Письмо Белинского В. Г.
В. П. Боткину - 14 марта 1842 г. Петербург.

СПб. 1842 г., марта 14 дня. Боткин чудовище! Старый развратник, козел грехоносец! С ужасом прочел я нечестивое письмо твое1, с ужасом выслушал рассказы Кульчика2 о Вашем общем непотребстве, пьянстве, плотоугодии, чревонеистовстве и прочих седьми смертных грехах!.. Покайтеся: время близко еду к вам и буду пьянствовать с вами.

О Боткин! понимаю, друже, тебя. Гнусный желудок ве позволяет мне пить много, зато ...

Трагическое распутство! Звучите бокалы и стаканы, раздавайтесь нестройные клики пьяной радости, буйного веселия "ведь нигде на наш вопль нету отзыва!.."3 Эй, ты милая ... да ну, без нежностей, ... "ведь нигде на наш бопль нету отзыва"!

В письме твоем мне крепко понравились эти строки, которые повторяю, как будто мои собственные: "Я соглашусь лучше иметь приютом своим ... и конкубиною ..., которая будет ... из денег, нежели страдать по хладной красавице; лучше замереть в разврате, чем в пряничной любви". Мысль, достойная человека! Нет подлее и унизительнее роли несчастного влюбленного. Да, теперь я это слишком глубоко чувствую и понимаю. Готов всю жизнь упиваться до безумия красотою и грациею в образе женщины; но уверен в этом буду уметь быть пьяным благоразумно, не теряя себя, и только кажется мне предположение или достоверное убеяхдение, что сия "дочь бедных, но благородных родителей" неравнодушна к моей некрасивой и дикой особе, может возбудить во мне какое-нибудь чувство, sine qua non... (непременное условие (лат.). ) Любовь по преимуществу жизнь и ремесло женщины: ей сроднее тут сделать шаг вперед, не так стыдно ошибиться; но мужчине бррр! Будь он хоть семи пяденей во лбу, но я почувствовал бы к нему слишком обидное для его самолюбия сожаление.

Давно собирался писать к тебе; но отвращение к перу делается во мне какой-то болезнию. Да и о чем писать? А поговорить хотелось бы о многом. Да мне еще надо разругать тебя на чем свет стоит.

С чего ты взял, лысый черт, смешивать мизерную особу И. П. Клюшникова с благородною особою Петра Бульдогова?4 И как ты в величавом образе сего часто упоминаемого Петра Бульдогова мог не узнать друга твоего, Виссариона Белинского, вечно неистового, всегда с пеною у рту и с поднятым вверх кулаком (для выражения сильных ощущений, волнующих сего достойного человека)?.. О Боткин! Боткин! ты обидел меня, ей-богу, обидел! Если бы ты оплевал лучшую горячую статью мою я бы наплевал и на тебя, и на нее, и на себя, как на вздор и пустяки; но тип, сей первый и робкий опыт юного таланта на совершенно новом для него поприще... опыт, столь удачный, столь блестящий о Боткин! Боткин! где ж дружба, где любовь! Мрачное мщение, выходи из утробы моей, выставляй змеиные жала свои, о Едельмона, Едельмона!5 и пр. Нет, Боткин, не шутя, я способен ко многим родам сочинений, когда вдохновляет меня злоба. Идея "Педанта" мгновенно блеснула у меня в голове еще в Москве, в доме М. С, Щепкина, когда Кетчер прочел там вслух статью Шевырки. Еще не зная, как и что отвечу я, я по впечатлению, произведенному на меня доносом Шевырки, тотчас же понял, что напишу что-то хорошее... В Питере эта штука прошла незамеченной; "Москвитянина" у нас никто не читает, Шевырка известен, как миф. Впрочем, Панаев вчера сказал, что уж 'странно не узнать меня-то в этой статье, где я весь (будто бы вылился), и странно приписать ее И. П. Клюшникову, которого тут и видом не видать, слыхом не слыхать... А статейка была не дурна, да цензурный комитет выкинул все об Италии и стихи Полевого злую пародию на стихи Шевырки6.

Кстати об И. П. Клюшникове: он не то, что пиетист, а уж просто ..., или, лучше сказать, ...-рыба. Он делается каким-то imbecile: (дураком (фр.). ) говорит об одних моментах, всем надоедает, все на него смотрят, как на помешанного. Недавно он выдумал новую штуку: Гоголь художник, но "Ревизор", "Иван Иванович и Иван Никифорович" и пр. не художественные произведения, ибо-де не было высокого искусства изображать чучел, вроде Держиморд. Поверишь ли, Боткин, ^тот человек иногда бывает отвратительно жалок, и, Вхместо спора, хотелось бы замазать ему рот пекинского желтою глиною (далее часть текста утеряна).

