Берте Эли
«Птица пустыни (L'oiseau du desert). 4 часть.»

"Птица пустыни (L'oiseau du desert). 4 часть."

- А я возьму маленькую Бриссо, - ухмыльнулся Гуцман.

- Нет, лучше поручите ее мне, - запротестовал Фернанд. - Я отвечаю головой за нее.

- Кончим это! - нетерпеливо сказал Берли.

Он подхватил на руки Клару и посадил ее на лошадь Фернанда, то же самое проделав с Рэчел, устроив ее позади Джона, не слушая отчаянных криков англичанки. Потом сам вскочил на седло, хлопнул бичом и все поскакали прочь, оставив двери открытыми.

XVIII

СОПЕРНИКИ

Отряд, при виде которого поспешно бежали похитители Рэчел и Клары, состоял из шестидесяти волонтеров и солдат черной стражи. Все они были на прекрасных лошадях и превосходно вооружены.

Черная стража состояла из австралийцев, и они очень гордились своими красивыми красными мундирами, главная обязанность солдат состояла в том, чтобы отыскивать бежавших преступников, и им весьма редко это не удавалось.

Волонтерами же были переселенцы, в основном жители Дарлинга, вызвавшиеся помочь полиции. Они не числились в регулярных войсках, но большинство их было превосходными стрелками. Накануне Ричард Денисон отвел отряд на прииски, где к нему присоединились Бриссо и Мартиньи.

К тому времени силами полиции и черной охраны мятеж был уже подавлен. По требованию шерифа отряд пустился вдогонку за бежавшими. Перед Денисоном стояла задача помешать мятежникам соединиться и захватить Гуцмана, Фернанда и их сообщников, между тем как другие отряды тоже прочесывали местность.

Бриссо и Мартиньи, вступив в ряды волонтеров, горели жаждой мести, которая овладевает иногда даже самыми добродушными людьми. Бриссо после несчастья, разорившего его, овладела ярость против тех, кого он считал виновниками своих бед. Подобное же чувство двигало Мартиньи. Хирург, перевязывавший его плечо, нашел рану серьезной и оставаться в постели велел по крайней мере несколько дней. Но Мартиньи и слушать не хотел об этом. Пришлось уступить его желанию, тем более что помощь всех честных людей была в эту минуту необходима.

Однако в то утро, о котором идет речь, незадолго до того, как отряд прибыл на ферму Уокера, виконт почувствовал, что его лихорадит. Причиной тому, скорей всего, была ночевка на открытом воздухе. Да езда верхом на лошади разбередила рану.

Бриссо, ехавший рядом с ним, сказал:

- Уверяю вас, Мартиньи, что вы напрасно упрямитесь. Вы потеряли много крови, вашу рану не перевязывали со вчерашнего дня. Вам надо остановиться в первом же жилище и отдохнуть.

- Не говорите об этом, мсье Бриссо, - возразил виконт. - Не говорите мне, чтобы я остановился, когда у меня есть еще силы держаться на седле. В этом карабине, который заменил мое прекрасное ружье, есть пули, предназначенные для Фернанда и Гуцмана, и мне очень хотелось бы, чтобы они настигли их.

- Я не меньше, чем вы, хотел бы отомстить этим злодеям.

Мартиньи усмехнулся.

- О, я вижу, что вы начинаете действовать по принципу: "убивай, чтобы не быть убитым самому". Значит, вы все-таки извлекли кое-какие уроки из событий последних дней? Конечно, здесь вам не Европа, где надо ждать, чтобы жандармы, присяжные, судьи, адвокаты исполнили свое дело. Начались бы проволочки, нескончаемая болтовня... А здесь все обстоит гораздо проще: мы сами отправляемся преследовать злодеев, сами правим правосудие, сами караем преступников в открытом бою. Да здравствует Австралия!

- Надеюсь, боя не будет, мой дорогой Мартиньи. Эти люди не настолько безумны, чтобы решиться оказать сопротивление такому многочисленному отряду, как наш.

- Они доведены до отчаяния и знают, что их ждет виселица. Посмотрите на этого серьезного и флегматичного англичанина, Денисона, который разговаривает с начальником черной стражи: если мы схватим негодяев, он повесит их на первом же дереве, не моргнув и глазом. Да, удовольствие увидеть, как сеньоры Фернанд и Гуцман будут красоваться на ветке дерева, стоит многого! И возле не найдется косы, чтобы отрезать веревку, как... гм!

Видя, что его насмешки произвели на Бриссо неприятное впечатление, виконт продолжал совсем другим тоном:

- Кстати, о Денисоне... О чем вы имели с ним продолжительный разговор вчера вечером?

- У меня нет тайн от вас, Мартиньи, - ответил Бриссо. - Мсье Денисон объявил мне, что по-прежнему желает жениться на моей дочери, если она захочет выйти за него. Но независимо от этого он предложил отдать в мое распоряжение все свое состояние, которое весьма значительно, чтобы я мог расплатиться с долгами.

- Славный человек! - заметил виконт не без некоторой горечи. - Он лучше, чем другие, делающие больше шума... Но вы, Бриссо, что вы ответили на это великодушное предложение?

- Я горячо поблагодарил судью, разумеется, и отложил до времени мое решение на этот счет.

- Это решение, Бриссо, будет ли благоприятно...

Мартиньи не договорил, видя, что к ним приближается судья.

- Господа, - сказал Денисон французам, - начальник черной стражи предупредил меня, что след преступников ведет к ферме и что, по всей вероятности, они там провели ночь. Будьте осторожны, потому что они, может быть, окажут сопротивление.

- Как, мсье Денисон, - сказал Мартиньи весело, - неужели нам посчастливится захватить этих негодяев? Однако, черт побери, - прибавил он тотчас, указывая рукой на ферму, - мы слишком поторопились радоваться: эти негодяи бегут!

В самом деле, несколько всадников, выехавших со двора фермы, спешили скрыться в зарослях. Вскоре следом за ними выехала вторая группа.

Отряд остановился. Что-то, по-видимому, поразило австралийских солдат, и они с удивлением наблюдали за беглецами.

- Вперед! - закричал Мартиньи. - Перережем им путь! Вперед!

И он пустил свою лошадь в галоп.

Но, кроме Бриссо, который решительно последовал за своим бывшим приказчиком, никто из волонтеров не тронулся с места, и они продолжали совещаться с австралийскими солдатами.

Денисон попытался вернуть французов.

- Подождите, - закричал он. - Мы непременно догоним их, вернитесь! Надо прежде узнать...

Но ни Мартиньи, ни Бриссо не обратили внимания на этот призыв. Денисон хотел было отдать приказ отряду следовать за ними, когда лошадь Мартиньи вдруг повернула, как будто ею не управляли, всадник выронил карабин, голова его склонилась на грудь, и он упал на землю.

Если бы мятежники выстрелили хоть один раз, то можно было бы подумать, что виконт ранен.

Бриссо, увидев, что Мартиньи упал, поспешил соскочить с лошади.

- Боже мой, Мартиньи! Что с вами? - воскликнул он.

Через минуту к ним подъехали Денисон и несколько человек из отряда.

- Это ничего, - прошептал виконт, открывая глаза. - Моя лошадь. Притом, кажется, у меня закружилась голова... но теперь все прошло.

Он с трудом встал на ноги и вынужден был опереться на Бриссо.

- Когда я пришпорил свою лошадь, боль в плече сделалась так сильна, что я лишился чувств, - смущенно произнес виконт.

- Я же вам говорил, Мартиньи, - дружески заметил ему Бриссо, - что вы переоцениваете свои силы. Послушайтесь меня: останьтесь на ферме Уокера на несколько часов, а мы заедем за вами, когда разделаемся с этими негодяями.

- Это было бы благоразумно, - кивнул судья, - и если виконт де Мартиньи согласится на это, то я оставлю с ним несколько человек для его безопасности.

- Нет, - возразил виконт, - этого не нужно, я чувствую себя лучше. Но посмотрите, посмотрите же! Эти разбойники сейчас скроются. Чего мы ждем?

Солдат черной стражи, подъехав к Денисону, сказал:

- Преступники захватили двух женщин и насильно везут их с собой. Я заеду на минуту на ферму и постараюсь собрать сведения на этот счет.

- Женщин? - недоверчиво переспросил Мартиньи. - Откуда здесь могут взяться женщины?

Судья с солдатами поспешил к ферме. Следом за ними двинулись Мартиньи и Бриссо, отдав своих лошадей волонтерам.

Когда они вошли в дом, Денисон читал записную книжку, которую ему принес один из солдат и которую преступники оставили на столе, прикрепив к ней листок, написав на нем крупными буквами:

"Ричарду Денисону, судье".

- Мсье Бриссо, - сказал Денисон, прочитав записку Клары, - эти люди захватили двух молодых девиц, принадлежащих к почтенным семействам Дарлинга, и уверяют, что убьют их, если мы не откажемся от погони.

- А имена их известны?

- Одна из них мисс Оинз, дочь землемера.

- Мисс Рэчел, подруга Клары! А другая... другая, мсье Денисон?

Судья не колебавшись, счел нужным сказать правду несчастному отцу.

- Моя дочь! - вскрикнул Бриссо. - Клара! - Но это невозможно, как она очутилась здесь, на ферме Уокера?

- Мисс Клара в руках этих негодяев? - при этом известии Мартиньи забыл об усталости и боли. - Мсье Денисон, может быть, тут скрывается какая-нибудь адская хитрость?

- К несчастью, в том, что это правда, нет ни малейших сомнений, - ответил судья, протягивая Бриссо записную книжку. - Посмотрите сами, вы не можете не узнать почерка вашей дочери.

Бриссо, побледнев, пробежал глазами записку, между тем как виконт читал через плечо своего друга.

- Надо отказаться от преследования, - угрюмо сказал Мартиньи, - и поскорее вывесить белый флаг. Жизнь девушек слишком драгоценна, чтобы позволительно было колебаться, не правда ли, Бриссо?

- Конечно, конечно! - поспешил согласиться торговец. - К черту мщение! Прежде всего надо освободить Клару и мисс Оинз.

- Вы слышите, мсье Денисон? - продолжал Мартиньи. - Спешите же вывесить белый платок на крыше здания. Без сомнения, Гуцман и его сообщники ожидают этого сигнала с нетерпением, и если их ожидание будет обмануто, то они способны в минуту раздражения на все... Не такое ли ваше мнение?

Англичанин оставался бесстрастен.

- Нет, - ответил он твердо, - никто более меня не желает видеть этих молодых девиц, особенно мисс Бриссо, вне опасности, но я судья и мне непозволительно договариваться с грабителями и убийцами, принимать их условия и оставлять их на свободе.

Мартиньи и Бриссо с изумлением переглянулись.

- Мыслимо ли это? - повысил голос виконт. - Мсье Денисон, время ли теперь разыгрывать роль Брута? Ваша нерешительность может иметь самые пагубные последствия.

- Что за беда, - поддержал его Бриссо, - если эти люди еще некоторое время будут на свободе, когда речь идет о беззащитных девушках? Послушайте, мсье Денисон, если вы способны остаться равнодушным в подобных обстоятельствах, то я никогда в жизни не увижусь больше с вами.

- Я не равнодушен, господин Бриссо, - возразил судья, - но я как должностное лицо представляю власть королевы - власть, которая не должна унижаться до договоров с преступниками.

- Что же намерены вы делать?

- Прежде всего, - ответил Денисон, - я не думаю, чтобы они осмелились убить девушек, так как это не принесет преступникам никакой пользы. В этом отношении, я думаю, нам нечего опасаться. Тем не менее я хочу освободить пленниц как можно скорее, и вот мой план: без сомнения, негодяи где-нибудь поблизости ждут сигнала, который мы не подадим... Мы нападем на них прежде, чем они успеют опомниться.

- Нет, ваш план слишком рискованный, - возразил Мартиньи. - В случае неудачи вы только озлобите преступников и они могут решиться на крайние меры. Я прошу вас, мсье Денисон, от имени Бриссо и моего, действовать осторожнее. Единственно верное средство спасти Клару - пойти на уступки.

