Влас Дорошевич
«ХАН И МУДРЕЦ (Кавказская легенда) - Сказки и легенды»

"ХАН И МУДРЕЦ (Кавказская легенда) - Сказки и легенды"

Это было в далекие-далекие времена, когда и Машук и Бештау, и весь этот край вплоть до дальних снеговых кряжей принадлежали хану Аббасу.

Был Аббас стар и силен, храбр и мудр.

И все Аббаса уважали, потому что все Аббаса боялись. Занимался Аббас тем, чем занимались все в те времена. Единственным благородным занятием: воевал с соседями. В свободное от войны время - охотился. А в свободное от охоты время - предавался мудрости. Ханская ставка была полна мудрецами. Только мудрецы-то не были мудры. И вся мудрость мудрецов состояла в том, что они умели хану угождать. И все племя молило аллаха: - Пошли, аллах, Аббасу мудрых мудрецов. Однажды под вечер поехал Аббас верхом без провожатых в горы полюбоваться, как дрожат и умирают на вершинах розовые лучи заката, а из ущелий поднимается черная ночь.

Доехал Аббас до того места, где словно облитые кровью лезут из земли огромные красные камни.

Соскочил с лошади старый Аббас и, словно юноша, взбежал на самую высокую скалу.

На скале за выступом сидел старый мулла Сефардин. Увидал Аббаса -

встал и поклонился.

- Здравствуй, мудрец! - сказал Аббас.

- Здравствуй, хан! - отвечал Сефардин. И, уступая свое место, добавил: - Место власти!

- Место мудрости! - ответил хан и предложил Сефардину садиться:

- Тот, кто приветствует мудрость, приветствует славу аллаха!

- Тот, кто приветствует власть, приветствует веление неба! -

отвечал Сефардин. И они сели рядом.

Перед ними вдали, за горными хребтами, словно две белые папахи, сверкали на солнце две главы Эльбруса.

Солнце спускалось ниже и ниже к горам. По белым вершинам потянулись голубые тени.

Лучи заката стали розовыми, и, словно две горы роз, загорелись вершины Эльбруса.

- Что ты тут делаешь, мудрец? - спросил Аббас.

- Читаю! - ответил Сефардин.

И так как Аббас с удивлением взглянул на пустые руки Сефардяна, -

Сефардин улыбнулся и показал рукою кругом:

- Самую мудрую из книг. Книгу аллаха. Аллах написал горами по земле. Видишь, аллах написал извилинами реки по долине. Аллах написал цветами по траве и звездами на небе. День и ночь можно читать эту книгу. Книгу, в которой аллах написал свою волю.

- Пусть будет благословен пророк, что в свободный час послал мне мудрого для беседы! - сказал Аббас, касаясь рукой чела и сердца. -

Ответь мне на три вопроса, мудрец!

- Постарайся задать вопросы, над которыми стоило бы подумать, -

отвечал Сефардин, - а я постараюсь на них ответить, если смогу.

- Люди родятся и умирают! - сказал Аббас. - Зачем они живут? Я часто спрашивал об этом своих мудрецов. Один говорит: "Для счастья!"

Но есть и несчастные на свете. Другой говорит мне: "Для славы!" Но позора на свете больше, чем славы. Разве можно жить, не зная, зачем люди живут? Сефардин пожал плечами:

- Однажды ты, великий хан, послал гонца к соседнему хану Ибрагиму. Дал ему письмо, как следует перевязав шелковым шнурком и припечатав своим перстнем. И велел гонцу: "Не останавливаясь, лети к хану Ибрагиму и отдай ему это письмо". Дело было под ночь. Полетел гонец через скалы, через ущелья, по таким тропинкам, по которым и туру проскакать только днем. Ветер горный, ледяной, свистал ему в уши, рвал на нем одежду. И ни на мгновенье ока нельзя было выпустить лука из рук, - вдруг выскочат разбойники. И на каждый куст надо было смотреть в оба: не сидит ли засада. И спросил себя гонец: "Хотел бы я знать, что ж такое пишет хан Аббас хану Ибрагиму, что заставляет ночью, в стужу, среди опасностей лететь над пропастями человека?" Остановился гонец, разжег огонь, сломал твою ханскую печать, разорвал шелковый шнурок и прочел письмо. Что теперь было делать гонцу? К хану Ибрагиму нельзя привезти прочитанного письма без шнурка и без печати. И к тебе вернуться нельзя: как мог сломать печать и открыть письмо. Да еще вдобавок, - рассмеялся Сефардин, - прочитав письмо, гонец в нем ничего не понял. Потому что писал ты, хан, Ибрагиму о ваших с ним делах, гонцу совсем неизвестных. Дал тебе аллах жизнь нести, - неси. Аллах умнее самых мудрых. Он знает - зачем. А мы, если бы и узнали, может, все равно не поняли бы. Это дело аллаха.

