Джеймс Кервуд
«Мужество капитана Плюма (The courage of captain Plume). 2 часть.»

"Мужество капитана Плюма (The courage of captain Plume). 2 часть."

- Завтра она может влюбиться, Нель. Она уже достаточно взрослая, чтоб завтра же быть в состоянии влюбиться, и вы не успеете опомниться, как она будет замужем и обзаведется собственной семьей. Она уже достаточно взрослая для этого, я вам повторяю, и если вы не дурак, вы увезете ее вместе с Марион.

Сильным ударом весла Натаниэль подплыл к берегу.

- Здесь, - шепнул он. - Вам только пересечь это место - и вы достигнете вашей шлюпки.

Он показал направление, и они в молчании пожали друг другу руки.

- Если у вас будет случайно свободная минутка подумать, каким образом мы могли бы... чтоб Бетти...

Натаниэль не дал ему докончить. Он сам был слишком влюблен, чтоб не понять Неля с полуслова.

- Мы должны это сделать, Нель!

Он вышел на берег и следил за лодкой Неля, пока тот не исчез в диком рисе. Потом пошел к лесу. На его часах было всего два часа. Он не помнил ни о голоде, ни об усталости. Жизнь слишком много ему обещала, и он чувствовал, как восторг медленно пронизывал все его тело. Нат ни разу не задумался, чем может кончиться эта любовь, так неожиданно захватившая его. Он жил только настоящим. Он знал, что Марион не была ни чьей женой и что именно он избран судьбой для ее освобождения. Он ни о чем и ни о ком не думал, кроме прекрасных глаз, которые звали его, кроме той, чья благодарность, надежда и отчаяние проникли ему в душу. Ни о чем, кроме того, что он ее скоро освободит и что они вместе уедут на шхуну. Нат достал из кармана брюк измятое письмо, с которым ему, по милости Прайса, не суждено было расстаться. Он прочел его еще раз, сидя в прохладе леса, но чувства беспокойства, всегда охватывавшего его при чтении этого письма, сегодня он не испытывал. Письмо было от одной молодой девушки, с которой он вместе рос и дружил много лет, как Нель с Бетти. Но за годы плавания Нат почти совсем забыл ее и вспомнил, только получив это письмо. Оно пробудило в нем много воспоминаний, воскресших с необычайной яркостью. Его старички все еще продолжали жить в маленьком домике под горой. Они получали его письма, деньги, которые он посылал им ежемесячно, и скучали по нем и хотели его видеть. Девушка писала с беспощадностью невинности. Он слишком долго отсутствовал, и пора было возвращаться. Она без уверток объясняла ему - почему, и писала ему то, что его родители, боясь его огорчить, никогда не решились бы написать. В приписке она сообщала о своей приближающейся свадьбе. Раньше для Натаниэля это письмо было источником мучений и угрызений совести, и было всегда неприятно думать, что эта девушка будет принадлежать другому. Но теперь все обстояло иначе, и он в первый раз сложил это письмо с нежной заботливостью. Каким чудесным убежищем будет для них с Марион маленький дом там - среди холмов Вермонта! Он вздрогнул от этой мысли, и все в нем пело, когда он опять двинулся в путь.

Прежде чем Нат достиг берега, прошло полчаса. Он жадно охватил взглядом горизонт. "Тайфуна" не было... На секунду его радостное настроение сменилось испугом, но направление ветра успокоило его. Кесси, наверное, нарочно вышел из-за выступающей в море косы, которой оканчивался мыс, для того чтобы иметь возможность маневрировать в случае, если ветер усилится. Но где же шлюпка? Он быстро дошел до узкой ленты берега, пробежал до самого конца мыса, устремился по косе, выдававшейся в море, подобно кокетливо согнутому пальчику. Потом вернулся, прошел место, где лежал вчера, и в конце концов почти без сил остановился у изгиба косы. Он ничего не мог понять. Нигде на гладкой поверхности воды не было ни признака шхуны, ни следа шлюпки. Что все это значило? Расцарапав лицо, разорвав одежду, он прорвался сквозь густой лес мыса, отделявший открытое море от части, называемой озером Мичиган. Теперь вся южная сторона озера лежала перед ним, но и здесь "Тайфуна" не было. Возможно, что Кесси, потеряв надежду на возвращение Натаниэля, уже стоит у Сент-Джемса с зажженными фитилями пушки.

Эта мысль ввергла его в отчаяние. Он прошел и эту сторону мыса до конца, но ни одной белой точки, которую можно было бы принять за парус "Тайфуна", он не увидел.

Оставалось одно - ждать.

Он вернулся к тому месту, где вчера утром курил, ожидая ночи, и долго смотрел на озеро неподвижным взором. Прошел час, два... Солнце заливало красным золотом пустыню Висконсина и было уже близко к закату. Наконец Натаниэль встал, но сразу уйти от этого места не решился. Он еще долго растерянно шагал взад и вперед перед зарослями, где в прошлую ночь скрывался Прайс, и не знал, что предпринять. Должен ли он ждать возвращения Неля или бежать к Сент-Джемсу? В темноте он легко может с ним разойтись, если не будет подавать ему все время голос, но в таком случае риск выдать себя мормонам будет слишком велик. Если же он пойдет к Сент-Джемсу, может быть, ему удастся попасть на шхуну. Потом он подумал о Прайсе. Несмотря на обман Прайса, он все же верил, что старик поможет ему и даже окажет содействие в похищении Марион. Он пойдет к советнику. Решив это окончательно, Натаниэль пошел к городу, избегая пользоваться тропинками, по которым шел с Прайсом, но держась достаточно близко от них, чтобы не сбиться с пути. Нат был уверен, что Арбор Кроч и его люди сосредоточили все свое внимание на болоте, но вопреки этой уверенности он шел чрезвычайно осмотрительно. Сумерки уже окутали лес, и только на вершинах высоких деревьев еще горели последние солнечные лучи. Натаниэль напряженно вслушивался, ожидая уловить отдаленный гром, который свидетельствовал бы о начатом его помощником обстреле. Но вдруг он услыхал треск хвороста. В мгновение ока Натаниэль спрятался за огромными корнями сожженного молнией дерева и вытащил револьвер. Шум производило какое-то существо, оно приближалось медленно, как бы колеблясь при каждом шаге. Натаниэль взвел курок. Прямо перед ним на половине расстояния брошенного камня стояла плотная стена орешника. Верхушки нежных кустов дрожали. Дважды возобновлялось это колебание, и во второй раз оттуда послышался опять треск хвороста и слабый крик. Потом настала тишина. Был ли это крик животного или человека? Кем бы ни было существо, издавшее этот крик, оно, очевидно, упало и лежало без движения, в течение последующих нескольких минут оттуда не донесся ни один звук. Кусты, насколько мог разобрать Натаниэль в сгущающемся мраке, также были совершенно неподвижны. Натаниэль медленно вышел из своего укрытия и приблизился к кустам. Недалеко от них у него под ногой хрустнула ветка. Этот звук нарушил мертвое молчание леса, и из густых зарослей повторился крик. Это был крик женщины. С ответным возгласом Натаниэль бросился вперед. У кустов он увидел бледное лицо и протянутые руки...

Девушка едва держалась на ногах. Готовая упасть, она сделала шаг вперед и произнесла его имя. Натаниэль заключил ее в свои объятия - и весь мир перестал для него существовать. Он сильнее прижал девушку. Ее голова склонилась к плечу Натаниэля. Она тихо всхлипывала и дышала учащенно. На губах Натаниэля дрожали сумасшедшие счастливые слова, но первой заговорила девушка.

- Нель, где Нель?

- Он уехал. Он покинул остров.

Слабость и это известие лишили девушку последних сил. Он бережно опустил ее на землю. Ее руки беспомощно раскинулись, глаза закрылись. Натаниэль смотрел на почти безжизненное прекрасное лицо девушки и забыл все, кроме радости этого мгновения и восторга неожиданной встречи. Весь мир сосредоточился для него в этом усталом бледном лице. Не владея собой, он поцеловал ее нежно в губы. Марион медленно открыла глаза и посмотрела на него спокойно и полувопросительно. Этот взгляд смутил Ната. Он с волнением, без слов следил, как возвращалась к девушке жизнь, и в эту бесконечно сладкую, безумно новую минуту вдруг ворвался отдаленный пушечный выстрел.

- Это Касси, - шепнул он девушке. Его голос дрожал от счастья. - Это мой помощник. Он бомбардирует Сент-Джемс.

Глава VII. ЧАС МЕСТИ

При звуке неожиданного выстрела Марион инстинктивно прижалась к Натаниэлю так близко, что он мог почувствовать удары ее сердца. Но потом, окончательно придя в себя, она отстранила его легонько. Все это произошло очень быстро. Однако в этих нескольких секундах для Натаниэля заключалось больше счастья, чем было за всю его предыдущую жизнь, счастья, одного воспоминания о котором будет достаточно и для всей будущей его жизни. Но он испытывал какое-то сладкое смущение от сознания, что Марион почувствовала его поцелуй. Он испытывал неловкость и радость одновременно. Но первого было все-таки недостаточно, чтоб заставить его сожалеть о своей несдержанности. Он любил ее и был рад, что выдал себя.

Только сейчас Нат заметил, что лицо ее было исцарапано и рукава легкого платья разорваны в клочья. Когда она, отстраняясь, оперлась на его руку, чтобы встать, Натаниэль с трудом удержался от слов, которые жгли его, но все, что он хотел сказать, горело в его глазах. Все еще слабая, девушка улыбнулась ему, и в этой улыбке был милый укор, прощение и благодарность. Что-то невыразимо сладкое было во взгляде ее блестящих глаз...

- Нель убежал, - прошептала она, - а вы?

- Я пришел за вами, Марион, - сказал он тихо.

Ее прекрасные глаза выпытали от него тайну, прежде чем он успел сообразить.

- Я вернулся, чтобы увезти вас с этого острова.

Почти одновременно с его словами раздался еще один пушечный выстрел. С испуганным криком девушка зашаталась и сильнее сжала его руку. В ее голосе был испуг.

- Почему вы не уехали вместе с Нелем? Ваша шхуна стоит у Сент-Джемса?

- Да, моя шхуна у Сент-Джемса, Марион.

Его голос дрожал от торжества, от счастья, от нежности. Он не мог сдержать себя. Он обнял ее за талию, и, к его радости, она не отстранила его руки. Рука Ната тонула в роскошных волосах девушки. Он наклонился и прикоснулся к ним губами.

- Нель рассказал мне все о вас, - сказала она.

- Моя шхуна обстреливает Сент-Джемс, а я забираю вас отсюда.

Только сейчас освободилась Марион из его объятий. Она сделала это так мило, что Натаниэль не почувствовал в ее движении ни упрека, ни недовольства. Ему больше не было стыдно. Он признался, хотя и без слов, в своей любви и знал, что девушка поняла его. Он только теперь осознал, что полюбил ее с того момента, когда увидел через окно королевского дома. С того самого вечера он чувствовал, что готов пожертвовать своей жизнью ради нее, и был уверен, что девушка догадалась, почему он бросился на помощь к тому человеку у столба. Но слова девушки направили его мысль совершенно в другом направлении.

- Вы ошибаетесь, капитан Плюм. Ваша шхуна взята в плен мормонами, и эти выстрелы - это салют.

Она судорожно сжала его руку.

- Я хочу, чтоб вы ушли. Я хочу, чтоб вы уехали вместе с Нелем!

- Значит, Кесси попал в плен?

Он говорил медленно, как если бы не расслышал ее последних слов. Девушка следила за ним. Она догадалась об отчаянии, которое должно было родиться от ее слов в душе капитана, но когда он заговорил, его голос был спокоен.

- Кесси - дурак, - сказал он, бессознательно повторяя слова Прайса. - Марион, согласны ли вы покинуть остров?

Вспыхнувшая в нем надежда рухнула при первых словах Марион.

- Вы должны уехать один. - Напряжением воли она заставила себя выговорить. - Скажите Нелю, что он был приговорен к смерти, скажите ему, чтоб он ради меня, ради моего спокойствия, никогда больше не возвращался на остров.

- А я?

Она скорее почувствовала, чем увидела протянутые руки капитана Плюма.

- А вы? - Ее голос был глух и нежен. - А вы, если вы любите меня, должны последовать его примеру. Присоединитесь к Нелю. Спасите ради меня его жизнь.

Она придвинулась к нему, и в блеске ее возбужденных глаз Натаниэль узнал ту силу, которая покорила его.

- Вы уедете. Вы не можете спасти меня от Стрэнга... Теперь мы должны расстаться.

Она сделала движение по направлению к тропинке, Натаниэль слегка преградил ей дорогу.

- Я провожу вас до города, - попросил он.

- Вы не должны идти со мной.

- Почему?

- Потому что они убьют вас.

- Убьют? - Его приглушенный смех был больше от радости, чем от страха. - Я счастлив вашей заботой, Марион.

Они вместе вышли на тропинку. Марион настаивала, чтобы он ее покинул, но Нату удалось ее уговорить. Они шли медленно, прислушиваясь к каждому шороху.

- Я спасу вашего брата, если это в моих силах.

- Вы должны спасти, - шепнула она и в приливе благодарности сильно сжала его руку.

- Для вас... я на все готов.

- Для меня...

Теперь она была совсем близко от него. Быстрым и легким движением, он поднял спустившуюся на ее лоб прядь волос и повернул лицо девушки к себе. Ее глаза, ради которых он готов был всем пожертвовать, смотрели на него прямо и совсем близко.

- Я его увезу с острова, - сказал он, не отрываясь от этих глаз, - и клянусь вам, что вы... что вы никогда не выйдете замуж за Стрэнга.

Крик сорвался с губ девушки. Был ли это крик радости или надежды? Она сделала шаг назад, сжав руки, затаив дыхание, как бы ожидая, что скажет он еще. Но в эту драгоценную секунду Натаниэль, сам пораженный собственной смелостью, не произнес ни слова.

- Нет, - сказала Марион, - нет, вам это не удастся.

- Я все-таки попытаюсь...

Натаниэль уже составил план действия. Со слов Марион и по решительности, с какой она произнесла их, Натаниэль понял, что его попытки убедить ее покинуть остров будут так же бесполезны, как и увещевания Неля. Для Ната был только один выход, и поэтому он остановился на плане, о котором уже говорил с Нелем. Он давал себе отчет, что теперь, по всей вероятности, ему придется действовать одному, если он не сможет обеспечить себе помощь со стороны Прайса. Его шхуна и люди были в руках мормонов, а Нель, в поисках шхуны, очень легко может разойтись с ним. В таких условиях судьба Марион будет зависеть исключительно от его находчивости. Если б он мог достать маленькую лодку и причалить сзади хижины Прайса, если б он мог каким-нибудь образом заманить ее в эту лодку... Мысль, что ему придется обмануть доверие, применить силу или хитрость по отношению к Марион, была ему очень тягостна. Он чувствовал, что она верит в него. Теплое пожатие ее руки, когда она опиралась на его плечо, достаточно красноречиво говорило об этом. Минутами в темноте она прижималась к нему, подобно маленькой испуганной девочке. Когда он сдерживал дыхание, она делала то же самое, прислушивалась, когда прислушивался он, и ее маленькая ножка ступала естественно и бесшумно, приноравливаясь к его старательно рассчитанным шагам. Ее доверчивость заливала сердце Натаниэля теплой сладостной волной, и он с ужасом думал, что обстоятельства могут вынудить его обмануть это доверие. Как бы случайно, Нат прикоснулся к руке, все еще лежащей на его плече, и, осмелев, сжал теплые маленькие пальчики, и душа его трепетала, ощущая их нежную покорность. Потом он вспомнил о таинственной силе, приковывавшей эту девушку к королю мормонов. Он жаждал ободрить ее, вселить в нее надежду, упросить ее поделиться с ним тайной, тень которой витала над Марион, но, вспомнив слова Неля по этому поводу, он вовремя удержался.

Они шли так в глубоком молчании несколько минут. Потом девушка остановилась.

- Теперь уже близко. Здесь мы должны расстаться.

- Еще немного!

Она опять уступила, но там, где тропинка пересекалась дорожкой, ведущей к хижине Прайса, она протянула ему руку.

- Теперь вы должны уйти, - уже решительно повторила Марион.

В эту прощальную, последнюю минуту капитан Плюм взволнованно, на минуту потеряв самообладание, страстно прижал к своей груди ее руку.

- Простите меня. Простите мой поцелуй, но я...

Он освободил ее руку и отступил, вовремя удержав признание, готовое сорваться с его губ. Он вспомнил свой план, взял себя в руки и продолжал уже совсем другим голосом:

- Нель ждет меня там, в маленькой лодке.

Он показал в сторону озера, лежащего за хижиной Прайса.

- Я его скоро увижу и, если вы обещаете ждать меня у советника сегодня в полночь, я вернусь сообщить вам об его отъезде на материк.

Теперь Марион подошла к капитану. Ее глаза блестели в темноте, как звезды.

- Если вам удастся заставить Неля уехать отсюда, когда я встречу вас... я скажу, я скажу вам...

Не докончив фразы, она проскользнула на тропинку, ведущую к Сент-Джемсу. Потом, подняв руку в прощальном привете, она добавила уже издали:

- Скажите Нелю, что он должен уехать ради Бетти. Скажите ему, что, если он этого не сделает, ей угрожает та же судьба, что и мне. Скажите ему, что она любит его и встретится с ним на материке. Любит его.