- Да, мсье Ричард, - сказал Бриссо, - вы любите, сжальтесь над моей бедной дочерью, и предоставьте этим людям свободу.

- Это невозможно! - ответил Ричард. - Я не должен унижать власть, вверенную мне, вступая в переговоры с убийцами.

- Вы, однако, это сделаете! - в бешенстве закричал Мартиньи. - Или, черт побери, я узнаю, лед или пакля у вас в голове.

И он выхватил револьвер.

- Мартиньи! Что вы делаете? - с ужасом воскликнул Бриссо.

Ричард Денисон перехватил руку Мартиньи и так сильно сжал ее, что виконт, и без того не имевший сил сопротивляться, выронил револьвер, чуть не плача от бессильной ярости.

Наступило тягостное молчание.

- Моя запальчивость нелепа, - наконец, сделав над собой усилие, произнес Мартиньи. - Но, черт побери, кто имел глупость думать или говорить, что вы любите Клару?

- Это не глупость, - ответил судья, - это истинная правда, но я не могу, руководствуясь чувствами, поступать против долга. Однако и вы любите мисс Клару - я не могу теперь сомневаться в этом, - и потому снисходительно отношусь к вспышке этого слепого гнева.

- Ну да, я ее люблю, - сказал Мартиньи. - И моя любовь давно уже не тайна для мадемуазель Бриссо.

- Мартиньи, - напомнил ему торговец, - я не поощрял ваших надежд. Дело в том, что я сам не знаю...

- Да, Бриссо, вы еще сами не знаете, на какую сторону перетянут весы, - с горечью произнес виконт. - Поэтому я сам постарался обеспечить себе успех и, может быть, когда настанет время, вам будет трудно отказать мне в том, что составляет предмет моих желаний.

Бриссо посмотрел на него с изумлением, но ничего не сказал.

- Значит, это вы были причиной волнения и того странного состояния мисс Клары, в котором она пребывала после вашего отъезда из Дарлинга? - спросил Денисон.

- Мисс Клара была взволнована? - с иронией в голосе отозвался Мартиньи. - Тем более причин для меня немедленно спешить на помощь бедной девушке, даже если бы мне пришлось одному освобождать ее!

Слова виконта имели неожиданный результат, потому что Денисон, перестав колебаться, сказал:

- Вы не один поедете, господин Мартиньи. Мы все поедем с вами.

В эту минуту несколько солдат черной стражи, осматривавшие окрестности, привели к Денисону мальчишку-туземца, который спрятался в кустах на берегу высохшего ручья. Это был Проткнутый Нос, сын Волосяной Головы.

На этот раз мальчик, судя по всему, боялся не европейцев, а солдат в красных мундирах. Действительно, черная стража иногда была излишне строга к своим землякам, которые жили вдали от цивилизации.

Начальнику черной стражи, говорившему на местном наречии, было поручено служить переводчиком при допросе. Когда австралийца спросили, что он делал около фермы Уокера, он рассказал, как накануне Рэчел, Клара, Джон и Волосяная Голова приехали из города в шарабане и как девушки, провожаемые всей деревней, отыскивали в пустыне гнезда коури.

- Узнаю мисс Рэчел, - пробурчал Бриссо. - Значит, она и Кларе заморочила голову своими фантазиями!

Проткнутый Нос рассказал также о том, что Рэчел и Клара, вернувшись к ручью, не нашли ни Джона, ни шарабана, ни лошади, а потом Берли увел их на ферму, откуда они недавно уехали.

То, что случилось накануне, вряд ли было понятно Проткнутому Носу, однако он догадался, что благодетельница его семейства не добровольно оставалась на ферме и подвергалась какой-то опасности. Поэтому он провел ночь возле фермы, не зная, что делать и как помочь девушкам.

- Мсье Денисон, - сказал Мартиньи, улыбнувшись, - вот, кажется, третий соперник, на которого мы не рассчитывали. Этот храбрый мальчик тоже, кажется, влюблен в мадемуазель Клару... если только не в мисс Рэчел, а может быть, и в них обеих.

Но судья не был расположен шутить. Он сообщил волонтерам и начальнику черной стражи, что сведения, сообщенные Проткнутым Носом, подтверждают известие о похищении мисс Бриссо и мисс Оинз. После краткого совещания было принято решение напасть на мятежников, но таким образом, чтобы они не имели возможности привести в исполнение свою угрозу.

- Этот молодой человек, кажется, неглуп, - сказал судья начальнику черной стражи. - Спросите-ка мальчишку: не стеснят ли нас лошади в пустыне и не лучше ли нам отправиться туда пешком?

Когда этот вопрос был переведен Проткнутому Носу, он ответил:

- Они не уедут далеко на лошадях... Беспрестанно делают объезды... Вы скоро догоните их пешком.

- Я так предполагал, - кивнул Денисон. - Теперь спросите, не может ли он служить нам проводником?

Проткнутый Нос поспешил ответить:

- Я позову моего отца и мы с ним поможем вам найти Клару и Рэчел и убить злых людей вашими ружьями.

Это предложение было принято.

- Только смотри, - прибавил начальник черной стражи, - если ты или твой отец вздумаете нас обмануть, мы вам обоим отрежем голову вот этим.

И он положил руку на свою саблю. Проткнутый Нос отступил в ужасе, однако не изменил своего желания быть полезным друзьям своего племени.

Денисон решил оставить на ферме своего старого слугу Уильяма, измученного двумя днями езды верхом, и тот вынужден был повиноваться. Также оставили несколько человек, хорошо вооруженных, стеречь лошадей, между тем как остальные пешком должны были отправиться по следам преступников.

- Вот это прекрасно! - сказал виконт. - Теперь, когда я не сижу на этой дрянной лошади, которая так тяжела на ходу, то чувствую себя бодрым и здоровым.

Однако очень скоро Бриссо заметил, что виконт с трудом передвигает ноги и его жестокие страдания возобновились.

- Мсье Мартиньи, - сказал он, - умоляю вас, остановитесь. В таком состоянии вы не сможете оказать нам помощи.

Денисон промолчал из опасения, что его слова припишут другой причине, а не искреннему сочувствию. Впрочем, виконт не послушался бы его.

- Могу ли я остаться, - возразил Мартиньи, - когда мадемуазель Клара и ее приятельница подвергаются опасности? Правда, мои ноги несколько дрожат и голова кружится, но против этого есть превосходное лекарство... Мсье Бриссо, дайте мне, пожалуйста, вашу бутылку с коньяком.

- Не боитесь ли вы, Мартиньи, что при вашей ране...

- Вам жалко вашего коньяка?.. Мое плохое самочувствие объясняется слабостью, а от этого есть только одно средство.

Бриссо, вздохнув, отдал ему бутылку. Виконт поспешил поднести ее к губам и отдал не прежде, как порядочно опорожнил.

- Теперь, - продолжал он, - я чувствую себя способным пройти, если понадобится, Синие горы... Вперед, господа!

Денисон посчитал бесполезным спорить с Мартиньи и, приказав волонтерам, которые оставались, караулить ферму и соблюдать величайшую бдительность, подал сигнал отправляться.

Через пять минут отряд покинул ферму. Авангард составляла черная стража, Проткнутый Нос шел вместе с солдатами, которые не спускали с мальчишки глаз, опасаясь измены. Время от времени они наклонялись и рассматривали следы, оставленные лошадьми золотоискателей на песчаной почве.

Следом за черной стражей шли волонтеры в порядке, или, лучше сказать, в беспорядке от скорой ходьбы.

В ту минуту, когда отряд достиг зарослей, солнце было уже высоко, зной становился изнурительным. Денисон сказал Мартиньи, который, запыхавшись, бежал возле него:

- Вы оскорбили меня, виконт, и мне следовало бы вызвать вас на дуэль. Я этого не сделал по причинам, в которых не обязан давать отчета никому, но уж во всяком случае, не из-за недостатка мужества и, может быть, скоро найду способ это доказать.

XIX

ПОГОНЯ

Мы уже сказали, что заросли маали образовывали труднопроходимую чащу, и ехать здесь верхом было чрезвычайно трудно. Колонисты специально обучают лошадей уклоняться от ветвей, однако похитители Рэчел и Клары не имели подобным образом обученных животных и то и дело вынуждены были делать объезды, чтобы избежать наиболее густых зарослей. В некоторых местах следы их лошадей на сухих листьях, усыпавших землю, трудно было различить, но Проткнутый Нос и черная стража уверенно продвигались вперед, хотя, следуя за этими бесчисленными обходами, теряли много времени.

Денисон сказал об этом начальнику черной стражи, который, в свою очередь, посоветовался со своими солдатами и с Проткнутым Носом. Они пришли к выводу, что преступники направились к песчаному холму - самой возвышенной точки в этой части пустыни, откуда можно было увидеть сигнал с крыши фермы.

Выслушав начальника черной стражи, судья приказал следовать туда напрямик.

- Но для верности, - сказал он, - пусть несколько солдат продолжают идти по следам преступников.

Между тем Проткнутый Нос, предупредив своих спутников, запрокинул голову и издал пронзительный крик. В ответ из глубины зарослей послышались подобные же крики. Продолжая идти, австралиец кричал время от времени и каждый раз ему откликались все ближе и ближе.

Эти крики встревожили Мартиньи.

- Что задумал наш проводник? - сказал он Денисону. - Эти крики насторожат негодяев, которых мы преследуем.

- Вы забываете, - спокойно возразил судья, - что они не знают о присутствии в отряде мальчика. Если преступники слышат его крики, то приписывают их, без сомнения, австралийцам какого-нибудь соседнего племени, перекликающимся между собой.

В эту минуту несколько австралийцев из семейства Волосяной Головы и он сам показались в кустах. Они пришли на зов Проткнутого Носа, о котором ничего не знали со вчерашнего вечера. Увидев его с таким конвоем, они готовы были в страхе убежать, но мальчик успокоил их. Только тогда Волосяная Голова, жена его и другие члены его семьи решились приблизиться.

Ни отец, ни мать не выразили радости, увидев сына после продолжительного отсутствия. Впрочем, им не дали времени объясниться, так как тотчас принялись расспрашивать о похитителях Клары и Рэчел.

Оказалось, что Берли приходил в селение, видимо, намереваясь взять проводника, но австралийцы, которым он внушал непреодолимый ужас, убежали при его приближении и спрятались, несмотря на его угрозы и ласковые слова. Берли, видя бесполезность своих усилий, направился к песчаному холму, однако недолго оставался там. Волосяная Голова, из своего убежища наблюдавший за пастухом, видел, как он спустился с холма на своей лошади.

- А в какую сторону он поехал? - спросил Денисон, которому перевели слова австралийца.

Волосяная Голова указал на густые заросли.

- Прекрасно, - сказал Мартиньи. - Лошади там не могут ехать быстро. Мы их легко опередим.

Денисон отдал приказ двигаться дальше. Волосяная Голова, узнав, что Клара и Рэчел находятся в опасности, предложил свои услуги проводника, и их поспешили принять. Других членов племени отослали, приказав им занять наблюдательные посты и дать знать, если они заметят похитителей.

Скоро солдаты обнаружили свежие следы лошадей. Однако за ними не следовали в точности, а продолжали идти кратчайшей дорогой. Волосяная Голова и его сын безошибочно угадывали направление. Потеряв след из виду, они непременно выходили на него через несколько минут. Даже солдаты черной стражи были изумлены их искусством.

Вскоре отряд достиг места, где похитители Клары и Рэчел останавливались, пока Берли поднимался на песчаную дюну посмотреть, не появился ли над фермой белый флаг. Немного дальше они сделали еще одну остановку и здесь, видимо, заметили погоню.

Судя по следам, мятежники были серьезно испуганы. В одной из прогалин на песке виднелись многочисленные отпечатки копыт лошадей, как будто преступники останавливались, чтобы посовещаться. С этого места они уже ехали, не разбирая дороги, стараясь как можно скорее уйти от погони.

