Михаил Петрович Старицкий
«За двумя зайцами. 1 часть.»

"За двумя зайцами. 1 часть."

Комедия из мещанского быта в четырех действиях

(Написана по мотивам пьесы И. С. Нечуй-Левицкого "На Кожемяках")

Перевод А. Островского

Действие первое

Глубокий яр. Слева под горой хорошенький домик Серко с садиком, ним забор и еще чей-то сад и домик, справа гора, забор, а дальше овраг. Вдали на горах виден Киев. Вечер.

Явление первое

П р о к о п С в и р и д о в и ч и Я в д о к и я П и л и п о в н а сидят на лавочке у дома.

Е в д о к и я П и л и п о в н а. Ишь, как сегодня вечерню рано отслужили, еще и солнышко не зашло! А все оттого, что новый дьячок славно вычитывает.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Чем же славно?

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Как чем? Громогласно: словами, что горохом, сыплет.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Верно, верно! Как пустит язык, так он у него, что мельничное колесо, только - тррр!.. И мелет, и обдирает разом...

Я в д о к и я П и л и п о в н а. А твой старый мнет, мнет, бывало, язык, что баба шерсть.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Разве можно равнять этого щелкуна со старым дьячком! Тот таки читает по-старинному, по-божественному, а этот...

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Заступается за свой старый опорок, видно, что табачком потчует.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Так что с того, что потчует!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. А то, что и в церкви табаком балуешь, словно маленький...

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Лопочи, лопочи, а ты заступаешься за нового потому, что молодой.

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Еще что выдумай!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. И выдумаю!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Вот уж не люблю, как ты начнешь выдумывать да говорить назло! (Отворачивается.)

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Ну, ну, не сердись, моя старенькая, это я пошутил!

Старуха, надувшись, молчит.

Не сердись же, моя седенькая!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Да будет тебе!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Чего будет? Хвала богу, прожили век в добром ладу и согласии, дождались и своего ясного вечера... Да не зайдет солнце во гневе вашем...

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Ладно, я уже на тебя не сержусь.

Только не блажи.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Нет, нет, не буду. А нам и правда жаловаться не на что: век прошел, горя не ведали, хоть облачка и набегали, от тучи господь уберег. Есть на старости и кусок хлеба, и угол.

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Да ведь и поработали, рук не покладаючи.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Так что ж! Кто радеет, тот и имеет!

Непрестанно трудитеся, да не впадете в злосчастие. Лишь бы чужого хлеба не отнимать, да на чужом труде не наживаться!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Уж на нас, голубок, кажется, никто не может пожаловаться!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. А кто знает? Может, и нам зря перепала чужая копейка.

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Как же без этого торговлю вести? Это уж пусть бог простит! Нам ведь надо было стараться: дочка росла единственная; на приданое-то нужно копить.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Так-то оно так... И наградил нас господь дочкой разумницей.

Я в д о к и я П и л и п о в н а. И-и! Уж умны - прямо на весь Подол!

Ну, да ведь и денег на нее не жалели: во что нам эта наука стала - страх!

Сколько одной мадаме в пенцион переплачено!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. А за какой срок? Долго ли там пробыли?

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Мало, что ль? Целых три месяца! Ты б уже хотел свое родное дите запереть в науку, чтоб мучилось до самой погибели.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Я не о том; мне эти пенционы и не по душе вовсе, да коли деньги за год плочены, надо было за них хоть отсидеть.

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Денег жалко, а дите так нет, что оно за три месяца исхудало да измаялось, хоть живым в гроб клади! Там мало того, что науками замучили, извели, так еще голодом морили! Дите не выдержало и домой подалось.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Это ничего: дома откормились; одно только неладно...

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Что еще? Уже снова блажить принимаешься?

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Да я молчу, а только этот пенцион...

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Что пенцион?

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Вот он где у меня сидит! (Показывает на затылок.)

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Опять?

П р о к о п С в и р и д о в и ч (вздохнув). Да молчу!

Издалека слышна хоровая песня:

Не щебечи, соловейку, На зорі раненько, Не щебечи, манюсінький, \

Під вікном близенько! / (2 раза)

Я в д о к и я П и л и п о в н а. А славно поют! Я страх люблю мужское пение!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Славно, славно! Завтра воскресенье, а они горланят.

Я в д о к и я П и л и п о в н а. А когда ж им и погулять, как не под праздник! За будни наработаются!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Вот и расходились бы спать, а то и сами не спят, и другим не дают... (Зевает.)

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Так ты иди себе спать, кто ж мешает?

П р о к о п С в и р и д о в и ч. По мне, уж и пора бы лечь, да ведь Проню дожидаемся.

Я в д о к и я П и л и п о в н а. А правда, что это они так запоздали?

Уже и ночь на дворе, ты бы пошел поискал их.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Где же я их буду искать? Да их и кавалер проводит.

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Проводить-то проводят... кавалеров за ними, что половы за зерном, а все-таки страшно.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Не бойся - не маленькие. (Зевает во весь рот). О господи, помилуй мя, грешного раба твоего! (Снова зевает и крестит рот). Чего это я так зеваю ?

