Даниил Хармс
«Озорная пробка»

"Озорная пробка"

В 124-м детском доме, ровно в 8 ч. вечера, зазвонил колокол.

Ужинать! Ужинать! Ужинать! Ужинать!

Девчонки и мальчишки бежали вниз по лестнице в столовую. С криком и топотом и хохотом каждый занимал свое место.

Сегодня на кухне дежурят Арбузов и Рубакин, а также учитель Павел Карлович, или Палкарлыч.

Когда все расселись, Палкарлыч сказал:

- Сегодня на ужин вам будет суп с клецками.

Арбузов и Рубакин внесли котел, поставили его на табурет и подняли крышку. Палкарлыч подошел к котлу и начал выкрикивать имена.

- Иван Мухин! Нина Веревкина! Федул Карапузов!

Выкликаемые подходили. Арбузов наливал им в тарелку суп, а Рубакин давал булку. Получивший то и другое шел на свое место.

- Кузьма Паровозов!- кричал Палкарлыч.- Михаил Топунов! Зинаида Гребешкова! Громкоговоритель!

Громкоговорителем звали Сережку Чикина за то, что он всегда говорил во весь дух, а тихо разговаривать не мог.

Когда Сережка-Громкоговоритель подошел к котлу, вдруг стало темно.

- Электричество потухло!- закричали на разные голоса.

- Ай, ай, ай, ты смотри, что ты делаешь!- громче всех кричал Громкоговоритель.

- Громкоговоритель в супе купается!- кричал Кузьма Паровозов.

- Смотри не подавись клецками!- кричал Петр Сапогов.

- Тише, сидите на местах!- кричал Палкарлыч.

- Отдай мне мою булку!- кричала Зинаида Гребешкова.

Но тут стало опять светло.

- Электричество загорелось!- закричал Кузьма Паровозов.

- И без тебя вижу,- отвечала ему Зинаида Гребешкова.

- А я весь в супе!- кричал Громкоговоритель.

Когда немного поуспокоились, Палкарлыч опять начал выкрикивать:

- Петр Сапогов! Мария Гусева! Николай Пнев!

На другой день, вечером, когда Палкарлыч показывал детям новое гимнастическое упражнение, вдруг стало опять темно.

Федул Карапузов, Нина Веревкина и Николай Пнев, повторяя движения Палкарлыча, поскользнулись в темноте и упали на пол.

Петр Сапогов, воспользовавшись темнотой, ударил Громкоговорителя кулаком в спину.

Кругом кричали:

- Опять потухло! Опять потухло! Принесите лампу! Сейчас загорится!

И действительно, электричество опять загорелось.

- Это ты меня ударил? - спросил Громкоговоритель.

- И не думал,- отвечал Сапогов.

- Тут что-то неладно,- сказал Палкарлыч.- Ты, Мухин, и ты, Громкоговоритель, сбегайте в соседний дом и узнайте: если там электричество не тухло, как у нас, то надо будет позвать монтера.

Мухин и Громкоговоритель убежали и, скоро вернувшись, сказали, что, кроме как в детском доме, электричество не тухло.

На третий день, с самого утра, по всему детскому дому ходил монтер с длинной двойной лестницей-стремянкой. Он в каждой комнате ставил стремянку, влезал на нее, шарил рукой по потолку, по стенам; зажигал и тушил разные лампочки, потом зачем-то бежал в прихожую, где над вешалкой висел счетчик и мраморная дощечка с пробками. Следом за монтером ходили несколЬко мальчишек и с любопытством смотрели, что он делает. Наконец монтер, собираясь уходить, сказал, что пробки были не в порядке и от легкой встряски электричество могло тухнуть. Но теперь все хорошо, и по пробкам можно бить хоть топором.

- Прямо так и бить? - спросил Петр Сапогов.

- Нет, это я пошутил,- сказал монтер,- но во всяком случае теперь электричество не погаснет.

Монтер ушел. Петр Сапогов постоял на месте, потом пошел в прихожую и долго глядел на счетчик и пробки.

- Что ты тут делаешь? - спросил его Громкоговоритель.

- А тебе какое дело,- сказал Петька Сапогов и пошел на кухню.

Пробило 2 часа, потом 3, потом 4, потом 5, потом 6, потом 7, потом 8.

- Ну,- говорил Палкарлыч,- сегодня мы не будем сидеть в темноте. У нас были пробки не в порядке.

- А что такое пробки? - спросила Мария Гусева.

- Пробки, это их так называют за их форму. Они...

Но тут электричество погасло, и стало темно.

- Потухло!- кричал Кузьма Паровозов.

- Погасло!- кричала Нина Веревкина.

