Михаил Петрович Старицкий
«За двумя зайцами. 2 часть.»

"За двумя зайцами. 2 часть."

Г о л о х в о с т ы й. От любви!

П р о н я. Ах, что вы!

Г о л о х в о с т ы й. То есть тут в нутре у меня такая стремительность до вас, Проня Прокоповна, что хоч крозь огонь готов пройти!

П р о н я (в сторону). Начинается, начинается! (Голохвостому.) Ах, это вы кавалерские надсмешки... Может, до кого другого: у вас столько барышень...

Г о л о х в о с т ы й. Это вы пущаете критику; я своей души, Проня Прокоповна, не кину лишь бы где. Разве если там, где ваша душа, - и больше в никотором месте.

П р о н я. А вы знаете уже, какая моя душа?

Г о л о х в о с т ы й. Ах, Проня Прокоповна, не рвите меня, как буклю!

Потому видите, какой я погибший есть человек.

П р о н я. Чего ж погибший?

Г о л о х в о с т ы й. Потому здесь у меня (показывает на сердце)

такое смертельное воспаление завелось, что аж шипит.

П р о н я. Когда б заглянуть было можно к вам в сердце.

Г о л о х в о с т ы й. То вы б увидели там, что золотыми славянскими буквами написано: Проня Прокоповна Серкова. Ах, но ежели б золотой ключ от вашего сердца да лежал у моей души в кармане, вот бы я был счастливый!

Я б кажную минуту отмыкал ваше сердце и смотрел бы, не мылся бы, не помадился б, не пил, даже не курил бы по три дня, да все смотрел бы!

П р о н я. Ах, когда бы то была правда? (В сторону.) Чего ж он на коленки не встает?

Г о л о х в о с т ы й. Да пущай меня алядьябль скорчит, когда, значит, вру! (В сторону.) Ну, смелей! (Становится на колени.) В груди моей - Везувий так и клокотит! Решайте судьбу мою несчастную: прошу у вас руку и сердце.

П р о н я. Ой! Мама моя! Я так стревожена... так вышло неожидаемо...

я... я вас, вы знаете... да вы меня не обманываете, любите ли? Я еще молодая, не смыслю в этом деле...

Г о л о х в о с т ы й. Вы не верите? Так знайте же, что я решительно никого не любил, не люблю и не полюблю, окромя вас! Без вас мне не жить на свете. Да если б я любил так Братскую икону, то меня б ангелы взяли живым на небо!

П р о н я. Так оченно любите? (Склоняется к нему.)

Г о л о х в о с т ы й. То есть, говорю вам, - кипяток!

П р о н я. Ой, страшно!

Г о л о х в о с т ы й. Не беспокойтесь - обхождение понимаю.

П р о н я. И я вас оченно люблю! Душка мой! (Дает ему руку и целует.)

Я согласна... быть вашею половиною. Вот только спросить благословения...

Папонька, мамонька!

Голохвостый хочет встать, но Проня удерживает его.

Нет, стойте!

Явление шестнадцатое

П р о н я, Г о л о х в о с т ы й, с т а р и к и С е р к о и Х и м к а.

Старые Серко, обрадованные и удивленные, важно входят. Химка тоже выглядывает из кухни с бутылками и стаканами.

П р о н я. Свирид Петрович Голохвастов делает мне предложение.

Г о л о х в о с т ы й. Прокоп Свиридович и вы, Явдокия Пилиповна!

Я переговорил с вашей умною дочкой Проней Прокоповной про одну секретную вещь. Я скоропостижно желаю жениться на них, и они согласные. Теперь я прошу у родителей, может сделают они честь поблагословить, значит, это самое предприятие.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Когда моя дочка, Проня Прокоповна, так хотят, то нам, старикам, нечего перечить.

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Ага, говорю, нечего перечить. Я ж говорю, нечего перечить.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Только, только...

Г о л о х в о с т ы й. Что? Может, я не ндравлюсь?

П р о к о п С в и р и д о в и ч и Я в д о к и я П и л и п о в н а.

Упаси бог! Разве можно? Разве можно? Мы лучшего жениха и не желаем для Прони, как вы, Свирид Петрович.

Г о л о х в о с т ы й. Ежели что так, то кланяюсь вам низко за ваше слово. Мерси! (Целуется троекратно со стариком и со старухой.) Про другие вещи позвольте мне сватов прислать переговорить.

Химка пытается войти с вином, но ее не пускают.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Хоть сегодня! Я своей дочке не враг: что у меня в сундуке, то все Пронино.

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Все, все: аж четыре шелковых платья, да еще дорогих - по три рубля за аршин сама платила, пять пар башмаков на вот таких каблуках!

П р о н я. Будет вам, мама!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Что правда, то не грех.

Г о л о х в о с т ы й (тихо). Однако пока только одни каблуки...

(Вслух.) Припасли вы для своей дочки, верно, и получше что, чем каблуки от башмаков.

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Чего у моей дочки только нет! Одного золота накуплено...

Г о л о х в о с т ы й. А-а!

П р о н я. Да будет вам, мамонька, охота рассказывать.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. По мне, так хоть и сейчас обручить, за мной дело не станет. Только, кажись, у нашей Прони и золотого кольца нету. Они еще молоденькие, не думали еще об этом.

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Как это нету? Еще позапрошлый год купила!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Когда есть кольца, так и обменяйтесь, дети, чтоб нам, старикам, на склоне лет порадоваться на вас.

Г о л о х в о с т ы й. А нельзя если, чтоб поскорее свадьба? Потому я, сдается-кажется, помру, как придется долго ждать.

П р о н я. И я б хотела, чтоб поскорее.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Молодость! Ну что ж, можно хоть и на этой неделе, как думаешь, старуха?

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Как хочешь. (Дает кольцо.) У меня все готово.

Проня надевает кольцо на палец и потом обменивается им с Голохвостым.

Теперь и поцеловаться можно, как водится!

Обрученные целуются.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Садитесь же, дети, рядком, а мы полюбуемся на вас ладком.

Все садятся. Пауза.

X и м к а (вбегает с бутылкой, затыкая ее пальцем, пена так и брызжет). Ай-ай! Караул! Я открывала ее, каторжную, открывала, не берет, и зубами тащила, и на самоваре грела... а оно как хлопнет, да и потекло!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Пропало пять рублей!

Живая картина.

Занавес

Действие третье

Комната Лымарихи, очень простая обстановка. Прямо входная дверь, направо на кухню.

Явление первое

Г о л о х в о с т ы й, один.

Г о л о х в о с т ы й (входит несколько смущенный). Так его и есть дом Секлиты? Просто, оченно просто. И кто б додумал, что в этакой навозной куче лежит бриллиант? (Оглядывает комнату.) Однако нет никого... Не повернуть ли мне оглобли? Ей-богу, страшно, как бы мне от большого ума не устроить себе какой штуки? Нет, во всяком разе лучше хоть на минутку побывать, отвести глаза; ежели она что слышала, так можно отбрехаться, а ежели не слышала, -

успокоить хоч на два дня, чтоб не допытывалась. Резонт, Свирид Петрович, резонт. Да и на Галю хоч разок гляну... Ох, только ох, да и только!

(Закуривает сигару.) Однако могу сказать, что мне фортунит: куда там, Проня аж пищит до меня, старые Серки не знают, где и посадить зятя; боялся Иоськи, - не только уломал, но и ободрал: заказал храчную пару, цепочку купил, завтра и венчание. От только Секлиту обвести курячим зубом, чтоб успокоилась, да и кути! (Ходит по комнате, потирает руки, пританцовывает и насвистывает.)

Явление второе

Г о л о х в о с т ы й и С е к л и т а.

С е к л и т а (входит с корзинкой). Кто тут залез в хату? А, это вы.

Как вас величать?

Г о л о х в о с т ы й. Я - Свирид Петрович! Доброго вам здоровья в вашем доме. Поздравляю вас с сегодняшним днем.

С е к л и т а. А я это уже хотела вас разыскивать по Подолу, думала, что выпустила из рук, так и удрали!

Г о л о х в о с т ы й. Худо делали, что так думали. Я вам сказал, что я свой брат, простой, а свой не соврет.

С е к л и т а. Садитесь же, пожалуйста, да побеседуем, когда зашли с доброй думкою.

Садятся.

Г о л о х в о с т ы й. С доброю, с доброю, пущай на мою голову столько тысяч... сколько недоброго у меня на уме.

С е к л и т а. Ну дай боже! Только такие паничи часто обманывают!

Г о л о х в о с т ы й. Ой, Секлита Пилиповна! Или вам разве от бога не грех, что вы еще все не верите? Или я мало клялся? Мало божился?

