Василий Авсеенко
«ПЕТЕРБУРГСКИЕ ОЧЕРКИ - ОПЫТ»

"ПЕТЕРБУРГСКИЕ ОЧЕРКИ - ОПЫТ"

ОПЫТ.

Гости, съезжавшиеся на обычный "жур-фикс" к Перволиным, были чрезвычайно удивлены совершенно новым зрелищем, какое представляли приемные комнаты. Ни в большой гостиной, где всегда царствовала великолепная, хотя уже старая теща, княгиня Ветлужская, ни во второй гостиной, душою которой являлась сама Марья Михайловна Перволина, ни в будуаре, ни в кабинете, ни в маленькой библиотечной, ни в проходной биллиардной - нигде не было расставлено ни одного ломберного стола. Они куда-то исчезли, эти ломберные столы; даже маленькие, изящные столики, складывающиеся пакетиками, были скрыты пестрыми скатертями, и на них с невинным видом возвышались лампы под громадными абажурами, или вазы с цветами.

Что за притча? раньше еженедельные вечера у Перволиных носили исключительно карточный характер. Играли все и везде. С первым звонком начинался подбор партий. В большой гостиной, в уголке, винт по десятой для княгини-тещи; в другом углу, перед кушеткой, винт по сотой для почетных старушек, - строгий, академический винт, без прикупки, присыпки, пересядки и всяких других нововведений. Во второй гостиной три винта под председательством самой хозяйки, для дам помоложе, и для мужчин, по своей совершенной бесцветности записавшихся в дамские партнеры. В будуаре запасный винт на случай особенно многолюдного съезда. В кабинете четыре винта от одной десятой до двух копеек, для приятелей самого Перволина - людей серьезных, по большей части весьма денежных, и готовых играть как до ужина, так и после ужина. В библиотечной - так называемый разбойничий стол, за которым итог часто исчислялся тысячами. В биллиардной -два запасных стола. И вдруг, ничего этого нет. Гости собирались, обозревали комнаты, и более или менее заметно пожимали плечами. Некоторые взглядывали на часы, предполагая, что приехали слишком рано. Физиономии принимали не то кислое, не то оскорбленное выражение. Один пожилой господин, бросивший было свою шапку за библиотечный шкаф, взял ее оттуда и переложил на камин в гостиной, поближе к выходу. Другой господин остановил проходившего мимо лакее и спросил шепотом, не празднует ли хозяйка сегодня день рождения, и не будут ли танцевать. Лакей, еще раньше пришедший в расстройство оттого, что не предвиделось дохода от карт, пробормотал скороговоркой: "не могу знать" - и побежал дальше.

Генеральша Спиридова, вся в черном, с седой трясущейся головой, решилась наконец выяснить положение.

- А что же, княгиня, - обратилась она к теще хозяина - наша партия, кажется, вся на лицо. Где вы нас посадите?

Княгиня вся как-то даже затряслась от этого вопроса, и бросила оторопелый взгляд в сторону второй гостиной, откуда долетал урывками голос дочери.

- Э, ma chХre, разве я тут хозяйка в доме, - отозвалась она кисло. - Тут дочь с муженьком своим какие-то новые порядки заводить хотят, на манер аглицкой академии.

- Что такое? английская академия? Это где акробатов обучают? - всполошилась генеральша.

- Ну, я, может быть, ошиблась. Не академия, а парламент, что-ли, - пояснила Ветлужская; - одним словом, где в карты не играют, а только речи говорят.

В эту минуту в большую гостиную впорхнула m-me Перволина, оживленная, даже возбужденная, с интересным блеском в глазах и чуть рдеющим румянцем на хорошеньких щеках.

Впорхнув, она оперлась кончиками пальцев об один из столиков, скромно скрытых под скатертями, и обвела гостей не совсем уверенным взглядом.

- Господа, я прошу у вас снисхождения и помощи. Я затеяла переворот, громадный переворот. Мы сегодня не будем играть в карты... - начала она, робея и внутренне себя подбодряя.

- Гм!.. - громко крякнул кто-то из старичков.

- Да, господа, мы не будем играть в карты. Не правда ли, это интересно? - продолжала молодая хозяйка.

- Гхе! - крякнул на другой тон кто-то сзади нее.

