Фенимор Купер
«Красный корсар (The Red Rover). 2 часть.»

"Красный корсар (The Red Rover). 2 часть."

- Вы знаете, что я ничего не понимаю в этих вопросах,- ответила Гертруда, опуская глаза на увядший цветок, лепестки которого она обрывала,- но этот старик кажется мне хитрым и себе на уме.

- От вас зависит, сударь,- обратилась мистрис Уиллис к Уильдеру,- изменить наше решение. Дело идет только о том, чтобы вы объяснились.

Уильдер колебался. Его губы, казалось, готовы были произнести ответ, которого с таким глубоким интересом ждали мистрис Уиллис и Гертруда, но после длинной паузы он обманул их ожидания, сказав:

- Я в отчаянии, что не имею таланта выражаться ясно. В этом виновата моя неспособность, но я снова утверждаю, что опасность очевидна для меня, как солнце в полдень.

- В таком случае, сударь, мы принуждены остаться в нашей слепоте. Благодарю вас за ваши добрые намерения, но вы не можете осудить нас за то, что мы не хотим следовать таким туманным советам. Хотя мы здесь дома, но вы извините, если мы оставим вас. Назначенный час отъезда настал.

Уильдер ответил на церемонный поклон мистрис Уиллис не менее церемонно. С большой грацией и сердечностью он раскланялся с Гертрудой. Затем, опершись рукою о стену, он перепрыгнул ее и увидел в шести шагах от себя старого моряка. Но тот не дал ему времени выразить свое неудовольствие и сразу заговорил сам.

- Ну, брат,- произнес он дружеским и конфиденциальным тоном,- довольно мы плавали у этого берега, пора переменить курс.

- Я надеялся,- ответил Уильдер, не удостаивая его взглядом,- что мы попрощались навсегда, когда я всходил на холм, а вы спускались с него; но так как вы предпочитаете высоту, то оставляю вас наслаждаться ею, а сам спущусь в город.

Старик следовал за ним так скоро, что Уильдеру было трудно оставить его позади.

- Вы поставили все паруса под ветер, молодой человек!- произнес упорный старик, который был в двух или трех шагах сзади.- Нужно было развернуть все мои паруса, чтобы не отстать, и теперь мы можем сократить переход приятной беседой. Вы почти убедили старую леди, что "Королевская Каролина" - "Летучий Голландец" ("Летучий Голландец" - по легенде моряков - призрак корабля голландского пирата, обреченный на вечное скитание по морям. (Прим. ред.)).

- А почему вы старались ее разуверить?- быстро спросил Уильдер.

- Не хотите ли вы, чтобы человек, проживший пятьдесят лет на море, клеветал на корабль таким скандальным образом? Репутация корабля драгоценна для такого морского волка, как я, не менее, чем репутация жены или сестры.

- Послушайте, приятель, я думаю, вы живете, как и другие, едой и питьем?

- Немного первым, много вторым,- ответил старый матрос со смехом.

- И, как большинство матросов, зарабатываете то и другое тяжелым трудом, с большими опасностями, подвергаясь всякой погоде?

- Гм! "Зарабатывают деньги, как лошади, и тратят их, как ослы",- вот что говорят обо всех нас.

- Ну, я дам вам средство заработать с меньшим трудом, а издержать, как заблагорассудится. Хотите поступить ко мне на службу на несколько часов за такое вознаграждение, которое будет удвоено, если вы честно будете служить?

Старик протянул руку, чтобы взять гинею, которую подавал ему Уильдер через плечо, даже не повернувшись к своему новому рекруту.

- Она не фальшивая?- произнес старый моряк, пробуя на камне звон монеты.

- Чище этой не выходило ни одной монеты с монетного двора.

Старик с величайшим хладнокровием опустил монету в карман и спросил у Уильдера решительным и твердым тоном, как-будто он был готов на все:

- Какой курятник надо ограбить за это?

- Я не требую ничего подобного. Дело идет только о том, чтобы вы сделали то, что, по моему мнению, вам легко сделать. Умеете вы вести фальшивый корабельный журнал?

- Да, да, и притом поклясться, что он верен, в случае надобности. Я понимаю вас: вам надоело крутить истину, как канат, и вы хотите поручить это мне.

- Почти. Нужно, чтобы вы опровергли все то, что говорили о "Королевской Каролине"; и так как вы достаточно ловки, чтобы повлиять на мистрис де-Ласей, то вам надо представить ей дело в еще более страшном виде, чем это сделал я. А теперь, чтобы я мог судить о ваших талантах, скажите мне, правда ли, что вы некогда плавали с контр-адмиралом?

- Слово доброго и честного человека! Только вчера в первый раз я услышал об этом храбром человеке.

- Ну, так слушайте теперь мой план.

- Минуту, мой достойный приятель! Стены на суше, говорят, имеют уши. Знаете ли вы в городе известную гостиницу под вывеской "Опущенный Якорь"?

- Я бывал там иногда.

- Надеюсь, вы не прочь вернуться туда. Так как вы лучший ходок, чем я, то вы будете держать курс между этими домами, имея церковь под ветром. Я же пойду низом этого холма, и хотя мы сделаем разное количество узлов, мы войдем в порт в недалеком расстоянии друг от друга.

- А что мы выиграем от этого маневра? Разве вы не можете ничего слушать без рома?

- Вы обижаете меня такими словами. Вы увидите, когда придет время, трезвого исполнителя ваших поручений. Но если нас увидят беседующими на большой дороге, вы низко упадете во мнении дам, а я утрачу свою репутацию.

- В этом есть доля правды. Поторопитесь же присоединиться ко мне, потому что они сейчгс уезжают. Нельзя терять ни минуты.

- Вряд ли они так быстро пустятся в море,- произнес старик, поднимая руку, чтобы судить о ветре.- Еще нет достаточного ветра, чтобы освежить горячие щеки этой юной красотки, и будьте уверены, что им не дадут сигнала, пока не подует с моря.

Уильдер сделал ему прощальный знак рукою и быстро направился в указанную сторону, раздумывая о неожиданном образном выражении, которое вырвалось у старого моряка под влиянием юности и красоты Гертруды.

Его собеседник некоторое время следил за ним глазами с довольным и несколько ироническим выражением. Затем он тоже ускорил шаги, чтобы поспеть к месту свидания в назначенное время.

ГЛАВА X

Приблизившись к таверне "Опущенный Якорь", Уильдер заметил признаки сильного волнения. Толпа, состоявшая преимущественно из женщин, стояла в приличном отдалении перед дверью, слушая то, что какая-то женщина выкрикивала острым и пронзительным голосом.

Уильдер решился двинуться вперед только тогда, когда увидел, как его старый союзник упорно и энергично прокладывал себе локтями дорогу.

- Я обращаюсь к вам, Эрзли Поттер, к вам, Пресервед Грин, к вам, Фэсфул Уанто,- кричала Дезире (это была жена портного),- я обращаюсь к вам также, Эпрайт Крук, к вам, Релент Флинт, и к вам, Уильзи Пур,- вы все можете подтвердить мои слова. Вы все и каждый из вас может засвидетельствовать в случае надобности, что я всегда была нежной и работящей женой этого человека, который меня бросил в моем возрасте, оставив на моих руках такое большое количество его собственных детей. Кроме того...

- Но где же доказательство того,- некстати прервал ее трактирщик "Опущенного Якоря",- что этот добрый человек бросил вас? Вчера был праздничный день, и вполне естественно думать, чтобы ваш муж был, как и некоторые другие, которых я мог бы назвать (но для этого я недостаточно глуп!)... чтобы ваш муж, говорю я, был немножко тем, что я называю "в винограднике", и чтобы он спал в это утро дольше обыкновенного. Отвечаю вам, что немного погодя мы увидим, как честный портной выйдет из какого-нибудь гумна, такой свежий и готовый орудовать ножницами, как-будто он только-что промочил свою глотку.

- Нет, нет!- вскричала неутешная супруга портного.- Этот человек думал только о работе. Потому-то я и жалуюсь, что он был трудолюбив. Привыкнув так долго рассчитывать на его труд, вдруг оказаться предоставленной самой себе,- разве это не тяжелый крест для бедной женщины? Но я отомщу за себя, если существуют законы в Род-Эйленде или на плантациях Каролины.

В эту минуту она заметила старого матроса, стоявшего с нею рядом, и, оборвав свою речь, вскричала:

- Вот иностранец, который только-что прибыл в этот город. Скажите мне, друг, вам не попадался на дороге беглый бродяга?

- У меня было слишком много заботы,- ответил хладнокровно старик,- направлять свой старый остов по твердой земле, чтобы я мог заниматься записыванием в свой путевой журнал имен и портов всех встречных лодок. Однако, мне помнится, я встретил на таком расстоянии, что можно было окликнуть, бедного малого в начале утренней кварты, недалеко отсюда, в кустах, между городом и паромом, который возит с острова.

- Какого вида был этот человек?- спросили сразу пять или шесть человек, заглушая голос Дезире.

- Какого вида этот человек? Ей-ей, он имел руки и ноги, как и другие. Однако, я вспоминаю, что он прихрамывал.

- Это он!- провозгласил хор голосов, и в ту же минуту пять или шесть слушателей бросились прямо по дороге в похвальном намерении поймать беглеца, чтобы взыскать с него платеж по некоторым счетам. Дезире же ограничилась расспросами. Быть-может, ей уже рисовались все удовольствия свободы под формой развода, вместе с перспективою второго брака.

- Был ли у этого человека вид беглого бродяги?

- Вокруг его шеи болтались какие-то женские безделушки.

- Как!- с отчаянием вскричала Дезире.- Он осмелился меня обворовать? Что он взял у меня? Я надеюсь, что это не было мое ожерелье из золотых бус?

- Я не решился бы утверждать, что это не было ожерелье из поддельного золота.

- Несчастный!- вскричала в бешенстве Дезире и с необычайной силой бросилась, расталкивая толпу, домой осмотреть свои спрятанные сокровища.- Злодей! Злодей! Ограбил жену! Мать своих собственных детей!..

Старый матрос с выразительной улыбкой посмотрел на трактирщика.

- Если храбрый портной украл в своей жизни только у этой крикуньи, то список его краж невелик, ибо все золотые бусы, которые были на нем, не оплатили бы его переезда на пароме. Однако, позорно, что подобная толпа закрывает вход в честную таверну, как-будто это порт "под эмбарго" ("Под эмбарго" - под запрещением. (Прим. ред.)).

Джоз Джорам взглянул на старого матроса и, радушно протягивая ему руку, вскричал:

- Добро пожаловать, Боб Гудрон, добро пожаловать! С какого облака свалился ты, старина? Какой ветер занес тебя в этот порт? По какому случаю ты еще раз в Ньюпорте?

- Слишком много вопросов, друг Джорам, чтобы отвечать на них в открытом рейде, и тема слишком сухая для разговора на свежем воздухе. Когда я буду в одной из твоих кают, за кружкой пива и хорошим куском Род-Эйлендского мяса, ты можешь задать мне сколько хочешь вопросов, а я отвечу столько раз, сколько мне понравится, как тебе известно.

- А кто заплатит, честный Боб?- спросил трактирщик, пропуская в дверь старого матроса с предупредительностью, которая странно противоречила только-что произнесенным словам.

- Кто?- возразил старый матрос, показывая ему гинею, полученную им от Уильдера.- Кто? Видите вы этого джентльмена? Могу похвастаться, что за меня отвечает "августейшая физиономия самого короля!"

Уильдер, подошедший в это время к таверне, вошел в нее вслед за Бобом.

К нему подошел трактирщик.

- Удалось ли вам, сударь, отыскать судно?- спросил он его, сразу узнавая незнакомца, с которым беседовал утром.- Теперь больше рук, чем работы.

- Не совсем,- ответил Уильдер.- Прогуливаясь сейчас на холме, я встретил старого матроса, который...

- Гм!- прервал его трактирщик, делая ему украдкой знак следовать за собою.- Вам удобнее будет, сударь, позавтракать в другой комнате.

Уильдер последовал за трактирщиком. Пройдя извилистый коридор, он провел Уильдера по лестнице в верхний этаж.

Взобравшись наверх, он тихо постучался в дверь.

- Войдите!- раздался громкий, строгий голос, заставивший моряка вздрогнуть. Однако, войдя в комнату, он не увидел там никого, кроме своего старого знакомца матроса, которого трактирщик назвал Бобом Гудроном.

Пока Уильдер осматривался вокруг, несколько удивленный положением в котором очутился, трактирщик удалился, и он остался вместе со своим сообщником. Старый матрос в эти минуты угощался стоявшим перед ним куском мяса и запивал еду напитком, очевидно, пришедшимся старику по вкусу.