С е к л и т а. Да оно так, так!

Г о л о х в о с т ы й. От вы тогда бог знает что забрали в голову, а я еще и с девицею не познакомился как следовает, толком, не то что...

распытывал только про вас, можно ль приходить?

С е к л и т а. Ну, молчите уже: видела, как вы распытывали.

Г о л о х в о с т ы й. От пускай я лопну, чтоб с этого места не сойти

(отодвигается), когда я не хотел выпытать до вас дорогу, чтоб позволили ходить, познакомиться... Вот же я вас и прошу: дозвольте мне до вас приходить, не чурайтесь меня...

С е к л и т а. Что ж, ходите, будем рады... Только я вас еще путем и не знаю; говорите... родич Свинаренков... не сын ли покойного цирюльника Голохвостого?

Г о л о х в о с т ы й. Да, сын... только, конечно, образованный, умом на весь Подол вышел.

С е к л и т а. Скажите! Я знала покойника. О, у него копейка водилась, коли не растранжирили.

Г о л о х в о с т ы й. Я не из тех, Секлита Пилиповна, кто транжирит.

Умному человеку, да при достатках, только махнуть, так у него из мертвого живое делается. Теперь у меня и паликмахтерская, и коммерция всякая, и одолжаю всем: весь Крешатик у меня тут. (Показывает кулак.)

С е к л и т а. Так вон вы какие! Куда же нам до вас!

Г о л о х в о с т ы й. Ну что же, что я разумом и богатством поднялся до неба, зато душа у меня простая, к простой и липнет! А ваша Галя... это ж красота на весь Киев!

С е к л и т а. Мою Галю не грех и матери похвалить, с моей Галей некому и равняться, разве что звезде на небе! За ней женихов - была бы охота!

Г о л о х в о с т ы й. Да, да... а где, бишь, она?

С е к л и т а. На базаре еще, скоро будет.

Г о л о х в о с т ы й (натягивая перчатку). Жалко, что не увижу.

С е к л и т а. Куда ж это вы? Ветром в хате прохватило?

Г о л о х в о с т ы й. Извиняйте, Секлита Пилиповна, на сей раз. Я на минуточку только заскочил, а то у меня дела, аж пищит: цирюльню на Крещатике строю... рабочие ждут!

С е к л и т а. Я вас от своих именин не отпущу...

Г о л о х в о с т ы й. Неужели сегодня ваши именины? От бог привел!

(В сторону.) Это, однако, худо: сюда набьется гостей. (Секлите.) Поздравляю же вас со святыми вашими именинами! (Целует.) Дай боже вам счастья и здоровья и чего только пожелаете! (Снова иелует.)

С е к л и т а. Да будет уже, будет! Ишь целуется! (В сторону.) Однако ж и хорош этот вражий панич! Чисто мед с маком, аж губы слипаются!

Г о л о х в о с т ы й. Так теперь уже извиняйте... А от с воскресенья мне будет время, так позвольте заходить до вас хоч каждый день; вы меня хорошо узнаете, я - вас, и с девушкой обзнакомимся, а тогда уже, как бог благословит...

С е к л и т а. Заходите, заходите, просим...

Г о л о х в о с т ы й (встает). Так уж на сей раз прощайте...

С е к л и т а. Да как же? Чтоб это я вас отпустила, не попотчевав запеканкой, пирогами?

Г о л о х в о с т ы й. Некогда... (Про себя.) Впрочем, запеканка и пироги... (Вслух.) Ну, разве одну рюмочку.

С е к л и т а. Как же, как же! Да и запеканка! Вы такой, даром что богатый, сроду не пили! Вот я сейчас! (Уходит.)

Явление третье

Г о л о х в о с т ы й, один.

Г о л о х в о с т ы й. Однако надо пропустить рюмочку-другую, да и тикать, потому сюда наберется всякой свиноты, еще начнут языки чесать...

Нет, нет, нехорошо! Хотя и досадно, что Гали не видел и... ну, да мы потом наверстаем... только б свадьбу справить, а там - голову положу, а... ух, пипонька, буколька моя!

Явление четвертое

Г о л о х в о с т ы й и Г а л я.

Г а л я (входит, укутанная платком). Пидора! Забери там яблоки! Ой, кто это?

Г о л о х в о с т ы й. Это я, красоточка... Здравствуйте, моя зозуленька!

Г а л я. Это вы?

Г о л о х в о с т ы й. Своею персоною. Не выдержал, потому раскалился, как камфорка, моя кисточка! (Берет за руку.)

Г а л я. Ой, горюшко! Уходите, пожалуйста, пока матери еще нет, как застукают, так опять такое будет...

Г о л о х в о с т ы й. Каким сортом? Ведь ваша мама мне слово дала.

Г а л я (вырывая руку). Так и поверила!

Г о л о х в о с т ы й. Да не рвитесь вы, потому у меня аж печенки рвутся!

Г а л я (вырывается). Пустите же! (Убегает.)

Явление пятое

Г о л о х в о с т ы й, один.

Г о л о х в о с т ы й. Выскользнула... Гибкая, как лозиночка, ловкая, что уж! Ну и ягодка же! Как увидел ее, так в голове и завертелось! Только в руках ее подержишь, так прямо такое у тебя внутри делается, как в самоваре, аж гудит! Ну и дивчина же! Да за такую дивчину, доложу вам, можно всего себя начисто обрить и пойти по Крещатику таким хвасоном...

Ей-богу, можно даже по морозу! Не выдержу, надо ее дождаться, хоть разок еще взглянуть!

Явление шестое

Г о л о х в о с т ы й и С е к л и т а.

С е к л и т а (с горшочком и бутылкой). Ну, сначала откушайте моей настоечки на ореховых листьях да вот этими пирожками с мясом закусите...

Г о л о х в о с т ы й. Выкушайте вы сами!

С е к л и т а. Так пошли вам боже, чего себе пожелаете, а моей Гале долю счастливую! (Пьет и наливает снова.)

Г о л о х в о с т ы й. Дай боже! С именинами вас поздравляю! (Пьет.)

А-а! Вот это водочка так водочка! Как огнем по жилам пошла! Да и пирожки, дай вам боже здоровья! (Ест.)

С е к л и т а. Да кто же после первой закусывает, выкушайте вторую!

(Наливает.)

Г о л о х в о с т ы й. Э! Да так же я и не встану! (Пьет.)

С е к л и т а. Вот и славно, дорогим гостем будете!

Г о л о х в о с т ы й. Да я бы оченно рад; у вас так, знаете, по душе... только там меня... Да чуточку можно. (Смотрит в окно.) Вон и Галя.

С е к л и т а (стучит в окно). А иди-ка сюда! Где ты там, к аспиду, шатаешься?

Г о л о х в о с т ы й. По хозяйству, верно, бегает?

С е к л и т а. О, она старательная!

Явление седьмое

Т е ж е и Г а л я.

С е к л и т а. Где ты там прохлаждаешься?

Г а л я. Забежала к соседке Лукерье: посуда нужна...

Г о л о х в о с т ы й. Здравствуйте, доброго здоровьечка! Вся душа моя стрепенулася, как услышал я ваш ангельский голосок, точно дискантов наилучших в концерте...

Г а л я (подавая руку). Вы смеетесь...

Г о л о х в о с т ы й. Ей-богу, и в думке не держу: я, Ганна Ивановна, с честным намерением пришел.

Г а л я. Я не знаю, о чем это вы.

С е к л и т а. Ишь, будто и не знает, будто и не рада! А сама и не опомнится. Счастье твое, что так еще вышло, а то б!..

Г а л я. Мама, да разве ж я в чем виновата?

С е к л и т а. Ну, будет, будет! Нечего мне туман напускать, отводить глаза. На вот горшочек, попотчуй варенухой дорогого гостя да поговорите по-хорошему, а я сама за посудой сбегаю! (Выходит.)

Явление восьмое

Г а л я и Г о л о х в о с т ы й.

Г о л о х в о с т ы й (в то время как Галя наливает). Чего ты меня чураешься, моя рыбонька, разве будто я тебе не люб?

Г а л я (подает чарку). Я вас боюсь... Что это вы задумали, зачем меня трогаете?

Г о л о х в о с т ы й. Задумал, моя курочка, хоч кишки себе вымотать, а тебя заполучить, потому влюблен, кипяток кипит.

Г а л я. Я вам не пара... С вами только беды наживешь... сейчас променяете на какую-нибудь панну.

Г о л о х в о с т ы й (выпив). А-а! Из ручек твоих слаще от меда и от канахвет! (Берет за руку и хочет обнять.)