Я в д о к и я П и л и п о в н а (тоже зевает). Ну вот, ты зеваешь, а я за тобой.

П р о к о п С в и р и д о в и ч (снова зевает). Тьфу на тебя, сатана!

Так зевнул, что чуть рот не разорвал.

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Прикрывал бы ты рот, а то и глядеть нехорошо.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. А ты думаешь, мне хорошо глядеть, когда ты свою вершу разинешь?

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Это с каких же пор у меня вместо рта верша?

П р о к о п С в и р и д о в и ч. А разве не пришла еще пора?

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Тьфу! Тьфу! (Рассердившись уходит).

П р о к о п С в и р и д о в и ч (почесав затылок). Рассердилась моя старушка, разгневалась, надо идти мириться. (Тоже уходит через ворота в дом).

Явление второе

М е щ а н е, м е щ а н к и и х о р.

Х о р (за сценой, но ближе).

Твоя пісня дуже гарна, Гарно ти співаєш.

Ти, щасливий, спарувався \

И гніздечко маєш. / (2 раза)

Через сцену проходит н е с к о л ь к о п а р: девчата с парубками и одни девчата; последних догоняет Г о л о х в о с т ы й, в цилиндре, пиджаке, перчатках. Полебезив, перебегает к другим.

Г о л о х в о с т ы й. А хороши тут девчатки-мещаночки, доложу вам: чистое амбре! Думал, найду меж ними ту, что около Владимира видел - так нету, а она, сдается, с этого конца. Вот пипочка, просто - а-ах, да пере-ах!

Одно слово - канахветка, только смокчи! Чуть ли я не влюбился даже в нее, честное слово: прямо из головы нейдет... Господи! Что ж это я? Не проворонил ли из-за нее главный предмет, Проню? Вот тебе и на! Побегу искать... (Быстро уходит оврагом направо).

П а р у б к и (выходят на передний план, поют).

А я бідний, безталанний, Без пари, без хати;

Не довелось мені в світі \

Весело співати! / (2 раза)

Издалека слышно, как другая группа поет ту же песню.

П е р в ы й б а с. А у нас басы лучше... у них точно битые горшки!

В т о р о й б а с. Или как старые цыганские решета.

В с е (смеются). И правда!

П а р у б о к. А какой теперь хор самый лучший? Семинарский или братский?

П е р в ы й б а с. Известно, братский.

В т о р о й б а с. А я говорю - семинарский.

П е р в ы й б а с. Ан брешешь.

В т о р о й б а с. Ан не брешу. В семинарском хоре один Тарас как попрет верхами, так о-го-го! Либо Орест - как двинет октавой ур-р-р, аж горы дрожат.

П е р в ы й б а с. А в братском Кирило чего-нибудь стоит?

В т о р о й б а с. Ну, что ж? Кирило - и обчелся.

П е р в ы й б а с. Э-э!

С т е п а н. А кто, по-вашему, господа, всех умнее в Киеве: семинарист, или академист, или университант?

П а р у б о к. Голохвостый!

С т е п а н (хохочет). Ну и отколол!

П е р в ы й б а с. Попал пальцем в небо!

К т о - т о. Нашел умника на помойке! Ха-ха!

П а р у б о к. А кто ж разумнее его? Говорит по-ученому, что и не поймешь ничего!

С т е п а н. У тебя, часом, все клепки дома?

П а р у б о к. Чего ты прицепился?

С т е п а н. Глядите, люди добрые, как по-свинячьи хрюкает, так и умнее всех, значит!

Д р у г и е. А что, на самом деле, смеяться? Голохвостый и верно не лыком шит, умный, образованный, совсем барин, и ходит, и говорит по-господски!

С т е п а н. Овва! Не видела роскоши свинья, так и хлев за палаты показался!

К т о - т о. Да будет вам черт знает из-за чего вздорить!

С т е п а н. И то правда, тьфу!

К т о - т о. От мещан отстал, а к панам не пристал.

С т е п а н. А как же! Натянет узкие брючки, обует сапоги со скрипом, да еще на голову напялит шляпу, ну и пыжится, как лоскут кожи на огне! Какие были у отца деньги - промотал, а теперь что на нем, то и при нем.

П е р в ы й б а с. Верно; батько его, бывало, на базаре брил, кровь пускал да банки ставил, вот и копейка водилась, а он, вишь, уже цирюльню по-модному...

С т е п а н. Не знаю, стрижет ли других, а что себя обстриг - это так!

П е р в ы й б а с. А уж до девчат лаком, кружит головы - беда!

В т о р о й б а с. Так через то же Степан на него и ярится.

К т о - т о. Опасается, значит, чтоб не отбил дивчину.

С т е п а н. Печенки я б ему отбил!

Д р у г и е. О! Он таковский!

П е р в ы й б а с. А у тебя есть уже милая?

С т е п а н. Что ты их слушаешь? Вздор несут!

К т о - т о. Есть, есть...

