Владимир Гиляровский
«Москва и москвичи - СРЕДЫ ХУДОЖНИКОВ»

"Москва и москвичи - СРЕДЫ ХУДОЖНИКОВ"

За Нарышкинским сквером, на углу Малой Дмитровки, против Страстного монастыря, в старинном барском доме много лет помещалось "Общество любителей художеств", которое здесь устраивало модные тогда "Периодические выставки".

На них лучшие картины получали денежные премии и прекрасно раскупались.

Во время зимнего сезона общество устраивало "пятницы", на которые по вечерам собирались художники, ставилась натура, и они, "уставя брады свои" в пюпитры, молчаливо и сосредоточенно рисовали, попивая чай и перекидываясь между собой редкими словами.

Иногда кто-нибудь в это время играл на рояле, кто-нибудь из гостей-певцов пел или читал стихи. Вечера оканчивались скромной закуской. На них присутствовали только корифеи художества: Маковские, Поленов, Сорокин, Ге, Неврев и члены Общества - богатеи-меценаты П. М. Третьяков, Свешников, Куманин. Учащимся и молодым художникам доступа не было, а потому "пятницы"

были нудны и скучны - недаром их прозвали "казенные пятницы". На них почти постоянно бывал художник-любитель К. С. Шиловский, впоследствии актер Малого театра Лошивский, человек живой, талантливый, высокообразованный. Он скучал на этих заседаниях, и вот как-то пригласил кое-кого из членов "пятниц" к себе на "субботу".

И стали у него на квартире, в Пименовском переулке, собираться художники. Они рисовали, проводили время за чайным столом в веселых беседах, слушали музыку, чтение, пение; много бывало и молодежи. Все это заканчивалось ужином. На "субботах" бывал В. Е. Шмаровин, знаток живописи и коллекционер. На одной из ученических выставок он первый "углядел" Левитана и приобрел его этюдик. Это была первая вещь, проданная Левитаном, и это было началом их дружбы. Шмаровин вообще дружил с полуголодной молодежью Училища живописи, покупал их вещи, а некоторых приглашал к себе на вечера, где бывали также и большие художники. Как-то на "субботе" Шиловского он пригласил его и всех гостей к себе на следующую "среду", и так постепенно

"пятницы" заглохли и обезлюдели. "Субботы" Шиловского, которые так увлекли художников попервоначалу, тоже не привились. Хлебосольный Шиловский на последние рубли в своей небольшой, прекрасно обставленной квартире угощал своих гостей ужинами с винами - художники стали стесняться бывать и ужинать на чужой счет, да еще в непривычной барской обстановке.

"Среды" Шмаровина были демократичны. Каждый художник, состоявший членом

"среды", чувствовал себя здесь как дома, равно как и гости. Они пили и ели на свой счет, а хозяин дома, "дядя Володя", был, так сказать, только организатором и директором-распорядителем.

На "средах" все художники весь вечер рисовали акварель: Левитан-пейзаж, француз баталист Дик де Лонлей-боевую сценку, Клод-карикатуру, Шестеркин - натюрморт, Богатов, Ягужинский и т. д.-

всякий свое. На рисунке проставлялась цена, которую получал художник за свою акварель,- от рубля до пяти. Картины эти выставлялись тут же в зале "для обозрения публики", а перед ужином устраивалась лотерея, по гривеннику за билет. Кто брал один билет, а иной богатенький гость и десяток, и два -

каждому было лестно выиграть за гривенник Левитана! Оставшиеся картины продавались в магазинах Дациаро и Аванцо. Из вырученной от лотереи суммы тут же уплачивалась стоимость картины художникам, а остатки шли на незатейливый ужин. Кроме того, на столах лежали папки с акваре-

лями, их охотно раскупали гости. И каждый посетитель "сред" сознавал что он пьет-ест не даром.

На "субботах" и "средах" бывала почти одна и та же публика. На

"субботах" пили и ели под звуки бубна, а на "средах" пили из "кубка Большого орла" под звуки гимна "среды", состоявшего из одной строчки - "Недурно пущено", на музыку "Та-ра-ра-бум-бия".

И вот на одну из "сред" в 1886 году явился в разгар дружеской беседы К.

С. Шиловский и сказал В. Е. Шмаровину:

- Орел и бубен должны быть вместе, пусть будут они у тебя на "средах".

"Субботы" кончились-и остались "среды".

Почетный "кубок Большого орла" на бубне Шиловского подносился Шмаровиным каждому вновь принятому в члены "среды" и выпивался под пение гимна "Недурно пущено" и грохот бубна...

Это был обряд "посвящения" в члены кружка. Так же подносился "Орел"

почетным гостям или любому из участников "сред", отличившемуся красивой речью, удачным экспромтом, хорошо сделанным рисунком или карикатурой. Весело зажили "среды". Собирались, рисовали, пили и пели до утра.

В артистическом мире около этого времени образовалось "Общество искусства и литературы", многие из членов которого были членами "среды".

В 1888 году "Общество искусства и литературы" устроило в Благородном собрании блестящий бал. Точные исторические костюмы, декорация, обстановка, художественный грим-все было сделано исключительно членами "среды".

И. Левитан, Голоушев, Богатов, Ягужинский и многие другие работали не покладая рук. Бал удался - "среда" окрепла.

В 1894 году на огромный стол, где обычно рисовали по "средам" художники свои акварели, В. Е. Шмаровин положил лист бристоля и витиевато написал сверху:

"1-я среда 1894-го года". Его сейчас же заполнили рисунками присутствующие. Это был первый протокол "среды".

Каждая "среда" с той поры имела свой протокол... Крупные имена сверкали в этих протоколах под рисун-

ками. отражавшими быт современности. Кроме художников, писали стихи поэты. М. А. Лохвицкая, Е. А. Буланина, В. Я. Брюсов записали на протоколах по нескольку стихотворений.