Г а л я. Пустите.

Г о л о х в о с т ы й. Чтоб я тебя променял? Ни за какую кахвюру! Так бы и задушил! (Обнимает.)

Г а л я (вырывается). Ой, что вы?

Явление девятое

Т е ж е и С е к л и т а.

С е к л и т а. А! Договорились, значит... Ну и помогай вам бог!

Г о л о х в о с т ы й (в сторону). Опять споймала! Она, сдается, за дверями подслушивала.

Г а л я (со слезами). Я что же, мама, он сам прицепился!

С е к л и т а. Да будет уж, будет, теперь ничего... Вот приготовь только угощение, а то кумы уже идут... (Голохвостому.) А вас теперь не пущу от стола, как хотите'

Г о л о х в о с т ы й. Да я б радый, Секлита Пилиповна, и ночевать, когда б не... (В сторону.) Попал жучок на крючок.

Явление десятое

Т е ж е, к у м ы и П и д о р а.

В комнату входят Марта и другие мещанки; кое-кто одет по-праздничному.

М а р т а. Здравствуйте, Секлита Пилиповна! С днем вашего ангела поздравляем вас. Дай вам боже чего только ваша душенька захочет, а вашей дочке пошли бог хорошего жениха!

Целуются.

С е к л и т а. Садитесь же, чтоб сваты у меня сидели; может, вашими молитвами...

Г о л о х в о с т ы й (в сторону). Впрочем, начхать: обойдется!

(Мещанкам.) Ну и набралось же вас, полон дом, Знаете, где раки зимуют!

М а р т а. А вы, панич, разве не знаете?

Г о л о х в о с т ы й. Зубы съел!

Д р у г и е м е щ а н к и. Ну и шутник же этот языкастый панич!

М а р т а. Не зацепляйте нас, а то как прицепимся все, так придется вам выставить нам магарыч!

Г о л о х в о с т ы й. А вы зацепляйте меня, я оченно люблю, когда меня бабочки зацепляют... но когда молодые, чернобровые, такие, что только моргни...

Н е к о т о р ы е и з м е щ а н о к. Хи-хи-хи! Зацепи его!

С е к л и т а (обращаясь к гостям). Но что ж вы стоите? Садитесь, кума, садитесь, сватья, садитесь, кумушка, прошу покорно, кумка! (В дверь.)

Пидора, Пидора! Вноси-ка столы, расставляй на серединке, чтоб нам просторнее было есть, беседовать да пить...

Г о л о х в о с т ы й. Вот и я помогу! (Бежит и вносит с Пидорой столы.) Да поворачивайся поживее, Пидора, вот как я, а то еле ползет...

П и д о р а. За вами разве угонишься?

Г о л о х в о с т ы й (тихо Гале). Пипонька моя! Кисточка манюсенькая!

Галя отходит.

С е к л и т а (Гале). Что это ты, Галя, как неприкаянная? Застилай столы да подавай бутылки и чарки, а то мои кумочки заскучают.

Г о л о х в о с т ы й. Ой-ой! (Вздыхает.) Как же не заскучать без чарочки?

М а р т а. С вами заскучаешь!

Г о л о х в о с т ы й. Значит, могу найти развлечение?

М а р т а. Да отвяжитесь! (Толкает его локтем.)

К о е - к т о и з м е щ а н о к. Ха-ха-ха! Ну и панич!

Пидора и Галя расставляют на столах разную еду, бутылки и рюмки.

С е к л и т а (берет бутылку). Выпьем же по чарочке за живых и за мертвых! (Наливает и пьет.) Живым, чтоб жить и не помирать, а мертвым, коли померли... (Машет рукой.)

Г о л о х в о с т ы й. Чтоб не вставать!

В с е. Ой, где это видано - так говорить! Ну и ну!

С е к л и т а. Глядите-ка вы, умники! Мертвые лежат на Щекавице и никому зла не делают, а живые иной раз еще как, да еще как!

Г о л о х в о с т ы й (наливает себе). По мне, выпьем и за здоровье мертвых. Пошли боже с неба, что нам на потребу! Помершим чарка, а нам горилка! (Пьет.)

Секлита ходит вокруг стола, наливает всем и сама пьет. Потчует. Подают пироги, другую снедь. Все пьют и едят.

О д н а м е щ а н к а. Дай же нам боже этот праздник проводить, того года дождаться!

М а р т а. Чтоб нам в добром здоровье и на будущий год пить; а я тут забежала к соседке да пропустила чарку-другую... так уж малость веселенька!

С е к л и т а. Оно и хорошо! На здоровьечко!

Г о л о х в о с т ы й (еще наливает себе). А ты откудова? - С Клина. -

Билет есть? - Нема. - В тюрьму шельму! (Пьет. Марте.) Дозвольте из моих рук!

М а р т а. Еще мы с вами не покумились!

Г о л о х в о с т ы й. Что ж, покумиться не штука!

С е к л и т а. Садитесь же, кумочка, с нами!

М а р т а. Э, где уж там сидеть! Мне аж плясать хочется, так весело!

В с е. Вот и пляши!

Г о л о х в о с т ы й. Валяйте, без хвасону!

М а р т а (напевает).

Я обуюсь, молодая, в новые сапожки, Утром бублики снесу я на базар в лукошке.

Нет свежее и вкуснее бубликов горячих, С таком, маком, сдобой всякой, попробуй, казаче!

Г о л о х в о с т ы й. Славно! (Выпивает еще чарку.) Э-эх!

(Притопывает.)

М а р т а.

Эх, на бублик загляделись кавалеры-паничи!

Все-то хлопают глазами и моргают, как сычи!

Подходите, посмотрите, как мой бублик лaком, С таком, маком, кавалеры, можно и без така.

Голохвостый (приплясывает). Не пугайся, прижимайся, с таком, сердце, с таком!

С е к л и т а. Вот люблю за нрав веселый, вот люблю! (С чаркой в руке.) Садитесь же.

М а р т а. Пожалуй, сяду.

Явление одиннадцатое

Т е ж е и У с т я.

У с т я (влетает с корзинкой и прямо в пляс).

Поглядите, мужики, На мои на сапожки!

Черевички эти поп мне купил, Чтоб хороший молодец полюбил!

А чулочки попадья мне дала, Чтоб красивой молодичка была!

Г о л о х в о с т ы й (входя в раж). Ух! Валяй без титула! Стриги!

(Сбрасывает пиджак и пускается в пляс.)

Гоп-чики-чики-чики!

Ну и ладны черевики!

Ведь я панского роду, Не ходила бoсой сроду!

У с т я.

Полюбил меня дьяк, Чертов батька знает как!

Подарил мне сапожкu, Да кривые каблучки!

Г о л о х в о с т ы й.

Черевички-невелички, Не дороже пятака, Пускай моя молодичка В них танцует трепака!

У с т я и Г о л о х в о с т ы й (вместе).

Гоп-чики-чики-чики!

Ну и ладны черевики!

Ведь я панского роду, Не ходила босой сроду!

Танцуют.

В с е. Ну и танцуют ловко, а панич, что бесенок! Славно!

У с т я. Фу! Ну его, устала! Я это с именин иду... Так уже потчевали да угощали, что - и боже мой! Бегу это к вам, да вприскочку, а тут, слышу, поют; ну, вот вам и мой чан на капусту!

С е к л и т а. Спасибо, что вспомнили меня, старуху куму!

Г о л о х в о с т ы й. И это кума? Да вашими кумами можно Днепр загатить и Черторой завалить! Ей-богу, правда!

С е к л и т а. А чтоб у вас язык отсох, не говоря худого слова.

Г о л о х в о с т ы й. Да пущай отсохнет, черт его бери.

М а р т а. Ну и прыткий же хлопец!

У с т я (Секлите). Где вы такого нашли?

С е к л и т а. Гм-гм! Не скажу! Пускай вас разбирает.

Голохвостый угощается и пересмеивается с мещанками.

Явление двенадцатое

Т е ж е и С т е п а н.

С т е п а н (обращаясь к Секлите). Поздравляю вас со святыми вашими именинами! Дай боже всякого счастья и благополучия на многие лета! (Целует руку.)

С е к л и т а. Спасибо, что не забыл!

С т е п а н. Да как же нам забыть!

С е к л и т а. И-и, теперь такой свет настал. (Отходит.)

С т е п а н (кланяется всем и тихо Гале). Здравствуйте, Ганна Ивановна!

Г а л я. Здравствуйте! (Подает руку.)

С т е п а н (взглянув на Голохвостого). А этот вертихвост что тут делает?

Г а л я. Это, Степан, горе мое!