Это для волонтеров было важной причиной быть особо внимательными, потому что похитители, зная, что преследователи близко, могли пойти на отчаянный шаг. В полном молчании отряд продолжал идти по следам. Солдаты, готовые в любую минуту увидеть мятежников, не спускали палец с курка винтовок.

Вдруг из чащи выбежали три или четыре лошади без всадников.

- А-а, наши противники наконец-то сообразили, что на лошадях далеко не уедут, и отпустили их, - вполголоса сказал Денисон. - Теперь они, без сомнения, разбегутся.

Мартиньи с тревогой спросил:

- Но что они в таком случае сделают с девушками?

- Может быть, они решатся возвратить их нам, - предположил судья. - Это будет самым верным средством на некоторое время избавиться от преследования.

- Не полагайтесь на это, мсье Денисон, - печально возразил виконт. - Такие люди, как Фернанд и Гуцман, не преминут нам отомстить.

- Моя дочь, моя бедная Клара! - прошептал Бриссо.

Опасения Мартиньи скоро подтвердились. Из кустов выскочила еще одна лошадь. На ней сидел негр, весь в крови, в разорванной одежде.

Бриссо воскликнул:

- Я знаю этого человека! Это Джон, слуга мисс Оинз... Он нам расскажет о моей дочери.

Лошадь остановили. Джон, очутившись среди волонтеров и черной стражи, до того растерялся, что потерял дар речи и только таращил свои и без того большие глаза. Наконец он узнал Бриссо и Денисона.

- Скорее, скорее спешите на помощь мисс Рэчел и мисс Кларе, - прошептал Джон. - Эти разбойники избили меня и послали сказать вам, что если вы не вернетесь, то они убьют их. Я видел, как Гуцман и Фернанд утащили молодых мисс в чащу... Они просили пощады и плакали, но те, с пистолетами в руках, заставляли их идти вперед и угрожали им... Скорее, скорее освободите их!

- В которую сторону они направились, Джон? - спросил Денисон.

Бедный негр, собрав последние силы, указал на заросли, из которых он появился, и потерял сознание. Денисон приказал солдатам оказать ему помощь и поймать лошадей, которые могли понадобиться после. Обратившись к своим товарищам, он сказал коротко:

- Вперед, господа!

Мартиньи и Бриссо первыми бросились в указанном направлении. Не слыша выстрелов Фернанда и Гуцмана, они надеялись успеть вовремя и предотвратить страшное преступление. К ним скоро присоединилась остальная группа.

Кусты, через которые они пробирались, в этом месте были не так густы, кое-где росли высокие деревья. Солдаты черной стражи особенно внимательно осматривали их стволы и ветки. Вскоре один из них остановился под таким деревом, заметив около него следы лошади. Солдат заключил из этого, что всадник, воспользовавшись лошадью, как скамейкой, вскарабкался на дерево и, без сомнения, находится еще там, и подозвал своих товарищей. Однако, как они ни вглядывались, не видели ничего.

Наконец какой-то солдат указал на толстую ветку, футах в шестидесяти от земли: на ней сидел человек, старавшийся спрятаться в листьях.

- Слезайте! - закричал Денисон. - Слезайте, всякое сопротивление невозможно, а мы подумаем, нельзя ли будет сохранить вам жизнь.

- Мы теряем время, мсье Денисон, - шепнул ему Мартиньи. - Пока мы будем договариваться с этим негодяем, другие убьют Клару и ее подругу.

- Этот человек может сообщить нам ценные сведения, - ответил Ричард.

Человек, сидевший на дереве, тем временем принял какое-то решение. Он сел на ветку, свесив ноги, и, держа ружье в руках, обратился к Денисону:

- Это, кажется, господин судья? Очень рад видеть вас еще раз! Вот вам мой ответ!

Раздался выстрел, и пуля пробила шляпу судьи.

Прежде чем Ричард опомнился, прогремело пять или шесть беспорядочных выстрелов. Несколько секунд человек на дереве оставался неподвижен, потом ружье выпало у него из рук и он рухнул на землю.

Это оказался Берли, пастух с фермы Уокера. Несчастный, несмотря на полученные раны и на падение с высоты, был еще жив. Он открыл глаза и устремил их на Ричарда Денисона. Горькая улыбка мелькнула на его окровавленных губах.

- Я буду отомщен, - прошептал Берли. - Найдите теперь, если можете, вашу хорошенькую мисс Бриссо.

Глаза его закрылись, руки сжались в конвульсии, и он умер.

Ричард остолбенел от неожиданности случившегося и от слов Берли. Мартиньи сказал ему:

- Вы слышали? Мы должны спасти Клару.

- Да-да, - подхватил Бриссо, - Клара не может быть далеко отсюда. Поспешим же, мсье Денисон!

Судья хотел ответить, но тут послышались крики. Оказалось, что солдаты черной стражи, подозревая, что кое-кто из мятежников последовал примеру Берли, осмотрели другие деревья и в самом деле обнаружили несколько человек, прятавшихся в листве.

Денисон направился к ним.

- Предоставьте это вашим людям, - сказал Мартиньи, схватив судью за руку. - Мы должны схватить Фернанда и Гуцмана. Посмотрите, след двух лошадей тянется к чаще, он наверняка приведет нас к цели.

Ричард Денисон подозвал начальника черной стражи и быстро отдал ему какое-то приказание, и в сопровождении Волосяной Головы и его сына, которым он показал след, поспешил за Мартиньи и Бриссо, которые шли вперед, не обращая внимания на крики и выстрелы, раздававшиеся позади них.

Постепенно заросли маали становились менее высокими и менее густыми, зато красносочники и другие растения из семейства миртовых образовывали над ними такой густой свод, что под него не могли проникнуть солнечные лучи. Мартиньи обратил внимание своих спутников на странное поведение птиц. Попугаи всех цветов, большие и маленькие, крича, перелетали с ветки на ветку. Сороки, хламиды и другие обитатели этих мест в беспокойстве крутились под лиственным сводом, громко хлопая крыльями и издавая крики, в которых слышался испуг.

Путешественники предположили сначала, что это ружейные выстрелы, продолжавшиеся раздаваться позади них, устроили переполох среди птиц. Однако скоро они заметили, птиц испугало нечто другое, потому что они летели им навстречу. Впрочем, все птицы скоро исчезли, но зато появились животные, убегавшие в том же направлении: кенгуру, ящерицы, крысы, даже страшные черные змеи, которые казались не менее испуганными. Все эти животные пробегали так близко от путешественников, не обращая на них внимания, точно чувство опасности заставляло их забыть о страхе перед человеком.

Ричард Денисон, Мартиньи и Бриссо поначалу не обратили внимание на эти тревожные признаки, однако австралиец с сыном обменялись несколькими словами и как-то странно начали принюхиваться, будто собаки, бегущие по следу. Наконец они остановились и постарались растолковать своим спутникам, что не надо идти вперед, напротив, все должны возвращаться и как можно скорее.

Мартиньи и его спутники, разгоряченные погоней, не вняли этим предостережениям, тем более что австралийцы не могли дать никакого объяснения. Но Волосяная Голова упорно жестикулировал, пытаясь знаками объяснить, что им угрожает серьезная опасность.

И тут из кустов снова выбежали две лошади без всадников. Раздувая ноздри, они мчались, время от времени поворачивая голову, будто чувствовали за собой невидимого врага, в том же направлении, что и другие животные.

- Что значит все это? - с беспокойством спросил виконт. - Если бы я еще находился в прериях, то подумал бы, что индейцы... Нет, не может быть. Эти лошади, вероятно, принадлежат Гуцману и Фернанду, и мне поскорее хочется встретиться с этими негодяями. Но, клянусь небом, - прибавил он, - вот они! Однако девушек с ними нет.

В самом деле, из зарослей появились Гуцман и Фернанд. Однако, увидев своих преследователей, они и не думали убегать, а продолжали продираться сквозь кусты, надеясь, видимо, найти убежище.

- Вы правы, Мартиньи, - прошептал Бриссо, - моей дочери нет с ними. Что они сделали с Кларой и мисс Оинз?

- Мы сейчас это узнаем, - сказал Ричард Денисон. - Они не должны ускользнуть от нас на этот раз.

Он бросился к ним, между тем как Мартиньи и Бриссо решили обойти заросли с другой стороны и окружить злодеев. Поняв, что им не уйти от погони, Гуцман и Фернанд, став спиной к кусту, приготовились обороняться.

Мексиканец Гуцман выказывал мрачную решимость отчаянного человека, который хочет по крайней мере дорого продать свою жизнь, в то время как дрожащие руки и бледное лицо Фернанда давали повод сомневаться в его мужестве. У Гуцмана, кроме кинжала, было ружье, а Фернанд держал в каждой руке по револьверу, которые он украл из магазина своего бывшего хозяина.

- Бриссо, - закричал Мартиньи, - берите на себя Гуцмана, помните, это он надел вам петлю на шею во время пожара в магазине! А я займусь его товарищем, с которым должен за многое расплатиться.

- Будьте осторожны! - предупредил Денисон, не терявший хладнокровия. - Не убивайте их, эти люди должны нам сказать, где они спрятали девушек.

Фернанд, испугавшись, что виконт бросится на него, выстрелил первым. Пули, одна за другой, просвистели возле головы Мартиньи. С карабином в руке, он приближался к своему противнику, помня, как важно захватить его живым.

С другой стороны к Гуцману подходил Бриссо, держа его под прицелом своего ружья. Однако он также не спешил стрелять. Остановившись в двадцати шагах от мексиканца, Бриссо закричал, забыв, что тот не понимает по-французски.

- Негодяй, что ты сделал с моей дочерью? Говори, или я убью тебя, как собаку!

Вместо ответа Гуцман выстрелил. Пуля ударилась в дуло ружья, которое держал Бриссо, и оцарапала ему палец.

Непроизвольно, то ли от боли, то ли от неожиданности, Бриссо дернул рукой и нажал на курок. Раздался выстрел и мексиканец, пораженный пулей в лоб, упал мертвый.

Ричард Денисон, стоявший между французами, готовый помочь тому из них, кто будет находиться в большей опасности, с сожалением сказал торговцу:

- Что вы наделали! Я надеялся, что Гуцман скорее, чем тот, другой, сообщит нам, где находятся пленницы.

- Я сам не знаю, как это произошло, - прошептал Бриссо, испуганный своим подвигом. - Боже мой! Неужели я убил его?

Казалось, он вот-вот лишится чувств. Денисон бросился к нему, но взгляд, брошенный им на Мартиньи, заставил его забыть о торговце.

Виконт, намереваясь обезоружить Фернанда, бросился на него. В другое время, если бы не раненое плечо, он без труда совладал бы со своим противником. Но Фернанд, которому придавала сил безвыходность его положения, отчаянно сопротивлялся. После короткой борьбы ему удалось сбить с ног Мартиньи. Как только тот упал, испанец приложил к виску виконта револьвер, намереваясь прострелить ему голову.

В этот момент Ричард Денисон, прицелившись в Фернанда, закричал:

- Пощадите его, или вы тоже умрете!

Фернанд колебался, но ненависть взяла верх. Палец его нажал на курок... Послышался сухой треск, однако выстрела не последовало.

Жизнь Мартиньи висела на волоске. Фернанду стоило еще раз нажать на курок, и он неизбежно бы погиб. Поэтому Денисон, не медля, выстрелил.

Испанец дико вскрикнул и упал на землю. Мартиньи тут же вскочил на ноги и схватил револьвер, в котором еще оставалось несколько патронов.

- Благодарю, мсье Денисон, - сказал он невозмутимо. - Я право, думаю, что вы спасли мне жизнь... Но как мы теперь узнаем, где они спрятали пленниц?

- Этот человек не умер, - ответил судья, видя, что Фернанд шевелится.