Не давая времени Уильдеру долго раздумывать, он указал на свободный стул и произнес, сделав изрядный глоток:

- Честный Джо всегда угощает своих приятелей. Мясо он подает такое нежное, что его можно принять за хвост трески. Путешествовали вы по чужой стране, приятель? Видели ли вы иностранные земли?

- Очень часто, иначе я был бы плохим моряком.

- В таком случае, скажите мне, знаете ли вы страну, которая так же изобиловала бы рыбой, мясом, плодами, как эта благодатная страна - Америка, к которой мы пристали, и где, я предполагаю, мы оба родились?

- Это значит слишком увлекаться своею любовью к родине,- ответил Уильдер, желая дать другое направление разговору, чтобы привести в порядок свои мысли и убедиться, что, кроме его собеседника, в комнате не было другого слушателя.- Вообще принято думать, что Англия превосходит нас всем этим.

- А кто это думает? Наши болтуны, которые ничего не понимают. Но я, видевший четыре части света, скажу этим фанфаронам, что они налгали. Мы из колоний, приятель, мы из колоний... Колонии так же смело могут претендовать на те или иные преимущества перед своею матерью-отчизной, как юнга - сказать офицеру, что он неправ, если бы тот был действительно неправ и это знали все. Я простой бедняк, сэр... Как я должен звать вашу честь?

- Меня?.. Мое имя?.. Гаррис.

- Ну, сэр Гаррис, я простой бедняк; но все это одна болтовня. Весь этот длинный берег Америки, со своими ручьями, реками и озерами, заключает в себе неистощимые богатства, а между тем слуги короля, находящиеся среди нас, говорят нам об их тюрбо, камбале, карпах, словно существуют только эти рыбы.

Уильдер обернулся и с удивлением остановил свой взгляд на старике, который продолжал спокойно есть, с видом человека, говорящего самые обыкновенные вещи.

- Ты, кажется, забыл,- начал Уильдер,- о полученном задатке?

Старый матрос отодвинул мясо и, скрестив руки на груди, пристально посмотрел на своего собеседника.

- Когда мое имя внесено в корабельный список,- сказал он с спокойным видом,- я человек, на которого можно рассчитывать. Я надеюсь, что вы плаваете под тем же флагом, друг Гаррис?

- Было бы подло поступать иначе. Но, прежде чем посвятить вас отчасти в мои планы и желания, вы извините меня, если я приму маленькие предосторожности. Надо осмотреть эту каюту, чтобы убедиться, что мы одни.

- Вы не найдете там ничего, кроме женских принадлежностей.

Уильдер открыл дверь и действительно не нашел ничего, кроме принадлежностей женского туалета; он с удивлением обернулся.

- Вы были одни, когда я вошел?- спросил он после минутного колебания.- Никого не было еще?

- Я никого не видел!- ответил старый моряк с легким беспокойством.

- Постойте! Ответьте на этот вопрос: кто произнес слово "войдите"?

Боб Гудрон задумался на минуту и затем разразился взрывом бурного смеха.

- Ха, ха, ха, я понимаю, что вы хотите сказать! Нельзя говорить одинаковым голосом, когда рот набит или когда язык болтается на свободе.

- Так это вы сказали?

- Я поклялся бы в этом,- ответил Боб,- а теперь, друг Гаррис, если вам угодно открыть ваши мысли, я готов вас слушать.

Уильдер, повидимому, не вполне удовлетворился этим объяснением; однако, он сел и приступил к делу.

- После всего, что вы видели и слышали, друг, я не имею надобности говорить вам, что я очень не желаю, чтобы молодая дама, о которой мы говорили сегодня утром, и ее спутницы взошли на борт "Королевской Каролины". Для наших проектов, я думаю, вполне достаточно, чтобы вы были осведомлены, в чем дело; знание причин, по которым я желаю, чтобы они остались там, где они находятся теперь, не может принести вам ни малейшей пользы.

- Я понимаю, в чем дело! Арматоры "Каролины" не были достаточно вежливы, и вы хотите заплатить им маленький долг признательности.

- Это, может-быть, в вашем вкусе,- сурово возразил Уильдер.- Но не имеет ни малейшего сходства с моим. Кроме того, я не знаю ни одного из этих арматоров.

- О, о! Я предполагаю, что вы с корабля из гавани, и, ненавидя ваших врагов, вы любите ваших друзей. Нужно убедить дам перейти на борт невольничьего корабля.

- Сохрани бог!

- Сохрани бог! Хотя я не могу согласиться с вами в том, что бы говорили относительно "Королевской Каролины", однако, все заставляет меня думать, что мы одного мнения о другом корабле. Я считаю его кораблем прочно построенным, очень пропорциональным, на котором сам король мог бы проехаться с полным удовольствием.

- Нисколько не отрицаю этого, но я не люблю его.

- Ну, я в восторге; и так как мы дошли до этого пункта, мистер Гаррис, у меня есть несколько слов для вас относительно этого корабля. Я старый морской волк, человек, которого не проведешь. Разве вы не находите чего-то во всей его манере, что делает его непохожим на честное коммерческое судно?

- Я считаю его, как вы сказали, прочным, хорошо построенным судном; но что внушает вам подозрения? Вы смотрите на него, может-быть, как на контрабандное судно?

- Он имеет прекрасную батарею. Что думаете вы на этот счет, честный Джо?

Уильдер нетерпеливо обернулся и увидел трактирщика, неслышно вошедшего в комнату.

- Праведное небо!- вскричал трактирщик.- Мистер Боб, подумайте, что вы говорите. Я не хотел бы за все доходы лорда адмирала, чтобы в моем доме произносились скандальные слова по адресу честных и добродетельных работорговцев.

- В таком случае, ваше зрение хуже, чем я думал. Но вы ничего не подозреваете?

- Офицеры и матросы этого экипажа пьют, как следует. Генералы, как принцип, никогда не забывают платить, и, следовательно, я имею право сказать, что это честные люди.

- А я говорю, что это пираты.

- Пираты!- повторил Джорам, устремив полный недоверия взгляд на лицо Уильдера, который весь обратился во внимание.- Пират - слово серьезное, мистер Боб, и нельзя позволять себе такого злословия против кого бы то ни было, не имея доказательств. Но, я думаю, вы знаете, что говорите и перед кем.

- Я знаю это; а теперь, так как ваше мнение в этом деле не имеет решительно никакого значения, не угодно ли вам спуститься вниз и посмотреть, не пересохли ли у ваших клиентов глотки,- сказал старик-матрос, делая трактирщику знак удалиться туда, откуда он пришел, с видом человека, уверенного в повиновении. Лишь только трактирщик вышел и дверь за ним закрылась, старик повернулся к своему собеседнику и сказал:

- Вы, кажется, поражены тем, что слышали, не меньше самого недоверчивого Джо?

- Ваши подозрения важны, старик, и вы хорошо сделаете, найдя для них достаточное основание, прежде чем произнести их вторично. О каком пирате у этих берегов были разговоры?

- Красный Корсар, который достаточно известен,- ответил старый матрос, понижая голос и бросая вокруг беглые взгляды, как-будто были нужны необыкновенные предосторожности при произнесении этого страшного имени.

- Но говорят, что он держится главным образом в Караибском море? (Караибское море - между Антильскими островами и центральной Америкой. (Прим. ред.))

- Этот человек повсюду, повсюду. Король заплатил бы хорошую сумму тому, кто предал бы этого негодяя в руки правосудия.

- Это легче задумать, чем выполнить!- произнес задумчиво Уильдер.

- Возможно. Я - старый остов, более годный на то, чтобы указать дорогу, чем вести, но вы - корабль, только-что вышедший с верфи, оснастка ваша новая. Отчего не сделать вам карьеры, предав этих негодяев королю? Это значило бы немного раньше, немного позже воздать им то, что полагается.

Уильдер вздрогнул и отвернулся от своего собеседника, как человек, которому совершенно не нравится то, что он слышит. Однако, он почувствовал, что необходимо отвечать.

- А какие причины,- спросил Уильдер,- делают ваши подозрения основательными? И в случае, если они основательны, какие у вас средства привести проект в исполнение в отсутствие королевских крейсеров?

- Я не поклялся бы, что они основательны; но если мы идем по ложной дороге, мы всегда можем переменить направление; о средствах же легче говорить, чем найти их.

- Ну, ну, это не больше, как болтовня, бред,- холодно произнес Уильдер;- и чем меньше говорить об этом, тем лучше. Все это время мы забываем о нашем единственном деле.

Лицо старого матроса выразило такое очевидное удовольствие, что Уильдер был бы поражен, если бы, встав в это время, не прогуливался по комнате.

- Ну, ну!- сказал старик, стараясь скрыть свое удовольствие под маской обычной хитрости.- Я старый мечтатель и часто мечтал, плавая в море. Теперь посмотрим приказы вашей чести.

Уильдер снова уселся и приготовился дать старику указания, при помощи которых он смог бы опровергнуть все то, что раньше говорил в пользу корабля, готового к отплытию.

ГЛАВА XI

Признаки, предвещавшие скорое появление благоприятного морского ветра, становились яснее, и по мере того, как ветер усиливался, можно было заметить, что торговое бристольское судно все больше и больше готовилось оставить порт.

В то время отъезд большого корабля был целым событием в американском порту. Набережные были усыпаны народом. Через час ожидания в толпе прошел слух, что какое-то важное лицо из экипажа опасно ранено. Но этот слух был забыт, когда над бортом "Каролины" поднялось облако дыма, и грянул пушечный выстрел.

Уильдер с величайшим вниманием наблюдал за всеми движениями судна. Прислонившись спиною к якорю, он стоял в некотором отдалении от других, неподвижно, целый час в одном положении, следя вокруг себя глазами. Он вздрогнул, услышав выстрел, и бросил быстрый беспокойный взгляд на все улицы, какие открывались взору с набережной. Довольная улыбка мелькнула на его губах.

Во время этих приятных размышлений звуки нескольких голосов поразили его слух; повернувшись, он увидел в нескольких шагах от себя многочисленную компанию, и ему нужно было лишь одно мгновение, чтобы узнать мистрис Уиллис и Гертруду, в костюмах, не оставляющих ни малейшего сомнения в их готовности к отъезду.

Облако, заслонившее солнце, не омрачает так вида земли, как это неожиданное зрелище омрачило лицо Уильдера. Он был уверен в успехе своей хитрости и вдруг сразу увидел, что все рушилось. Проклиная вполголоса, но от чистого сердца вероломство своего собеседника, он спрятался получше за якорь и с недовольным видом устремил глаза на корабль.

Наконец шум шагов около него заставил Уильдера решиться взглянуть в другую сторону, и его глаза встретились с глазами мистрис Уиллис. Они неожиданно узнали друг друга. Дама вздрогнула, молодой моряк тоже. Овладев собою, мистрис Уиллис сказала ему с удивительным хладнокровием:

- Вы видите, сударь, что объяснения ваши недостаточны, чтобы изменить наше решение.

- Желаю, сударыня, чтобы вам не пришлось раскаиваться в вашей смелости.

Последовало минутное молчание, в течение которого мистрис Уиллис была охвачена тревожными мыслями. Бросив вокруг себя взгляд, чтобы убедиться, что ее никто не может услышать, она подошла к молодому моряку и сказала вполголоса;

- Еще не поздно. Дайте хотя бы тень основания тому, что вы сказали, и мы подождем отплытия другого судна. Я имею слабость доверять вам, молодой человек, хотя рассудок говорит мне, что, быть-может, ваша единственная цель-позабавиться над робкими женщинами.

- Позабавиться? В подобном деле я не забавлялся бы ни над кем, а над вами тем более.

- Это необыкновенно, совершенно необъяснимо со стороны незнакомца. Есть ли у вас какие-нибудь факты, какие-нибудь мотивы, на которые я могла бы указать родственникам моей юной воспитанницы?

- Вы их знаете уже.

- В таком случае, сударь, я должна помимо своей воли верить, что у вас есть серьезные основания скрывать мотивы ваших поступков,- холодно произнесла гувернантка.- Если только ваши намерения хороши, я благодарю вас, в противном случае, я вас прощаю.

Они расстались с видом людей, не доверяющих друг другу. Уильдер снова прислонился к якорю. Отсюда он слышал разговор, происходивший в нескольких шагах от него. Мистрис де-Ласей часто возвышала свой голос, давая советы и высказывая свои мнения насчет некоторых технических вопросов.

- Итак, моя дорогая,- закончила вдова,- да хранит тебя бог. Береги себя, пиши мне при каждом удобном случае; напомни обо мне своему отцу...

Через минуту Уильдер услышал шум весел лодки, увозившей путешественниц на борт готового к отплытию судна.

