Жюль Верн
«Черная Индия (Les Indes noires). 1 часть.»

"Черная Индия (Les Indes noires). 1 часть."

Роман.

ГЛАВА I.

Два противоречивых письма.

"Мистер Дж. Р. Старру, инженеру,

30, Кэнонгэт.

Эдинбург.

"Если мистер Джемс Старр пожелает отправиться завтра в Аберфойль, в каменноугольную копь Дошар, в жахту Яроу, то ему будет сделано интересное для него сообщение.

"Мистера Джемса Старра весь завтрашний день на станции "Каллендер" будет ждать Гарри Форд, сын бывшего старосты углекопов Симона Форда.

"Мистера Старра просят никому не сообщать об этом приглашении".

Таково было содержание письма, которое Джемс Старр получил с первой почтой 3-го декабря 18... года. На письме был штемпель почтового отделения в Аберфойле, находящемся в графстве Стирлинг, в Шотландии.

Любопытство инженера было сильно затронуто. Ему даже и на ум не пришло, что письмо могло быть мистификацией. Он давно знал Симона Форда, одного из бывших надсмотрщиков за работами в копях Аберфойля; Джемс Старр в продолжение целых 20-ти лет был директором этих самых копей, или, как говорят в английских копях, viewer'ом.

Джемс Старр был человек крепкого сложения, и, несмотря на его 55 лет, никто не дал бы ему более сорока. Он происходил из старинного шотландского рода и был одним из самых видных жителей Эдинбурга. Его труды приносили честь почтенному сословию шотландских инженеров, которые добывают каменный уголь из богатой им почвы Соединенных Королевств, в Кардифе, Ньюкэстле и нижних графствах Шотландии. Но особенно имя Старра пользовалось общим уважением в глубине тех таинственных копей Аберфойля, которые находятся по соседству с рудниками в Аллоа и занимают значительную часть графства Стирлинг. Тут, в этих копях, прошла почти вся его жизнь. Кроме того, Джемс Старр принимал участие в "Обществе шотландских антиквариев" и даже был его президентом. Он считался также в числе наиболее деятельных членов "Королевского Института", и в "Эдинбургском Обозрении"1 часто появлялись замечательные статьи, подписанные его именем. Отсюда видно, что он был одним из тех ученых практиков, которым Англия обязака своим благосостоянием. Вообще он занимал очень видное положение в старой шотландской столице, которая во всех отношениях заслуживала названия "Северных Афин".

Известно, что англичане всей совокупности своих обширных каменноугольных копей дали очень меткое название. Они весьма справедливо называют их "Черною Индией", и эта Индия, может-быть, более, чем восточная Индия, содействовала возрастанию изумительного богатства Соединенных Королевств. Действительно, тут и день и ночь массы углекопов трудятся над добыванием из британской почвы каменного угля, этого драгоценного топлива, являющагося положительно необходимостью в промышленной стране.

В эту эпоху было еще очень далеко до того времени, когда, согласно предсказаниям специалистов, запас угля на всем земном шаре должен будет истощиться. Недостатка в этом минерале нечего было еще опасаться, и во всех концах Старого и Нового Света шла усердная эксплоатация залежей каменного угля. Различные фабрики, локомотивы, локомобили, пароходы, газовые заводы и т. п. не имели недостатка в минеральном топливе. Однако, потребление угля в последние годы возросло до такой степени, что некоторые залежи были уже совершенно истощены. Оне были покинуты, и пустынные копи, с им мрачными шахтами, производили грустное впечатление.

Такая именно участь постигла и кони Аберфойля.

Десять лет тому назад последняя тележка увезла отсюда последнюю тонну угля. Орудия, служившие для "подземных" работ, машины, назначенные для передвижения по рельсам, проложенным в подземных галлереях, вагоны для подземных железных дорог, корзинки, в которых вытаскивали уголь из шахт, одним словом все, что необходимо было при эксплоатации копей, было вытащено из глубины шахты и оставлено на поверхности земли. Покинутые кони походили на труп мастодонта, фантастической величины, у которого отняли все необходимые для жизни органы, оставив ему один только скелет.

Из всех этих орудий оставались теперь только длинные деревянные лестницы, служившие для спуска в глубину копей чрез шахту Яроу; с того самого дня, как прекратились работы, только эти лестницы давали доступ в нижния галлереи копи Дошар.

Снаружи чернели здания, которые некогда кишели рабочим людом; по ним можно было судить о мест, где были прорыты шахты копи Дошар, которая, наравне с другими копями Аберфойля, была совершенно оставлена.

В один печальный день углекопы оставили копь, в которой они проработали столько лет.

Инженер Джемс Старр созвал те тысячи скромных тружеников, которые составляли деятельное и энергичное население копей. Все рабочие с своими женами и детьми, не исключая самых старых, собрались на обширном дворе копи Дошар, который некогда был переполнен углем.

Эти славные люди, которые должны были рассеяться в борьбе из-за куска насущного хлеба, - те самые люди, которые непрерывный ряд лет, поколение за поколением, прожили в старом Аберфойле, ожидали теперь своего инженера, чтобы распроститься с ним навсегда. Компания копей, в знак благодарности, уступила им весь чистый доход за текущий год. На самом деле, этого было довольно мало, потому что стоимость добытого угля немногим превосходила издержки по эксплоатации; но, все-таки, этих денег было вполне достаточно для того, чтобы рабочие могли на них прокормиться до приискания себе новых мест на соседних копях или на фермах и заводах графства.

Демс Старр стал у входа под обширный навес, под которым так долго работали тяжелые паровые машины, при помощи которых вытаскивали уголь из шахт.

Симом Форд, староста углекопов копи Дошар, которому тогда было 55 лет, и несколько других надсмотрщиков за работами окружили его.

Джемс Старр снял шляпу. Углекопы в глубоком молчании последовали его примеру.

Эта прощальная сцена носила трогательный и величественный характер.

- Друзья мои, - сказал инженер,- момент разлуки наступил! Копи Аберфойля, которые в течение стольких лет соединяли нас в общей работе, теперь истощены. Наши изыскания привели нас к тому убеждению, что угля здесь больше нет, и из копи Дошар только что вынули последний кусок угля!

И, в доказательство своих слов, Джешь Старр указал углекопам на глыбу угля, лежавшую на дне находившейся подле инженера тележки.

- Этот кусок угля, друзья мои,- продолжал Джемс Старр, походит на последнюю каплю крови, текшей по жилам наших копей. Мы сохраним его на память, как это мы сделали уже с первым куском угля, добытым им копей Аберфойля назад тому 150 лет. Сколько поколений работников, переменилось за это время в наших копях! Но теперь... кончено! "Прощайте!" - говорит вам теперь ваш инженер. Эти копи, в которых работали ваши руки, давали вам средства к существованию. Труд был тяжел, но он приносил вам пользу. Теперь наша громадные семья рассеется, и нельзя и думать, чтобы её члены когда-нибудь опять соединились. И не забывайте, что мы долго прожили вместе и что долг углекопов Аберфойля - помогать друг другу. Ваши прежние хозяева также не забудут этого. Мы столько времени проработали вместе, что не можем быть чужими друг другу. Мы будем следить за вами, и на какую бы честную работу вы ни пошли, наши рекомендации всюду последуют за вами. Итак, прощайте, друзья мои! Небо да поможет вам!

Сказав это, Джемс Старр обнял самого старого рабочаго копей, глаза которого были влажны от слез. Потом старосты углекопов подошли пожать руку инженера в то время, как углекопы махали шляпами и кричали:

- Прощай, Джемс Старр, наш начальник и друг!

Это прощанье должно было оставить неизгладимое воспоминание во всех этих честных сердцах. Но, наконец, углекопы покинули обширный двор. Вокруг Джемса Старра образовалась пустота. В последний раз раздались шаги углекопов по черной тропинке, ведшей к копи Дошар, и то шумное оживление, которое до сих пор царило в копях Аберфойля, сменилось теперь угрюмою тишиной.

Один только человек остался около Джемса Старра.

Это был староста углекопов - Симон Форд. Рядом с ним стоял его сын Гарри, мальчик лет 15-ти, который уже несколько лет работал в глубине шахт.

Джемс Стар и Симон Форд знали и взаимно уважали друг друга.

- Прощайте, Симон!- сказал инженер.

- Прощайте, мистер Джемс, - отвечал надсмотрщик за работами. - Или, лучше, позвольте мне добавить, до свиданья!

- Да, до свиданья, Симон! - сказал Джемс Старр.- Вы знаете, что я всегда с удовольствием увижу вас и поговорю с вами о счастливом прошлом нашего старого Аберфойля!

- Я знаю это, мистер Джемс!

- Мой дом в Эдинбурге постоянно открыт для вас!

- Эдинбург, это далеко!- отвечал надсмотрщик, покачивая головой.- Да, далеко от копи Дошар!

- Далеко, Симон! А где вы рассчитываете поселиться?

- Да здесь же, мистер Джемс! Мы не оставим копи, нашей старой кормилицы, из-за того, что молоко у неё пропало! Моя жена, мой сын и я - мы устроимся как-нибудь так, чтобы не расстаться с нею!

- Итак, прощайте, Симон! - отвечал инженер, голос которого обнаруживал внутреннее волнение, хотя инженер и старался скрыть это.

- Нет, повторяю вам, до свиданья, мистер Джемс, - отвечал надсмотрщик, - а не прощайте! Я, Симон Форд, даю вам честное слово, что Аберфойль еще увидит вас!

Инженер не хотел лишать старика этой последней надежды. Он обнял молодого Гарри, который смотрел на него большими, взволнованными глазами, в последний раз пожал руку Симона Форда и окончательно оставил Аберфойль.

Вот что случилось десять лет тому назад, и несмотря на то, что староста углекопов выразил надежду увидаться еще как-нибудь, впоследствии, с инженером, Джемс Старр в течение всего этого времени ни разу даже и не слышал о нем.

И вот, после десятилетней разлуки к нему пришло это письмо от Симона Форда, которое убеждало его немедленно отправиться в бывшие копи Аберфойля.

"Интересное для него сообщение..." Что бы это такое было? Копь Дошар, шахта Яроу! Какие прекрасные воспоминания будили в нем эти дорогия имена. Да! это было хорошее время,- время труда, борьбы самое хорошее время в жизни инженера!

Джемс Старр перечел письмо. Он вдумывался в каждую строчку. Он сожалел, что Симон Форд не прибавил ни слова более. Он почти сердился на него за то, что тот прислал такое лаконическое письмо.

Может-быть, старик открыл какой-нибудь новый слой угля? Нет, это невероятно!

Джемс Стар припомнил, с какой тщательностью копи Аберфойля были изследованы перед окончательным прекращением работ. Он сам присутствовал при последних изысканиях, когда, несмотря на все усилия, не было найдено ни одного слоя угля в почве, истощенной многолетнею эксплоатацией. Итак, Джемс Старр покинул копи с полным убеждением, что в них нет более ни куска минерального топлива.

"Нет,- повторял он, - нет! Как допустить, чтобы Симону Форду удалось найти то, что ускользнуло от всех моих изысканий... Однако, старик должен прекрасно знать, что в целом мире только это может меня заинтересовать, и это приглашение отправиться в копь Дошар, которое я должен сохранить в тайне..."

Джемс Старр никак не мог понять этого.

С другой стороны, инженер знал Симона Форда за искусного углекопа, хорошо знавшего свое дело. Он не видал его с того самого времени, как работы в копях Аберфойля были прекращены. Он не знал даже, что сталось с бывшим старостой. Он не мог бы сказать ни того, чем он занимается, ни того, где он живет вместе с своею женой и сыном. Он знал лишь, что старик обещал ему увидаться с ним в шахте Яроу и что Гарри, сын Симона Форда, весь завтрашний день будет ждать его на станции "Каллендер". Итак, нужно было съездить в копь Дошар.

- Решено, я еду? - сказал Джемс Старр, который чувствовал, что его возбуждение с часу на час увеличивалось.

Достойный инженер принадлежал к той породе страстных людей, ум которых постоянно кипит, как вода в котле, поставленном над жарким огнем. Иногда вода в таком котле бьет ключом, иногда она бурлит потихоньку. В этот день идеи Джемса Старра кипели ключом.

Но тут случилось совсем неожиданное происшествие. Оно было каплей холодной воды, попавшей на разгоряченный мозг инженера.

Дело было в том, что около 6-ти часов вечера, с третьей почтой, Джемс Старр получил второе письмо.