П е р в ы й б а с. А кто?

П а р у б о к. Галя Лымаришина.

П е р в ы й б а с. Красивая?

П а р у б о к. Чудо, как хороша!

С т е п а н. Ты гляди у меня, честь знай, а то язык и окоротить можно!

П а р у б о к. Что ж я такого сказал? Вот напасть!

Д р у г и е. Тсс! Вон Голохвостый идет!

Явление третье

Т е ж е и Г о л о х в о с т ы й.

К т о - т о. Здравствуйте, Свирид Петрович, а мы вас как раз вспоминали...

Г о л о х в о с т ы й. А, добре-хорошо...

С т е п а н (в сторону). Жаль, что не слышал!

Г о л о х в о с т ы й (кое-кому подает руку, остальным кланяется свысока). Меня таки везде вспоминают: значит, моя персона в шике!

С т е п а н (в сторону). Как свинья в луже!

Г о л о х в о с т ы й (вынимает портсигар). Нет ли у кого иногда спички?

П а р у б о к. Вот у меня есть. (Зажигает.) А мне, Свирид Петрович, можно одну взять?

Г о л о х в о с т ы й. На! Может, угодно еще кому? Папиросы первый сорт!

К т о - т о. Давайте, давайте! (Закуривает.) Ничего себе!

Голохвостый. Ничего! Понимаете вы, как свиньи в пельцинах! Это шик - не папиросы! Каждая стоить пять копеек; значит, примером: затянулся ты, а уже пяти копеек и нет.

П а р у б к и. И дорогие же!

С т е п а н (в сторону). Брешет гладко!

К т о - т о. Вы таки швыряете силу денег!

Г о л о х в о с т ы й. Чего мне денег жалеть? Главное дело - себе удовольствие! Может, у меня их перегорело иногда сколько тысячов, так зато ж вышел образованный, как первый дворянин!

С т е п а н (тихо остальным). Такой дворянин, что только под тын!

Д р у г и е. И правда: надел жупан, так уж думает, что пан.

Г о л о х в о с т ы й. Теперь, следственно, меня везде и всюду первым хвасоном принимают, а почему? Потому, что я умею, как соблюсти свой тип, по-благороднему говорить понимаю!

С т е п а н (громко). А по-собачьи, господин, случаем не умеете?

Кое-кто смеется.

Г о л о х в о с т ы й. Еще нет! Придется разве, что ли, от вас науку получить!

С т е п а н. Вы таки моей науки дождетесь!

Г о л о х в о с т ы й (свысока). Наведите себя сначала политурою!

С т е п а н. Что с дурака взять!

Д р у г и е. Да будет вам!

Г о л о х в о с т ы й. Невежество неумытое! Что тут с вами фиксатурничать? Еще увозишься в мужичестве!

П а р у б о к. А скажите-ка, будьте добреньки, хоть что-нибудь по-хранцузскому!

Г о л о х в о с т ы й. Да что вы можете понимать?

П а р у б о к. А какое платье на вас, Свирид Петрович, - чудо! Верно, дорогое?

Г о л о х в о с т ы й. Известно, не копеечное! Хвасонистой моды и загрянишного материала, да и шил, можно сказать, первый магазин. Вот вы думаете, что платье - лишь бы что, а платье - первое дело, потому что по платью всякого встречают.

С т е п а н (к остальным). А по уму провожают!

Г о л о х в о с т ы й (не обращая внимания). От возьмем, примером, бруки: трубою стоят как вылиты, чисто аглицький хвасон! А чего-нибудь не додай, и уже хвизиномии не имеют! Или вот жилетка, - сдается-кажется, пустяк, а хитрая штука: только чуть не угадай, и мода не та, уже и симпатии нету. Я уж не говорю про пиньжак, потому что пиньжак - это первая хворма: как только хвормы нету, так и никоторого шику! А от даже шляпа, на что уже шляпа, а как она, значит, при голове, так на тебе и парад!

К т о - т о. Хорошо в этом разбирается, ничего не скажешь!

П а р у б о к. А материя какая! Рябая, рябая да крапчатая, вот бы и мне такого на штаны!

Г о л о х в о с т ы й. Крапчатая?! Шаталанская!

П а р у б о к. А что ж это значит - шарлатанская?

Г о л о х в о с т ы й. Э, мужичье! Что с тобой разговаривать.

П а р у б о к. Да я так!

К т о - т о. Расскажите нам лучше что-нибудь! Вы ж везде бываете, умных людей видаете.

Г о л о х в о с т ы й. Не все то для простоты интересно, что для меня матерьяльно.

К т о - т о. А все же может, и нам любопытно будет. Вот идемте на гору: споем, побеседуем.

Г о л о х в о с т ы й. Хороший был бы для меня кадрель - водить с вами кумпанию!

К т о - т о. Э, вы нос дерете аж до неба!

Д р у г и е. Да бросьте, ну его!

С т е п а н. Не знаете разве поговорки: не тронь добра...

П а р у б о к (Голохвостому). Да идемте, Свирид Петрович, не церемоньтесь!

