Письмо Белинского В. Г.
К. С. Аксакову - 10 января 1840 г. Петербург.

СПб. 1840, генваря 10. Любезный Константин, Панаев сию минуту прочел мне твое письмо к нему. Прошу тебя дружески извинить меня за мое к тебе письмо, грязное и не эстетическое, которое так глубоко оскорбило твое чувство. Поверь мне, что я не имел никакого намерения оскорблять тебя, а признаюсь в грехе хотел только шутя намекнуть тебе на некоторые истины. Вижу, что поступил неловко. Я забыл, что не ко всем можно являться в халате, а к одним во фраке, другим в сертуке, смотря по отношениям. Вижу и мне это горько что главная ошибка моего письма в адресе. Еще раз прости меня, и будь уверен, что вперед личность моя будет являться к тебе для тебя, а не Для себя и тебя вместе. В самом деле, странно требовать, чтобы состояние нашего духа равно интересовало всех, особенно, когда мы уверены, что некоторых оно интересует всегда и во всяком виде. Еще раз прости!

Благодарю тебя, любезный Константин, за твое внимание и ласки моему брату: я смотрю на них, как на благодеяние для него и право на вечную мою благодарность2. Если он тебе бывает иногда в тягость не церемонься с ним, а главное, говори ему всегда правду без прикрас, и, как мальчику, а не взрослому, удерживай от резонерства и самолюбия, к которым он удивительно как наклонен. Будь уверен, милый Константин, что, несмотря на все, я люблю тебя. Не знаю, до какой степени простирается моя любовь к тебе, но знаю, что все, что я услышу о тебе такого, чего бы не желал о тебе слышать искренно огорчит меня, а все, что желал бы слышать о тебе искренно порадует меня. Я уверен, что, долго не видавшись, при свидании, каждый из нас удивится, что обрадовался другому больше, чем думал... Крепко, крепко жму твою руку, мой добрый и благородный Константин, и не прошу тебя о любви и дружбе, будучи в них так уверен, что не поверил бы самому тебе, если бы ты вздумал меня разуверять в них. Если тебе покажется так не верь себе, а я давно уже не верю себе в подобные минуты. Для меня враждебность стала любовью, и только равнодушие к человеку есть необманчнвый признак, что я его не люблю. А к тебе я очень неравнодушен, потому что часто остервеняюсь против тебя. Что делать! Я люблю по-своему.

Уведомь меня подробнее о впечатлении, которое произвела моя статья об "Очерках" Ф. Н. Глинки. Твое известие о неблагоприятности этого впечатления обеспокоило меня, как опасение за успех подписки на журнал, во всех других отношениях порадовало. Лишь бы не смотрели равнодушно, а бранить с богом: это доказательство действительности идеи и некоторым образом моего служения ей. Сперва посердятся, а там и помирятся: это всегда так бывает. Как моя статья кажется тебе? Бога ради правду без оговорок. Приехавши в Питер, я увидел, что еще не умею писать надо переучиваться, и я переучиваюсь. Никогда не сознавал я так ясно поверхности и недостатков своих писании, как теперь. Пребывание в Питере для меня тяжело никогда я не страдал так, никогда жизнь не была мне таким мучением, но оно для меня необходимо. Я бы желал и тебе пожить в этой отрицательно-полезной сфере. Какова Боткина статья о музыке?4 Когда я прочел ее, мне стало грустно за свои статьи. Панаев от нее без ума, читал ее другим раз пять и выучил наизусть. 1 No "Отечественных записок" интересен. Стихотворения все знакомые тебе, кроме Лермонтова. Каков его "Терек"? Дьявольский талант! Присылай нам своего, только с условием sine qua non (без рассуждений (лат.). ) отдавай переписывать. Я привез с собою в Питер твою статью о Шиллере и отдал Краевскому5. Так как для "Литературной газеты" она велика и серьезна, под отделы "Отечественных записок" не подходит, то Краевский и хотел ее поместить в "Смеси" 1 No и отослал в типографию, но получил обратно с уведомлением, что ни один наборщик не в состоянии разобрать в ней ни единой буквы. В 1 No "Отечественных записок" моих две статьи о "Горе от ума" и о Менцеле (эта поизуродована цензурою, а в начале ее NB первая оплеуха Сенковскому, 2-я Надеждину, а третья Гречу, который на своих публичных чтениях тешил публику фразами из моей статьи, как образчиками галиматьи) 6. Рецензии почти все мои, и одна из них, о "Критических очерках" Полевого, почти в 1 1/2 листа7. Если пропустят, то уверен, что последняя не только понравится тебе, но и приведет тебя в восторг. Bora самого ради, уведомь меня тотчас же, какое произведет впечатление статья о "Горе от ума" на Гоголя. Я что-то и почему-то не ожидаю хорошего, но во всяком случае не церемонься: надо все знать8.