Молодой человек прислушивался к этим, знакомым ему звукам с необъяснимым для самого себя интересом.

Кто-то тронул его за плечо и отвлек его внимание от неприятных мыслей. Удивленный этим, он обернулся, чтобы посмотреть, кто обращается с ним так фамильярно, и увидел юношу лет пятнадцати. Вглядевшись, он узнал Родерика, слугу Корсара.

- Что вам нужно от меня?- спросил он.

- Мне поручено передать вам эти приказы,- ответил юноша.

- Приказы?- повторил Уильдер, слегка нахмуривая брови.- Я должен уважать власть, посылающую свои приказы с таким посыльным?

- Это - власть, которой всегда опасно оказывать неповиновение!- ответил строго юноша.

- Да-а? В таком случае, посмотрим сейчас, что содержит это послание, чтобы не совершить какой-нибудь роковой небрежности. Вам поручено ждать ответа?

С этими словами он сломал печать, и когда поднял глаза, ожидая ответа, юноши уже не было.

Уильдер развернул письмо и прочел следующее:

"Несчастный случай лишил возможности исполнить свои обязанности капитана "Королевской Каролины", готовой к отплытию. Владелец корабля не доверяет командования второстепенному офицеру, а корабль должен уйти. Я знаю, что он слывет хорошим ходоком. Если у вас есть документы, удостоверяющие ваш опыт и знание, воспользуйтесь этим случаем и займите место, к которому вы предназначены. О вас уже знают и вас ищут. Если это письмо придет во-время,- не медлите и будьте решительны. Не обнаруживайте никакого удивления, если встретите неожиданную поддержку. Мои агенты многочисленнее, чем вы думаете. Причина этого совершенно ясна: золото желто, хотя я сам Красный".

Подпись, содержание и стиль этого письма не оставляли у Уильдера ни малейшего сомнения насчет его автора.

Бросив вокруг себя взгляд, он вскочил в лодку и, прежде, чем лодка путешественниц достигла корабля, Уильдер уже прошел половину расстояния, отделявшего этот корабль от суши. Налегая на весла сильной и ловкой рукой, он скоро добрался к цели и взошел на мостик "Королевской Каролины". Пробившись через толпу любопытных, Уильдер очутился, повидимому, перед людьми, заинтересованными в судьбе корабля.

До сих пор Уильдер едва отдавал себе отчет, в какое предприятие он пускается. Но он зашел слишком далеко, чтобы отступать, не возбуждая опасных подозрений.

Уильдер собрался с мыслями и спросил:

- Я вижу арматора "Каролины"?

- Наша фирма зафрахтовала это судно,- ответил человек с хитрым лицом, одетый, как богатый негоциант.- Вы ищете места?

- Я пришел просить вакантное место.

- Было бы благоразумнее убедиться, есть ли вакантное место. Но, конечно, вы предлагаете свои услуги командовать кораблем, имея достаточные аттестации?

- Я надеюсь, что рекомендации окажутся достаточными.

С этими словами Уильдер подал ему два незапечатанные письма.

- Гм!- сказал негоциант, пробежав их глазами.- Действительно, прекрасные рекомендации в вашу пользу, молодой человек! Исходя от двух таких почтенных и богатых фирм, как "Сприггс, Боггс и Твид" и "Геммер и Гекет", они имеют все права на величайшее доверие.

- Надеюсь, вы не находите опрометчивым, что я полагаюсь на их рекомендацию?

- Нисколько, нисколько, господин... господин...- сказал негоциант, снова бросая взгляд на письмо.- А! Господин Уильдер. Но... все же мы не можем сделать вакантного места...

- Мне говорили, что с командиром этого корабля произошел серьезный несчастный случай...

- Несчастный - да; но серьезный - нет,- ответил хитрый негоциант, бросая взгляд на окружающих.- Конечно, с ним произошел несчастный случай, но не достаточно серьезный, чтобы он должен был оставить борт. Да, да, господа, добрый корабль "Королевская Каролина" совершит свое путешествие, доверенный, как обыкновенно, заботам старого моряка, опытного моряка Николая Никольса.

- В таком случае, сударь, жалею, что отнял у вас драгоценные минуты,- ответил с недовольным видом Уильдер, кланяясь и намереваясь удалиться.

- Не торопитесь так, молодой человек, не торопитесь так! Если бы дело было только во мне, то это существенно изменило бы положение вещей; но так как я лишь агент другого лица, то мой долг хорошо обсудить интересы мосго доверителя.

- Жалованье не играет никакой роли в моих расчетах!- воскликнул Уильдер с порывистостью, которая могла его выдать.- Я прошу только места,- добавил он.

- И вы будете его иметь. Но одну минуту. Можем ли мы быть уверены, что вы действительно то лицо, о котором написано?

- Разве не служит доказательством то, что я принес это письмо?

- Это могло бы быть доказательством в другое время, но не теперь, когда королевство опустошено войной. Нужно прибавить к этому письму удостоверение вашей личности.

- Чтобы успокоить вас в этом отношении, мистер Балль,- произнес голос, раздавшийся из маленькой группы лиц, с заметным интересом следивших за переговорами,- я могу удостоверить хотя бы клятвенно личность этого человека.

Уильдер поспешно и с удивлением повернулся, чтобы увидеть, кто из его знакомых так неожиданно оказался здесь. До сих пор он считал себя здесь совершенно неизвестным. К великому своему удивлению, он увидел, что говорил трактирщик "Опущенного Якоря". Честный Джо спокойно стоял с таким выражением лица, что смело мог бы предстать перед любым торжественным трибуналом, и ждал результата своего свидетельства.

- А,- сказал купец,- вы помещали его у себя в продолжение некоторого времени и можете удостоверить, что он аккуратно платил и прилично себя вел? Но мне нужен какой-нибудь удостоверяющий документ.

- Я не знаю, какой документ вам нужен,- возразил спокойно трактирщик, поднимая руку с удивительно невинным видом,- но если вам нужно под присягой заявление домовладельца, то остается только продиктовать мне слова присяги.

- Нет, нет! Такая присяга не обязательна в глазах закона! Но скажите, что вы знаете о нем?

- Я знаю, что для своего возраста это лучший моряк, какого вы могли бы найти во всех колониях. Возможно, что там есть более пожилые, более опытные; смею сказать, что такие найдутся; но что касается знаний, энергии, благоразумия в особенности, то трудно найти ему равного.

- И вы уверены, что этот господин именно тот, о котором говорится в бумагах?

Джо взял письма с тем же удивительным хладнокровием, какое он обнаружил с самого начала этой сцены, и приготовился прочесть их с самым добросовестным вниманием.

- Все это совершенно верно, мистер Балль,- сказал трактирщик, снимая очки и возвращая бумаги;- они забыли только упомянуть о том, как он спас "Нанси" у Гаттераса, и сказать, как он провел "Пегги" и "Далли" через пороги Саванна. Я, бывавший сам в юности, как вам известно, на море, слышал от моряков об этих двух успехах и в состоянии судить об их трудности. Я принимаю некоторое участие в этом корабле, сосед Билль; ведь хотя вы богаты, а я беден, мы все же соседи; я принимаю некоторое участие в этом корабле, говорю я, потому что он редко покидает Ньюпорт, не оставив кое-чего звонкого в моем кармане; иначе я не был бы сегодня здесь, чтобы видеть, как подымут якорь.

С этими словами Джо для доказательства того, что его визит на борт "Каролины" не был бесплоден, забренчал в кармане деньгами.

Тогда негоциант отвел Уильдера в сторону, и после коротких переговоров все было улажено. Командир судна должен был оставаться на корабле столько же для гарантии, сколько и для сохранения репутации корабля; но случай, который произошел с ним, ни более, ни менее, как перелом ноги, чем и заняты были теперь хирурги, должен был помешать ему целый месяц выходить из своей каюты, и на этот срок его обязанности возлагались на Уильдера.

Бесполезно описывать суматоху, полузабытые дела, которыми торопятся заняться, пожелания доброго здоровья, поручения в какой-нибудь чужой порт, одним словом, все нужды, которые скопляются в последние десять минут до отхода купеческого судна, особенно, если оно настолько счастливо,- вернее сказать, несчастно,- что имеет пассажиров.

Наконец, все чужие сошли с корабля, и Уильдер испытывал удовольствие, понятное только моряку: он видел свободный мостик и экипаж в полном порядке.

ГЛАВА XII

Уильдер посмотрел вокруг, намереваясь тотчас же вступить в командование кораблем. Подозвав лоцмана, он передал ему приказания и отошел на ту часть мостика, откуда можно было осмотреть все части судна, и подумать о своем необыкновенном и неожиданном положении.

"Королевская Каролина" была прекрасным кораблем. Ловкий и опытный экипаж, пропорциональные мачты, прекрасная оснастка, легкие паруса!

Чтобы испытать свое влияние, Уильдер громко бросал одно из тех резких ободряющих восклицаний, которыми морские офицеры привыкли воодушевлять находящихся под их командой матросов. Его голос был решителен, смел и повелителен. Матросы оживились, заслышав команду, и каждый бросил взгляд назад, как бы желая оценить таланты своего нового командира.

Уильдер улыбнулся, довольный своим успехом, и повернулся, чтобы пройтись по шканцам, где встретил еще раз спокойный, задумчивый, но удивленный взгляд мистрис Уиллис.

- По тому мнению, которое вам было угодно выразить об этом корабле,- произнесла она с холодной иронией,- я не ожидала увидеть вас здесь на посту, возлагающем на вас такую ответственность.

- Вы, конечно, знаете,- ответил молодой моряк,- о несчастном случае, происшедшем с командиром этого корабля?

- Я знала это и слышала, что нашли другого офицера для исполнения его обязанностей. Но полагаю, что, подумав, вы не найдете странным мое удивление, когда я узнала, что этим офицером являетесь вы.

- Наши разговоры, сударыня, может-быть, внушили вам неблагоприятное мнение о моих морских талантах; но прошу вас изгнать из ваших мыслей всякое беспокойство в этом отношении, потому что...

- Я не сомневаюсь, что вы очень опытны в вашем искусстве. Будем ли мы иметь удовольствие видеть вас в продолжение всего переезда, или вы нас оставите, когда мы выйдем из порта?

- Мне поручено вести корабль все время его путешествия.

- В таком случае, мы можем надеяться, что та опасность, которую вы видели или воображали, что видите, стала меньше в ваших глазах; иначе вы старались бы не подвергаться ей вместе с нами.

- Вы несправедливы ко мне, сударыня,- ответил Уильдер, бросая, сам того не замечая, восхищенный взор на Гертруду, которая внимательно слушала разговор,- нет такой опасности, которой я не подвергся бы охотно, чтобы только обеспечить безопасность вам и этой молодой даме.

- Эта дама должна почувствовать рыцарский характер вашего поступка,- сказала мистрис Уиллис.

Затем она уже прибавила непринужденно:

- Вы имеете сильного адвоката, молодой человек, в необъяснимом желании верить вам, желании, которое осуждается моим рассудком. Но так как корабль нуждается в ваших заботах, я не буду задерживать вас. У нас, надеюсь, будет достаточно доказательств, чтобы судить о вашем желании и возможности принести нам пользу. Дорогая Гертруда, обыкновенно считают, что женщины мешают на корабле, когда дело идет о таком сложном маневре, как сейчас.

Гертруда вздрогнула, покраснела и последовала за своей гувернанткой.

Корабль повернулся к выходу из порта. В это время со стороны, противоположной ветру, показалась маленькая лодка, управляемая юношей. Уильдер выступил вперед, чтобы спросить, кому она принадлежит. Вместо ответа шкипер указал ему на Джо, выходившего в эту минуту из каюты, где он сводил свои счеты с должниками.

Джо подошел к молодому моряку, которого он называл теперь капитаном, и пожелал ему доброго пути.

- Вы сделали недурное дело, капитан Уильдер,- сказал трактирщик.- Надеюсь, что ваш переход не будет продолжителен.

- А как вы думаете, сколько времени продлится мое путешествие?- спросил Уильдер, понижая голос так, чтобы его слышал один трактирщик.

Джо украдкой бросил вокруг себя взгляд и, увидя, что они были в стороне от всех, с хитрой миной ответил, приставив палец к носу:

- Мне ли, мистер Уильдер, бедному трактирщику, говорить командиру благородного корабля, с какой стороны может подуть ветер?

Уильдер в глубине души проклял притворство трактирщика, но сдержался.

- Ну,- сказал он, немного подумав,- вы знаете про письмо, которое я получил сегодня утром?

- Я, капитан Уильдер? Храни меня бог! Вы принимаете меня за почтового чиновника? Как могу я знать, какие письма приходят в Ньюпорт, и что может задержать судно в море?

