Письмо Белинского В. Г.
В. П. Боткину - Около 22 февраля 1840 г. Петербург.

... Чудак Станкевич сердится за Шиллера. Не понимаю, как можно сердиться за убеждения. Я люблю Шекспира, право, не меньше, чем он Шиллера, но если бы ты не понимал его, как я не понимаю Шиллера, за что ж сердиться? Спорить можно и горячо, но сердиться... верно это берлинодушие?..1 Что же вы с Грановским не переслали ко мне его письма? Ах вы, шуты. Мои письма, коли хочешь, пошли к нему. Немножко стыдно мне за то письмо, что пошло к нему перед моим отъездом из Москвы: ужасно... душно и детства в нем бездна2. Право, у меня даже нет охоты и спорить с Станкевичем о Шиллере, не только сердиться. Дело ясно: кто-нибудь из нас не понимает дела; понять же его зависит от средств духовных и времени, следовательно, сердиться смешно. Уважаю Шиллера за его дух, но драмы его, в художественном отношении, для меня хоть бы их и не было. Вру я, режусь, не понимаю: положим, так, но моя ли то вина? Говорю, как вижу, а вижу, как говорю.

-

Желал бы что-нибудь знать о Гоголе, да К. Аксаков не отвечает на мои письма видно, сердится на меня что ж делать3. Вполне понимаю страдания Гоголя и сочувствую им. Понимаю и его Sehnsucht (Страстное желание (нем.). ) к Италии. Родная действительность ужасна. Будь у меня средства, я надолго бы раскланялся с нею. Это мой идеал счастия теперь. Кажется, что бы лучше, как, имея деревню и семейство, уйти в сферу природы и семейного блаженства, но и там найдет тебя предводитель, исправник, земский суд, русский поп, окончивший курс богословия, пьяный лакей, которого непременно надо бить по роже, чтоб он тебя не бил по роже. А там еще черт дернет подписаться на журналы будешь видеть, как ерничает Сепковский и как ... Полевой" Страшная и гадкая действительность!

Что ж ни слова не написал мне о стихах Лермонтова "Дары Терека" и "На смерть Одоевского,)? А какова его "Колыбельная песенка"? Я от нее без ума. Клюшникова "Собирателям моих элегий" хорошая вещь; но "Знаете ль ее?" бог знает что, тотчас видно, что он тут в чужой сфере4.

Прилагаю письмо Ы. Бакунина к тебе5. Вот, брат, юноша-то! Девственность, кротость, любовность, задушевность, скромность покойной сестры, и при этом мужественный дух, сильный и гордый, жаждущий жизни для жизни, кипящий деятельностию, а не фантазиями и не хорошими намерениями в будущем. Он все понимает инстинкт действительности в нем дивный. Магнетические и фантастические отношения его поразили прошлого года, безусловная фанатическая вера в Мишеля тоже. Скажи Мишелю, что его письмо к тебе есть следствие твоих строк "муж или брат"6. Я боюсь, чтобы он не понял дела по-своему и построил из него своей действительности. Брат его любит и понимает его хорошие стороны; но в магнетизме, фанатизме и фантазме почитает святым долгом делать ему всевозможную оппозицию. Он понимает вещи просто, и его глубоко огорчает в сестрах то, что ты, в письме своем, называешь в них "странными, фантастическими, фанатическими, отвлеченными, дикими и рабскими понятиями об отношениях к братьям". Он совершенно согласен с тобою и в том, что голова у Мишеля чудесная, что он все истинно понимает, но что она у него часто идет врозь с чувствами. На Николая ты можешь положиться; успеет ли он что сделать это вопрос; но что он будет делать и что он понимает вещи не по-книжному, а как надо, то есть просто, это не вопрос, а факт.

Прощай, мой милый. Твой Б.

Письмо Белинского В. Г. - В. П. Боткину - Около 22 февраля 1840 г. Петербург., читать текст

См. также Белинский Виссарион Григорьевич - письма и переписка :