Радуюсь твоей новой классификации Гомер, Шекспир и Гоголь, но и дивлюсь ей. Куда же девался Гете? О, юноша! пылка душа твоя, и я люблю ее прекраснодушную пылкость! Вот мы и сошлись с тобою; только у меня на месте Гоголя стоит Пушкин, который всего поглотил меня и которого чем более узнаю, тем более не надеюсь узнать. Это Россия и единственный русский национальный поэт, полный представитель жизни своего народа. Да, велик Гоголь, поэт мировой: это для меня ясно, как 2X2=4; но... Пушкин... Впрочем, надо еще подождать. Эти вещи трудны для выговаривания. Впрочем, личное знакомство с поэтом лучше знакомит с его творениями или, по крайней мере, усугубляет наслаждение превозносить его.

Интересно мне знать, что ты скажешь о Ломоносове. Уж верно не то, что говорят и что не стоит быть говоримым. По крайней мере со стороны его влияния на словесность я крепко усумнился. Говорят, что он в литературе Петр, а мне кажется, что даже и не Меншиков9.

Видел Крылова10 и, признаюсь, с умилением смотрел на этого старца-младенца, о котором можно сказать: "сей остальной из стаи славной"11. Видел Жуковского в тот вечер, как на него все напали за намерение продать Гоголя Смирдину12. Жуковский это воплощенное прекраснодушие. В делах жизни он даже и не юноша, а меньше, чем ребенок. Во внутренней жизни он юноша, и я глубоко уважаю его юношество.

Портрет кн. Одоевского во "Сто литераторов" еще под сомнением. По крайней мере, он отрекся при мне от согласия. Чуть ли это не штучка подлеца Полевого. Успокой Николая Филипповича13, которому, кстати, и поклонись от меня. Да, пожалуйста, дай ему знать, что в "Литературных прибавлениях" писал о его повестях не я, а Межевич. Я таких пошлостей не писывал. Уж если бы лукавый дернул сподличать, то все не так глупо14.

Мой искренний поклон Сергею Тимофеевичу. Верь, Константин, что я уважаю твоего отца искренно, хотя он, как мне кажется, и предубежден против меня15. Что нужды! Я рад, что мои предубеждения против него кончились. Наши лета и понятия разнят и рознят нас, но я тем не менее уважаю его за верное чувство поэзии и за добрый и благородный характер. Да, в Петербурге таких людей не много. Поклонись от меня Гоголю и скажи ему, что я так люблю его, и как поэта и как человека, что те немногие минуты, в которые я встречался с ним в Питере, были для меня отрадою и отдыхом. В самом деле, мне даже не хотелось и говорить с ним, но его присутствие давало полноту моей душе, и в ту субботу, как я не увидел его у Одоевского, мне было душно среди этих лиц и пустынно среди множества.

М. С. Щепкину, подлецу Митьке, храбрым капитанам, Платонику и Старику, словом всему запорожскому семейству, правь челобитье великое и не жалей лба16. Если бы ты был сильнее Митьки, я бы попросил тебя прибить его за то, что не пишет ко мне. Кланяйся всем, кто помнит меня. Жму твою руку и обнимаю тебя.

Твой неистовый Виссарион.

Панаев * из рук вон: глуп мочи нет. Да ты сам это знаешь. Книга о ноздренном вдыхании у князя есть своя и потому не хлопочи17. Отвечай мне поскорее буду с нетерпением ждать ответа, да пиши поразборчивее. Лажечников очень доволен твоим знакомством: он очень тебя поправил18.


* И. И. Панаев:

Не простится Виссариону Белинскому ни в том свете, ни в будущем, ибо сказано в священном писании, что хула на духа не прощается. Жаль мне его, то есть Белинского... Совершенно сделался внешним, практическим человеком, пустейшим. Кто бы мог подумать это?

В. Г. Белинский:

(Ей-богу, врет, скотина, по глупости.)

И. И. Панаев:

Вот что значит мелкая натура и ограниченность...

В. Г. Белинский:

(Это зависть, ей-богу, он глуп.)

И. И. Панаев:

Целую Вас 1000 раз и буду писать к Вам и Сергею Тимофеевичу на днях. Поблагодарите его за статью.

"Отечественные записки" вышлются Вам, да ради же бога пришлите "Песнь радости".


Письмо Белинского В. Г. - К. С. Аксакову - 10 января 1840 г. Петербург., читать текст

См. также Белинский Виссарион Григорьевич - письма и переписка :

В. П. Боткину - 3-10 февраля 1840 г. Петербург.
СПб. 1840, февраля 3. Не только давно сбираюсь и сбирался я писать к ...

В. П. Боткину - 18-20 февраля 1840 г. Петербург.
СПб. 1840, февр. 18 дня. Вдали, чуть слышный для вниманья, День озабоч...