- Но вы можете, по крайней мере, сказать мне, последуют ли за мною тотчас или подождут, чтобы я вышел в открытое море и задержал бы там корабль под каким-нибудь предлогом?

- Храни вас бог, молодой человек! Какие странные вопросы.

- Наветренная сторона, думайте о наветренной стороне!- закричал лоцман рулевому.- Ничто не мешает вам держаться наветренной стороны. Не идите к невольничьему кораблю!

Уильдер и трактирщик вздрогнули, как будто в самом названии корабля было нечто тревожное. Уильдер произнес, указывая своему собеседнику на ялик:

- Если вы не хотите путешествовать вместе с нами, вам пора отправляться в вашу лодку.

- Да, да, вижу, что нужно оставить вас, несмотря на все удовольствие, которое я испытываю в вашем обществе. Отвяжите веревку.

Этому приказанию повиновались, и легкая лодочка, не следуя больше за кораблем, тотчас переменила путь. Уильдер минуту следил за ней глазами, но скоро его внимание привлек голос боцмана, который снова закричал:

- Держите к ветру, держите к ветру! Не уклоняйтесь ни на палец. Держись наветренной стороны, говорю я тебе!

- Невольничий корабль,- пробормотал Уильдер;- довольно трудно будет перехватить над ним ветер.

Незаметно для самого себя он очутился рядом с мистрис Уиллис и Гертрудой. Гертруда смотрела на корабль, стоявший на якоре, с понятным в ее возрасте удовольствием.

- Вы можете смеяться надо мною и назвать меня капризной и, может-быть, слишком доверчивой, моя дорогая мистрисс Уиллис,- говорила молодая девушка в ту минуту, когда Уильдер очутился около них,- но я хотела бы быть не на борту этой "Королевской Каролины", а совершить путешествие на том великолепном судне.

- Да, великолепном, без сомнения; но я не знаю, были бы мы там в большей безопасности, чем здесь.

- Скажите, мистрис Уиллис, это королевский корабль? Он имеет если не угрожающий, то, во всяком случае, воинственный вид.

- Лоцман назвал его невольничьим.

- Невольничий? Как обманчива его красота, которой я удивлялась! Я не буду больше верить наружности, если такой прекрасный корабль занимается постыдным торгом.

- Да, обманчива, без сомнения!- громко воскликнул Уильдер, уступая невольному, непобедимому порыву.- Я сказал бы, что, несмотря на прекрасные пропорции и удивительную оснастку этого корабля, на всем пространстве океана не найдется судна более вероломного, чем этот...

- Невольничий корабль,- сказала мистрис Уиллис.

- Невольничий,- повторил он с ударением и кланяясь, как бы благодаря за подсказанное слово.

Наступило глубокое молчание. Судно в это время проходило у маленького островка. Невольничий корабль был прямо на его дороге, и весь экипаж смотрел на него с глубоким интересом, желая знать, возможно ли пройти мимо подветренной стороны. Эта мера была желательна, так как каждый моряк считает своим долгом и своей гордостью оставлять за собою почетную сторону при встрече с кораблями.

Уильдер чувствовал, что приближается критический момент. Надо помнить, что он совершенно не знал намерений Корсара, и так как тот был вне выстрелов форта, то ему было нетрудно броситься на свою добычу и овладеть ею на глазах всего города.

Положение двух кораблей благоприятствовало такому предприятию.

Необычность и дерзость подобного нападения отлично гармонировала бы с решительностью Корсара.

Но Уильдер не заметил на мнимом невольничьем судне ни одного признака, который указывал бы на намерение уехать или даже переменить положение. Можно было заметить лишь одного человека среди снастей, парусов и мачт; это был матрос, сидевший на одной из мачт. Он сидел с подветренной стороны, и Уильдер тотчас же подумал, что он готовится бросить абордажный крюк, чюбы сцепиться с "Королевской Каролиной". Желая предупредить опасную встречу, Уильдер решил перехитрить его. Подозвав лоцмана, он сказал ему, что попытка пройти мимо невольничьего корабля по ветру будет иметь очень сомнительный успех и что безопаснее пройти под ветром.

- Не бойтесь ничего, капитан, не бойтесь ничего,- ответил лоцман, с тем большей ревностью относившийся к своей власти, что она была недолговечна.- Никто не мешает нам держаться наветренной стороны.

- Если вы столкнетесь с невольничьим кораблем,- решительно произнес Уильдер,- кто заплатит за повреждения?

- Моя жена зачинит каждую дыру в вашем парусе, которую я сделаю,- ответил упрямый лоцман.

- Это прекрасные слова, но вы потеряли уже верное направление, и прежде, чем вы кончите вашу болтовню, оно налетит на невольничий корабль. Поставьте паруса! Прикажите!

- Да, да, поставить паруса!- повторил лоцман, который, видя, что трудность прохождения по ветру все увеличивается, начал колебаться в своем решении.

- Удаляйтесь от невольничьего корабля!- закричал Уильдер, оставив свой снисходительный тон.- Удаляйтесь от него, пока вы еще можете, или, клянусь небом...

Губы его застыли, потому что в этот момент его взгляд упал на бледное, встревоженное лицо Гертруды.

- Ола! Эй! Придерживайтесь ветра! Подымите малые паруса! Невольничье судно бросило канат как-раз у нас на дороге! Если существует справедливость на плантациях, я притяну этого капитана к суду!

- Что хочет сказать этот негодяй?- спросил себя Уильдер, поспешно вспрыгивая на пушку, чтобы лучше судить о положении вещей.

Молодой моряк ясно увидел канат, который хлестал по воде, как-будто его натягивали. Все сразу сделалось ясным. Очевидно, Корсар воспользовался этим канатом, чтобы помешать купеческому кораблю пройти под ветром. Это обстоятельство вызвало всеобщее удивление и проклятия офицеров "Каролины", хотя никто из них не подозревал истинных причин, заставивших так неловко натянуть канат на их дороге.

- Держитесь к ветру, к ветру!

Рулевой повиновался.

- У вас есть причины бояться чего-нибудь, сударь?- спросила гувернантка, стараясь скрыть от воспитанницы собственное беспокойство.

- Я говорил вам, сударыня, что "Каролина" несчастный корабль.

Женщины сочли роковым предзнаменованием горькую улыбку, с которой Уильдер произнес эти слова, и Гертруда сильнее оперлась на руку своей спутницы, в которой она давно привыкла видеть опору.

- Почему матросы невольничьего корабля не показываются, чтобы помочь нам, чтобы помешать слишком близко подойти к ним?- с тревогой спросила мистрис Уиллис.

- Удивительно, в самом деле, почему они не показываются? Но мы увидим их, и, я думаю, довольно скоро.

- Ваш тон и ваше лицо, молодой человек, заставляют нас думать, что это свидание будет небезопасно.

- Будьте ближе ко мне,- ответил Уильдер, стиснув зубы.- Что бы ни случилось, будьте ко мне как можно ближе.

Растерянные матросы стояли, как вкопанные, не зная, в какую сторону повернуть. Одни кричали, что надо делать то-то, другие распоряжались совершенно по-иному.

Вдруг раздался спокойный, твердый и повелительный голос Уильдера:

- Молчать на корабле!

Мгновенно наступило молчание.

- Кладите все паруса на стеньгу!

- Да,- повторил лоцман,- кладите все паруса на стеньгу.

- Есть ли лодка у борта?- спросил Уильдер.

Двенадцать голосов ответили утвердительно.

- Бросить в нее этого лоцмана!

- Это незаконный приказ!- закричал лоцман.- Я требую, чтобы повиновались только моему голосу.

- Пусть бросят его в нее тотчас!- твердо повторил Уильдер.

В шуме и движении, сопровождавших уборку парусов, сопротивление лоцмана не привлекло особого внимания. Он скоро очутился в руках двух лейтенантов и, перевязанный концом веревки, бесцеремонно был брошен в лодку, как вязанка дров. Конец веревки был брошен ему, и командир судна был предоставлен себе самому.

Между тем приказ Уильдера был выполнен, и судно начало отступать.

Делая все необходимое, чтобы спасти "Каролину" от опасности, Уильдер внимательно следил за соседним кораблем, поведение которого было необъяснимо. Ни одного звука не раздавалось оттуда, там господствовало молчание, подобное смерти. Нельзя было заметить ни одного лица, ни одного любопытного взгляда ни в одном из многочисленных отверстий, через которые матросы военного корабля могут глядеть на море. Матрос на мачте продолжал свою работу, как человек, который не думает ни о чем, кроме собственного существования. Но все же ленивое, почти незаметное движение корабля, казалось, производилось усилиями человеческой руки.

Ни одно из этих движений не ускользнуло от Уильдера. Он видел, что по мере того, как Каролина отступала, невольничий корабль поворачивал к ней свой бок. Угрожающие жерла пушек были обращены к купеческому судну, и палуба "Каролины" могла быть разбита залпом артиллерии Корсара.

При каждом своем приказании Уильдер обращал глаза на соседний корабль, чтобы посмотреть, позволит ли он выполнить маневр. С тех пор, как командование "Каролиной" было вручено ему, он не чувствовал себя уверенным, пока она не избавилась от опасного соседства и, покорная новому расположению парусов, не вышла на пространство, где он мог свободно распоряжаться ее движениями.

Видя, что море свободно, а ветра мало, он велел убрать паруса и отдал приказ бросить якорь.

ГЛАВА XIII

"Каролина" стояла на якоре на расстоянии одного кабельтова от мнимого невольничьего корабля. Отправив с судна лоцмана, Уильдер принял на себя ответственность, которую обычно моряки боятся принимать на себя, потому что, если случится несчастье при отходе из порта, страхование корабля теряет свою силу, а капитан подвергается наказанию. Непосредственным следствием устранения лоцмана было то, что с этой минуты Уильдер посвятил "Каролине" все внимание, которое он раньше делил между кораблем и двумя дамами. Но лишь только "Каролина" очутилась в безопасности, по крайней мере, на известное время, и он сам немного успокоился, моряк нашел время, чтобы возобновить прежнее занятие. Успех искусного маневра придал его лицу довольное выражение, когда он направился к мистрис Уиллис и Гертруде.

Мистрис Уиллис внимательно смотрела на соседний корабль и отвернулась от него только тогда, когда молодой моряк подошел к ней. Она заговорила первая.

- Этот корабль должен иметь необыкновенный экипаж, чтобы не сказать больше. Его положительно можно принять за корабль-призрак.

- Это купеческий корабль, удивительно стройный и с великолепным экипажем.

- Скажите, боязнь ли обманула меня, или в самом деле была некоторая опасность столкновения?

- Некоторое основание бояться этого было. Но теперь, вы видите, мы в безопасности.

- Этим мы обязаны вашим талантам.

- Я счастлив, сударыня, что мое поведение заслуживает вашего одобрения, но...

- Вы не считали большим злом позабавиться над доверчивыми женщинами?- произнесла, улыбаясь, мистрис Уиллис.- Но теперь, когда вы насладились своей забавой, я надеюсь, в вас найдется доля сострадания, чтобы объяснить ваши предсказания.

С этими словами она бросила взгляд на Гертруду, как-будто говоривший, что жестоко больше издеваться над таким доверчивым, неопытным существом.

Глаза Уильдера следовали за глазами гувернантки, и он произнес с глубокой искренностью:

- Я вам скажу со всей прямотою честного человека, что я настаиваю на всем том, что сказал вам раньше. Ни моя мать, ни моя сестра не взошли бы с моего согласия на борт "Королевской Каролины".

- Ваш взгляд, ваш тон, ваше убежденное лицо находятся в странном противоречии с вашими словами, молодой человек! Хотя ваша искренность внушает мне доверие, ваши слова не имеют и тени основания. Может-быть, я должна стыдиться этой слабости, но, вместе с тем, таинственный покой на борту этого корабля зарождает во мне непонятное беспокойство. Скажите мне, мистер Уильдер,- вы должны это знать как моряк,- в обычае ли, чтобы экипаж судна спал, когда так близко от него другой корабль, и когда они готовы столкнуться?

- Конечно, нет.

- В этом видимом спокойствии есть нечто, способное внушить самые неприятные подозрения. Имели ли его люди сношения с городом со времени своего прибытия?

- Да.

- Я слышала, что вдоль берегов встречали корабль под ложными флагами, и что многие суда были ограблены в продолжение лета. Думают даже, что знаменитый Корсар устал от подвигов, которые он совершал на испанской части континента, и что недавно видели в Караибском море корабль, который считают крейсером этого отчаянного пирата.