- Право, господа, надо-же, наконец, сделать этот опыт, - заторопилась хозяйка, почувствовавшая что-то неодобрительное в этих глухих покрикиваньях. - Мы все сто раз читали, слышали, сами высказывались, что наше общество не знает, что с собою делать без карт или танцев, что винт совсем заел нас, нагнал в наши салоны одичалость. И ведь это правда, господа! Так вот, попробуем же доказать, что это не больше как дурная привычка, что мы не разучились разговаривать, что у нас есть общественные интересы, есть мысли, идеи, остроумие... Все дело в том, что надо кому-нибудь решиться начать. Вот мы с мужем и решились. Он сам больше всего на свете любит винт, но он решился пожертвовать собою. Не правда-ли, Пьер?

И молодая женщина быстро обернулась к стоявшему позади нее мужу. Тот сначала неопределенно крякнул ("что это они все сегодня крякают"! - удивилась Марья Михайловна) - потом проговорил с оттяжкой:

- Да, собственно, почему-же не попробовать? Хотя, признаться сказать... Но это, впрочем, целиком твоя собственная идее, я тут ни причем.

И он отошел подальше, как-бы заранее слагая с себя ответственность за последующее.

Генералбша Спиридова с шумом поднялась с места.

- Ну, уж как вам угодно, а только у нас партия составлена, и вы нас посадите, - обратилась она к хозяйке тоном, не допускающим возражений. - Другие как себе хотят, а я приехала винтить. Я в аглицком парламенте не бывала, из пустого в порожнее переливать не умею.

Марья Михайловна с растерянной улыбкой оглянулась вокруг. На всех лицах она читала неодобрительное недоумение. Только один молодой человек интересного вида, стоя в наклоненной позе, с прижатым к сердцу кляком, улыбался с таким видом, как будто ему было решительно все равно, винтить-ли, танцовать-ли, или произнести речь, как в английском парламенте.

- Хорошо, мы сделаем маленькое исключение: один столик, но только один! - согласилась m-me Перволина. - И вы, maman, устроитесь в этой партии, я буду спокойнее... - добавила она, поймав не то оскорбленный, не то умоляющий взгляд княгини.

С одного из столиков была тотчас сдернута скатерть, и на нем, словно по волшебству, явились две колоды карт, мелки и подсвечники.

- А теперь, господа, будем разговаривать. Неужели не найдется интересных предметов для разговора? - произнесла Марья Михайловна, опускаясь на низенькое кресло и снова обводя всех взглядом. - Иван Максимович, вы всегда все читаете, за всем следите; какие вопросы теперь на очереди? - обратилась она к степенному господину лет пятидесяти, в несколько узком фраке и с пестрой бородкой в три тени.

Степенный господин усмехнулся весьма значительно, осторожно повернул золоченый стул, и еще осторожнее опустился на него.

- Да-с, разумеется... почему же не найти предмета для разговора? - произнес он - Вот, хотя бы взять разрешение драматических спектаклей в посту. Чрезвычайно приятная новость.

- Правда, правда, - радостно подхватила хозяйка - Мы непременно поедем на этих днях с мужем в Малый театр. Ты слышишь, Пьер? Надо воспользоваться новостью. Говорят, там даже особые пьесы для поста приготовляются. Это очень интересно.

- Очень интересно, - подтвердил молодой человек, лицо которого выражало согласие на все решительно.

- Или, опять, относительно трещин в городском фильтре, - продолжал степенный господин. - Я смотрю так, что вопрос этот все еще недостаточно выяснен. Может быть кто-нибудь несогласен со мною, но я держусь своего мнения.

Общее молчание показало, что никто не желает оспаривать мнение степенного господина. Это не нравилось хозяйке, и она была решительно против вопроса о трещинах.

- Мне кажется, впрочем, что центр сегодняшнего положения находится в Порт-Артуре, - рискнула она, и довольно смело оглянулась на всех.

Кто-то из сидевших вблизи опять крякнул с таким выражением, как будто хотел сказать: "Эх, куда хватила"!

- Барон, какого вы об этом мнения? - обратилась Марья Михайловна уже прямо к маленькому, толстенькому старичку, красившему волосы в золотисто-белокурый цвет. - Вы ведь служите по дипломатической части, для вас должно быть совершенно ясно, где находится центр сегодняшнего положения.