С т е п а н. Как? Что такое?

Г а л я. Да, видно, сватает меня, а мне - краше в воду.

С т е п а н. А мать что?

Г а л я. В том-то и несчастье мое, что мать за него: богатый.

С т е п а н. Какой он богатый? Шарлатан. Его тут Иоська чуть в тюрьму не засадил.

Г а л я (обрадованно). О, неужто? А он здесь туману напускает.

С т е п а н. Да я сейчас так его огрею, что себя не помня выскочит!

Г а л я. Бога ради, не трогайте здесь! Не знаете вы матери? Она ведь не поверит, еще вас из дому выгонит!

Явление тринадцатое

Т е ж е и М е р о н и я.

М е р о н и я (вся в черном, черный платок одет по-монашьи).

Поздравляю вас с именинами, с ангелом. (Оглянувшись.) Ой, как у вас весело!

Ой, искушение мое! (Шепчет что-то.)

Г о л о х в о с т ы й (Марте). А это кто? Черница?

М а р т а. Да это она сверху только!

Г о л о х в о с т ы й. Значит, бонджур, команву, мерси!

У с т я. А это по-какому?

С е к л и т а (встает). Садитесь же, садитесь, дорогим гостем будете!

М е р о н и я. Ой, боюсь греха!

Г о л о х в о с т ы й. Грех в мех, а спасенье в торбу!

М е р о н и я. Ой, тут еще искуситель! Прегрешение мое!

С е к л и т а (подносит чарку). Выпейте, кумочка, и грех долой.

М е р о н и я (берет рюмку). Ой, горюшко! Ой, грех! Что же это будет, как доведаются печерские про сие греховное сборище?

С е к л и т а. Кто там доведается? Свои! Пейте же, не шепчите так долго над чаркою, а то ей невтерпеж: хочет в другие руки.

У с т я. Да пей ты в мою голову.

М е р о н и я. Ой, не удержусь! Кумы искушают, что твои бесы. Прости бог, и спасибо! (Пьет.)

Г о л о х в о с т ы й (вскакивает).

Ой, черничка ж моя, Ты шептушка моя, Дай с тобою покручуся, Коли ласка твоя! (Обнимает и вертит ее.)

М е р о н и я. Ой-ой! Отыди, сатана!

Голохвостый целует ее.

Ой, пропала я! Аки геенна огненная... Хоть на Печерск и не возвращайся!

(Утирает губы.)

М е щ а н к и. Ха-ха-ха! Ну и озорник же этот панич!

Д р у г и е. Огонь. А хорош!

М а р т а (Секлите). Да скажи хоть, кто это?

С е к л и т а (отводит Марту, говорит таинственно). Я сегодня два праздника справляю: именины и заручины! Красавчик этот, Голохвостый, жених моей Гали. Пакостная девка подцепила такого жениха, что мой покойный Лымар против него, что свинья против коня.

М а р т а. Хорош, хорош!

С е к л и т а. И богатый... Только, кума-сердце, не говорите никому, потому, может, из этого сватанья свадьбы еще и не будет.

Целуются. Секлита отходит к гостям.

М а р т а (отводит Устю в сторону). Новость знаешь? Тот красивый панич обручился сегодня с Галей. Только никому, никому не говори, упаси боже!

Такой наказ! (Отходит к остальным.)

У с т я. Побей меня святой крест, коли скажу!

М е р о н и я (приближается). Про что это она вам шептала?

У с т я (тихо). Этот панич сегодня обручился с Галей, только никому не говори, чтоб никто не знал, слышишь?

М е р о н и я. Ой, грех! Да молчу, молчу... Отними у меня язык, святой Молчало!

Отходят и начинают перешептываться с сидящими, те передают дальше, удивляются, пожимают плечами.

С т е п а н (услышав, о чем шепчутся). Нет, и здесь то же! Больше выдержать невмоготу... Того и гляди, что с кулаками кинусь, лучше уйти!

(Вслух, обращаясь к Секлите.) Прощайте, Секлита Пилиповна!

С е к л и т а. Чего это ты? Куда?

С т е п а н. Да там работа есть...

С е к л и т а. Посиди еще, закуси, выпей.

С т е п а н. Спасибо, у вас и без меня довольно, мы уже лишние будем!

С е к л и т а. Как знаешь... (Отходит.)

С т е п а н (про себя). Ну, либо выведу тебя на чистую воду, либо голову проломлю! (Быстро уходит.)

Явление четырнадцатое

Т е ж е, без С т е п а н а.

С е к л и т а. Что это мы сидим, жмемся у стола, точно овцы. Сядем, кумы, на пол!

К о е - к т о. Сядем, давайте сядем, а то которая уже и на стуле не усидит.

С е к л и т а. Пидора! Давай ковер! Расстилай на полу, а столы эти отодвинь к черту!

Пидора постилает ковер, Марта берет стул и ставит на середине.

У с т я. Вы, святая именинница, садитесь посредине на стульчик, а мы -

на полу вокруг вас.

Садятся. Секлита на стуле.

В с е. Вы, именинница, наше красное солнце, а мы ваши ясные звезды.

Г о л о х в о с т ы й. Где же мне, светлому месяцу, притулиться?

М а р т а. Эх, такому месяцу не на небе место.

Г о л о х в о с т ы й. Почему? Преподобницы не примут?

У с т я. Преподобницы-то, может, и примут, а уж преподобные - это верно, что выгонят!

Г о л о х в о с т ы й. Да садитесь же хоч вы коло меня, Галя!

С е к л и т а. Садись, садись. Теперь уже можно. Глядите, какая парочка! Поздравляйте: это жених и невеста; Голохвостый посватался.

Г а л я. Мама, не делайте этого... послушайте, что я вам скажу...

С е к л и т а. После! Сиди теперь и молчи.

Г о л о х в о с т ы й (в сторону). Что это они, спятили? Привселюдно меня объявлять женихом! От тебе и раз, досиделся! Теперь пойдут языки чесать!

М е щ а н к и (Голохвостому). Вот видите, а вы молчите...

Г о л о х в о с т ы й (в замешательстве), Так то ж еще только так, меж нами... разговор был... Когда еще судит бог сватов прислать.

С е к л и т а. Что там сватов! Вот повеличайте их, кумочки мои, да и запьем сговор! Правда, хороша парочка?

Г о л о х в о с т ы й (в сторону). Ну и зажала в клещи!

В с е. Хороша, хороша, что огурчики! Дай боже здоровья! (Поют.)

Где ж был селезень, где ж была уточка?

Селезень во ставку, а уточка на лужку!

А теперь они в одном болоте, Пьют воду, едят ряску по своей охоте.

Где ж был Свиридко, где была Галочка?

Что Свиридко у отца, Галочка у неньки!

А теперь они в одной светлице, Едят с медом пироги и паляницы, Пьют вино и варенуху и рады-раденьки!

С е к л и т а. Кумы мои, любы мои! Спойте вы мне, повеличайте меня, свою куму Секлиту Лымариху!

В с е (поют).

И лед трещит, и комар пищит, Это кум да куме порося тащит.

И кумочка, и голубочка!

Свари ты мне порося, чтобы юшка была.

И юшечка, и петрушечка!

Моя кумка, моя любка, моя душечка!

С е к л и т а. Ой, не пойте, не рвите сердце, а то я уже плачу!

(Вытирает глаза.) Так вы меня разжалобили, так растревожили! Ох, бедная я сирота; чурается меня моя родня: никто из Серков и в хату не плюнул через ту цаплю Проню!

Г о л о х в о с т ы й (вскакивает, как ошпаренный). А вам что, Серки родня?

С е к л и т а. А как же, сестра родная... А та носатая - племянница!

Г о л о х в о с т ы й (в сторону). От влопался!

С е к л и т а. Как же, богачи, загордились! На бедных родичей им начхать теперь! А все через ту дурноголовую!

Г о л о х в о с т ы й (в сторону). Ну, пропал теперь, навеки пропал!

С е к л и т а (плачет). А со мною, не то что как с теткой, хуже чем с наймичкой, да еще кричит, что от меня гнилицами несет, горилкой воняет!

Вот какая у меня племянница! (Всхлипывает.)

Г о л о х в о с т ы й. Что же мне на свете божьем делать? Прямо и ума не приложу.

М а р т а. Да я б этой вашей Проне!

С е к л и т а. А ты думаешь как? Секлита Лымариха ей спустила? Ого! Не на такую напала! (Упирается в бока.) Да я этот носатый пенцион так отманежила, так отчехвостила на все корки, что аж буркалы вылупила! Плюнула в глаза, да и отчуралась: ни моей, ни Галиной ноги до смерти там не будет!