- Этот трус нам все расскажет! - воскликнул Бриссо. - Он должен рассказать! Негодяй! - продолжал он, наклонившись к Фернанду. - Что ты сделал с моей дочерью?

Испанец, завывая от боли, бросил на своего бывшего хозяина полный ненависти взгляд.

- Вы этого не узнаете, - прохрипел он. - Таким образом я отомщу за все унижения, которые перенес в вашем доме!

- Несчастный! Как смеешь ты жаловаться, ты, которого я осыпал благодеяниями? Спрашиваю тебя еще раз: что ты сделал с моей дочерью и с мисс Оинз?

- Выслушайте меня, Фернанд, - сказал Ричард Денисон. - Ваша рана, я думаю, не очень опасна и вы доживете до приговора, который будет произнесен над вами. Отвечайте на наши вопросы, иначе я воспользуюсь властью, данной мне, позову черную стражу и прикажу, чтобы вас повесили на ближайшем дереве.

Эти слова как будто заставили Фернанда задуматься. Но он недолго колебался. Ненависть оказалась сильнее инстинкта жизни.

- Поступайте, как знаете, - сказал он. - Убейте меня поскорее, потому что я очень страдаю.

- Клара. Где Клара? - снова спросил его Бриссо.

- Вы ее больше не увидите, ни ее, ни англичанки.

- Злодей! - закричал Бриссо, поднимая ружье над головой Фернанда. - Ты их убил?

Денисон удержал руку несчастного отца.

- Фернанд, - сказал он, - вы не могли убить несчастных девушек.

- Конечно, нет, - ответил испанец, - но смерть их неминуема, потому что мы бросили их в чаще... Но вы ничего от меня не узнаете... Дайте мне умереть.

Услышав о том, что девушек не убили, Денисон и Бриссо немного успокоились. Однако они не могли понять, какая опасность угрожала несчастным пленницам в эту минуту.

- Что имел он в виду, мсье Денисон? - с тревогой спросил Бриссо. - Если эти негодяи не убили Клару и мадемуазель Оинз, то я не понимаю...

- А я понимаю! - вдруг закричал Мартиньи. - Оглянитесь вокруг!

И действительно, воздух сделался тяжел и удушлив, дневной свет принял странный оттенок, в горле першило от смолистого запаха, издаваемого листьями маали, когда они сильно нагреты*(Из листьев маали австралийцы делают масло под названием каспутового. - Прим. авт.).

Мартиньи, много повидавший в своих путешествиях, не мог не догадаться, о чем это говорит. Теперь ему стало понятно поспешное бегство обитателей пустыни. Однако Денисон и Бриссо, менее опытные в подобных вещах, все еще терялись в догадках, пока из-под зарослей не повалил густой дым.

- Ну, ясно вам теперь? - воскликнул виконт. - Они подожгли кусты!

Страшная истина сделалась еще очевиднее, когда они увидели пламя, вспыхнувшее в двухстах шагах от того места, где они находились.

- Вот что хотел сказать этот мерзкий испанец! - закричал Бриссо. - Они устроили пожар и бросили девушек одних!

- Да-да, - сказал Ричард, - таково было их намерение... Однако пожар не мог распространиться далеко. Надо спешить!

- Бежим! - заторопился Бриссо.

- Бежим! - повторил Мартиньи. - Но куда девались проводники?

Австралиец с сыном, давно уже понявшие, какая опасность им грозит, и отчаявшись объяснить это европейцам, решили вернуться. Мартиньи позвал их, но они с испугом смотрели на пламя и нерешительно топтались в отдалении.

- Клара! Рэчел! - закричал виконт, заметивший, какое действие оказывают эти имена на австралийцев.

И действительно, Волосяная Голова, услышав имя своей благодетельницы, что-то сказал сыну и сделал несколько робких шагов к Мартиньи.

- Зачем нам проводники? - возразил Денисон. - По следу лошадей мы дойдем до того места, где негодяи оставили девушек.

- Справедливо, - согласился Мартиньи. - Пойдем по следам.

Фернанд в ужасе закричал:

- А меня, сеньоры, разве вы бросите меня сгореть живьем? Я не могу сделать ни шага!

- Ты пожнешь то, что посеял, - ответил Мартиньи. - Мы должны подумать о твоих жертвах, прежде чем побеспокоиться о твоей презренной особе. Если ты погибнешь в пожаре, который сам и устроил, не будет ли это справедливым наказанием для тебя?

И он поспешил присоединиться к своим товарищам, которые бежали к тому месту, где уже полыхало пламя.

Австралиец с сыном, пошептавшись, последовали за ними.

XX

ПОЖАР

Через несколько минут дорогу мужчинам преградила полоса огня. Кусты горели со страшным треском, деревья валились, поднимая в воздух тысячи искр. Ни одно живое существо не могло уцелеть в этой огненной геенне.

К счастью, след, по которому спешили Мартиньи и его спутники, огибал полыхающий участок, и это вселяло в них надежду. Но надежда эта была непродолжительна: шагов через сто след прерывался полосой горевшей травы.

Мартиньи остановился.

- Трава горит местами, - сказал он. - Надо попытаться перескочить через пламя. Я иду первым...

- Перейдем! - поддержали его Денисон и Бриссо.

Только австралийцы колебались. И, действительно, босиком, почти нагие, они не были защищены от пламени.

Мартиньи, видя их нерешительность, снова сказал:

- Клара! Рэчел!

- Клара! Рэчел! - повторили отец и сын, уже не думая об отступлении.

Европейцы бросили свои ружья, которые были уже им не нужны, надвинули шляпы на глаза, и Мартиньи, приметив то место, где огонь был меньше и трава только тлела, бросился вперед. Его товарищи последовали за ним.

Им пришлось сделать десять или двенадцать шагов в этом дымном вихре и, отделавшись легкими ожогами, они скоро очутились по другую сторону огненной линии.

Здесь мужчины перевели дух.

Они находились в одной из песчаных прогалин. За ними осталась горящая трава. Справа ярко полыхал кустарник, от которого валил удушливый дым, слева и впереди огонь еще не добрался до зарослей, но поднимавшийся кое-где дым свидетельствовал о том, что с минуты на минуту пожар перекинется и сюда.

Мартиньи мгновенно оценил ситуацию.

Отсутствие ветра задерживало распространение огня, к тому же была весна, и солнце не успело еще иссушить сок растений, которые загорались не так легко, как осенью, когда страшные пожары начинали буйствовать в Австралии и охватывали огромные пространства с быстротой молнии.

И все же нужно было спешить. Но как отыскать следы, которые должны были привести их к Кларе и мисс Оинз? По соображениям Мартиньи следы должны были продолжаться с другой стороны горевшей полосы, и едва не закричал от радости, увидев их.

Судя по всему, девушки сошли здесь с лошадей, и Джон был отослан Гуцманом и Фернандом. На песке виднелись глубокие отпечатки копыт, когда лошади остановились, следы грубой мужской обуви и следы ботинок поменьше.

- Клара! - сказал Волосяная Голова, указав на едва приметный след.

- Рэчел! - добавил Проткнутый Нос, тыча пальцем в песок, на котором отпечатался след обуви, немного больше, чем первый.

- В какую сторону они пошли? - спросил Мартиньи, забыв, что проводники не понимают его.

Но австралиец и его сын уже бежали по следам, которые вели к зарослям, еще не тронутым пожаром.

- Они там, они непременно должны быть там! - закричал Мартиньи. - Ну, Бриссо, - обратился он к торговцу, - мы с вами выдержали испытание огнем... Мы видели пожар посильнее этого в вашем магазине, к тому же теперь не надо опасаться взрыва порохового бочонка. Вперед! Клара находится не далее чем в ста шагах отсюда.

- В этом легко удостовериться, - сказал Ричард Денисон.

Он громко крикнул, и голос его несколько раз повторило эхо. Никто не отвечал. Судья снова позвал Клару; к его зову присоединились голоса его спутников. Но напрасно они прислушивались. В кустах слышался только треск огня.

- Боже! - с ужасом прошептал Бриссо. - Неужели эти злодеи исполнили свою угрозу?

- Они слышат нас, - сказал виконт, - но, принимая нас за врагов, не смеют отвечать. Пойдемте дальше!

Он решительно вошел в кусты, и принялся рассматривать следы. Денисон и Бриссо с австралийцами двинулись за ним.

Трава в кустах была примята кругообразно, как будто лошади тут стояли довольно долго. Без сомнения, девушки пытались здесь сопротивляться. Мартиньи молча указал на куст мимозы, за который зацепился кусок шелковой материи. Чуть дальше Денисон увидел на ветке ленту, принадлежавшую Рэчел, потом черное перо, украшавшее шляпу Клары.

В этом месте начинались густые заросли, почти не пропускавшие солнечных лучей, а земля была покрыта жестким и сухим мхом, на котором не оставались следы ног. Европейцы остановились, не зная, в какую сторону идти, между тем как австралиец с сыном осматривали землю, стараясь отыскать потерянный след.

- Девушек не могли убить, - сказал Мартиньи, - иначе зачем надо было заводить их так далеко? Мы бы уже отыскали их трупы... Нет, они живы, они близко отсюда, я в этом уверен.

- Позовем еще, - предложил Денисон.

Они громко закричали, и с радостью услышали, что им отвечают человеческие голоса, но эти голоса были так слабы, так отдалены, что их можно было принять за шорох в лесу при сильном ветре. Однако эти неясные звуки возвратили надежду Мартиньи и его товарищам.

- Это они! - воскликнул виконт. - Я же вам говорил, что они еще живы! Будем искать каждый со своей стороны, и тот, кто окажется счастливее, даст знать другим.

Все разбрелись по чаще, не очень, впрочем, удаляясь друг от друга. Однако напрасно бродили они среди кустов, не обращая внимания на колючки, раздиравшие руки и лицо, на дым, от которого перехватывало дыхание, на пламя, вдруг поднимавшееся от сухого мха. Наконец, приведенные в отчаяние, мужчины решились опять сойтись и еще раз громко позвать.

Им отвечали те же слабые голоса, напоминавшие стоны. Но - непонятное дело! - они раздавались в том месте, которое они только что осмотрели.

Мужчины переглянулись в изумлении.

- Непонятно, - сказал Мартиньи, - будь я суеверен, то мог бы вообразить, что это души бедных убитых девушек требуют погребения или мщения их убийцам.

- А почему вы думаете, что это не так? - возразил Бриссо.

- Нет, нет! - запротестовал Ричард Денисон. - Они живы и находятся где-то близко... Но что там делают эти австралийцы? - прибавил он, обернувшись. - Кажется, они что-то нашли...

Волосяная Голова и его сын стояли около высокого дерева. У его подножия густо разросся папоротник, ствол увивали лианы.

Мартиньи, решив, что австралийцы напали на след девушек, поспешил к ним.

- Что такое? - спросил он, подойдя. - Что вы нашли?

Австралийцы стояли неподвижно. Их лица выражали озабоченность. Наконец Волосяная Голова, указав на соседние кусты, произнес:

- Коури!

Мартиньи и его товарищи не поняли этого ответа и искали глазами, что могло заинтересовать здесь их проводников.

В тени большого дерева, под ветвями кустов, росших в этом месте, виднелась великолепная беседка хламид, которую Клара и Рэчел не успели осмотреть накануне. Этому грациозному сооружению угрожал огонь. Пламя, охватившее сухой мох, подбиралось к палочкам и веточкам, из которых была сделана беседка, к украшениям, сваленным у входа в нее. Еще несколько минут - и беседка должна была превратиться в пепел.

Только одна птичка не захотела покинуть свой дворец. Она порхала вокруг беседки с жалобными криками, хотя ее атласные крылышки уже попортил огонь. Она то вылетала из беседки, то влетала туда, прогоняемая дымом.

Эта бедная птичка и привлекала внимание австралийцев. Но они, разумеется, и не думали восхищаться ее смелостью, а всего-навсего намеревались съесть и только ждали, когда хламида сгорит вместе со своим дворцом.