Г о л о х в о с т ы й. Ей-богу, нельзя: тут, понимаете, деликатная материя... Кахвюру, значит, нужно подстерегчи и спроворить... Одним словом, не вашего ума дело!

П а р у б о к. Что ж оно такое?

Г о л о х в о с т ы й. Интрижка.

П а р у б о к. Как?

С т е п а н. Да брось его, идем!

Д р у г и е. И в самом деле! Чего с ним вожжаться? Ну его к дьяволу!

Пошли!

Все уходят.

Явление четвертое

Г о л о х в о с т ы й, один.

Г о л о х в о с т ы й. Дураки серые! Идите на здоровье! Что значит простое мужичье! Никакого понятия нету, никакой деликатной хвантазии... Так и прет! А вот у меня в голове завсегда такой водеволь, что только мерси, потому - образованный человек. Да что, впрочем, про них? Достаточно-

довольно! Как бы вот Прони не пропустить! Высматриваю; нигде нету: уж не прошла ли разве? Так куда ж пройти ей, когда мы каравулили? Удивительное дело! Требовается подождать. Надо сегодня на нее решительно налягти.

Сдается, я ей пондравился... Ну, да кому ж я не пондравлюсь? А вот чтобы Проню не выпустить из рук, так то необходимо. Богатая: какой дом, сад!

А лавка, а денег по сундукам! Старого Серко как тряхну, так и посыплются червонцы! Одна надежда на ее приданое, потому иначе не могу поправить своих делов: такои зажим, хоть вешайся. Долгов столько - как блох в курятнике.

В цирюльне уже заместо себя посадил гарсона, да что с того? Цирюльня все одно лопнет. От как на Проне женюсь, то есть на ее добре да на ее деньжонках, я тогда бритвы через голову в Днепр позабрасываю и заживу купцом первой гильдии; завью такие моды, аладьябль! Только ж Проня и дурна, как жаба... Да если запустить руку в ее сундук, так мы на стороне заведем такое монпасье, что только пальчики оближешь! От бы, примером, ту дивчину, что я за ней возле Владимира гонялся! А-ах!

Явление пятое

Г о л о х в о с т ы й, П р о н я, Н а с т я и Н а т а л к а.

Г о л о х в о с т ы й (увидев девчат). А вот и они с кумпанией! Ну, Голохвостый, держись!

П р о н я, Н а с т я и Н а т а л к а идут с томным видом, прощаются с каким-то кавалером.

Как бы это подойти похвасонистей, чтоб так сразу шиком и пронять? (Пробует поклониться.) Нет, не так... (Одергивает на себе платье.)

П р о н я (приближается; за нею подруги). Голохвастов, кажется?

Г о л о х в о с т ы й (подлетает). Бонджур! Мое сердце распалилося, как щипцы, пока я дожидал мамзелю!

П р о н я (манерно). Мерси, мусью! (Подругам.) Таки дожидался: я нарочно проманежила.

Г о л о х в о с т ы й. Рикамендуйте меня, пожалуйста, барышням! Хочь я и не знаю их, но надеюсь, что вы не будете водить кумпанию лишь бы с кем!

П р о н я. Разумеется. Это мои близкие приятельки и соседки.

Г о л о х в о с т ы й. Рикамендуюсь вам: Свирид Петрович Голохвастов.

Н а с т я. Мне кажется, мы где-то встречались.

Г о л о х в о с т ы й. Ничего нету удивительного - меня знает весь Киев чисто.

Н а т а л к а. Неужели?

Г о л о х в о с т ы й. Решительно. Меня всюду принимают как своего, значит, без хвасона.

П р о н я. Там, верно, красавиц нашли порядочно?

Г о л о х в о с т ы й. Что мне краса? Натирально, первое дело ум и обхождение: деликатные хранцюзкие манеры, чтоб вышел шик!

П р о н я. Разумеется, не мужицкие: фи! Мове жар!

Н а т а л к а (Насте). Какой пригоженький!

Н а с т я. Ничего. Только чудной!

Н а т а л к а. А я вас где-то сегодня видела.

Г о л о х в о с т ы й. Я человек не очень-весьма посидящий, люблю в проходку с образованными людьми ходить. Ноги человеку, видите, для того и дадены, чтоб бить ими землю, потому они и растут не из головы...

Н а т а л к а (Насте). Какой он умный и острый, как бритва!

П р о н я (подругам). Не говорила я вам, что первый кавалер!

Г о л о х в о с т ы й. Не угодно ли, барышни, покурить папироски?

Н а т а л к а. Что вы, я не курю!

Н а с т я. И я нет; да и пристало ли барышням!

Г о л о х в о с т ы й. Первая мода!

П р о н я. А вы не знаете? Дайте мне. (Закурила и закашлялась.)

Г о л о х в о с т ы й. Может, крепкие? Я, как что дозволите, Проня Прокоповна, принесу вам натиральных дамских.

П р о н я. Мерси! Это я глотнула как-то дыму...