Уильдер ничего не ответил. Его глаза, открыто смотревшие в глаза мистрие Уиллис, опустились на палубу, и он, казалось, ждал, что она скажет дальше. После минутного раздумья гувернантка добавила:

- Помимо этого, ремесло работорговца достаточно преступно само по себе, а так как, к несчастью, назначение этого судна, по всей вероятности, именно таково, то бесполезно приписывать ему намерения более преступные. Но я хотела бы знать мотивы ваших уверений, мистер Уильдер!

- Я не могу их объяснить лучше; и так как мои объяснения не повлияли на вас, я потерпел неудачу в моих намерениях, которые, по крайней мере, искренни.

- Опасность уменьшилась с вашим присутствием?

- Она меньше, но все еще существует.

До сих пор Гертруда едва слушала разговор, но в этот момент она повернулась к Уильдеру с легким нетерпением и, краснея, спросила его с улыбкой, которая могла бы вызвать на откровенность и более сурового человека:

- Вам запрещено говорить больше?

Яркая краска залила его смуглые щеки, и в глазах блеснул луч глубокого удовольствия.

- Я убежден,- произнес он,- что, доверяясь вашей скромности, я не рискую ничем.

- Не сомневайтесь в этом,- ответила мистрис Уиллис.- Что бы ни случилось, мы никогда не изменим вам.

- Мне изменить? Этого я не боюсь. Подозревая во мне подобные чувства, вы совершаете величайшую несправедливость.

- Мы не подозреваем вас ни в чем, что могло бы быть недостойно вас!- поспешно вскричала Гертруда.- Но... мы очень беспокоимся за самих себя.

- В таком случае, я вас избавлю от тревоги, хотя бы ценою...

Его речь была прервана несколькими словами, обращенными первым лейтенантом ко второму, и внимание Уильдера вернулось к другому кораблю.

- Экипаж невольничьего корабля сделал открытие, что их судно построено не для того, чтобы быть поставленным под стеклянный колпак напоказ детям и женщинам!- вскричал этот лейтенант.

- Да, да,- ответил другой,- видя нас в движении, они подумали о своем отъезде. У них вахта на борту, как солнце в Гренландии: шесть месяцев на мостике, шесть под ним.

Глаза Уильдера были прикованы к другому кораблю. Человек, сидевший на мачте, исчез, и его заменил другой матрос. Уильдеру было достаточно одного взгляда, чтобы узнать в нем Фида. Лицо моряка, за минуту до того воодушевленное и довольное, омрачилось и приняло сосредоточенное выражение.

Мистрис Уиллис, от внимания которой это не ускользнуло, торопливо возобновила разговор:

- Вы сказали, что избавите нас от тревоги хотя бы ценою...

- Жизни, сударыня, но не чести.

- Гертруда, мы можем удалиться теперь в нашу каюту,- произнесла мистрис Уиллис недовольным и холодным тоном, в котором послышалось разочарование.

Проходя мимо сохранявшего молчание Уильдера, дамы холодно поклонились ему, и он остался один. Несколько минут стоял он, погруженный в раздумье. Шум весел вывел его из задумчивости. Он нагнулся и взглянул за борт.

Маленькая лодочка, какими обыкновенно пользуются рыбаки в Америке, была в десяти футах от судна. В ней находился только один человек, сидевший спиной к Уильдеру.

- Вы хотите выудить рыбу-руль, приятель, что так близко подплываете к моей корме?- крикнул ему Уильдер.- Говорят, что в бухте масса великолепных окуней и других "чешуйчатых господ", которые лучше вознаградят ваши труды.

- Всегда платят, когда берут пойманную рыбу,- произнес сидевший в лодке, повернувшись усмехающимся лицом к Уильдеру. В говорившем тот узнал сразу Боба Бента,- имя, которым назвался коварный его сообщник-матрос.

- Как осмелился ты показаться мне после гнусного поступка, который ты...

- Тсс, благородный капитан, тсс! Вы забыли половину условий, и я пренебрег другой. Нет нужды говорить такому опытному мореплавателю, что две половины составляют целое. Нет ничего удивительного в том, что это дело протекло между пальцев.

- Как, ты еще прибавляешь ложь к вероломству? Какой частью моих условий я пренебрег?

- Какой частью?- повторил мнимый рыбак.- Какой частью, капитан? Ни больше, ни меньше, как второй гинеей.

- Она должна была быть вознаграждением за оказанную услугу, а не задатком, как первая.

- А! Вы помогли мне подыскать нужные слова. Я воображал, что она не будет так хороша, как первая, которую я получил, и я оставил дело сделанным наполовину.

- Наполовину сделанным, несчастный? Ты никогда не начинал того, что клялся мне исполнить.

- А теперь, сударь, вы находитесь на ложной дороге, как если бы вы правили на восток, отправляясь на полюс. Я добросовестно выполнил половину обещанного, и вы сами признаете, что оплачена лишь половина.

- Тебе трудно было бы доказать, что ты сделал даже половину.

- Посмотрим путевой журнал. Я нанялся взойти на холм до дома доброй вдовы адмирала и потом произвести в своих мнениях некоторые изменения, о которых нет надобности говорить между нами.

- И ты этого не сделал!

- Это правда.

- Это правда, висельник! Если бы я поступил с тобой по справедливости, ты познакомился бы с веревкою. Этого вознаграждения ты заслуживаешь.

- А вы думаете, легче такому старику, как я, взойти на холм, чем немножко соврать? По правде, я сделал больше половины.

- Негодяй!- вскричал Уильдер, ослепленный гневом.- Твой возраст не избавит тебя от заслуженного наказания. Эй, вперед! Спустите шлюпку, и пусть приведут мне на борт этого старого негодяя! Не обращайте внимания на его крики. Мне надо покончить с ним счеты, а это не обойдется без некоторого шума!

Не прошло и минуты, как лейтенант с четырьмя матросами был уже в шлюпке, которая обогнула корму, чтобы подойти к тому месту, где находилась лодка. Боб Бент или тот, кто так назвал себя, сделал только два или три взмаха веслами и, отплыв саженей на двадцать тридцать, остановился, смеясь во все горло, как человек, который видит только успех своей хитрости, нисколько не беспокоясь об ее последствиях. Заметив шлюпку, он напряг свои сильные руки и скоро убедил зрителей, что без труда им не овладеют.

Охота было жаркая и серьезная и вызвала крики и аплодисменты у зрителей-матросов. Некоторое время результат был сомнителен. Но через несколько мгновений лодка быстро прошла под кормою другого корабля и исчезла у всех на глазах.

Шлюпка медленно возвращалась назад. Весь экипаж высыпал на борт встретить матросов.

Четверо матросов имели растерянный, почти испуганный вид. Офицер прыгнул на мостик, не произнося ни слова, и направился к командиру.

- Лодка слишком легка для шлюпки, мистер Найтед,- спокойно произнес Уильдер, видя приближающегося офицера.

- Слишком легка, капитан? Знаете ли вы человека, который греб?

- Не очень; я знаю только, что это висельник.

- Он заслуживает этого наказания.

- Да, я думаю, что с ним был бы брошен в море не слишком большой груз честности. Что с ним сталось?

- Вопрос этот легко задать, но трудно на него ответить. Хотя негодяй стар, и его голова покрыта седыми волосами, он так гнал свою лодку, словно она летела по воздуху. Мы отстали на одну минуту, самое большее на две, но когда мы подъехали к невольничьему судну - человек и лодка исчезли.

- Видели вы экипаж судна?

- Строго говоря, я видел лишь одного матроса, так как на борту был всего один человек.

- А чем он был занят?

- Кажется, спал. Это ленивый корабль, и, я думаю, он стоит арматорам дороже, чем приносит дохода.

- Возможно. Ну, негодяй ускользнул. Мистер Эринг, появились все признаки ветра с моря. Мы снова поставим наши паруса. Я в восторге, что мы можем увидеть закат солнца в море.

Оба лейтенанта и весь экипаж с жаром принялись за работу. В это время Уильдер обернулся к мистрис Уиллис, которая слышала его короткий разговор с лейтенантом.

- Видите, сударыня, наше путешествие начинается не без предзнаменований.

- Когда вы говорите мне с той особенной искренностью, которою вы иногда обладаете, непостижимый молодой человек,- ответила она,- что мы неблагоразумно доверяемся океану на этом судне, я почти готова верить вашим словам. Но когда вы прибегаете к помощи недоговоренностей, чтобы подкрепить ваше мнение, вы только укрепляете меня в моем решении.

- Люди, к кабестану (Кабестан - ворот для поднятия якоря. (Прим. ред.))!- вскричал Уильдер таким тоном, словно хотел сказать своим собеседницам:- Вам еще придется испытать последствия вашего решения!

Началась трудная работа поднятия тяжелого якоря из глубины моря, и через несколько минут корабль осободился от цепей, приковавших его к дну. Верхние паруса были развернуты, нижние упали, и не прошло десяти минут, как "Каролина" запенила волны.

На этот раз "Каролина" приблизилась к невольничьему кораблю более удачно. Когда она проходила мимо, на корме невольничьего корабля показался человек в форме морского офицера и помахал в воздухе в знак приветствия своей фуражкой. Ветер растрепал волосы этого человека, и Уильдер узнал в нем Корсара.

"Каролина" прошла. Моряк, стоявший на корме невольничьего корабля, в последний раз махнул фуражкой в знак прощания и скрылся.

- Возможно ли, чтобы подобный человек мог торговать людьми?- вскричала Гертруда.

Не получив ответа, она с живостью обернулась к своей спутнице. Глубоко задумавшаяся гувернантка неподвижно стояла, устремив глаза в пространство, где недавно появился незнакомец. Гертруда взяла ее за руку, повторяя свои слова; мистрис Уиллис пришла в себя и провела по лбу рукою; она ответила с рассеянным видом и грустной улыбкой:

- Встреча корабля, или вид морского маневра, моя дорогая, всегда вызывают во мне старые воспоминания. Этот человек, показавшийся на борту корабля, является необыкновенным.

- Для работорговца очень необыкновенным.

Мистрис Уиллис оперлась на мгновение на руку Гертруды и потом повернулась к Уильдеру. Молодой моряк изучал выражение ее лица с вниманием, не менее странным, чем задумчивый вид гувернантки.

- Скажите мне, молодой человек,- произнесла она,- этот человек - командир судна?

- Да, сударыня!

- Вы знаете его?

- Мы встречались.

- Как его имя?

- Хозяин зтого корабля. Другого имени его я не знаю.

- Гертруда, пойдем в нашу каюту. Когда мы потеряем из виду землю, мистер Уильдер будет добр известить нас об этом.

Уильдер поклонился, и дамы оставили палубу. "Каролина" должна была скоро выйти в открытое море. Чтобы ускорить ход корабля, молодой капитан отдал самые искусные распоряжения, и после каждого из них он украдкой бросал взгляды на корабль, находившийся сзади.

Результатом его забот было то, что "Каролина" неслась по океану с замечательной быстротой. Прешло немного времени. Земля уже скрылась с двух сторон, и ее можно было заметить лишь сзади, где виднелись голубоватые острова. Дамам было дано знать об этом. День угасал, и острова готовы были скрыться с глаз, когда Уильдер взобрался на одну из самых высоких мачт с подзорною трубою в руках. Он долго с беспокойством наблюдал за покинутой бухтой.

Когда он сошел вниз, его взор был спокоен и лицо довольно. Он торжествующе улыбался и смело и бодро отдавал приказания. Самые старые матросы клялись, что никогда "Каролина" не шла с такой быстротой. Лейтенанты, смотря в корабельный журнал, удивлялись необычайной быстроте судна.

Довольство и веселье водворились на судне. Можно было надеяться, что переход кончится скоро и благополучно.

Вскоре солнце опустилось в море, озаряя своим закатом его безграничный простор.

Наконец, ночные тени начали покрывать бесконечную морскую гладь.

ГЛАВА XIV

Уильдер подошел к дамам с довольным видом и веселым выражением, которые появляются у каждого привычного моряка, когда корабль, избавившись от опасного соседства с землею, находится среди необъятных просторов океана. Он не сделал ни одного намека на всевозможные опасности перехода, напротив, тысячью мелких услуг старался загладить у пассажирок всякое напоминание о происшедшем.

Но все же мистрис Уиллис время от времени устремляла беспокойные глаза на молодого капитана, словно его веселость, обычная среди моряков, вызывала в ее воображении милые, но печальные образы. Гертруда испытывала живейшее удовольствие при мысли, что она возвращается к родному очагу, к любимому отцу.

В эти короткие и приятные минуты Уильдер явился совсем в другом свете. Его разговор, отличавшийся непринужденностью и откровенностью моряка, был в то же время проникнут изяществом мысли и юмором.

Час дружеского разговора на корабле иногда соединяет людей теснее, чем целые недели на суше. Когда человек находится среди водной пустыни, он лучше чувствует, что его счастье зависит от других.

