходитесь со мной как вы рассудите, а когда одни будем, не называйте меня иначе, как ваша любезная Памела, ибо вы привыкли так называть меня прежде; я не хочу быть пред вами не благодарной, и получа много милости от Бога возгордится, в чем и не сумневаюсь, что моя благодарность купно с милостию моего любезного супруга, час от часу более будет умножаться, так, как Бог милосердый неизреченную благодать свою будет ниспосылать на меня недостойную рабу свою. По том мы со шли с нею в залу, где дарагой супруг мой меня увидя, велел послать господина Лонгмана, которой не терпеливо хочет меня видеть говорил он. Лонгман вошед, повалился мне в ноги и говорил, милостивая госпожа моя! радуюсь что можно ныне мне назвать вас сим имянем. Боже дай вам свою милость! не говорил ли я вам прежде, продолжал он, что Вышнего смотрение найдет вас повсюду и осенит своею благодатию. Вы не знаете господин Лонгман, я ему говорила, всего ко мне Божия милосердия? По том подошла к нему ближе и взяв за руку спросила, всель он в добром здоровье? Поверте господин Лонгман, что я много обрадовалась, вас здесь увидя, и никогда не забуду, чем я должна вам. Вы не можете того подумать, сколь много меня одолжили и были причиною моево счастия, снабдя меня перьями и бумагою. Не могу в радости моей, вам государыня моя отвечать как должно за милость вашу! и подлинно заплакав стоял как обезумленной.

Я уже благодарил господина Лонгмана, говорил мне супруг мой, что он в дом ко мне возвратится не отрекся ныне всеконечно забуду все ево мне бывшие противности, да и с ево стороны нпадеюсь, что он доволен мною будет, а при том господин Лонгман уверяю нас, что и любезная жена моя всячески старатся будет, чтоб вы всем были довольны.

Боже благослови вас государь мой! отвечал он, мое сердце от радости трепещет вас видя. Когда я услышал приятную сию ведомость что вы женились. с сугубою радостию возвратился. Верте государь мой, что вам старой ваш Лонгман говорит чистосердечно, Боже воздай вам за вашу ко мне милость! вы не поверите сколько людей чрез благополучное ваше супружество счастливыми учинили. Я радуюсь отвечал супруг мой, что я ныне и сам счаслив, и усмехаясь продолжал он, признайтесь господин Лонгман? что вы самой тот кто нибудь, которой писал в осторожность моей Памелы? Но по старости вашей не льзя мне думать, чтоб вы были влюблены в нее вправду, и для тово позволяю с супругою моею поступать также как и прежде. Я умираю от радости вскричал Лонгман! получа милостивое ваше прощение за письмо, которое я осмелился подписать кто нибудь, в чем и признаюсь совершенно. Супруг мой обернясь мне сказал, поступайте ласково и смело моя дарагая с сим чесным человеком, которой почитал вашу добродетель. Боже дай вам свою милость, сказал господин Лонгман! а я от радости и восхищения не могу больше стоять и для тово поклонясь, вон вышел.

Ваша милость меры не имеет, говорила я своему любезному супругу! вы столько милостивы.... но он прервав речь мою смееся говорил, я думаю любезная Памела, что сей доброй старик в радости своей тебя разцелует? что бы я с охотою ему и позволил, зная что он совершенно человек честной.

Когда вошел Иоанафан при столе служить нам; я увидя ево близь меня стоявшего осанисто и с подобострастием, у которого седые ево волосы почтительно на плечах лежали. Радуюсь, что я вас господин Иоанафан в прежнем состоянии вижу, я ему говорила. О моя государыня! вскричал он, я ныне опять счастлив, видя себя в том доме, в котором вырос и состарелся, ибо я служил много лет, и покойному родителю господина моего, и ежели супруг ваш мне вину мою опустит.... с радостию Иоанафан отвечал он ему, не дав договорить, а особливо для тово, что сие угодно дражайшей супруге моей, и надеюсь что впредь вы ни чево противнова мне не зделаете, потому, что уже вступаться вам не за кого, ибо любезная Памела, за добродетель свою получила достойное награждение,

После обеда во шел господин Лонгман и поговоря о делах домашних сказал, все государь мой, бывшие служители ваши счастливы. Роберт, которова вы сослали, нечаянно получил хорошее наследство, без которагоб он был по прежнему в вашей службе. Вчерась приходил он проведывать, когда вы сюда прибыть изволите. Подлинно я рад говорил супруг мой, ево счастию, ибо и он был фаворит моей Памелы. Все государь мой, в доме вашем, говорил добросердечной сей старик, усердно желали ей всякого благополучия, и все счастливы кроме одново продолжал он. Я вижу о Иване говорить хотите подхватил супруг мой? Об нем отвечал Лонгман, надеюсь вы за то на меня гневаться не будете. Прозьба моя господин Лонгман я говорила, и об нем также как и о других счастлива. Надобно признаться говорил старик, хотя некоторые ево поступки и не весьма справедливы, но он так почитает своево господина и вас, что совершенно с верностию вину свою заслужить желает. Он мне по справедливости очень жалок для того, что ни где не хотел искать себе места, а желал или по прежнему быть в службе вашей, или умереть с голоду. Подлинно говорила госпожа Жервис, бедной сей детина, всякой день сюда приходил от того времяни как мы проведали общую нам радость, и надеялся, что ему будет прощение. Где он теперь? спросил супруг мой. Здесь отвечал Лонгман, прежде еще прибытия вашева пришол сюда, я думал что он взбесился, как увидел вас вместе с госпожею нашею. Я вам любезная Памела говорил супруг мой, уже позволил принять и Ивана, и так, делайте вы с ним что хотите. Изрядно государь мой я сказала, и велела ево позвать к себе.

Бедной Иван вошел в таком смятении и унынии, что я никогда не видывала человека с такими чувствиями. Он изображал истинное раскаяние смешенное со стыдом и радостию. Всель ты здаров Иван, я ево спросила, а он беднинькой с нуждою мог отвечать взирая со страхом на своево господина. Не бойся Иван, говорил ему супруг мой, не возможно человеку упрекать в его беспорядках, которой имеет раскаяние. Я слышал продолжал он, что хочешь ты быть у меня по прежнему. И естли то правда, то вручаю тебя жене моей во услужение. Вы видите Иван я говорила, милость своево господина, мне конечно можно было об вас просить, видя всегдашние примеры пред глазами, и я всегда в поведении вашем не сумневалась: вся ваша вина состояла в том, что старался ты услужить как своему господину, так и мне, но теперь не о чем уже вам сумневаться для тово, что все за помощию Божией кончилось. Я конечно буду счастлив отвечал он, по милости господина моево и вашей, и буду служить вам верно. Изрядно Иван я говорила, жалованье вам будет прежнее, могу ли сие обещать государь мой, обернясь супруга моево спросила. Без сумнения отвечал он, и ежели рассудите прибавить смотря по ево заслугам, я согласен буду. Доволен, государь мой и прежним жалованьем отвечал Иван, а прибавки не желаю, и поклонясь вон вышел к большому удовольствию предстоящих, хотя они на нево и сердились, за оказанную мне измену, во время моих гонений, однакож он всегда был любим у всех в доме.

Когда мы обедали, господин Лонгман и госпожа Жервис пришли к нам в залу ожидать приказу. Супруг мой налив бакал вина говорил, выпьем господин Лонгман за здоровье счастливой четы во всей Англии, то есть родителей любезной моей Памелы, с радостию государь мой, отвечал Лонгман.

Мне кажется говорил милой супруг мой, что деревня моя в графстве Кент, требует особливого смотрителя? а к томуж она стала и отдаленна, то я господин Лонгман вздумал, ежели по желает Андревс, мы ево туда снабдя всем что надобно в доме отправим, и отдадим ему владеть до ево смерти? так нам не будет труда об ней иметь попечение.

Не льзя лутче задумать, государь мой, отвечал господин Лонгман, а как вы имея излишние деньги, то и можете умножить там поселение, а земли есть очень довольно. Очень хорошо говорил супруг мой, а вы дарагая Памела уведомте о том родителей ваших, у меня продолжал он, денег есть довольно, надобно полутче прибрать дом, зделать ливрею и экипаж так, как бы я женился на знатной девице, я думаю господин Лонгман, что и у вас в зборе есть деньги. Есть государь мой, отвечал он и очень не мало, ежели вы не намерены прикупить деревни в графстве Кент, то я вам другое представлю, о чем давно уже думал доложить изобрав удобное время.

Я брал с собою в графство Линкольн, говорил супруг мой, больше шести сот Гиней, и думал, естли будет нужда половину там оставить, однакож не больше издержал там, как двести пятдесят, да двести там оставил за тем, что к зиме сам туда быть на-мерен, а остальные привез с собою, есть у меня и еще в нескольких деревнях в зборе деньги, только надобно справиться в моей записной книжке, сколько в наличности есть оных.

Любезная Памела оборотясь ко мне, продолжал речь свою, вы в том доме всех людей подарили, а и здесь также надобно, я вам дам двести фунтов стерлингов, раздайте оные по своему рассмотрению.

Я стыжусь государь мой, отвечала ему, что вы для меня так много тратите денег. Пожалуй не говори о том сказал он, и не жалей, ибо я их довольно имею. Изволите ли знать государыня моя, говорил Лонгман, что своими деньгами, которые супруг ваш имеет в банке и в других местах, может скупить земли у всех здесь соседей, ему конечно, в деньгах ни какой нужды нет, всякой год прибывают а не разточаются, весьма бы жаль было, естлиб он еще не женился.