Н а т а л к а и Н а с т я. Да бросьте папироску, а то еще закашляетесь.

П р о н я. Глупости! Я еще в пенционе курила...

Г о л о х в о с т ы й. Чем же мне барышень прекрасных угощать?

Позвольте канахветок! (Вынимает из кармана пиджака.)

Н а с т я (Наталке). Ишь, какой вежливый!

Н а т а л к а. Настоящий хрант.

Берут конфеты.

П р о н я (манерно берет одну конфету). Мне так сладкое надоело!

Кажинный день у нас дома лакомств этих разных, хоть свиней корми! Я больше люблю пальцины, нанасы...

Г о л о х в о с т ы й. Сю минуту видно - у вас, Проня Прокоповна, не простой, а образованный скус.

Н а с т я (Наталке). Куда там! Дома пироги с маком да вареники с урдой трескает, а тут - пальцины!

Н а т а л к а. Это на нас критика.

Г о л о х в о с т ы й. Только дозвольте, Проня Прокоповна, я вам этой всякой всячины целый воз притарабаню! Меня, знаете, на Крещатику так эти все купцы деликатными материями - прямо на руках носят. Потому я им всем денег заимствую, и там перед начальством звестно что, через это у меня будочник в струне! Так уже все они силком: бери сколько хочешь, значит, этой дряни -

пальцин, кавунов, разных монпасьев, миндалу... Я уже прямо отпрошиваюсь -

что куда мне это переесть все, потому лопнуть, пардон, треснуть - раз плюнуть, так нет таки - бери да бери! Как прицепятся, так и берешь, да и раздаешь уже всяким там разным, потому что пущай хоч на сметник не выкидают... Так я вам целый воз...

П р о н я (обиженно). Того, что на сметник выкидают?!

Г о л о х в о с т ы й. Что вы, Проня Прокоповна? И в думках не было!

Как можно, чтоб я такой мамзеле - и непочтительство... Ну и хлесткие же вы!

Язык с вами, представьте себе, нужно держать как в части, на замке.

П р о н я. Вы так и понимайте.

Г о л о х в о с т ы й. Ах-ах! Да я со своей стороны при полном аккорде, лишь бы с вашей стороны не было никакого мнения.

П р о н я. Другим, может, необразованным, что угодно с губы плюнь, потому понятия никакого не имеют, а я в пенционе все науки произошла.

Г о л о х в о с т ы й. Пардон, ей-богу, пардон! Потому у меня с языка, что у мельницы с колеса, так что-нибудь и ляпнет!

Н а с т я (Наталке). Идем домой, а то эта пучеглазая цапля уже начала со своим пенционом, как дурень с писаной торбой...

Н а т а л к а (Насте). Это она нам глаза колет.

Н а с т я. Фуфыря чертова! (Проне.) Доброй ночи вам!

Н а т а л к а. Пойдем уже!

Г о л о х в о с т ы й. Что ж, барышни, так сейчас домой? Пойдемте в проходку: при месяце такой шик!

Н а с т я. Нет, спасибо вам, сами уже ходите на здоровье!

Н а т а л к а (Проне). Прощайте, у нас на дороге не вставайте, а мы вам мешать не станем!

П р о н я. Не задавайтесь на крупу, в решете дырка!

Н а т а л к а. Ничего, ваш кавалер соберет, доложить вам воз!

Уходят.

Явление шестое

П р о н я и Г о л о х в о с т ы й.

П р о н я (вслед). А дули не хотите? Ишь, нос воротят! Только с меня хворму и берут, а от них всех гнилицами так и воняет!

Г о л о х в о с т ы й. Ну и ловко же вы их отшили! Эх, Проня Прокоповна, и умны же вы, - без мыла бреете.

П р о н я. Мне если б модная публика, так я б себя показала! А то с кем тут водиться - необразованность одна! Вот только с вами и имеешь приятность.

Г о л о х в о с т ы й. Натирально, куды им всем до вас? Все равно что, примером, взять - Мусатов и хранцюзка помада.

П р о н я. Мерси.

Г о л о х в о с т ы й. А вы тиятры любите?

П р о н я. Знаете, акробаты антиреснее мне: такие красивые мужчины. Я, бывало, как пойду, то так стревожусь за них, что полную ночь не сплю!

Г о л о х в о с т ы й. Так вы бы в таком разе гулять выходили, а я бы мог хоч целую ночь трудиться проходкою!

П р о н я. Ночью? Что вы? Страшно, чтоб, случаем, какой оказии не вышло... вы мужчина, а я барышня. Вот днем так я люблю гулять в царском саду с книжкою беспременно, потому так приятно роман почитать.

Г о л о х в о с т ы й. А вы какие читали?

П р о н я. "Еруслана Лазаревича", "Кровавую звезду", "Черный гроб"...

Г о л о х в о с т ы й. Да, это занятные, но я вам рикамендую один роман... вот роман, так роман... "Битва русских с кабардинцами" - а-ах!

