Письмо
П. М. Свободин - А. П. Чехову. 2 мая 1889 г. Петербург

Милый мой Антон Павлович, как мне хочется к Вам приехать и... как это трудно будет сделать! Долго объяснять, почему это будет трудно (главное: денег нет), и Вы поверьте на слово, как тому, что действительно трудно ухитриться приехать, так и тому, что повидаться с Вами и побывать в Вашей "Линтваревке" мне очень-очень хочется. Ну, там увидим: известно, что если чего очень хочется, то на препятствия не очень смотрят, может быть, и я так же сделаю, т. е. не посмотрю на препятствия.

Хоронили мы сегодня Салтыкова . Гроб несла молодежь на руках от квартиры до кладбища, а колесница была завалена цветами и венками. Всех венков было 140, много серебряных. Народу вообще было очень много, но меньше, чем на похоронах Некрасова, Тургенева и Достоевского. Похоронили Салтыкова за могилами Тургенева и Кавелина. Очень трудно и долго пробирались несшие гроб из церкви к могиле, потому что народ стоял не только вокруг могилы, на решетках памятников вокруг, но даже лепился по карнизам, нишам и окнам церкви, возле которой вырыта была могила, и висел на деревьях. Покуда служили обедню, я с Сувориным гулял по кладбищу, сидели мы с ним на камнях какой-то могилы и философствовали, вспоминали Вас. Когда стали опускать гроб в могилу, нам уж невозможно было протискаться сквозь густую толпу народа, и потому мы ничего не могли расслышать из тех речей, что говорились на могиле. С самого утра и до конца похорон шел дождь, так что вся эта толпа стояла под зонтиками. Разъехались мы с кладбища в половине третьего, а приехали туда в 10 часов утра. Молодежь во время речей вела себя немножко несдержанно: речи прерывались возгласами "браво" и даже аплодисментами, что, как Вы понимаете, немножко неприлично на могиле. Полиция же, наоборот, вела себя довольно умно: почти отсутствовала да кой-где стояла в отдалении, ни во что не вмешиваясь. Только во время шествия процессии было много и жандармов, и околодочных, и городовых, а на могиле почти никого. Ну, что умерло то умерло, довольно о похоронах.

Как Вы живете, как дышите? Что ж Вы мне ничего не ответили о комедии-то на мой бенефис? На просьбу мою дать мне слово написать комедию Вы только назвали меня демоном-соблазнителем, а что под этим разуметь следует не сказали. А мне надо знать и теперь же заявить начальству, что именно пойдет у меня в бенефис. Снова прошу немедленно согласиться, дать слово, или же отказать, но ответить определенно.

Миша мой, благодаря бога, выздоравливает, стал выходить на воздух. Надо ехать за ним в Москву, летом он будет жить со мной и Володей (вот одна из причин, почему трудно к Вам собраться). Посылаю свой маленький очерк для детей , которых Вы народите со временем. Третьего дня мы играли в Гатчинском дворце "Мертвые души" и удостоились личного одобрения его величества. Государь изволил пожаловать из залы за сцену и лично благодарил нас всех за исполнение ролей. Кормили нас во дворце на убой с утра до поздней ночи, трудно было одолевать царские яства и пития. Сегодня в "Правительственном вестнике" напечатана высочайшая благодарность артистам за исполненный спектакль, это первый случай высочайшего благоволения к нам. Во всяком случае отрадно то, что царь во второй раз приказывает ставить у себя во дворце русские произведения: 3 августа прошлого года мы играли "Женитьбу", а 30 апреля 89 г. "Мертвые души". На этот раз даже не было и балета, без которого еще никогда не обходился ни один дворцовый спектакль. Суворин передавал мне, что на днях будет напечатано "Предложение". Голубчик, пришлите мне экземпляр: мы поставим "Предложение" летом в Красном Селе для государя. Не пришлете ли мне также и книжку Вашу, которая числится за Вами (первая)? Ну, до свиданья! Обнимаю Вас, душа моя! О-ох, несчастный я человек весною, когда нет у меня денег, а следовательно, нет и возможности удрать куда-нибудь из Петербурга, подальше, подышать под другой частью неба, поговорить с другими людьми, глотнуть другой воды, не невской, а пуще всего посидеть под вечер на крылечке Вашего дома, посидеть вместе с Вами, тихо, задумчиво, помолчать и послушать, что говорит вокруг наступающая ночь, о чем квакают лягушки и гудит бугай... тьфу! проклятая Малая Итальянская! А каково это играть-то в театре в эдакое время?! а?! весна, все зеленеет, оживает, согревается и светит новым, свежим светом, а тут на башке парик, заклеен и замазан лоб, жара и духота... ффу! Ну, да я, слава богу, уже отделался: сегодня сыграл в последний раз "Женю" и завтра получаю отпуск, а спектакли дотянутся еще до 15-го мая. Савина тоже играла сегодня в последний раз. Ну, пишите мне о пьесе на бенефис, а я буду стараться занять денег до бенефиса в расчете на хороший сбор на Вашу комедию и приеду к Вам на целую неделю, а не напишете пьесу не буду занимать денег и не приеду! Михаилу Павловичу Старшему, Марии Павловне и всему Чеховскому дому кланяюсь и здравия желаю.

Дописывается письмо сие, писанное ночью, на другой день утром, 3 мая.

"Предложение"-то уж и напечатано. Сейчас читал и смеялся. Шалость шалостью, но и чеховского тут много, т. е. талантливости, хотя я на Вашем месте не печатал бы таких вещей: умаляет достоинство. Вам надо бить молотом, а Вы иногда ковыряете булавочкой... а знаете что? Я такого человека встречал, который говорил беспрестанно "вот именно" . Очень смешная сценка. Присылайте экземпляр.

Целую Вас, если Вам угодно.

Душой Ваш П. Свободин.

Осталось место на странице,

Дай припишу еще строку...

Ах, если б мне, подобно птице,

Взмахнуть крылом, да на Луку!..

Что? Чем не Гейне?

А что здоровье брата?

Письмо - П. М. Свободин - А. П. Чехову. 2 мая 1889 г. Петербург, читать текст

См. также Чехов Антон Павлович - письма и переписка :