Правда господин Лонгман, отвечал супруг мой, и по том вынув кашелек, отщитав двести фунтов стерлингов, говорил, возми любезная супруга и употреби на то, на что я вам припомнил. Господин Лонгман продолжал он, прежде нежели зайдет солнце, пятдесят фунтов стерлингов вручите любезной Памеле, ей оные севодни по обещанию моему получить должно, а и в перед считая от сего дня через три месяца, носите к ней по столькуж, она их употреблять будет по своей воле куда изволит, а нам до тово дела не будет: она научилась у покойной матери моей раздавать милостину, то ныне для общего нашего благополучия будет делать тоже. Тот час государь мой принесу, отвечал Лонгман, и сказав сие вышел из залы.

С позволения моего супруга, я взяв дватцать Гиней, подошла к госпоже Жервис и говорила, прими дарагая приятельница сей подарок вместо пары перчаток, в счастливой день моево замужства, ибо и госпожа Жевкес столько же получила. Вы по своей ко мне дружбе больше имеете право не отказать во оном.

Госпожа Жевкес была в счасливые те часы вашего бракосочетания, Жервис говорила, но супруг мой ей сказал, моя Памела желала на тот раз, чтоб лутче вы при ней были нежели Жевкес, ибо она не разделяет вас с ее родителями. Она приняв деньги благодарила сказывая, что она мало достойна той милости, которую получить удостоилась.

Я желаю моя дарагая Памела, говорил мне супруг мой, что бы вы подарили столько же и господину Лонгману, а он в самой тот час и принес ко мне те деньги, которые супруг мой мне ежегодно назначил и отдавая оные сказал, то он с великою радостию в реестр занес новой пункт в своих книгах... отпущено госпоже Б... по приказу господина моего пятьдесят фунтов Стерлингов, и должно выдавать всякую четверть года по стольку же. Как мне вас благодарить государь мой, говорила я моему любезному супругу, и чем вам могу заплатить вашу не изреченную милость. Не говорите о том сказал он разве вы мне не супруга? не друг мой не любовница? Сия безделка не стоит тово, чтоб вы меня много благодарили.

Вы видите, говорила я господину Лонгману и госпоже Жервис, как много я стала счастлива. Боже благослови дающего, и приемлющую милости, говорил Лонгман: я знаю как госпожа наша к благодеянию склонна, и часто видал с каким удовольствием она раздавала милостыни, по воли покойной госпожи нашей. Когда я взяла от господина Лонгмана принесенные деньги, то оточтя от оных дватцать Гиней, говорила ему, я думаю вы господин Лонгман не погнушаетесь принять от меня сей малой подарок, вместо пары перчаток, которые обыкновенно в день свадьбы дарятся. Он увидя сие остановился, не зная что отвечать, но любезной супруг мой оное приметя, говорил мне, естли дарагая Памела, господин Лонгман откажет вам в принятии денег, то можно сказать, что он откажет в перьвом знаке вашей дружбы. Между тем я положила ему в руку те дватцать Гиней, но он не хотел из них больше пяти взять. Господин Лонгман, я говорила, мне не обходимо должно требовать от вас сего снизхождения, а то я буду думать, что вы сей малой подарок за обиду вменяете. Изрядно государыня моя, говорил он, когда так вам угодно, то я знаю что зделать, а что господин Лонгман я спросила? Не буду тратить сих денег, отвечал он, до того счастливого дни, как вы зделаете подарок господину моему новорожденным сыном, или дочерью, которое быть может я надеюсь прежде года. услышав сие застыдилась и покраснеё взирала на моево супруга. Хорошо, очень хорошо! господин Лонгман вскричал он меня обнимая, о моя дражайшая супруга! Боже дай чтоб пророчество господина Лонгмана сбылося, выб меня тем много обрадовали. Не погневайтесь госудрыня моя, говорил мне старик усмехаясь, я думаю, что тем вас не обидел? а к томуж я вижу, что рад тому и господин мой, то я и еще скажу сто раз, чтоб оное действительно исполнилось. Госпожа Жервис также желала чтоб я умножила фамилию Лордов Б... и чтоб пророчество господина Лонгмана збылося.

Когда господин Лонгман вон вышел, я стояла как будто немая потупя глаза в землю. О чем дарагая Памела задумалась говорил мне супруг мой. Лонгман ни чево кажется противнова не сказал вам. Конечно нет государь мой, я ему говорила; но я и сих издевок от него не уповала. Он сказал это, говорил супруг мой от истинного усердия, не думая чтоб вам то досадно было, да и поистинне досадовать незачто, а в противном случае выб меня тем огорчили. Говорите при госпоже Жервис, государь мой, я ему отвечала все что вам угодно и что веселить может, я знаю, что вы в разговорах ваших не пристойностей употреблять не будете. Вот так моя любезная надобно всегда говорить, сказал он меня обнявши. Когда все в доме отобедали, я велела послать к себе всех девок, коих пришло чатыре, они поздравляли меня вышед замуж, мы радуемся государыня моя Рахиль за всех одна говорила, видя вас сюда возвратившуюся, а наиболее потому, что увидели нашею госпожею. Здравствуйте прежние приятельницы я отвечала, и всех их брала за руки благодарила, естьли бы можно я бы их руки целовала, думая в себе, когда я с ними в слезах прощалась целуя их руки, то для чево увидясь в радости того же не делать. Супруг мой видя, что они мне обрадовались, сам тому веселился и говорил, я думаю мне не надобно приказывать вам любить и почитать госпожу вашу ибо вы ее и прежде с почтением любили, а она на противу станет вас жаловать, и по заслугам каждая будет получать награждение.

Вы никогда от меня не увидите противнова взгляду я им говорила, а в знак моей к вам благодарности, с позволения моего любезного супруга, возмите от меня подарок, и сказав сие роздали им каждой по пяти Гиней, они приняв с радостию, много меня благодарили.

От вас государь мой я обернясь супругу моему говорила, умножается мое счастие повсечасно! от вас я наслаждаюсь ныне приятных чувствий, и сказав сие хотела поцеловать ево руку, но он обняв меня и целуя сказал, что я достойна больше его внимания, нежели как я думаю.

Госпожа Жервис вошед говорила, милость ваша государыня моя, девок наших так обрадовала, что я сюда идучи увидела их всех, на коленях благодарят Бога за вашу милость, и просят о продолжении вашего здоровья.

Потом приказал супруг мой пр-звать Иоанафана, а как он вошел я ему говорила: господин Иоанафан, к моему большему удовольствию не достает мне тово, что я вам за ваше ко мне усердие не благодарила, вы думаю примете без отговорки, сей малой подарок, вместо пары перчаток, в день моево замужства, и отдала ему десять Гиней говоря, я всегда привыкла почитать таковых честных и сединою украшенных людей, подобясь в старости моему родителю. О моя государыня, вскричал он! вы наполнили радостию мое сердце, слава Богу что я сего счастливого время дожил, и приняв деньги заплакав вон вышел.

Вы всякому делаете приветствие любезная Памела, говорил супруг мой. Ваша милость государь мой, я отвечала, меня к тому способною учинила, а без товоб я ни способу ни сил не имела из явить мою благодарность.

После тово пришли Гейнрих, Исак, Вениамин и садовник с конюхами. Где Иван? спросил их супруг мой, он здесь они отвечали, только он не смеет войти; а он услышав что ево спрашивают, тотчас и вошел тут же. Вот госпожа ваша говорил супруг мой, она вас по своей милости всех жаловать будет. Мы государь мой все, отвечал Гейнрих, просим Бога, чтоб он умножил лет живота вашева, и будем стараться достойными быть милости вашей. Я им всем раздала по пяти Гиней, а когда дошло до Ивана я ему говорила: хотя тебя Иван я и видела, но еще повторяю что радуюсь увидя. Он мне божился, что в поступках своих чистосердечно раскаевается, надобно тебе все минувшее забыть, я ему говорила, а мы с твоим милостивым господином конечно забудем. Бог милосердуя ко мне, все обратил в мое счастие, надлежит стараться впредь исправить себя, а без того не можно получить ни какого счастия.

Артюс, говорил супруге мой садовнику, я привез к вам госпожу, которая до садов великая охотница, она вам покажет новой манер как бобы садить, а особливо ни кто так возрастит подсолнешников не умеет. Государь мой, я все то от вас научилась, я ему отвечала, а прежде ни чево не умела; мне кажется я ему такою же монетою заплатила, какою и он меня подарил, не показав при людях ему противности, по том они все благодаря нас вон вышли.

После тово пришли повар с двумя учениками, два охотника и два псаря, ибо здесь у супруга моево псовая охота и лошадиной завод содержится, в чем большая ево забава и упражнение бывает. Все ли вы друзья мои здоровы? я им говорила, господин ваш приказал вам пожаловать денег, по том раздала каждому по три Гинеи, а поваренным ученикам по две, и советовала им отдать матерям спрятать, чтоб не издержали по напрасну.

Когда и те все вон вышли кроме госпожи Жервис, которая тут осталась, я пред ним бросилась на колени и говорила, прими государь мой мое истинное благодарение! в заключение здесь новой моей радости. Боже умножи лет живота вашего, и дай всегда счастливой вашей Памеле средство, казаться глазам вашим приятной, и быть до скончания дней моих благодарной и послушной.

Вы видите госпожа Жервис, говорил он, беспримерной нрав моей любезной супруги, красота души её больше меня пленила нежели красота телесная. Поздравте госпожа Жервис, продолжал он, поздравте, видя счастие мое совершенно. Поздравляю от всего моего сердца государь мой, она ему от радости заплакав говорила, я радуюсь что добродетель достойное награждение получила.