Пробило восемь часов, и на палубе раздался хриплый голос, сзывавший спящих матросов.

- Вахта,- сказал, улыбаясь, Уильдер, заметив, что эти непривычные звуки заставили вздрогнуть Гертруду.- Мы, моряки, не всегда наслаждаемся музыкальной гармонией, как вы можете судить по этому голосу. Но каким бы диссонансом ни казался он вам, есть на этом корабле уши, для которых он еще менее приятен.

- Вы говорите о спящих?- спросила мистрис Уиллис.

- Я говорю о тех, кто идет на вахту. Нет ничего слаще сна для моряка. Это самое ценное для него удовольствие. С другой стороны, нет более вероломного товарища для командира судна.

- Но почему же отдых для капитана менее приятен, чем для матроса?

- Потому что подушкой служит ответственность.

- Вы слишком молоды, мистер Уильдер, чтобы исполнять возложенные на вас обязанности.

- Нас всех преждевременно старит наша служба.

- Так почему же вы не бросите ее?- с живостью спросила Гертруда.

- Бросить ее,- повторил он, устремляя на нее горящие глаза,- это для меня все равно, что отказаться от воздуха, которым мы дышим.

- Давно вы служите?- обратилась к нему мистрис Уиллис.

- Я думаю, что родился на море.

- Думаете? Вы знаете место, где родились?

- Все мы,- отвечал с улыбкой Уильдер,- основываем свое знание этого важного события на свидетельстве других. Мои первые воспоминания - вид океана.

- Вы, по крайней мере, счастливы в выборе тех, кто хранил ваше детство и воспитал вас?

- Да, без сомнения,- горячо ответил Уильдер и, на мгновение задумавшись, прибавил с грустной улыбкой:- а теперь я пойду исполнить мою последнюю дневную обязанность. Угодно вам выйти посмотреть, хороша ли будет ночь?

Гувернантка взяла предложенную Уильдером руку, и они молча пошли по лестнице. Гертруда следовала за ними. Они вышли на мостик.

Ночь была темна. Луна только-что взошла, но ее серебряные лучи не могли прорвать пелены мрачных туч, покрывавших небо. Здесь и там иногда пробивался сквозь тучи слабый луч, который падал на воду, и его блеск казался горящей вдали свечей. С востока дул сильный ветер. Белые пенистые гребни тянулись яркими линиями, и порой казалось, что они освещают волны.

- Подобное зрелище,- сказала мистрис Уиллис,- вознаграждает за месяц заключения на корабле. Вы должны находить, мистер Уильдер, живейшее наслаждение в этих картинах: ведь они родственны вам.

- Без сомнения, без сомнения; в этом есть известное удовольствие. Мне хотелось бы, однако, чтобы ветер переменился. Я не люблю ни этого неба, покрытого мглою, ни этого ветра.

- Корабль идет очень хорошо,- спокойно возразила мистрис Уиллис,- и если мы будем так продолжать наше путешествие, можно ожидать, что мы скоро и благополучно окончим переход.

- Без сомнения!- вскричал Уильдер таким тоном, словно он только теперь заметил присутствие дам,- Это очень вероятно, это, наверное, будет так. Мистер Эринг, ветер становится слишком тяжел для этого паруса.

Лейтенант тотчас отдал матросам приказание.

Мистрис Уиллис и Гертруда стояли около Уильдера. От них не ускользнуло беспокойство, овладевшее капитаном.

- Погода внушает вам беспокойство?- спросила у него гувернантка, видя, что он долго и пристально всматривается в даль.

- Не под ветром надо искать указаний на погоду,- ответил он.

- На что вы смотрите так внимательно?

Уильдер медленно поднял руку, готовясь указать на какой-то предмет, но его рука вдруг опустилась.

- Это иллюзия,- произнес он, круто поворачиваясь, и быстрыми шагами стал ходить по мостику.

С удивлением и тайным беспокойством следили его собеседницы за необыкновенными, почти бессознательными движениями молодого моряка. Их глаза скользили по всему видимому пространству, но они видели лишь волны, увенчанные блестящими бороздами пены, что делало еще более мрачным и тревожным вид этой водной пустыни.

- Мы ничего не видим,- сказала Гертруда, когда Уильдер снова остановился около них и опять устремил глаза в пространство.

- Смотрите,- ответил он, указывая пальцем,- вы ничего не видите там?

- Ничего.

- Смотрите в море. Там, в том месте, где небо касается воды! Эта блестящая полоса, задернутая туманом, где волны поднимаются, как маленькие горы! Ну, вон они опустились. Мои глаза не обманули меня: это корабль!

- Парус! Го!- закричал с высоты мачты голос, прозвучавший в ушах Уильдера, как зловещее карканье.

- С какой стороны?- крикнул он.

- Под ветром,- отвечал матрос, крича изо всех сил.- Он похож больше на туман, чем на корабль.

- Да, он прав,- прошептал Уильдер;-но очень странно, что в этих местах очутился корабль.

- Почему это более странно, чем наше присутствие здесь?

- Почему?- повторил молодой командир, глядя ни мистрис Уиллис, но почти не замечая ее.- Я говорю, странно, что это судно находится здесь. Я бы хотел, чтобы оно держало путь к северу.

- Но вы не объясняете причин. Неужели нам назначено судьбою вечно слушать ваши мнения без объяснения причин? Или вы считаете нас не достойными разумных разговоров, или не способными понимать, раз дело касается моря? Вы этого еще не испытали и решаете слишком поспешно. Попробуйте, не обманем ли мы ваших ожиданий.

Уильдер усмехнулся и поклонился мистрис Уиллис. Но он не стал пускаться в объяснения и снова стал следить за горизонтам, где виднелся парус.

Дамы последовали его примеру, но без успеха. Наконец, благодаря подробным разъяснениям Уильдера, они заметили темную точку.

- Это корабль,- произнесла мистрис Уиллис,- но на очень большом расстоянии.

- Гм! Я хотел бы, чтобы он был еще дальше.

- Почему? Разве у вас есть основания думать, что нас поджидает враг?

- Нет, но его положение мне не нравится. Хорошо было бы, чтобы он плыл к северу.

- Это какой-нибудь корабль из Нью-Йоркского порта возвращается в Караибское море.

- Нет,- сказал Уильдер, поникнув головою,- ни одно судно с высот Неверзена не вышло бы в открытое море при таком ветре.

- Может быть, это купеческое судно или крейсер, идущий из мест, которые я только-что назвала?

- Ни то, ни другое. Ветер дул с севера два дня.

- Но, быть может, этот корабль идет из вод Лонг-Эйленд-Зунда?

- Без сомнения, мы можем еще надеяться на это,- прошептал Уильдер упавшим голосом.

Но Уильдер был слишком озабочен, чтобы продолжать разговор. Он подозвал дежурного офицера и некоторое время совещался с ним. Моряк этот занимал на корабле второстепенное положение, был бравым офицером, но не обладал проницательным умом. Он не находил ничего, достойного внимания, в этом корабле, представлявшемся еще смутным, почти призрачным. Но как моряк, он скоро понял справедливость замечаний своего командира, и им овладело величайшее изумление.

- Действительно, странно видеть здесь корабль!- вскричал он, качая головой.- А что это корабль, так это несомненно.

- Удивительно!- рассеянно проговорил Уильдер, больше занятый собственными мыслями, чем словами своего помощника.

- Находились люди, которые говорили, что "Летучий Голландец" крейсеровал около этого мыса...- начал было суеверный моряк.

- Нет, нет!- сказал Уильдер.- Эй, как давно заметил ты паруса?- крикнул он матросу на мачте.

- Я только-что вошел, а матрос, которого я сменил, говорил, что видел его больше часа.

Уильдер велел позвать смененного матроса.

- Давно ты заметил корабль под ветром?- спросил у него Уильдер.

- Я увидел его перед семью часами, а то, что я увидел, люди с хорошими глазами могут видеть и теперь.

- В каком положении был он по отношению к нам, когда ты в первый раз увидел его?

- Немного ближе к бимсу (Бимс - балка, поддерживающая палубу и служащая связью между шпангоутами (ребрами) корабля.), чем теперь.

- В таком случае, мы оставим его позади!- вскричал Уильдер с явным удовольствием.

- Нет, ваша честь, вы забыли, что мы держимся ветра с начала вахты (Вахта исчисляется четырехчасовым промежутком времени. (Прим. ред.)).

- Ты прав,- возразил разочарованным тоном его командир.- И он находится в прежнем положении?

- Нет; он, должно-быть, хороший ходок, если может составлять компанию "Королевской Каролине".

- Иди, иди в свою каюту; на восходе мы лучше рассмотрим этот корабль.

- Мистер Эринг,- проговорил Уильдер, когда матрос ушел,- переменим направление. Подымите людей на помощь.

Лейтенант издал хорошо знакомый матросам крик, призывавший на помощь товарищам. Ни одной минуты не было потеряно, не раздавалось ни одного слова, кроме отрывистых и властных приказаний Уильдера. Через минуту большие мачты наклонились к западу, и корабль с прежней скоростью поплыл в новом направлении.

Уильдер порывисто обернулся, чтобы посмотреть на другой корабль.

- Корабль скрылся,- сказал Эринг голосом, в котором звучали и бодрость, и недоверие.

- Он должен быть с этой стороны, но, признаюсь, я не вижу его... Вон он!- вдруг вскричал Уильдер.- И клянусь, он тоже переменил направление.

Справедливость сказанного была очевидна. Каждый моряк мог убедиться в этом.

- Корабль действительно переменил направление!- вскричал Эринг после долгого раздумья, и в его голосе зазвучал суеверный ужас.- Я долго живу на море, но никогда не видел, чтобы корабль так легко переменил направление против волн, которые бьют его в носовую часть.

- Легкий и послушный корабль может легко переменить направление,- ответил Уильдер,- особенно, если на борту много рук... Мистер Эринг,- добавил он,- мы поставим все паруса на "Каролине" и будем состязаться в скорости с этим дерзким кораблем.

Лейтенант, ум которого работал очень медленно, охотно возразил бы, но не осмелился. Ровный и спокойный тон молодого командира вселял в него робость.

Паруса были быстро развернуты. Все с глубоким вниманием устремили глаза на предмет, или, вернее, тень, видневшуюся под ветром.

Казалось, "Королевская Каролина", как и ее экипаж, поняла необходимость удвоить быстроту. Лишь только большие паруса были развернуты, она вся подалась вперед.

Уильдер с волнением следил за движениями корабля взором опытного моряка. Раз или два, когда он видел, как содрогается судно от удара волн, его полуоткрытые губы готовы были отдать приказ уменьшить количество парусов; но взгляд, брошенный на корабль, все еще видневшийся на горизонте, заставлял его оставаться при своем решении.

Как отчаянный авантюрист, поставивший на карту всю свою судьбу, он непоколебимо ждал результатов.

Моряки следили за малейшими движениями своего корабля. Ни один человек не оставил палубы в продолжение нескольких часов. Все прониклись сознанием серьезности положения, хотя и не знали твердо, в чем заключается опасность.

ГЛАВА XV

Обязанности второго лейтенанта на "Королевской Каролине" исполнял некто Найтгед (Найтгед - в переводе: "темная голова".). Имя это как бы указывало на густой туман, окутывавший верхнюю часть его тела. Он пользовался большим влиянием среди матросов, и его мнения принимались всегда с тем уважением, с каким относятся к словам оракула.

Пока судно неслось на всех парусах, и Уильдер, стремясь потерять из вида беспокойного соседа, пускал в ход всевозможные средства, чтобы ускорить бег корабля, этот невежественный и упрямый моряк, стоя посредине палубы, в кругу самых старых и опытных матросов, беседовал о странном появлении паруса и необыкновенном поведении их капитана.

- Я слышал от старых матросов, что дьявол посылает иногда одного из своих лейтенантов на борт корабля, чтобы навести его на риф или мель, вызвать крушение и выручить свою долю среди потонувших душ.

- Однако, наш молодой капитан держит корабль в руке,- сказал самый старый из всех матросов, внимательно следивший за всем, что делал Уильдер.- Он ведет судно необыкновенным образом, согласен, но он не оборвал еще ни одной каболки (Каболка - пеньковая нить. (Прим. ред.)).

- Каболки!- повторил лейтенант с презрительным видом.- Какое дело до каболки, когда лопнет канат! Послушай, старый Билль, чорт никогда не оставляет дела на полдороге.

- Мистер Найтгед умеет держать корабль во всякую погоду,- сказал другой матрос.

- Я выучился на работе, не ходя в школу. Но что сделает тут знание! Я говорю, друзья, что ни один моряк не мог и не смел бы пустить так корабль.