С этими словами она стала быстро удаляться. Натаниэль не двигался, пока шум ее шагов не замер вдали окончательно. Потом он быстро зашагал по дорожке к хижине Прайса. В возбуждении, которым был переполнен, он забыл об опасности, о необходимой осмотрительности и почти готов был свистеть от радости. В эти минуты для Ната ничего, кроме Марион и своего собственного счастья, не существовало. Отсутствие Неля теперь для него ничего не значило. Он признался ей в своей любви и, хотя это признание осталось без определенного ответа, он был взволнован воспоминанием о последнем взгляде ее глаз. О чем она скажет ему, если удастся благополучно отправить Неля с острова? Что заключалось в этой неоконченной фразе? Он чувствовал, что в ней должно было заключаться некое вознаграждение за его преданность и, может быть, даже больше. Испуганная дрожь ее голоса, прерывистое дыхание, странный блеск глаз давали пищу его надеждам. Если ее брат уедет сегодня ночью, увеличит ли это ее веру в него? Расскажет ли она ему тайну своей привязанности к Стрэнгу? Марион встретится с ним в полночь. Она поедет вместе с ним на лодке, и тогда... Он не применит к ней насилия. Он скажет только, что Нель в полумиле от берега и обещал окончательно покинуть остров при условии, что она согласится пожелать ему счастливого пути. И когда они будут там, вдали от берега, Нат скажет ей, что солгал и что сделал это из любви к ней, ради ее собственного спасения. Возбужденный ум Натаниэля не видел в этом ничего невозможного - напротив, все казалось ему легко осуществимым. Он был счастлив...

Вид хижины Прайса вернул его к действительности. Она вынырнула так неожиданно, что капитан Плюм не мог сдержаться от восклицания. Хижина была погружена в полную темноту. Дверь была заперта на замок. Он заглянул в окна, прислушался, постучал и в конце концов спрятался рядом с тропинкой, будучи уверен, что старый советник должен скоро вернуться из города. Натаниэль ждал около часа. Потом со всей осмотрительностью, на какую он был способен, Натаниэль пошел по тропинке, которая начиналась сзади хижины и вела к озеру. Приблизительно через полмили был берег. Все вокруг тонуло во мраке, ни один огонек не прерывал пелены ночи.

Скрываясь между деревьями, он медленно пошел вдоль берега по направлению к городу. Довольно скоро перед ним замерцал огонек. Подойдя ближе, он оказался перед маленьким домом. Освещенное окно свидетельствовало, что в нем находились люди. Надежда найти лодку вновь вспыхнула в душе Натаниэля, и сердце его радостно забилось, когда эта надежда оправдалась. У берега, в двух шагах от дома, стояла небольшая лодка. Весла не были даже вынуты из уключин. Через минуту Натаниэль уже сидел в лодке и быстро удалялся и от домика с одиноким огоньком, и от мрачного леса. Натаниэль был уверен, что Нель уже прекратил безнадежные поиски шхуны и гребет, по всей вероятности, к Сент-Джемсу. На всякий случай капитан Плюм взял направление к тому месту, где он условился с ним встретиться. Луны не было, но в ясном небе мерцали бесчисленные звезды, и благодаря этому Натаниэль мог видеть достаточно далеко вокруг себя. В течение часа он крейсировал взад и вперед у назначенного места и потом причалил метрах в десяти от дорожки, которая вела к хижине Прайса.

Было десять часов. До встречи с Марион оставалось еще целых два часа. Он старался подавить в себе тяжелые предчувствия и сомнения, которые сменили уверенность первых минут. Но теперь, когда он шел к хижине, эти сомнения вспыхнули с новой силой. Что, если Марион не сдержит слова? Нат вспомнил о шпионах, которые окружали дома девушки и Прайса. Может ли он довериться старому советнику? Может ли он рассказать, посвятить его в заговор и просить его помощи? Эти вопросы не могли не увеличить волнение, которое испытывал Нат. Он понимал, что надо сосредоточить все способности, поэтому усилием воли вернул себе хладнокровие и заставил себя смотреть более радужно на будущее. Не доходя до хижины, он вновь верил, что спасет Марион, чего бы это ему ни стоило, и сможет обойтись без помощи Неля или Прайса. Если Марион не придет к нему в хижину, он сам пойдет к ней. Как бы то ни было, даже если ему придется пробивать себе путь с оружием в руках, он доставит ее на лодку. Никакие охотники за невольниками, никакие собаки Арбора Кроча не смогут его остановить. Теперь, когда его мысли успокоились и решение было принято, Нат почувствовал нестерпимый голод. Он с утра ничего не ел. Если Прайс еще не вернулся, он решил пробраться в хижину и поискать чего-нибудь съедобного, не дожидаясь его возвращения. Но вдруг за поворотом дорожки он увидел в хижине советника свет, и, когда Нат осторожно огибал угол хижины, из открытой двери к нему донесся чей-то очень тихий голос. Соблюдая осторожность, он подошел к окну и заглянул в комнату. Лампа, свет которой он увидел с дорожки, стояла на столе большой комнаты, но голос исходил из маленького чулана. Несколько минут Натаниэль прислушивался, и вдруг знакомое бормотание старого советника перешло в сумасшедший, яростный бред и крики! Нат окаменел от неожиданности. Есть ужас в голосе сумасшедшего. Ужас, который пробирается со дна души, который пробуждает болезненное напряжение в каждом нерве и может заставить человека, который слышит такой крик, обливаться холодным потом. Именно такой голос, голос сумасшедшего, доносился из маленькой комнатки. Натаниэль оробел, зашатался, как если бы стальные клещи сжали его горло. Дрожа всем телом, он отошел от окна, но голос преследовал его, разражаясь то неожиданным хохотом, то странными рыданиями, пока не замер наконец на каком-то душу раздирающем возгласе.

Неужели Обадия Прайс сошел с ума? Взяв себя в руки, Натаниэль медленно приблизился к двери. Каждый его нерв был напряжен. Сердце стучало подобно молоту. Наступившее после ужасного возгласа молчание вдруг прорвалось новым страстным рыданием. Это рыдание закончилось чьим-то именем, произнесенным уже обессиленным шепотом. При этом имени Натаниэль подался вперед. Это было имя Марион. Напрягая слух, чтобы уловить слова, которые могли последовать за этим именем, Натаниэль незаметно для самого себя оказался в дверях хижины. Жалобы Прайса становились все тише, пока не умолкли окончательно. Ни один вздох, ни одно движение не нарушали тишины, исходившей из маленькой комнаты. Очень медленно, крадучись, Натаниэль вошел в хижину. Под ним скрипнула половица, но звук не привлек ничьего внимания. Спокойствие смерти царило в хижине. Страшное опасение промелькнуло в голове Натаниэля, и он бросился через большую комнату к двери чулана. Старый советник лежал наполовину распростертый на столе. Его руки были судорожно сжаты, голова неестественно запрокинута. Казалось, что смерть настигла его в минуту какой-то судорожной конвульсии. Но Натаниэль убедился, что Прайс еще дышит. Он положил руку на скрюченную спину старика.

- Прайс, что с вами? - спросил он тихо.

Дрожь пробежала по телу советника, точно прикосновение руки Ната пробудило его, и он медленно поднял голову. Натаниэль постарался удержаться от крика при виде этого ужасного лица, хотел даже улыбнуться, заговорить, но не смог. Перемена, происшедшая в лице советника, лишила Ната самообладания. Он молча и неподвижно стоял перед стариком. Только что он слышал голос безумия, теперь в глазах, которые на нем остановились, увидел... В этих глазах не было ни проблеска сознания. Багровые, надутые кровью вены испещряли белый лоб, рот был искривлен, и из губ сочилась кровь. Капитан Плюм невольно отступил. Советник остановил его дрожащей рукой.

- Нат. Не уходите, - успел сказать он, и опять упал лицом на стол.

В соседней комнате Натаниэль увидел ведро с водой. Он быстро притащил его в чулан и, смочив край полотенца, приложил его ко лбу старика. Прайс долго не двигался. Наконец он схватил руку Натаниэля. Лицо советника опять изменилось. Пламя сумасшествия угасло в глазах, и он со слабым смешком тяжело выпрямился.

- Легкая слабость, Нат, - сказал он, как бы прося извинения. - Это иногда случается со мной от сильного волнения.

Он сделал несколько шагов и рухнул в кресло. Голова его бессильно склонилась набок, и тело не могло еще освободиться от наступившего вслед за конвульсией оцепенения. Потеряв надежду привести его быстро в чувство, Натаниэль вышел из хижины и спрятался за деревьями, опасаясь возможного прихода мормонов. Но он недолго оставался там. Голод заставил его вернуться к дверям хижины. Он знал, что Прайс нескоро придет в себя после такого сильного припадка, и решил сам найти какую-нибудь еду. Когда Натаниэль поднимался по ступенькам, он во второй раз с того времени, как был на острове, услыхал торжественные удары большого колокола. Удары следовали один за другим и скоро слились в один дрожащий сплошной гул. Сзади Ната вдруг раздался резкий крик. Нат быстро обернулся. Советник стоял посредине большой комнаты с поднятыми руками. Его лицо пылало, в глазах, всего несколько минут назад безжизненных, горело торжествующее и злое пламя.

- Нат, вы пришли в великий час мести. Рука возмездия опустилась на королевство мормонов, - он глубже вздохнул и почти крикнул, - завтра я буду королем.

Не успел он досказать, как хижина задрожала и звуки колокола потонули в низком, громоподобном грохоте.

- В чем дело? - крикнул Натаниэль, вскакивая в комнату и хватая Прайса за руку. - Что это значит?

- Рука мести! - шепнул старик.

К нему вернулись его прежние привычки, припадка как не бывало, он весь сморщился и потирал руки с обычным своим усердием.

- Тысяча вооруженных людей высадилась на остров. Ломаниты материка вторглись в королевство, подобно иудеям на землю Ханаанскую... Час гибели для Стрэнга пробил, он обречен, и завтра я буду королем... я...

С пронзительным криком Прайс устремился к двери хижины и торжествующе расхохотался, указывая на север, где высоко взвилось яркое пламя.

- Сигнальный огонь и колокол Сент-Джемса призывают мормонов к оружию, но теперь слишком поздно... Слишком поздно.

Он зашатался, схватился за шею и упал на пол.

- Слишком поздно, - прохрипел Прайс, задыхаясь. - Нат... Марион... Дрожь пробежала по телу старика, и через секунду он лежал неподвижно.

Глава VIII. ШЕСТЬ КОМНАТ В ДОМЕ КОРОЛЯ

Натаниэль опустился перед распростертым телом советника на колени. Глаза Прайса были открыты, но не видели ничего. Лицо приобрело белизну бумаги, но он еще дышал. Нат заботливо поднял старика и уложил его на койку в конце комнаты. Он расстегнул его платье, разрезал воротник и прикоснулся к груди советника. Биение сердца казалось все более и более замедленным. Спазмы сжали горло Ната, когда он наблюдал за увеличивающейся бледностью советника. Какое странное чувство симпатии привлекало капитана Плюма к этому старику и заставляло так сильно реагировать на его страдания? Может быть, Нат так относился к старику, потому что знал, как старик относится к Марион. Нат нежно произнес имя девушки, но оно не пробудило сознания в невидящих глазах и не вырвало ни звука из неподвижных губ. Наконец очень медленно наступила реакция. Пульс учащался, дыхание заметнее вздымало грудь. Натаниэль с облегчением поднялся. Зарево продолжало освещать небо, и набат по-прежнему призывал к оружию и будил тревогу. Нервы капитана Плюма были возбуждены. Припадок Прайса, таинственное содрогание земли, огромное зарево, колокольный перезвон и сумасшедшая радость советника - все это следовало одно за другим так быстро, что капитан Плюм не знал, что думать. Какая страшная месть готова разразиться над королевством мормонов? Возможно ли, что рыбаки и поселенцы материка действительно подняли восстание и были готовы уничтожить Стрэнга и его город? Эта мысль бросила Натаниэля к двери. Кровь разлилась по его жилам подобно огню. Чем все это может кончиться для Марион и Неля? Нат устремился к тропинке, ведущей к дому Марион. Потом вдруг вспомнил, что Прайс произнес ее имя. Очевидно, он что-то хотел сказать о ней. Эта догадка заставила его вернуться. Он склонился над телом Прайса и произнес имя девушки несколько раз подряд. Но старик по-прежнему лежал неподвижно. Нат смочил полотенце, и пока он обтирал лицо и грудь Прайса холодной водой, он чувствовал, что борется за жизнь старика ради Марион, и это заставляло Натаниэля ухаживать за стариком с удесятеренным рвением. Спустя некоторое время дыхание Прайса стало более правильным, и капитан Плюм понял, что победа осталась за ним. Натаниэль облегченно вздохнул. Прайс будет жить, и Марион... Он склонился к самому уху старика.

- Расскажите мне все о Марион.

Он опять повторил ее имя несколько раз и ждал, затаив дыхание, ответа. Но старик молчал. Когда Нат склонялся к нему, он увидел, что зарево в северной части неба значительно увеличилось. В глубокой тишине, окружавшей хижину, удары колокола казались ближе, и Нату удалось даже расслышать возбужденный лай городских собак. Надежда, что Прайс ему ответит, покинула Натаниэля, и он вернулся к дверям. До полуночи, то есть до прихода Марион, нужно было ждать еще целый час. Какой-то страх, в котором он не мог отдать себе отчета, толкал его пойти навстречу Марион. Некоторое время он боролся против этого искушения. Ведь она могла выбрать другую дорогу, и тогда они разойдутся. Нат ждал у начала леса. Каждая минута казалась ему часом, и он бессознательно начал отсчитывать время по непрекращающимся ударам колокола. Потом он все-таки вышел на тропинку. Он шел, пока не потерял из виду свет хижины. Когда мрак окутал его со всех сторон, он еще больше ускорил шаги. Если Марион сдержит свое обещание, он обязательно встретит ее, в противном случае он прямо придет к ней и скажет, что Нель ждет ее. Нат был убежден, что тревога, поднятая колоколом Сент-Джемса, отвлекла ее сторожей и ничто теперь не помешает его плану. Если Марион уже покинула свой дом, Нат успеет вернуться к Прайсу. Теперь Нат почти бежал. Вдруг звук отдаленного конского топота остановил его. Он услыхал крик человека, ответ другого и громкий лай возбужденных собак. Кровь ударила Нату в виски, когда он подумал о волнении, которое должно сейчас царить в Сент-Джемсе, об Арборе Кроче, собирающем защитников, о Стрэнге, чей громоподобный голос, наверное, раздавался сейчас среди сбежавшихся людей, ободряя и воодушевляя их. Натаниэль представил себе испуганные группы женщин и детей, их страх и растерянность перед грозной местью, которой пылали нападавшие, и он радостно вздрогнул... Нат был слишком завзятым любителем приключений, чтобы не воодушевиться от подобных мыслей. У прогалины Нат остановился. В глубине ее среди сирени мерцал свет. Сладкий запах цветов донесся до него, густой и волнующий. Он быстро прошел открытое место и погрузился в кусты у освещенного окна. Он услыхал в доме голоса мужчины и женщины. Была ли это Марион? Натаниэль осторожно подполз к самому окну. Достигнув его, он остановился. Имеет ли он право заглянуть туда? Но в ответ на грубый и злой голос мужчины он услыхал всхлипывание женщины, и это заставило его решиться. Нат прильнул к окну. Лампа, освещавшая окно, стояла на столе. За столом сидела женщина. Ее седая голова опиралась на руки. Во всей позе было отчаяние. Капитан Плюм догадался, что эта женщина - мать Марион, мужчины же он не видел. Но где Марион? Натаниэль отполз обратно в кусты и обошел дом. Всюду, исключая эту комнату, было темно. Нат с внезапной решимостью направился к двери и громко постучал. Он ждал почти полминуты, потом постучал опять. Наконец за дверью раздались шлепающие шаги и постукивание палки. Дверь открылась. В дверях стоял высокий худой старик. Он тяжело опирался на палку, страдая, очевидно, ревматизмом. Сзади него капитан Плюм увидел испуганное лицо женщины. Наружность этих двух очень старых людей заставила его содрогнуться. Дрожащие руки старика производили впечатление костей, обтянутых кожей, и высокая фигура, казалось, была готова рухнуть под бременем лет. Глубоко сидящие глаза блестели лихорадочно, лицо производило жуткое впечатление ожившей маски. Неужели эти люди - родители Марион и Неля? Он сделал шаг к порогу, и они робко отступили. Одним взглядом Натаниэль охватил комнату, и то, что он увидел, пробудило в нем нежность. На всем лежали следы рук Марион. В картинках на стенах, в белоснежных занавесках, в подушках на кресле и в большой вазе сирени - во всем он уловил ее заботу.

- Я послан королем, - сказал капитан Плюм, закрывая за собой дверь. - Мне нужно переговорить с Марион.

- Вы от Стрэнга, от короля? - возбужденно спросил старик, хватаясь обеими руками за ручку палки, чтоб не потерять равновесие. - Она ушла!

- Ушла? - воскликнул Натаниэль.

На мгновение его сердце зажглось радостью. Марион, значит, сдержала слово.

- Да, ушла, - повторила за мужем женщина и сделала шаг вперед. Ее руки дрожали, и губы с трудом повиновались. Выражение ее лица заставило Натаниэля побледнеть.