Г о л о х в о с т ы й (в сторону). Славу богу, они, значит, в ссоре!

Точно заново на свет родился, аж от сердца отлегло!

М а р т а. И то - чисто сова.

У с т я. Цапля.

Г о л о х в о с т ы й (подходя). Жаба кислоокая!

С е к л и т а. А ты ее знаешь?

Г о л о х в о с т ы й. Да видел раз эту колоду!

С е к л и т а. Вот именно! Чтоб ее курка забрыкала!

У с т я. Чтоб лунь ее ухватил!

М а р т а. Пусть ее святая пятница покарает!

Г о л о х в о с т ы й. Холера на ее голову!

С е к л и т а. Анафема, анафема, анафема!

В с е (хором). Анафема, анафема, анафема!

С е к л и т а. Тьфу на нее и все!

В с е. Тьфу, тьфу, тьфу на нее, сатану!

М а р т а. Все, сгинь и пропади!

У с т я. Давайте опять веселиться!

С е к л и т а. Ну, плюнули и растерли! Гуляем всю ночь!

М е р о н и я. А мне пора на Печерск!

С е к л и т а. К черту! Гуляем, пока ноги держат, а там и завалимся спать здесь же! Завтра воскресенье. Никого не пущу!

Слышны звуки шарманки.

Г о л о х в о с т ы й. От как раз кстати: явилась на выручку! Надо их так тут закружить, чтоб завтра и ног не чуяли! Давай сюда и шарманщика!

(Выбегает.)

М а р т а. Э, тетка, в семье не без урода! Есть у меня родичка, так...

не хочется только рассказывать.

В с е. Да говори, говори! Чего там жалеть всякую шваль.

М а р т а. Так стены уши имеют.

К т о - т о. А мы эти стены кочергой, да из дому.

У с т я. Знаю я, о ком речь ведется...

М а р т а. На воре шапка горит! Знает, про чье племя слово молвится!

У с т я (вскакивает). Про наше племя! Ну что ж, говори!

М а р т а. Не приставай, Устя, а то скажу, так звон пойдет на весь дом!

У с т я. Звени, звени, вертихвостка!

М а р т а. Не испугалась, песья дочь, не испугалась. Твой род у меня в печенках сидит! Как вошла твоя сестра Степанида в дом к брату, так будто и брату, и мне на горло наступила. Все вы такие!

Входит ш а р м а н щ и к.

У с т я (наступая). Так мы все такие? Так и я такая?!

М а р т а. И ты такая, и мать твоя была такой!

У с т я (с кулаками). Какая же это была моя мать?

С е к л и т а. Да будет вам!

Д р у г и е м е щ а н к и. Уже сцепились!

Шарманка заиграла польку, и все сразу угомонились.

Явление пятнадцатое

Т е ж е и ш а р м а н щ и к.

В с е. Кто это музыку нанял?

Г о л о х в о с т ы й. Это я; то я нанял, чтоб Секлите Пилиповне веселее были именины! Как собрались ругаться, то лучше гулять!

В с е (вскакивают). Давайте, давайте лучше танцевать! Вот-то весело!

С е к л и т а. Да, да, танцевать! Расступитесь, кумы мои милые: Секлита Лымариха гуляет!

Все расступаются. Секлита посредине.

С е к л и т а (раскинув руки). Кумки мои, голубки мои, Секлита Лымариха гуляет! (Начинает плясать.)

Г о л о х в о с т ы й (сбрасывает жилетку). Эх, мамзель, бонджур!

Валяй метелицу! (Став против Секлиты, пляшет гопака.)

В с е.

Ой, на дворе метелица, Чего ж старик не женится?

М е р о н и я. Ой, грех, ой, искушение! (Становится и сама в круг.)

Занавес

Действие четвертое

Комната у Серко, та же, что и во втором действии.

Явление первое

X и м к а, одна.

Х и м к а (прибирает комнату). У других - воскресенье, а у тебя ни воскресенья, ни праздника с этими хозяевами! Свадьбу, вишь, справляют! Где это видано, где это слыхано, чтоб так вдруг - и свадьба; шить, мыть и белить - завтра пасха! Чуднo что-то... А тут через них и ног под собой не чуешь: весь двор подмела, так еще песком посыпь да травой сверху, потому, вишь, важная пани поедет венчаться! Много таких панов, хоть пруд пруди! Вот еще полы выдумала олифой мазать, а потом кадить заставит... И осточертела же она мне, хоть бы уже скорее проваливала к лешему в болото!

Явление второе

Х и м к а и С е р к о.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Поймай, Химка, собаку да посади на цепь, чтоб часом не кинулась на кого да не порвала.

Х и м к а. Что я - пес? Что у меня - собачьи ноги, чтоб я еще вам за собаками гоняла?

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Да и мне не догнать. Ты моложе, у тебя ноги попроворней.

Х и м к а. Оттоптала уже за вашими причудами, хоть на плечи бери!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Да ну же, Химочка, поймай, пожалуйста. Возьми кусок хлеба, примани Рябка, да и насядь!

Х и м к а. Спасибо вам! Сами на него лучше садитесь, коли себя не жаль.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Ну, идем, и я помогу, не бранись, да пооткрывай ты окна и ворота, пусть люди смотрят!

Х и м к а. Чтоб набилось их и во двор, и в дом, да чтоб еще обокрали!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Ну что ж поделаешь! Не каждый день дочку замуж выдаешь!

Х и м к а. Э!

Выходят.

Явление третье

П р о н я, одна.

П р о н я (входит в белом подвенечном платье, в белых цветах, увешана побрякушками). Не опомнюся от радости, что дождалась-таки, славу богу, своего дня! А какой же красавчик жених! Сидела, сидела, так зато ж высидела!

Образованный, модный, душка, чисто огурчик! Как я влюблена, аж горит у меня все в середке, а сердце только - тех, тех! Не знаю уж, доживу ли до вечера... Как я обниму его, как... Ой-ой, только подумаю... Скорей бы уже!

(Закрывает глаза рукой.) То-то все будут завидовать! А так под руку с ним да на них только: фе-фе-фе! А шлейфом - шелесь-шелесь-шелесь! На Крещатике барыней заживу, да все по-модному, по-хранцюзскому... (Прошлась по комнате и остановилась перед зеркалом.) Не окоротил ли он мне шлейфа? Ей-богу, окоротил, украл! И говорила я маме, чтоб отдали на Крещатике, так разве ж с этой простотой столкуешься? Ой, несчастье, и это ж не по-модному! Кто же так высоко талию делает? Ни плеч, ни груди! А по моде все должно быть наружу! (Прохаживается павой.) Фе! Тут несет чем-то? Олифой от пола, фе!

Химка! Кади поскорее в комнатах, да побольше, и окна открой! Химка, Химка!

Г о л о с Х и м к и. Слышу, не заложило...

П р о н я. Так поворачивайся живее... Пойти еще по двору пройтись, пускай смотрят да губы кусают! (Выходит.)

Явление четвертое

Х и м к а и У с т я.

X и м к а (входит со смолкой). Уже потащилась дурында! Вот привязалась! Хоть бы тебя этим куревом выкурить!

У с т я (вбегает с корзиной). Добрый день вам, с воскресеньем будьте здоровы! А где старый Серко?

Х и м к а. Да там где-то шатается...

У с т я. Чего ж это? А Проня где?

Х и м к а. А, и не спрашивайте!

У с т я. Что ж это ваши на именины к Секлите не пришли? А там обручение было: просватали Галю за Голохвостого.

Х и м к а. Тю на вас!

У с т я. Ты, девка, не тюкай, а слушай! Пропили мы Галю навеки, а Голохвостый аж сюртук скинул, так отбивал трепака.

Х и м к а. Брехня.

У с т я. Ты что это меня брехней колешь? Стара уже я, девка, чтоб врать; это, может, твоя мать брехала, когда на лавке лежала!

Явление пятое

Т е ж е и М а р т а.

М а р т а (запыхавшись). Добрый день вам! А где ваши? (Взглянув на Устю.) Уже вперед выскочила: вот журавль долгоногий! (Химке.) А вы знаете, что Секлита Лымариха просватала Галю за Голохвостого!

У с т я. А что, не говорила? Брехня?

Х и м к а. Да что это вы мелете? За какого Голохвостого?

У с т я. За Голохвостого - цирюльника, сына того, чт за канавой был!

М а р т а. Да он ведь один на весь Подол; другого Голохвостого нету!

Х и м к а. Так этот самый Голохвостый венчается же сегодня с Проней!

У с т я и М а р т а (всплеснув руками). Что ты? Неужто?