Общий шопот доказал, что большая часть матросов, если не все, разделяла это мнение.

- Но все же как он провел "Каролину" сегодня утром! Я никогда не видел, чтобы корабль так скоро выпутался из неприятности,- сказал старый матрос.

Найтгед с многозначительным видом стал смеяться.

- А что вы думаете, приятели, о рыбаке в лодке? Я не думаю, что много нашлось бы старых морских волков, способных ускользнуть от подобной охоты.

- Он ускользнул, действительно, замечательно!- произнес старый матрос, доверие которого к Уильдеру стало колебаться.

- Посмотрите, как чернеет небо; ночь, когда я перенес крушение в заливе...

- Го! К средней части!- раздался спокойный и повелительный голое Уильдера.

Голос, неожиданно раздавшийся из глубины взволнованного океана, не мог бы показаться матросам более страшным, чем этот неожиданный приказ. Молодой командир должен был повторить команду, прежде чем Найтгед, который по должности должен был ответить первым, смог решиться исполнить приказ.

- Прикажите распустить нижние паруса!- произнес Уильдер.

Лейтенант и его товарищи переглянулись в глубочайшем удивлении.

Действительно, отчаянная решимость Уильдера, с какой он последовательно ставил паруса, могла бы зародить подозрение насчет его намерений или знаний даже у менее суеверных людей. Давно уже Эринг и его приятель, второй лейтенант, более невежественный и, следовательно, более упрямый, заметили, что их молодой командир так же искренно, как они, желал ускользнуть от корабля, который так странно следил за всеми их движениями. Но их чрезвычайно удивил образ действий Уильдера. Наконец, после совещания с приятелем, Эринг решился подойти к капитану.

- Я не вижу,- сказал он,- чтобы мы удалялись от неизвестного судна, хотя наш корабль идет изо всех сил.

Уильдер взглянул на темную точку, видневшуюся на горизонте, и нахмурил брови, но ничего не ответил.

- Мы всегда находили,- продолжал Эринг,- что экипаж не любит работать помпами. Мне нет надобности говорить опытному офицеру, что матросы редко любят эту работу.

- Каждый раз, как я сочту нужным отдать приказание, экипаж этого судна должен будет исполнить его, мистер Эринг!

- Уверены ли вы, капитан Уильдер, что "Королевская Каролина" может уйти от этого корабля?

- Я боюсь противного. Возьмите, Эринг, трубу и скажите, под какими парусами идет это судно и на каком расстоянии оно может быть,- произнес с задумчивым видом Уильдер.

Лейтенант долго и внимательно смотрел в трубу. Наконец, он ответил, как человек, мнение которого определилось:

- Если этот корабль построен и оснащен, как все корабли, я скажу, что он несет три зарифленных марселя, нижние паруса, парус фок-мачты и драйрен-реи.

- И ничего больше?

- Я бы поклялся в этом, если бы мог убедиться, что этот корабль похож на все остальные.

- А расстояние?- спросил Уильдер.- Вы ничего не сказали о расстоянии.

- Можно предположить, что он в двух милях от нас; немногим больше или меньше.

- Я так и думал. Это немалое преимущество в такой охоте, Эринг! Я заставлю "Каролину" вылететь из волн, если понадобится, но я уйду от этого корабля.

- Это было бы хорошо, если бы "Каролина" имела крылья чайки. Но при ее конструкции возможно, что она погрузится еще глубже.

- До сих пор она хорошо несет свои паруса. Вы не знаете, на что она способна.

- Я видел ее ход во всякую погоду, капитан Уильдер, но...

Он вдруг замолчал. Огромная черная волна поднялась перед носом корабля и, казалось, угрожала поглотить все, находящееся перед ней. Сам Уильдер с тревогою ожидал толчка, сознавая, что он перешел пределы умеренности, пуская с такою силою корабль. Волна разбилась на некотором расстоянии от носа "Каролины" и обдала палубу пеной.

Полминуты передняя часть корабля была под водою. Корабль остановился, содрогаясь всем своим крепким корпусом, и когда он возобновил свой бег, его ход был более угрожающим.

Эринг молча смотрел на своего командира, сознавая, что никакие слова не могли бы быть убедительнее того, что произошло. Матросы громко выражали свое недовольство, но Уильдер или не слышал, или делал вид, что не слышит. Упорно следуя своим тайным намерениям, он подвергался величайшему риску ради их выполнения.

Раздавшийся с кормы крик, глухой, но ясно слышный, напомнил ему о тревоге других. Быстро повернувшись, он подошел к Гертруде и мистрис Уиллис, которые уже несколько часов, дрожащие и встревоженные, следили за его малейшими движениями, не осмеливаясь ничего спрашивать.

- Корабль так хорошо выдержал этот удар,- произнес он ободряющим тоном,- что я почувствовал величайшее доверие к нему. С этим великолепным кораблем моряк никогда не окажется в затруднительном положении.

- Мистер Уильдер,- ответила гувернантка,- я часто видела страшную стихию, среди которой вы живете; бесполезно обманывать меня. Я знаю, что вы ускоряете ход судна выше меры. Имеете ли вы достаточно причин для оправдания подобного неблагоразумия?

- Имею.

- И они должны, как и все остальные ваши причины, остаться тайной, или, быть может, мы узнаем их?

- Раз вы так хорошо знакомы с моей профессией,- ответил с легкой улыбкой Уильдер,- мне нет надобности говорить вам, что необходимо развернуть паруса, чтобы заставить корабль итти против ветра...

- По крайней мере, вы можете ответить прямо на другой вопрос. Благоприятен ли этот ветер, чтобы пройти опасные рифы Гаттераса?

- Я сомневаюсь в этом.

- В таком случае, почему бы нам не вернуться туда, откуда мы вышли?

- Вы согласились бы на это?- быстро спросил молодой моряк.

- Я хотела бы увидеться с отцом!- с живостью воскликнула Гертруда.

- Я желала бы, мистер Уильдер,- произнесла спокойно гувернантка,- оставить этот корабль. Я не спрашиваю у вас объяснений всех ваших таинственных мнений. Верните нас нашим друзьям в Нью-Порт, и я не предложу вам ни одного вопроса.

- Это можно сделать,- прошептал Уильдер,- это возможно. Только несколько часов подобного ветра. Мистер Эринг!

В одно мгновение лейтенант был около него. Уильдер указал ему на черную точку, видневшуюся все еще под ветром, и, вручив ему подзорную трубу, попросил посмотреть еще раз. Они по очереди внимательно и долго рассматривали корабль.

- Он не несет ни одним парусом больше!- с нетерпением воскликнул командир.

- Ни одним больше.

- Эринг, я думаю, что этот ветер слишком западный. Поднимите брасы (Брас - одна из снастей. (Прим. ред.)) над ветром.

Лейтенант выслушал этот приказ с нескрываемым изумлением. Он не нуждался ни в каком объяснении. У него было достаточно опыта, чтобы понять, что результатом этого маневра будет возвращение на путь, которым они уже проплыли, т.-е. отказ от цели путешествия. Он позволил себе отсрочить исполнение приказания, чтобы сделать несколько возражений Уильдеру.

- Я надеюсь, что такой опытный моряк, как вы, не обидится на мое мнение. Кто может сказать, что завтра или послезавтра не подует ветер со стороны Америки, с северо-запада?

- Поднимите брасы над ветром!- повелительно повторил Уильдер.

Характер честного Эринга был слишком миролюбив и податлив, чтобы он решился ослушаться. Он отдал тотчас необходимые приказания, и они были исполнены. Только Найтгед и старые матросы громко ворчали на внезапные и, повидимому, бессмысленные перемены, происходившие в мыслях их капитана.

Уильдер, как прежде, оставался равнодушен ко всем проявлениям недовольства. Между тем корабль, как птица, утомившая свои крылья в битве с ураганом и уступившая ветру, пошел легче. Но все же, по мнению всего экипажа, он нес еще слишком много парусов в такую мрачную ночь. А неизвестный парус попрежнему виднелся на западе, словно он был тенью первого.

Мистрис Уиллис и ее воспитанница удалились в каюту. Первая тайно поздравляла себя с тем, что оставит этот корабль, путешествие на котором началось так неблагополучно, а вторая мечтала о скором свидании с отцом. Ей казалось, что ничто не изменилось в ходе судна. Уильдер мог бы менять сколько угодно направление корабля, и Гертруда ничего не заметила бы.

Уильдер не мог понять необыкновенных движений неизвестного корабля, который, казалось, скорее предупреждал его маневры, чем следовал им. Его надежды ускользнуть от этого наблюдения были уничтожены легкостью движений и превосходством парусов соперника, так что, наконец, даже ему все это стало казаться необъяснимым.

Пока Уильдер был занят этими мрачными мыслями, небо и море начали принимать иной вид.

Светлая полоса, долго видневшаяся на востоке, вдруг исчезла. Тяжелые массы туч скопились там, и густые испарения поднялись от воды. С другой стороны черная тень покрывала весь запад, и зрение терялось в этом длинном поясе мрака. Неизвестный корабль еще колыхался среди тумана, как зловещий знак, и по временам его легкие очертания, казалось, таяли в воздухе.

ГЛАВА XVI

Уильдер не проглядел этих роковых, слишком хорошо знакомых ему признаков. Едва туман внезапно окутал таинственный корабль, за которым он так следил, как раздался его сильный голос.

- Встать!- закричал он.- Встать! Взять на гитовы (Гитовы - снасть, которой подтягиваются паруса к рее. (Прим ред.)) все паруса! Взять их все, до последнего лоскутка от носа до кормы! За работу, друзья, смелее!

Уильдер приказывал, чтобы разбудить задремавших и воодушевить ленивых.

Лишь только он увидел, что люди на ногах, как стал отдавать приказания со всем необходимым спокойствием и энергиею.

Неизвестный корабль исчез в неопределенном свете, который в эти минуты распространился над морем, как колеблющийся, таинственный туман. Самый океан говорил о близкой, резкой перемене. Волны уже не разбивались в блестящие, пенистые гребни; они все более нарастали.

В этот момент неожиданный свет прорвал тьму океана, и вдали послышался шум, подобный отдаленному раскату грома. Матросы взглянули друг на друга испуганными глазами и, казалось, оцепенели от ужаса. Но их командир, спокойный и более внимательный, придал иной смысл этому сигналу. Он сжал губы и гордо, презрительно прошептал:

- Или он думает, что мы спим?

- Какая ужасная ночь, капитан Уильдер,- сказал Эринг, приближаясь и, по праву своего ранга, заговаривая первым.

- Я видел признаки перемены ветра,- ответил Уильдер.

- Да,- вмешался Найтгед хриплым голосом;- как-раз в такую же ночь я видел, как бездна поглотила "Везувий". Видите вы этот сероватый свет,- продолжал он,- который движется на нас? Скажите мне, идет ли он со стороны Америки, или же от неизвестного корабля, который, неизвестно зачем, так долго оставался у нас под ветром, а теперь взял курс на нас или, по крайней мере, готов взять?

- Ах, капитан Уильдер,- произнес Эринг,- я охотно отдал бы арматорам мое жалованье за последний месяц, хотя заработал его в поте лица, чтобы только узнать, под каким флагом идет это неизвестное судно?

- Француз, испанец или дьявол,- вот кто идет!- вскричал Уильдер. Потом, повернувшись к безмолвному и внимательному экипажу, он крикнул полным энергии голосом:

- Притяните реи вперед! Притяните, мои друзья, крепче и сильнее!

Это был крик, понятный экипажу. Все нервы и мускулы напряглись, чтобы встретить наступающую бурю. Никто не произнес ни слова. Все удесятерили усилия, соперничая друг с другом. Нельзя было терять ни минуты, не было руки, которая не была бы необходима, у которой не было бы дела. Прозрачный роковой туман, уже четверть часа тому назад собравшийся на северо-западе, со стремительностью летел теперь на них. Вот послышался глухой, страшный рокот океана, и его поверхность покрылась блестящей пеной. Через минуту бешеный ветер всей силой налетел на корабль.

Уильдер хотел воспользоваться слабой возможностью поставить корабль под ветром, но это не удалось.

"Каролина" храбро выдержала толчок. На один миг она уступила силе урагана, и ее борт почти покрылся водою. Дважды ее большие мачты опускались и дважды грациозно подымались. Наконец, они уступили, и судно легло на воду.

- Бегите за топором!- крикнул Уильдер, хватая Эринга за руку.

Лейтенант повиновался.

- Рубить?- спросил он, подымая руку с топором у мачты.

- Постойте! Слушается судно руля?

- Нет.

- Тогда рубите,- произнес Уильдер.

Одного удара было достаточно, чтобы исполнить этот приказ.

- Подымается судно?- крикнул Уильдер рулевому.