- Не зря говорят, что туземцы как дети, - вздохнул Мартиньи. - Посмотрите, чем они забавляются!

Он довольно грубо попытался отвлечь их от хламиды, но напрасно.

Наконец несчастная птица попыталась взлететь, опасаясь огня, и упала прямо в пламя. Отец и сын, с нетерпением ждавшие этой минуты, тотчас бросились к ней. Отцу удалось схватить ее - не потому, что сын счел долгом уступить ему эту лакомую добычу, - просто Волосяная Голова оказался проворнее. Менее чем через минуту хламида еще трепещущая, была съедена.

Сын, впрочем, не очень сожалел о лакомстве, доставшемся его отцу. Он начал рассматривать сокровища хламид и выбирал камни, зернышки и раковины, складывая все это в кожаный мешочек, висевший у него на шее, и повторяя:

- Клара! Рэчел!

Мартиньи был взбешен.

- Глупцы! - закричал он. - Неужели вы будете терять время на такие пустяки?

Отказавшись от надежды переубедить австралийцев, он присоединился к Бриссо и Денисону, которые продолжали звать девушек. На этот раз ему показалось, что стоны доносились из дерева.

Европейцы никак не могли взять в толк, как объяснить это чудо.

Но австралиец с сыном оказались сообразительней. Обменявшись несколькими словами на своем языке, они выхватили топоры, висевшие у них за поясом, и бросились к дереву.

Мартиньи наконец-то догадался.

- В дереве есть дупло! - закричал он.

Только сейчас он увидел, что папоротник около дерева сильно примят, а сломанные нижние ветки свидетельствовали о том, что здесь происходила борьба. Однако Мартиньи, как ни вглядывался, не заметил никакой впадины в стволе.

Австралийцы несколько раз обошли вокруг дерева и остановились около толстых, выпиравших из земли корней, заросших травой. Но когда Волосяная Голова раздвинул эту траву, стало ясно, что она недавно была срезана. Он разбросал ее и указал на большое отверстие между корнями.

Это отверстие сообщалось со стволом дерева, в котором было дупло, хотя кора казалась целой снаружи. Через другое дупло, находившееся в верхней части дерева и скрытое листвой, внутрь поступал воздух и свет.

Австралийцы, склонившись над дуплом в корнях, закричали:

- Клара! Рэчел!

- Нашлись наконец-то! - прошептал Бриссо, бледный от волнения. - Клара, милая дочь моя, ответь мне, - позвал он. - Это я, твой отец!

Невнятные звуки, подобные тем, какие он уже слышал, раздались из дупла. Заглянув в него, Бриссо увидел две неподвижные фигуры. Это были Клара и мисс Оинз.

- Почему вы не отвечаете? Почему вы не выходите? - продолжал Бриссо с беспокойством. - Здесь ваши друзья.

- Они привязаны, с кляпом во рту, - сказал виконт.

Через несколько минут девушек вывели наружу и поспешили освободить от уз, стеснявших их движения, от кляпов, чуть было их не задушивших. Почти без чувств, с закрытыми глазами, с растрепанными волосами, в разорванной одежде, они лежали на траве, не будучи в состоянии произнести хотя бы слово.

Но и без их объяснений все было ясно. Фернанд и Гуцман, обнаружив погоню и не желая или не смея исполнить свою угрозу, хотели освободиться от пленниц, не прибегая к кровопролитию. Увидев дерево с дуплом, они задумали заключить туда девушек, предварительно лишив их возможности выбраться наружу. Маловероятно, что Фернанд и Гуцман имели намерение вернуться за своими пленницами, так как, оставив Клару и Рэчел в дупле, они подожгли траву и кусты в пяти или шести местах вокруг дерева. Только большое количество сочной зеленой травы, росшей по соседству с ним, не позволило огню добраться до дерева.

Изрядная порция портвейна, который Ричард Денисон почти насильно заставил выпить девушек, привела их в чувство. Клара протянула руку отцу, прошептав несколько нежных слов. Возвращение к жизни мисс Оинз обнаружилось совершенно иначе. Открыв глаза и с усилием приподняв голову, она заметила, что ее прекрасные белокурые волосы падают в беспорядке на полуобнаженные плечи, и тотчас поспешила привести в порядок свой туалет.

Между тем пламя подбиралось все ближе, от занимавшихся огнем маали валил черный дым. Австралийцы с беспокойством поглядывали по сторонам, что-то лепеча. Видимо, им не терпелось поскорее вернуться обратно.

Мартиньи первым заметил опасность.

- Господа! - сказал он своим товарищам, - мы не можем оставаться здесь. Посмотрите, огонь скоро окружит нас.

- Вы правы, Мартиньи, - ответил Бриссо, - надо возвращаться. Теперь, когда я нашел свою дочь, я не хочу опять ее лишиться. Но у бедных девушек нет сил идти.

- Мы понесем их на руках, - сказал виконт.

Клара и Рэчел, едва избавившиеся от огромной опасности, с трудом понимали, что не менее значительная опасность угрожает им и их спасителям.

- Мсье Денисон, - продолжал Мартиньи, - займитесь мадемуазель Рэчел, а я, с позволения моего любезного хозяина, возьму на себя попечение о его дочери. Ну, господа, нечего мешкать, через несколько минут огонь доберется и сюда.

Не ожидая ответа, он схватил Клару на руки и поспешил прочь, обходя горящие кусты. Денисон, изумленный подобной наглостью, предложил, однако, Рэчел оказать ту же услугу, но девушка отказалась и только взяла судью под руку.

Однако они не прошли и ста шагов, по направлению к тому месту, где оставили волонтеров, как вынуждены были свернуть. Путь назад им отрезал пожар.

Мартиньи осторожно нес Клару. Голова девушки лежала на его плече, и ему казалось, что он ни за что на свете не откажется от сладостной обязанности, избранной им самим. К несчастью, виконт снова переоценил свои силы, забыв о ране. Ноги его дрожали, голова кружилась. Усилием воли преодолев слабость, Мартиньи сделал еще несколько шагов, и чуть было не упал со своей ношей, если бы Бриссо, наблюдавший за ним, не подхватил Клару на руки.

Виконт упал на одно колено и, прислонившись рукой к дереву, тяжело дышал. Наконец он приподнялся и сказал Бриссо, улыбаясь:

- Это ничего... опять головокружение... Но теперь все прошло. Мсье Бриссо, заклинаю вас, доверьте мне Клару!

- Как это можно, мой бедный Мартиньи! Вы обессилены, и если бы я уступил вашему желанию... Притом нести дочь - моя обязанность, и я не должен был уступать этой обязанности никому.

- Ну, если так, - сказал виконт, понизив голос, - не поручайте ее никому другому, и если вы устанете, предупредите меня.

Между тем обходить горевшие заросли становилось все труднее, так как огонь распространялся с ужасной быстротой. Кустарники, только что зеленые, теперь уже пылали, как и высокое дерево, ствол которого служил тюрьмой Кларе и Рэчел.

Австралийцы, обеспокоенно поглядывая по сторонам, направились к густым зарослям, еще не тронутым пламенем, через которые надо было непременно пройти, чтобы выбраться из огненного круга. Если этот путь спасения окажется отрезан, то смерть сделается неизбежной для всех, разве случится какое-нибудь чудо.

Все очень спешили, но, конечно, Бриссо отставал. Клара несколько раз просила отца отпустить ее, уверяя, что может идти сама, Мартиньи также возобновил свои просьбы, чтобы ему была поручена девушка. Бриссо упрямился и, запыхавшись, весь в поту, продолжал нести Клару.

Столько усилий и столько энергии было потрачено напрасно! Когда они дошли до того места, где надеялись найти свободный проход, огонь уже господствовал там.

Удостоверившись в этом, путешественники впали в глубокое уныние. Каждый из них опасался не за себя, а за жизнь дорогих ему людей, которые должны были разделить его участь.

Бриссо положил Клару на траву и сел рядом.

- Ради меня, отец, ты подверг себя этой опасности, ты... и твои друзья, - сказала она тихо. - Умоляю, оставь меня здесь и постарайтесь спастись.

- Да-да! - поддержала ее Рэчел. - Мы задерживаем вас, и наше присутствие помешает вам решиться на какой-нибудь смелый поступок ради вашего спасения... Оставьте меня возле моей бедной Клары и думайте только о себе.

- Я остаюсь, - твердо сказал Мартиньи.

- А я, неужели я брошу мою дочь? - воскликнул Бриссо.

Ричард Денисон промолчал, но выражение его лица говорило о том, что он вовсе не думал о побеге.

Наступило минутное молчание, во время которого слышался только треск пожара.

- Надо нам, однако, выпутаться из этой беды, - наконец произнес виконт. - Но что делать?

- Я предлагаю положиться на австралийцев, - сказал судья. - Без сомнения, они не в первый раз застигнуты пожаром. Посмотрите, они как будто совещаются: наверное, надежда еще есть.

В самом деле, Волосяная Голова с сыном придумали план и советовались о том, как привести его в исполнение.

В чаще, которую надо было пройти, загорелись только некоторые деревья, без сомнения, самые сухие и смолистые. Там были участки, где более свежая растительность еще сопротивлялась огню.

И вот, после недолгого совещания, Проткнутый Нос, сделав европейцам знак подождать его, скользнул в кусты.

Возвращения его ожидали с нетерпением, хотя он отсутствовал не более десяти минут. Когда мальчик вернулся, его волосы и плащ были обожжены, а конец копья, опиравшийся на землю, дымился. Он знаками показал, что надо идти вперед, не теряя ни минуты.

- Положимся на него, - сказал Мартиньи. - Он, кажется, нашел путь к спасению. Выбирать нам не из чего.

Бриссо поднял на руки дочь, и все вошли в чащу.

Только уверенность, что другого пути к спасению не существует, придала им мужество продолжать путь. Некоторые деревья пылали, как зловещие факелы, а другие, хотя еще не загорелись, уже трещали, воздух был удушлив. Однако пожар охватил не все заросли, и через них еще можно было пройти.

Австралийцы шли впереди, вороша копьями траву и листья, чтобы проверять, не тлеет ли под ними огонь. То и дело приходилось обходить опасные участки, и европейцы непременно заблудились бы, не будь с ними их проводников. Австралиец с сыном, будто ведомые инстинктом, уверенно пробирались сквозь колючий кустарник, не очень заботясь о тех, кто следовал за ними.

Однако путешественники не замечали никаких признаков, которые свидетельствовали бы о близком конце их мучений, напротив, жар становился все нестерпимее, а дым удушливее. Клара опять лишилась чувств, да и Рэчел не могла держаться на ногах без помощи Денисона и виконта. В эту критическую минуту Бриссо почувствовал, что не в силах дальше нести Клару. Он вскрикнул, и Мартиньи хотел бежать к нему на помощь, Ричард Денисон остановил его.

- Позаботьтесь о мисс Оинз, - сказал ему судья холодно-повелительным тоном.

И он одной рукой подхватил Клару, а другой поддерживал Бриссо, который шатался, как пьяный.

Мартиньи с завистью смотрел на своего соперника.

- Он счастлив, - шептал он, вздыхая, - он силен, он не ранен, между тем как я... Но все равно, лишь бы Клара была спасена!

Впрочем, и мисс Оинз нуждалась в помощи. Волнения, усталость и пережитые опасности лишили девушку сил. По лицу ее лился пот, дыхание стало прерывисто. Но главной причиной страданий Рэчел были разорванные ботинки. Мартиньи заметил это и предложил обвернуть ей ноги носовыми платками и мягкой травой, но стыдливая англичанка категорически отказалась.

Всем не терпелось добраться до безопасного места, где можно было бы отдохнуть, но везде свирепствовал огонь. Пламя быстро охватывало пройденные места, и казалось столь же опасным возвращаться, как и идти вперед. В довершение к этому проводники, до сих пор выказавшие такую уверенность, начинали колебаться и наконец остановились перед огненной линией, показывая знаками, что они не знают, куда идти.