Х и м к а. Да не видите разве, какая тут приборка идет к свадьбе...

Через нее у меня уже и руки, и ноги - хоть брось!

У с т я. Матенька моя, вот это штука!

М а р т а. Ну и срам!

У с т я. Да ты, случаем, не дурачишь нас?

Х и м к а (показывает в окно). Вон гляньте, как наша пава по двору прохаживается, пыжится, что лягушка.

У с т я (взглянув). Ой, мамочки! Ей-богу, в белом платье, да еще в цветах!

М а р т а (тут же). Правда, правда! И фату нацепила!

У с т я. Так бежим сейчас к тетке Секлите сказать!

М а р т а. Побежим! Вот будет буча.

У с т я. А будет! (Сталкивается с Меронией.)

Х и м к а (смеясь). Ну, сейчас пойдет баталия!

Явление шестое

Т е ж е и М е р о н и я.

М е р о н и я (спотыкаясь и прихрамывая). Вот летят! Так толкнули, что головой о дверь ударилась! Господи Иисусе Христе, сыне божий, помилуй нас!

Х и м к а. Аминь.

М е р о н и я. Слышали? Галю просватали за Голохвостого.

М а р т а. Опоздала!

У с т я. Он, чуете, сегодня венчается с Проней!

М е р о н и я. Ой, грех какой!

М а р т а и У с т я. Мы сейчас идем к Секлите - оповестить!

М е р о н и я. И я с вами. Ой, не бегите только так, мне не угнаться: у меня ноги покалечены! Ой, не бегите же. (Выбегает за ними.)

Х и м к а (в окно, смеясь). Да подождите ее, а то упадет! Ну и оказия!

Вот удалец! На двух жениться хочет! Чистый салтан! Ха-ха-ха!

Явление седьмое

Х и м к а, Н а с т я и Н а т а л к а.

Настя и Наталка входят разряженные, но по-мещански.

Н а с т я. Добрый день! А Проня уже оделась?

X и м к а. До свету еще!

Н а т а л к а. А где ж она?

X и м к а. Да там где-то потащилась подолом двор подметать. (Выходит.)

Н а с т я. А я, знаешь, не хотела и приходить после того вечера к этой фуфыре, да уж просила, боже мой, как!

Н а т а л к а. И меня тоже; даже старуха Серчиха приходила. Так я уж подумала, бог с ними! Ну и счастье ж этой Проне! И чем она взяла?

Н а с т я. Кислым оком да длинным носом.

Н а т а л к а. А ведь правда! И где у него только глаза были?

Н а с т я. Конечно, за деньги берет.

Н а т а л к а. Это она его приманила своими нарядами да брансолетами.

Н а с т я. Брось, сердце! Разве ж она умеет толком прибраться?

Понадевает, понадевает, что на куделю шерсть, да и выступает, как индюк, и все это на ней, как на корове седло.

Н а т а л к а. Именно, как на корове седло.

Н а с т я. А из этих тряпок еще и рожа торчит, что за три дня не отполощешь!

Явление восьмое

Т е ж е и П р о н я.

П р о н я (входит, важно здоровается). Здравствуйте вам.

Н а т а л к а. Ах, какой на вас наряд, глаз не отвести!

Н а с т я. Чудо, чудо! У вас таки скусу, что у той крали.

Н а т а л к а. Да какое модное!

П р о н я. В первом магазине на Крещатике шили.

Н а т а л к а. А к лицу-то как, хоть рисуй!

Н а с т я. Вы сегодня очень красивые, ровно тот цветочек, что в веночке!

П р о н я. Мерси за комплиман.

Н а с т я (Наталке). Не переложи в кутью меду.

Н а т а л к а (Насте). Да ну ее к черту! (Вслух.) Ой, родная моя маменька! Какой же у вас, Проня, брансолет, а сережки как горят, будто само солнце в дом заглянуло!

Н а с т я. Настоящие?

П р о н я. А как же!

Явление девятое

Т е ж е и Я в д о к и я П и л и п о в н а.

Я в д о к и я П и л и п о в н а (выбегает из кухни в чепчике и в длинной шали). Еще бы не настоящие, когда за ободок вот этот на руку, или как его, отдала двадцать два рублика, а за сережки аж семьдесят пять своими руками отдала!

Н а с т я. Ого! Семьдесят пять!

Н а т а л к а. Ой, мама моя!

П р о н я. Таки не вытерпели, прибежали; еще Химку сюда приведите!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Как это, чтоб и теперь, когда самая пора, не похвалиться перед добрыми людьми? Нет уж, дочка, извините.

П р о н я. Охота! Диво какое, что золото или халмазы!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Как это не диво? Вон за ту материю, что на платье, позапрошлый год еще платила по три рубля!

Н а с т я. Еще позапрошлый?

Я в д о к и я П и л и п о в н а. А как же, теперь за такую цену не купишь!

П р о н я. Вы бы, мама, пошли лучше на кухню заняться, нежели невесть что плести!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Да там уже все готово. А за другое платье шелковое заплатили аж по три с полтиной за аршин; уж такое дорогое, что - господи! Вот я вынесу. (Идет в комнату.)

П р о н я. Да что вы разохались, точно сроду не носили шелкового?

Н а с т я и Н а т а л к а. Покажите, покажите, мы еще не видели!

С т е п а н (за окном). За кого это Серки выдают дочку?

Г о л о с. За какого-то цирюльника.

С т е п а н. Неужто за Голохвостого? Иоська, значит правду говорил.

Я в д о к и я П и л и п о в н а (тащит целый ворох разных платьев).

Вот поглядите, какие!

Н а с т я. Чудо! Широкое и добротное! (Щупает.)

Н а т а л к а. Ой, какое красивое! Как шелестит!

Куча всякого народа толпой лезет к окнам, а кое-кто и в двери.

П р о н я. Мама, что это вы делаете? Поглядите на окна!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Ничего, пускай смотрят, какое приданое даем за дочкой, пускай знают все, что не поскупились! А вот, гляньте, зеленое адамашковое!

Н а с т я. Шелковое или хлопчатое?

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Шелковое, на два шестьдесят, да и то потому уступил, что сильно залежалая материя.

П р о н я. Вы уже невесть что, мама!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Чего? Ей-богу, правда!

Г о л о с (за окном). Ну и зеленое же, что твоя мята!

П а р у б о к (дивчине). Тебе бы к лицу!

Д и в ч и н а. А как же не к лицу: на тебя бы нацепить, так и ты бы на лягушку похож стал.

Смех.

П р о н я. Слышите, какую ярмарку завели?

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Это пустое. Вот еще одно платье, желтое, из какого-то такого чудного, что и язык не вымолвит...

П р о н я. Из мухленталену.

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Вот, вот.

Г о л о с (из-за окна). Ой, мама моя, как жар. Аж горит...

П а р у б о к. Вот бы мне, брат, на штаны!

П р о н я. Закройте окна!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Пускай смотрят: один день такой!

П р о н я. Тут скоро жених прибудет, а они расположились.

Я в д о к и я П и л и п о в н а (опять входит с ворохом белья). А вот поглядите, какие вышитые да тонкие платочки для носа.

П р о н я. Вы еще сорочки принесите!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. И принесу, тут сраму нет: дело житейское!

Н а т а л к а. Ой, какие ж хорошенькие!

П а р у б о к (из-за окна). Глянь! Глянь! Для доброго казака так некуда и чихнуть!

М е щ а н к и (в дверях). Как раз твоему носу пристало!

П а р у б о к. Да и у молодой же с добрую клюку!

П р о н я. Что ж это вы здесь шкандаль делаете! Напустили мужичья!

Я в д о к и я П и л и п о в н а (не слушая). А вот одеяло, шелковое, розовое, во Фроловском выстегали.

Н а с т я. Славное! И большое какое!

Н а т а л к а. Тут и троих можно укрыть!

М е щ а н к и (в дверях). Я б под такое забралась!

П а р у б о к. Да и я, кабы попросили...

П р о н я. Этого я не могу уже выдержать! Уходите, мама, с вашим приданым! Химка, закрой окна да вынеси эти тряпки! Идемте, сестрички, от шкандалю в мою комнату.

Н а с т я и Н а т а л к а. Идем, идем! (Уходят.)

Химка вбегает, но Явдокия Пилиповна машет на нее рукой, и они вдвоем раскладывают на стульях все вещи.

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Я пойду встречать гостей, а ты кликни старика!

Х и м к а. Ладно. (Идет к окну.) Да не лезьте всей кучей в дом, отойдите от окон! (Выходит.)

Г о л о с (за окном). Глянь! Кто-то приехал на хвайтонах. Должно, жених!

