Осип Сенковский
«Витязь буланого коня»

"Витязь буланого коня"

Арабская кассида

Халиф Омар спросил однажды у Караб-эль-Зобейда, кого он в жизни своей признал за храбрейшего? "Охотно расскажу тебе, властитель правоверных,- отвечал Караб.- В один день выехал я на коне славнейшего поколения бегунов Неджду1, которому пищею был ветер пустыни и пойлом волны Сурабу2. Рыская по степи, я кидал коня моего влево и вправо, проскакал много пространства и ничего не видал, кроме следов гиены. Вдруг зачернело что-то на краю небосклона, и чрез несколько мгновений стал передо мной юноша, стройный, как дерево баму. Первый пух молодости едва проседал на милом его лице, и никогда от рожденья не видал я прекраснейшего юноши. Он вежливо приветствовал меня, приближаясь; я отвечал ему тем же и спросил: кто ты, витязь? "Я Харес, сын Саада, витязь буланого коня",- ответствовал он. "Берегись же,- я воскликнул ему,- ты должен со мной сразиться".- "Но кто ты такой?" - вопросил меня Харес. "Мое имя Амру-Караб, я сын Маада и Зобеиды; Перуном пустыни зовут меня бедуины!" -"Ничтожный враг,- вскричал он,- лишь твое бессилие спасет тебя от смерти!" Разорвалось мое сердце от такого самохвальства. "Клянусь богом,- возразил я,- что только один из нас воротится к своей палатке, бедуин! Нагую истину скажу тебе: завтра песок занесет здесь труп твой! Знай, что я из поколенья, в котором еще ни одна мать не оплакивала смерти витязя-сына и ни одна красавица не обрезывала долгих кудрей своих по убитом женихе".- "Выбирай же,- воскликнул он,- ты ли будешь убегать, а я догонять тебя, или я пущусь на уход, а ты нападать станешь?" - "Буду нападать",- сказал я,- и вмиг бедуин помчался стрелою. Я стремился вослед... уже мыслил копьем пронзить его насквозь, когда он исчез с коня: я, уже миновав его, увидел, что он гибкою подпругою обвился вокруг конского тела. Пришла его череда: он достиг меня и, копейным железом ударив по голове, сказал: "Вот тебе первый раз, Омар! Копьем моим заклинаюсь, что если б не жаль было убить такое красивое создание,- теперь бы уже твой конь ржал над твоим трупом". Я сгорел со стыда, халиф правоверных, и смерть показалась мне милее обиды. Нет - воскликнул я,- один только из нас увидит свою палатку. Он снова предложил, и я опять избрал первую очередь. Конь мой летел - я, казалось, касался наездника - как вдруг разостлался он по хребту коня и тем уникнул верного удара. Очередь оборотилась: он наскакал на меня и, несмотря на все мое искусство, на все мои уловки,- снова улучил ударить в голову. "Вот и другой раз, Омар",- произнес он. Гнев и стыд охватили мою душу. Решено,- вскричал я,- или ты мой, или я твой дротик привезем в свое поколенье. Вместо ответа юный бедуин ринулся вперед,- я гнал его, доспел - и уже меткое копье за плечами, как в нем... но он спрыгнул на землю, и когда удар миновал седла, то опять на коне очутился. С череды пустился бедуин за мною, наскочил - и я не мог ускользнуть от него. "Омар, вот тебе и третий раз",- сказал он, ударив меня по голове. Лучше убей меня,- воскликнул я,- чтобы услышали арабские наездники о вражде нашей. "Знаешь ли, Омар,- ответствовал он,- что я только до трех раз прощаю!" И потом он продолжал стихами3:

Тобой клянуся, меч стальной, Ты не кропился кровью чистой!

Коль раз еще мы вступим в бой -

Ты кровли не узришь холмистой, Намёта родины святой!

Признаюсь, властитель правоверных, меня устрашило боевое искусство его, и я, смущенный, сказал: Харес, у меня есть до тебя одна просьба! "Какая?" - спросил он. Возьми меня к себе в товарищи! "Ты не годишься быть моим товарищем",- отвечал Харес. Это выраженье огорчило, но не отвратило меня. Я спросил его снова и так пристально - что, наконец, он сказал мне, усмехаясь: "Беда тебе со мною; знаешь ли, куда спешу я?" Конечно, нет!- был ответ мой. "Еду,- продолжал он,- туда, где ожидает меня кровавая смерть, которой жажду, как отрады". Всюду с тобой,- я воскликнул,- и туда, где ждет нас кровавая смерть. Мы ехали целый день и часть ночи и, наконец, наехали на одно из поколений арабских.