Положение казалось безвыходным. Только у Денисона еще оставались силы, но он, неся бесчувственную Клару, должен был еще поддерживать ослабевшего Бриссо. Виконт же сам с трудом помогал идти бедной Рэчел, которая повисла у него на руке.

- Что делать? - воскликнул в отчаянии Мартиньи. - Желая спастись, мы рискуем попасть в огненную ловушку. Сквозь этот ужасный дым даже не видно солнца, по которому мы могли бы ориентироваться!

- Послушайте, - сказал Денисон, указывая на ту часть зарослей, где пожар был наиболее силен. - Не слышите ли вы человеческий голос в той стороне?

И в самом деле, оттуда раздавался голос, говоривший то по-английски, то по-испански:

- Помогите! Неужели мне дадут сгореть живьем?.. Я не могу пошевелиться, а огонь уже добирается до меня... Пусть демоны разорвут того, кто ранил меня таким образом! Кто-нибудь, придите ко мне на помощь! Господа волонтеры, сюда! Судите меня, приговорите меня к смерти, но избавьте от этой страшной муки... Скорее!.. помогите! Да сжалятся надо мною все святые!..

Потом звуки сделались невнятными.

- Это Фернанд, - пробормотал судья.

- Да, это Фернанд, - подтвердил Мартиньи. - Он пожал то, что посеял... Два раза устраивал он пожар, в котором должны были погибнуть Бриссо и я. Мы спасемся и на этот раз, может быть, а он погибнет в пламени, которому предназначено было истребить нас.

- Кто знает, - вздохнул Бриссо, - возможно, и мы подвергнемся подобной же участи? Теперь, когда этот несчастный скоро явится перед Богом, я прощаю его!

Несмотря на то, что эти слова были произнесены довольно тихо, они вероятно, долетели до слуха Фернанда, потому что он снова закричал:

- Где вы?.. Кто там разговаривает? Помогите, помогите скорее! Я горю, горю, горю!.. О, как я страдаю!.. Пусть черт задушит вас! Вы придете слишком поздно... Я чувствую... Ах...

И более ничего не было слышно.

- Он умер, - сказал Ричард.

- А смерть его, - добавил виконт, - может быть, поможет нам спастись... Наши проводники сумели наконец-то найти дорогу.

В самом деле, австралийцы, казалось, теперь поняли, в какую сторону надо идти и теперь знаками показывали европейцам, что следует поторопиться. Однако те, увидев, какое огненное пространство предстоит преодолеть, остановились в ужасе.

Пламя, перекинувшееся на заросли, жадно поглощало листья и ветки, лизало стволы, которые тоже предназначались ему в пищу. Путешественники должны были пройти через груды пепла и горячих углей.

Однако они решились. Сначала шли довольно быстро, хотя надо было постоянно обходить горевшие кусты, жар которых даже издали был нестерпим. Но постепенно идти становилось все трудней: удушливый дым щипал глаза, раскаленный воздух обжигал легкие.

Мужчины пытались преодолеть участок, заросший растениями, которые, горя, распространяли дым чрезвычайно черный и густой, с едким, вызывавшим головокружение запахом. Болезненный кашель раздирал им грудь, лица были покрыты смертельной бледностью, смерть неминуема.

Первым на груду пепла упал Бриссо. Через минуту Рэчел, споткнувшись, тоже упала, увлекая за собой Мартиньи. Один Ричард Денисон оставался на ногах и продолжал нести Клару, но и он задыхался и делал сверхъестественные усилия, чтобы не потерять сознания.

Кто-то из них отчаянно вскрикнул. Этот крик едва можно было различить в треске пожара, но в ответ послышались другие крики на некотором расстоянии и ружейные выстрелы, служившие, без сомнения, сигналами.

Австралийцы, будто ожив, радостно запрыгали, бросились вперед и исчезли в дыму.

Ричарда Денисона не встревожил этот побег.

- Сюда, друзья мои, - закричал он своим спутникам, - сюда все! Мы спасены!

Но напрасно он их звал: Рэчел и Мартиньи были без чувств; Бриссо, растянувшись на земле, не имел сил подняться и только стонал. Что мог сделать для них Денисон, когда он сам, задыхаясь от ядовитого дыма, обожженный, ослабев от своей ноши, вот-вот готов был потерять сознание. И он решил прежде всего вынести из огня Клару, а потом вернуться, чтобы попробовать спасти других, или погибнуть вместе с ними.

Приняв это решение, судья поспешил на голоса и ружейные выстрелы. Его не останавливало ни пламя, ни дым.

Денисон и сам не знал, как долго он шел. Во всяком случае, он считал, что до безопасного места еще далеко, когда вдруг дым рассеялся.

Судья в изнеможении остановился.

Он находился в одной из песчаных прогалин. Пожар свирепствовал только в той части зарослей, откуда вышел Денисон, впереди же не было ни дыма, ни огня. Блестящее солнце освещало открытое пространство, воздух казался чист и свеж.

Здесь же, в прогалине, находились волонтеры и черная стража, среди которых судья заметил трех человек, крепко связанных. Несколько лошадей, на которых можно было перевезти больных или раненых, щипали чахлую траву.

Солдаты и волонтеры давно уже тревожились о начальнике отряда, и в ту минуту, как он появился, со всех сторон посыпались радостные восклицания. Ричард Денисон, опустив Клару на траву, с наслаждением вдыхал свежий воздух.

Через минуту, отдышавшись, он сказал:

- Несколько человек находятся близко отсюда в смертельной опасности. Мы должны их спасти!

И даже не удостоверившись, следуют ли за ним, он исчез в горевших кустах.

Волонтеры и солдаты черной стражи двинулись было следом за ним, но одни остановились на границе пожара, испуганные зловонным дымом, валившим из зарослей, как из раскаленной серной ямы, другие, сделав несколько шагов впотьмах и боясь заблудиться, поспешили вернуться. Столпившись в прогалине, они принялись громко кричать, чтобы Денисон не заблудился.

Прошло несколько минут; пожар усиливался. В отряде почти уже отчаялись увидеть живым судью, когда он, наконец, показался, сгибаясь под тяжестью Бриссо. Те, кто стоял ближе к зарослям, приняли на свои руки несчастного торговца и положили его возле дочери.

Ричард Денисон, сделав несколько глубоких вздохов, хотел опять вернуться, но волонтеры попытались удержать его.

- Неужели мы дадим погибнуть этой бедной мисс Оинз и этому храброму французу, виконту де Мартиньи? - возразил он и снова бросился в пылающую чащу.

На этот раз несколько волонтеров последовали за судьей, но в дыму скоро потеряли его из виду, а он не отвечал на их зов. Тем временем Денисон никак не мог отыскать то место, где должны были находиться Рэчел и виконт. Не имея больше сил и чувствуя, что теряет сознание, он уже хотел вернуться, когда увидел Мартиньи. Виконт, стоя на коленях, пытался поднять бесчувственную мисс Оинз. Но ему это не удавалось.

Денисон, запыхавшись, весь в поту, с обгорелыми волосами и бровями, поспешил к ним.

- Предоставьте мне позаботиться о мисс Рэчел, - сказал он отрывисто, - и обопритесь на меня.

Судья подхватил англичанку на руки и ждал, пока виконт поднимется с колен.

Первым чувством Мартиньи была досада.

- Я пойду один, - возразил он. - Довольно и того, что многие другие обязаны вам жизнью!

Однако, не сделав и пяти шагов, виконт почувствовал головокружение. Понимая, что сейчас упадет, машинально уцепился за руку Денисона. Отягощенный двойной ношей, судья еле переставлял ноги, силы покидали его. Не пройдя и половины пути до прогалины, он упал с теми, кого хотел спасти, вскрикнув от отчаяния.

XXI

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Прошла неделя после описанных событий.

В доме Бриссо, в комнате, выходившей окнами в сад, лежал на диване Мартиньи. Он был бледен, и черная борода еще больше подчеркивала бледность его лица, под глазами, сохранившими, однако, свой блеск, пролегли черные круги. Виконт так похудел, что тот, кто видел его полным силы и здоровья несколько месяцев назад, вряд ли узнал бы сейчас.

Обыкновенно сам Бриссо находился возле своего раненого друга, но в этот день торговец в другой комнате долго беседовал о чем-то с врачом, который перевязывал раны виконта. С Мартиньи, однако, остались Клара и ее мать, сидевшие за рабочим столиком недалеко от дивана. Очень утомленный болезненной перевязкой, он мало-помалу разговорился с женщинами, хотя временами морщился от сильной боли.

- Итак, мадемуазель Клара, вы говорите, что австралиец с сыном приходили утром в Дарлинг, и что вы отослали их с подарками? - спросил он.

- Да, - ответила Клара. - Но какие подарки могут быть достойны услуг, оказанных нам этими добрыми людьми?

- Мы, однако, щедро их вознаградили, моя милая, - возразила мадам Бриссо. - Отец и сын получили каждый по охотничьему ружью с порядочным запасом пороха и дроби, жене австралийца подарили одежду, и все племя, от стариков до маленьких детей, тоже получило подарки. Они казались самыми счастливыми туземцами в целом свете. Что могли мы сделать еще?

- Ничего, мама, ты права. Знаете, мсье Мартиньи, отец Рэчел предложил выхлопотать для них небольшой участок земли, где они могли бы построить себе жилища, но невозможно было победить привычку этих туземцев к кочевой жизни. Они отказались от предложения мсье Оинза, и может быть, даже не поняли его. Рэчел должна была удовольствоваться тем, что подарила им мелкую домашнюю утварь, польза от которой, как она полагает, довольно сомнительна для них.

- Право, - улыбнулся виконт, - цивилизация не поможет обогатить людей, привыкших обходиться без всего. Но мне приятно узнать, что австралийцы не слишком будут сожалеть о полученных ожогах, потому как я сам неспособен заплатить им мой долг.

- Не беспокойтесь об этом, виконт, - кротко сказала Клара. - Мы с Рэчел очень обязаны этим австралийцам и вам. Ведь вы рисковали жизнью, чтобы спасти нас... Ах, мсье де Мартиньи, есть другие услуги, за которые мы не можем оплатить подарками!

Мартиньи задумался.

- Мадемуазель Клара, - произнес он наконец, - не можете ли вы мне сказать, какое сегодня число? Я уже потерял счет времени.

Клара приподняла голову и, покраснев, пристально посмотрела на бывшего приказчика своего отца.

- Сегодня ровно три месяца, виконт, как мы видели вас здесь в последний раз, - ответила она. - Не это ли вы желали знать?

Мартиньи удивленно приподнял брови.

- Да, - кивнула мадам Бриссо, - три месяца, а сколько происшествий нам пришлось пережить за это время! Мы были тогда богаты и счастливы или, по крайней мере, имели надежду скоро разбогатеть, а теперь... Но, - прибавила она, - зачем жаловаться? Наши несчастья могли быть еще больше, и когда я подумаю, что не будь вас, мой храбрый соотечественник, я лишилась бы мужа и дочери, осталась бы одна на всем свете, в бедности и без опоры...

- Не преувеличивайте моих услуг, мадам Бриссо, - возразил виконт, - может быть, оказывая эти услуги, я имел тайные причины, которые очень уменьшили бы вашу признательность, если бы вы о них знали!

- Я все знаю, виконт, но боюсь волновать вас, говоря о некоторых предметах, которые, как я угадываю, занимают ваши мысли.

- Говорите, говорите! - попросил Мартиньи. - Я почти здоров, к тому же объяснение между нами необходимо. Я не понимаю, - прибавил он, глядя на Клару, - откуда вы знаете...

- Я во всем призналась маме, - перебила его Клара, бросившись на шею матери и заливаясь слезами. - Как я могла бы заслужить ее прощение, если бы не призналась ей в своей неосторожности и в своих проступках? Ах, мама, моя милая мама, сможешь ли ты забыть когда-нибудь, как я была несправедлива к тебе?