Д р у г и е. Где? Где?

Е щ е д р у г и е. Пошли! Отойдите! Эй, ноги! Ноги!

Явление десятое

Г о л о х в о с т ы й и д в о е м и т р о п о л и ч ь и х б а с о в.

Г о л о х в о с т ы й (входит во фраке, цилиндре, за ним двое митрополичьих басов). От это все, как видите, беру: двор большущий, садик, дом и то, что в дому.

П е р в ы й б а с. О, Серки люди не бедные! Серкова лавка скоро перейдет на первую улицу на Подоле.

В т о р о й б а с. Наберете добра.

Г о л о х в о с т ы й. Ясно, наберем немало добра: не в дураков удались! Через неделю времени вы и не узнаете этого двора. От тут на улицу ахну каменный дом первого хвасону на два этажа под железною крышей, а в старый дом буду свиней загонять.

П е р в ы й б а с. Тебе повезло, брат, ей-богу!

В т о р о й б а с. Только послушай-ка, пан Свирид: я припоминаю дочку Серков, кажется, дурна очень...

Г о л о х в о с т ы й. Это не мешает, пустое, значит, дело: абы побольше денег, там мы, брат, на стороне заведем... гм...

П е р в ы й б а с. Важно!

В т о р о й б а с. Люблю!

Г о л о х в о с т ы й (хлопает по плечу). Ха-ха! (Отходит в сторону.)

Скорее бы уже окрутиться... у меня через ту Секлиту прямо душа не на месте.

Ну что, как забежит? Хоч из Киева тикай, не то что! Сдается только, что я их уложил славно, да в ссоре они, на счастье... Господи, помяни царя Давида и всю кротость его!

Явление одиннадцатое

Т е ж е, П р о н я, Н а т а л к а, Н а с т я.

Проня входит манерничая, за нею подруги.

Г о л о х в о с т ы й (подлетает с цветами). Дозвольте, дорогая невеста, ради, значит, счастливейшего для меня дня, подать вам букет и поцеловать ручку!

П р о н я (стыдливо берет). Ах, мерси! Бонджур!

Г о л о х в о с т ы й. Прекрасные цветы прекрасному цветку. (Целует руку.)

П р о н я. Мерси! (В сторону.) Какой душка!

Г о л о х в о с т ы й. Дозвольте отрикамендовать вам моих шахверов: Орест - знаменитый бас митрополичий и не меньше знаменитая октава митрополичья - Кирило.

П р о н я (подает руку). Очень рада. Садитесь.

Б а с ы. Спасибо, мы и постоим.

П р о н я. Нет, чего же беспокоиться? Еще в церкви, когда бог даст, настоитесь.

П е р в ы й б а с. Для такой барышни и потрудиться можно.

П р о н я. Вы мне комплиманы пущаете? Мерси!

П е р в ы й б а с. Можно и припустить.

В т о р о й б а с. Стоит.

Г о л о х в о с т ы й. Обхождение понимают.

П р о н я. Да, модные кавалеры. (Отходит под руку с Голохвостым, он лебезит перед ней.)

П е р в ы й б а с (второму). Нас тут, брат, ждет изрядная выпивка!

В т о р о й б а с. Да ну? Хорошо принимают?

П е р в ы й б а с. Увидишь!

Н а с т я (Наталке). Гляди, как эта цапля жеманничает и нос на плечо кладет.

Н а т а л к а. Ага, ну ей уже можно.

Н а с т я. Вешаться на шею при всех?

Басы подходят к ним и приглашают пройтись под руку.

П р о н я (Голохвостому). Ах, не говорите мне такого, потому я как огонь закраснеюсь...

Г о л о х в о с т ы й. Что ж делать, моя дорогая невеста, буколька, когда это житейское дело, да у меня прямо сердце не выдержит этой проволочки, ей-богу, может лопнуть! Когда б поскорее уже эти церемонии.

П р о н я. Да, ужасть, как долго. Я позову родителев сейчас. (Идет в кухню.)

Явление двенадцатое

Т е ж е и г о с т и.

Входят степенные мещане и мещанки.

Г о с т и. С воскресеньем святым будьте здоровы и с честной свадьбой!

Дай боже счастья этому дому!

М е щ а н к и. А где ж хозяева? Не видно...

Д р у г и е. Это, верно, жених с цветком.

М е щ а н к и. Ну и в куцое же платьишко вырядился!

Д р у г и е. А ничего, из себя красивый!

М е щ а н к и. Только худой, нечего и в руках подержать!

Голохвостый увивается вокруг Прониных подруг.

Явление тринадцатое

Т е ж е и с т а р и к и С е р к о, за ними П р о н я и Х и м к а.

Проня с потупленным взором, за нею в дверях останавливается Химка.

П р о к о п С в и р и д о в и ч (Голохвостому, обнимая его). Вот теперь вы уже наш, теперь нас никто не разлучит! Будьте же счастливы в новой жизни.

Я в д о к и я П и л и п о в н а (Голохвостый целует ей руку). Дай боже вам всякого счастья и здоровья! Любите мою дочку: одна только она у меня!

П р о к о п С в и р и д о в и ч (берет Проню за руку). Передаю вам их с рук на руки, любите и жалуйте! (Целует Проню.) Пошли вам боже всякого благополучия, а вы нас, дочка, в счастье не забывайте и уж извините, что мы люди простые!

Я в д о к и я П и л и п о в н а (целует Проню и плачет). Никто не знает, одна мать знает, как тяжело выдавать замуж единственную дочку. Была здесь, жила в доме, а завтра не с кем будет словечком перемолвиться!

П р о н я. Мама! Перестаньте! Скорее бы уже!

М е щ а н к и (плачут). Да, да! Правда.

М е щ а н е. Не сейчас, так в иной час, а все одно девчат эта беда не минует!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Не плачь, старуха, надо ж когда-

нибудь выдать.

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Ох, тяжко мне с дочкой расставаться.

Г о л о х в о с т ы й. Не тяните дела, папонька и мамонька, в церкви поп дожидает!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Пора, пора, старуха!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Химка, давай скорее коврик!

Благословим сейчас, да и в церковь!

Г о л о х в о с т ы й (басам). Крикните хвайтону, чтоб готовы были!

(Про себя.) Пронеси, господи!

Расстилают ковер. Старики садятся на стулья, с хлебом-солью. Молодые становятся на ковер, двое басов, Настя и Наталка со свечками - по бокам.

Явление четырнадцатое

Т е ж е и С е к л и т а Л ы м а р и х а, У с т я, М а р т а, М е р о н и я, а затем и Г а л я.

С е к л и т а (за окном). Пустите, пустите! Пропустите Лымариху!

Все оторопели.

Г о л о х в о с т ы й (в сторону). Я пропал! \

П р о н я. Тетка? (Вместе.)

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Сестра? /

С т е п а н (за окном). Э-э! Тетка Секлита еще помешает свадьбе, надо Иоську оповестить.

С е к л и т а (влетает вне себя). Стойте, не благословляйте! Не благословляйте, говорю!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Бог с тобой, \

сестра! (Вместе.)

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Господь с вами! /

С е к л и т а. А - воровская свадьба? Хотели украсть моего зятя, жениха моей Гали, да не выйдет! Я вам покажу, что не выйдет!

П р о к о п С в и р и д о в и ч и Я в д о к и я П и л и п о в н а.

Сестра, опомнись, да ты в себе ли?

П р о н я. Что это за шкандаль? Какого жениха?

С е к л и т а. Я при полном уме; Секлиту Лымариху вокруг пальца не обведешь! Я за свое дите постою, постою! Не пущу к венцу! Стойте, не пойдете! Хоть лопну, не пущу!

М а р т а. Не пускайте, кума, не пускайте.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Ради бога, не кричите: глядите, сколько в окнах народу!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Сестра! Секлита Пилиповна! Не делай нам сраму, прошу тебя! Чем мы виноваты?

С е к л и т а (кричит). Не виноваты? Отбили жениха у моей дочки! Я на все Кожемяки кричать буду: разбой, разбой!

П р о н я. Ой, шкандаль! Шкандаль!

У окна целая толпа, лезут друг на друга, шум, крики: "Ой, не давите!",

"Отпустите хоть руку!", "Стекло, стекло!". В конце концов верхнее стекло лопается и со звоном падает на пол. Мерония, Марта, Устя подбегают то к окнам, нашептывают что-то, то к Секлите, они очень рады скандалу.

П р о к о п С в и р и д о в и ч и Я в д о к и я П и л и п о в н а.

Закройте хоть окна, отгоните людей.