Это письмо было запечатано в грубом конверте, надпись на котором принадлежала руке, мало привыкшей к перу.

Джемс Старр разорвал этот конверт. В нем был клочок бумаги, пожелтевшей от времени; казалось, его вырвали из какой-нибудь старой тетради, давно уже вышедшей из употребления.

На этой бумаге было написано следующее:

"Просят инженера - Джемса Старра не беспокоиться, так как письмо Симона Форда потеряло теперь всякое значение".

Подписи не было.

ГЛАВА II.

Дорогой.

Изумлению Джемса Старра не было границ, когда он прочитал это второе письмо, так противоречившее первому.

"Что все это значит?" - спросил он сам себя.

Джемс Старр снова взял в руки разорванный конверт. На нем так же, как и на конверте первого письма, был штемпель почтового отделения в Аберфойле. Таким образом, оба письма были отправлены из одного и того же пункта, графства Стирлинг. Тем не менее, второе, очевидно, было написано не старым углекопом. Не менее очевидным, однако, было и то, что автор второго письма знал тайну бывшего старосты углекопов, потому что он ясно говорил о том предложении отправиться в шахту Яроу, которое было сделано инженеру.

Итак, надо ли было верить тому, что первое письмо потеряло теперь всякое значение? Может-быть, просто хотели помешать отъезду Джемса Старра в копи? Не скрывалось ли тут какого-нибудь злого умысла расстроить планы Симона Форда?

Вот вопросы, которые представлялись, Джемсу Старру по зрелом размышлении. Противоречие, которое было между обоими письмами, возбудило в нем еще более страстное желание отправиться в копь Дошар. Если во всем этом не было ничего, кроме мистификации, то, все-таки, следовало в этом удостовериться. К тому же Джемс Старр более верил первому письму, чем второму, т. е. более склонен был исполнить желание такого человека, как Симов Форд, чем послушаться предостережения анонима.

"В самом деле, если желают повлиять на мое решение, - сказал он себе, - то, значит, сообщение Симона Форда крайне важно! Завтра я отправлюсь по назначенному адресу!"

Вечером Джемс Старр сделал все приготовления к отъезду. Так как могло случиться, что его отсутствие продолжится несколько дней, то он предупредил письмом сэра В. Эльфистона, президента "Королевского Института", что он не будет присутствовать в ближайшем заседании общества. Точно так же он распорядился насчет двух или трех дел, которые могли явиться у него - на этой неделе. Потом, отдав приказание своему слуге приготовить чемодан, он лег спать, более озабоченный всем этим, чем, может-быть, заслуживало того само дело.

На другой день, в 5 часов утра, Джемс Старр вскочил с постели, оделся потеплее, так как шел холодный дождь, и оставил свой дом на Кэнонгэте, чтобы успеть сесть на Грантонской пристани на пароход, который всего в три часа проходит расстояние между пристанью и Стирлингом.

Может-быть, в первый раз в своей жизни, Джемс Старр, проходя по Кэнонгэту (Главная и знаменитая улица старого Эдинбурга.), не обратил внимания на Гомфуд, этот дворец прежних властителей Шотландии. Он не заметил у его входа часовых, одетых в старинный шотландский костюм, состоящий из зеленой юбки, клетчатого плаща и мешка из козьей шкуры, привешенного к бедру. Несмотря на свое фанатическое преклонение пред Вальтер-Скоттом,- преклонение, отличающее всякого истинного сына Старой Каледонии, инженер точно так же и не взглянул на гостиницу, в которой останавливался Вэверлей и в которую портной принес ему тот знаменитый боевой костюм из тартана, которому так наивно удивлялась вдова Флокгарт. Вопреки обыкновению, инженер не удостоил и взглядом ту маленькую крепость, в которой после победы претендента горцы разрядили свои ружья, при чем чуть не убили Флору Мак-Айнор. На тюремные часы он посмотрел лишь для того, чтобы удостовериться, что он еще не опоздал. Нужно сознаться также, что, проходя через Нелер-Воу, он не обратил никакого внимания на дом великого реформатора Джона Нокса, единственного человека, которого не могли прельстить улыбки Марии Стюарт. Но, пройдя через Гай-Стрит, эту многолюдную улицу, с такой тщательностью описанную в "Аббате", он поспешил к гигантскому мосту Бридж-Стрита, соединяющему три холма Эдинбурга.

Через несколько минут Джемс Старр был на станции "Общей железной дороги", а через полчаса поезд доставил его в Нью-Гавен, прекрасную рыбачью деревушку, находящуюся в миле от Лиса, порта Эдинбурга. Волны прилива заливали черное и скалистое прибрежье и заходили даже на дамбу. Налево стоял на якоре у Грантонской пристани один из тех пароходов, которые совершают рейсы по реке Форсу, между Эдинбургом и Стирлингом.

В этот момент из трубы "Принца Уэльсскаго" (так назывался пароход) выходили клубы густого черного дыма. Через несколько мгновений раздались удары колокола, и запоздалые пассажиры бегом пустились к пароходу. Пассажиры были все больше купцы, фермеры или священники; последних легко было узнать по их коротким панталонам, длинным сюртукам и узкой белой полоске рубашки вокруг шеи.

Джемс Старр не последним еще сел на пароход. Несмотря на то, что лил проливной дождь, никто из пассажиров и не подумал укрыться от непогоды в общей каюте парохода. Все они неподвижно сидели на палубе, закутавшись в свои дорожные плащи; по временам кой-кто из них подкреплял себя глотком джина или виски, "одевался изнутри", как говорят англичане. Раздался последний удар колокола, и "Принц Уэльсский" вышел из небольшого бассейна, который защищал его от волн Северного моря.

"Фарс из Форса" - так называют залив, северные берега которого занимает графство Файф, а южные - графства: Линлитгоу, Эдинбург и Годдингтон. Собственно он представляет собою лиман (Расширение реки пи впадении её в море.) реки Форса. Эта река не имеет большого значения, но по глубине не уступает Темзе или Мерси. Спускаясь с западных склонов Бен-Ломонда, она впадает в море у Кинкардина.

На переезд от Грантонской пристани к концу залива не потребовалось бы много времени, если бы не приходилось то и дело высаживать пассажиров то на том, то на другом берегу залива. Берега Форса были покрыты городами, деревнями, коттеджами... Джемс Старр, укрывшись от дождя под широким кожаным навесом над палубой, не глядел на расстилавшийся перед ним пейзаж. Его более интересовали пассажиры, и он старался подметить, не обращает ли он на себя особенного внимания какого-нибудь из них. Может-быть, на самом деле, анонимный автор второго письма был на пароходе. Однако, инженер не мог уловить ни одного подозрительного взгляда.

Отчалив от Грантонской пристани, "Принц Уэльсский" направился к узкому проливу, разделяющему два мыса - Южной Квинсферри и Северной Квинсферри; за этим проливом Форс образует озеро, очень удобное для судов во сто тонн. В туманной дали уже вырисовывались снеговые вершины Грэмииэнских гор.

Вскоре пароход потерял из виду деревню Абердур, остров Кольн, украшенный развалинами какого-то монастыря XII столетия, полуразрушенный замок Барнбугль, потом Донибристль, где был убит зять регента Муррея, потом укрепленный островок Гервей. Он прошел через пролив Квинсферри, оставил слева от себя замок Розит, где некогда жила та ветвь Стюартов, с которою была в родстве мать Кромвеля, миновал Блакнесс-кестль, постоянно укрепленный, согласно одной из статей договора о вечном союзе между Англией и Шотландией, и подошел уже к маленькой гавани Чарльзтоуна, откуда вывозится за границу известь из каменоломен лорда Эльджина. Наконец, "Принц Уэльсский" прибыл на станцию Кромби-Пойнт.

Погода в это время была очень не завидная. Шел сильный дождь и дул ужасный ветер.

Джемс Старр был в некотором беспокойстве. Встретит ли его в Каллендере сын Симона Форда? Инженер знал по опыту, что углекопы, привыкшие к глубокой тишине своих шахт, не так легко переносят дурную погоду, как крестьяне. От Каллендера до копи Дошар и шахты Яроу было не менее четырех миль, и это, в соединении с дурною погодой, легко могло удержать дома сына бывшего старосты углекопов. К тому же у инженера не выходила из головы мысль о том, что, может-быть, второе письмо написано с ведома Симона Форда, и, в таком случае, приглашение, сделанное в первом письме, было, действительно, отменено. Собственно говоря, это-то, главным образом, и беспокоило.

Во всяком случае, Джемс Старр твердо решил, что если Гарри Форда и не окажется в Каллендере, по прибытии туда железнодорожного поезда, то он и один отправится в копь Дошар и даже, если понадобится, в деревню Аберфойль. Там он, несомненно, получил бы какия-нибудь сведения о Симоне Форде и уж, конечно, узнал бы, где живет старый углекоп.

Тем временем, "Принц Уэльсский" продолжал рассекать тяжелые волны своими колесами. Густой туман и проливной дождь скрывали из виду пассажиров те местности, мимо которых они проезжали. Они не видали ни деревни Кромби, ни Торриберна, ни Торригауза, ни Ньюмилльса, ни Корриденгауза, ни Киркгранжа, ни Сольтпэнса. Гавань Воунисс, гавань Грэнжмаут, старинный замок Кюльросс и аббатство Сито, Кинкардин и его лесные склады, Эрчкэстль и его башня XIII столетия, Клакманним и его замок, построенный Робертом Брюсом, - тоже остались незамеченными.

"Принц Уэльсский" остановился у пристани в Аллоа и высадил тут несколько пассажиров. Сердце Джемса Старра сжалось, когда он, после десятилетнего отсутствия, снова очутился вблизи этого маленького городка, в котором были значительные копи, кормившие несколько десятков тысяч рабочих рук. Его воображение унесло его в глубину этих шахт, в которых неустанно работали кирки углекопов. Эти копи в Аллоа, находившиеся почти рядом с копями в Аберфойле, продолжали обогащать графство; между тем, как в Аберфойле, в продолжение уже стольких лет, не насчитывалось ни одного рабочаго.

По выходе из Аллоа пароход пошел но многочисленным извилинам реки Форса, которые тянутся на протяжении 19-ти миль. В одно мгновенье промелькнули развалины аббатства Кембескеннета, основание которого относится к XII столетию. Потом показались замок Стирлинг и королевский дворец этого имени. В этом месте через Форс перекинуты два моста, и суда с высокими мачтами не могут проходить дальше.

Едва "Принц Уэльсский" причалил к берегу, как инженер поспешил выйти на набережную. Через пять минут он подходил к железнодорожной станции в Стирлинге. Через час он выходил из вагона в Каллендере, большой деревне, расположенной на левом берегу реки Та.

Там, у железнодорожной станции, стоял какой-то молодой человек, который тотчас же подошел к инженеру. Это был Гарри, сын Симона Форда.

ГЛАВА III.

Под почвой Соединенных Королевств.

Для более ясного понимания этого рассказа, считаем необходимым напомнить читателю в нескольких словах о происхождении каменного угля.

В ту геологическую эпоху, когда земной шар находился еще в периоде формации, его окружала густая атмосфера, вся насыщенная водяными парами и угольною кислотой. Постепенно сгущаясь, эти пары пролились, наконец, на землю обильным дождем; о количестве влаги, упавшей тогда на землю, можно составить себе приблизительное понятие если вообразить, что сразу разбилось несколько миллионов миллиардов бутылок с сельтерской водой, Вся эта масса воды, насыщенной угольной кислотой, попала на почву вязкую, мало окрепшую, находившуюся еще в полужидком состоянии, которое поддерживалось как извне - знойными лучами палящего солнца, так и изнутри огнем, который бушевал внутри земли и не отошел еще к центру земного шара, где он находится теперь. Внутренняя теплота земли свободно проникала тогда сквозь поры тонкого и незатвердевшего слоя земной коры. Следствием этого было существование на земле роскошной растительности, подобную которой можно бы теперь, пожалуй, видеть только на таких планетах, как Венера или Меркурий которые не на таком далеком расстоянии от солнца, как Земля.

Итак, неотвердевшая еще почва обоих полушарий покрылась огромными лесами. Угольной кислоты, которая так нужна была для растений, было в изобилии. Поэтому растительное царство на земле было представлено в это время одними деревьями. Ни травки ни кустика - нигде не было. Повсюду высились огромные массивные деревья, на которых не было ни цветов ни плодов, которые утомляли глаз своим однообразием и не могли прокормить ни одного живого существа. Земля не была еще подготовлена к появлению на ней животного царства.