Статьею о Майкове я сам доволен, хоть она и никому здесь особенно не нравится, а доволен ею я потому, что в ней сказано (и притом очень просто) все, что надо, и в том именно тоне, в каком надо было сказать7. Статья о "Мирошеве" не подгуляла бы, если б цензура не вырезала из нее смысла и не оставила одной галиматьи8. После статьи о Петре Великом ни одна еще статья моя не была так позорно ошельмована, как статья о "Мирошеве"9. Нравятся мне очень два стихотворения Огарева "Характер" и "Была пора", только зачем он, дерзкий человек, позволяет себе личности на таких достойных особ, как, например, твой благородный друг Виссарион Белинский: все, в чем говорится "о раскаянии, как мучении слабых душ", я принимаю на свой счет. "Кабак" вообще не дурен, но концом подгулял 10. Мне очень жаль, что я не увиделся, разъехавшись, с этим милым Огаревым. Жму ему руку и даю братское лобызание.

Уведомь меня, ради аллаха, проводивши меня, застал ли ты у себя Гоголя и Щепкина?

Что Гоголь? Печатает ли "Мертвые души"?

1-я половина повести Ган "Напрасный дар" мочи нет, как хороша, убийственно хороша11.

"Дяде Кроносу" очень удачно переданная вещь. Что это за свинья Гете-то как личность! Без воли, без силы, прекрасная душа, истинный Клавиго12 хуже нас, грешных. Ну, да черт с ним!

Летом я опять в Москве, во что бы то ни стало, и притом не меньше, как от одного до двух месяцев. Зимняя поездка меня переродила я поздоровел и помолодел. Вообрази себе, что теперь я сплю по-твоему: в какое бы время ночи ни лег сию же минуту, как убитый. О моем духовном здравии и состоянии писать к тебе нечего: об этом ты ведан по себе. Мучительный зензухт13 ощущаю к жизни беззаботной, пустой, праздной, бражнической. Дома быть не могу ни минуты страшно, мучительно, холодно, словно в гробу. Ну, авось-либо не напишу ли к тебе еще на днях нескольких строк, а теперь лень, да что-то и не пишется. А потому прощай.

Твой В. Белинский.

P. S. Уведомь сейчас же, если Шевырка спятит с ума или сомлеет. Посылаю к тебе записку Панаева к Краевскому с надписью: "Очень нужное"; из нее ты увидишь ясно, что считает в жизни "очень нужным" сия благородная натура14. Кудрявцеву умиленно кланяюсь, а также и Грановскому, Кетчеру и всем нашим, в число которых включаю и М. С. Щепкина. Кланяюсь Кольчугину спасибо ему за письмо его, умное и интересное15. Читал я его Панаеву. Статьи Сабурова прочту:16 коли Кольчугин хвалит, видно, хороши.

Профессорам17 низкий поклон.

Ну, прощай.

Комнаты моей ты не узнал бы великолепие неописанное! Огромная карта Европы (на французском языке) закрывает печь; против карта России, огромная, эстамп с картнны Берне солдат, зарывающий в могилу товарища. Ну, и прочее.

Я все надеялся, что ты пришлешь мне с Кульчиком заметки об истории Лоренца и выписку из Гегеля; но пьянство есть порок... Теперь я сам должен, с моею ученостию, наговоря много, ничего не сказать о Лоренце18. Черт тебя возьми!

До отъезда в Москву я забрал у Краевского 1000 р.; по приезде он мне тотчас отдал, по расчету, с лишком две остальные, а недавно и еще 500 (когда я и не просил). Из этого можешь видеть, честный ли человек Краевский. Он груб русский человек мошну развязывает с кряхтением (когда мало денег) вот и все; но в честности его нельзя сомневаться. Увы! страшно подумать 3500 р.! Где ж они? спросишь ты:


...Все исчезло без следов,

Как легкий пар вечерних облаков:

Едва блеснут, их ветер вновь уносит

Куда они? зачем? откуда? кто их спросит...19


Ей-богу, не шутя, Боткин, готовь мне денег в мае месяце; да не по мелочи, а какую ни на есть (как позволят тебе средства) сумму, ибо оную тебе в декабре отдам. Без твоей же суммы придется пешком идти в Москву, а уж хоть пешком, да приду же.


Письмо Белинского В. Г. - В. П. Боткину - 14 марта 1842 г. Петербург., читать текст

См. также Белинский Виссарион Григорьевич - письма и переписка :

В. П. Боткину - 17 марта 1842 г. Петербург.
СПб. 1842, марта 17. Вот мне и опять пришла охота писать к тебе, Ботк...

В. П. Боткину - 81 марта 1842 г. Петербург.
СПб. 1842, марта 31. Вот и от тебя, любезный Боткин, уже другое письм...