Между тем как любезной супруг мой говорил госпоже Жервис о любви счастливой вашей Памелы, я вскоча в ево библиотеку, благодарила на коленях Бога за ево ко мне ниспосланную милость; а естлиб и во всех тех местах, которые для меня были ужасны приносить, мою благодарность, тоб я наполнила весь дом и сад молитвою. Госпожа Жервис без меня сказала ему, как я ходя по всем палатам усердно молюсь Богу. Он тихонько отворя двери посмотрел в библиотеку, и ни чего не сказав пошол опять к ней.

Я вышед и не зная что он меня видел говорила: в вашей библиотеке государь мой есть изрядные картины? Правда он отвечал моя дарагая, но нет, такой как вы в своем сокрушении приносите молитвы Богу, я право думаю, что вы своим примером исправите и мою жизнь.

Можно ли подумать любезные родители, чтоб хотя одна женщина из смертных была счастливее вашей Памелы! совершенно бы была не благодарна, естли бы от ревнности или от самолюбия кроме одной жалости, думала о бедной Сарре Годфруа.

Любезной супруг мой приказал Иоанафану, чтоб все люди в доме весь вечер гуляли и веселились, и пили бы ликер и всякие вины кто какое захочет, только бы без ссоры и без крику.

По том повел меня в те покои которые были покойной госпожи моей, и отдал мне часы с репетицею, золотую табакерку и готовальню, две пары брилиантовых серег, два перстня и ожерелье восточного жемчугу, оное все было покойной матери ево, также белье, кружева и одним словом все, что было в той палате, и велел оное мне называть ево своим. О Боже! дай мне достойную иметь благодарность.

В ВОСКРЕСЕНИЕ в вечеру.

За не исправностию нашева экипажа, севодни не ездили в церьковь. Супруг мой большую часть дня пробыл в своей библиотеке, а я в начале молилась по должности Богу, по том разбирала данное мне белье и кружева. Благодарю Бога, что и по сих пор о всех сих счастливых пременах гордости не имею, да кажется и иметь не буду, зная, что гордым Бог противится, а смиренным дает благодать свою.

Обедали мы с великою радостию и обыкновенным удовольствием. После обеда он пошел в кабинет свой, сказав мне, что в пять часов придет за мною и пойдем в сад прогуливаться, я пошла в свои покои.

В шестом часу пришол он ко мне в спальню и говорил, теперь моя дарагая я поведу вас в сад, и взяв меня на руку пошли веселяся.

Здешний сад гораздо регулярнее и лутче тово, которой в графстве Линьколнском, однакож тот много больше и пространне, а здешний не сравненно лутче украшен фонтанами, каскадами и статуями. Прогуливаясь, беспрестанно любезной мой супруг утешался мною, и идучи мимо беседки усмехаясь говорил мне, вот любезная Памела то место, где в перьвой раз искушалась твоя добродетель, и тут не оставила, чтоб не благодарить Творца моего за избавление от вечной моей погибели.

Многие дворяне в соседстве, прислали поздравить ево счастливым приездом, между прочими господа, Артюс, Товерс, Брокс и господин Мартин де ла Грот, о женидьбе же ево ни кто не упоминал.

ПОНЕДЕЛЬНИК.

С трудом выбирал мне супруг мой на платье материи, ибо ему все казались не довольно хороши, а выбрав самых богатых шесть кусков отложил особливо и велел мне из них взять половину, сказывая, что когда будем в городе, то лутче выбирать можем, из одного белаго с золотыми травами приказал мне зделать платье и ехать в нем в первой раз в церьковь. По том велел призвать портных и женщин, делать мне на голову разные уборы. Боже мой, какой расход для меня деньгам! но богатство и чин ево тово требуют, к томуж беспримерная ко мне любовь, заставляет все для меня делать так, как бы он женился и на равной себе девице, он говорит, что ежели не станет содержать меня прилично его состоянию, то ево осудят люди, и подлинно ежели захотят, то сыщут привязку осуждать и переговаривать. По том приказал мне выбрать кружева и полотны, и чтоб ни в чем не было не достатку, послал нарочнова за разными покупками в город, чтоб все к Субботе приготовлено было.

Я любезные родители, севодни Ивана к вам посылаю со всеми письмами, которые до сего времяни были, а некоторые он отдаст вам особливо. Прошу покорно прислать ко мне с ним все те, которые уже вы прочитать изволили, чтоб исполнить данное мною слово Милади Даверс. Ему приказано от моего супруга донесть вам, что он желает поручить вам в правление свою деревню, в чем я и не сумневаюсь, чтоб то было для вас противно, при том просит, чтоб вы себе по две пары изволили хорошева зделать платья, и к нам по прозбе нас обеих скорее сюда приехать, а когда вы назначите день, он за вами пошлет свою карету. Вы не можете себе представить любезные родители, как я нетерпеливо желаю в моем счастии видеть вас по скорее, я уверена, что вы от всех тех, которым несчастные мои братья были должны, от берете щеты, сколько вы платить им обязались, хотя из них некоторые и бессовестно вас к тому принудили, но ныне всем заплачено с благодарением будет.

Иван все к вам привезет, что я писала до самого нашева сюда приезда, чтоб вы между тем имели забаву как мы вас здесь увидим, я буду писать до тех пор, пока вы живете в старой своей хижине, а потом приниматься стану за домашнюю экономию, чтоб подать моему благотворителю столько помощи, сколько слабые мои таланты позволят.

Я думаю, что ваша соседка Мумфорт, имеет в деньгах нужду, ежели увидите что, Гинеи пять шесть могут дать ей помощь вручите оные, а я нам их возвращу когда увижусь; уведомте меня о всех в соседстве вашем требующих помощи, а особливо о слепых, больных и дряхлых, опишите всех их имянаии, включите также и разоренных, как как и мы были, которых, многое число детей нищету умножают, я начну с них мое подаяние, и употреблю данные мне на то от моево милостивого супруга деньги, я себе зделала книгу, в которую всегда буду записывать расход оных хотя он и не требует щету, но увидя то похвалит, что я порядочно веду подаяние, а надпись зделаю на той книге.

Смиренное подаяние за неизреченные Божии щедроты.

Мое намерение показать журнал мой милади Даверс до тех пор, как она гордое письмо писала к брату своему, ибо супруг мой и сам не хочет чтоб она видела мои на то рассуждении, а для удовольствия ее любопытства, увидеть может мои терпении и супротивлении, я надеюсь, что она все то прочитав, совершенно меня ненавидеть не будет, по тому, что она во всем усмотрит едину Божию силу и Ево святую премудрость, и что не может такой знатной и умной человек как брат ее прельщен и обманут бедной девкой.

Не хочу доле задерживать Ивана, он просить вас будет чтоб вы последние мои письма прочитали, чем перьвые, между тем примите истинное мое почтение, и склонное на поминовение моего любезного супруга.

Ваша чрезвычайно

счастливая дочь

Памела Б....

В СЕРЕДУ в вечеру.

Любезные мои родители.

Вот еще продолжение моево журнала, вчерась по утру супруг мой ездил верьхом и привез с собою обедать господ, Мартина де ла Грот, Артюса, Брокса и еще господина Шамберс, потом пришол в мою спальню сказать, что он заехал далеко и за тем не бывал завтрикать со мною, и что привез своих соседей обедать со мною, не противно ли вам любезная Памела, оное будет. Очень нет, государь мой я отвечала, вспомня ево научении мне, ни что в вашем изволении противно быть не может. Вы я думаю знаете продолжал он, нрав господина Мартина, вы ево в одном своем письме мне помнится описывали. А какая причина принудила их привесть в дом мой, я вам расскажу теперь.

Я их всех наехал у господина Артюса в доме, жена ево спросила меня, подлинноль я женился? Весьма подлинно отвечал я. На ком? Спросил господин Мартин де ла Грот, я не запинаеся отвечал ему, на Камерфрау покойной матери моей, они ни чево мне не говоря взглядывали друг на друга, и я приметил, что помешал им мне насмехатся строптивым и скорым своим ответом. Совершенно государь мой госпожа Артюс мне говорила, вы имеете супругу так приятну, что я подобной ей ни где не видала, однакож можно и то сказать, что она очень счастлива. Мы равно счастливы отвечал я, но я не должен для тово говорить много, что всегда кто не на равной себе женится, старается во оправдание ее возвысить чрезмерною похвалою. Конечно сказал господин Артюс, естли вы ошиблись, то ошибка ваша велика, ибо вы знаете столько людей в свете, как больше не льзя знать молодому лорду в наши лета.

Могу вас уверить государь мой, я говорил ему, что охотноб желал друзьям моим признаться в том проступке что я женился на бедной девушке, но не могу склонится на то, прежде, пока им не известна будет причина, которая меня принудила, а при том могу вас и обнадежить, что я с моей стороны тем чрезвычайно доволен: вы и сами знаете что главное дело в супружестве быть мужу и жене с обеих сторон довольными.

Я слышал от жены моей, говорил господин Брокс, великую похвалу о супруге вашей, как в красоте так и в разуме, и для тово давно очень желал ее видеть.