Либо - "Матильда, или Хранцюзка гризетка", либо тоже "Безневинная девица, или Любовь исхитрится". Антиресные, доложу вам! Не выдержишь, как дочитать!

П р о н я. Ах, я такие люблю ужасти как: чтоб про такую любовь писали, как смола чтоб кипела!

Г о л о х в о с т ы й. Да, чтоб аж волос палила!

П р о н я. Ах, это ужасно прежестоко...

Г о л о х в о с т ы й. Так только сдается-кажется, а потом очень прекрасно. Вот только, Проня Прокоповна, про любовь бы лучше самим роман завить.

П р о н я. Известно, занятнее, ежели особливо кавалер душка.

Г о л о х в о с т ы й (кашлянул). Проня Прокоповна, дозвольте спросить, какое такое вы обо мне понятие держите?

П р о н я (манерно). Что ж это вы допытуетесь? Мне конфузно.

Я барышня! (В сторону.) Ага, дождалась-таки!

Г о л о х в о с т ы й. Что ж что барышня, это ничего, это чистые пустяки.

П р о н я. Я и понятия в этом никоторого не имею.

Г о л о х в о с т ы й. Ей-богу, не беспокойтесь!

П р о н я. Вы мне такого жару подкидаете, что я прямо краснею. Разве не знаете, как безневинной девице стыдно...

Г о л о х в о с т ы й. Да если уж без этого никак нельзя обойтиться: все равно придется.

Проня. Ах, не говорите мне про любовь... И я до вас ужасть как...

Только, будьте добреньки, не говорите, пожалуйста, про любовь, потому это шкандаль...

Г о л о х в о с т ы й. Что вы? Я, значит, прошу вашу руку-сердце.

П р о н я. Мерси! Только тут ночью... при луне... так мне ужасно это слушать, аж сердце колотится... Вы завтра приходите до нас предложение делать...

Г о л о х в о с т ы й (целует руку). Я только боюсь родителев ваших, а то б давно зашел...

П р о н я. Ежели что я согласна, так уже небеспременно...

Г о л о х в о с т ы й. Вы мне как воды целющей на раны полили, моя зозулечка. (Целует.)

П р о н я. Ах, не могу! Бежать надо! Приходите же завтра беспременно;

я вас атрикамендую, а вы и предложение сделаете...

Г о л о х в о с т ы й. Приду, приду, моя канахветочка!

П р о н я. Душка! (Быстро целует Голохвостого и бежит к калитке.)

Ламур! (Убегает.)

Явление седьмое

Г о л о х в о с т ы й, один.

Г о л о х в о с т ы й. Бон-бон! (Приплясывает.) Трам-тара-ра, ура!

Наша взяла! Поздравляем вас, Свирид Петрович! Выиграли дело! Проня, значит, тут. (Показывает кулак.) Старики, верно, не будут противиться, потому потакают дочке во всем. Только ж и погана! Ой, погана! Да еще лезет целоваться! Надо будет купить дорогого мыла, чтоб замывать после нее губы...

Но зато ж все мое! От дерну! Хватит вам, Свирид Петрович, зайцем быть, -

шабаш, довольно! Можно будет и самому зайцев ловить, а особливо куропаточек... фррр... Хап - есть! Хап - и есть!

Явление восьмое

Г о л о х в о с т ы й и Г а л я.

Г а л я (идет с кошелкой, вглядывается). Вот мы как с мамой запоздали на старом огороде, уже все и разошлись в нашем конце... Нет, вон кто-то стоит, уж не Степан ли? (Приближается, чтоб получше рассмотреть.)

Г о л о х в о с т ы й (увидев ее). А, на ловца и зверь бежит...

(Подлетает.) Цып-цып, курочка!

Г а л я. Ой, это чужой кто-то! (Хочет бежать, но Голохвостый загораживает путь.)

Г о л о х в о с т ы й (присмотревшись). Господи! Это ж та самая красунечка, что я около Владимира видел! Вот цыпонька! (К ней.) Да не дрожите, чего бояться, моя зозулечка, - что я, съем?

Г а л я. Вот, ей-богу, коли не пустите, караул закричу и будочника покличу.

Г о л о х в о с т ы й. Выдумаете! Только крикните, я такого наговорю, что вас сразу в часть посадят.

Г а л я. За что? Вы насильничаете среди ночи, а я буду сидеть?

Г о л о х в о с т ы й. Послушайте, серденько, не вздымайте шуму, ведь я только поговорить с вами хотел, моя звездочка ясная. Как повидел я вас около Владимира, так с той самой ночи и пропадаю, - прямо схватило мое сердце горячими щипцами, гвоздем в голове сидит, хоч бритвы в руки не бери!

Г а л я. А правда, это тот самый... Видите, гонялись, гонялись там, а теперь и здесь не даете пройти; стыда на вас нет, а еще панич!

Г о л о х в о с т ы й. Так когда ж влюблен, да так влюблен, что хоч возьмите в руки пистолета и прострелите тут грудь мою!

Г а л я. Так я и поверила! Ищите себе панночек!