- Сейчас загорится!- кричал Громкоговоритель, отыскивая впотьмах Петьку Сапогова, чтобы, как бы невзначай, дать ему подзатыльник. Но Петька не находился. Минуты через полторы электричество опять загорелось.

Громкоговоритель посмотрел кругом. Петьки нет как нет.

- Завтра позовем другого монтера,- говорил Палкарлыч. Этот ничего не понимает.

"Куда бы мог пропасть Петька? - думал Громкоговоритель. На кухне он, кажись, сегодня не дежурит. Ну, ладно, мы с ним еще посражаемся".

На четвертый день позвали другого монтера. Новый монтер осмотрел провода, пробки и счетчик, слазил на чердак и сказал, что теперь-то уж все в исправности.

Вечером, около 8 часов, электричество потухло опять.

На пятый день электричество потухло, когда все сидели в клубе и рисовали стенгазету. Зинаида Гребешкова рассыпала коробочку с кнопками.

Михаил Топунов кинулся помогать ей собирать кнопки, но тут-то электричество и погасло, и Михаил Топунов с разбега налетел на столик с моделью деревенской избы-читальни. Изба-читальня упала и разбилась. Принесли свечу, чтобы посмотреть, что произошло, но электричество загорелось.

На шестой день в стенгазете 124-го детского дома появилась картинка: на ней были нарисованы человечки, стоящие с растопыренными руками, и падающий столик с маленьким домиком. Под картинкой была подпись:

Электричество потухло -

Раз, два, три, четыре, пять.

Только свечку принесли -

Загорелося опять.

Но несмотря на это, вечером электричество все-таки потухло.

На седьмой день в 124-й детский дом приезжали какие-то люди. Палкарлыч водил их по дому и рассказывал о капризном электричестве. Приезжие люди записали что-то в записные книжки и уехали.

Вечером электричество потухло.

Ну что тут поделаешь!

На восьмой день, вечером, Сергей Чикин, по прозванию Громкоговоритель, нес линейки и бумагу в рисовальную комнату, которая помещалась внизу около прихожей. Вдруг Громкоговоритель остановился. В прихожей, через раскрытую дверь, он увидел Петра Сапогова. Петр Сапогов, на цыпочках и то и дело оглядываясь по сторонам, крался к вешалке, над которой висел счетчик и мраморная дощечка с пробками. Дойдя до вешалки, он еще раз оглянулся и, схватившись руками за вешалочные крючки, а ногами упираясь о стойку, быстро влез наверх и повернул одну пробку. Все потухло. Во втором этаже послышался визг и крик.

Минуту спустя электричество опять зажглось, и Петр Сапогов спрыгнул с вешалки.

- Стой!- крикнул Громкоговоритель, бросая линейки и хватая за плечо Петьку Сапогова.

- Пусти,- сказал Петька Сапогов.

- Нет, не пущу. Это ты зачем тушишь электричество?

- Не знаю,- захныкал Петька Сапогов.

- Нет, врешь! Знаешь!- кричал Громкоговоритель.- Из-за тебя меня супом облили. Шпана ты этакая.

- Честное слово, тогда не я тушил электричество,- завертелся Петька Сапогов.- Тогда оно само тухло. А вот когда монтер сказал, что по пробкам хоть топором бей - ничего, я вечером и попробовал одну пробку ударить.

Рукой, слегка. А потом взял ее да повернул. Электричество и погасло. С тех пор я каждый день тушу. Интересно. Никто починить не может.

- Ну и дурак!- сказал Громкоговоритель.- Смотри у меня: если еще раз потушишь электричество, я всем расскажу. Мы устроим товарищеский суд, и тебе не поздоровится. А пока, чтоб ты помнил, получай!- И он ударил Петьку Сапогова в правую лопатку.

Петька Сапогов пробежал два шага и шлепнулся, а Громкоговоритель поднял бумагу и линейки, отнес их в рисовальную комнату и как ни в чем не бывало пошел наверх.

На следующий, девятый, день Громкоговоритель подошел к Палкарлычу.

- Товарищ учитель,- сказал он,- разрешите мне починить электричество.

- А ты разве умеешь? - спросил Палкарлыч.

- Умею.

- Ну, валяй, попробуй, авось никому не удавалось, а тебе удастся.

Громкоговоритель побежал в прихожую, влез на вешалку, поковырял для вида около счетчика, постукал мраморную дощечку и слез обратно.

И что за чудо? С того дня в 124-м детском доме электричество горит себе и не тухнет.

1928

Даниил Хармс - Озорная пробка, читать текст

См. также Хармс Даниил - Проза (рассказы, поэмы, романы ...) :