Ежели вы хотите мне честь зделать и пожалавать ко мне отобедать, я вам с радостию покажу жену мою, не пожалуйте ли и вы госпожа Артюс я сказал ей. Не возможно мне государь мой она отвечала, я имею ныне дома нужду. Я думаю государыня моя, продолжал я, что жена моя не может вас сообщить в кампанию с Камерфрау покойной матери моей, скажите правду? Не то ли одно запрещает вам ко мне ехать. Нет, ей, ей, она отвечала, я ни за чем не раздумаю с супругою вашею видется, но теперь одной с мущинами ехать мне кажется не к стате. Но вам государи мои сказала она мужу своему и гостям я не помешаю, и за тем пожалуйте не откладывайте ехать. По том все послали по домам своим сказать чтоб их обедать не дожидались, и так я привез сюда между прочими, и господина Шанберса, которой не давно к нам в соседство жить приехал, дабы вас со всеми ими познакомить, ибо когда вы моя дарагая поедите в Воскресенье в церьковь, то уже знакомая будет во круг вас кампания.

Разказав мне сие пошол он к гостям своим, а когда я пошла обедать, он в дверях приняв меня за руку сказал: я привез моя дарагая супруга, приятелей моих и соседей к вам обедать. Я всех их приветствовала, а они один по другому поздравляли меня вышед за муж и желали моего знакомства.

Я государыня моя, говорил господин Брокс, справедливое участие беру в радости вашей, ибо жена моя давно мне о красоте и разуме вашем сказала с должною похвалою, однако по истинне я того не думал чтоб такой цветок когда ни будь мог вырость в Англии. Супруга ваша государь мой я отвечала, много мне милости и чести делает, а вы будучи разумен и учтив, не хотите ни чьево мнения опорочивать.

Я вас государыня моя говорил, он смею уверить, что вы ни мало не угадали. Хотя споры у нас с женою раза по три в день и бывают, но в такой видимой правде, не возможно быть нам не согласным.

Никогда господин Брокс вдруг таких двух правд не выговаривал, на оное сказал господин Мартин де ла Грот, хотя уже несколько лет, как он женился.

О господине Мартине де ла Грот, и никогда не имела хорошева мнения, и для тово слова ево мне не были приятны. Я знаю государь мой, я отвечала ему, что господин Брокс сказал сие издеваясь, и мне кажется, что слова его не требуют ни чьего подтверждения, или вы сказали оное для того, что я столько не знаю, дабы разпознать издевку с настоящею правдою.

Мне кажется господин Мартин, говорил ему г. Артюс, госпожа Б.... сказала вам изрядное нравоучение.? Я думаю также сказал господин Шамберс, ваши слова не очень были пристойны говорить такой госпоже, которая не давно вышла замуж.

Пристойно или нет, отвечал Мартин де ла Грот, только нет ни одного супружества, чтоб прожили без споров, но однакож, я кажется могу побожится, что здесь этова не будет. Я сама думаю так, я отвечала ему, а ежели паче чаяния то будет, то мне надобно быть весьма не благодарной, так как ныне чрез меру счастлива, и естли я милость моего благотворителя буду иметь всегда пред глазами, то она никогда до не согласия не допустит.

Поверте государь мой, говорил господин Брокс на ухо моему супругу, как бы кто ни думал, но вы имеете такую супругу, которая красотою и разумом совершенна. Я вам скажу любезной друг мой, отвечал он, так как я сказывал и многим, что красота лица ее, учинила меня любовником, а совершенство разума счастливым супругом.

Когда поставили кушанье, супруг мой посадил меня в большое место, господина Шамберса как гостя посадил по правую, а господина Брокса по левую сторону, господин Артюс похваляя меня говорил, что он жену свою привезет ко мне научатся моих поступок. Я ему отвечала, что за счастие почту иметь знакомство с ево супругою, и ежели могу заслужить ее благосклонность, то тогда почту себя еще счастливее.

Господин Артюс во время обеда пил за мое здоровье желая продолжения моих благополучий, и говорил: жена моя сказывала вашему супругу, что вы весьма счастливы получа такова мужа, но я теперь вижу кому лутче удалося. Оставя все церемонии говорил господин Брокс, видно очень, что снизсхождение и дела нашего соседа, сходственны красоте и совершенству ево любезной супруги, и не льзя точно сказать, кто из них счастливее; дай Боже! вам обеим продолжал он жизнь долголетную и счастливую, вот весь мой куплемент вам, и сказав то выпил вина рюмку. Супруг мой радовался слушая похвалы их и говорил со мной ласково и учтиво. Видя сие грубой господин Мартин де ла Грот усмехаясь сказал: весьма удивительно, что сосед наш всегда не навидя и ругая женидьбу, таким ласковым и учтивым зделался мужем, как думаете вы долго сие продолжится? спросил он моево супруга, так отвечал он, как дарагая моя супруга будет того достойна, а я надеюсь будет оное вечно, вам нечему дивиться, что я переменил мнение о женидьбе, ибо я никогда не думал найти жену такую, котораяб желании мои совершенно исполняла учиня меня счастливым.

После обеда я пила за здоровье жен гостей наших, и по томе вон вышла, а они остались еще за столом и подпивали, хваля меня все единогласно, и обещали привезть жон своих. (Обычай в Англии, что дамы прежде встают из стола и за стола и пойдут чай пить.)

Иван возвратясь привез ко мне приятное ваше письмо, и сказывал как вы охотно склонились принять обещание моево любезного супруга, и желаете всячески живучи там приумножать его доходы. Он проводя гостей своих спрашивал о вас, и услыша радовался что вы не отреклися принять его предложение. Радуюсь, что долги ваши не очень велики, когда вы зделаете щот, пожалуйте пришлите вместе с запискою требующим подаяния.

Сотворите милость ни чево не жалейте, зделать себе хорошее платье. Намерение моево супруга, здесь вас удержать несколько, а между тем учредить порядок в деревне к вашему прибытию, ибо вы уже больше в свое жилище не возвратитесь. Я уповаю любезные родители, что вы теперь оставили со всем вашу многотрудную работу? Я часто слыхала, что к вам был добр прикащик вашей деревни, то и думаю, что вы оттуда не поедете не подарив ево чем ни будь не дорогим.

Иван мой журнал от вас привез в целости, и я ево при перьвой окказии пошлю к Милади Даверс.

Завтре поутру намерен супруг мой ехать гулять со мною в карете, до деревни, где продают славное масло и разные молоки миль с десять от сюда, и там станем завтрикать, куда часто дворянство съезжаются, а на перед пошлет Абрама сказать там, что мы туда будем.

ЧЕТВЕРГ.

По утру в шесть часов мы туда и ехали, и в девятом часу приехали в изрядной дом, которой нарочно для приезду построен. Я любовалась чистотою дома, осанкою хозяйки и приятностии дочери ее и служанки; супруг мой видя что мне сие приятно, обещал часто со мною туда ездить, а притом говорил он и апетит будет лутче приедучи туда иметь завтрик, а домой приежжать станем обедать, но я скоро узнала что была другая причина нашева туда приезду. Для завтрика на ставили нам множество разных молок, сыру, сметаны и масла; госпожа Добсан спросил хозяйку супруг мой, молодые девицы частоли из школы сюда к вам приежжают? часто государь мой она отвечала, я теперь трех или четырех из них сюда ожидаю.

От сюда за три мили моя дарагая Памела он говорил мне, отдаются молодые девицы в школу на содержанье их учительнице, она содержит для них карету, и отпускает от скуки по две и по три прогуливатся сюда или в другое место? когда они учатся прилежно, а для молодых девушек оное весьма приятно, и для тово всякая старается пред своею сестрою учится лутче.

Изрядной вымысел понуждать, к наукам иметь охоту я отвечала, а в тот самой час и приехала карета, из нее вышли четыре девицы, ростом все почти одинаковы приехавшая за ними служанка указала им особливою камору в которую итти надобно было чрез нашу, оне идучи мимо все нам поклонились, я спросила их чем они себе гулянье за служили? на что мне они отвечали очень учтиво, потом спрашивала имяна их, одна была Бурдорф, другая Нюжан, третья Бот, четвертая Годвин. Я не знаю которая из вас лутче продолжала я говоря с ними, ибо вы все равно пригожи, спасиба вашей учительнице что она вас отпустила здесь хорошей сметаны кушать. Супруг мой вошед всех их перецеловал, а на девицу Годвин смотрел весьма пристально перед другими, а я тово спроста и не приметила что то было не даром. Которая кажется вам из них приятнее? спросил меня супруг мой, когда они вышли в свою камору, подлинно мне вдруг сказать вам не можно я отвечала, для меня все хороши, иная приятна видом, иная нежна и бела очень, а иная черноброва и глаза имеет проницательные, только девица Годвин, талиею осанкою и красотою кажется всех лутче, потом служанка повела их в сад прогуливатся. Девица Годвин идучи мимо опять поклонилась с видом приятным а особливо супругу моему. Мне кажется государь мой, я ему говорила, она вам очень знакома, знаетель вы сего господина моя дарагая? я ее спросила? Знаю государыня моя она мне отвечала, он мне дядюшка. Для чево вы государь мои не сказали? Я ему говорила, что между ими есть племянница ваша, и сказав сие ее поцеловала, и она по том побежала от меня за подругами своими.

Почему она вам племянница? государь мой, я ево спрашивала, братьев у вас нет, а сестрицы вашей Милади Даверс дочере быть здесь не возможно, пожалуйте мне скажите?

Он вместо ответу только на сие усмехнулся. Скажите мне государь мой правду? Я с нетерпеливостию говорила; конечно прекрасная сия девочка, как ни будь вам да ближе нежели племянница. Конечно он обняв меня сказал несколько закрасневшись, вы угадали моя дарагая, продолжал он, вы я думаю припомните напоминовение сестры моей о Сарре Годфруа. Помню я отвечала, но для чего сия девица зовется Годвин? Мать ее переменила ей имя говорил он, чтоб не знали что она дочь имела.