Г о л о х в о с т ы й. Да вы лучшие из самых красивых панночек; вы просто такая цыпонька, что аж слюнки текут, поверьте!

Г а л я. Хороша Маша, да не ваша!

Г о л о х в о с т ы й (разгорячись). Чего ж так - не наша? Какая ты строгая, нелюбезная! Да у меня, голубочка моя, всякого добра столько и еще столько, да я озолочу тебя, брильянтами обсыплю - на весь Киев.

Г а л я. Обсыпайте кого другого, а мне вашего золота не надо.

Г о л о х в о с т ы й. Да разве ж я нехорош? Присмотрись, пожалуйста, первый хвасон...

Г а л я. Так что же, что хороши!

Г о л о х в о с т ы й (берет ее за руки). Серденько, буколька моя!

Влюбись в меня, потому, ей-богу, застрелюсь вот тут перед тобою, чтоб тебе напасть устроить!

Г а л я. Ой, что это вы говорите?

Г о л о х в о с т ы й. Потому, хоч ножницами перережь мое сердце, так там только одна любовь торчит...

Г а л я. Пустите же коли любите, а то упаси боже, кто увидит, так беда будет...

Г о л о х в о с т ы й. Никто не увидит! Курочка моя! (Обнимает.)

Г а л я. Пустите же! Так не годится! Ишь какой! Пустите, не то кричать буду!

Г о л о х в о с т ы й (прижимает сильнее). У-ух! Пропал я! Пожар!

Явление девятое

Т е ж е и С е к л и т а.

С е к л и т а (увидав Галю в объятиях Голохвостого). Это что, Галька?

С паничем! Ой, лихо! Ой, несчастье мое! Добегалась, каторжная! Вот и устерегла! Ах ты подлая! (Подскакивает к Гале.)

Голохвостый оторопел.

Г а л я (плача). Мама! Прицепился, неизвестно кто и откуда, да и насильничает, как разбойник...

С е к л и т а. Что? Кто его знает? А ты не знаешь, святая да божья! Ах обманщица чертова, матери хочешь глаза отвести? Так и поверила!

Тем временем Голохвостый, оправившись, хочет удрать. Секлита хватает его за полу.

Г о л о х в о с т ы й (в замешательстве). Разве ж это ваша дочка?

С е к л и т а. А то чья?

Г о л о х в о с т ы й. На вас нисколечки не похожая: у нее голосок, что у соловейки на лугу, а вы как из бочки грохаете!

С е к л и т а. Ах ты ворюга! Ты еще смеяться! Наделал скандалу, а сам зубы скалит!

Г о л о х в о с т ы й. Да не орите так, а то всех кожемяцких собак переполохаете!

Г а л я. Мама, голубочка, бросьте его! Только меня ославите! Ей-богу, в первый раз прицепился!

С е к л и т а. Заступаешься! Домой мне сейчас же! Еще молоко на губах не обсохло, а она уже с хлопцем обнимается!

Г а л я (плачет). За что вы, мама? Разве ж я виновата?

Г о л о х в о с т ы й (в сторону). Как бы вырваться от этой ведьмы?

От влопался!

С е к л и т а (Гале). Иди отсюда! Распустила нюни! Дома поговорим.

Г а л я плача уходит.

Явление десятое

С е к л и т а и Г о л о х в о с т ы й.

Голохвостый бросился было бежать, но Секлита так вцепилась в пиджак, что стащила его. Тогда Секлита ухватилась обеими руками за жилетку.

С е к л и т а. Ку-да, каторжный? Чтоб такого шелапута не удержать, да не была бы я Секлита Лымариха!

Г о л о х в о с т ы й. Вы что? При своем уме? Не делайте, пожалуйста, шкандалю! (Все время поглядывает на дом Серко.) Я вам заплачу, я богатый.

С е к л и т а (еще громче). А чтоб ты не дождал! Буду я за дочку деньги брать! Чтоб я родное дите продавала? Не выйдет! Не удерешь! Не пушу!

У меня дите одно, как солнце одно в небе! Ты на что ее с пути сводишь?!

Г о л о х в о с т ы й (в сторону). От орет чертова баба, разбудит всю улицу. (К ней.) Да я, ей-богу, не трогал вашей дочки, только поговорили.

С е к л и т а. Врешь, иродово племя! Сама видела, как обнимались! Знаю я вас, паничей! Знаю, как вы опутываете да с ума сводите девчат!

Г о л о х в о с т ы й. Да чтоб мне лопнуть, когда сводил!

С е к л и т а. Докажи, докажи! Я твоему слову не поверю: слова твои, что гнилые яблоки! Ты бродяга, разбойник!

Г о л о х в о с т ы й. Да что ж вы лаетесь? Я не торговка, обманывать не буду! От вас, я вижу, не отпроситься, не отмолиться!

С е к л и т а. Ты думаешь, что как я торговка, так мной и гнушаться можно? Я на грош обману, а на рубль вам, сибирщикам, правды скажу! Вот что!

Пускай хоть вся улица соберется, а Секлита за себя и за свою дочку постоит.