- Они прислали за ней час тому назад, - сказала она. - Король прислал за ней советника Прайса. Боже мой, - докончила она, ломая руки. - Что они сделают с Марион? Зачем им понадобилась она?

- Замолчи, - остановил ее старик. - Это дело Стрэнга.

С большим усилием старик выпрямился. Теперь он был выше Натаниэля на полголовы.

- Она пошла к королю, - повторил он. - Скажите Стрэнгу, что она станет его женой сегодня же вечером, как обещала. Она ушла во дворец час тому назад.

Натаниэль с криком выскочил из хижины. Последние слова старика долетели до него, когда он уже был на поляне. Он устремился к тропинке, которая спускалась к Сент-Джемсу. Сумасшедшее желание схватить Стрэнга за глотку, излить на него свою ярость ослепляло его и придавало силы. Но спасать Марион было слишком поздно, слишком поздно. Он произнес эти слова вслух, желая полнее почувствовать, осознать их ужасный смысл. Его сердце готово было разорваться от быстроты, с которой он бежал. Он обогнал спешивших к Сент-Джемсу мужчину и юношу, вооруженных ружьями, и ничего не ответил на их окрик. Впереди с другой лесной тропинки вынырнул всадник, он тоже мчался по направлению к Сент-Джемсу. Наконец на вершине холма, который круто спускался к Сент-Джемсу, его ноги подкосились и он упал. Нат лежал так несколько минут и смотрел вниз, на город. Колокол храма теперь молчал. Ряд костров горел на протяжении мили вдоль берега, и сотни огоньков мерцали в гавани. Шум встревоженного города, смягченный расстоянием, едва доносился до его слуха. Глаза Ната остановились на маяке дома пророка, который горел подобно огненному шару. Марион была там... Он встал и пошел. Хладнокровие и способность соображать вернулись к нему вполне. Он понял, что ему придется иметь дело с сильным, хорошо подготовленным врагом и не только ради себя и Марион, но и ради общества. Пока он спускался по откосу, он думал о том, что нападение ломанитов облегчит ему спасение Марион. Перед лицом опасности, приготовляясь к отражению врага, вряд ли будет Стрэнг терять драгоценное время на приведение в исполнение своего намерения относительно Марион. Но не успела эта надежда укрепиться в нем, как сменилась тревожной мыслью: зачем король послал за Марион в такой момент? Видимо, боится, что с приближением врага он может потерять ее?

Очевидно, именно это опасение заставило Стрэнга призвать ее в то самое время, когда его единомышленники собирались для защиты королевства. В Натаниэле пробуждалось отчаяние. Что бы ни случилось, он сделает то, что хотел сделать Нель, - он убьет Стрэнга. Что бы ни случилось, живой или мертвой, он найдет Марион! Для осуществления всего этого Натаниэлю нужно было все его спокойствие и выдержка. Он глубоко и ровно дышал и шел не спеша. У рощи, окружающей дом короля, он остановился, прислушиваясь. Натаниэль сообразил, что гарем мог находиться под охраной, ибо именно на него будет направлен один из первых ударов людей с материка. Но кругом было тихо и темно. Даже лай сторожевой собаки никого не предупредил о его приближении. Он скоро достиг королевского дома. Еще несколько шагов - и Нат оказался перед открытой дверью. Держа револьвер наготове, он устремился по широкой лестнице в знакомую комнату. Комната была пуста, и только шелест занавески нарушал тишину. Лампа, висевшая над столом, горела тускло. Все пять дверей, выходившие в эту комнату, были закрыты. Натаниэль затаил дыхание. Вокруг не было никаких признаков жизни, ни шагов за закрытыми дверями, ни женского голоса, ни детского плача. Тишина покинутого места окружала его. Он подошел к одной из дверей. Она была закрыта не на замок. Капитан Плюм открыл ее с предосторожностью вора. В комнате было темно. Он зажег спичку, поднял ее над головой и при ее неверном свете увидел, что комната служила передней для другой, дверь в которую была также открыта. На маленьком столе, прямо перед открытой дверью, лежал огарок, и Нат заменил им свои спички. Потом двинулся вперед.

С первого же взгляда он понял, что попал в комнату женщины. Она вся была пропитана запахом цветов. Около стены стояла кровать и рядом с ней колыбель. На полу валялись детские игрушки. Смятые одеяла свидетельствовали, что постели были покинуты недавно. По комнате были разбросаны различные предметы одежды, а посреди стоял сундук, наполовину наполненный вещами. Все носило следы неожиданного и поспешного бегства. Несколько минут стоял Натаниэль неподвижно. Дом короля был покинут, Марион исчезла. Он бросился обратно в большую комнату, даже не стараясь заглушить своих шагов. Он открыл вторую дверь. Та же тишина и тот же беспорядок. Он открыл третью и четвертую двери. У порога четвертой комнаты Натаниэль на секунду задержался. Она, как и первая из пяти комнат, служила передней для другой, из неплотно закрытой двери которой пробивалась полоса света.

- Марион, - позвал он нежно, все еще надеясь. Но ответа не последовало.

Он пересек переднюю, толкнул дверь и вошел. Перед зеркалом горела свеча. Комната была так же пуста, как и все остальные, но в порядке и с застланной кроватью. На полу, рядом с постелью, стояла пара туфель, и когда Натаниэль увидел их, сердце его радостно забилось. В сильном волнении он поднял одну из туфель. Это были туфли Марион, запачканные грязью и разорванные. Те самые, которые он видел на ней в лесу... Нат внимательно осмотрел комнату. На столике перед зеркалом лежала лента, которая связывала тогда ее волосы. Он вернулся в большую комнату и громко звал ее опять и опять... Машинально подошел к пятой и последней двери, От порыва ветра, когда он открывал ее, свечка потухла, и он остановился, чтобы зажечь ее опять. Пока он искал в карманах спички, он услыхал звук, который приковал его к месту. Это было рыдание женщины, но оно тотчас же умолкло. Стараясь не произвести никакого шума, он зажег свечу.

В эту переднюю выходили две двери, но из какой донеслось рыдание, он не успел уловить и остановился около двери налево. Его опасение, страх и надежды достигли крайней степени, когда он наконец открыл ее. Но комната была пуста. Беспорядок указывал, что и отсюда бежали поспешно. Он бросился к другой двери. Его сердце перестало почти биться, когда он нажал ручку...

На коленях рядом с кроватью он увидел женщину. Женщина повернулась к нему и при тусклом свете он узнал прекрасное лицо, которое уже видел вчера. Это была та самая женщина, которая положила свою ласковую руку на голову Марион, когда он смотрел через окно. Она взглянула на капитана Плюма без всякого испуга. Но что-то другое, более страшное, блеснуло в ее глазах, когда она встала и остановилась перед ним. На ее лице лежал отпечаток большого горя, и красиво очерченный рот дрожал. Волнение было в ее протянутых руках, в ее порывистом дыхании.

- Простите меня, - сказал Натаниэль. - Я пришел за Марион.

Он чувствовал, что не имеет оснований лгать этой женщине.

- Мне нужно видеть Марион, - повторил он.

Женщина постаралась побороть свое волнение.

- Марион здесь нет, - ответила она.

Теперь взгляд ее смягчился, ее низкий грудной голос усилием воли был так же спокоен, как и тогда, когда он впервые разговаривал с ней. Она уловила впечатление, которое произвели на Натаниэля ее слова, и почувствовала к нему жалость. Она протянула руку к бледному растерянному Натаниэлю.

- Марион ушла, вы тоже должны уйти. Я знаю, вы любите ее, как я люблю Стрэнга - моего короля. Она сама рассказала мне об этом. Но мы оба потеряли. И вы и я. И должны уйти, исчезнуть, как исчезну я.

Слезы дрожали на ее длинных ресницах. Она отвернулась и через несколько секунд опять взглянула на него.

- Я люблю Марион, - продолжала она тихо, - и была бы счастлива помочь вам... - На мгновение ее печальное прекрасное лицо просветлело. - Разве вы не понимаете? - продолжала она страстным шепотом. - Стрэнг любил меня, обожал, пока не увидел Марион, но когда он увидел ее - я была забыта. Мое горе сильнее вашего, потому что Марион вас любит, а Стрэнг...

Но Натаниэль не дал ей договорить.

- Вы сказали, что Марион любит меня?

Свечка выпала из его рук и, падая, потухла, оставив их в темноте.

Шепот женщины был полон сочувствия.

- Она сказала это сегодня здесь, в этой комнате. Она сказала мне, что любит вас так, как никогда не считала себя способной полюбить мужчину... Боже мой, разве для вас это недостаточная награда за все? А Стрэнг, мой Стрэнг забыл свою любовь ко мне!

Их руки встретились. Он услышал рыдания женщины, и ослепляющая ненависть к королю овладела им.

- Где теперь Марион?

- Я не знаю, - ответила женщина. - Они увезли ее одну, другие женщины ушли в храм.

- Где Стрэнг?

Он почувствовал, что женщина вздрогнула.

- Стрэнг?

Она освободила свои руки.

- Где он?

Она все молчала.

- Скажите мне, может быть, он в храме?

Наконец каким-то ледяным голосом она выжала из себя.

- Не знаю...

Нат чувствовал, что в этой женщине, так беспомощно рыдавшей в темноте, было столько душевной силы и любви, что даже под пыткой она не выдаст никому своего возлюбленного.

- Слушайте, - сказал он мягко, - я иду искать Марион, если найду - увезу далеко, и Стрэнг вернется к вам, если будет жив.

Но его слова остались без ответа. Натаниэль медленно направился к двери. В большой комнате под лампой он проверил свой револьвер и наконец покинул дом. Роща была совершенно пустынна, ни один страж не охранял владение короля. Но Натаниэль слишком освоился со всякими неожиданностями на острове, чтобы придать отсутствию стражи какое-нибудь исключительное значение. Для Ната было очевидно, что король решил бросить дом на произвол судьбы. Действительно, по огонькам гавани легко было определить, что дом короля был слишком доступен нападению. Скорее всего, приближающиеся события должны разыграться вокруг храма. Была ли там Марион? Если да, то она была недосягаема. Но жена Стрэнга сказала, что ее там нет. Куда в таком случае она могла уйти и почему Стрэнг увел ее отдельно от своих жен? Он вспомнил об Арборе Кроче и Прайсе - единственных людях, которые всегда были в курсе дел короля. Если бы он только мог увидеть шерифа и поговорить с ним наедине или вернуть Прайса к сознанию действительности... Нат спрятал револьвер. Единственное, что ему надлежало делать, - это пойти к старому советнику. Было бы безумием оставаться дольше в городе. Стрэнг победил, а он проиграл, но его любовь к Марион от этого не уменьшилась. Для Ната возможность свадьбы короля с Марион не играла никакой роли. Все это будет предано забвению, как только он его убьет.

Нат уже собрался пуститься обратно к хижине советника, как вдруг услыхал сзади себя быстрые шаги. Он юркнул в кусты и через секунду мимо него кто-то пробежал к дверям дома. Перед тем как подняться по лестнице, человек повернулся. Губы Натаниэля задрожали. Крик сумасшедшей радости готов был сорваться с его губ. Там в тусклом свете лампы мелькнуло лицо Стрэнга - короля мормонов.

Глава IX. БИТВА НА БЕРЕГУ

Натаниэль подполз ближе и притаился, как пантера перед прыжком. Мускулы его напряглись; кулаки бессознательно сжались. Он готов был сразу же наброситься на короля. Но удерживал себя, пока Стрэнг не прошел в дверь. Тогда Нат тихо, опасаясь быть услышанным королем, как тень проскользнул вдоль бревенчатой стены дома. Какая счастливая случайность! Его пальцы дрожали от желания вцепиться в воловью шею Стрэнга. Нат не задумывался, чем может кончиться для него бой с таким сильным противником, как Стрэнг. Во всяком случае он не собирался прибегнуть к револьверу, потому что тогда смерть Стрэнга была бы мгновенной и он не узнал бы судьбу Марион. Он вырвет правду голыми руками из глотки Стрэнга. Он убьет его медленно, удар за ударом, пока предсмертный ужас не заставит короля открыть место, где спрятана Марион, сознаться, что он сделал с ней. Тогда, и только тогда Нат убьет его. Его ловкое тело атлета было напряжено подобно стальной пружине. Он так осторожно поднялся по лестнице, что ни одна ступень не скрипнула под его ногой. Весь отдавшись своей цели, Натаниэль смотрел только вперед на дверь, за которой был Стрэнг. Он не заметил, что другая тень кралась за ним так же неслышно, как и он сам. Натаниэль открыл дверь и остановился. Стрэнг не видел его, не услышал даже его прихода. Он стоял к нему спиной, лицом к шестой двери. Натаниэль выхватил револьвер. Он не будет стрелять, но попробует заставить Стрэнга говорить под одной угрозой выстрела. Нат отступил на несколько шагов и спиной, не оборачиваясь, нащупал дверь и захлопнул ее. Путь отступления для короля был отрезан. На звук захлопываемой двери Стрэнг повернулся. Он это сделал не спеша, совершенно спокойно. Так же спокойно посмотрел в черный кружок дула направленного на него револьвера. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Его дисциплинированные нервы не изменили ему ни на одну сотую секунды. Он медленно поднял взор от револьвера к лицу капитана, и когда его глаза встретились с глазами Натаниэля, последний понял, что ошибся, рассчитывая на его испуг. В течение нескольких секунд они не могли оторваться друг от друга. В молчаливом поединке скрещенных взоров Нат должен был признать себя побежденным. Стрэнг не скажет, куда спрятал Марион. Хладнокровие этого человека взбесило капитана Плюма, и он бессознательно опустил палец на курок револьвера. Он почти прохрипел слова, которые думал сказать спокойно.

- Где Марион?

- Она в полной безопасности, капитан Плюм. Она там, где друзья наших врагов не сумеют ее найти.

Стрэнг говорил так же спокойно, как если бы был в своей собственной конторе и никакая опасность ему не угрожала. Неожиданно он заговорил громче.

- Она в безопасности, капитан Плюм, в полнейшей безопасности.

При этих словах Натаниэль заметил, что взгляд Стрэнга соскользнул с него и остановился на двери, сзади Натаниэля. Струя свежего воздуха обдала капитана Плюма. С быстротой мысли Нат повернулся к входной двери и направил на нее револьвер. В следующее мгновение он выстрелил. Огромное тело Арбора Кроча грузно рухнуло на пол. Звероподобное рычание раздалось за спиной капитана, и прежде чем он успел повернуться, Стрэнг уже повалил его на пол. Револьвер выскользнул из рук Натаниэля. Под тяжестью Стрэнга дышать становилось все тяжелее. Стальные руки короля уже сжимали его горло. Он видел над собой обезображенное гневом лицо, напряжение его могучей шеи, нестерпимый блеск его глаз. Капитан Плюм стремился освободить свои руки, чтобы разорвать стальное кольцо, все туже сжимающее его шею, но сил капитана было недостаточно. С последним усилием он подобрал свои ноги так, что колени его оказались у живота. Это было единственным шансом спасения, его единственной надеждой. Он вспомнил убийственный удар коленом, который употребляют краснокожие. Стальное кольцо вокруг шеи сжималось все теснее. Все труднее становилось дышать. Со всей силой, которая оставалась еще в нем, в последнем порыве отчаяния Нат употребил этот прием. Но прошло несколько секунд, прежде чем он убедился, что удар достиг цели. Когда пелена, застилавшая его взор, растаяла, он увидел Стрэнга, лежащего без сознания в двух шагах от него. Теперь настала очередь капитана Плюма, и он с молниеносной быстротой оказался на короле. Кулаки Ната работали подобно молоту. Он бил до тех пор, пока лохматая голова короля не замоталась из стороны в сторону, бесчувственная и покорная его ударам. Тогда его пальцы сами собой сжались вокруг шеи, и он сжимал ее до тех пор, пока глаза Стрэнга не открылись широко и безжизненно и судороги прекратились. Нат продолжал душить его еще, желая убедиться, что вырвал из него последнее дыхание. Но в эту минуту жена короля, та, с которой он говорил час тому назад, неожиданно вынырнула из боковой двери и с криком отчаяния вцепилась в его руки.

- Боже мой, вы убьете его! - крикнула она. - Вы убьете его, - повторяла она уже в отчаянии, впиваясь ногтями в руки капитана Плюма.

Натаниэль разжал пальцы и, шатаясь, встал на ноги. Он вспомнил свое обещание, ее любовь к Марион.

- Если б вы пришли немного раньше...

Он нагнулся, поднял револьвер.

- Я боюсь, что теперь он уже мертв.

Натаниэль направился к двери не оборачиваясь. В дверях лежало тело Арбора Кроча. Голова повернулась набок, и свет лампы освещал его лицо. Натаниэль увидел след пули. Смерть должна была наступить мгновенно.