Не погневайтесь говорила я ему, я пойду и поговорю с нею, не ходи моя любезная, сказал он, я пошлю за нею, и тотчас сам пошед привел ее. Я взяв ее на руки говорила, будешь ли любить меня свет мой? От всего сердца государыня моя она отвечала, только не хочу любить дядюшку. Для чево? он спросил ее? для того, что вы не хотели со мною говорить она отвечала, и запретили звать себя дядею, а к томуж я уже давно вас и не видала.

Позволитель мне любить дарагая Памела, говорил супруг мой сию неповинную девушку. Как не позволить я отвечала, весьмаб было то немилосердо, естьли бы вы ее не любили, я я бы была варварка безчеловечная, когда бы вас на то не приводила всею моею силою, или бы сама не любила сию приятную девицу, как для нее самой, так и от жалости бедной ее матери, хотя я ее и не знаю; и говоря то со слезами, держа ее на руках своих целовала. Для чево так плачете дарагая Памела? говорил он отступя не много. Нельзя государь мой, я отвечала не плакать, ибо чувствую в сердце моем на нее глядя, радость и огорчение в беспорядочном смятении. От чевож это? Спросил он. Не льзя не плакать отвечала я о бедной ее матери, естьли она жива, то она должна стыдится тово что всево милея ей на свете, ежели же нет, то следовательно она со светом и с своею любезною дочерью в разкаянии и в терзании своего вредного сердца раставалась, а к томуж и то жалко, что скрывают от сего дитяти отца ее. Не подумайте государь мой, чтоб я то во упрекание вам говорила, я и радоватся две причины видя ее имела, перьвая воспоминая что Бог милосердуя о мне недопустеил меня впасть в такие беды, каким подверглася мать ее, другая что сия бедная девочка, подает мне средство, оказать вам не лестную любовь мою и благодарность; по том обернясь к ней говорила, проси мой свет со мною вместе своего дядюшку, чтоб он взял тебя к себе жить, с твоею молодою тетушкою, я буду от всего сердца любить вас. Как скоро я сие сказала, она тот час бросилась к супругу моему и говорила, не позволитель государь мой жить мне с моею дорогою тетушкою.

Вижу любезная Памела говорил он, что я не обманулся в моей мысли будучи обнадежен о ваших добродетелях. Пожалуй государь мой я говорила, зделайте милость, дайте мне ее на руки, я буду старатся о ее приличном воспитании, а чрез то приятное упражнение подадите мне живучи с нею.

После о том поговорим отвечал он мне, самая осторожность требует умеренности угодить мне вашим желанием. Мое намерение всегда было со времян открыть вам оное, но сестра моя в сердцах объявя то предупредила, хотя вы при сем случае много меня одолжаете, но я зная вашу добродетель иного и ожидать не мог, для того то я и презирал все пышности и богатства невест моих, о которых вы уже и известны. Не позволитель вы государь мой, дарагое дитя сие ему говорила, мне с тетушкой жить вместе? она любить меня станет. Ежели ты ласковая племянница хочешь, то приезжай к тетушке в праздник, он говорил ей. Благодарствую дядюшка! она низехонко поклонясь ему отвечала. Приезжай свет мой я говорила, а я между тем приготовлю вам игрушек, я бы и сюда привезла естлибы знала, что вас увижу. Благодарствую тетушка! она с веселым видом отвечала.

По том я спросила моего супруга сколько ей лет? Седьмой год отвечал он мне. Былаль когда она у вас в доме? я его спросила, сестра моя отвечал он однажды привозила ее вместо родственницы своево мужа. А! помню, помню государь мой я сказала, что мы видели с госпожею Жервис дитя у нас в доме, и почитали родственницею Милорда Даверс.

Сестра моя продолжал он обо всем с начала знала, и я ею весьма был доволен что она от моих родителей которые еще тогда здравствовали скрыла так, что они о том до смерти не знали, а вам, рассердясь на меня, тотчас сказала.

По довольном гулянии все девочки с нами простились и поехали в свою школу, а я отпустя малинькую Годвин весьма о ней пожалела, я и сама не знаю для сего она мне очень мила стала, и сердечно желаю, чтоб он взял ее в дом ево, ибо я к ней моею любовию и призрением оказать могу ему мою благодарность.

Едучи назад, в карете он мне расказывал обстоятельно обо всем, что любовница ево была хорошей фамилии, и собою не дурна очень, но мать была женщина лукавая и беспутная, ибо в любовных ее интригах поступала не так как матере должно, и что хотя и видела ево ветрена и не обстоятельна, но всегда позволяла дочери своей с ним бывать на едине, и всячески подавала случаи им часто видется. Однажды увидя, что оне целовались отвернясь вон вышла, как будто того и не видала, наконец подкупила одного афицера и лакея стеречь такова случаю, что бы ево можно было принудить на ней женится. После того несколько дней спустя они и поймали ево у ней в спальне, и вынув шпагу грозили заколоть до смерти, ежели он тотчас не станет с нею венчатся, ибо и поп для того уже был приготовлен. Тогда он вздумал, что и любовница ево в том же была с ними умысле, что привело ево в несказанную запальчивость, выхватя свою шпагу и без памяти бросился рубить обеих, лакея очень больно ранил, а господина пригнал к самой леснице так, что он от трусости с оной очень высоко скочил и переломил ногу, хотя он больше испужать его хотел, нежели заколоть вправду, а по том в сердце своем пред глазами старухи, пошол из дому ругая их не милосердо.

После тово не хотел больше ходить в дом их, любовница ево желая оправдаться, что она в том не виновата, упросила видется с ним в Воодстоке. и приедучи туда, он уговорил ее впасть в ров погибели, потеряв честь и добродетель, что она любя ево безодоговорочно и исполнила, по том часто видались с нею в Воодстоке и во многих местах Оксфорта, где он тогда больше злу, нежели добру учился. Наконец оказались плоды свидания их так, что скрыть ни как было уже не можно, по чему и принуждена мать ее дома держать ни куды не выпуская, а между тем старались склонить ево на ней жениться, но видя что он не соответствует их желанию, вознамерилась родителям ево принести жалобу, и прозьбой ево к тому принудить. Милади Даверс в то время была у отца в доме, он зная сие, о сем писал к ней и просил в таком случае его не оставить, осторожность и прилежность Милади Даверс недопустила родителей ево про то проведать. Старуха когда о всем потеряя надежду, принуждена была на обещанье Милади Даверс склониться, и отослать дочь свою в Малборуг, где она содержана была от Милади Даверс изрядно, и родила там тайно. Милади велела воспитать девочку до тех пор, пока можно было отдать ее в ту школу, где мы ее видели, давая пенсион повсягодно, к томуж он дал ей не малую сумму денег, так что до возрасту может жить она безо всякой нужды, а деньги приумножая к ним проценты, могут ей быть не убогим приданым.

Вот вся повесть любезная Памела окончав сие сказал он, и поверь, что я чистосердечно расказал вам все ни чего не скрывая, но когда уже так случилось, я желаю, чтоб бедная девочка была счастлива и буду стараться.... вы конечно должны государь мой, я прервав речь его говорила, да и я почту за счастие, естли можно будет в чем ни будь ей помощь зделать. Прикажите мне ее к себе взять в дом. Знает ли она продолжала я, кто отец и мать ее? Желая чрез то выведать живали мать ее или нет. Не знает он отвечал мне, сестра моя учительнице ее сказала, что она дочь дальних родственников Милорда Даверс, которые живут в Америке, а меня зовет она по тому дядею, что я брат жены Милорда, а сестру мою она также всегда зовет теткой, и часто к ним ездит, Милорд об оном знает же и оба очень девочку любят.

Я думаю, продолжал он, очень мало таких, которые знают где живет она, ибо фамилию ее стараются таить со всякою осторожностию для тово, что она не подлова роду. Милади Даверс в сем случае весьма осторожно поступала во все то время, как родители мои были живы.

Слово не подлова роду, придало мне желания узнать живали она или уже умерла? как можно бедной матери я ему говорила лишить себя ее видеть? вижу любезная Памела, говорил он, что вы до тово доводите, чтоб я сказал где она ныне, я и не дивлюсь что вы знать желаете, а только хотел видеть действие моего об ней молчания пред вами. Нет государь мой я говорила.... нет моя дарагая нет вскричал он рассмееся это очень натурально чтоб иметь вам беспокойство, и не чувствительно доводить меня до таких ответов, которые вам знать очень нужны.

Я вам не шутя сказал, что мать ее в Америке говорил он мне, ибо она подлинно там живет и весьма изрядно. После родин своих продолжал он, она была очень больна к томуж весьма печалилась, видя стыд свой и погибель, мое намерение было как она выздоровеет с нею повидатся, но она не спросясь со мною уехала в Америку с двумя девицами, которые были с острова Яманки здесь для науки, и назад к родителям своим возвращались. При отъезде своем писала ко мне наполненное жалостию письмо, прося не оставить бедную дочь нашу, и не называть ее инаково как Годвин, чтоб менше стыд ее был известен не столько для нее, сколько для оставшей их фамилии в Англии, от которой она взяла пять сот фунтов Стерлингов, и дала квитанцию чтоб ничево больше не требовать в наследство. Она из Малбаруга приехала в Лондон, и оттуда как уже сказано на карабле поехала в Америку там вышла замуж за богатова купца сказываясь вдовою, и что дочь ее, мужнина родня с нею не пустила, а осталась она в Англии.