В состав этих допотопных лесов входили, главным образом, растения из класса сосудистых тайнобрачных. Каламиты, разнообразные древовидные хвощи, лепидодендроны, род гигантских плаунов, вышиною в 25 или 30 метров и в метр шириною у основания, астерофилы, папоротники гигантских размеров, отпечатки которых нашли в копях Сент-Этьена, - вот те растения, из которых почти исключительно состояли леса этой эпохи. Подобные этим растениям можно найти и на теперешней земле, но только среди самых скромных представителей растительного царства.

Эти деревья погружали тогда свои корни в почву, глубоко пропитанную влагой. Они жадно впитывали в себя углерод, от которого они мало-по-малу освобождали атмосферу, и можно сказать, что они были предназначены к тому, чтобы перенести его, под видом каменного угля в недра земли.

В самом деле, это была эпоха землетрясений, тех сотрясений почвы, которые обязаны своим происхождением внутренним переворотам или вулканической работе, которые в одно мгновение изменяли очертания земной поверхности. Тут холмы превращались в горы, там появлялись бездонные пропасти, которым предстояло обратиться в океаны или моря. Иногда целые леса проваливались сквозь тонкий слой земной коры и уходили вглубь до тех пор, пока не находили твердой точки опоры, в виде каких-нибудь первобытных гранитных скал.

Геологическое здание в недрах земли рисуется в таком виде: на самом низу лежит первобытная почва, над которой расположены слои первичной формации; затем идут слои вторичной формации, нижнюю часть которых составляют залежи каменного угля; затем слои третичной формации, и над ними наносная земля древнего и нового происхождения.

В эту эпоху воды, которых не сдерживало никакое русло и которых было в изобилии на всех пунктах земного шара, неслись повсюду, отрывая от едва образовавшихся скал то, что послужило впоследствии для образования шифера, песчаника, известняка... С течением времени - периоды времени тут надо считать миллионами лет - эти обломки затвердели и под тяжелою броней из шифера, твердого и рыхлаго песчаника, гравия и кремня похоронили целую массу осевших лесов.

Что же произошло в этом гигантском горниле, где скопилась такая масса растительных веществ, провалившихся сквозь тонкий слой земной коры? Произошло настоящее химическое явление, нечто в роде дистилляции. Весь углерод, который содержали эти растения, скопился, и из него мало-по-малу образовался каменный уголь, благодаря двойному влиянию огромного давления и высокой температуры, которая происходила от близости подземного огня, еще не успевшего в эту эпоху отойти в центр земного шара.

Таким образом одно царство заменялось другим, в этом медленном, но ничем непредотвратимом процессе. Царство растительное обращалось в минеральное. Все эти растения, которые прежде жили растительной жизнью, теперь окаменели. Некоторые из существ, заключенных в этом обширном гербарии и не успевших еще окончательно обратиться в минералы, оставляли свой отпечаток на тех, которые минерализовались скорее и надавливали на них всей своей тяжестью гигантского гидравлического пресса. Точно так же раковины, различные зоофиты, в роде морских звезд, полипов и спирифер, даже рыбы и ящерицы, увлекаемые водой, оставляли на угле, тогда еще мягком, свой отпечаток, в ясном и отчетливом виде сохранившийся и до наших дней (Следует заметить, что все те растения, отпечатки которых были найдены, принадлежат к тем классам представителей, которых можно и в настоящее время встретить в тропических странах. Отсюда можно заключить, что в ту отдаленную эпоху температура повсюду на земле была одинаковая, благодаря, по всей вероятности, тому, что подземный огонь был близок к земной поверхности. Этим, в свою очередь, объясняется нахождение залежей каменного угля во всяких широтах.).

Давление, как кажется, играло значительную роль в образовании залежей каменного угля. Действительно, ему именно обязаны своим происхождением различные виды каменного угля, употребляющиеся в промышленности. Так, в самых низких слоях каменноугольной почвы лежит антрацит, который, почти совсем не имея в своем составе летучих веществ, содержит весьма значительное количество углерода. Наоборот, в самых верхних слоях находятся лигнит и ископаемое дерево, т. е. вещества, в которых количество углерода значительно меньше. Между антрацитом и лигнитом идет целый ряд слоев, в которых расположены, - выше или ниже, смотря по степени бывшего давления, - жилы графита и жирного или сухого каменного угля. Можно даже положительно сказать, что торфяные болота сохранились в их настоящем виде благодаря лишь отсутствию давления.

Итак, повсюду на земле залежи каменного угля появились таким образом: сначала земля поглотила гигантские леса геологической эпохи, потом с течением времени, под влиянием давления и высокой температуры и под действием угольной кислоты, поглощенные землею растения обратились в минералы.

Однако, щедрая в многих случаях природа зарыла в землю лесов не так уж много, чтобы образовавшагося из них угля хватило для потребностей человека на целые тысячелетия. Наступит день, когда угля не станет, - это несомненно. Тогда машины всего мира принуждены будут прекратить свою работу, если только какое-нибудь новое топливо не заменит к тому времени угля. В эту более или менее отдаленную эпоху не будет уже залежей угля, за исключением разве тех, которые покрыты вечными льдами в Гренландии и по берегам Баффинова залива и эксплоатация которых почти невозможна. Это грозное будущее неизбежно. Богатые американские залежи, лежащия по берегам Большого Соленого озера и в Калифорнии, со временем истощатся. Та же участь постигнет копи Кан-Бретона и Св. Лаврентия, залежи Аллеганских гор, Пенсильнании, Виргинии, Иллинойса, Индианы и Миссури. Несмотря на то, что залежи Северной Америки вдесятеро значительнее залежей всего света, не пройдет и ста веков, как прожорливое чудовище промышленности уже поглотит последний на всем земном шаре кусок каменного угля.

Разумеется, недостаток в каменном угле почувствуется прежде всего в Старом Свете. Хотя минерального топлива довольно много в Абиссинии, в Земле Наталь, по берегам реки Замбези, в Мозамбике и на острове Мадагаскаре, но добывание его там сопряжено с большими затруднениями. Копи Бирмы, Китая, Кохинхины, Японии и центральной Азии будут истощены довольно скоро. Драгоценный минерал в изобилии содержится в почве Австралии; но англичане не дадут ему улежать там и до того времени, когда его не станет в самой Великобритании. Еще раньше исчезнет он из континентальных государств Европы.

По следующим цифрам можно судить о количествах угля, потребовавшагося для человека со времени открытия первых залежей. Залежи России, Саксонии и Баварии занимают пространство в 600000 гектаров, Испании - в 150000 гектаров, Богемии и Австрии - в 150000. В Бельгии каменный уголь встречается в окрестностях Льежа, Намура, Монса и Шарлеруа; в общем он занимает тут территорию в 4 мили длиною и в 3 шириною, т. е. приблизительно тоже 150000 гектаров. Во Франции углем изобилуют: бассейн рек Луары и Роны, Рив-де-Жье, С. Этьен, Живор, Эпинак, Бланзи, Крезо, Гар, Але, Гранкомб, Кармо, Кассак, Грессак, Анзен, Валансьен, Ланс и Бетюн; все эти местности составляют территорию почти в 350000 гектаров.

Соединенные Королевства, бесспорно, страна, самая богатая каменным углем. Они, за исключением Ирландии, в которой почти совсем нет минерального топлива, владеют огромными залежами; но это богатство так же истощается, как и всякое другое. Самые большие из их залежей находятся в Ньюкэстле, в графстве Нортумберланд, и дают ежегодно до 30 миллионов тонн угля, т. е. почти треть того, что требуется для Англии, и вдвое больше того количества угля, которое добывается во Франции. Копи Уэльса, который переполнен углекопами в Кардифе и Ньюпорте, дают ежегодно 10 миллионов тонн превосходного угля. Еще больше дают в общем копи графств: Иоркского, Ланкастерского, Дерби и Стаффорда. Наконец, в той части Шотландии, которая расположена между Эдинбургом и Глэсго, в том месте, где два моря так глубоко врезываются в остров, расположены также обширные копи. В общем в Великобритании каменным углем изобилует территория, занимающая не менее 1600000 гектаров и доставляющая ежегодно до 100 миллионов тонн черного топлива.

Но как бы велики ни были эти богатства, человек пользуется ими так расточительно, что наступит некогда день, когда они истощатся. Не окончится еще третье тысячелетие христианской эры, как рука европейского углекопа уже опустошит те склады, в которых, по одному меткому выражению, сосредоточилась солнечная теплота первых дней мироздания (Вот сколько времени, судя по последним исчислениям, в которых принято в расчет прогрессивное возрастание потребления угля, потребуется для исчезновения из Европы минерального топлива:

Во Франции - 114 лет.

В Англии - 800 "

В Бельгии - 750 "

В Германии - 300 "

Что касается Америки, то, считая, что тм ежегодно потребляется 500 миллионов тонн угля, приходят к заключению, что в американских залежах хватит угля на 6000 лет.).

Именно в ту эпоху, к которой относится этот рассказ, одна из важнейших шотландских копей была уже истощена, благодаря слишком усердной эксплоатации. Это была копь Аберфойля, работами в которой так долго руководил инженер Джемс Старр.

Работы в копях Аберфоцля были прекращены уже десять лет тому назад. Новых слоев каменного угля отыскать не могли, несмотря на то, что рыли землю на глубину 1500 и даже 2000 футов. Джемс Старр оставил копи с полным убеждением, что в них нет ни куска угля.

Итак, читателю очевидно, что при таком положении дела открытие новых залежей в почве Англии было бы очень важным событием. Уж не удалось ли Симону Форду сделать это открытие?- вот о чем спрашивал себя Джемс Старр, - вот на что он желал надеяться.

Он хотел верить, что его зовут на разработку нового уголка Черной Индии.

Правда, второе письмо сбивало его несколько с толку, но теперь он не хотел о нем и думать. Сын старого углекопа ожидал его на станции, следовательно, анонимное письмо не имело никакого значения.

В ту самую минуту, как инженер выходил из вагона, молодой человек подошел к нему.

- Ты Гарри Форд?- живо спросил его Джемс Старр.

- Да, мистер Старр.

- Ну, мой милый, я тебя не узнал бы. В эти десять лет ты стал настоящим мужчиной!

- А я вас узнал, - отвечал молодой углекоп, сняв шляпу.- Вы, мистер, ничуть не изменились. Вы совершенно такой же, как в тот день, когда вы меня обняли в копи Дошар! Такие вещи не забываются!

- Надень же шляпу, Гарри! - сказал инженер. - Дождь льет как из ведра, и вежливость не должна доводить до простуды!

- Может-быть, вы хотите переждать дождь, мистер Старр? - спросил Гарри Форд.

- Нет, Гарри! Не к чему терять время! Дождь будет лить пожалуй, весь день, а мне некогда. Идем!

- Как хотите, - отвечал молодой человек.

- Ну, как поживает отец твой, Гарри? Здоров он?

- Да, мистер Старр.

- А мать?..

- Мать тоже.

- Это отец твой написал мне письмо, в котором приглашал меня в шахту Яроу?

- Нет, это я.

- Но Симон Форд не присылал мне другого письма, в котором отменялось это приглашение?- с живостью спросил инженер.

- Нет, мистер Старр! - отвечал молодой углекоп.

- Прекрасно!- сказал Джемс Старр, не касаясь более вопроса об анонимном письме.

Потом он продолжал:

- А ты не знаешь, чего хочет от меня старый Симон?

- Мистер Старр, мой отец решил сам сказать вам об этом.

- А все-таки, ты это знаешь?..

- Да, я знаю это.

- Прекрасно, Гарри, я ничего больше не спрошу тебя об этом. Скорей же в дорогу, мне хочется поскорее увидать Симона Форда... Кстати, где он живет?

- В копи.

- Как! В копи Донар?

- Да, мистер Старр! - отвечал Гарри Форд.

- Как! Так твои родные не оставили старой копи после того, как прекратились работы?

- Ни на один день, мистер Старр. Вы знаете отца. Там, где он родился, там он хочет и умереть!

- Я понимаю это, Гарри... Я понимаю это! Его родная копь! Он не хотел ее оставить! Ну, а вам там нравится?..

- Да, мистер Старр, - отвечал молодой углекоп. - Мы друг друга так любим, да и потребности наши очень скромны!

- Прекрасно, Гарри, - сказал инженер. - Так в дорогу!

