Письмо Белинского В. Г.
Переписка за год 1835 год.

49. П. П. и Ф. С. ИВАНОВЫМ

Москва. 1835, февраля 5 дня.

Милостивый государь,

Петр Петрович!

Бога самого ради, перестаньте величать меня "Милостивым государем" и рассыпаться передо мною в комплиментах, просьбах и благодарности.1 К чему эти вычуры? Или Вы еще не догадались, что я не совсем похож на всех людей и принадлежу к числу чудаков? Ведь мы с Вами не бабы! Пишите ко мне так, как должен писать отец к сыну, не просите меня, но приказывайте, не благодарите, а говорите, что Вы меня любите. Экой старик бесит меня, да и только. Или Вы не понимаете, что не Вы, а я у Вас в долгу и в долгу неоплатном. О, ради всего святого в мире, позвольте мне быть Вашим должником, считать Вас моим благодетелем, отцом. И разве я один могу Вас называть таким образом? Делать добро это Ваша страсть. О Пете не беспокойтесь. Я водил его к инспектору, просил его именем Надеждина; инспектор велел привести его через неделю в гимназию для экзамена. Но в это время он захворал нервическою горячкою, которая была захвачена в самом начале и вылечена самыми простыми средствами, сообразно с советами Авенира Ивановича Красовского. В это же время и Алексей попался под арест, в это же время (проклятое время!) я узнал от П. Г. Давыдова2 о смерти родной.3 Петя выздоровел, но время было уже потеряно; учеников набрано было так много, что не знали, куда и деваться с ними. На будущий год он будет в гимназии (в 3-м классе) за это ручаюсь я. Я примусь за него снова и подготовлю его на славу. Теперь с Никанором ему веселее учиться будет. Прощайте, до свидания (ведь Вы сбираетесь к нам дай-то бог фунтовую свечу (из желтого впрочем воска) поставлю Николе). Ваш что Вам угодно

В. Белинский.

Милостивая государыня

и любезнейшая сестрица, Федосья Степановна!

Все ко мне по строчке (даже и Катерина Петровна!!!), а Вы ни полслова благодарю за неоставление! Впрочем, я сказал это так, для шутки, ибо я без писем не сомневаюсь в Вашем ко мне расположении. Вы что не сбираетесь к нам в Москву? Хоть бы одним глазком поглядел на Вас. Может быть, нынешним летом заверну и я в Ваш уголок, если позволят дела. Хочется вздохнуть воздухом родины, взглянуть на места, где провел детство, где

Много милого любил,

Где обнял грозное страданье,4

хочется побеседовать с вами, милыми сердцу, хочется выронить слезу на могиле родной...

Странно, жестоко играет судьба мною! Сколько раз сердце просилось, душа рвалась туда, туда! Но... грустная мысль!

Зачем Вы так долго продержали у себя долгоносого5 я чуть не проклял его! Ведь грех остался бы на Вашей душе, и трудновато было бы Вам отмолиться от него! Прощайте и не забывайте Вашего чудака

В. Белинского.

50. Н. А. ПОЛЕВОМУ

26 апреля 1835 г. Москва.

Милостивый государь,

Николай Алексеевич!

Я принимаюсь за издание журнала;1 принимаюсь не из корыстных видов, не из детского тщеславия, но вместе с тем и не по сознанию в своих силах и своем назначении, а из уверенности, что теперь всякий может сделать что-нибудь, если имеет хоть искру способности и добра... Как бы то ни было, но мне было бы приятно иметь своим читателем того человека, который с таким благородным и беспримерным самоотвержением старался водрузить на родной земле хоругвь века, который воспитал своим журналом несколько юных поколений и сделался вечным образцом журналиста...2 Да, мне приятно и лестно думать, что Вы будете иногда, в редкие часы Вашего досуга, перелистывать книгу, мною составленную, хотя, может быть, для Вас это будет ни приятно и ни лестно... но Ваше внимание ко всякому благородному порыву, Ваше расположение и ласковость к молодым людям, сколько-нибудь принимающим участие в делах книжного мира, Ваша снисходительность к слабости сил при честных намерениях, в чем я имел удовольствие увериться собственным опытом, заставляют меня надеяться,что Вы не откажетесь принять моего приношения.3 Николаю Ивановичу4 было очень приятно исполнить мое желание.

С истинным почтением имею честь пребыть

Вашим, милостивый государь,

покорным слугою

Виссарион Белинский.

1835. Апреля 26 дня.

51. Н. А. ПОЛЕВОМУ

19 сентября 1835 г. Москва.

Милостивый государь,

Николай Алексеевич!

Я так много виноват перед Вами, что не смею и оправдываться; нельзя больше употреблять во зло Вашу снисходительность: вместо четырех дней Мольер продержан четырнадцать дней.1 Благоволите уведомить меня касательно Вашего намерения насчет Чаттертона;2 я бы и распорядился сообразно с Вашим решением. Также, нет ли каких слухов насчет Энциклопедического словаря.3 Не почтите моих слов за докучливость: мне нужно только узнать, а я во всяком случае Ваш должник, вполне чувствующий всю важность Ваших одолжений, всю великость Вашей снисходительности.

Ваш, милостивый государь, покорный слуга

В. Белинский.

1835. Сентября 19 дня.

52. Н. С. СЕЛИВАНОВСКОМУ

27 октября 1835 г. Москва.

Николай Семенович!

Находясь в совершенной крайности, до какой только может дойти нерасчетливый человек, я решаюсь попытаться своего счастия около Вас. Коротко и ясно: не можете ли Вы ссудить меня довольно значительною суммою на довольно значительный срок? Только вследствие того инстинктуального чувства, которое заставляет ограничивать просьбу из боязни отказа, прошу у Вас не менее трехсот рублей и не менее, как на пять месяцев.1 Если Вы будете иметь столько великодушия или столько безрассудности, чтобы поверить такую сумму человеку, для которого такая сумма, хотя еще и не бог знает что, но которого все источники заключаются в труде и поте лица и которого завтра так же не надежно, как московская погода, то дружеское спасибо Вам. Если же, по каким бы то ни было причинам, Вы не захотите или не будете в состоянии исполнить моей просьбы, то черкните, на этой же записке, короткое нет. Ваш отказ нимало не уменьшит моего к Вам уважения и расположения, ибо я думаю, что всякий человек имеет полное право быть господином своих денег, как и господином своих поступков, да при том же мои с Вами отношения еще не так тесны, чтобы я имел право требовать от Вас подобных одолжений и сердиться на Вас в случае отказа. В таком случае прошу об одном: не напоминать мне об этом деле ни словом, ни взглядом; я буду уметь уважать Ваши причины, не зная их; умейте же и Вы пощадить мое чувство, которое, верно, Вам будет понятно. Я вчера раз десять заикался заговорить об этом, но решился писать, потому что epistola non rubescit, (бумага не краснеет (латин.). ) а я всегда имел дурную привычку краснеть, когда просил о каком-нибудь одолжении даже своего отца. Итак короткое и немедленное да или нет? и чтоб и в том и другом случае о деле не было помину.

Ваш Белинский.

1835. Октября 27 дня.

Письмо Белинского В. Г. - Переписка за год 1835 год., читать текст

См. также Белинский Виссарион Григорьевич - письма и переписка :