- Хорошо! - сказал Аббас. - Преклонимся пред волей аллаха! Но я, хан, живу, - и последний погонщик ослов тоже живет. Надо жить. Пусть будет так. Но кем же надо жить?

- Был на свете, - ответил Сефардин, - один такой же мудрый и благочестивый человек, как ты. И молил он аллаха: "Сделай меня, премудрый, таким существом, чтоб никому я не мог принести зла, самой маленькой букашке". Услышал его молитву аллах и сделал благочестивого человека муравьем. Ушел муравей в лес, очень довольный: "Теперь-то уж я никому не могу принести вреда". И стал жить. Только в первый же день около самого муравейника, где поселился муравей, волк нагнал испуганную козочку и стал драть. И есть-то волку не хотелось, - так, просто волчья природа: не может видеть животного, чтобы не задрать. А козочка умирала в мучениях под его зубами и когтями, и крупные слезы лились из ее огромных, печальных и страдальческих глаз. Страшны были ее мучения. А муравей должен был смотреть на все это. Что он мог сделать? Взлезть на волка и укусить? И думал муравей: "Был бы я львом

- бросился бы на волка и не дал бы ему терзать козочки. Зачем я не лев?" Кем лучше быть, Аббас?

- Послушай, - воскликнул хан, - как усталый путник из кристального горного ключа, пью я слова твоей мудрости. Ведь мы были когда-то дружны!

- Были! - отвечал Сефардин с печальной улыбкой.

- Так почему же теперь не доходят до меня лучи твоей мудрости? И окружен я какими-то невеждами, которые только сами себя зовут мудрыми?!

- Зайдем за этот камень, - сказал Сефардин, - я отвечу тебе на твой третий вопрос. Они зашли за камень.

- Теперь сядем и полюбуемся на Эльбрус, - сказал Сефардин.

- Как же любоваться, когда его теперь не видно? - с изумлением воскликнул Аббас.

- Как не видно?

- Из-за камня не видно.

- Из-за камня? ... Эльбруса?

Сефардин рассмеялся и покачал головой:

- Эльбрус такой огромный. А камень что в сравнении с Эльбрусом?

Разве только сам себя может считать горою! И из-за него не видно Эльбруса! А Эльбрус теперь должен быть очень красив! Правда, хан, досадно на камень, что он закрывает от нас Эльбрус?

- Конечно, досадно! - согласился хан.

- Чего же ты сердишься на камень, - улыбнулся Сефардин, - когда ты сам за него зашел? Кто тебе велел? Сам своей волей зашел за камень, а на него сердишься, что не видишь Эльбруса!

По лицу хана пошли сердитые тучи.

- Ты дерзок, - сказал он. - А не боишься ты, что я и разгневаться могу на такую мудрость? Мулла покачал головою:

- Рассердись на воздух. Что будет толку? Разгневайся на воду. Что ты ей сделаешь? Рассердись на землю. Точно так же сердиться и на мудрость. Мудрость разлита аллахом на земле!

Хан улыбнулся.

- Спасибо, старик!

И они вместе сошли со скал.

Сефардин поддержал стремя, Аббас вскочил на коня.

- А если мне захочется посмотреть Эльбрус и послушать истинную мудрость? - спросил хан.

- Тогда выйди из-за камней, за которые сам зашел! - сказал Сефардин.

Хан тронул коня и весело крикнул мулле:

- Так, значит, до свиданья, мудрец!

А Сефардин печально ответил ему:

- Прощай, хан!

Влас Дорошевич - ХАН И МУДРЕЦ (Кавказская легенда) - Сказки и легенды, читать текст

См. также Дорошевич Влас - Проза (рассказы, поэмы, романы ...) :