Натаниэлю нечего было больше опасаться мормонов. Он верил в смерть короля, убедился в гибели Арбора Кроча и не сомневался, что ему удастся остаться незамеченным во мраке и тревоге этой необычайной ночи. Большая тяжесть свалилась с его души. Если он не успел вовремя спасти Марион от брака, то, по крайней мере, успел скоро освободить ее от него. Теперь ему оставалось только найти Марион. Она уйдет с ним, потому что она его любит, потому что Стрэнг не мог больше ее остановить. Он поспешил к храму. Там собрались почти все жители, и улицы, по которым он шел, были пустынны. В окнах не было света, даже собаки ушли. Он в первый раз понял, что все это значит. Население города искало спасения в огромном бревенчатом храме-крепости. Дома и деревья закрывали перед ним море, но зарево больших огней указывало, что те, кто не был в храме, охраняли берег. Натаниэль неожиданно натолкнулся на какую-то старуху. Она также направлялась к храму, с трудом передвигая ноги, и тяжело дышала. Неожиданный план осенил его, и он решил воспользоваться старушкой, чтобы попытаться проникнуть в храм в качестве ее провожатого. Он взял ее под руку и со словами ободрения, повел к храму. Скоро они достигли ярко освещенной площади. Свет исходил от большого костра, и сквозь густой, пропитанный запахом сосны дым Натаниэль увидел вооруженных людей. Слабый отблеск костра падал на их ружья. Очевидная старость и беспомощность его спутницы облегчили ему доступ непосредственно к дверям храма. Здесь Натаниэль посмотрел назад. Благодаря трем огромным кострам вся площадь перед храмом была залита светом, а сам храм, защищенный густыми деревьями, оставался погруженным в темноту. Из этого мрака сотне вооруженных мормонов легко можно было бы перестрелять впятеро сильнейшего врага, атакующего с освещенной площади. Натаниэль вполне оценил эту военную хитрость. За каждым из трех костров стояла пушка. Он считал, что на площади было не меньше сотни ружей. Но сколько их могло быть на другой стороне храма? Он повернулся к старой женщине, и они присоединились к толпе, шумевшей около самых дверей. Тут были женщины, дети, старики. Они боролись за вход внутрь помещения. На их лицах был испуг, близкий к панике. Через двери доносился гул бессчетного количества голосов, в который врывался резкий плач детей. Шаг за шагом Натаниэль пробивал себе дорогу к лестнице. На площадке перед дверью дюжина вооруженных людей преграждала вход. Один из них оттолкнул его.

- Храм только для женщин, - крикнул он.

Удар был настолько неожидан, что Натаниэль чуть не упал. Он успел все-таки бросить взгляд в обширное, тускло освещенное помещение храма. Оно было переполнено до отказа. Люди задыхались от духоты. Какие грехи совершили эти люди, что так опасались мести ломанитов? Холодный пот выступил на его лице, когда он подумал, что Марион могла здесь провести ночь после всех тех волнений, которые она испытала в течение дня. Он почти с облегчением подумал о том, что Стрэнг спрятал ее вне этого храма. Пробившись обратно, он побежал к дальнему концу здания. Там горел четвертый костер, но пушек не было. Задний фасад храма охраняло лишь несколько вооруженных человек. Он стоял почти целую минуту, притаившись во мраке. Натаниэль понял, что возвращаться к Прайсу теперь было бы бесполезно. Вряд ли старый советник мог сообщить ему что-либо, кроме того, что он сам знал. Но знал ли Прайс, что Марион ушла в королевский дом и что Стрэнг собирался сделать ее своей женой сегодня же вечером? Знал ли Прайс, что королевский дом был покинут, что жены короля искали защиты в храме и куда спрятана Марион? Все это было маловероятным, и Натаниэль был убежден, что безумие, мгновенно овладевшее Прайсом, сделало его менее осведомленным, чем он сам.

Пока он стоял так, скрытый за деревьями, он услыхал с берега пушечный выстрел. За ним последовал второй, третий. Едва успели эти звуки победить окружающую тишину, как боевой клич людей мормонов возвестил о начале сражения. Натаниэль выскочил из засады. Когда его тень, освещенная костром, промелькнула перед глазами стражи, он услыхал предостерегающий окрик и при втором предостережении опять скрылся в темноту. Раздалось несколько выстрелов, и вызывающий крик боевого задора сорвался с его губ, когда он услыхал над своей головой жужжание пуль. Битва началась... Не пройдет и часа, как мормонское королевство вынуждено будет сдаться на милость ломанитов... Натаниэль услыхал еще один пушечный выстрел, и по направлению, откуда донесся звук, капитан Плюм сообразил, что стреляли со шхуны. С берега ответили. Натаниэль свернул на пустынную улицу. Он бежал со всей быстротой, на которую был способен. За последним домом города он оказался у подножия холма, на который взобрался уже спокойнее, но все еще тяжело дыша.

С этой вершины все поле сражения было видно как на ладони. Линия огней, горевших в гавани, лежала на восток от него. Но центр сражения был не там. Эти огни уже сослужили свою службу, заставив врагов искать другое место для высадки. Наступающий рассвет рассеивал густой мрак ночи, и в ста саженях от себя Натаниэль увидел, как мормоны медленно ползли вдоль берега. Белый морской туман плотной завесой лежал между ним и окружающим пространством. В ту минуту, когда он напрягал зрение, чтобы поймать какой-нибудь признак неприятельских судов, в тумане вспыхнуло красное пламя и новый пушечный выстрел вырвался из тумана. Он увидел, как расстроилась передовая цепь мормонов. Из тумана, стоявшего над морем, жуткой волной донеслись воинственные крики неприятеля, и после еще одного пушечного выстрела мормоны начали беспорядочное отступление. Натаниэль не верил своим глазам. Неужели эти трусы - те самые храбрые воины, о которых он так много слышал? Возможно ли, чтоб именно эти люди могли основать среди врагов свое королевство и одним именем своим вселять ужас на сотни миль вдоль берегов? Натаниэль был настолько поражен, что даже забыл спрятаться. Когда мормоны подбегали к холму, он вытащил свой револьвер, готовый открыть по ним огонь, как только позволит расстояние.

Но вдруг в поведении мормонов произошла резкая перемена. Они вдруг исчезли с быстротой электрической искры. На гладком узком пространстве между холмом и водой не остался ни один воин. Подобно стае перепелов они врылись в землю и растворились в тумане. Этот маневр был великолепен. Несмотря на то, что победа мормонов была бы для Натаниэля роковой, он не удержался от восторга при виде быстроты и порядка, с которым мормоны окопались. Их позорное отступление, беспорядочное бегство были только хитростью.

Попадутся ли враги в эту ловушку? Понял ли их начальник значение этого неожиданного исчезновения мормонов? Туман, закрывавший от него все происходившее на воде, постепенно рассеивался. Наконец Натаниэль смог разобрать неопределенное очертание грязно-серого цвета, которое скоро приняло форму лодки. За ней из тумана вынырнули другие. Он услыхал плеск весел, а потом скрип килей по песку и понял, что лодки вытаскивают на берег. Там, где несколько минут тому назад были мормоны, теперь копошились их враги.

В наступающем дне он смог рассмотреть воинов пророка, они совершенно слились с землей. Натаниэль беспомощно сжимал свой револьвер. Его ужас увеличивался с каждой секундой. Но как может он предупредить ломанитов о приготовленной ловушке? Бездеятельное наблюдение было для него невыносимо, и Нат бросился вниз с холма влево от мормонов. Не добежав до берега, он остановился. Оттуда несся громоподобный боевой клич ломанитов. Без всякого порядка, с гамом и криком они двигались по направлению к холму. Они слепо устремлялись в ловушку. Предостерегающий крик сорвался с губ Натаниэля, но утонул в трескотне выстрелов. Систематический и беспощадный огонь мормонов разбил авангард ломанитов. Он смешался и бежал, не сделав ни одного выстрела. Задние ряды ломанитов заразились паникой и были сметены, точно порывом ветра. Натаниэль бросился в битву. Впереди него линия мормонов наступала на берег густой цепью, и через минуту на узкой полосе уже кипел рукопашный бой. Натаниэль увидел слева отряд ломанитов, бегущих по берегу к месту сражения. Если б он только успел перехватить их и повести в тыл мормонов! Натаниэль бросился навстречу отряду. Через сотню ярдов он остановился. Быстрый бег требовал хоть минуту передышки. Он решил подождать отряд здесь. По мере приближения отряда он разобрал впереди себя знакомую фигуру. Через несколько шагов он убедился, что это был Нель.

- Нель! - крикнул он, рискуя разорвать связки. - Сюда, в тыл!

Они побежали рядом. За ними, не отступая ни на шаг, бежало человек двенадцать ломанитов. Только чудо могло изменить теперь исход сражения. Уже добрая половина ломанитов была сброшена в море. Другие отчаянно боролись, чтобы вернуться к лодкам. Шаг за шагом мормоны оттесняли их все больше и больше в море, и боевой клич мормонов висел над берегом торжествующим жутким гулом. Капитан Плюм и Нель с горсточкой людей ударили мормонам в тыл. На секунду мормоны опешили. Ломаниты воспользовались замешательством врага и вернулись к бою. Будь отряд Неля больше на десять-двадцать человек, им удалось бы раздробить стальную линию мормонов.

Рядом с Натаниэлем сражался Нель. Отряд Неля и те, которые были у лодок, дрались с храбростью отчаяния. Они врывались в поредевшие ряды мормонов подобно разъяренной стихии и шаг за шагом возвращали себе потерянный берег. Вдруг издали поднялся столб пыли. Надежда, которая зажглась было в груди Натаниэля, умерла. Он знал, что это мормоны из Сент-Джемса шли на выручку своих товарищей. Его цель была теперь не победа, а бегство. Теперь нужно было пробиться к лодкам. Даже в этот момент мысль о Марион не покидала капитана Плюма. Его единственный шанс избегнуть плена или смерти - бежать с ломанитами. Единственная возможность вырвать Марион из королевства зависела от его собственной свободы. Но он не успел пробиться к лодке. Сокрушительный удар свалил его с ног. С последним проблеском сознания он понял, что свежие силы мормонов вошли в битву. Шум сражения становился для него все слабее и слабее. Крики превращались в шепот. Смертельно-однообразные удары, подобные дроби молоточка в висках, - это было все, что он слышал в продолжавшейся перестрелке.

Спустя некоторое время Натаниэль пришел в себя. Невыносимая боль в голове заставила его поднять руку.

- Дайте ему глоток воды. Теперь он сам пойдет, - услыхал Натаниэль чей-то голос.

Кто-то поднес ему воду, Нат отпил и действительно почувствовал большое облегчение. Кто-то помог ему сесть и поддерживал его, пока третий перевязывал ему рану на голове. Натаниэль открыл глаза, но свет дня оказался слишком резким. Острая боль, подобная уколу сотни булавок, заставила его быстро закрыть их. Он застонал. Нат чувствовал, что перевязывала ему голову женщина. Он уловил шепот многих голосов. Руки, которые поддерживали его сзади в сидячем положении, осторожно были отняты, точно человек, который поддерживал его, боялся, как бы Натаниэль не упал. Натаниэль, желая показать, что силы его вернулись, опять открыл глаза. На этот раз боль была менее мучительной.

Среди группы людей, которые стояли в стороне, он увидел женщин. Еще дальше, так далеко, что он почувствовал головокружение, когда взглянул, медленно приближалась толпа людей. Нат был среди раненых. Женщины мормонов ухаживали за ним. Дальше, у берега, собралось население Сент-Джемса. Оно искало среди убитых своих близких. Слабость пересилила его, и Нат, лишенный поддержки, закрыл глаза и подался назад. В ту же секунду чья-то холодная освежающая рука прикоснулась к его лицу. Это было робкое нежное прикосновение руки женщины. Нат точно оцепенел. Он не мог открыть глаз. Незнакомка склонилась к нему, и он услыхал сказанные шепотом слова.

- Вам скоро будет лучше.

Сердце капитана Плюма забилось сильнее.

- Вам скоро будет лучше, - повторил таинственный голос, и к его грубой обветренной щеке нежно прижались влажные губы женщины.

Натаниэль с трудом встал. Каждая капля крови взбунтовалась против овладевшей им слабости. Он хотел повернуться, но сильные руки схватили его. На этот раз это были мужские руки. В припадке болезненной тоски имя Марион невольно сорвалось с его губ.

- Тише, - раздался за ним испуганный шепот. - Вы с ума сошли!

Руки разжались и Натаниэль, лишенный поддержки, упал на колени. Женщины около него не было. Всюду, куда бы он ни посмотрел, стояли люди. Целыми толпами со всех сторон они окружали его и слились в его помраченном сознании в одно сплошное черное пятно. Натаниэль зашатался, готовый окончательно упасть, но сильная рука удержала его. Сознание медленно прояснялось. Черное пятно постепенно растаяло перед ним, и там, где он предполагал тысячи, он увидел теперь всего несколько человек. Нат повернул голову к стоявшему рядом с ним и спросил слабым глухим голосом:

- Куда ушла она?

Человек, который стоял рядом с ним, был совсем молод. На юношеском лице не прошел еще боевой пыл, и на щеке была кровь.

- Кто? О ком вы говорите?

- Женщина... Марион... которая поцеловала меня.

Рука юноши сжала его руку с внезапной яростью.

- Вам это приснилось, - сказал он возмущенно и громко. - Замолчите! - Потом, снизив голос до шепота, прибавил: - Ради Бога, не выдавайте. Они видели ее с вами, и каждый знает, что она жена короля.

- Жена короля?

Натаниэль был слишком слаб, чтоб глубже вдуматься в эти слова, но их ужасный смысл он все-таки уловил. Его худшие опасения, значит, оправдались. Она жена Стрэнга и все-таки пришла к нему, ибо кто другой мог прийти, кроме Марион? Кто другой мог поцеловать его? Это ее голос шепнул ему слова утешения. Это ее рука ласково погладила его, и вместе с тем этот человек сказал, что она жена короля. Боль душевная и боль от раны смешались в одно. Рядом он слышал голоса, но не мог понять, о чем они говорили. Он вообще уже больше ничего не понимал. Два человека взяли его под руки, и Натаниэль начал механически передвигать ноги, зная, что от него требовали, чтобы он шел вперед. Эти люди не догадывались, насколько он был слаб и сколько усилий ему стоило не слишком обременять их своей тяжестью. Раз или два, взбираясь на холм, они останавливались. Но только когда добрались до вершины холма и морской воздух охватил Натаниэля со всех сторон, он смог немного отдышаться. Потом они опять тронулись в путь.

Спустя некоторое время, которое показалось ему вечностью, они пришли в город. Нат, ничего не сознавая, громко проклял следовавшую по пятам толпу любопытных. В ответ раздался хохот и* свист. Натаниэль от бессильной ярости прикусил себе губы. Они прошли мимо храма, прошли еще по каким-то улицам, переполненным народом, и наконец перед тюрьмой конвой Натаниэля остановился.

Голова Натаниэля тяжело свисала на грудь, и он не мог заставить себя выпрямиться. Всякое желание покинуло его. Единственное, о чем он мог еще мечтать, - это лежать, лежать... Отдышаться... Он видел черную безмерную ночь вокруг себя, какие-то страшные, искаженные его воображением лица, и земля уходила из-под ног.

Чей-то голос вернул его к действительности. Он прозвучал в его ушах подобно грому и заставил задрожать каждый нерв его измученного тела. Натаниэль последним героическим усилием поднял голову. В воротах тюрьмы на расстоянии вытянутой руки стоял Стрэнг. Красные возбужденные глаза его горели звериной ненавистью.

- Ну что же, капитан Плюм, вам понравился наш остров?

Глава X. ПРИГОВОР БЕТТИ

Этот голос преследовал Натаниэля вдоль узкого коридора тюрьмы, по которому он шел, шатаясь, между двумя стражами, и остался с ним во мраке темницы. Слова Стрэнга пробились сквозь полубесчувственный мозг и пытали его до тех пор, пока не вырвали из самой глубины его души глубокий и протяжный стон...

Стрэнг был жив. Он оставил в нем только искру жизни, и любовь женщины сумела воскресить его. Мысль, что Стрэнг жив и Марион - его жена, была невыносима. Наконец он без сил свалился на земляной пол и погрузился в забытье, которое казалось ему преддверием смерти. Он пролежал так бесконечно долго. Когда наконец Натаниэль проснулся, его первой сознательной мыслью было, что он избавился от голоса короля, что его насмешливые слова потеряли свою адскую силу. Это сознание было столь радостно, что капитан Плюм не мог удержаться от вздоха облегчения. Кто-то прикоснулся к его плечу. "Боже мой, неужели за мной", - мелькнула тревожная мысль. Но голос, который обратился к нему, оказался очень знакомым.

- Здорово, Нат, хочешь глоток воды?

Он жадно схватил протянутую кружку. Вода освежила его.

- Нель, - шепнул он радостно.

- Да, это я. Они всунули меня в эту проклятую дыру вместе с вами.

При помощи Неля, Натаниэль приподнялся. Темницу теперь освещала свеча, и он смог разобрать улыбку на лице товарища. Эта улыбка вернула Нату мужество. Он отпил еще глоток и почувствовал себя совсем хорошо, если б не одолевавшая его сонливость.

- Да, чертова дыра, - пробормотал он. - Обидно за вас, Нель.

И он, казалось, был готов погрузиться опять в сон.

Нель рассмеялся и приложил к его лицу мокрый платок. Благодаря этому глаза Натаниэля побороли дремоту.

- Я был уже здесь раньше, - ответил Нель. - Вам не стоит за меня особенно огорчаться. Можете ли вы встать? Здесь есть скамья, но недостаточно длинная, чтобы растянуться на ней, иначе я бы давно уложил вас там. Но это лучше, чем сидеть на грязном полу.

Он помог Натаниэлю встать. Когда Натаниэль был на ногах, он легонько отстранил Неля.