Мне она очень была жалка я говорила, но теперь радуюсь услышав что она у места. Не лутчели тому моя любезная рада, говорил он, что она от нас далеко? И о том тужить нечево государь мой я отвечала для тово, что здесь бы ей не найти такова счастия, естлиб она не у ехала, вы бы может быть искали снова погрузить ее в напасти, а это знак весьма хороший, что она раскаеся в делах своих, вознамерилась жить постоянно, и уехать от стыда оставя вас, родителей и дочь в землю отдаленную, о которой может быть и понятия ни какова не имела, для тово только, чтоб не возвратится в прежнее непотребство. Поверьте государь мой, что мое серце замирает помышляя, сколь печально ей было, и какую горесть чувствовала во грехе раждая, а притом радуясь хвалю ее за доброе исправление жизни, и почитаю в числе добродетельных и слыша что она скоро к должности своей обратилась, надеюсь что Бог отпустя грехи ее призрит своим милосердием. Так вы ее государь мой после родин не видали? Я спросила не думая что она так скоро вознамерилась ехать. По слушай отвечал он я в Малборуг приехал, а как у слышал что она поехала в Кале я туда погнался за нею, там сказали к родственникам своим поехала в Реадинг я и туда ездил а от туда в Оксфорт, а как и там не удалось ее увидеть то на писал к ней письмо чтоб она со мной повидалась, объявляя что я об отъезде ее в Америку известен, и чтоб она приехала к матере своей простится, и взять часть себе определенную в наследство. Она в Середу прислала ко мне ответ, и назначила чтоб нам в Субботу видется в Воодстоке, где мы прежде часто видались с нею.

Я будучи тем уверен, думал намерение ее опровергнуть, в четверг в Глочестер поехал под видом гулянья, и в субботу оттуда прямо поехал в Воодсток. Приехавши туда вместо ее получил письмо, в котором она извиняется в том, что меня обманула, с истинным расскаянием в своих поступках, и страхом чтоб увидя меня не отложила своего намерения от стыда бежать в незнаемые места, и что она точно поехала в четверг на карабль садится, а в субботу назначила мне свидание для тово в таком месте, чтоб прежние слабости ее мне памятны были и чтоб я зжалясь на нее не сердился; при том просила, чтоб я бедной дочери ее не оставил и любил ее так, как она прежде была мною любима: при том меня уверяла, что во всех её бедствиях и страхах, которым она себя в столь дальном мореплавании подвергает, везде просить Бога обо мне будет.

Я слыша то, залилась слезами! а государь мой, я говорила, не уж ли вы тогда не зжалились над нею! такое на поминовение а притом и в таком месте где вы нещастною её учинили, смягчило бы кажется и самое твердое сердце, и довольноб было впредь вас от таких дел воздержать. Конечно государь мой, я думаю она тем искоренила все ваши вредные для добродетельных девок поступки.

Без сумнения отвечал он, я зжалился, когда о том рассудил здраво, с начала будучи в надежде отвратить ее намерение, очень на нее осердился, но увидя твердость, раскаяние и осторожность, дивился и хвалил ее больше нежели среди самой любви нашей; досадно было только то, что она уехала не простясь со мною. По том поехал в Оксфорт проведать гдеб можно найти ее, а оттуда в Лондон, имея от Милорда Даверс письмо, к Банкиру ево на пять сот фунтов Стерлингов.

Приехав туда в Понедельник, нашел ее приятельниц, которые сказали, что она в Субботу поехала в Гравесейнд, я взяв по письму от Банкира деньги, с человеком моим поехал в Гравесейнд, и приехавши услышал что она по утру, с двумя девнцами на шлюпке поехала на карабль, которой ожидал способного ветра дабы в путь отправится, я тотчас взяв шлюбку, сам на корабль поехал, тут и увидел девицу Годфруа, но подумайте любезная Памела о моем состоянии! я думал что она меня увидя обрадуется но вместо того, она показала в виде своем страх и отчаяние, я просил Капитана чтоб не велел подымать парусов до утра, обещая ему множество денег, но он на то не склонился и ждал не терпеливо ветру которой помалу начинал уже появлятся, просил ее, чтоб она со мной съехала на берег, обещая проводить ее до того места, к которому угодно будет Капитану с караблем пристать, но она была неупросима. Все матросы обступя во круг нас на меня смотрели, со удивлением, а особливо едущие женщины и девицы, по многой прозьбе насилу она в каюту со мной войти склонилась, я тут употребил все свое красноречие, дабы отменила она свое намерение и со мной на берег возвратилась, но ни что не успевало, она говорила, что я приездом своим более умножил ее нещастие.

С нуждою упросить мог последнюю оказать мне милость, и принять пять сот фунтов Стерлингов на дорогу, а туда приехавши ежели будет нужда, взять сумму гораздо больше на мое имя. Но она от того отреклася, сказывая, что она точно оттуда иметь со мною переписки не будет. Естьлиб я тогда за хотел на ней женится онаб я думаю и на то не склонилась.

Как же вы государь мой, с нею растались? Я спросила. Я хотел отвечал он, ехать с нею на карабле до последева Порту в Англии или в Ирландии, но она и слышать того не хотела. Ветр тогда поднялся способной, матросы бегая по веревкам парусы роспускали, Капитан человек был весьма суровой, не хотел ни одной минуты пропустить напрасно, бегая по караблю в радости кричал, чтоб якорь скорее поднимали, гнал меня с карабля долой без всякого милосердия; а как я не привык противность видеть своим желанием, то роптал на ветр, бранил Капитана что он не следует моей воле, но со всем тем принужден был с нею в горести простится, подаря пять Гиней каютному матросу, чтоб он служил ей.Тут она в последней раз просила меня дочь нашу не оставить, и обняв благодарила за милость обливаясь слезами так, что все зжалились на нас глядя.

Я в горести моей почти не помниль как сошел в шлюпку, и сто^я смотрел на нее, пока было можно, а она как видимо от горести упала в обморок, ибо я видел что ее две женщины подхватя на руках отнесли в каюту. Приехавши на берег, я обратясь смотрел на карабль до тех пор, как он скрыл от меня мачты свои в море, в задумчивости своей и печали; пошел я на мою квартиру, дабы там оплакивать свою горесть.

Во всю ночь не мог я заснуть ни на минуту, поутру возвратился в Лондон, а оттуда с горестию моей домой поехал. Вот любезная Памела, справедливая повесть о бедной Сарре Годфруа, о которой слышу, что уже несколько раз присылала наведыватся о дочере своей, и радуется, что она в хорошем призрении. Прошлова году прислал муж ее к малинькой Годвин молодова Арапа, которой здесь воспою умер.

Я думаю государь мой, сказала я ему, что нежное ваше сердце жалость сию долго в себе питало? правда, отвечал он, но я тогда был моложе, следственно и рассуждении были ветреннее, потому и не мог долго о том печалится ниже продолжать любовь свою к одной женщине, к томуж скоро после тово поехал в чужие краи, где множество красот в глаза мне попадались и развращали мои мысли; а уже возвратясь вы сами видели, что я забыл ее, и старался склонить Памелу быть на ее месте.

Вижу государь мой, что говорите правду я сказала, но слава Богу! что не удалося и вы совсем переменились.

Я и сам теперь думаю тоже, отвечал он, и радуюсь что узнал мое заблуждение, от которого Бог меня избавил, но о бедной Сарре Годфруа сожалеть буду по одному только тону, по чему люблю мою и Памелу, и старатся стану быть ее любви достойным.

Сия печальная повесть, провела время нам до самого дому. Вышед из кареты пошли мы прямо в сад прогулятся. К церемонии нашей мы так трудимся все приуготовлять, что я до тех пор не надеюсь больше иметь время писать к вам.

В ПОНЕДЕЛЬНИК по утру.

Вчерась ездили мы в церькву в парадном экипаже, перед каретой ехали четыре лакея верьхами в богатой ливрее, карета была новая предарагая, платье на обеих нас было пребогатое, я не хотела на себя много надевать брилиантов, но он сказал, что то почтет от меня за презрение, когда я не буду вести себя так, как должно жене знатного господина, и он тем не будет доволен, при том смееся говорил, что в свой герб велит вписать ветвь Масличную.

Церьковь была наполнена дворянством и простым народом, я думаю что нарочно собрались смотреть нас, мне стыдно было что мы последние приехали к службе, и принуждены с нуждою проходить до места моево супруга, собравшейся народ простирал глаза со удивлением, многие меж собою шептали на нас указывая, супруг мой шол смело, и своим веселым видом показал, что он женидьбою своею доволен и не стыдится нигде со мною показатся. Я идучи в церьковь, благодарила Бога, за ево ко мне милость, и дошед до своего места сидела спокойно, не смотря на то, что все перешептывая на нас пристально смотрели, а без товоб может быть я бы за стыдилась.

По окончании предики мы стояли в своем месте, ожидая пока народ пройдет, но вдруг окружили нас женщины и мущины, со всех сторон я слышала себе превеликую похвалу, господин Мартин де ла Грот, также и господа Шамберс, Артюс и Брокс были тут с женами, и когда мы вышли к карете тогда оне подошед к нам изъявляли радость, что нас видят, а жены их поздравили меня вышед замуж. Госпожа Брокс мне с приятностию говорила, вы государыня моя, мужа моево, когда он у вас обедал, отпустили в превеликом удивлении о ваших поступках, а севодни уже и сами всех уверили о своих совершенных достоинствах.

Много чести государыня моя, я отвечала, мое счастие тем наиболее мне ныне чувствительно, что вы изволили тем меня обрадовать. Супруг мой посадя меня в карету, остановился и говорил с господином Актинсом которой был политик превеликой, и заметал ево своими поздравлениями. Я думаю, что мой любезной супруг и благодетель нарочно остановил меня дабы приучить к собраниям многолюдным, что мне не очень было приятно, слышав похвалы всенародные. Нищие окружа карету также поздравляли, я Ивану тихонько приказала раздать им денег заведя подалее, чтоб люди не видали, и велела сказать им чтоб завтре к нам в дом они собралися. Естьли я когда поеду в церковь Иван всегда будет за мной возить мешок с деньгами.