- Не будем говорить больше об этом, дитя мое, - сказала мадам Бриссо растроганно. - Если ты была виновата, то была и наказана и не будем больше говорить об этом. Сядь, Клара, прошу тебя. Если виконт может выслушать меня спокойно...

- Повторяю вам, я почти здоров и чувствую себя прекрасно, - заверил ее Мартиньи. - Умоляю вас, не заставляйте меня томиться и поскорее скажите то, что вы хотите мне сказать.

Мадам Бриссо пересела к дивану.

- Виконт, вам должно быть известно, что в торговле обыкновенно ставят себе за правило выполнять данное обязательство. Почему же, имея в руках вексель, которому настал сегодня срок, вы не думаете предъявлять его?

- Объяснитесь, - произнес Мартиньи в замешательстве.

- Я же вам сказала, что мама знает все, - прошептала Клара, закрыв лицо руками.

- Да, - продолжала мадам Бриссо, - вы, виконт, как безжалостный кредитор, потребовали от этой неосторожной девушки обязательство, важность которого, она, может быть, недостаточно оценила. Поэтому я думала, что вы поторопитесь потребовать уплаты.

Мартиньи выглядел очень смущенным.

- Извините меня, - тихо сказал он. - В тот день, о котором вы говорите, я поступил недостойно. Но Клара очаровала меня, и я был способен...

- Вы были способны возбудить гнусные подозрения в сердце моей дочери против меня, - закончила мадам Бриссо.

Виконт потупился, между тем как Клара, снова бросившись на шею матери, осыпала ее поцелуями.

- Повторяю еще раз: все это должно быть забыто, - продолжала мадам Бриссо, освобождаясь из объятий Клары. - Поступки виконта де Мартиньи я извиняю от всего сердца, когда вспомню, как он их загладил. Но как бы то ни было, виконт, где же обязательство моей дочери?

Мартиньи пристально посмотрел на нее.

- А если я его потерял или у меня его украли? - спросил он странным тоном.

- Дочь моя и я, несмотря ни на что, будем считать себя обязанными добросовестно исполнить все условия.

Мартиньи пошарил в своей одежде, висевшей на стуле, и достал из потайного кармана бумажку, всю измятую и покрытую бурыми пятнами.

- Вот расписка, - сказал он. - Не бойтесь дотронуться до нее, несмотря на кровь, которой она покрыта; эта кровь была пролита, когда я защищал вашего мужа, мадам Бриссо, и вашего отца, мадемуазель Клара.

- Обещание, которое заключается в ней, тем не менее священно в моих глазах, - робко произнесла Клара, пока мадам Бриссо читала бумагу, которую виконт ей подал.

После минутного молчания мадам Бриссо сказала с улыбкой, несколько принужденной:

- Эта расписка составлена по всей форме, и та, которая подписала ее, должна исполнить все условия... Виконт, - продолжала она, - Клара обязалась возвратить вам сегодня ваш алмаз или его стоимость, то есть около шестидесяти тысяч франков, не правда ли?

- Да, но насколько я понял, этот алмаз потерялся или украден, словом, не был найден, и я благодарю за это небо. Итак, я имею право требовать... надеяться...

- Вы ошибаетесь, виконт, - перебила его мадам Бриссо. - Этот алмаз действительно был потерян вследствие необыкновенных обстоятельств, почти невероятных, но он теперь найден... Вот он!

Она положила небольшую вещицу, завернутую в бумагу, на стол перед Мартиньи. Тот, развернув ее, узнал драгоценный камень, отданный Кларе три месяца назад. Однако виконт, по-видимому, нисколько не обрадовался. Напротив, он швырнул алмаз на стол и сказал с печалью в голосе:

- Как это случилось? А я понял... я был уверен...

- Это странная история, - снова улыбнулась мадам Бриссо, - и если бы мне рассказали ее во Франции, я бы не поверила. Но мы живем в такой удивительной стране! Выслушайте меня...

Она рассказала ему, при каких обстоятельствах алмаз пропал три месяца назад, как Клара начала подозревать в этой краже хламид, прилетавших в сад, как, наконец, эти подозрения подтвердились, и Клара решилась отправиться в пустыню вместе с Рэчел Оинз, и как эта поездка чуть было не закончилась плачевно.

- Но их поиски не имели никакого успеха, - с нетерпением перебил Мартиньи, - Я знаю, что они не нашли алмаза в гнездах этих птиц.

- Только несколько часов назад алмаз возвращен мне, - ответила Клара. - Действительно, мы с Рэчел понапрасну подвергались опасностям. Но случилось так, что во время этого страшного пожара в лесу австралиец с сыном нашли новую беседку, откуда забрали несколько блестящих камешков, с намерением предложить их Рэчел и мне, думая, что мы питаем страсть к подобный редкостям. Они не успели отдать их нам, когда мы уезжали с фермы Уокера, и только сегодня утром эти добрые люди принесли к нам эти вещи. Судите о моем удивлении, о моей радости, когда я нашла среди безделушек эту драгоценную вещь, потеря которой заставила меня совершить столько ошибок и пролить столько слез!

- Он мог бы оставаться там, где был, - возразил Мартиньи шутливо. - За каким чертом вмешались эти австралийцы? Самая драгоценная моя надежда исчезла!

И он с унылым видом опустился на подушки.

- Как можете вы так говорить, - с удивлением спросила мадам Бриссо, - когда отыскался этот великолепный алмаз, который стоит целого состояния? Или вы забыли, что если бы он не был вам возвращен, мы теперь слишком бедны, чтобы заплатить вам за него деньгами?

- Какое мне дело до его ценности? - возразил Мартиньи. - Его единственная цена в моих глазах была та, что он мог доставить мне возможность... Возьмите его, мадам Бриссо, мне теперь противно на него смотреть. Оставьте его у себя, продайте, подарите... Мне он не нужен.

И он смахнул алмаз на пол. Мадам Бриссо поспешила поднять его и снова положила на стол.

- Все эти три месяца, - с жаром продолжал виконт, - я тешил себя мыслью, что очаровательная мадемуазель Клара будет принадлежать мне, и эта надежда сделала из меня другого человека, я будто переродился. Новые чувства или такие, которые я считал себя не способным испытывать, наполняли мое сердце. После пережитых приключений, опасностей я мечтал о жизни спокойной, исполненной привязанности и сладостных впечатлений, я сделался добрее, я считал себя способным внушить по крайней мере дружбу в ответ на искреннюю и глубокую любовь... Ах, зачем этот роковой алмаз нашелся!

- Но, виконт, когда вы предложили моей дочери то странное условие, на которое теперь намекаете, мы были богаты и думали разбогатеть еще больше, а теперь...

- Большая нужда мне до богатства! В первые минуты, признаюсь, такой искатель приключений, каким я был тогда, не мог оставаться равнодушным к подобным соображениям, но мое чувство к мадемуазель Кларе было искренним. Несмотря на заблуждения молодости, я никогда не изменял чести, я считал, что достоин прекрасной и благородной девушки, счастье которой было бы мне поручено... Вот тайна моей преданности, всех моих пожертвований! Я хотел добиться признательности мадемуазель Клары и ее родителей!

- Кто же вам говорит, виконт, что вам это не удалось? - спросила мадам Бриссо.

Виконт вздрогнул.

- Возможно ли, чтобы после возвращения этого алмаза я имел еще право...

Мадам Бриссо улыбнулась.

- Виконт де Мартиньи, и моей дочери, и мне известно, с каким мужеством защищали вы на приисках состояние и жизнь моего мужа, нам известно, как вы старались отвести от него опасность. Мы знаем, наконец, как тяжело раненный, вы спасли жизнь Бриссо при пожаре в магазине, вашим стараниям, вашей неустрашимости моя дочь и мадемуазель Рэчел тоже обязаны своим освобождением... Мы не забыли ничего, виконт, и не имели бы никаких средств, ни муж мой, ни я, отблагодарить вас за эти услуги, если бы Клара не согласилась нам помочь.

- Но соглашается ли она? - спросил виконт, побледнев еще больше.

Клара встала.

- Почему же нет? - произнесла она дрогнувшим голосом. - Виконт де Мартиньи, если моя рука - единственная награда, которую вы желаете принять, в ней не будет вам отказано.

Эти слова стоили, без сомнения, огромных усилий бедной девушке, потому что, произнеся их, она залилась слезами.

- Мадемуазель Клара, - обратился к ней виконт, - я боюсь, что вы меня не любите...

- Я чувствую к вам признательность...

- Признательность! - воскликнул Мартиньи с горечью. - Признательностью вы обязаны многим другим, кроме меня... Прежде всего этим бедным австралийцам, потом волонтерам, которые подвергались опасности, спасая вас, Ричарду Денисону, который, несмотря на свою внешнюю холодность, вел себя как настоящий француз. Он спас вам жизнь, так же, как и Бриссо, когда моя проклятая рана лишила меня сил помочь вам... Он спас меня самого - зачем мне в этом не сознаться? Когда, истощенный, задыхавшийся от дыма, я не был способен сделать и шага. Мсье Денисон не заслуживает ли вашей признательности, как и я?

Эти слова, в которых сквозила ирония, привели Клару в замешательство.

- Виконт, - прошептала она, не переставая плакать, - ничья преданность не была так велика, как ваша, и я думаю... Извините, - прибавила она, - вы понимаете, как затруднителен для меня подобный разговор... Мне больше нечего сказать.

И Клара поспешно вышла.

- Она меня не любит! - печально произнес виконт. - Это, наверное вы, мадам Бриссо, уговорили Клару согласиться, несмотря на ее очевидное отвращение ко мне.

- Нет, клянусь, вам, виконт де Мартиньи. Это ей самой пришла вдруг мысль отдать вам свою руку, если вы будете настаивать на этом.

- Однако я уверен, что прежде она любила Денисона.

- У девушек увлечения не бывают очень глубоки.

Мартиньи молчал. Только приход Бриссо вывел его из мрачных размышлений. Торговец держал в руках распечатанное письмо. Вид у него был весьма расстроенный. Жена посмотрела на него с беспокойством.

- Боже мой, друг мой, что с тобой? - спросила она. - Твоя расстроенная физиономия... Неужели наши беды еще не кончились? Какое неприятное известие ты получил?

- В этом письме не заключается никакого неприятного известия, душа моя, - рассеянно ответил Бриссо, опускаясь на стул. - Прочти сама.

Мадам Бриссо схватила письмо и начала читать, между тем как торговец с горестным выражением смотрел на Мартиньи.

- Боже мой! - взволнованно воскликнула мадам Бриссо. - Ты или не прочитал этого письма, или его не понял! Не огорчить тебя оно должно было, а обрадовать. Все наши беды позади. По решению колониального совета возмещены потери, причиненные мятежом на приисках, казной и страховым обществом.

- Это правда, душа моя, нам заплатят за все товары, уничтоженные пожаром в магазине. Известия, сообщаемые нашим мельбурнским корреспондентом, подтвердили мне многие дарлингские торговцы.

- И ты сообщаешь мне об этом таким зловещим тоном? Да что с тобой? Невероятно! Наконец-то мы сможем переехать в Мельбурн! Слышите, виконт? - обратилась она к раненому. - Ведь и вы примете участие в этом счастливом обороте дела?

Мартиньи вышел из своего оцепенения.

- Поздравляю вас, хозяин, - сказал он, приподнимаясь с усилием. - Это происшествие ускорит мое выздоровление, хотя, вероятно, переменит некоторые благоприятные распоряжения для меня.

- Почему оно переменит их, Мартиньи? - спросила мадам Бриссо, схватив его за руку, которая была влажной и холодной. - Неужели дочь моя казалась вам более привлекательной, когда была бедна? Друг мой, - обратилась она к мужу, - в твое отсутствие мы говорили о планах, которые, надеюсь, ты одобришь.

Мадам Бриссо сообщила ему об объяснении Мартиньи с Кларой. Бриссо не выразил никакого удивления и лишь вздохнул.