- Где стоит скамья, Нель? Я хочу подойти к ней сам. Мне кажется, что я не очень плох. Какой это чертовщиной они угостили меня.

- Ничем особенным, - успокоил его Нель. - Вы слишком мнительны. Вероятно, когда вы бежали, кто-то ударил вас сзади.

Силы Натаниэля после освежающего сна возвращались довольно быстро. Рана перестала ныть, и глаза могли смотреть на свет безболезненно. Он разглядел стены, сложенные из толстых бревен, блестевших от сырости, и земляной пол, покрытый липкой грязью, которая приставала к сапогам. Натаниэль неодобрительно покачал головой.

- Да, действительно чертова дыра, - сказал он.

Воздух темницы раздражал ноздри и горло, как плотный морской туман. На столе у стены Нат заметил рядом со свечой большое блюдо.

- Наш ужин, - сказал Нель, поймав его взгляд.

Он подошел к столу и перенес на скамейку блюдо с едой. Там были куски мяса, холодный картофель и ломти хлеба. Несколько минут они ели молча. Теперь, когда Нель заметил, что Натаниэль вполне владел собой, он не видел больше необходимости насиловать свое настроение и казаться более веселым, чем он был на самом деле. Действительно, радоваться было нечему. Оба сознавали отлично, что игра была сыграна и окончилась для них поражением. Для Неля будущее было совершенно ясно: еще несколько часов - и потом смерть. Единственное, что еще было неясно для Неля, - это к какой именно смерти они будут приговорены. Обычно жертвы этой темницы подвергались расстрелу. Иногда, впрочем, расстрел заменялся виселицей. Но зачем все это рассказывать Натаниэлю? Нель решил, что не будет огорчать своего товарища, ел молча, ожидая, когда заговорит Натаниэль, а Натаниэль в свою очередь не хотел огорчить Неля известием о браке Марион. Каждый из них старался облегчить другому эти тяжелые часы ожидания и не говорил о вещах, которые могли только растравить их раны. Когда они покончили с едой, Нат вытащил свою любимую трубку и набил ее остатками табака. Клубы дыма обволокли его и расположили к беседе. Он рассказал Нелю о своей борьбе со Стрэнгом и убийстве Арбора Кроча.

- Я очень рад за Бетти, - ответил Нель, после короткого молчания. - Жаль только, что вы не прикончили Стрэнга!

Окончив эту часть своего рассказа, Натаниэль перешел на более интимную тему. Он вспомнил слова Марион.

- Нель, - начал он спокойно. - Вы знаете, что Бетти любит вас, но не так, как маленькая девочка, с которой вы играли в детстве, а как женщина. Нель, когда я в последний раз видел Марион, она велела передать вам следующее: "Скажите Нелю, что он должен уехать ради Бетти. Скажите ему, что ее судьба легко может стать такой же ужасной, как моя. Скажите ему, что Бетти любит его и что она убежит и встретится с ним на материке".

Он слово в слово повторил слова, которые запечатлелись у него в мозгу. И когда Натаниэль произносил их, он вспомнил о другом разбитом сердце, чьи рыдания слышал в доме короля.

- Нель, мужчине гораздо легче умереть, когда он знает, что любим. Я, собственно, именно для этого передал вам слова Марион.

Многозначительно взглянув на Неля, капитан Плюм попробовал встать, и когда это ему удалось без труда, он зашагал по темнице. Он еле услышал ответ Неля.

- Я счастлив, Нат. Я очень счастлив, - он обхватил голову руками, потом через минуту спросил: - Есть ли у вас карандаш и бумага? Я хотел бы написать Бетти маленькую записку.

В одном из карманов Натаниэль нашел и то и другое. Нель встал на колени на липкий пол и положил бумажку на стол. Когда он кончил писать, он обернулся к Натаниэлю. Выражение его лица изменилось.

- Она всегда казалась мне такой маленькой девочкой, что я даже не смел говорить с ней на эту тему до этой записки.

- Как вам удастся передать ее?

- Я знаю тюремщика. Когда он войдет к нам, я постараюсь его убедить передать записку по назначению.

Натаниэль сунул руки в карманы. Его пальцы погрузились в золото, которое он получил от Прайса. Он вытащил горсть сверкающих монет и, отсчитав двести долларов, спросил Неля:

- Как вы думаете, это сможет его убедить?

Нель посмотрел на капитана Плюма с удивлением.

- Если он найдет это малоубедительным, я могу дойти до тысячи.

Нель все еще молчал. Он подумал, что капитан Плюм сошел с ума. Натаниэль заметил его странный взгляд и в сильном возбуждении стукнул кулаком по столу.

- Разве вы не понимаете, - крикнул он, - что значит для нее эта записка? В ней заключено все ее будущее! И вы также, наверное, знаете, что обозначает для нас эта темница, - добавил он уже спокойнее. - Это обозначает, что мы наполовину висим, что игра кончена и что ни вы, ни я не увидим ни Марион, ни Бетти. Эта записка - последний наш привет. Расскажите Бетти о своей любви, скажите, что предсмертным вашим желанием было видеть ее далеко отсюда, от Стрэнга, от мормонов, от этого ада. Заклинай ее именем твоей любви, наконец, - докончил Натаниэль, в порыве воодушевления переходя на "ты".

- Я так и сделал, - прошептал Нель.

Натаниэль вытащил другую горсть золота.

Пятьсот долларов за спасение души любимой - это очень дешево. Он двинулся к Нелю, чтоб вручить ему деньги, но волнение было слишком сильно, он почувствовал головокружение и поспешил к скамье. Нель сел рядом с ним.

- Итак, ты думаешь, это конец? - спросил Нель, довольный тем, что его товарищ сам понял положение вещей.

- Да!

Оба замолчали. Ход часов Натаниэля подчеркивал окружающую тишину.

- Что будет дальше? - спросил Натаниэль.

- Я не знаю, но что бы то ни было, это должно случиться скоро. Обычно это бывает на рассвете.

- И нет никакой надежды?

- Никакой. Весь берег материка теперь в руках Стрэнга. Он теперь не боится ни возмездия, ни наказания. Он даже не захочет выслушать нас. Я - изменник, революционер, а ты покушался на его жизнь. Мы оба приговорены.

Пока Нель говорил, мысли капитана Плюма больше были заняты судьбой Марион, чем его собственной. Он не мог удержаться, чтоб не спросить Неля:

- Что будет с Марион?

Он почувствовал, как его товарищ вздрогнул.

- Я в записке умоляю Бетти сделать все возможное, чтоб взять Марион с собою, - ответил он.

- Но если Марион не захочет?

Нель сжал кулаки и вскочил в сильном возбуждении.

- Если она не захочет, я клянусь, что торжество Стрэнга будет недолговечно. Я знаю, что, когда она станет его женою, она в ту же ночь освободится от колдовства, которым он ее опутал, и убьет себя.

Натаниэль медленно встал со скамьи. Он был бледен как смерть.

- Она не сделает этого. Она никогда не сделает этого, - проговорил он с заметной дрожью в голосе.

- Нет, сделает, я это знаю, - повторил Нель убежденно. - Как только ее ужасный договор со Стрэнгом будет выполнен, она убьет себя!

Он поднял руки к черному потолку темницы. Вся его фигура дышала сдержанным волнением. Натаниэль медленно отошел от Неля в угол комнаты, желая скрыть вдали от мерцающего пламени свечи выражение своего лица. Он боялся выдать себя. Что если Нель сказал правду? Он тяжело опустился на скамью. Если действительно Марион хотела убить себя после свадьбы, то теперь она уже мертва. Натаниэль наклонил голову и некоторое время сидел с каменным лицом в глубоком молчании, прислушиваясь к шагам Неля, который без устали ходил взад и вперед. Он только тогда поднял голову, когда услыхал скрип засова. Это вошел тюремщик. Нат видел, как Нель подошел к нему, услыхал перешептывание и заглушенный звон золотых монет. Когда тюремщик ушел, Нель подбежал к Натаниэлю.

- Он взял деньги, - шепнул он возбужденно. - И передаст записку завтра утром. Если будет возможно, принесет ответ. Я дал ему пока сто долларов, остальное обещал при получении ответа.

Натаниэль молча кивнул головой. Нель лег на солому. Но через секунду до Натаниэля донесся его взволнованный шепот:

- Судьи уже собрались. Мы скоро узнаем нашу судьбу. Иди сюда, Нат.

Что-то в голосе Неля поразило Ната. Натаниэль покорно встал и подошел туда, откуда раздавался голос. Брат Марион налегал плечом на дверь.

- Она открыта, - шепнул он.

Плохо смазанные петли скрипнули под его тяжестью. Струя свежего воздуха ударила ему в лицо. Через секунду они стояли в коридоре. Затаив дыхание, они прислушивались. Только звук падающих капель нарушал тишину. Нель осторожно потянул своего товарища за рукав.

- У нас есть один шанс против тысячи, - сказал он, когда они были опять в камере. - В конце этого коридора есть дверь, ведущая в помещение тюремщика. Если она тоже не заперта, мы можем попытаться бежать. Лучше умереть защищаясь, чем так. Подожди меня.

Он выскользнул обратно в коридор. Минутой позже вернулся. Дверь тюремщика оказалась закрытой. Пока Нель ходил на разведку, Натаниэль заметил со стороны противоположной двери полоску света.

- Откуда этот свет, - спросил Натаниэль.

- Через отверстие, которое было сделано для печной трубы. Если добраться до нее, то мы могли бы увидеть комнату судей.

Они осторожно двинулись вдоль коридора, пока не оказались под отверстием шириной в полфута, которое было на четыре-пять футов выше их головы. Через это отверстие доносились звуки голосов, но отдельных слов нельзя было разобрать.

- Это судьи, - объяснил Нель. - Они здорово торопятся сегодня!

Натаниэль почувствовал, как его товарищ вздрогнул.

- Черт возьми, мой револьвер, - воскликнул он возбужденно. - Один выстрел через эту дыру стоил бы тысячи записок.

Когда он услыхал среди голосов один голос громче остальных, Натаниэль поймал брата Марион за руку.

- Стрэнг!

- Да, король, - подтвердил Нель. - Тише.

- Я хотел бы знать, что там происходит.

Даже в эти трагические часы любовь к приключениям не покинула Натаниэля. Он чувствовал напряжение жаждущих борьбы мускулов, и кулаки его сжались бессознательно. Капитан Плюм даже забыл, что смерть уже отметила его. Другие мысли овладели им. Там, в нескольких футах от него, отделенные этой бревенчатой стеной, собрались люди. Их кровожадные дела, их страсть, любовь и ненависть были увековечены на одной из самых мрачных страниц истории, и эти люди были судьями...

- Я хотел бы посмотреть на суд мормонов, - повторил Натаниэль шепотом.

- Это довольно легко, - ответил Нель.

Он подошел к стене и пригнулся.

- Взберись на мои плечи.

Натаниэль не заставил себя дважды просить, и через секунду его лицо оказалось на одном уровне с отверстием. Он посмотрел в комнату. Комната суда была в два раза шире их темницы. Длинные узкие окна, подоконники которых были на одном уровне с землей, освещали ее. В дальнем углу стояли подмостки. На этих подмостках сидело десять неподвижных как статуи человек. Их каменные лица смотрели прямо перед собой. На полу стоял король мормонов и рядом с ним Бетти. Рука короля лежала на ее плече. Низкий торжественный голос Стрэнга доносился до Натаниэля однообразной волной. Он увидел, как рука короля, лежавшая все время на плече девушки, прикоснулась к ее волосам, и почувствовал, как его собственные пальцы впились в полусгнившие бревна. Проклятие было готово сорваться с его губ. Не нужно было слышать, что говорил король, его жесты были достаточно красноречивы. Однако последние слова пророка Нат все-таки уловил. Стрэнг произнес их громко и решительно.

- Бетти Кроч требует наказать смертью убийцу ее отца.

Натаниэль почувствовал, как плечи его товарища задрожали под его тяжестью, и он соскочил на пол.

- Там Бетти, - прошептал Натаниэль. - Ты хочешь ее видеть?

Нель колебался.

- Нет. Твои сапоги слишком надавили мне плечи, сними их.

Когда Нель опять занял свое положение и Натаниэль был у отверстия, он увидел другую картину. Через узкую дверь судьи покидали комнату, и скоро Бетти и король остались одни. Девушка стояла спиной к Стрэнгу. Она была смертельно бледна и все-таки прекрасна, так прекрасна, что Натаниэль затаил дыхание, когда увидел, что король приблизился к ней. Лицо Стрэнга пылало. Он медленно повернул к себе Бетти и говорил с ней ласково и так тихо, что до Натаниэля донесся только шепот. Он ласкал шелковые кудри ее волос, и они текли блестящим потоком между его пальцами. Неожиданно Бетти отстранилась от него. На ее щеках появился румянец, и глаза заблестели негодованием. Она успела отойти только на шаг, как король подскочил к ней и привлек к себе. Он ее так сильно прижал к груди, что крик боли сорвался с ее губ. В ответ на этот крик раздалось полное ярости рычание Натаниэля.

- Стой, чертова собака! - крикнул он угрожающе.

Король мормонов все еще держал отбивающуюся девушку в своих объятиях. На повторные и бессмысленные угрозы и крики капитана Плюма он повернул голову и увидел в отверстии стены сжатый кулак Натаниэля. Имя Неля, выкрикнутое девушкой в отчаянии, дошло даже до Неля, и в ответ на него товарищ Натаниэля так быстро выпрямился, что Натаниэль упал на пол.

- Боже мой, в чем дело, Нат? Дайте мне посмотреть.

Натаниэль быстро повиновался. Через секунду Нель был у отверстия. Но в большой комнате уже никого не было.

- Что там случилось? - крикнул Нель, соскакивая с плеч капитана Плюма. - Что они делали там с Бетти?

- Это был король, - ответил Натаниэль, стараясь владеть собой. - Когда король обнял Бетти, она ударила его и я крикнул.

- Она ударила его?

Нель дышал тяжело.

- Да, и, клянусь честью, достаточно сильно, чтоб он это запомнил, - сказал Натаниэль, повернувшись к другой двери коридора. - Они, наверное, войдут сейчас сюда, чтобы снова запереть нас. Нам лучше умереть сражаясь.

И Натаниэль начал шарить по липкой земле в поисках какого-нибудь камня или твердого предмета.

- Это было бы безумием, - сказал Нель, когда понял намерение своего товарища. - Здесь будет не меньше дюжины ружей. Мы должны вернуться в камеру, иначе мы ничего не узнаем про Марион и Бетти, а я надеюсь, что мы получим о них сведения еще до наступления ночи.

Они вернулись в свое помещение. Немного позже дверь в конце коридора осторожно открылась. Свет вспыхнул в темноте и проник через щели к ним. После нескольких секунд напряженного ожидания они увидели в дверях тюремщика. В руке у него был револьвер.

- Не пугайся, старина, - сказал Нель успокоительно. - Ты забыл запереть дверь и мы немного развлеклись. Это все.

Это заявление действительно удовлетворило тюремщика, и он хотел снова закрыть дверь, но Натаниэль вытащил горсть золотых монет и дал знак тюремщику подойти ближе. Глаза тюремщика заблестели. Он бросил быстрый взгляд назад в освещенный коридор, потом вопросительно посмотрел на Натаниэля.

- Пятьсот долларов за ответ, - шепнул капитан Плюм. - Пятьсот помимо того, что вы уже получили!

- Тюремщик дурак, - сказал Нель, когда, утвердительно кивнув, тюремщик закрыл дверь. - Мне жалко его.

- Почему?

- Потому что он берет у нас деньги. Неужели ты думаешь, что тебя не обыскали, пока ты лежал полумертвый на полу? Меня привели позже тебя, но я уверен, что кто-то знает про твои деньги.

- Почему же их не отобрали?

Нель молчал целую минуту и, прежде чем ответить, громко рассмеялся.

- Черт возьми, это великолепно! Тебя, наверное, обыскал сам тюремщик. Он знает, но не донес об этом Стрэнгу, потому что надеется оставить каким-нибудь образом эти деньги себе. Он здорово рискует, но, кажется, не даром!

- Да, он, наверное, рассчитывал, что я их закопаю где-нибудь здесь, - ответил Натаниэль, ложась на солому. - Тут хватит места на двоих, Нель.

Но Нель предпочел остаться сидеть на скамье.

Продолжительное молчание воцарилось в темнице. Только что пережитые волнения давали о себе знать, и рана Натаниэля снова разболелась. Вместе с болью вернулись и мрачные мысли о Марион. Он жалел, что не положил всему этому конец и не попытался с боем пробить себе дорогу, сражаясь со стражей тюрьмы. Они могли бы, по крайней мере, умереть как мужчины и избавиться от этого мучительно-беспомощного ожидания. Он не боялся смерти. Смерть часто угрожала ему своей костлявой рукой в плаваниях и приключениях его бурной жизни. Но было что-то глубоко оскорбительное для сильного здорового тела в этом беспомощном ожидании. Он привык смотреть на смерть как на врага хитрого и вероломного, но никогда не думал, что она может быть такой беспощадной и медлительной. Натаниэль покрывался холодным потом и беспокойно метался на своем соломенном ложе. Но истощение и усталость взяли свое, и он наконец уснул. Нель же не мог заснуть. Он продолжал молча сидеть на скамье, облокотясь на сырую стену, но долго не выдержал.