Господин Мартин де ла Грот, зашол с другой стороны кареты и говорил, поверте мне государыня моя, что весь народ не может вами нахвалится! вот любезной соседушка говорил он моему суаругу выбрал ты жену какую что и священник наш больше смотрел на нее, нежели в свою книгу. Я думаю государь мой, я ему говорила, вы сие для того говорите, чтоб придать мне смелость? Клянусь вам говорил он, что это правда; я бы сей же час женился, естлиб нашол женщину хотя половину достоинств ваших имеющую, поверте мне, что я не льстец, и хвалить много не люблю напрасно, только надобно сказать правду, что все единогласно говорят, что вы украшение женского полу честь вашего супруга и пример добродетели!

По том подступя сам священник, поздравляя меня говорил, что я подала доброй пример собою, коему многие следовать станут, да и ему охотно будет пасти ево стадо. Благодарствую государь мой я отвечала, я непременно буду стараться поступать по наставлению достойного учителя, в вашей персоне состоящего, на что он учтиво поклонясь возвратился в церьковь.

Между тем, как супруг мой садился в карету, господин Аткинс подошед ко мне говорил, не погневайтеся государыня моя, что я удержал так долго вашева супруга, для тово только, чтоб уверить ево, как он всех людей на свете счастливее. Я ему поклонясь благодарила за учтивость, желая, чтоб скорея меня увезли из глаз их, ибо не доставало больше смыслу благодарить их, за похвалу всеобщую.

Ежели вы будете всякое Воскресение ездить с супругою в нашу церьковь, говорил господин Мартин де ла Грот моему супругу, я ни одново не прогуляю дня, да и многих думаю принудите часто молится Богу, а тем и умножите церковные доходы. Похвала господина де ла Грот, говорила я тихонько моему супругу, становится мне в тягость, и для того поедем государь мой поскорея домой, ибо всех его расказов слушать нечево. Очень хорошо моя дарагая, отвечал он хотя вам похвала моево друга и не нравится, но я тем очень доволен, мы часто будем ездить в церьковь говорил он господину Мартину де ла Грот, дабы иметь честь видеть вас любезного друга.

Какой ты счастливец отвечал он ему, достохвальные примеры супруги нашей, учинили вас гораздо учтивее прежнева, и поклонясь пошел садится в свою карету, а мы поехали с радостию домой, слыша ото всех нам великие похвалы.

Описывая вам любезные родители сие, ни мало тщеславия не имею, а радуюсь только тому, что выбор супруга моево в народе не поруган.

После обеда поехали мы в церьковь по ранее, и увидели народу и прежнего больше, которой сбежался нас смотреть. Господин де ла Грот приехал после нас, и пришед к нам в лавку говорил, я теперь друзья мои сяду с вами? Пожалуй изволь садится отвечал супруг мой: хотя мне было то и не мило, однако вознамерилась не показывать моего не удовольствия. Как началась служба я села в угол оставя их месте. Господин де ла Грот сидел очень смирно чево никогда сказывают от нево не видали.

Священник против обыкновения своего в честь нам сказывал проповедь о должности християнина. Я всю прилежность мою слушать оную употребила. Господин де ла Грот между тем не знаю что говорил мне, но видя что я и гляжу и слушаю только одново проповедника замолчал; после тово я вспомня наставлении своего супруга принуждала себя обходится с ним весело и учтиво, как с верным ево другом. Супруг мой звал ево к себе ужинать; я так пленен достоинствами супруги вашей отвечал он, чтоб не советовал вам приучать меня часто к вам ездить, боясь чтоб я в перед вам не наскучил. Не может нам приезд ваш наскучить говорил супруг мой, чего ради пожалуй не раздумывай часто ездить, может быть пример мой и другова подобного мне в делах любовных на истинной путь наставит. Может быть он отвечал усмехнувшись я и сам вижу, что становлюсь постоянен.

Когда выходили мы из церькви, госпожи, Артюс, Брокс и Шамберс подошли ко мне, а вместе с ними и Милади Товерс, которая в прошедшее время меня не навидела. Госпожа Артюс сказала, что все мои соседки собравшись сюда приехали искать вашего знакомства. Мне столько чести вы изволите делать, государыни мои я им всем говорила, что не могу довольно отблагодарить вас, и особливо вам госпожа Артюс, за ту милость, что то вы мне исходатайствовать изволили, сие знакомство, и стараться буду всякими мерами заслужить вашу благосклонность.

Вам не надобно в том помощника, соседушка дарагая Милади Товерс мне говорила, довольно одних ваших достоинств, я ныне по утру очень занемогла и за тем сюда не бывала, но слыша достойную вам похвалу, приехала нарочно поздравить вас от всего моего сердца и обернясь к супругу моему говорила, вы так лукавы, как я всегда вас признавала, где украли такую красавицу? Не самое ли не милосердие, что не сказать нам за ране, чтоб мы из готовили видеть то, что всех нас помрачить может. Радуюсь государыня моя, отвечал он, что вы и все мои дарагие соседушки, моими глазами на нее взираете, но естлиб я не знал, что нрав ее и поступки не могут найти в вас благосклонности, яб не осмелился в ваше собрание привесть, не ожидая милостивого снисхождения.

Признаюсь она говорила ему на ухо, что я была в числе тех которые вас осуждали, но теперь видя, что достойная ваша супруга, честь может делать всякому мужу, я теперь продолжала она, больше прежнего люблю вас и почитаю, за хорошей выбор так совершенной супруги. Не погневайтесь дарагая соседушка, обернясь мне говорила, что я слабо помнила красоту вашу, мне бы надлежало всегда помышлять об оном, вы своими приятными поступками всегда можете пользоваться вашим счаетием.

Не возможно государыня моя, я ей говорила, оказать мне вам мою благодарность, за милость, которую вы мне без за слуг моих оказывать изволите, я боюсь, чтоб мне не позабыть прежнего моего состояния, видя, что знатные госпожи одобряют выбор моего милостивого супруга и тем мое счастие утверждают.

Ежелиб не в церькве она говорила, я бы вас за сей ответ поцеловала. О как вы счастливы господин Б... сказала она моему любезному супругу, вы нас теперь заставляете много думать о вашем разуме и осторожности, естьлиб я одна к вам хотела ехать яб не замедлила моим посещением.

Сами будите виноваты говорила ей госпожа Брокс, естьли умедлите исполнить свое желание.

Потом они простясь с нами, пошли садится в кареты. Я подала руку своему супругу и говорила, какое мне счастие всякую минуту умножает ваша милость. А я скажу, говорил священник идучи за нами, что вы счастливым учинили своего супруга. Я застыдясь ему ни чево не говоря только поклонилась, не думая чтоб кто слова мои слышал. Супруг мой звал ево к себе в гости, что он и обещал при перьвом случае исполнить, и говорил, что будет честь иметь приехать к нам с женою своею и дочерью. Вы нас тем много одолжите, я ему говорила, и я с радостию потщусь за служить приятное ваше знакомство, при том подарила ево за проповедь, а он благодарил на против за прилежное слушание. По тон сели мы в карету и приехали домой с великим удовольствием. В вечеру приехал к нам господин Мартин де ла Грот и с ним еще один дворянин Дормер, все ево у нас разговоры были только о том, что всякий меня хвалит и одобряет выбор моего супруга.

Севодни по утру двадцать пять человек здесь было нищих, которых я одарила деньгами по ровну. Иван сказывал, что в Воскресенье в церькве их было только тринадцать, но они собрали других и привели с собою.

ВТОРНИК.

Севодни по утру любезный супруг мой, удостоверил меня, как он малые за достоинства почитает, чево я никогда не ожидала, да и помыслить о том не смела.

По завтрикав пошли мы в сад прогуляться, но дожжик помешал нам тем возпользоватся, и принудил итти в беседку, где прежде я от нево видела страхи, он сел подле меня и говорил мне с видом веселым, теперь моя дарагая Памела, окончал я все дела свои, вы я думаю удивлялись, видя, что я долго сиживал в моей библиотеке, и будучи всегда дома, редко бывал с вами. Я сударь мой я ему отвечала, я никогда не отваживалась узнавать то, что вы изволили делать, и никогда любопытствовать того не буду, а при том зная, что по обширности вашего владения и по множеству дел, вам на домашнее учреждение надобно время не мало, от которого мне не должно вас удерживать.

Очень изрядно любезная моя, говорил он, я вам скажу, что я делал. Я часто помышлял что моя фамилия почти пресеклась, и ежели я умру бездетным то большая часть моево богатства в другой род достанется, и впадет в руки тех, от которых я не хочу чтоб моя Памела зависела. Жизнь наша продолжал он кратка и тленна, то по тому я и сделал так, что вы никогда в помощи других не будете иметь нужды, укрепил вам столько, что можно моей супруге жить без всякой нужды, и отнял власть у всех, выгнать родителей ваших из той деревни, которую я им в вечное владение отдал. Я с моей стороны учредил так, что только надобно от вас поверенной, ежели вы надежного человека знаете, скажите мне, я тотчас пошлю за ним.

