Письмо Лескова Н. С.
А. С. Суворину - 14 марта 1887 г., Петербург.

Уважаемый Алексей Сергеевич!

Есть на свете богатый барин, барон Штромберг, ружейный охотник и такой же психопат, как я и Гей по части часов. Он выудил в специальной часовой газете "Uhrmacherzeitung" ("Газета часовых дел мастеров" (нем.).) любопытное известие о соперничестве, какое в Америке явилось против Швейцарии и Англии в часовой фабрикации. Это интересно не менее, чем всякая другая промышленная новость. Штр. обратился ко мне с просьбою "пристроить" его работку. Я мог послать ее в одно и в другое место, но прежде всего подумал о "Новом времени", так как это, по-моему, интересно. Часы имеют все, и многие их очень любят. Статью я послал Шубинскому. Шуб. отдал ее кому-то в редакции и сказал мне, что ее обещали напечатать. Я передал это Штромбергу. Тот ждал, ждал, да и жданки потерял, и приступает ко мне... Вы знаете, что все мало пишущие люди придают особенно большое значение тому, что они напишут, и мне за эту статейку приходит жутко... Усердно прошу Вас: прикажите отыскать это сочинение и просмотреть его, и если оно пригодно, напечатайте его, а если нет, то возвратите мне.

Фельетон Виктора Петровича написан прекрасными стихами и заключает много правды, но в нем нет того, что "липнет" к лицу, как меткая кличка, например "трехполенный Панин", "трехпрогонный Муравьев", "Муханов на Висле" и т. п. Все только о происхождении да о каком-то малоизвестном прошлом, в чем и покора немного, да и не все достоверно. Одна кличка "Луиза Мишель", данная Гамме Модестом Ив. Писаревым или Терпигоревым (настоящий автор неизвестен), гораздо язвительнее и метче, чем все намеки о его перебежничестве. Его голова, его фигура, его блекотание горлом и кличка бабьим именем "Луиза Мишель" это пресмешно и полно образного о нем представления.

Короленко вышел уже "полным изданием". Вот что значит фавор! Отсюда же, переводя на себя, вижу, что значит и клевета... Я доволен моим положением в литературе: меня всё топили и не утопили с головою; повредили много и очень существенно в куске хлеба насущного, но зато больше никто уже повредить не может... Сладок этот покой, но издание дало бы мне возможность хоть год не писать как можно больше и наскоро, и я, быть может, написал бы что-нибудь путное. Но вредить легче, чем помочь. И есть судьба: старый Вольф заключил со мною условие и умер в тот день, когда мы должны были его подписать. Новый Вольф предпочел издать Боборыкина, и хорошо сделал, потому что того все-таки кое-кто поддерживает... Тяжел мой хомут совсем оттер шею.

Пересмотрел своего Панталона и сравнил с соответственными ему сценами из древнего мира. Все так писано не нынешним живым языком. Не говорю о достоинстве языка, но собственно о строе речи. Так же он подстаринен в "Видении св. Антония", и в "Агриппине", и в Вашей "Медее". Просто Вам это не нравится, а другой язык (вроде "Кавказского пленника" Толстого) был бы неуместен. "Зализанность", то есть большая или излишняя тщательность в выделке, есть, но ее, думается, можно снесть, так как это нынче встречается очень редко. Вы вспоминали о Писемском: он, бывало, говорил мне: "Люблю, что у тебя постройка хороша: крылец по дому и все под стреху сведено в препорцию". Он меня любил и говорил мне правду по крайней мере я так верю. У Вас я читал и напечатал "Кадетский монастырь". Этюд этот везде нашел себе ласку и внимание, а Вам и он не нравился. Значит, "не потрафляю".

Пожалуйста, развяжите меня с бессмертным творением Штромберга!

Преданный Вам

Н. Лесков.

Р. S, Говоря о попах, Вы забыли про того, который написал в "Отечественных записках" "Кузька мордовский бог". Это прелестное и сильное создание настоящего таланта. Мордва там только и есть живая (а не у Майнова), и страсти там в истинном, классическом развитии.

Зачем Вы не издадите "Кузьку-бога"?

14 марта 1887 г., Петербург.

Письмо Лескова Н. С. - А. С. Суворину - 14 марта 1887 г., Петербург., читать текст

См. также Лесков Николай Семёнович - письма и переписка :