- Вставай, Нат, ради Бога, вставай! - крикнул он в самое ухо капитана Плюма.

Натаниэль открыл глаза.

- Я не мог удержаться, Нат, - извинился Нель, нервно смеясь. - Ты лежал как мертвый несколько часов, и я больше не мог выдержать этого проклятого молчания. Давай закурим. Я достал у тюремщика табаку и трубку.

Натаниэль вскочил на ноги. Новая свеча освещала темницу, и при ее свете Натаниэль увидел в лице Неля поразительную перемену. Оно осунулось и побледнело. В глазах молодого человека была мрачная сосредоточенность.

- Почему ты не разбудил меня раньше? - спросил капитан Плюм, испытывая угрызения совета. Он взглянул на часы. - Уже половина девятого. Ты получил ответ?

- Нет.

Они посмотрели друг другу в глаза, и Нель, не ожидая дальнейших вопросов, сам объяснил:

- Тюремщик передал ей мою записку в полдень, когда сменился. Он не передал ей лично, но клянется, что видел, как она получила ее. Он послал предупредить Бетти, что зайдет в определенное место за ответом, прежде чем снова заступит на дежурство. Но никто не пришел, и он вернулся без ответа.

Молчание, последовавшее за этим, было мучительно. Наконец Натаниэль нарушил его, запинаясь и как бы боясь высказать вслух свои мысли:

- Я убил ее отца и слыхал, как Бетти потребовала моей смерти. Я знаю, что я приговорен, но почему ты думаешь, что тебе предстоит та же участь? Мне кажется, что Бетти не ответила на твою записку потому, что знает, что ты останешься в живых и что скоро она тебя увидит. Ты будешь спасен!

Нель взял кусок мяса из блюда, которое принес тюремщик одновременно со свечой, и начал механически жевать.

- Ешь, Нат. Это наша последняя возможность закусить!

- Ты, значит, не веришь, что будешь спасен?

- Конечно, нет. Неужели ты можешь допустить, что Стрэнг оставит меня в живых, зная, что я собираюсь его убить?

Кто-то возился у засова. Оба повернулись на неожиданный звук, и когда дверь открылась, они увидели тюремщика. Он был очень возбужден.

- Я получил сейчас известие, - шепнул он торопливо. - Но оно стоит...

Натаниэль вытащил из кармана золотые монеты и уронил их на протянутую руку тюремщика.

- Мой мальчик следил за домом Бетти Кроч, - продолжал тюремщик, дрожа от сознания опасности, которой подвергался. - Час тому назад Бетти вышла из дому и направилась в лес. Мой мальчик проследил ее. Она побежала к озеру, села в лодку и начала грести прямо по направлению к морю. Она исполнит ваши распоряжения.

В своем волнении тюремщик незаметно для себя проговорился, и друзья сразу догадались, что он прочел записку. Вдруг из коридора раздались звуки открываемой наружной двери, и тюремщик, как ужаленный, выскочил из камеры. Но Натаниэль помешал ему захлопнуть дверь.

- Где Марион? - спросил он. Его сердце останавливалось от страха. - Ради Бога, скажи, что с Марион?

На мгновение испуганное лицо тюремщика прижалось к двери.

- Марион не видели с утра. Королевские офицеры разыскивают ее.

Дверь захлопнулась. Засов громко лязгнул. Как только они остались вдвоем, Нель не удержался от радостного крика:

- Они уехали, они оставили остров!

Но известие тюремщика произвело на Натаниэля совершенно другое впечатление. Он окаменел. Кровь в нем застыла.

- Ты уверен, что Марион убьет себя, как только станет женою Стрэнга? - спросил он.

- Да, прежде чем его грязные руки прикоснутся к ее платью! - воскликнул Нель.

- Тогда Марион уже мертва! - Слова Натаниэля падали точно тяжелые камни. - Марион уже в прошлую ночь была в гареме короля.

Выговорив это, Натаниэль упал на солому и закрыл лицо руками. Сознание проявленной слабости, мысль, что не сумел уберечь Неля от мучительного известия, что отравил последние часы друга еще одним страданием, вдруг пронзила его. Нель не произнес ни слова. Когда молчание угрожало задушить их, Нель уловил какой-то шум и сказал со спокойствием, более жутким, чем самое сильное волнение:

- Мне кажется, они идут за нами, Нат.

Действительно, теперь уже совершенно отчетливо из коридора донеслись шаги многих людей. Натаниэль встал. В инстинктивном порыве они бросились друг к другу и обменялись рукопожатием.

- Что бы то ни было, - шепнул Нель, - мы должны держаться до конца.

- До конца, - повторил капитан Плюм.

Глава XI. "РУКА СТРЭНГА"

Дверь открылась. В желтом свете фонаря мелькнуло лицо тюремщика. Его взгляд застыл на стоявших рядом друзьях. В этом взгляде были испуг и мольба. Он сознавал, что одного слова кого-нибудь из них было бы достаточно, чтобы погубить его. За тюремщиком вошли четыре человека. Один из них был Мак-Дугаль - королевский палач. В коридоре осталось еще несколько человек, но только лицо Мак-Дугаля было открыто. Все остальные были в белых масках. Они молча выстроились против двери с ружьями к ноге. Когда Мак-Дугаль подошел к пленникам, на его губах сияла торжествующая улыбка. Связывая руки Неля за спиной, он шепнул ему:

- На этот раз вам предстоит более сильное ощущение, чем порка.

Нель рассмеялся.

- Ты слышишь, Нат? - спросил он громко, чтобы все могли расслышать. - Мак-Дугаль говорит, что нам предстоит более сильное ощущение, чем порка! Он, наверное, вспомнил свои собственные переживания, когда я его избивал за то, что он приставал к Марион!

Нель говорил так спокойно, как будто бы все происходящее не имело к нему ровно никакого отношения, и Натаниэль глядел с восхищением на храбрость человека, из-под ног которого была выбита последняя опора. Вместе с восхищением Натаниэль почувствовал стыд за свою собственную нервность. Мак-Дугаль побледнел от ярости и сильнее затянул ремни, которыми он связывал руки Неля. Они почти впились в его тело.

- Достаточно, трус! - вскрикнул Натаниэль, увидя как руки Неля налились кровью. - На - получай!

С быстротой молнии его кулак обрушился на голову палача. Мак-Дугаль зашатался, кровь хлынула изо рта, и он с криком упал. Натаниэль спокойно повернулся к четырем ружьям, нацелившимся в его грудь.

- Хорошая башка для упражнения в боксе, - воскликнул Натаниэль насмешливо. - Если среди вас есть мужчина, пусть он выступит вперед и кончает работу.

Тюремщик стоял уже на коленях рядом с распростертым палачом.

- Боже мой, вы убили его! У вас камень, а не кулак.

В коридоре произошло внезапное движение - люди, стоявшие там, вытянулись и стали смирно. Стрэнг появился в дверях. Он мельком взглянул на человека, истекавшего кровью, потом посмотрел на Натаниэля. Их глаза встретились. В глазах пророка теперь не было ненависти.

- Капитан Плюм, - сказал он спокойно. - Я бы многое дал за такого брата, как вы. Я кончу работу.

Он смело подошел к Натаниэлю, и связывая руки за его спиной, полуизвиняясь, полуулыбаясь, сказал:

- Это все случайности войны, капитан Плюм. Вы мужчина и должны знать, к чему эти случайности иногда приводят...

Несколькими минутами позже, пленники в сопровождении двух вооруженных людей были выведены из тюрьмы. К удивлению Натаниэля, они шли в темноте и сзади стражи. Свечи и факелы были погашены. На углу улицы от мрачной стены тюрьмы отделился третий конвойный. Этот пошел уже сзади. Размеренным шагом друзья, окруженные молчаливым конвоем, двинулись навстречу неизвестности. Натаниэль украдкой взглянул назад и увидел еще трех замаскированных стражников. Они спешили к Стрэнгу, который остался у ворот тюрьмы и стоял подобно каменному часовому. Нат пожал плечами и посмотрел на Неля. Вид товарища глубоко поразил капитана Плюма. Нель казался на полголовы выше его самого, хотя в действительности был ниже его ростом. Он шел с поднятой головой в ногу со стражей. Он шел навстречу смерти, как герой. Когда они пришли к месту, где начинался лес, сердце Натаниэля забилось сильнее. Они пошли по тропинке, которая вела к дому Марион. Натаниэль посмотрел на Неля, но тот шел по-прежнему гордо, прямо и твердо. Они прошли могилы и скоро оказались на поляне. Перед ними появился дом Марион. Когда до Ната донесся знакомый, такой родной запах сирени, в его душе пробудились воспоминания, которые он тщетно старался подавить. Объятый ими, он почувствовал, что слабеет, и если бы не повязка, которой был завязан его рот, он не удержался бы от крика. Капитан Плюм с наслаждением дважды подвергся бы казни за право умереть здесь. Здесь, где вечность встретила бы его среди цветов, неразлучных с образом Марион, где их аромат смягчил бы муки последнего страдания.

Сзади раздался приказ остановиться. Это был тюремщик. Он вынырнул неожиданно из темноты и несколько минут шептался со стражниками. Задумал ли обуреваемый ненавистью Стрэнг именно здесь разыграть последний акт трагедии? В первый раз с момента выхода из тюрьмы Нель повернулся к капитану Плюму. Каждый из них прочел в лице другого свою мысль. Нель, который был ближе к шептавшемуся конвою, отрицательно покачал головой. Когда совещание кончилось, тюремщик встал между двумя друзьями и взял их за руки. Повернув налево, отряд двинулся размеренным шагом мимо дома. В лесу Натаниэль почувствовал, как пальцы тюремщика то сжимались, то разжимались вокруг его кисти. Повинуясь этой руке, Натаниэль замедлил шаги, и расстояние между ними и передними конвойными увеличилось на полдюжины шагов. Тюремщик шепотом приказал тем, которые шли сзади, отстать немного. Потом таинственные пожатия опять возобновились. Капитан Плюм взглянул на Неля, но лицо товарища ничего не выражало, кроме застывшей решимости. Очевидно, его внимание ничем не было возбуждено и сигналы тюремщика, если это вообще были сигналы, предназначались только для него. Возможность нового приключения даже сейчас, перед лицом смерти, воодушевила капитана Плюма. Он шел затаив дыхание. Странное пожатие опять возобновилось, и у Натаниэля больше не оставалось никаких сомнений относительно их преднамеренности. Было ясно, что тюремщик хотел ему что-то сказать, но не решался. Нат скорее почувствовал, чем понял, что необходимо быть готовым ко всякой случайности.

Скоро тропинка расширилась. Сквозь вершины деревьев стали видны звезды. Впереди идущие стражники были шагах в двадцати. Как далеко были те, которые шли сзади?

Через несколько времени тропинка суживалась, и они снова вошли в гущу леса, полный мрак окутал их. Стражники почти слились с окружающей темнотой. Пальцы тюремщика впились с новой силой в руку Натаниэля, и, наклонив голову, он услыхал быстрый взволнованный шепот.

- Не теряйте надежды. Марион... Бетти...

Тюремщик выпрямился, не докончив. Задние стражники приблизились так, что почти задели их своими ружьями. Заметили ли они что-нибудь подозрительное в поведении тюремщика и пленника? Пальцы, сжимавшие руку Натаниэля, дрожали и так быстро сжимали и разжимали его руку, точно желали предостеречь от опасности. Тюремщик боялся худшего, но его страх был все-таки меньше, чем разочарование капитана Плюма. Что хотел сказать тюремщик? Что он знал относительно Марион и Бетти и почему он так обнадеживающе шепнул их имена? Во всяком случае было ясно одно, что Марион вопреки мрачным предсказаниям ее брата жива. Если б она убила себя, тюремщик не мог бы так соединить ее имя с именем Бетти. Нервы Натаниэля были напряжены до крайности. Он затаил дыхание, чтобы поймать хотя бы самый слабый шепот своего испуганного конвоира. Каждая минута, которая проходила в молчании, увеличивала его отчаяние. Капитан Плюм улучил минуту, когда ему показалось, что стража не может заметить, и наклонился, желая дать понять тюремщику, что ждет его дальнейших слов. Но тюремщик резко его оттолкнул.

Наконец они вышли из леса. Впереди поблескивала спокойная вода Мичиганского озера. На открытом месте сияние звезд было достаточно ярким, и когда Натаниэль посмотрел на Неля, он был поражен происшедшей переменой. Голова молодого человека тяжело свисала на грудь, он весь как-то сгорбился и шел нетвердо. Возможно ли, что присутствие духа, великолепная выдержка покинули Неля? Через сотню шагов они достигли берега, и Натаниэль увидел лодку, которую охранял человек. Они подошли к ней, и тюремщик в первый раз заговорил с ними.

- Один - на нос, другой - на корму.

На мгновение Натаниэль оказался рядом с Нелем и нарочно подтолкнул его коленом. Но Нель не обратил на это никакого внимания. Он не поднял головы и не дал ответного знака. Он забрался в лодку и сел на переднюю скамейку, не меняя позы, не поднимая головы, подобно человеку, охваченному столбняком. За ним на весла сели два стражника. Потом пришла очередь Натаниэля. Он устроился на дне лодки, опираясь на колени тюремщика, который сел у руля. Четвертый положил ружье на колени, устроился лицом к Нелю. Это путешествие заинтриговало Натаниэля, и он почувствовал самое настоящее любопытство, совершенно забыв, что эта поездка связана с его жизнью или смертью. Повезут ли их вдоль берега в какое-нибудь укромное место, где ничье ухо не услышит звуки выстрелов и где их тела никогда не смогут быть найдены? Каждый удар весел отдалял эту возможность. Лодка шла прямо в море. Может быть, их утопят? Эта перспектива казалась капитану Плюму приятнее первой. В течение двух часов люди гребли безостановочно и в полном молчании. Стражник, сидевший перед капитаном Плюмом, изредка менял положение, чтоб размять свои затекшие члены. Нель был совершенно недвижим, а тюремщик не шепнул ни слова. Именно этого шепота или, по крайней мере, какого-нибудь знака ждал Натаниэль. Он снова и снова нажимал спиной колени тюремщика. Он знал, что был понят, тем не менее никакого ответа не было. Наконец он прямо посмотрел в лицо тюремщику.

Голова тюремщика была высоко над ним, и глаза смотрели с нарочитым упорством прямо вперед. Последний луч надежды оставил капитана Плюма. Спустя некоторое время на горизонте выплыло темное очертание какого-то берега. Когда земля была не дальше полумили, тюремщик встал и внимательно посмотрел в обе стороны вдоль берега. Потом он дал лодке другое направление. Через несколько минут дно лодки зашуршало по песку. Все еще молча, подобно мрачным призракам, стражники выскочили на берег. Нель последовал за ними, перешагнул через борт лодки осторожно, точно больной. Натаниэль, ничего не понимая, шел непосредственно сзади. Перед ними на расстоянии десяти шагов он увидел два вбитых в землю столба. Жуткое предчувствие вкралось в его душу. Он посмотрел вокруг. Ничего, кроме песка, белого, как бумага. Сияние звезд отражалось на отдельных песчинках, и от этого берег сверкал сказочным блеском. Натаниэль инстинктивно понял, для чего предназначались эти столбы, и сердце его забилось медленно и тяжело. Нель шел впереди. Он остановился у первого столба. У второго столба, в десяти футах от первого, конвоиры остановились и привязали Ната. Он был привязан спиной к столбу за руки, ноги и шею. Натаниэль повернул голову, чтобы посмотреть на своего товарища. Нель был привязан подобным же образом. Только его лицо было обращено немного в сторону. В поведении Неля не было никакой перемены, и голова его по-прежнему свисала на грудь. Что это все значило? Вдруг Натаниэль почувствовал, как ужас схватил его за горло. Стража садилась в лодку. Последний конвоир оттолкнул ее от берега - и лодка мягко закачалась на волнах. Люди налегли на весла. Мускулы Натаниэля напряглись и, казалось, были готовы разорвать ремни. Лодка постепенно исчезала в звездной ночи. Скоро стала едва видна и наконец исчезла совсем. Удары весел уже больше не доносились до Натаниэля. Потом, спустя несколько минут, он услыхал оттуда, издалека, как стражники затянули песню. Мормоны ушли. Их, значит, не расстреляют, но тогда...

Неожиданно до него донесся голос. Он так его поразил, что Натаниэль, наверное, бы вскрикнул, если бы не повязка на губах. Это был голос Неля.

- Как ты поживаешь, Нат? - спросил он, почти смеясь. Нель смеялся, как если бы принимал участие в необычайно забавной игре. - Черт возьми, здорово забавная история! Что же ты не отвечаешь, Нат? Разве ты не доволен, что нас не расстреляют?

Натаниэль в ответ слабо кивнул. Голос Неля вдруг стал серьезнее.

- Впрочем, ты прав, это хуже, чем расстрел. Мы приговорены к "руке Стрэнга". Если что-нибудь не случится до завтрашнего утра, мы будем так же мертвы, как если бы они начинили нас добрым десятком пуль. Наша единственная надежда заключается в свободе моих легких. Вот почему я боялся, чтоб они не заметили, как ослабла моя повязка. Мне все время нужно было удерживать ее, чтобы она не свалилась с подбородка. Я почти переломил шею, удерживая ее. Но позже, когда мы будем уверены, что тюремщик и его люди не смогут нас услышать, я буду вознагражден за мое старание. Я тогда начну кричать о помощи. Может быть, какой-нибудь рыбак или охотник...