Я столько удивилась ево не изреченной милости, а при том от воображения ево смерти так испужалась, что не могла промолвить ни одного слова, и вместо ответу пролила источник слез на ево колени. А государь мой! по том обняв ево говорила, вы своим разговором смутили дух мой, и наполнили мое сердце несказанною горестию так, что я трясуся от страху. Не бойся моя любезная продолжал он, и непечалься о тон, что мне приятно, я не при самом конце жизни на писал сию духовную, не льзя нам знать того, когда смерть придет, и мы всякой час в жизни, ей подвержены бываем, и по тому упустить нужной сей порядок не простительно человеку, будучи в здравом рассудке; уже приближаеся концу своея жизни есть о чем думать гораздо сего важнее, и дух тогда будучи в страхе и смущении не может порядочно зделать сего учреждения, и по тому весьма неправильно откладывать до таких ужасных часов дела, которые требуют великого внимания. Друг мой господин Шалтрон который пред сим за несколько дней на руках моих умер, смущаясь духом и видя приближающейся час смертный и мучась в злой болезни, не мог уже ни какова разпределения в фамилии своей зделать, чрез что и вкоренил мне в мысли за ранее зделать намерению моему окончание, по чему я не терпеливо и хотел сюда доехать, имея здесь все мои письма, а приехавши и на писал духовную, чрез которую вы получите себе спокойство и довольное имение, и не завися ни от ково будете во всем полновластною госпожею. Но дабы не навлечь вам от сих разговоров большей горести, одно только остается мне сказать вам. Ежели в наказание за грехи мои Бог разлучит меня моя любезная с тобою, я замуж вам итти отнюдь не запрещаю, и в том не хочу следовать тем, которые в жизни своей не хотят слышать от оном, дабы владел другой тем сердцем, которое ему принадлежало. Я в горьких слезах утопая хотела отвечать ему... но он не дав мне ни чего выговорить сказал: погоди моя дарагая, я тотчас речь мою окончаю, которая вас так много печалит. После меня не выходите замужь за одного только господина Виллиамса, по тому, что все те, которые вас знают подумают, что вы ево любили и будут говорить, что ты вышла за меня, для одного только богатства, а как овдовела то по прежней своей склонности и пошла за священника. Тогда уже мне и мертвому будет обида, по тому, что станут все -мои знакомые говорить, что не один я владел вашим сердцем, со всею моею любовию и услугами. Вот моя возлюбленная супруга, продолжал он, обняв меня, теперь я все сказал, что у меня было на сердце, и не хочу вашева ответу, видя в каком вы смятении, не гневайтесь моя дражайшая за то, что я сим разговором огорчил вас в вашу же пользу, скажите мне что меня прощаете? Оные слова суть последние в моей жизни, которые вам были слушать не приятны. Боже дай нам обеим чтоб мы наслаждались счастием нашим долголетно.

Горесть моя была столь велика, что зделала меня немою и неподвижною. Он сие увидя, взял меня за руку и хотел весть вон из саду - как я хотела говорить ему, то он начав речь свою заставил меня молчать в другой раз. Мне не надобны ваши уверении сказал он, я вижу что вы и без оных все мои желании исполнить не отречетесь, естьли буду их требовать. По том переменил речь свою в веселые и приятные разговоры.

Чувствуете ли любезная Памела, говорил он усмехаясь, сколь после дожжа приятен стал воздух, и как велико благоухание от цветов, которые предстоят глазам вашим, и которые кажется больше оживляются присутствием вашим, я безо всякой лести хочу сказать вам, что когда вы в саду гуляете, то вся натура кажется тогда оживляется, все благоухает и все разцветает.

Приятными сими словами, старался он сказанные им слова выгнать из моих мыслей, но они вкоренились весьма далеко в мое сердце. Он меня спрашивал не сердита ли я на нево? Как мне на вас сердиться, я обнимая ево и целуя говорила, вы знаете мою благодарность и полную власть вашу надо иною, а при том и крайнее мое желание исполнять вашу волю, но со всем тем дух мой смущен тогда был не сказанно. Не допусти Творец мой, чтоб я страшного сего часа дождалася, которой будет стоить и моей жизни, мысль сия меня чрезвычайно тревожит.

Боже мой, я сама с собою размышляла, жизнь наша на свете и среди самых роскошей и увеселений мечта пустая, мы не живем но мучимся, пока придет жизнь настоящая в будущем, где уже не будет ни печалей ни воздыхания, то зная сие и надлежит не отменно стараться быть добродетельну, милосерду и Богобоязливу, а особливо должно помогать бедным и требующим вспомоществования, и чрез то приготовлять себе покой вечный.

Но я далеко впала во глубину сих печальных размышлений, ибо понятие мое весьма слабо важность сего рассуждения описывать, довольно тово, чтоб просить Вышнего дать мне познание, божественной своей воли, и поступать так, чтоб ему было не противно, допустить наслаждаться вечной радости и покою.

За ужином я супругу моему говорила, что искуство ево в Стихотворстве мне весьма приятно, и для тово просила, чтоб он в свободные часы потрудился напсать мне какие ни будь стишки, для всегдашнего моего увеселения.

До сих пор он говорил, жизнь моя была раскошна и ветренна, и для того некогда было в приятной и полезной сей забаве упражнятся, когда я ни начинал кое какие безделки писать, окончивать их никогда не удавалось, я вам когда ни будь покажу остатки некоторых творений, но за ранее скажу, что я и сам ими не доволен.

ПЯТНИЦА.

Вчерась почти все соседи с женами у нас были, сговорясь, чтоб всем им вместе приехать нас поздравить. Не можно быть более учтивости и ласки, которую они нам оказали. Ужинали все с великим удовольствием, и угощены были старанием госпожи Жервис изрядно.

Меня все хвалили, что я весьма хорошо была одета, и что все уборы которые на мне были, чрезвычайно ко мне пристали; да и я по справедливости могу сказать, что сама поступками своими между сими знатными госпожами была довольна.

Теперь ожидаю счастия вас любезные родители скоро у себя в доме видеть, о чем вас покорно прошу, поспешить оказать мне сию радость, для тово и не буду описывать вам, что в последний вечер происходило, а когда пожалуйте скажу вам много, о чем к вам не писала.

Восемь госпож здесь в гостях у нас было, и мне ко всем им надобно будет ехать, боюсь, что не могу скоро исполнить того, что я себе предписала, и обещала моему любезному супругу, но он со всем тем весел, доволен и милостив. Когда отделяюсь от своих визитов, тогда в спокойное упражнение дух мой обратится к домашнему правлению.

Севодни по утру, Милади Даверс прислала к нам нарочнова, с радостным и дружеским поздравлением от своего супруга, просила меня, чтоб я ей журнал мой прислала, обещав прочитая прислать ко мне обратно, и при том велела сказать, что она с Милордом скоро приедет посетить нас.

Теперь только к радости моей не достает тово, что вас здесь нет любезные мои родители. Вы надеюсь приехав ко мне, не скоро лишите меня вашего лицезрения, и не прежде как любезной мой супруг, со всем учредит вам место. Я не терпеливо ожидаю списка бедным людям, которые требуют подаяния, ибо мне хочется скорее раздать им деньги. Я просила моево супруга, чтоб он меня свозил еще туда, где мы завтрикали, и до тех пор буду просить, пока он поедет я теперь поступаю так, как и все из неженные жены, когда чего захотят, то надобно чтоб оное непременно было и исполнено. Я думаю, что он не отговорится взять и молодую Годвин и отдать на мое попечение, лутчее мое старание будет употребить всю прилежность на ее воспитание, и не допустить впасть в такие же беды, как несчастная мать ее себя погубила, приготовляю ей всякие забавы, чтоб приучить всегда любить меня.

В сей час я приятную ведомость получила, что вы намерены в будущей вторник к нам приехать, карета послана будет за вами непременно. Я нетерпеливо вас ожидаю, а чтоб иметь вам дорогою забаву, то послала сии письма а сама осталась вечно

Ваша покорнейшая дочь П. Б.

Здесь окончались беспримерной Памелы к родителям ее письма, по тому что они сами к ней приедут в Середу на будущей неделе, и для того больше не будет ей время журнал свой продолжать.

Добродетельные старики приняты были ласково от ее супруга, а от нее с не сказанной радостию и почтением. Жили у них до тех пор, как все приготовлено было к отъезду их в графство Кент. Господин Б... сам и с супругою своею их проводили, и вручили им во владение деревню. Они там долго жили и счастливо, простирая благодеянии ко всем тем, которые вокруг их жили. Пока они живы были, ездили по два раза в год к дочери своей и к зятю, и жили недели по две и по три, а они к ним ездили в год неодинажды. Господин Б... прикупил им там еще деревни и умножил доходов, на противу того и они всегда им были благодарны.

Приятная Памела жила долго, и наслаждалась достойным добродетели своей награждением, многие смотря на нее, завидовали ее чрезмерному счастию а знакомые почитали ее образцом нынешнего века.

Супруга своего наиболее счастливым учинила, умножа ево фамилию. Он напротиву последуя славным её примером, прославил себя жизнию честною и воздержною. Порядок в их доме, щедрое подаяние нищим, и благодеяние всем людям, бессмертную им учинило славу.

Все знатные госпожи с радостию искали её знакомства, и старались перенимать её поступки.

Милади Даверс зделалась верною ей приятельницею, а Милорд муж ее, в некотором разуме в нее и влюбился.

Девица Годвин по желанию ее взята в дом, и воспитана по её примеру. По том выдана замуж за богатова дворянина, которой ею был весьма доволен.

Конец четвертой и последней Части.

Сэмюэл Ричардсон - Памела, или награжденная добродетель.. 7 часть., читать текст

См. также Сэмюэл Ричардсон (Samuel Richardson) - Проза (рассказы, поэмы, романы ...) по теме :