Жена его продолжала веселым тоном:

- Поверишь ли, друг мой, что виконт, хотевший жениться на нашей дочери без приданого, несколько минут назад был богаче ее? Знаменитый алмаз наконец-то нашелся. Посмотри!

Несмотря на свою озабоченность, Бриссо не мог удержаться от восторженного восклицания при виде драгоценного камня, но через минуту опять нахмурился.

- Да, моя милая, это действительно самый красивый алмаз, какой когда-либо я видел, - сказал он, кладя камень на стол. - Однако все сокровища земли могут ли помешать...

Он замолчал и постарался скрыть свое волнение.

- Что с вами, Бриссо? - спросил виконт с беспокойством. - Разве план, о котором говорит ваша супруга, вам не нравится?

- Нет, нет, что вы! Выздоравливайте, дорогой Мартиньи, если и явятся препятствия к этому браку, то они будут исходить не от меня, клянусь вам.

Мартиньи хотел было расспросить его, но, чувствуя сильную слабость, закрыл глаза.

Мадам Бриссо, обманутая его внешним спокойствием, сказала мужу:

- Побудь около нашего больного, друг мой. Клара еще не знает важного известия, и я хочу сама сказать ей... Но дай мне это письмо, потому что милое дитя, пожалуй, мне не поверит.

Виконт и Бриссо, оставшись одни, некоторое время молчали. Бриссо украдкой поглядывал на Мартиньи, бледность которого внушала ему опасения.

Наконец виконт сделал знак своему бывшему хозяину приблизиться к нему.

- Бриссо, - сказал он слабым голосом, - у вас на сердце лежит какая-то тайна. Вы мне скажите правду... Счастливое известие, сообщенное вами жене, не соответствует действительности, не правда ли?

- Напротив! Неужели вы думаете, что я осмелился бы подать этим бедным созданиям надежду, не будучи уверен в счастливом разрешении дел?

- Чем же тогда объясняется ваша печаль?

- Я печален? Вы ошибаетесь, друг мой! С чего мне быть печальным?

- Вы сейчас беседовали с доктором, который перевязывал мою рану... Что он сказал вам обо мне?

- Ничего решительно... Ничего, уверяю вас.

- Послушайте, хотите, я вам повторю, что он вам сказал? Именно его словами объясняется ваше огорчение.

- Боже мой, виконт, как можете вы знать...

- Бриссо, - продолжал Мартиньи, - мое положение безнадежно. У меня началось заражение крови, и мне недолго осталось жить - не так ли?

- Друг мой, - прошептал торговец, - рана ваша, может быть, не так опасна... Я еще надеюсь...

И Бриссо залился слезами. Мартиньи пожал ему руку.

- Довольно! - сказал он твердо. - Я сумею покориться неизбежности... Сказать по правде, я подозревал это уже несколько дней, но себя хочется обмануть, знаете ли. Может быть, оно и лучше, если будет так. Я причинил бы несчастье вашей дочери, приняв ее жертву, потому что, я уверен... Ну, Бриссо, теперь, когда моя участь решена, обещайте, что вы сделаете все, о чем я вас попрошу. Не бойтесь, я не стану употреблять во зло ваше доверие... Обещаете ли вы мне выполнять мою волю до тех пор, пока я буду в состоянии изъявлять какие-либо желания?

Бриссо, сжав его руку, прошептал:

- Есть ли что-нибудь на свете, в чем я мог бы вам отказать?

В тот же день к вечеру все семейство Бриссо собралось около Мартиньи. У женщин были красные глаза, а торговец казался еще печальнее, чем утром. Впрочем, к горестному чувству, испытываемому ими, примешивалось нетерпеливое любопытство.

Виконт же был спокоен и весел. С улыбкой на губах он позволял ухаживать за собой и старался ободрить своих попечителей шуткой.

Женщины и сам Бриссо смотрели на него иногда с удивлением, не понимая причины этой лихорадочной веселости.

Когда начало темнеть, отдаленный звук колокольчика возвестил о прибытии гостя.

- Это не может быть он! - сказал Мартиньи, посмотрев на часы. - Он слишком аккуратен и не явится за десять минут до назначенного часа.

В эту минуту Семирамида ввела мисс Оинз.

- Что я говорил! - сказал виконт, смеясь.

Рэчел, по-видимому, уже оправилась от последствий своих приключений, и хотя лицо ее выражало сострадание, как требовало приличие в комнате больного, на выздоровление которого не было никакой надежды, она казалась свежей и счастливой.

Ее неожиданное появление смутило семейство Бриссо, но Мартиньи воскликнул:

- Как! Молодая девица приходит к мужчине, когда он лежит в постели! Какой ужас!

Рэчел улыбнулась и протянула руку виконту, который нежно ее пожал.

- Мадемуазель Оинз, без сомнения, посчитала, что бедняга в таком жалком положении не может компрометировать никого, - продолжал он шутливо.

- Я думаю, мсье де Мартиньи, - ответила Рэчел, - что вы находитесь в таком печальном положении из-за меня и моей подруги, мисс Бриссо, и потому пришла предложить вам мою помощь, как сестра.

- Благодарю, мадемуазель, - сказал виконт, тронутый этими словами. - Ну, надеюсь, - продолжал он, - после этой прогулки по пустыне вам опротивела биология?

- Почему же? - возразила Рэчел. - Биология не виновата в наших несчастьях. Зачем мне отказываться от занятий, столь приятных?

- Я вижу, что ваши коллекции ничего не потеряют от тяжелого испытания, которое вы недавно перенесли. Только я сомневаюсь, чтобы впредь мадемуазель Клара сопровождала вас в ваших прогулках. Кстати о коллекциях, мадемуазель Оинз. Говорят, что, по примеру ваших соотечественников, когда они избавятся от какой-нибудь большой опасности, вы составили коллекцию, которую мне очень хотелось бы видеть, если поправлюсь. Она состоит, как я слышал, из вещей, какие были на вас во время пожара. Там все есть, начиная от вашей шляпы, почти обгоревшей, до разорванных ботинок.

- Не смущайте меня, виконт, - перебила его англичанка, покраснев до ушей.

Мартиньи громко рассмеялся, превозмогая боль. В эту минуту пробили часы, и почти следом колокольчик возвестил о новом госте.

- Вот теперь это Ричард Денисон, - лукаво сказал Мартиньи.

В самом деле, Семирамида привела судью.

Денисон, спасенный волонтерами, прибежавшими на его крик, после всего случившегося отправился на прииски, и только утром вернулся в Дарлинг.

Потому он еще не знал, что происходило у Бриссо и не подозревал, по какой причине был приглашен в дом торговца.

- Мсье Денисон, я сразу приступлю к делу, потому что, несмотря на мое фанфаронство, я могу с минуты на минуту лишиться сил, - сказал Мартиньи. - Прошу вас, дайте мне вашу руку!

Судья протянул ему руку с удивленным видом.

- Мсье Денисон, - продолжал виконт, - когда я приехал в Дарлинг, вы любили мадемуазель Бриссо, и я имею причины полагать, что были любимы ею. В силу некоторых обстоятельств я чуть было не лишил вас счастья, на которое вы имели право. Но препятствие, явившееся между вами и прелестной мадемуазель Кларой, скоро исчезнет навсегда, и то, что было разъединено, соединится снова... Мадемуазель Клара, не угодно ли и вам также дать мне вашу хорошенькую ручку?

Клара в нерешительности смотрела на виконта.

- Отец ваш скажет вам, что вы должны повиноваться мне, - продолжал Мартиньи, улыбаясь. - Притом не сами ли вы дали мне право располагать вашей рукой?

Клара по знаку отца повиновалась. Виконт взял ее руку, и, запечатлев на ней поцелуй, вложил в руку Денисона.

- Вот! - сказал он, вздохнув. - Все кончилось, как мелодрама в парижском театре.

Все были изумлены, и особенно Денисон. Заметив, что руки Клары и судьи разъединились как бы с сожалением, Мартиньи прошептал:

- Бриссо, вспомните о вашем обещании... От вас зависит счастье вашей дочери.

Начались переговоры шепотом. Клара горячо поцеловала отца и мать, потом Рэчел, между тем как Денисон, приблизившись к виконту, взволнованно сказал ему:

- Благодарю, виконт де Мартиньи! В вашей груди бьется благородное сердце джентльмена.

- И я вас тоже благодарю, - ответил виконт. - Ведь я не забыл, что если не изжарился живьем в этих проклятых зарослях, то только благодаря вам. Поскольку я тогда был вашим соперником, то скажу, что не все способны на такой рыцарский поступок. Но теперь, когда вы жених мадемуазель Клары, позвольте сделать свадебный подарок... Вот он... Пусть он напоминает вам о несчастном французе, нарушившем на минуту спокойствие вашей жизни, но который, я надеюсь, не внушает вам отвращения.

И он протянул Денисону алмаз. Судья взял его, но посоветовавшись о чем-то шепотом с Кларой, возвратил Мартиньи.

- Пусть вас не оскорбляет наш отказ, виконт, - сказал он. - Мы и без того сохраним воспоминание о человеке, которому стольким обязаны. Вы должны понять, почему мисс Клара и я не можем принять этого подарка.

- Я понимаю, что вы ничего не хотите принять от меня, - с горечью произнес Мартиньи. - Надеюсь, однако, что мсье и мадам Бриссо не имеют тех же причин, чтобы отказаться от наследства соотечественника, которого они приняли так гостеприимно.

Мадам Бриссо покраснела от удовольствия и уже протянула руку, чтобы взять алмаз, когда Денисон поспешил сказать:

- Те же самые причины, которые заставляют нас отказываться от такого дорогого подарка, существуют, я думаю, и для моего будущего тестя и будущей тещи. Достоинство семейства, к которому я скоро буду принадлежать, не позволяет ему принять ваш подарок.

- Мсье Денисон прав, - вздохнул Бриссо. - Извините нас, дорогой Мартиньи, но эта драгоценная вещь должна перейти к вашим родным: лишить их этого было бы подло с нашей стороны.

- Еще раз повторяю вам: у меня родственников нет. А если и остались, то они так же мало думают обо мне, как и я о них.

- Но у вас должны быть друзья в Париже.

- Я вам говорил, что имел много друзей, когда был богат, но это было так давно... Да, я мог бы еще найти там каких-нибудь мнимых друзей, для которых, за недостатком богатого американского дядюшки, я создал бы новый тип "австралийского друга". Один, получив в наследство мой алмаз, был бы способен, из признательности, назвать моим именем первого породистого жеребца, родившегося в его конюшне. Другой непременно подарил бы его какой-нибудь танцовщице или водевильной актрисе... Но довольно, я полагаю, мне остается еще несколько часов, чтобы подумать, как лучше распорядиться этим алмазом... Теперь, пожалуйста, извините меня... я не могу больше говорить.

Все почтительно удалились, чтобы дать виконту возможность отдохнуть. Он долго оставался неподвижен, лежа с закрытыми глазами и шепча прерывистым голосом:

- Столько усилий и пожертвований для того, чтобы увенчать желания этого Денисона... англичанина... Этот честный человек, однако, и составит счастье очаровательной Клары!

Через несколько дней Мартиньи скончался, окруженный заботами семейства Бриссо. Вопреки своим ожиданиям, несчастный искатель приключений не был съеден дикими зверями, не был погребен в волнах океана... Алмаз его был продан за одиннадцать тысяч долларов, и эти деньги были посланы одному скромному парижскому чиновнику, имевшему много детей, и следовательно, очень бедному, с которым виконт когда-то был знаком.

Вскоре после его кончины Ричард Денисон женился на Кларе Бриссо, отец и мать которой, разбогатев, переехали жить в Мельбурн. Теперь Денисон занимает важное положение в штате Виктория, и нет такой почести, на которую он не имел бы прав.

Берте Эли - Птица пустыни (L'oiseau du desert). 4 часть., читать текст

См. также Берте Эли (Elie Berthet) - Проза (рассказы, поэмы, романы ...) :