Он не докончил. Оба на минуту замерли, вслушиваясь в далекий дикий вой. Они взглянули друг другу в лицо, и в звездной ночи Нелю легко было разобрать ужас, который запечатлелся на лице капитана Плюма.

- Это волки, - сказал Нель. - Они там, в лесу, и сюда не доберутся. - Он помолчал немного, потом спросил: - Ты замечаешь что-нибудь особенное в том, как привязан к столбу, Нат?

Капитан Плюм утвердительно кивнул несколько раз головой.

- Твои руки привязаны к столбу довольно слабо. Узел рассчитан так, что может уступить несколько дюймов, - начал с удручающей точностью Нель. - Вокруг шеи у тебя влажный ремень. Он так плотно связывает горло, что натирает шею, когда ты поворачиваешь голову. Но самое неприятное в данную минуту - это способ, которым привязаны твои ноги. Они привязаны так, что тебе приходится стоять на носках, и я уверен, что у тебя уже здорово болят колени. Но пройдет еще некоторое время, и боль станет невыносимой. Хочешь знать, что будет дальше?

Натаниэль, наполовину догадываясь, не спускал с него глаз.

- Дальше ты будешь висеть на ремне вокруг твоей шеи, пока не задохнешься. Но если мы не умрем до утра, тогда нас докончит солнце. Оно высушит сырой ремень, и ремень стянет шею так, что на нем нельзя уже будет висеть. Остроумно, не правда ли? Мы называем это "рукой Стрэнга".

Жуткая определенность, с которой Нель описал их ближайшее будущее, ухудшала и без того тяжелое настроение Натаниэля. Если бы он мог кричать, когда мормоны уезжали, он попросил бы их ослабить немного ремни, связывающие щиколотки. Но теперь Нель объяснил ему значение неудобной позы, в которой его привязали стражники. Колени действительно начали ныть. Минутами острая боль пронизывала все тело, и ремень вокруг его шеи, на который он раньше опирался подбородком, приводил его в бешенство. Натаниэль так сильно налегал на него, что перехватывало дыхание, и он должен был выпрямляться, но этим он переносил всю тяжесть тела опять на полусогнутые колени... Казалось, прошла целая вечность, пока Нель снова не заговорил.

- Я начинаю кричать, - сказал он. - Если ты услышишь ответ, кивни мне головой.

Он глубоко вобрал в себя воздух и повернул, насколько мог, голову к морю.

- По-мо-ги-те! На помощь!

Лес возвращал этот крик в сотне насмешливых голосов, и Натаниэль обливался холодным потом от сознания своего бессилия. Если б он только мог прибавить свой голос к этим крикам, присоединиться к ним в этой последней борьбе за жизнь, - ему было бы легче. Но он был беспомощен. Он наблюдал, как отчаяние росло на лице товарища по мере того, как слабел его голос. Даже при свете звезд капитан Плюм видел, как это лицо наливалось кровью и темнело от усилия, как блестели в безумном напряжении глаза и как впивался неумолимый ремень в его вздувшуюся шею. Никакого ответа, кроме насмешливого эхо. Нель кричал все более хрипло. Когда он умолкал, до капитана Плюма доходило его тяжелое свистящее дыхание. Но скоро крики не смогли даже пробуждать эхо леса. Натаниэль в бешеной попытке освободить себя метался и рвался из крепких ремней, пока на кистях его рук не выступила кровь и ремень вокруг шеи почти не задушил его.

- Это бесполезно, - услыхал он голос Неля. - Лучше постой спокойно.

Он посмотрел на Неля. Его голова была запрокинута, и лицо поднято к небу. Натаниэль последовал его примеру и почувствовал, что стало легче дышать. Натаниэль мысленно рассчитал время. Было уже за полночь, может быть, час. Рассвет наступал в половине третьего. Солнце появится в половине четвертого. Таким образом, жить оставалось около трех часов. Натаниэль уронил голову, и ремень вокруг шеи заметно натянулся. Теперь Нель наблюдал за ним.

- Мне здорово досадно за тебя, Нат, - он говорил с мучительной медлительностью и очень хрипло. - Этот проклятый ремень щекочет мне горло.

Натаниэлю показалось, что Нель даже улыбнулся. С сердцем, готовым разорваться от горя, Натаниэль отвернулся к морю. Он видел храбрость, но никогда не встречал такого самообладания. Он жаждал умереть первым, чтобы не видеть агонии того, чья смерть будет ужасна в своей бесстрашной примиренности. Его собственные страдания становились невыносимыми. Острая боль, подобная иголкам, пронизывала его члены; спина ныла, и голова была готова лопнуть от прилива крови. Тем не менее он мог еще дышать. Подымая вверх лицо и опираясь головой о столб, ему нетрудно было заполнить свои легкие воздухом. Но силы постепенно оставляли его. Он уже ничего не чувствовал в скрюченных ногах. Колени онемели. Ощущение медленно, дюйм за дюймом, приближающейся смерти ползло по его членам.

И вдруг он всей тяжестью своего тела повис на ремне. Целых полминуты он не дышал, и невыразимое облегчение овладело им. В течение этих нескольких секунд его тело отдыхало. Когда запас воздуха иссяк, он принял прежнее, невыносимо тяжелое положение. Потом, постояв так несколько минут, он опять, теперь уже нарочно, перенес всю свою тяжесть на ремень, сжимавший его горло. Благодаря этому приему он нашел способ на несколько секунд успокаивать мучительную боль. После третьего раза Натаниэль повернулся к Нелю. Брат Марион был смертельно бледен. Широко открытые глаза его были похожи на блестящие стеклянные кружочки. Его шею плотно обхватывал роковой ремень. Натаниэль не слышал ни звука. Тело Неля казалось безжизненным. Сдавленный животный крик прорвался сквозь туго стянутую повязку Натаниэля. При этом крике по телу Неля пробежала дрожь, и он слабо подался назад. Несколько секунд он стоял прямо, потом опять упал на ремень. Он два-три раза повторил усилие, но выпрямиться как следует не смог. Натаниэлю, следящему за этой безнадежной борьбой почти сумасшедшими глазами, было ясно, что Нель умирает. Нель сделал еще одно усилие - и даже в эту предсмертную минуту что-то похожее на улыбку пробежало по его лицу.

- Нат, - скорее угадал, чем услышал, капитан Плюм. И это было все.

Натаниэль отвернулся к морю. На темном зеркале воды какое-то видение проплыло перед его воспаленным взором, и в ту минуту, когда он, в свою очередь, почувствовал, что ему больше не выпрямиться, страшный крик прорезал тишину. Этот крик пробудил в нем последнюю искру жизни, и даже Нель как будто вздрогнул. Оттуда, с моря, по белому песку к ним бежали две женщины. Уже в красной пелене угасающего сознания он разобрал лица Марион и Бетти Кроч. Сердце Натаниэля остановилось.

Когда с нечеловеческим усилием он на секунду еще раз открыл глаза, он увидел, что Нель уже лежит на песке и одна из двух женщин, стоявшая около Неля, бросается к нему. Только когда смертельно испуганное лицо приблизилось к его лицу, Натаниэль понял, что это не галлюцинация. Губы Марион шептали его имя. Ее руки судорожно развязывали узлы ремней. С огромным вздохом облегчения капитан Плюм тяжело упал на песок.

Он оставался без чувств всего несколько минут. Холодная вода, которой облила его Марион, вернула ему сознание. Капитан Плюм приподнялся и увидел, что бледное лицо Неля было прижато к груди Бетти и Марион бежала к ним с водой. На секунду она склонилась к брату, а потом вернулась к нему. На ее лице сияла радость. Она опустилась перед капитаном Плюмом на колени, привлекла его голову и шептала бессмысленно-счастливые слова. Натаниэль прижался к ее губам. Она ответила на его поцелуй, потом нежно, но настойчиво отстранилась и быстро направилась к лодке. Почти у самой воды она крикнула несколько слов Бетти. Бетти бросилась к ней. Но лодка уже отплыла от берега, и Бетти в отчаянии сжимала руки, стоя на берегу. Ничего не понимая, Натаниэль, шатаясь, направился к лодке. Но когда дошел, лодка была уже далеко. Смертельно бледная Бетти взглянула на Натаниэля с отчаянием.

- Она уехала, - проговорила девушка, простирая к нему руки. - Она вернулась обратно. Она возвращается к Стрэнгу.

И как бы в подтверждение ее слов оттуда, с моря, донесся еле уловимый последний привет:

- Прощайте, прощайте...

Глава XII. ОСВОБОЖДЕНИЕ МАРИОН

- Ушла, - жалобно повторяла Бетти, заливаясь слезами. - Ушла... Не осталась с нами.

Нель подползал к ней по песку, все еще обессиленный. Бетти хотела броситься к нему, но Натаниэль удержал ее.

- Она жена короля? - его горло распухло, и он едва мог выговорить слова.

- Нет. Она войдет в его гарем сегодня вечером. Я не думала, что она вернется туда!

Она быстро освободилась от Натаниэля и бросилась к Нелю. Он лежал лицом к земле и так близко от воды, что волна почти касалась его. Натаниэль тяжело, не отрываясь, смотрел туда, куда скрылась Марион. Ему опять казалось, что все только что происшедшее было галлюцинацией, бредом возбужденного ума и что сейчас вернется действительность, беспощадная и мучительная. Но вода, которую он еще чувствовал на своем лице, и освобождение от ремней были слишком осязаемыми доказательствами, и сомнения покинули его. Марион действительно была здесь. Она спасла его от смерти и теперь ушла... Он звал ее. Слабым хриплым криком умолял ее вернуться. Он попытался встать, но не смог. Волна за волной обливали его бесчувственное окоченевшее тело. Теплая вода нежно и легко пробегала по воспаленным следам от ремней и возвращала ему силы. И наконец он поднялся и подошел к Нелю. Около Неля хлопотала Бетти. Жизнь медленно возвращалась к его товарищу.

- Ты сможешь встать через несколько минут? - спросил Натаниэль, склоняясь к нему. - Ты с Бетти должен уйти отсюда. Мы на материке. Если вы пойдете вдоль берега на север, то дойдете до поселения. Я же вернусь обратно к Марион.

Нель протянул слабую руку. Казалось, что он был готов встать и последовать за товарищем.

- Нат, подожди...

Испуганная Бетти сильнее сжала объятия, в которых держала Неля. Но непреклонность Натаниэля успокоила ее.

- Нет, Нель. Ты должен сделать так, как я говорю. Я вернусь обратно с Марион.

Он говорил определенно, как человек, который точно знает, что ему надлежит делать. Он простился с ними и двинулся в путь. Однако, когда Натаниэль повернулся к черной далекой полосе леса, он осознал, что успех его предприятия более чем сомнителен. Если бы он мог найти хижину какого-нибудь охотника, лачугу рыбака, лодку, наконец!..

Едва он успел потерять из виду своих друзей, как услышал сзади себя крик. Это был крик Бетти. Она звала его. Натаниэль остановился. Девушка подбежала, в руках у нее был револьвер.

- Он может вам пригодиться, - сказала она, порывисто дыша. - У нас с собой было два.

Натаниэль протянул руку, но не за оружием. Его рука нежно, точно прикасаясь к хрупкому цветку, притянула к себе девушку. Он взял прекрасное лицо в свои крепкие широкие ладони и посмотрел глубоко и молча в ее глаза.

- Будьте счастливы, моя дорогая маленькая Бетти, - шепнул он. - Я надеюсь, что вы меня когда-нибудь простите.

Девушка поняла его.

- Вы уже прощены, если я вообще должна была что-нибудь простить вам.

Револьвер упал на песок. Ее рука легла на плечо Натаниэля.

- Я прошу вас передать кое-что Марион, - сказала она. - Вот это, - и нежные уста прикоснулись к его лбу. - Вы вернули мне новую жизнь, вы вернули мне Неля, и моя благодарность всегда будет с вами.

И, поцеловав его еще раз, она выскользнула из рук Натаниэля, прежде чем он успел опомниться. Он следил долгим просветленным взглядом, пока она не превратилась вдали в маленькую точку и не скрылась совсем. Потом поднял револьвер и направился к лесу. Прикосновение ее губ и слова благодарности девушки, отца которой он убил, наполнили его радостью и бодростью. Любовь к жизни и вера в любовь Марион вновь вернулись к нему. Теперь капитан Плюм точно знал, за что должен бороться. Но поведение Марион продолжало все-таки смущать его. Она не была женой короля и вернулась к нему, убедила Ната в своей любви поцелуями и нежной заботой и покинула его... Он шел задумчиво, размеренным шагом.

Наступал рассвет. В десяти или пятнадцати милях начинались поселения. Но до них кое-где были раскиданы отдельные хижины, и Натаниэль был уверен, что через час или два найдет лодку. Он шел в сторону, где пустыня встречалась с лесом, а лес был ограничен морем. Если бы он скоро нашел лодку, он успел бы нагнать Марион. Эта мысль взволновала его и заставила ускорить шаги. Когда звезды тихо меркли в рассвете наступающего дня, темный барьер леса был уже совсем близок. В сплошной стене его Натаниэль смог уже разобрать прогалины, которые внедрялись в лесной массив как авангард пустыни. Кругом царила мертвая тишина. Он ни минуты не испытывал страха или отчаяния. Наоборот, с каждым часом его вера в себя увеличивалась.

Он снова замедлил шаги, экономя свою силу. Перед полуднем он будет уже по дороге к острову и к вечеру достигнет его берегов. После этого... Натаниэль внимательно осмотрел револьвер, который дала ему Бетти. В шестизарядном оружии было только пять пуль, и Нат улыбнулся, вспомнив руки, которые его зарядили. Потом вернулся к своему плану. Он найдет Стрэнга. Он не будет больше считаться с женой короля, той женщиной, которая заставила его в прошлый раз отпустить свою жертву. В его мозгу молнией блеснуло воспоминание о незнакомке, поцеловавшей его на поле сражения. Была ли эта незнакомка той самой женщиной, ради которой он пощадил короля? И поцелуй - не был ли он вознаграждением за жертву, принесенную им ее любви? Мысль об этой женщине, чья красота и любовь дышали свежестью цветка, чья преданность королю и властелину своему оставалась неизменной несмотря на увлечение короля Марион, глубоко взволновала Натаниэля. Но выбора не было. Для него был только один путь, чтоб разрушить невидимые путы, сковывавшие любимую девушку... Это решение успокоило его.

Спустя полчаса он попал в тень деревьев. Свежие пни, поваленные деревья, кое-где заготовленные дрова указывали на близость человека, и Натаниэль облегченно вздохнул. Скоро он оказался на узкой, сильно протоптанной тропинке, идущей по направлению к озеру Мичиган. Раньше он думал отдохнуть в лесу, но теперь совершенно забыл о своей усталости. Он скоро услыхал лай собак. Минуту Натаниэль колебался. Потом продолжил путь по тропинке в сторону от лая. Если на озере есть лодка, то эта тропинка приведет его к ней. Сквозь деревья он увидел наконец зеленую траву дикого рисового поля. Его сердце радостно забилось. Там, где рос дикий рис, обязательно водилась дичь, а там, где дичь, нетрудно найти охотника, а где был охотник, должна была быть и лодка. Натаниэль пошел скорее и в конце тропинки, у самой воды, остановился. Как бы нарочно для того, чтобы подтвердить правильность его рассуждений, на самом берегу лежала душегубка. Она была мокрой, и весло, которое лежало поперек ее носа, свидетельствовало, что она была только что вытащена из воды. Натаниэль внимательно осмотрелся, потом спустил хрупкую лодку в воду и несколькими ударами весла оказался в середине рисового поля. Когда он выплыл из поля, расстояние между лодкой и берегом было не меньше полумили.

Натаниэль перестал грести. Он сидел неподвижно и смотрел на сверкающую поверхность воды. Далеко к югу вырисовывались, неясные очертания Бивер-айлэнда. Берег же, который он только что покинул, и путь, по которому он прошел, были видны совершенно отчетливо. Марион была где-то между этой пустыней и островом. Натаниэль больше не надеялся нагнать ее. По его расчетам, она должна была быть уже на берегу. Он опять взялся за весла. Теперь в его плане не должно быть ошибок ни во времени, ни в выдержке. Излишняя спешка или безрассудство могут погубить все окончательно. Натаниэль решил до наступления сумерек не высаживаться. Потом под прикрытием темноты он проберется в Сент-Джемс к Стрэнгу и убьет его. После этого он вернется к лодке. Немного позже, если судьба будет милостива, в эту же ночь он возвратится за Марион.

Натаниэль размышлял над этим планом, обдумывая его со всех сторон и в каждой детали. Дух любителя приключений проснулся в нем. В его крови с новой силой разгорелось никогда не потухавшее пламя, то самое, которое заставило его броситься на помощь к Нелю, которое толкнуло его в королевский дом, которое увлекло его в безнадежный бой на берегу... Солнце стояло высоко, и впереди было еще много времени. Поэтому капитан Плюм греб медленно и часто останавливался. Тем не менее, когда он уже разобрал вдали белую полоску береговых волн, оставалось до захода еще больше двух часов. Нат предполагал держаться на воде до наступления вечера, но теперь изменил своему решению. Он тихо сошел на берег, спрятал душегубку и запомнил хорошо место, так как знал, что она ему еще понадобится.