Г о л о х в о с т ы й. Что же это, впустили какую-то сумасшедшую!

С е к л и т а. Я сумасшедшая? Ты меня сумасшедшей сделал!

П р о н я. Она пьяная. Залила зеньки и лезет!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Голубка сестра, не бесчесть нас, не губи ты нашей Прони! Одна ведь только! (Плачет.)

С е к л и т а. Сестра! У тебя дочка и у меня дочка! Пускай я буду и такая, и сякая, и проста, и лыком шита, а все ж таки я мать своей Гале! Не дам надругаться над своим дитем хоть бы и паничу прохвосту! (Голохвостому.)

Ты зачем морочил голову моему дитю, зачем обхаживал? Зачем волочился, коли не думал ее брать?

П р о н я. Свирид Петрович, что она говорит?

П р о к о п С в и р и д о в и ч и Я в д о к и я П и л и п о в н а.

Как же это, Свирид Петрович?

Г о л о х в о с т ы й. Брехня, брехня! Я вам не позволю меня публиковать! Я вам!.. Я... я...

У с т я (Секлите). Еще и брехней попрекает?!

С е к л и т а. Я тебе покажу брехню, перевертень чертов, прохвост, оборванец!

Г о л о х в о с т ы й. Я такого шкандалю не допущу, не прощу никаким разом! Я вам не кто-нибудь! Я Свирид Петрович Голохвастов! Мне говорить такое черт те что? Да у меня все будочники во где! (Показывает кулак.) Да я вас в часть! Да я вас за брехню в рештанскую и замкну тремя замками!

У с т я. А что как замкнет?

В с е. За три замка?

С е к л и т а. Ой, люди добрые, что же это? Меня в рештанскую за правду? Секлиту Лымариху, честную хозяйку, за три замка? За то, что ты вчера обручился с моей дочкой?

П р о н я. Ай! Так правда? Что же это?..

П р о к о п С в и р и д о в и ч и Я в д о к и я П и л и п о в н а.

Господи, надругание какое! Попущение господне! (Плачут.)

М е р о н и я. Чисто искушение!

Г о л о х в о с т ы й. Врешь, старуха! Я ее знать не знаю, ведать не ведаю! С какой-то ее дочкой! Она рехнулась! А мы, Проня, идем венчаться.

Прокоп Свиридович, когда начали дело, так надо его кактось кончать. Неужели нас будеть держать одна брехливая баба?

С е к л и т а. Я брешу! Я рехнулась? А не дождать тебе с твоим чертовым батькой, с твоей поганой матерью! Не будешь венчаться: не пущу попа в ризы, хоть разорвите! Ой, кумки-голубки, скажите хоть вы, пусть люди слышат; заступитесь хоть вы за Лымариху, - замарал мою честную семью этот босяк, шарлатан! А сестра родная его руку держит!

П е р в ы й б а с (второму). Что, брат, не водочкой пахнет!

В т о р о й б а с. Вот чертова история!

П р о н я (кричит). Докажите, докажите!

М а р т а. Как же, вчера обручился, сама своими глазами видела, вот этими ушами слышала! Чтоб мне лопнуть, когда мы не пропили Галю!

У с т я. Да еще сперва за столом, а там и на полу, и обручальные песни пели.

М е р о н и я. Да еще этот раб божий и танцевал без одеянияя искусительно!

П р о н я. Ой! Под сердце подступило! Спасите! (Проходит через сцену и припадает к матери.)

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Господи, боже мой! Что ж это с нею?

Хоть пожалейте!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Что вы сделали с нашим ребенком?

(Кидается к Проне, расстегивает платье.)

С е к л и т а. А что, не верили! Каков молодчик?

Г о л о х в о с т ы й (в отчаянии Проне). Не верьте ей, - то козни!

Она подпоила, подкупила свидетелей. Я их всех на суд! Ну где ж бы это я, Голохвастов, да посватался к какой-то простой дурехе?

С е к л и т а (наступая с кулаками на Голохвостого). Моя дочка -

дуреха? Ах ты каторжный, ах сибирщик! Да я тебе глаза изо лба вырву!

П р о н я (нервно плачет). Мама, я не верю ей! Она нарочно шкандаль делает... Заступитесь же! Не выдержу.. душит меня!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Сестра, смилуйся над нами! Не бесчесть дочки. Господь тебя на твоей покарает! (Рыдает.)

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Ослобоните гостиную, сестрица!

Видите, горе какое.

С е к л и т а. Так, так! Меня вон из дому?!

П р о н я (кричит, рыдая). Уходите вы! Не топите меня!

С е к л и т а. Дурная ты, безголовая! За какого разбойника заступаешься! Думаешь, любит тебя? Из-за денег только берет, из-за денег! Да он тебя при всем народе лаял, поносил, бесславил.

Г о л о х в о с т ы й (кричит). Не верьте ей, брешет!

С е к л и т а. Ой, кумки мои, заступницы мои! Скажите уж вы, потому вы там были! Скажите по правде!

М а р т а. А лаял, господи, как, и отца помянул, и мать, величал ее и совой, и цаплей, и жабой кислоокой.

П р о н я. Ой-ой! Зарезал!.. Под сердце! Воды!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Боже мой! Убили дите мое! (Хлопочет вокруг дочки, расстегивая ей платье.)

У с т я. А проклинал как: чтоб и холера, и чума на их голову, чтоб посдыхало все их племя!

М е р о н и я. Прорек: анафема, и дунул, и плюнул, как на сатану!

Г о л о х в о с т ы й (вне себя). Это поклеп! Я в суд подам!

П р о н я. Ай, воды, воды! (Якобы в обмороке.)

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Химка, воды скорее! Господи, отпусти и припусти!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Ой, ратуйте! Неживая.

Химка приносит воды. Вдвоем брызгают на Проню. Степан протискивается в дверь и что-то шепчет Гале. Проня судорожно вскидывается. Вокруг нее суетятся родители.

В т о р о й б а с. Пропала выпивка!

П е р в ы и б а с. Пойдем лучше, а то как бы еще к мировому не угодить!

П р о н я (истерически). Так вот вы какие? Мне одно, а другой другое?!

При мне так чуть не под ноги стелетесь, а за глаза шельмовать... Ох! Ох!

Г о л о х в о с т ы й (отступая). Да что вы им верите!

П р о н я. Зачем вы ходили ко мне? Зачем божились, клялись, падали передо мною на колени?

Г о л о х в о с т ы й. Да погодите же...

П р о н я. Не за ваши магазины шла... я... вас любила... а вы надсмеялись, осрамили на весь Подол... на весь Киев! Вон! Ой, смерть моя!

(Падает в обморок.)

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Вон, вон с нашего двора, чтоб вами тут и не пахло!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Вон, вон! Не надо нам такого зятя.

Г о л о х в о с т ы й. Что ж, до свидания!

С е к л и т а (хватает его за полы). Ну, теперь уж я не пущу!

Г о л о х в о с т ы й (вырываясь). Отвяжитесь!

С е к л и т а. Не пущу, не пущу! Думаешь, что богатый, так бесчестить меня можно? Женим!

С т е п а н. Да какой он богатый! Он банкрот!

С е к л и т а и о б а С е р к о. Банкрот... банкрот?

Г о л о х в о с т ы й (выступает вперед, запальчиво). Чего вытаращились? Ну, банкрот, и банкрот! А вы думаете, был бы я богатый, так пошел бы на ваш сметник?! Ха-ха-ха! Свинство необразованное! А мне только денег ваших и надо было! Так и понимайте! Они забрали себе в голову, что я на дочек их загляделся. Оченно интересно! Не нашел бы лучше? Полез бы в мусорную яму! Да я как первый кавалер и в Липках бы нашел настоящих барышень с этакими шиньонами, а не стал бы свататься к вашему страхолюду, уродке Проне.

П р о н я. Ай! (В обмороке.)

Секлита разводит руками.

Явление пятнадцатое

Т е ж е, И о с ь к а и к в а р т а л ь н ы й.

И о с ь к а. Ай, караул! Пропал я! Берите его - он тут шарлатан, мошенник!

К в а р т а л ь н ы й. Пожалуйте в часть!

Все остолбенели, Голохвостый опустил цилиндр. Живая картина.

Занавес

Михаил Петрович Старицкий - За двумя зайцами. 2 часть., читать текст

См. также Михаил Петрович Старицкий - Проза (рассказы, поэмы, романы ...) :

Зарница
Рассказ из невозвратного прошлого (Из эпохи 70-х годов) Ценой жестокой...

Зимний вечер (Зимовий вечір)
Драматический сюжет в двух действиях (Сюжет заимствован из повести Э. ...