И, следуя за молодым человеком, Джемс Старр направился по улицам Каллендера.

Через десять минут оба они были уже вне этого городка.

ГЛАВА IV.

Копь Дошар.

Гарри Форд был молодой человек 25-ти лет, высокого роста, здоровый, стройный и сильный. Его немного серьезная физиономия, его обыкновенно мечтательная наружность - резко выделяли его уже в раннем детстве среди его товарищей-углекопов. Правильные черты его лица, его глубокие и кроткие глаза, его довольно жесткие, скорее каштановые, чем белокурые волосы, его природная грация - все это делало из него самый совершенный тип настоящего lowlander'а, т. е. жителя равнин Шотландии. Привыкший с самого нежного возраста к тяжелому физическому труду в копях, он в настоящее время был надежным товарищем славным и добрым малым. Руководимый своим отцом и побуждаемый своими собственными инстинктами, он работал над собой и учился во всякую свободную минуту. Благодаря этому, он еще в годы ученья успел выдвинуться и стать одним из первых в своем сословии в той стране, где так мало невежд, потому что она употребляет все усилия для искоренения невежества. Если рука Гарри Форда, в годы его ранней юности, и не выпускала кирки углекопа, то, все-таки, молодой углекоп успел приобрести достаточно познаний для того, чтобы со временем занять более видное место в иерархии копей, и уж, конечно, он наследовал бы своему отцу в его звании старосты копи Дошар, если бы работы в копях не прекратились.

Джемс Старр был еще хорошим ходоком, но, все-таки, не поспевал бы за своим провожатым, если бы тот не умерял своих шагов.

Дождь шел в это время уже не с прежнею силой. Его крупные капли, еще не дойдя до земли, превращались в мелкую водяную пыль под действием ветра.

Гарри Форд и Джемс Старр прошли по левому берегу реки около мили. В руках молодого человека был легкий багаж инженера. Оставив потом реку в стороне, они углубились внутрь страны. Пред ними повсюду расстилались обширные пастбищи, окружавшие уединенные фермы. Там и сям спокойно паслись стала на вечно зеленой траве этих лугов южной Шотландии. То были большей частью безрогия коровы или маленькие овечки с шелковистой шерстью, очень похожия на детские игрушки. Не было видно ни одного пастуха, потому что, вероятно, все они укрывались от дождя в дуплах деревьев; но зато сollеу, эти пастушьи собаки особой породы, который так славятся своим уменьем наблюдать за стадами, были видны всюду на пастбищах.

Шахта Яроу находилась от Каллендера на расстоянии почти четырех миль. Джемс Старр внимательно рассматривал местность, по которой он теперь шел и которой он не видал с того самого дня, как последняя тонна угля из копей Аберфойля была отправлена по железной дороге в Глэсго. Тихая земледельческая жизнь заняла тут место прежней промышленной, более шумной и более деятельной. Контраст был тем поразительнее, что зимою полевые работы прекращаются. Но тогда, во все времена года, массы углекопов, находившихся и на земле и под землею, оживляли эту местность. Большие телеги развозили тут уголь и день и ночь. Рельсы, глубоко ушедшие теперь в землю благодаря гнилым шпалам, тогда скрипели под тяжестью вагонов. В настоящее время шоссейные дороги и простые тропинки заменили трамваи, бывшие в употреблении во времена эксплоатации угольных копей; Джемс Старр думал, что он идет по пустыне.

Итак, инженер печально смотрел на окрестность. По временам он останавливался, чтобы перевести дыхание. Он прислушивался. В воздухе не слышно уже было былого шума и свиста машин. На горизонте не было видно черного дыма, на который всякий инженер смотрит с любовью. Не было видно ни высоких цилиндрических или призматических труб, из которых выходил бы дым густыми клубами, ни предохранительных клапанов, которые бы со свистом выпускали белый пар. Самая земля, которая некогда была черна от насевшей на нее угольной пыли, теперь была чиста, на что непривычный глаз Джемса Старра смотрел лишь с сожалением.

Всякий раз, как инженер останавливался, останавливался и Гарри Форд. Молодой углекоп молча ждал. Он прекрасно понимал, что происходило в душе его спутника, и разделял его чувства. Он тоже был сыном копей и провел в них большую часть своей жизни.

- Да, Гарри, все это переменилось.- сказал, наконец, Джемс Старр.- Но должны же были, конечно, истощиться эти копи, из которых взяли такую массу угля, их сокровища! Ты жалеешь о прежнем времени?

- Да, я жалею о нем, мистер Старр! - отвечал Гарри.- Работа была тяжела, но она была интересна, как всякая борьба.

- Без сомнения, мой милый! Тут происходила ежеминутная борьба: тут ежеминутно грозили обвалы, пожары, наводнения, взрывы... Нужно было предотвращать эти опасности! Ты верно сказал! Это была борьба и, следовательно, настоящая жизнь!

- Углекопы Аллоа более счастливы, чем углекопы Аберфойля,

- Да, Гарри,- ответил инженер.

- Не шутя, я начинаю сожалеть, - вскричал молодой человек, - что земной шар не весь составлен из угля! Тогда угля хватило бы на целые миллионы лет!

- Без сомнения, Гарри; но нужно сознаться, однако, что природа оказалась очень предусмотрительной, составив наш сфероид, главным образом, из песка, известняка и гранита, которых огонь не может истребить!

- Вы хотите сказать, мистер Старр, что люди кончили бы тем, что сожгли бы свой земной шар?..

- Да, они сожгли бы его весь, мой милый, - отвечал инженер, - Земля до последнего куска исчезла бы тогда в печах локомотивов, локомобилей, пароходов, газовых заводов.- И вот чем бы кончил наш мир в один прекрасный день!

- Теперь этого нечего бояться, мистер Старр, но зато надо думать, что угольные копи истощатся скорее, чем этого ожидает статистика!

- Так и будет, Гарри, и вот почему я думаю, что Англии следовало бы продавать свое топливо другим нациям дороже, чем на вес золота!

- И правда! - отвечал Гарри.

- Я хорошо знаю, - добавил инженер, - что ни гидравлика, ни электричество не сказали еще своего последнего слова и что со временем человек широко воспользуется этими двумя силами. Но что ж из этого?! Уголь тоже очень удобен и удовлетворяет всем нуждам промышленности! К несчастью, люди не могут производить его по своему желанию. Если леса, которые находятся на земле, беспрестанно разрастаются под влиянием теплоты и влаги, то этого, к сожалению, не происходит с подземными лесами; и нельзя ожидать, чтобы земной шар когда-нибудь снова пришел в такое состояние, в котором количество их могло бы увеличиться!

Разговаривая, Джемс Старр и его проводник пошли быстрее. Через час после того, как они вышли из Каллендера, они уже подходили к копи Дошар.

Даже самый равнодушный зритель был бы тронут печальным видом, который представляли покинутые здания. Они походили на скелет некогда живого существа.

На обширном пространстве, окруженном несколькими тощими деревцами, почва еще исчезала под черным слоем угольной пыли, но уже не видно было ни куска угля. Все уже давно было подобрано и пошло в дело.

На невысоком холме рисовался силуэт огромного сруба, который медленно разрушали лучи солнца и капли дождя. На верхушке этого сруба был укреплен огромный блок, ниже которого шли толстые переборки; через них некогда были перекинуты канаты, по которым корзины с углем поднимались на поверхность земли.

В нижнем этаже была полуразрушенная комната с испорченными машинами, стальные и медные части которых некогда так блестели. По земле валялись бревна, покрывшиеся мохом от сырости, остатки насосов, сломанных шестерней, подъемных машин, длинных лестниц, так похожих на ребра ихтиозавров, рельсов на сгнивших шпалах, которые теперь не выдержали бы веса пустого вагончика, и т. п. Такова была картина, представившаеся инженеру и его спутнику.

Наружные отверстия так поросли мохом. Вблизи них виднелись остатки корзин, а там дальше тянулся большой угольный парк, в который некогда складывали уголь с тем, чтобы рассортировать его потом, смотря по его величине и качеству. Обломки бочек, кривые поршни, мостики, дрожавшие при малейшем ветре, длинные коромысла, наклонившиеся над отверстиями шахт, треснувшие стены, полуразрушенные кровли - все это представляло яркую и печальную картину запустения, производившую такое тяжелое впечатление, какое не получается ни при виде развалин древнего рыцарского замка, ни при виде разрушенной крепости.

- Какая жалость!- сказал Джемс Старр, взглянув на молодого человека, который ничего не ответил.

Потом они оба вошли под навес, прикрывавший отверстие шахты Яроу. По лестницам этой шахты еще можно было спуститься в самые нижния галлереи копи.

Инженер наклонился над шахтой.

В былое время оттуда с шумом выходил воздух из вентиляторов, но теперь шахта походила на немую пропасть. Казалось, что стоишь у кратера какого-нибудь потухшего вулкана.

Джемс Старр и Гарри вступили на первую площадку лестницы.

Во время эксплоатации копи Аберфойля были обильно снабжены различными остроумными снарядами, приспособлениями для спуска в шахты. Тут были корзины с автоматическими парашютами, скользившими по деревянным рельсам, подвижные лестницы, называющиеся "engine-men" и так устроенные, что давали углекопам возможность безопасно спускаться и без труда подниматься, и т. п.

Но все эти усовершенствованные аппараты были унесены, лишь только прекратились работы. Только в шахте Яроу оставался целый ряд лестниц, отделенных узенькими площадками через каждые 50 футов. Тридцать таких лестниц давали возможность спуститься в нижния галлереи копи, на глубину 1500 футов. Только таким образом происходило сообщение между глубиною копи Дошар и поверхностью земли. Что касается вентиляции, то она производилась чрез шахту Яроу, галлереи которой сообщались с другой шахтой, у которой отверстие находилось на более высоком уровне. Таким образом, получался сифон, из которого и выходил испорченный воздух.

- Я следую за тобой, мой милый, - сказал инженер, давая знак молодому человеку, чтобы он шел вперед.

- Как вам угодно, мистер Старр.

- У тебя есть лампа?

- Да, и дай Бог, чтобы мы опять стали пользоваться предохранительными лампами, с которыми мы, бывало, работали!

- В самом деле, - отвечал Джемс Старр, - теперь тут нечего опасаться взрывов газа!

У Гарри была простая маленькая лампа, фитиль которой он и зажег. В копях, лишенных угля, не могли образоваться струи углеводородного газа. Поэтому нечего было опасаться взрыва и ни к чему было отделять пламя от окружающего воздуха металлическим колпачком, который мешает соединению газа с огнем. Усовершенствованная лампа Дэви была тут не нужна. Но если опасности и не было, то это потому, что исчезла её причина, а вместе с этой причиной исчезло и минеральное топливо, которое некогда составляло богатство копи Дошар.

Гарри сошел по первым ступенькам верхней лестницы. Джемс Старр последовал за ним. Вскоре они оба очутились среди глубокой тьмы, которую слабо освещал лишь огонек лампы. Молодой человек держал лампу над головой, чтобы лучше осветить путь своему спутнику.

Инженер и его проводник мерным шагом, столь обычным углекопам, прошли уже десять лестниц. Все оне были еще в довольно хорошем состоянии.

Джемс Старр с любопытством смотрел на все то, что слабый свет лампы позволял ему видеть на стенах мрачной шахты, которые были еще обшиты досками, наполовину уже сгнившими.

Дойдя до пятнадцатой площадки, т. е. пройдя половину дороги, наши путники остановились, чтобы немного перевести дух.

- Решительно у меня нет твоих ног, мой милый, - сказал инженер, глубоко вдыхая в себя воздух. - Но, все-таки, я могу еще ходить!

- Вы еще очень сильны, мистер Старр, - отвечал Гарри.- Вот что значит прожить много лет в копях.

- Ты прав, Гарри. Если бы мне было 20 лет, я в один миг очутился бы на дне кони... Ну, теперь в путь!

Но в этот самый момент, как они оба собирались оставить площадку, на которой они отдыхали, далеко в глубине шахты раздался чей-то голос. Голос приближался, подобно рокоту волны, которая ежеминутно растет, и становился все яснее и яснее.

- Э! Это это там? - спросил инженер, останавливая Гарри.

- Не знаю, - отвечал молодой углекоп.

- Это не отец твой?..

- Он? Нет, мистер Старр!

- Так какой-нибудь ваш сосед?..

- У нас нет соседей на дне копи, - отвечал Гарри. - Мы там одни, совершенно одни.