Барон сначала испуганно взглянул на нее, потом улыбнулся.

- До сегодняшнего вечера, мне было совершенно ясно, что центр положения находится в нашей обычной партии по четверти, с прикупкой, - ответил он, грациозно склоняя голову; - но в настоящую минуту я должен сказать, что положение вообще затемнилось... даже очень затемнилось...

- Браво, браво! - шумно раздалось со всех сторон. - Браво, барон! Вы поддержали репутацию дипломатической находчивости. - Положение затемнилось, отлично сказано!

Марья Михайловна не знала, как отнестись к неожиданному взрыву оживления. С одной стороны, было очень приятно слышать смех в своей гостиной, но с другой, этот смех как будто звучал протестом против ее затеи. Она ограничилась тем, что навела на лицо неопределенную улыбку.

- Барон остроумен как всегда, - произнесла она поощрительно.

Один из гостей, именно тот, который предусмотрительно положил шапку на камин, сгреб ее оттуда рукой, и подойдя с решительным видом к хозяину, взял его под локоть.

- Слушайте, мой дорогой, ведь это-же не серьезно, э? - сказал он, отводя Перволина немного в сторону. - Я согласен, прекрасная идее, сочувствую... но если-бы мы улизнули потихоньку в "разбойницкую", да развинтили-бы три роббера? Знаете, наши всегдашние, с присыпкой, по две копеечки? А то, знаете, не привык я... да и в клубе у нас теперь самый психологический момент...

И он, в виде угрозы, помахал шапкой. Перволин подумал, поиграл глазами, и сделав ему мимический знак, осторожно, неслышными шагами направился из гостиной. По дороге он сделал такие-же мимические знаки еще двум партнерам, и те тоже потянулись вслед за ним.

- Мне Мари Бизюкина пишет из Ниццы, что там теперь громадный съезд русских, - обратилась к хозяйке молодая дама, имевшая привычку так щуриться, что о цвете ее глаз до сих пор не составил себе понятия даже ее муж.

- Там теперь половина моих знакомых, - сказала Марья Михайловна. - Еслиб эти несносные дела не задержали Пьера, мы тоже уехали-бы на Ривьеру.

- Нет, mesdames, какой я смешной случай расскажу вам, - вдруг встрепенулся на все готовый молодой человек. - Я никогда в жизни так не смеялся. Представьте себе, встречаю я на-днях Павла Ильича... ведь вы знаете Павла Ильича?

Позади рассказчика обнаружилось, между тем, оживленное шушуканье. Один из гостей потихоньку показывал всем зажатую в руке игру карт.

- Господа, я нашел в ломберном столе старые карты, - шептал он. - Пойдемте в кабинет, запремся, да и сыграем три роббера. В других столах тоже есть карты.

- Так вот, встречаю я Павла Ильича, разговариваю с ним, и можете себе представить, прошу его передать поклон его супруге... А ведь он овдовел полгода назад, но у меня, вообразите, из головы вылетело, - продолжал рассказчик. - Павел Ильич вытаращил на меня глаза, и говорит: "благодарю вас, только уж извините, я не буду торопиться с исполнением вашего поручения; хочется еще пожить на этом свете"

Марья Михайловна подала знак засмеяться, но оглянувшись, заметила, что гостиная ее наполовину опустела. А в стороне кто-то из гостей, торопливо сняв со столика лампу, вытаскивал из ящика старые карты.

- Марья Михайловна, дамы так любезны, хотят погадать на меня; вы позволите? - спросил гость, плутовато подмигивая сговорившимся партнерам.

- А я обещал показать пасьянс, который раскладывают вчетвером, - объявил другой гость, тоже вытаскивая из столика старые карты, и подозрительно хихикая.

Через четверть часа, во всех комнатах и за всеми столиками исправно винтили. Марья Михайловна сначала обиделась, потом рассмеялась, и попросила принять ее пятым партнером в партию.

Василий Авсеенко - ПЕТЕРБУРГСКИЕ ОЧЕРКИ - ОПЫТ, читать текст

См. также Авсеенко Василий - Проза (рассказы, поэмы, романы ...) :