"Омар,- сказал тогда юный мой витязь, указывая на кочевые шатры оного,- здесь найдем мы кровавую смерть. Хочешь ли ты подержать моего коня, а я пойду за тем, чего мы ищем, или дай мне своего и сам поди за тем, чего мне надо". Подержу коня твоего,- отвечал я,- ты лучше ведаешь, чего тебе нужно. Легко спрыгнул с коня юноша, бросил мне поводья и скрылся во мраке, как падучая звезда исчезает в пустынном воздухе. Я рад был служить ему за конюшего в таком случае; между тем бесстрашный юноша проникнул в глубь стана, и вскоре из одной палатки вывел двух верблюдов и девицу, прекраснейшую молодого месяца; такой красоты никогда не зрели очи мои ни в пустынях Аравии, ни в краях, подвластных царям. Посадив ее на быстроногого верблюда, мы пустились в дорогу. "Омар,- сказал мне бедуин, по кратком молчании,- хочешь ли ты вести верблюдов, а я повезу девушку, или ты примешь на себя эту должность?" Лучше я буду проводником верблюдов, а ты охраняй нас своим оружием,- возразил я. Он, отдав мне поводки, заметил, чтобы я правил бег свой на восходящие плеяды4. Так ехали мы, и уже день начал заниматься, когда молчаливый мой витязь мне промолвил: "Оглянись, Омар, не видно ли кого-нибудь?" Видны за нами верблюды,- отвечал я. "Удвой шаг",- сказал он и замолкнул снова; но через несколько минут он опять произнес: "Посмотри еще раз; и если их мало - укрепись мужеством - то кровавая смерть следит нас; если же много, то не бойся!" Их четверо или пятеро,- отвечал я. "Погоняй сильнее",- сказал он и смолк. Более часу бежали мы и остановились не ранее, как топот погони послышался вблизи. Юноша велел мне стать по правую сторону верблюдов, а сам занял место с левой. Скоро явились перед нас на конях двое статных юношей из поколения бекров и с ними седовласый старец, который возвышался между ними, как огромная смоковница между тонкими пальмами. То был отец красавицы, то были ее братья. "Отдай мне девицу, сын мой",- сказал, приближившись, старец. "Не для того я похитил ее",- гордо ответствовал Харес. Тогда отец велел одному из сыновей сразиться с моим храбрым товарищем. Юноша выступил, потрясая копьем; Харес соскочил с коня ему навстречу и вот что сказал стихами:

Тебя теперь, о витязь сильный, Омочит крови дождь обильный;

Любовник пламенный с тобой Горит схватиться в смертный бой!

И весть о нем к родным стрелою Одна примчится - иль со мною.

Битва длилась недолго: Харес пронзил копьем противника. "Иди, померься с ним,- сказал старец другому сыну,- смерть краше бесславия!" Юноша выступил против Хареса, который, ринувшись на него, воскликнул:

Посмотри, как дротик зыбкий Верной смертию грозит!

Знай: жестоки кровных сшибки!

Лишь кончина разлучит Нас с сестрой твоей невинной, Пусть умру, зато в пустынной Аравийской стороне Не расскажут обо мне: Он любезной изменил, Он ее на жизнь сменил.

Настал бой, и та же участь постигла другого брата. Тогда отец, спокойно смотревший на кончину двух сыновей своих, приближился к Харесу и произнес: "Сын мой, отдай мне дочь или во мне найдешь ты не мальчика!" - "Никогда я никому не уступлю ее",- отвечал Харес. Старец, услышав это, сошел с верблюда и обнажил саблю, то же сделал и Харес, весело встречая его словами:

Мне смерть милей, чем поношенье, И пусть рассказ об этом мщенье Взволнует бекров поколенье.

Старец, ставши перед ним, возразил:

Не драгоценнее мгновенья Жизнь многолетная моя, Когда за славу поколенья, За девы честь сражаюсь я.

"Избирай,- сказал он ему,- я даю тебе право первого удара, но если и тогда не убьешь меня, то простись с жизнию!" - "Охотно",- отвечал юноша и занес саблю; но с другого же взмаху старец, увидев, что не может отразить удара, летящего ему в голову, пронзил грудь Хареса... и оба поверглись мертвы. Властитель правоверных! Во все это время страх и сожаленье во мне сменялись; но когда я узрел кончину и двух остальных витязей, то собрал их сабли, копья, коней и верблюдов и, приступивши к девице, сказал ей: теперь принадлежишь ты мне. "Нет,- отвечала печальная красавица, вспыхнув гневом,- по смерти братьев, отца и любезного, я никому не принадлежу. Впрочем, когда желаешь владеть мною, отдай мне копье и коня Харесовы и пустимся гнаться. Если ты успеешь до меня дотронуться - я твоя, но ежели тебя достигну, то убью тебя".

Совсем не желаю этого,- отвечал я,- видно, из какого вы все роду,- но и без битвы ты моя добыча. "Если ты араб от настоящей крови арабов,- возразила она,- то отведешь меня к моему поколению". Соглашаюсь на это,- ответствовал я,- но с условием: оправдать меня перед твоими родными и преломить со мною хлеб гостеприимства. "Клянусь смертью отца и любезного выполнить это",- сказала красавица. Мы пустились в путь по старым следам, но через несколько времени, когда оглянулся я назад, то заметил, что девица пропала с верблюда. Не сомневаюсь, что чувствительность увлекла ее к месту битвы, я быстро поворотил коня и прискакал туда, отколе мы недавно уехали. Велико было мое удивление, когда вместо четырех трупов я нашел там тела только двух братьев. Озирая повсюду, я не мог придумать, куда девались остальные, как вдруг заметил следы влеченных по земле тел. По них-то дошел я до лежащего за несколько сот шагов камня, к которому ветром намело груду песку. Осмотрев пристально холмик сей, я увидел полу одежды, и, разрыв оный, я узрел... Властитель правоверных... тело отца, Хареса и подле них умершую красавицу!- Она, сокрыв в землю все, что было для нее драгоценнейшим на земле, сама с ним же схоронилась. Не мог удержаться я от слез и долго горевал над столь плачевным зрелищем. Наконец, положив подле девицы тела ее братьев, я вместе зарыл всю благородную семью и пустился вспять, к родному стану. Вот, властитель правоверных, те люди, которых мужественнее не знавал я в жизни моей!"

С арабского И. Сенковский.

Осип Сенковский - Витязь буланого коня, читать текст