- Однако, нам надо пропустить этого незнакомца, - сказал Джемс Старр. - Те, которые спускаются, должны уступать дорогу тем, которые взбираются.

Оба они остановились в ожидании.

Голос звучал в это время так красиво, как будто он раздавался в обширном акустическом зале, и вскоре до слуха молодого углекопа довольно ясно долетело несколько слов из одной шотландской песни.

- Песня озер! - вскричал Гарри.- А! Так это идет Жак Риан.

- Кто такой этот Жак Риан, который так прекрасно поет?- спросил Джемс Старр.

- Мой бывший товарищ по копям, - отвечал Гарри.

Потом он закричал:

- Эй! Жак!

- Это ты, Гарри?- раздался ответ. - Подожди меня, я сейчас приду!

И снова полилась песня.

Через несколько мгновений высокий молодой человек, лет двадцати-пяти, с веселым лицом, улыбающимися глазами и белокурыми волосами, показался из глубины и ступил на площадку пятнадцатой лестницы.

Его первым движением было крепко пожать руку, которую протянул ему Гарри.

- Как я рад, что тебя встретил! - вскричал он.- Но, клянусь святым Мунго, если бы я знал, что ты был сегодня на поверхности земли, то не спустился бы в шахту Яроу!

- Мистер Джемс Старр, - сказал тут Гарри, осветив своею лампой инженера, который был до тех пор в тени.

- Мистер Старр!- воскликнул Жак Риан.- Ах, господин инженер, я вас не узнал бы! С тех пор, как я перестал работать в копи, мои глаза отвыкли видеть в темноте.

- А! Я припоминаю теперь мальчугана, который постоянно пел. Это было десять лет тому назад, мой милый!.. Так это был ты?

- Я самый, мистер Старр, и, как видите, я хоть и переменил свое ремесло, но не переменил характера. Ба! Смеяться и петь, это гораздо лучше, как я думаю, чем плакать и охать!

- Без сомнения, Жак Риан!.. А что ты поделываешь после того, как оставил копь?

- Я работаю на ферме Мельроз, возле Ирвина, в графстве Ранфрэ, за сорок миль отсюда. Ах, это далеко не то, что наши копи в Аберфойле. Кирка больше шла ко мне, чем лопата или соха. И потом в старой копи эхо весело повторяло песни, между тем, как там, наверху... Но вы, кажется, идете к старому Симону, мистер Старр?

- Да, Жак, - отвечал инженер.

- Извините, так я вас задерживаю...

- А зачем, Жак, - спросил тут Гарри, - приходил ты сегодня в наш коттедж?

- Я хотел повидать тебя, товарищ, - отвечал Жак Риан, и, вместе с тем, пригласить тебя на праздник Ирвинского клана. Ты знаешь, я там играю на волынке! Будут петь и танцовать!

- Спасибо, Жак, но я не могу.

- Не можешь?

- Да; мистер Стар, может-быть, поживет у нас, а я должен снова проводить его в Каллендер.

- Э, Гарри! До праздника остается еще целая неделя. К тому времени, я думаю, мистер Старр уедет, и, следовательно, ничто тебя не задержит!

- В самом деле, Гарри, - заметил Джемс Старр, - тебе не мешало бы воспользоваться приглашением твоего товарища Жака!

- Хорошо, я согласен, Жак, - сказал Гарри.- Через неделю мы увидимся с тобой на празднике в Ирвине.

- Прекрасно! Так через неделю! - отвечал Жак Риан.- До свиданья, Гарри! Ваш покорный слуга, мистер Старр! Я очень рад, что снова увидал вас! Я сообщу всекь друзьям, что вы живы и здоровы. Никто не забыл вас, господин инженер!

- И я никого не забыл, - сказал Джемс Старр.

- Большое вам спасибо, мистер, - отвечал Жак Риан.

- До свиданья, Жак, - сказал Гарри, в последний разх пожимая руку своего товарища.

И Жак Риан с прежней песнью вскоре скрылся из виду.

Через четверть часа, Джемс Старр и Гарри спустились с последней лестницы и очутились на самом дне копи.

Вокруг той площадки, которая составляла дно шахты Яроу, шли во всех направлениях галлереи, служившие при эксплоатации копей. Оне были прорыты в слоях шифера и песчаника, и стены их были покрыты или толстыми бревнами, слегка обтесанными, или камнем. Тьма царила теперь в этих галлереях, в былое время освещавшихся лампами углекопов или даже электричеством, которое стало употребляться в копях в последние годы их эксплоатации. В мрачных тоннелях не стало теперь слышно ни скрипа вагончиков, бежавших по рельсам, ни голосов углекопов, ни ржания лошадей и и мулов, ни стука кирки...

- Не хотители отдохнуть немножко, мистер Старр? - спросил молодой человек.

- Нет, мой милый,- отвечал инженер,- я спешу увидать коттедж старого Симона.

- Так идемте, мистер Старр! Я пойду впереди, хотя я уверен, что вы сами нашли бы дорогу в этом мрачном лабиринте галлерей.

- Да, конечно... Я еще представляю себе весь план бывших копей.

Держа лампу над головой, чтобы лучше осветить путь инженеру, который шел сзади, Гарри углубился в высокую галлерею, похожую на притвор кафедрального собора. Ноги обоих путников то и дело задевали за деревянные шпалы, на которых во время эксплоатации лежали рельсы.

Но едва они прошли шагов 50, как вдруг огромный камень упал к ногам Джемса Старра.

- Берегитесь, мистер Старр! - вскричал Гарри, схватив инженера за руку.

- Камень, Гарри! А! Так эти старые своды не очень прочны...

- Мистер Старр, - отвечал Гарри Форд, - мне кажется, что камень был брошен... и брошен рукою человека!..

- Брошен!- вскричал Джемс Старр.- Что ты хочешь сказать, мой милый?

- Ничего, ничего... мистер Старр,- уклончиво ответил Гарри, взгляд которого, сделавшийся серьезным, казалось, хотел проникнуть внутрь этих толстых стен.- Будем продолжать наш путь. Держитесь за меня, пожалуйста, и не оступитесь.

- Хорошо, Гарри!

И оба они пошли дальше. Гарри все время смотрел вперед, стараясь направить свет своей лампы в самую глубь галлереи.

- Скоро мы придем? - спросил инженер.

- Минут через десять.

- Прекрасно.

- Но, - пробормотал Гарри, - это очень странно! Со мною это в первый раз случается. Нужно же было, чтобы этот камень упал как раз в тот момент, когда мы проходили!..

- Это простой случай, Гарри!

- Случай!.. - отвечал молодой человек, недоверчиво покачивая головой.- Да... случай...

Гарри остановился. Он прислушивался.

- Что там такое, Гарри? - спросил инженер.

- Мне показалось, что кто-то идет позади нас, - отвечал молодой углекоп, внимательно прислушиваясь.

Потом он прибавил:

- Нет, я ошибся. Крепче опирайтесь на мою руку, мистер Старр! Представьте, что это трость...

- Прочная трость, Гарри, - смеясь отвечал Джемс Старр.- Лучшей я не знаю!

Потом они молча продолжали свой путь по мрачной галлерее.

Часто Гарри, очевидно, чем-то озабоченный, оборачивался словно стараясь уловить где-нибудь в отдалении шум или подметить мерцание огонька.

Но и впереди и позади были лишь угрюмая тишина и мрак.

ГЛАВА V.

Семейство Фордов.

Через 10 минут Джемс Старр и Гарри вышли, наконец, из галлереи.

Молодой углекоп и его спутник очутились на лужайке, если только таким именем можно назвать обширную и мрачную рытвину. Эта рытвина, однако, не была совершенно уж лишена дневного света. Несколько солнечных лучей доходили до неё чрез отверстие одной оставленной шахты. Таким же путем достигали сюда и струи свежаго воздуха.

Итак, немного воздуха и света проникало на лужайку чрез толстый слой шифера.

Вот тут-то, в подземном жилище, в котором во время эксплоатации копей работали гигантские машины, и жил уже 10 лет Симон Форд с своею семьей.

Старый углекоп любил называть свое скромное жилище громким именем "коттеджа". Обладая довольно порядочным состоянием, приобретенным ценою долгой трудовой жизни, Симон Форд мог бы жить в любом городе королевства, под яркими лучами солнца и посреди деревьев; но ни его семья ни он не хотели покидать копи, где они были так счастливы, благодаря сходству своих понятий и вкусов. Да! им нравился этот коттедж, находившийся под землею на расстоянии почти 1500 футов от её поверхности. Жизнь в ними, имела уже то преимущество, что здесь нечего было опасаться прихода агентов государственной казны, обязанных взимать поземельные налоги!

В эту эпоху Симону Форду, бывшему старосте углекопов копи Дошар, было уже 65 лет. По своему высокому росту и крепкому сложению он выдавался среди жителей даже этого кантона, который доставлял самых видных солдат в полки горных шотландцев.

Симон Форд происходил из старинной семьи углекопов и вел свою генеалогию с того самого времени, когда началась эксплоатация угольных копей в Шотландии.

Не вдаваясь в археологические изследования о том, знали ли каменный уголь греки и римляне, пользовались ли им до начала христианской эры китайцы и действительно ли он получил свое французское название (la houille) от имени Гульо (Houillos), который жил в Бельгии в XII столетии, можно считать достоверным, что впервые правильная разработка угля началась в Великобритании. Уже в XI столетии Вильгельм Завоеватель разделил между своими рыцарями весь доход с залежей Ньюкэстля. В XIII столетии Генрих III дал кому-то право эксплоатировать залежи "морского угля", как его тогда называли. Наконец, к концу того же самого столетия упоминается о залежах в Шотландии и в Уэльсе.

Именно около этого времени предки Симона Форда стали углекопами, и это звание переходило потом в их роде от отца к сыну Они были простыми рабочими и, как каторжники, трудились над добыванием из земли драгоценного топлива. Существует даже мнение, что все углекопы той эпохи, равно как и солевары, были настоящими рабами. Действительно, даже в XVIИИ столетии это мнение было до такой степени распространено в Шотландии, что во время войны Претендента серьезно опасались, как бы 20000 углекопов Ньюкэстля не подняли оружия с той целью, чтобы завоевать себе свободу, которой они, по общему мнению, не имели.

Но как бы там ни было, а Симон Форд гордился тем, что принадлежит к древнему роду шотландских углекопов. Он работал там же, где и его предки применяли кирку, лом и заступ. В 30 лет он был старостой копи Дошар, самой значительной из копей Аберфойля. Он страстно любил свое ремесло. В течение долгих лет он старательно исполнял свои обязанности. Он страдал, видя, как угля в копях становится все меньше и меньше, и с ужасом ожидал наступления того грозного часа, когда уголь из Аберфойля совсем исчезнет.

Он ревностно стал искать новых слоев угля во всех копях Аберфойля, которые под землею соединялись друг с другом. Несколько таких слоев ему удалось открыть в последние годы эксплоатации. Им руководил удивительный инстинкт углекопа, и инженер Джемс Старр высоко ценил Форда. Можно сказать, что старый углекоп с такой же точностью определял, где находятся залежи угля в копях, с какою гидроскоп указывает источники воды, скрытые в земле.

Но наступил, наконец, момент, когда драгоценного минерала совсем не стало в копях. Новые изыскания не привели ни к каким результатам. Было очевидно, что залежи истощились. Эксплоатация кончилась. Углекопы удалились.

И поверят ли? Большинство из них ушли в отчаянии. Все которые знают, что человек, в сущности, любит свой труд не удивятся этому. Симон Форд, бесспорно, пострадал больше всех. Он был типичным углекопом, существование которого было неразрывно связано с существованием копи. Со дня рождения он жил в копи и не хотел из неё удалиться по прекращении работ. Итак он остался. Гарри, его сын, заботился о снабжении провиантом подземного жилища; что же касается до него самого, то в течение 10 лет он едва ли больше 10 раз был на поверхности земли.

- Итти туда наверх! К чему? - говорил он обыкновенно, и не выходил из своего черного жилища.

Здесь не было резких перемен температуры, и старый углекоп не знал ни летнего зноя ни зимних холодов. Его семья пользовалась отличным здоровьем. Чего ж ему надо было большое?

Но, в сущности, он глубоко страдал. Ему жаль было оживления, движения, царившего в копи во время работ; ему жаль было всей прежней жизни. В голове его крепко засела одна неотвязная мысль.

- Нет, нет! Копь не может быть истощена! - все повторял он.