Это уже в новом помещении, в особняке на Большой Молчановке, когда на

"среды" стало собираться по сто и более участников и гостей. А там, в Савеловском переулке, было еще только начало "сред".

На звонок посетителей "сред" выходил В. Е. Шмаровин.

- Ну вот, друг, спасибо, что пришел! А то без тебя чего-то не хватало... Иди погрейся с морозца,- встречал он обычно пришедшего.

Кругом все знакомые... Приветствуя, В. Е. Шмаровин иногда становится перед вошедшим: в одной руке серебряная стопочка допетровских времен, а в другой - екатерининский штоф, "квинтель", как называли его на "средах".

Основная масса гостей являлась часов в десять. Старая няня, всеобщий друг, помогает раздеваться... Выходит сам "дядя Володя", целуется...

Отворяется дверь в зал с колоннами, весь увешанный картинами... Посредине стол, ярко освещенный керосиновыми лампами с абажурами, а за столом уже сидит десяток художников- кто над отдельным рисунком, кто протокол заполняет... Кругом стола ходили гости, смотрели на работу... Вдруг кто-нибудь садился за рояль. Этот "кто-нибудь" обязательно известность музыкального мира: или Лентовская, или Аспергер берется за виолончель-и еще веселее работается под музыку. Входящие не здороваются, не мешают работать, а проходят дальше, или в гостиную через зал, или направо в кабинет, украшенный картинами и безделушками. Здесь, расположившись на мягкой мебели, беседуют гости... Лежат бубен, гитары, балалайки... Через коридор идут в столовую, где кипит самовар, хозяйка угощает чаем с печеньем и вареньем. А дальше комната, откуда слышатся звуки арфы,-это дочь хозяина играет для собравшихся подруг... Позднее она будет играть в квартете, вместе со знаменитостями, в большом зале молчановского особнячка.

Была еще комната: "мертвецкая".

Это самая веселая комната, освещенная темно-красным фонарем с потолка.

По стенам - разные ископае-

мые курганные древности, целые плато старинных серег и колец, оружие-начиная от каменного века-кольчуги, шлемы, бердыши, ятаганы.

Вдоль стен широкие турецкие диваны, перед ними столики со спичками и пепельницами, кальян для любителей. Сидят, хохочут, болтают без умолку...

Кто-нибудь бренчит на балалайке, кое-кто дремлет. А "мертвецкой" звали потому, что под утро на этих диванах обыкновенно спали кто лишнее выпил или кому очень далеко бы-ло до дому...

В полночь раздавались удары бубна в руках "дяди Володи"... Это первый сигнал. Художники кончают работать. Через десять минут еще бубен...

Убираются кисти, бумага; рисунки, еще не высохшие, ставятся на рояль.

Все из-за стола расходятся по комнатам-в зале накрывают ужин... На множестве расписанных художниками тарелок ставится закуска, описанная в меню протокола. Колбасы: жеваная, дегтярная, трафаретная, черепаховая, медвежье ушко с жирком, моржовые разварные клыки,- собачья радость, пятки пилигрима... Водки: горилка, брыкаловка, сногсшибаловка, трын-травная и другие... Наливки; шмаровка, настоенная на молчановке, декадентская, варенуха из бубновых валетов, аукционная, урядницкая на комаре и таракане...

Вина: из собственных садов "среды", с берегов моря житейского, розовое с изюминкой пур для дам. Меню ужина: 1) чудо-юдо рыба лещ; 2) телеса птичьи индейские на кости; 3) рыба лабардан, соус - китовые поплавки всмятку; 4)

сыры: сыр бри, сыр Дарья, сыр Марья, сыр Бубен; 5) сладкое: мороженое

"недурно пущено". На столе стоят старинные гербовые квинтеля с водками, чарочки с ручками и без ручек-все это десятками лет собиралось В. Е.

Шмаровиным на Сухаревке. И в центре стола ставился бочонок с пивом, перед ним сидел сам "дядя Володя", а дежурный по "среде" виночерпий разливал пиво.

Пили. Ели. Вставал "дядя Володя", звякал в бубен. Все затихало.

- Дорогие товарищи, за вами речь.

И указывал на кого-нибудь, не предупреждая,- приходилось говорить. А художник Синцов уже сидел за роялем, готовый закончить речь гимном... Скажет кто хорошо - стол кричит.

- "Орла!"

Кубок пьется под музыку и общее пение гимна "Недурно пущено".

Утро. Сквозь шторы пробивается свет. Семейные и дамы ушли... Бочонок давно пуст... Из "мертвецкой" слышится храп. Кто-то из художников пишет яркими красками с натуры: стол с неприбранной посудой, пустой "Орел" высится среди опрокинутых рюмок, бочонок с открытым краном, и, облокотясь на стол, дремлет "дядя Володя". Поэт "среды" подписывает рисунок на законченном протоколе: Да, час расставанья пришел, День занимается белый, Бочонок стоит опустелый, Стоит опустелый "Орел"...

1922 год. Все-таки собирались "среды". Это уж было не на Большой Молчановке, а на Большой Никитской, в квартире С. Н. Лентовской. "Среды"

назначались не регулярно. Время от времени "дядя Володя" присылал приглашения, заканчивавшиеся так:

"22 февраля, в среду, на "среде" чаепитие. Условия следующие: 1)

самовар и чай от "среды"; 2) сахар и все иное съедобное, смотря по аппетиту прибывший приносит на свою долю с собой в количестве невозбраняемом..."

Владимир Гиляровский - Москва и москвичи - СРЕДЫ ХУДОЖНИКОВ, читать текст

См. также Гиляровский Владимир - Проза (рассказы, поэмы, романы ...) :