- Оно сделало легкое движение, но теперь снова легло на бок.

- Рубить?- спросил Эринг, подходя к большой мачте.

- Рубите!- был ответ.

Страшный треск последовал за этим приказанием. Дерево, снасти, паруса - все рухнуло в бездну моря, и корабль, поднявшись в то же мгновение, тяжело поплыл по направлению ветра.

- Подымается! Подымается!- разом закричали двадцать голосов.

- Пусть ничто не стесняет его движений,- прибавил спокойный голос капитана.

Повисший передний парус надулся с такою силою, что почти увлекал за собою единственную уцелевшую мачту. Уильдер сразу увидел необходимость избавиться от этого паруса. Подозвав Эринга, он указал ему на опасность и отдал необходимые приказания.

- Эта мачта не может долго противостоять подобным порывам ветра,- закончил он.- Если она упадет на переднюю часть корабля, то нанесет роковой удар. Надо послать туда человека или дух отрубить парус на рее.

- Это очень опасно при таком бешеном ветре.

- Вы правы,- сказал Уильдер,- оставайтесь здесь, и если со мной произойдет какое-либо несчастье, ведите корабль в северный порт. Особенно не стремитесь к Гаттерасу...

- Что вы хотите делать, капитан Уильдер?- перебил его лейтенант, тяжело опуская ему на плечо руку.

- Я иду отрубить этот парус, чтобы не губить мачты и, может-быть, корабля.

- Да, да, я это ясно вижу. Но никто не скажет, что другой исполнил долг Эдуарда Эринга. Ваше дело привести корабль к мысу Виргинии, а мое - обрубить этот парус. Если со мной что-нибудь случится, занесите в корабельный журнал несколько слов, как я погиб. Это будет лучшей и самой приличной эпитафиею для моряка.

Уильдер не возражал. Он привык исполнять свои обязанности, и не удивлялся преданности делу в другом.

Эринг бросился к мачте. Пять или шесть матросов полезли за ним вверх.

- Сходите со снастей!- крикнул им Уильдер в рупор.- Все сходите!

Лейтенант посмотрел вокруг. Слова Уильдера ни на кого не подействовали; Эринг поднял топор и ударил по толстой веревке, которая прикрепляла к нижней рее угол паруса.

В эту минуту Уильдер услышал треск нижних рей мачты.

- Сходите,- закричал он в рупор ужасным голосом,- сходите все! Дело идет о вашей жизни! Сходите!

Только один из матросов воспользовался этим советом и с быстротою ветра спустился на палубу.

Канаты один за другим лопались и, наконец, с шумом треснула мачта. Несколько мгновений она качалась, потом, уступая движению судна, с ужасным шумом упала в море. Веревки, снасти, канаты разорвались, как нитки, и остов корабля, голый и изувеченный, ринулся вперед. Красноречивое молчание последовало за этим падением. Казалось, сама стихия притихла, довольная своей работой. Уильдер бросился к борту и ясно увидел, как несчастные жертвы еще цеплялись за свою хрупкую поддержку. Он увидел, как Эринг сделал прощальный жест. Потом все снасти, обломки мачт и все те, которые держались за них, скрылись в сплоченном тумане, окружавшем корабль и стеной стоявшем до самых облаков.

- Готовьте скорее шлюпку! В море!- кричал Уильдер, забывая о невозможности подать погибавшим хоть малейшую помощь в такую бурю.

Но смущенные, оцепеневшие моряки не слышали его. Никто не двинулся, никто не думал повиноваться.

- Слишком поздно! Слишком поздно!- сказал себе Уильдер с отчаянием.- Никакое усилие, никакое могущество человеческое не могло их спасти.

- Я вижу паруса,- тихо произнес рядом с ним Найтгед полным ужаса голосом.

- Пусть приходит он!- с горечью ответил молодой капитан.- Несчастье достигло своего апогея.

- Будь это даже корабль мертвецов, мы обязаны перед пассажирами и арматорами говорить с ним,- сказал второй лейтенант.

- С ним говорить! Пассажиры!- невольно повторил Уильдер его слова.- Нет, все лучше, чем это! Видишь ты корабль, который так быстро идет на нас?- спросил он у рулевого.

- Да,- последовал короткий ответ.

- Уступи ему проход!

Таинственное судно шло среди тумана почти с быстротой ветра. Ни один парус не был развернут. Зрители на палубе "Каролины" думали, что их корабля не видят, и некоторые громко требовали, чтобы зажгли огни во избежание страшного столкновения.

- Нет!- вскричал Уильдер.- Они слишком хорошо видят нас.

Матросы молчали. Через минуту таинственный корабль был не больше, как в ста метрах от "Каролины". Никакого признака жизни не было на его борту.

Уильдер затаил дыхание, когда неизвестный корабль проскользнул вблизи них. Его тревога дошла до крайнего предела; но когда он не увидел ни одного человеческого лица, ни одного движения, чтобы остановить бешеный бег судна, радостная улыбка озарила его лицо, словно он считал себя счастливым, будучи предоставлен собственной судьбе.

Таинственный корабль прошел, как мрачное видение, и скоро почти скрылся в волнах и пене.

- Он исчез в тумане,- произнес Уильдер.- Пусть он уходит: это самое пламенное мое желание. Он ушел вперед, и теперь я желаю только одного, чтобы этот ураган длился до рассвета.

Найтгед вздрогнул и бросил на своего собеседника взгляд, похожий на безмолвное проклятие.

Уильдер, повидимому, не обращал на него никакого внимания. Он продолжал целые часы ходить по палубе, то бросая взгляды на небо, то часто и беспокойно вглядываясь в горизонт.

"Королевская Каролина", бессильная и обезображенная, шла по ветру.

ГЛАВА XVII

Сила бури дала себя почувствовать с того момента, как Эринг и его несчастные товарищи упали с мачтою в море. В продолжение двух часов Уильдер пускал в ход все свои знания, чтобы остатки корабля не стали добычею моря. За все это время молодому капитану не помогал никто из экипажа, кроме двух матросов, которых он поставил у руля.

Поднявшееся солнце озарило иную картину. Ветер, казалось, истощил свое бешенство. Море успокоилось.

Было еще очень рано.

- Приготовьте помпы,- сказал Уильдер, видя матросов, выходивших из своих углов, где они провели беспокойные часы ночи.- Слышите вы меня? - прибавил он суровым голосом, заметив, что никто не повинуется.- Пусть не останется ни одного дюйма воды на судне!

Найтгед бросил на капитана зловещий взгляд и обменялся со своими приятелями выразительным подмигиваньем; но решительный тон капитана подействовал. Матросы лениво принялись за исполнение приказания.

- Разве есть надобность в рабочих руках на таком корабле, как этот?- сказал Найтгед с дерзкой улыбкой.- После того, что мы видели, никто из нас не был бы удивлен, если бы корабль сам выкачивал из себя воду, как кит.

- Что означают эта медленность и эти разговоры?- спросил Уильдер, решительно подходя к Найтгеду.- Вы должны подавать пример, а вместо этого первый выказываете неповиновение?

Лейтенант отступил на шаг. Уильдер снова повторил ему приказание стать на место. Тогда Найтгед собрался с духом и ответил решительным отказом. В то же мгновение он упал к ногам разгневанного капитана, пораженный ударом, парировать который он не имел ни времени, ни ловкости.

На минуту водворилось глубокое молчание. Затем матросы с проклятиями бросились на одинокого и безоружного Уильдера. В тот момент, когда дюжина рук протянулась, чтобы схватить его, с палубы раздался пронзительный крик, остановивший нападающих... Это кричала Гертруда. Все глаза обратились в ту сторону, откуда послышался этот голос.

Мистрис Уиллис и ее воспитанница только-что вышли из своей каюты. Они не успели еще притти в себя от изумления, видя обезображенный корабль, как их внимание было привлечено давно уже задуманным против Уильдера бунтом.

- Что значит эта ужасная перемена?- дрожащими губами спросила смертельно бледная мистрис Уиллис.

Глаза Уильдера горели, и он был мрачен. Он ответил, делая угрожающий жест:

- Что это значит? Это значит бунт!

- Бунт! Неужели он мог дойти до того, что оставил этот корабль без мачт, без защиты в море?

- Послушайте, сударыня,- резко перебил ее лейтенант,- я могу говорить с вами откровенно, потому что известно, кто вы, и почему находитесь на "Каролине". Я видел этой ночью, что океан и небо вели себя так, как никогда раньше. Мимо нас пролетали целые легкие корабли, тогда как наш в одну минуту был сбрит, как борода бритвой.

- Но что общего имеет это с насилием, которое я сейчас видела? Можете ли вы объяснить мне это, мистер Уильдер?

- По крайней мере, вы не можете сказать, что не были предупреждены об опасности,- с горькой улыбкой ответил Уильдер.

- Да,- снова начал лейтенант,- мы имели много предупреждений. Капитан Нигальд сломал себе ногу в ту минуту, когда подымали якорь. Никогда не видел я, чтобы подобное несчастье осталось без последствий. И разве лодка со стариком не была предупреждением? А какой день мы выбрали, чтобы сняться с якоря? Пятницу.

Затем Найтгед в двух словах объяснил мистрис Уиллис безвыходное положение судна и невозможность продержаться на воде даже в течение нескольких часов, потому что трюм уже до половины наполнен водою.

- Но что же делать?- спросила гувернантка, с отчаянием глядя на бледную, но внимательно слушавшую Гертруду.- Нет корабля в виду, чтобы спасти нас от крушения? Неужели мы должны погибнуть?

- У нас есть на корме лодка,- вскричал Найтгед,- и земля от нас в сорока милях на норд-вест. Вода и съестные припасы в изобилии; двенадцать сильных рук скоро доставят шлюпку к американскому континенту.

- Вы хотите оставить судно?

- Да. Интересы арматоров дороги каждому моряку, но собственная жизнь дороже золота.

- Но, конечно, вы не замышляете никакого насилия против этого молодого человека, который, я уверена, управлял судном в таких критических обстоятельствах благоразумно?

Найтгед пробормотал несколько невнятных слов и прошел к своим товарищам. В эти минуты томительной неизвестности Уильдер молчал и сохранял спокойный вид. Презрительная улыбка скользила по его губам, и он больше походил на человека, от которого зависит участь других, чем на ожидающего решения своей собственной участи.

Когда матросы пришли к окончательному решению, лейтенант выступил и объявил результат совещания.

- Все,- сказал он,- находящиеся на борту, найдут себе место в этой шлюпке, кроме тех, которые якшаются с известным существом, те пусть зовут себе на помощь своих пособников.

- Я должен заключить из этого,- спокойно произнес Уильдер,- что вы хотите покинуть и корабль и свои обязанности?

Лейтенант с некоторой робостью и одновременно с торжеством ответил:

- Вы умеете вести корабль без помощи экипажа; какую вы имеете надобность в лодке? Наконец, вы не можете сказать вашим друзьям, кто бы они ни были, что мы лишаем вас возможности достигнуть земли. Вам остается шлюпка.

- Шлюпка! Но вы отлично знаете, что без мачты все ваши соединенные усилия не могли бы поднять ее с палубы, иначе вы не оставили бы ее.

- Кто отнял мачты у "Каролины", тот может поставить их снова.

Уильдер не удостоил их ответа. Матросы торопливо готовились к отъезду. Испуганные, встревоженные женщины едва успели понять положение дел, как уже увидели, что раненого капитана несут в лодку. Через минуту им предложили занять место там же.

Гувернантке пришла мысль обратиться к капитану, но безнадежное отчаяние и выражение физического страдания, написанные на его лице, ясно показали, как мало помощи можно ожидать от раненого.

- Что же делать?- спросила она Уильдера.

- Хотел бы я это знать!- ответил он, бросая быстрый и проницательный взгляд на горизонт.- Возможно, что они достигнут берега; двадцать четыре часа тихой погоды достаточно для этого.

- А иначе?

- Ветер погубит их.

- А корабль?

- Если его покинут, он должен будет пойти ко дну.

- Тогда я должна поговорить о вас с этими бессердечными людьми. Я не знаю, почему вы внушаете мне такое сочувствие, загадочный молодой человек!

- Постойте!- произнес Уильдер, почтительно удерживая ее за руку.- Я не могу оставить этот корабль.

- Мы еще не знаем этого. Можно воздействовать на самые неукротимые характеры. Может-быть, я сумею.

- Нужно укротить такой характер, победить такую причину, уничтожить такие предрассудки, что вам не удастся этого сделать.

- Предрассудки? Чьи?

Фенимор Купер - Красный корсар (The Red Rover). 2 часть., читать текст

См. также Фенимор Купер (Fenimore Cooper) - Проза (рассказы, поэмы, романы ...) :