И плохо пришлось бы тому, кто, в присутствии Симона Форда усомнился бы в том, что копи старого Аберфойля снова заживут былою жизнью! Старого углекопа не покидала надежда на то, что он откроет когда-нибудь новые залежи угля, которые возвратят копям их блестящее прошлое. Да! Если бы понадобилось, он с величайшим удовольствием снова взял бы кирку углекопа, и его старые, но еще крепкие руки опять стали бы рубить скалы. И вот каждый день он, то один, то в сопровождении сына, отправлялся на свои поиски в эти мрачные галлереи и каждый день возвращался в коттедж усталым, но все еще не потерявшим надежды.

Достойною женой Симона Форда была Мэдж, высокая и сильная старуха. Мэдж, как и её муж, не хотела оставлять кони Дошар. Она разделяла все его надежды и желания. Она постоянно поддерживала его мужество.

- Ты прав, Симон! - говорила она ему.- Аберфойль не умер, а только спит!

Мэдж точно так же не любила уходить из темного коттеджа на землю, и они все втроем вели счастливую, уединенную жизнь.

Вот к каким людям пришел Джемс Старр.

Инженера ждали. Симон Форд стоял у двери, и лишь только заметил лампу Гарри, как тотчас же поспешил навстречу бывшему директору копей.

- Добро пожаловать, мистер Джемс! - закричал он ему, и его голос громко зазвучал под сводами галлерей. - Добро пожаловать в коттедж старого углекопа! Дом Фордов попрежнему гостеприимен, хотя и находится под землей на расстоянии 1500 футов.

- Как поживаете, мой добрый Симон? - спросил Джемс Старр, пожимая руку, которую протянул ему хозяин.

- Прекрасно, мистер Старр! Да и как же может быть иначе, когда мы здесь защищены от всех резких перемен погоды? Ваши леди, которые каждое лето отправляются подышать воздухом в Ньюговен или в Порто-Велло (Морские купанья в окрестностях Эддибурга.), сделали бы гораздо лучше, если бы пожили несколько месяцев в копях Аберфойля! Здесь оне, по крайней мере, не простудились бы, от чего не убережешься на сырых улицах вашей старой столицы.

- Вполне с вами согласен, Симон, - отвечал Джемс Старр, радуясь тому, что он нашел углекопа таким, каким он был прежде. - Признаться, я частенько себя спрашиваю, почему я не ухожу из своего дома на Кэнонгэте, чтобы поселиться в каком-нибудь коттедже по соседству с вами.

- Если хотите, мистер Старр, то... я знаю одного из ваших бывших углекопов, который будет очень рад жить рядом в вами

- Ну, как здоровье Мэдж? - спросил инженер.

- Старуха здоровее еще, чем я, если только это возможно! - отвечал Симон Форд. - Она будет очень рада видеть вас и себя за столом. Я думаю, что она превзойдет себя, чтобы только хорошенько угостить вас.

- Увидим, Симон, увидим! - сказал инженер, который после долгой ходьбы не прочь был от хорошего завтрака.

- Вы не хотите поесть, мистер Старр?

- Очень даже хочу. Аппетит у меня разыгрался. И потом такая скверная погода!..

- А! Там, наверху ведь дождь! - заметил Симон Форд.

- Да, Симон! И Форс разбушевался, как море!

- Ну, вот, видите, мистер Джемс! А здесь никогда не бывает дождя! Впрочем, к чему я вам это говорю? Вы сами знаете все это не хуже меня! Вы в коттедже. Это - самое главное, и - еще раз скажу - добро пожаловать!

Симон Форд, сопровождаемый Гарри, ввел Джемса Старра в свое жилище. Джемс Старр очутился посреди большой комнаты, освещенной несколькими лампами, одна из которых была висячая.

На столе, накрытом чистою скатертью, было уже все готово для завтрака; вокруг стола стояли четыре стула, обитых кожею.

- Здравствуйте, Мэдж! - сказал инженер.

- Здравствуйте, мистер Джемс! - отвечала шотландка, которая поднялась со стула, чтобы поздороваться с гостем.

- Я с удовольствием вас вижу, Мэдж!

- Всегда приятно, мистер Джемс, видеть тех, кому оказывал только добро.

- Ну, жена, суп на столе, - перебил тут Симон Форд. - и не к чему заставлять мистера Джемса ждать. У господина инженера аппетит сейчас, как у углекопа, и нам приятно будет показать, что наш мальчик не заставляет нас голодать в коттедже. Кстати, Гарри, - добавил старый углекоп, обращаясь к сыну, - Жак Риан приходил к тебе сегодня.

- Я знаю это, отец! Мы встретили его в шахте Яроу.

- Это прекрасный и веселый товарищ, - сказал Симон Форд.- Но, мне кажется, ему нравится там, наверху! Значит у него нет настоящей крови углекопа в жилах. Прошу за стол, мистер Джемс; завтракать надо хорошенько, потому что обедать нам сегодня не придется, да и ужинать будем довольно поздно.

Но прежде, чем сесть за стол, инженер обратился к своему хозяину с следующими словами:

- Да, Симон... Вы ведь желаете, чтобы я поел с аппетитом?

- Вы окажете нам этим величайшую честь, мистер Джемс, - отвечал Симон Форд.

- Прекрасно, но для этого нужно отбросить всякие заботы... Вот почему я теперь же хотел бы вам предложить два вопроса.

- Пожалуйста, мистер Джемс.

- В вашем письме вы говорите, что сделаете мне интересное сообщение?

- Оно, на самом деле, интересно.

- Для вас?..

- Для вас и для меня, мистер Джемс. Но я хотел бы сообщить вам это после завтрака и на самом месте, а то, пожалуй, вы мне не поверите.

- Симон, - заметил инженер, - посмотрите мне... прямо в глаза. Интересное сообщение?.. Да?.. Хорошо! Я не спрашиваю вас больше об этом, - добавил он, как будто бы во взгляде старого углекопа он прочел ответ, на который надеялся.

- А второй вопрос? - спросил хозяин.

- Вы знаете, Симон, кто мне написал это? - отвечал инженер, показывая анонимное письмо, которое он получил.

Симон Форд взял письмо и с большим вниманием прочитал его.

Потом он подал его своему сыну.

- Ты знаешь эту руку? - сказал он.

- Нет, отец!- отвечал Гарри.

- И на этом письме тоже был штемпель почтового отделения в Аберфойле? - спросил Симон Форд у инженера.

- Да, как и на вашем, - отвечал Джемс Старр.

- Что ты думаешь обо всем этом, Гарри?- сказал Симон Форд, лоб которого несколько нахмурился.

- Я думаю, отец, - отвечал Гарри, - что кому-то нужно было помешать тому, чтобы мистер Джемс Старр к нам приехал.

- Но кому же это? - вскричал старый углекоп. - Кто мог разгадать самые сокровенные мои мысли?

И Симон Форд впал в задумчивость, от которой его вскоре вывел голос Мэдж.

- Сядемте, мистер Старр.- сказала она. - Суп остынет. Не будем больше думать об этом письме!

Все последовали этому приглашению и заняли свои места за столом. Джемс Старр сел напротив Мэдж, отец и сын друг против друга.

Завтрак в шотландском вкусе был очень хорош. Сначала ели hotchpotch - суп, в котором мясо плавало посреди великолепного бульона. По словам Симона, его жена не знала соперниц в искусстве приготовления hotchpotch'а.

Впрочем, то же самое можно было сказать и относительно следующего блюда, рагу из курицы, которое заслуживало однех лишь похвал.

Все это запивалось превосходным элем, купленным на одной из лучших пивоварен Эдинбурга.

Но главное блюдо было еще впереди. Это был haggis, национальный пудинг, который приготовляют из мяса и ячменной муки. Это замечательное блюдо, внушившее поэту Бернсу одну из его лучших од, имело участь всего прекрасного на этом свете: оно исчезло, как мечта.

Гость чистосердечно поблагодарил Мэдж.

Завтрак кончился десертом, состоявшим из сыра и отлично приготовленного пирожного из овсяной муки. Десерт запили отличною наливкой, которой было 25 лет, т. е. ровно столько же, сколько Гарри.

За столом сидели больше часу. Джемс Старр и Симон Форд не только досыта наелись, но и досыта наговорились, главным образом, о прошлом старых копей Аберфойля.

Что касается Гарри, то он все время молчал. Два раза он выходил из-за стола и даже из дома. Было очевидно, что случай с камнем внушал ему некоторое беспокойство, и он хотел немного покараулить, около коттеджа. Анонимное письмо только усилило его тревогу.

Когда он в первый раз вышел таким образом из дома, инженер сказал Симону Форду и Мэдж:

- А славный у вас мальчик, друзья мои!

- Да, мистер Джемс, он очень добрый и послушный сын! с живостью ответил старый углекоп.

- Нравится ему с вами в коттедже?

- Да, он нас не оставляет.

- А вы не думаете его женить?

- Женить Гарри! - вскричал Симон Форд.- Да на ком? На девушке сверху, с земли, которая будет любить балы да танцы, которая предпочтет свой клан нашим копям! Гарри сам этого не захочет!

- Симон,- возразила Мэдж, - ты, однако, не потребуешь, чтобы наш Гарри никогда не женился...

- Конечно, нет,- отвечал старый углекоп,- но это не так настоятельно! Кто знает, может-быть, мы и найдем ему...

Гарри вернулся в этот момент, и Симон Форд замолчал. Когда Мэдж поднялась из-за стола, все последовали её примеру и потом присели на минуточку у дверей коттеджа.

- Ну, Симон, - сказал инженер, - я слушаю!

- Мистер Джемс.- отвечал Симон Форд.- тут дело не в ваших ушах, а в ваших ногах. Вы отдохнули с дороги?

- И отдохнул и подкрепил свои силы, Симон. Теперь я готов сопровождать вас всюду, куда хотите.

- Гарри, - сказал Симон Форд, обращаясь к сыну, - зажги наши предохранительные лампы.

- Вы берете предохранительные лампы!- вскричал Джемс Старр. Его сильно изумило это, так как нельзя было опасаться взрыва газа в копи, совершенно лишенной каменного угля.

- Да, мистер Джемс, мы берем их... из предосторожности!

- В таком случае, мой добрый Симон, уж не надеть ли мне и одежду углекопа?

- Ну этому-то еще не время, мистер Джемс, еще не время!- отвечал старый землекоп, глаза которого как-то странно сверкнули.

Гарри, который ушел в коттедж, почти тотчас же вернулся оттуда, неся три предохранительных лампы.

Одну из этих ламп Гарри отдал инженеру, другую своему отцу, а третью оставил у себя в левой руке; в правую же руку он взял длинную палку.

- Так в путь!- сказал Симон Форд, взяв кирку, находившуюся у дверей коттеджа.

- Так в путь!- повторил инженер.- До свиданья, Мэдж!

- Бог да хранит вас! - отвечала шотландка.

- Не забудь, жена, приготовить нам хороший ужин!- закричал Симон Форд.- Мы вернемся голодные и поужинаем с удовольствием!

ГЛАВА VI.

Некоторые необъяснимые явления.

Известно, что суеверие очень распространено и в горной и в низменной Шотландии. В некоторых кланах фермеры какого-нибудь лорда, собравшись вечерком поболтать, любят передавать рассказы, заимствованные из гиперборейской мифологии. Несмотря на широкое распространение образования, эти легенды не снизошли еще на уровень простых сказок и, кажется, оне неразлучны с самою почвой Старой Каледонии. Это до сих пор страна духов и привидений, домовых и фей. Там все еще является злобный гений, который отбирает у людей деньги; Seer, одаренный ясновидением, предсказывает там смерть; May Moullaeh, являющийся под видом молодой девушки, у которой руки покрыты густыми волосами, предвещает там грозные несчастия; фея Branshie является предвестницей близкой гибели; духи Brawmat охраняют домашнюю утварь; Urisk часто посещают свои излюбленные дикие ущелья озера Катрайн... Невозможно и перечесть всех духов, населяющих эту страну.

Само собою разумеется, что население шотландских копей внесло свою долю легендарного и баснословного материала в этот мифологический репертуар. Если горы Шотландии населены добрыми и злыми духами, то с еще большим правом должны быть ими населены мрачные бездны копей. Кто заставляет уголь дрожать во время бурных ночей, кто указывает человеку новые слои угля, кто воспламеняет газ и производит ужасные взрывы, если не какой-либо дух копей? Так, по крайней мере, думали все суеверные шотландцы, и хотя все эти явления могли быть объяснены чисто естественным путем, тем не менее, большинство углекопов охотно верили в создания своей фантазии, и напрасно было бы стараться их разубедить. Да и где, на самом деле, может так свободно разыграться фантазия, как не в глубине этих мрачных шахт?