Хотя на воде было еще светло, но тени ночи уже сгущались в лесу. Натаниэль медленно пошел по направлению к городу. Между ним и Сент-Джемсом находился дом Марион и тропинка, которая вел к Прайсу. Нетерпение, жажда деятельности обуревали капитана Плюма. Мысль о том, что Марион могла зайти раньше домой, невольно изменила его путь в сторону прогалины, на которой этот дом был расположен. Ему не стоило труда уверить себя, что такая перемена в его маршруте не будет иметь существенного значения. Он скоро оказался у заветной поляны. Капитан Плюм замер от удивления и долго стоял, не веря своим глазам, - дом Марион исчез. Там, где должен был находиться дом, была толпа людей. Над их головами он увидел тонкий столб дыма. Дом Марион сгорел. Но что делала там толпа? Она копошилась вокруг дымившихся развалин, волновалась и, казалось, хотела достигнуть пекла пожарища. Конечно, простой пожар не собрал бы такой толпы людей. Натаниэль приподнялся на носки и высунулся из-за деревьев. Он услыхал рядом с собой громкий крик и быстро нырнул обратно. Его план легко мог бы погибнуть с самого начала, если бы кто-нибудь из мормонов увидел его. Мимо него по тропинке, которая вела в Сент-Джемс, пробежал мальчик. Крики мальчика донеслись до толпы и привели ее вдруг в необычайное движение. Не успел мальчик добежать, как толпа бросилась ему навстречу и устремилась быстрым потоком по тропинке к городу. Натаниэль ничего не понимал и был заинтригован до крайности. Он тоже бросился лесом к тропинке и притаился в нескольких шагах от нее. Он успел увидеть, как мимо него пробегали отставшие. Сзади всех бежал человек, при виде которого Натаниэль выскочил из своего убежища. Это был Обадия Прайс.

- Прайс! - крикнул он.

Старик повернулся. Его лицо было бледно. Он что-то бормотал более возбужденно, чем всегда. Он не удивился, что увидел Натаниэля, и протянутые руки его сжали руки капитана Плюма с необычайной силой.

- Вы пришли вовремя, Нат! - воскликнул он радостно. - Бежим...

И он побежал вместе с Натаниэлем обратно к прогалине. У дымившихся развалин они остановились.

- Они убиты этой ночью, - кричал Прайс. - Кто-то убил их и поджег дом. Они мертвы.

- Кто? - крикнул Натаниэль.

Обадия Прайс потирал руки, весь подергиваясь по своей старой привычке.

- Старики, конечно. Они мертвы, они убиты, - бессвязно повторял он в каком-то странном, даже для него необычном возбуждении. Потом, через некоторое время, он заговорил спокойнее, но что-то оставалось настолько жуткое в блеске его глаз, настолько волнующее в дрожи его голоса, что Натаниэль был близок к ужасу. Он схватил Прайса за руку и начал трясти его, как ребенка.

- Где Марион? - спросил он Прайса. - Скажите, где она?

Советник, казалось, не расслышал взволнованного голоса. Странная перемена произошла в его лице. Его взгляд вдруг остановился за Натаниэлем. Следуя этому взгляду, капитан Плюм оглянулся и увидел, что из обгоревших кустов за домом бежали к ним три человека. Не спуская с них глаз, Прайс быстро заговорил.

- Это шерифы короля. Они сразу узнают вас. Сторожевое судно Соединенных Штатов прибыло в гавань, чтоб арестовать Стрэнга. Если вы сможете добежать до хижины и продержаться там час, то будете спасены. Бегите скорее.

- Марион, где Марион?

- В хижине. Она...

Натаниэль не дождался конца фразы и бросился со всех ног по тропинке, которая вела к хижине Прайса. Он не обратил никакого внимания на окрики шерифов. У опушки леса Натаниэль обернулся и увидел, что шерифы были уже около советника. Натаниэль вытащил свой револьвер и в дикой вызывающей радости выстрелил в воздух. Марион была в хижине, и военный корабль в гавани! Пришел конец царству мормонского короля, и Марион будет свободна. Он не чувствовал под собой ног от радости. Завидев хижину, он начал звать Марион и с ее именем на губах взбежал по ступенькам.

- Марион, Марион...

Она стояла в большой комнате в дверях кладовки, но, ослепленный, Натаниэль не мог узнать ее сразу. Капитан Плюм уронил револьвер. Его голос дрожал, когда он тихо произнес любимое имя. В ответ на этот шепот раздалось радостное восклицание - и Марион была в его объятиях...

- Я вернулся за вами, - сказал он чуть слышно, прижимая ее. - Я вернулся за вами, я люблю вас, люблю.

Он почувствовал робкое прикосновение ее губ.

- Мы уедем отсюда, вместе... скоро...

- Да, если вы желаете этого. - Ее голос был чуть слышен. - Если вы желаете этого после того, что случилось, когда вы знаете, кто я...

Она вздрогнула в его объятиях. Он целовал ее до тех пор, пока Марион не вырвалась.

- Вы должны подождать еще немного...

Натаниэль увидел на ее лице тревогу, которая озадачила его. Он хотел подойти к ней, но шум из леса заставил его поднять револьвер и броситься к двери.

На расстоянии ста шагов от хижины Натаниэль увидел Прайса. Советник в чем-то горячо убеждал окружавших его шерифов, стараясь, очевидно, не допустить их до хижины. Неожиданно один из трех преследователей бросился вперед по направлению открытой Натаниэлем двери. С быстротой молнии советник вытащил револьвер и выстрелил ему в спину. Через секунду раздались почти одновременно два выстрела, и советник упал лицом вперед. С криком ярости Натаниэль выскочил из дверей. Марион что-то крикнула, но он не остановился. Прайс пожертвовал жизнью ради них, и Нат жаждал скорее отомстить убийцам. Когда Натаниэль бросился навстречу шерифам, они опять выстрелили. Он услыхал свист пуль, и одна из них задела его щеку.

- Получайте, - крикнул он, отвечая, в свою очередь.

После третьего выстрела один из врагов свалился как подкошенный. Другой, спасаясь бегством, мчался по тропинке. Натаниэль уловил его испуганное мальчишеское лицо, и что-то похожее на жалость помешало Натаниэлю выстрелить ему в спину.

- Стой, - крикнул он.

Он выстрелил в ноги беглеца, но промахнулся. Расстояние между молодым шерифом и Натаниэлем все увеличивалось, и последний должен был остановиться, чтоб не выпустить мимо цели последнюю пулю. Он был уже готов нажать курок, как вдруг услыхал за поворотом тропинки резкое приказание и увидел цепь людей, бегущих к нему навстречу. Натаниэль увидел сверкнувшую саблю, блеск медных пуговиц, отблеск заходящего солнца на дулах винтовок и остановился почти рядом с человеком, за которым бежал. Он внимательно всмотрелся в офицера, который направился к нему с саблей наголо, потом бросился к нему навстречу с радостным криком.

- Шерли, черт возьми! - Капитан Плюм протянул руку, тяжело дыша. - Лейтенант Шерли, неужели вы не узнаете?

Офицер опустил свою саблю и сделал шаг вперед. На лице его было удивление.

- Капитан Плюм. Натаниэль! - крикнул он. - Неужели это вы?

Натаниэль хотел заговорить, но прошло несколько секунд, прежде, чем он смог овладеть своим дыханием.

- Я говорил вам в Чикаго, что собираюсь взорвать этот проклятый остров, если вы сами не хотите этого сделать. Я тут был чертовски занят.

- Похоже на то, - рассмеялся офицер, бросив взгляд на револьвер, который Натаниэль все еще держал в руке. - На второй день после вашего отплытия мы получили приказ арестовать Стрэнга и покончить со всем этим королевством. Теперь Стрэнг на борту "Мичигана", но он мертв, к сожалению.

- Мертв?

- Да. Один из местных жителей выстрелил Стрэнгу в спину, когда тот поднимался по трапу. Парень, который его убил, добровольно явился к командиру и сказал, что убил Стрэнга за то, что был подвергнут им публичному бичеванию. А я здесь охочусь сейчас за человеком, которого зовут Обадия Прайс. Вы знаете его?

- А что вы хотите от Обадии Прайса? - прервал его Натаниэль взволнованно.

- Лично я ничего. Но он должен быть найден и доставлен по, личному приказанию президента Соединенных Штатов. Сам президент желает его видеть.

- Он там, около хижины, но он - убит или тяжело ранен. У нас сейчас была перестрелка с шерифами Стрэнга.

Офицер быстро отдал приказание своим людям.

- Скорее, ведите нас к нему, капитан Плюм. Если он не умер...

Он бросился бежать рядом с Натаниэлем.

- Черт возьми, будет здорово досадно, если он умрет.

Не останавливаясь офицер крикнул бежавшему сзади него солдату:

- Рэган, возвращайся немедленно на корабль. Передай капитану, что Прайс тяжело ранен и что необходима врачебная помощь.

Поворот тропинки открыл им место, где только что произошла перестрелка. Марион стояла на коленях около старого советника. Натаниэль обогнал офицера и солдат и подбежал к ней первый. Его сердце мучительно сжалось, когда он взглянул в ее глаза.

- Он умер?

- Нет, но...

Ее голос дрожал от слез. Натаниэль не дал ей договорить. Он заботливо помогал ей подняться на ноги, когда подбежал офицер.

- Вы должны вернуться в хижину, моя дорогая, - шепнул Нат.

Даже в эту минуту возбуждения его первой заботой была она. Когда она оперлась на его руку, легкий румянец покрыл ее бледные щеки. Он повел ее к двери хижины и там в нескольких словах рассказал все, что случилось со Стрэнгом. Она была бледна, растерянна... Невыразимая жалость переполнила сердце Натаниэля. Он поцеловал ее нежно.

- Если Прайс умрет... скажите мне, - сказала она, в слезах закрывая дверь.

Когда Натаниэль вернулся на поляну, он увидел, что под голову Прайса была заботливо подложена шинель офицера. Сам офицер стоял рядом и держал что-то в руках. Это был тот таинственный пакет, который капитан Плюм дал клятву доставить президенту Соединенных Штатов.

- Я не смею двинуться отсюда, пока не придет врач, - сказал лейтенант. - Прайс хочет что-то сказать вам. Мне кажется, что вам будет лучше выслушать его сейчас.

Последние слова офицер произнес шепотом и, перед тем как отойти, добавил:

- Прайс может умереть в любую минуту.

Натаниэль склонился к старику. Стоя на коленях, он услыхал очень слабое бормотание. Даже в эту последнюю минуту привычка разговаривать с собой не покинула Прайса. Когда ухо Ната было совсем близко к обескровленным губам старика, Прайс сказал:

- Мы победили, и час возмездия настал.

В его глазах не было ни следа сумасшествия.

- Мне нужно поговорить с вами, - продолжал он с трудом. - Я отдал офицеру пакет. В нем изложены доказательства, которые я собирал в течение этих лет против мормонов и Стрэнга.

Старик медленно повернул голову.

- Марион, - прошептал Прайс.

- Сейчас она придет. Я пойду за ней, - ответил Натаниэль.

- Нет. Нет еще. - Пальцы Прайса почти впились в руку капитана Плюма. - Я прежде должен вам сказать. Я ведь обещал там, тогда... у могил...

Несколько секунд он боролся, чтобы собраться с последними силами.

- Много лет тому назад, - начал он наконец, - я любил девушку, похожую на Марион, и она любила меня, как Марион любит вас. Ее родители были мормонами, и они ушли в Киртленд. Я пошел за ними. Мы мечтали убежать на запад, потому что моя Джен ненавидела мормонов, как я сам ненавижу. Но они поймали нас и думали, что убили, - губы старика задрожали, и судорога пробежала по его телу. - Когда наконец я очнулся, мои волосы были седые. Я стал совершенным стариком. Мои родственники нашли меня. Оказалось, что с того момента, когда они нас хотели убить, прошло три года... И эти три года я был сумасшедшим. Сумасшедшим с того момента, когда потерял сознание... Какой-то великий хирург оперировал мою голову в том месте, в которое меня ударили, и вернул мне разум.

Прайс попытался приподняться, судорожно хватаясь за землю.

- Я был тогда так же настойчив, как вы, Нат, и вернулся, чтоб сражаться за мою Джен, но она исчезла. Пользуясь тем, что никто не узнавал меня, потому что я был старым, другим человеком, я обыскивал селение за селением, пробирался во все места, где надеялся найти ее. Я стал мормоном. Богатство дало мне влияние, когда я был избран в советники, и нашел... - Он застонал, потом продолжал: - Они заставили ее выйти замуж за мормона. Но он любил мою Джен, Нат. Он любил ее не меньше моего и был хорошим человеком.

Дыхание Прайса становилось все мучительнее. Он говорил теперь порывисто, торопясь.

- Они хотели бежать с Миссури, но даниты убили его. Иосиф Смит влюбился в Джен, и в последнюю минуту она убила себя, чтобы спасти свою честь, как это собиралась сделать Марион. После нее остались двое детей.

Он закашлял, кровь окрасила его губы.

- Она оставила Марион и Неля.

Прайс, истощенный речью и кашлем, был пепельно-бледен. Натаниэль повернулся к офицеру - и офицер подбежал к нему с фляжкой в руках. Капля рома оживила Прайса. Он продолжал: *

- Дети, Нат! Я попытался найти их, и несколько лет спустя я нашел их в Науво. Мужчина и женщина, которые убили отца, взяли и воспитали их как своих собственных. Этого я не мог выдержать. Я готов был сойти еще раз с ума от ярости и жажды мести. Ради этой мести я жил. Я хотел, по крайней мере, их иметь при себе. Но если бы я забрал их, все было бы потеряно. Я последовал за детьми, следил за ними, любил их, и они любили меня. Я согласился ждать, пока моя месть не обрушится подобно грому, и тогда я освободил бы их и рассказал бы, как была прекрасна их мать. Когда Иосиф Смит был убит, произошел великий раскол. Его убийцы, воспитатели детей, последовали за Стрэнгом. Я тоже пошел за ним. Я перевез мою Джен сюда и похоронил ее там, где мы с вами были. Средняя могила, Нат, - могила матери Марион.

Натаниэль дал старику еще глоток рома.

- Моя месть была накануне осуществления. У меня уже было все готово, когда Стрэнг узнал тайну. Он узнал, что старики были убийцами. И когда Марион не согласилась стать его женой, он рассказал ей часть тайны. Он представил ей доказательства. Он угрожал, что убьет стариков, если Марион не согласится стать его женой. Его шпионы сторожили ее день и ночь. Он назначил час их приговора, в случае если бы Марион изменила своему слову. И ради того, чтобы спасти своих предполагаемых родителей, чтоб скрыть от Неля их ужасное преступление, Марион была готова пожертвовать собой.

Прайс опять остановился. Его дыхание становилось все слабее.

- Я понял, - шепнул Натаниэль.

Потускневшие глаза посмотрели на него в упор.

- Я думал, что моя месть успеет спасти ее вовремя, но она не удалась. Я не видел исхода, и когда все казалось мне потерянным, я решился на это. Я убил стариков. Я сделал это, чтобы разрушить силу Стрэнга над Марион.

В неожиданном приливе сил Прайс поднял свою голову. Его голос звучал хрипло и возбужденно. V

- Не говорите Марион, что я убил их...

- Нет, Прайс, никогда, клянусь вам.

Прайс со вздохом облегчения упал на скатанную шинель. Несколько секунд молчал, потом в последнем проблеске сознания сказал:

- В одном из ящиков, в хижине... письмо... для Марион. В нем... она узнает про свою мать. И золото... там... для детей...

Его глаза закрылись. Еще раз судорога пробежала по телу.

- Марион, Марион, - шепнул он.

Натаниэль побежал к хижине.

- Марион, - крикнул он.

Слезы заволакивали перед ним образ девушки. Он безмолвно кивнул в сторону умирающего. Девушка поняла без слов. Она бросилась к старику...

В большой низкой комнате, в которой Обадия Прайс, подготавливая возмездие, провел столько мучительных лет, капитан Плюм ждал. Через несколько времени девушка вернулась. Она протянула к нему руки и медленно приблизилась. В глазах ее застыло горе.

- Умер... У меня больше никого не осталось, кроме Неля.

- Кроме Неля? - спросил Натаниэль. - Никого, кроме Неля? - повторил он, удивленный, убитый.

Она устремила на Натаниэля свои лучистые печальные глаза и душой поняла, сколько было любви и тоски в голосе Натаниэля.

- Кроме Неля и вас, - ответила Марион совсем тихо, обвивая своими руками его шею.

Нат держал ее, трепещущую, у своей груди. В этом трепете, в этом шепоте, в покорной доверчивой ласке для Ната заключался весь мир.

- И тебя... - повторила она слабеющим голосом.

Она подняла лицо, в глазах ее сквозь слезы светилось огромное счастье.

- И тебя... Если любишь... еще...

- Люблю... навеки.

Джеймс Кервуд - Мужество капитана Плюма (The courage of captain Plume). 2 часть., читать текст

См. также Джеймс Оливер Кервуд (James Curwood) - Проза (рассказы, поэмы, романы ...) :

Охотники на волков (The Wolf Hunters). 1 часть.
Перевод Ал. Н. Карасика Глава I. Бой в лиственницах Суровая зима раски...

Охотники на волков (The Wolf Hunters). 2 часть.
Несколько минут прошло в молчании, огонь шипел в печке, раскаленной до...