Копи Аберфойля находились именно в стране легенд и, разумеется, должны были дать много материала для рассказов о разных сверхъестественных событиях.

Итак, с их именем связывалась масса легенд. К этому нужно добавить, что некоторые, не объясненные еще тогда явления дали лишь новую пищу народному суеверию.

Одним из наиболее суеверных углекопов копи Дошар был: Жак Риан, товарищ Гарри. Трудно было найти человека, который бы так охотно верил в сверхъестественное, как он. Все эти фантастические истории он переделывал в песни, которые и распевал; с большим успехом в длинные зимние вечера.

Но не один Жак Риан выказывал свое суеверие. Его товарищи не менее громко утверждали, что копи Аберфойля посещались духами, что тут все равно, как в горах, часто являлись привидения, и т. п. По их мнению, было бы странно, если б было иначе. В самом деле где с большим удобством, как не в мрачных и глубоких копях могли происходить забавы разных гениев, домовых и других актеров фантастических драм? Если обстановка была вполне подходящая, то почему же бы и не могли явиться тут сверхъестественные существа для того, чтобы проделывать все свои штуки?

Так рассуждали Жак Риан и его товарищи по копям Аберфойля. Мы уже сказали, что различные шахты соединялись между собою длинными подземными галлереями. Таким образом, под почвою графства Стирлинг был расположен огромный лабиринт из тоннелей, углублений и шахт, походивший на гигантский муравейник.

Отправляясь на работу или возвращаясь с нея, углекопы разных шахт часто встречались друг с другом. Отсюда происходила постоянная возможность частого обмена мнений, и, таким образом, фантастические рассказы о копях переходили из уст в уста с удивительной быстротой.

Однако, два человека, более образованных и обладавших более положительным характером, чем другие, не верили этим сказкам. Они, ни в каком случае, не допускали вмешательства в людские дела домовых, добрых или злых гениев и фей.

Это были Симон Форд и его сын. Они доказали свои убеждения, поселившись в темных копях по прекращении работ. Может-быть, добрая Мэдж и имела некоторую наклонность к вере в сверхъестественное, но, за неимением слушателей, она была принуждена рассказывать все эти истории о привидениях лишь самой себе, что она частенько и делала для того, чтобы не забыть старые предания.

Если бы Симон и Гарри Форд были так же суеверны, как и их товарищи, то они, все-таки, не оставили бы копи. Надежда открыть новый слой угля заставила бы их пренебречь страхом перед. фантастической когортой демонов. Ничто не могло поколебать их глубокого убеждения в том, что копи Аберфойля еще не совсем истощены.

Вот почему каждый день, в течение целых 10-ти лет, отец и сын уходили из коттеджа в галлереи со своими кирками, палками и лампами. Там они ударяли по скалам, стараясь по звуку разгадать, не скрывается ли в них уголь.

Оба они решили, что не следует предаваться отчаянию до тех пор, пока они не изследуют таким образом всей почвы копей до самого первобытного гранита. Они решили посвятить всю свою жизнь на то, чтобы возвратить Аберфойлю его прежнее благосостояние. Если бы отец умер раньше достижения успеха, то сын один продолжал бы работу.

В то же самое время они производили изследования в копях и в видах собственной безопасности. Они старались убедиться в прочности земляных насыпей и сводов и доискивались не следует ли опасаться в каком-либо месте обвала. Они внимательно следили в каких именно местах просачивается сверху вода, устраивали сточные ямы отводили в них воду. Одним словом, они сделались хранителями копей, - которые лишились всех своих богатств, исчезнувших как дым.

Во время этих путешествий по галлереям Гарри иногда поражали некоторые явления, которых он никак не мог себе объяснить.

Так, например, ему несколько раз казалось, что он слышит стук, похожий на стук кирки, которою ударяют о скалы.

Гарри, которого сверхъестественное пугало не более, чем естественное, прибавлял шагу, чтобы захватить на месте таинственного работника.

Но тоннель бывал пуст. Точно так же на стенах его молодой углекоп не мог обыкновенно заметить новых следов кирки или лома, и Гарри спрашивал себя, не обманула ли его какая-нибудь звуковая иллюзия, не слышал ли он какого-нибудь странного и фантастического эхо.

Иногда, внезапно осветив своею лампой какой-нибудь кривой проход, Гарри как будто замечал какую-то удаляющуюся тень. Он кидался за нею, но... никого не находил, а между тем, уж ни один человек не мог бы укрыться от его преследований в таком месте!

Два раза за последний месяц Гарри, находясь в западной части копей, ясно слышал в отдалении взрыв, как будто какой-нибудь углекоп производил его с помощью динамита.

В последний раз, после тщательного изследования, Гарри убедился, что один из столбов свода только что был поврежден взрывом.

При свете своей лампы Гарри внимательно обследовал стену, пострадавшую от взрыва. Она состояла не из камня, а из шифера, и некогда здесь шли слои угля. Что имелось в виду при взрыве? Хотели ли открыть тут новый слой угля? Или, может-быть, просто хотели уничтожить эту часть копей? Вот вопросы, на которые ни Гарри ни старый углекоп, которому он рассказал об этом, не могли подыскать удовлетворительного ответа.

- Странно!- часто говорил себе Гарри. - Присутствие кого-нибудь другого в наших копях кажется невозможным, а между тем, оно несомненно. Но чего же хочет этот другой? Хочет ли он, как и мы, отыскать, нет ли здесь новых слоев угля? Или, может-быть, он собирается уничтожить и то, что остается еще от копей Аберфойля? Но с какой целью? Я это разузнаю, хотя бы это стоило мне жизни!

За две недели до того дня, когда Гарри Форд вел инженера по лабиринту копи Дошар, он едва не добился своей цели.

С ярких фонарем в руке он шел по юго-западному краю копей.

Вдруг ему показалось, что только что пробежал огонек в нескольких сотнях шагов пред ним, в глубине узкого прохода, проходившего через все копи. Он бросился к подозрительному свету...

Но все поиски оказались напрасны. Так как Гарри не объяснял физических явлений сверхъестественными причинами, то он и заключил, что, вероятно, какой-нибудь некзвестный поселился в копях. Ничего более положительного он сказать не мог.

Итак, Гарри предоставил случаю раскрыть эту тайну. Не раз еще он видел, как этот огонек перебегал с одного конца на другой; но всякий раз он появлялся всего на какую-нибудь секунду, и Гарри уж не пытался более узнать, что это такое.

Если бы Жак Риан и другие суеверные углекопы увидали эти фантастические огоньки, то они, вероятно, еще более укрепились бы в своей вере в сверхъестественное!

Но ни Гарри ни старый Симон ни разу и не подумали о вмешательстве духов. Всякий раз, как им случалось разговаривать об этих необъяснимых явлениях, происходивших, конечно, по каким-нибудь естественным причинам, старый углекоп замечал:

- Подождем, мой мальчик, подождем! В один прекрасный день все это объяснится.

Надо, впрочем заметить, что ни разу до сих пор ни Гарри ни его отец не подверглись какому-либо насилию.

Если камень, упавший в этот день к ногам Джемса Старра, был брошен, действительно, рукою злоумышленника, то это была еще первая попытка в этом роде.

Джемс Старр был того мнения, что камень оторвался от сводов галлереи. Но Гарри не допускал такого простого объяснения. По его мнению, камень не упал, а был брошен. Он думал, что камень не описал бы такой линии, если бы не получил толчка извне.

Итак, Гарри видел тут покушение на жизнь его или его отца, или даже инженера. Может-быть, читатель согласится, что молодой углекоп имел право так думать.

ГЛАВА VII.

Опыт Симона Форда.

Был ровно полдень, когда Джемс Старр и его два спутника оставили коттедж.

Дневной свет, проникая в отверстие шахты, слабо освещал рытвину, в которой находился коттедж. Лампы Гарри пока не были нужны, но вскоре ими предстояло воспользоваться, так как старый углекоп собирался отвести инженера на самый конец копи Дошар.

Пройдя до двух миль по главной галлерее, три изследователя (им, действительно, предстояло произнести изследование) очутились у входа в узкий тоннель. Своды тоннеля опирались на деревянные стропила, покрытые беловатым мохом; тоннель шел почти параллельно той линии, которую на земле, вверху над ним, описывало верхнее течение реки Форса. - Думая, что Джемсь Старр, после долгаго отсутствия, многое позабыл в копи Дошар, Симон Форд напоминал ему частности её общего плана.

Тавкм образом, Джем Старр и Симон Форд все время разговаривали.

Гарри шел впереди и освещал дорогу. Он то и дело направлял свет своей лампы в разные темные проходы, желая убедиться, что там нет никакой подозрительной тени.

- Далеко еще нам итти, Симон? - спросил инженер.

- Да еще с полмили, мистер Джемс! В прежнее время мы скорехонько проезжали тут в вагончиках подземной железной дороги, но как далеко это время!

- Мы, должно-быть, направляемся к тому месту, где шел последний слой угля?- спросил Джемс Старр.

- Да! Как видно, вы еще не забыли наших копей?

- Дальше, если не ошибаюсь, и нельзя итти? - продолжал инженер.

- Верно, мистер Джемс! Там мы вытащили последний кусок. угля! Я так живо это помню, как будто бы это происходило лишь вчера! Я сам нанес последний удар киркой, и он отозвался в моей груди больнее, чем в скалах! Вокруг нас всюду был лишь песчаник да шифер, и, когда вагончик покатися к той шахте, откуда вытаскивают уголь на поверхность земли, я последовал за ним с болью в сердце, как за гробом бедняка! Мне казалось, что я хоронил жизнь копей!

Глубокая грусть, с которою старый углекоп произнес эти слова, произвела сильное впечатление на инженера. Он почти готов был. разделить эти чувства, которые так походили на чувства моряка, покидающего свой тонущий корабль, или лорда, который видит, как уничтожают замок его предков!

Джемс Старр крепко пожал руку Симона Форда, который продолжал:

- Но в тот день мы все ошиблись. Нет! Старая копь была еще жива! Не труп её покидали углекопы, и я осмелюсь утверждать, мистер Джемс что сердце её еще бьется!

- Да говорите же, Симон! Вы открыли новые залежи? - вскричал инженер, который не мог более владеть собою. - Я это знал? В вашем письме не могло быть ничего другого! интересное для меня сообщение в копи Дошар! Да что же может меня интересовать тут, как не то, что открыты новые залежи'?..

- Мистер Джемс, - отвечал Симон Форд. - Я не хотел извещать никого другого, кроме вас...

- И прекрасно сделали, Симон! Но скажите мне, как убедились вы в существовании новых залежей?..

- Выслушайте меня, мистер Джемс, - отвечал Симон Форд.- Я нашел не залежи...

- Так что же?

- Я нашел вещественное доказательство того, что эти залежи существуют.

- Что же это за доказательство?..

- Вы, конечно, согласитесь, что из недр почвы не может выходить подземный газ, если там нет каменного угля, который именно его и выделяет?

- Конечно, да!- отвечал инженер. - Нет угля, нет и газа! Нет следствия без причины...

- Как нет дыма без огня!

- И вы снова убедились в присутствии в наших копях углеродистого водорода?..

- Может ли ошибиться старый углекоп! - отвечал Симокь Форд.- Я сейчас же узнал нашего старинного врага, подземный газ!

- Но если это был другой газ!? - сказал Джемс Старр.- Углеродистый водород почти без цвета и без запаха! Только взрыв может обнаружить его присутствие!..

- Мистер Джемс, - отвечал Симон Форд. - Позволите мне рассказать вам по-своему, что я сделал... и как я сделал? Простите, если рассказ будет длинен.

Джемс Старр знал старого углекопа, знал, что лучше всего дать ему высказаться.

- Мистер Джемс, - начал Симон Форд. - Вот уже 10 лет, как не проходит ни одного дня без того, чтобы Гарри или я не позаботились о возвращении Аберфойлю его прежнего благосостояния! Да, ни одного дня! Если залежи угля тут есть, то мы решили открыть их во что бы то ни стало! Но как это сделать? Производить изыскания, как это делают инженеры, мы не умели; но зато мы обладали инстинктом углекопов, а инстинкт часто скорее доводит до цели, чем знание. По крайней мере, я так думаю...

- Не спорю против этого, - заметил инженер.

- Кроме тoro, Гарри несколько раз видел в наших копях огоньки, которые так же быстро исчезали, как вспыхивали. Отчего происходили эти огоньки? Вот вопрос, на который я и тогда не мог и теперь не могу дать никакого положительного ответа; но, повидимому, они обязаны своим происхождением присутствию углеродистого водорода, а это, в свою очередь, указывает на существование каменноугольных залежей. . .

- Эти огоньки не производили взрывов?- с живостью спросил инженер.

- Да, были маленькие взрывы, - отвечал Симон Форд, - похожие на те, которые вызывал я сам, желая убедиться в присутствии углеродистого водорода. Вы помните, каким образом старались предупредить взрывы в копях в то время, когда наш добрый гений, сэр Гумфри Дэви, не изобрел еще своей предохранительной лампы?

- Да, - отвечал Джемс Старр. - Вы хотите сказать о "кающемся грешнике"? Но только мне ни разу не приходилось видеть его заработой.

- Да вы и не могли видеть это: вами ведь всего 55 лет. Вот я на 10 лет вас старше, так видел последнего "кающагося грешника" наших копей. Его называли так потому, что он носил длинную монашескую рясу. В эту эпоху только тем и избавлялись от дурного газа, что сами устраивали маленькие взрывы, прежде чем газ успевал скопляться в значительном количестве в верхних частях галлерей, куда он уходил по своей неимоверной легкости. Обязанность "кающагося грешника" состояла в том, чтобы производить такие взрывы. Вот почему "кающийся грешник" с маской на лице, с капюшоном на голове, в простой рясе из грубой шерстяной ткани, плотно обтягивавшей его тело, обыкновенно ползком тащился по земле. Он дышал чистым воздухом, находившимся в разных частях галлерей, а в правой руке, высоко над своей головой держал зажженный факел Не успев еще собраться в значительном количестве, газ, все-таки, производил небольшой взрыв, и благодаря этому, количество его значительно уменьшалось. Тогда "кающийся грешник" снова принимался за свое дело, и таким образом удавалось избегать больших взрывов. Но и небольшие взрывы газа были опасны, так что "кающийся грешник" часто умирал тут же на месте. Тогда другой приходил на его место. Так продолжалось до самого того времени, когда лампа Дэви проникла во все копи. Но я еще застал "кающихся грешников" и знаю, как они исполняли свое дело; я воспользовался их способом, и вот каким образом я убедился в присутствии углеродистого водорода в наших копях, а следовательно, и в существовании угольных залежей!

Все что рассказал старый углекоп о "кающемся грешнике", безусловно справедливо. Действительно, таким именно образом избавлялись некогда в копях от вредного газа.

Углеродистый водород, иначе называемый подземным или болотным газом, безцветен, не имеет почти запаха и положительно вреден для дыханья. Ни один углекоп не мог бы существовать в пространстве, насыщенном этим вредным газом. Жизнь в таком пространстве так же невозможна, как и среди светильного газа. Подобно этому последнему, болотный газ, в соединении с 8-ю или 5-ю процентами воздуха образует смесь, способную, при малейшем воспламенении, произвести страшный взрыв, почти всегда сопровождающийся ужасными последствиями.

Эта опасность устраняется при пользовании лампою Дэви. В этой лампе пламя окружено металлическою сеткой; газ, проходя туда, спокойно сгорает внутри сетки, и воспламенение не сообщается наружному газу. Предохранительная лампа Дэви теперь значительно усовершенствована Ее не опасно даже разбить, потому что она сейчас же потухнет. Если, несмотря на запрещение, углекоп пожелает ее открыть, то она тоже погаснет. Почему же и теперь бывают взрывы? Да потому, что неосторожность некоторых рабочих доходит иногда до такой степени, что они курят в копях; к тому же иной случайный неловкий удар киркою способен произвести искру, которой достаточно для воспламенения газа, а следовательно, и для взрыва.

Не во всех угольных копях бывает углеродистый водород. В тех копях, где его нет, пользуются обыкновенною лампой. Так делают, например, в копи Тьер, в Анзене. Но если в залежах исключительно жирный уголь, который содержит в себе много газов, то всегда в изобилии происходит выделение болотного газа. Одна лишь спасительная лампа Дэви способна оградить тут от взрывов, тем более ужасных, что не пострадавшие от них непосредственно углекопы подвергаются опасности задохнуться в галлереях, переполненных углекислотою, получающеюся после взрыва.

Все еще продолжая итти вперед, Симон Форд рассказал инженеру все, что он сделал для того, чтобы добиться своей цели; он рассказал, как он убедился в том, что происходит постоянно, хотя и не особенно значительное, выделение болотного газа в крайней галлерее западной части копей, и каким образом он произвел небольшие взрывы, которые окончательно не оставили в нем и тени сомнения в этом.

Целый час прошел с того времени, как Джемс Старр и его два товарища оставили коттедж. В этот час они прошли до четырех миль. Желая и надеясь поскорее убедиться в справедливости слов Симона Форда, инженер совсем и не чувствовал усталости. Он думал о том, что рассказал ему старый углекоп. Он взвешивал мысленно все те аргументы, которые этот последний приводил в доказательство своего убеждения. Он соглашался с ним в том, что это постоянное выделение углеродистого водорода, несомненны, указывало на существование новых залежей угля. Если б тут было одно из тех простых скоплений газа, которые иногда встречаются в копях, то оно скоро истощилось бы, и явления, описанные Фордом, быстро прекратились бы. Но тут было далеко не то. По словам Симона Форда, углеродистый водород выделялся беспрерывно, и отсюда можно было заключить, что в почве скрывались пласты каменного угля. Следовательно, богатства копи Дошар не совсем еще были истощены. Но интересно было и то, шел ли тут лишь одинокий, более или менее значительный, слой угля или же тут были целые залежи?

Гарри, который шел впереди своего отца и инженера, остановился.

- Вот мы и пришли!- вскричал старый углекоп.- Наконец-то, мистер Джемс, вы, слава Богу, здесь, и сейчас мы узнаем...

Голос старого углекопа немного дрожал.

- Успокойтесь, мой добрый Симон! - сказал ему инженер. Я так же взволнован, как и вы, но не следует терять времени!

В этом месте крайняя галлерея копи образовывала мрачную пещеру. Ни одной шахты не было в этой части копей, и таким образом галлерея, глубоко уходившая в недра земли, не сообщалась непосредственно с земною поверхностью.

Глубоко заинтересованный, Джемс Старр пытливо осмотрел местность, в которой он находился.

На крайней стенке этой пещеры можно еще было различить следы последних ударов киркою и даже несколько отверстий, пробитых патронами, которыми обыкновенно взрывали скалы во время эксплоатации. Вся эта масса шифера была очень крепка, и вследствие этого не было необходимости покрывать стены галлереи обшивкою, которая бы предохраняла от обвалов. Эта галлерея была последнею, в которой производились работы. Здесь именно шли последние пласты угля в слоях шифера и песчаника третичной формации. Здесь, на этом самом месте, был вынут последний в копи Дошар кусок минерального топлива.

- Здесь, мистер Джемс, - сказал Симон Форд, взмахнув киркою, - станем мы рубить скалы, потому что за этой стеной, по моему мнению, и находятся новые пласты угля.

- На поверхности этих скал, - спросил Джемс Старр, - вы и заметили присутствие болотного газа?

- Да, мистер Джемс, - отвечал Симон Форд, - и я иногда зажигал его, приближая к стене мою лампу. То же делал и Гарри.

- А на какой высоте? - спросил Джемс Старр.

- На высоте... футов десяти над полом, - отвечал Гарри.

Джемс Старр сел на выступе одной скалы. Можно было сказать что, обнюхав воздух пещеры, он стал как бы сомневаться в справедливости слов обоих углекопов, которые однако говорили так убежденно.

В самом деле, углеродистый водород не совсем уж лишен запаха, и инженер был сначала удивлен, что его очень тонкое обоняние не указало ему на присутствие страшного газа. Во всяком случае, если этот газ и входил в состав окружающего воздуха, то в очень небольшом количестве. Итак нечего было опасаться взрыва, и безопасно можно было открыть предохранительную лампу, чтобы произвести тот опыт, который несколько раз уже применял старый углекоп. .

Таким образом в данный момент Джемс Старр опасался вовсе не того, что вредного газа окажется слишком много в составе окружающего воздуха, а того, что его будет там очень мало или даже, может-быть, совсем не будет.

"Уж не ошибись ли они, - пробормотал он. - Нет! Это такие люди, которые хорошо знают свое дело! И однако..."

Итак он не без некоторой тревоги ожидал подтверждения слов Симона Форда. Но вдруг и Гарри, кажется, заметил отсутствие характеристического запаха болотного газа. Обратившись к сыну, молодой человек сказал изменившимся голосом:

- Кажется, отец, газ больше не выделяется!

- Не может быть! - вскричал старый углекоп.

Плотно сжав губы, Симон Форд начал вбирать в себя носом воздух.

Через несколько мгновений он обернулся к сыну.

- Дай твою лампу, Гарри! - сказал он.

Руки Симона Форда лихорадочно дрожали, когда он брал лампу. Он отвинтил металлическую сетку, окружавшую огонь лампы, и пламя стало гореть на открытом воздухе.

Как и следовало ожидать, взрыва не произошло; но еще более важно было то, что не слышно было даже того легкого треска, который обыкновенно указывает на присутствие в воздухе небольшого количества вредного газа.

Симон Форд взял палку, которую держал Гарри. Укрепив на её конце лампу, он поднял ее в верхние слои воздуха, где газ, в силу своей неимоверной легкости, должен был скопиться скорее всего, хотя бы даже в самом ничтожном количестве.

Но и там белое и ровное пламя лампы не обнаружило ни малейших следов углеродистого водорода.

- Поднесите лампу к стене!!- сказал инженер.

- Хорошо! - отвечал Симон Форд, поднося лампу к той части стены, чрез которую еще накануне, как заметили оба углекопа, выделялся газ.

Рука старика дрожала в то время, как он пытался установить лампу на одном уровне с трещинами в шифере.

- Нет, не могу! Гарри... сделай это ты!- сказал он.

Гарри взял лампу и начал подносить лампу к тем местам стены где, как он знал, были трещины в слоях шифера. Вместе с тем он покачивал головой, так как его слух не мог уловах того легкого треска, с которым обыкновенно выделяется болотный газ.

Взрыва опять не произошло. Итак было очевидно, что чрез стену не проходило ни одной частицы болотного газа.

- Опять ничего! - вскричал Симон Форд, кулаки которого сжались скорее от гнева, чем от разочарования.

В это время пронзительный крик вырвался из груди Гарри.

- Что там такое?- с живостью спросил Джемс Старр.

- Трещины в шифере заделаны!

- Да неужели? - воскликнул старый углекоп.

- Посмотри сам, отец!

Гарри не ошибся. При свете лампы было ясно видно, что щели заделаны. Свежая замазка из извести шла по стене длинными беловатыми полосами, которых не могла скрыть насевшая на них угольная пыль.

- Он! - вскричал Гарри. - Никто другой, как он!

- Он? - в недоумении переспросил Джемс Старр.

- Да, - отвечал молодой человек, - тот таинственный незнакомец, который разгуливает в наших копях, которого я подкарауливал сотни раз и ни разу не мог захватить на месте, который, как теперь в этом уверен, написал вам, мистер Старр, письмо с целью помешать вашему приезду в копь Дошар, тот, наконец, который бросил камень в галлерею шахты Яроу. Да! Теперь нет сомнений! Рука человека ясно видна во всем этом!

Гарри говорил с такою энергией, что его убеждение всецело сообщилось и инженеру. Что же касается до старого углекопа, то его не к чему было убеждать; для него неотразимое доказательство было налицо: щели, чрез которые газ свободно выходил еще накануне, были теперь замазаны.

- Возьми твою кирку, Гарри!- вскричал Симон Форд. - Встань, мой мальчик, ко мне на плечи! Я еще достаточно силен для того, чтобы сдержать тебя!

Гарри понял. Его отец прислонился к стене. Гарри встал к нему на плечи, и теперь кирка молодого углекопа могла достать до замазки. Удары тотчас же посыпались на ту часть стены, которую покрывала замазка.

Жюль Верн - Черная Индия (Les Indes noires). 1 часть., читать текст

См. также Жюль Верн (Jules Verne) - Проза (рассказы, поэмы, романы ...) :