Стреляй в меня, а я таки на своем поставлю, за правду встану! (Бьет кулаком в кулак.) Коли берешь, так бери честно, не бесчесть меня и моей дочки, мы тебе не игрушки!

Г о л о х в о с т ы й (в сторону). От не вырвусь! (Секлите.) Да убей меня бог, и не думал бесчестить! (Снова пытается вырваться.)

С е к л и т а. Не кобенься! Не пущу! Караул! Полиция! Полиция!

Квартальный!

Г о л о х в о с т ы й (в сторону). Ой, пропал я! (Секлите.) Цыть! Не кричите вы!

С е к л и т а. Чего еще? Кричу, потому имею право! Полиция, полиция!

Г о л о х в о с т ы й (в сторону). Потопит, чертова баба, чисто потопит! У Серков уже и окошко открывается. Господи, ну что же делать!

(Секлите.) Послушайте...

С е к л и т а. Караул!

Издалека слышен свисток.

Г о л о х в о с т ы й. Ой, полиция! Шкандаль! (Секлите.) Послушайте, вы, не кричите, я всю правду скажу: мы любимся с вашею дочкою, только у меня честное на уме, я ее хочу сватать...

С е к л и т а. Дури кого другого, а не меня: знаем мы вас, паничей.

Г о л о х в о с т ы й. Да я не панич, я простой мещанин, - это только сверху на мне образованность!

С е к л и т а. Врешь!

Г о л о х в о с т ы й. Да чтоб мне лопнуть... Тут недалеко и мой дом!

Я родич Свинаренков.

С е к л и т а. Которого? Петра?

Г о л о х в о с т ы й. Ага. Петров племянник.

С е к л и т а. Так разве ж мещанину пристало быть свиньей!

Г о л о х в о с т ы й. Ей-богу, я вашу Галю люблю, как золото, и хочу сватать, от хоч сейчас отдайте, так возьму.

С е к л и т а. Поклянись мне, идем к церкви!

Г о л о х в о с т ы й. Да я что, человека убил, чтоб середь ночи клясться! Верьте мне, я человек благородный, образованный, и божусь, и клянусь, что не обманую; чтоб мне завтрашнего дня не дождать, чтоб я завтра на своем ремне повесился, чтоб мне зарезаться в своем доме своею бритвою, когда не верите!

С е к л и т а (берет горсть земли). Ешь святую землю, тогда поверю!

На, ешь!

Г о л о х в о с т ы й. Что я - волк, чтоб землю ел?

С е к л и т а. Ешь, на, ешь, поверю!

Г о л о х в о с т ы й. Да меня от той земли скорчит, так и мужа вашей дочке не будет!

С е к л и т а. Да вы брешете! Присягните мне хоть на Братской!

Г о л о х в о с т ы й. Пусть меня покарают все печерские святые! Пусть меня большой лаврский колокол покроет, когда я брешу!

С е к л и т а. Нет, таки присягните на коленях перед Братской!

Г о л о х в о с т ы й (в сторону). От не отвяжусь! (Становится на колени.) Ну, пусть меня побьет Братская божья матерь, когда брешу!

С е к л и т а. Ну, теперь верю, теперь верю!

Г о л о х в о с т ы й (отряхивая брюки, тихо). От еще через эту каторжную бабу бруки запачкал. (К ней.) Так я к вам скоро и на заручины.

С е к л и т а. По мне, так пожалуйста, только за моей Галей нет ничего, так и знайте!

Г о л о х в о с т ы й. На что мне? И своего хватает. Была бы Галя!

С е к л и т а. Так заходите, будем рады!

Г о л о х в о с т ы й. А где же ваш дом?

С е к л и т а. Сразу за яром. Спросите Секлиту Лымариху: весь Подол знает. Смотрите же, не обманите, а не то, побей меня сила божья, попадетесь вы мне в руки - живым не выпущу! От Лымарихи не укроетесь!

Г о л о х в о с т ы й. Да приду же, приду!

С е к л и т а уходит.

Явление одиннадцатое

Г о л о х в о с т ы й, один.

Г о л о х в о с т ы й (озирается). Ух! Фу! От баня, так баня, аж три пота сошло, ей-богу! (Утирается.) От это влип, так влип - по маковку!

Занавес

Действие второе

Большая комната у Серко, по-мещански, но с претензией убранная. Одна дверь в другую комнату, вторая, налево, на кухню, прямо - входная.

Явление первое

Я в д о к и я П и л и п о в н а, одна.

Я в д о к и я П и л и п о в н а (сидит у стола и обмахивается платком). Ну и денек! Дождалися святого лета! Уж спала, спала, да никак до вечера не доспать; упрела только, страх! (Утирается платком.) А старик еще спит. Эй, Прокоп Свиридович! Прокоп Свиридович! Сколько еще будешь валяться!

Вставай, а то уже к вечерне скоро зазвонят. Прокоп Свиридович, ты слышишь?

П р о к о п С в и р и д о в и ч (из комнаты). А-а! Это ты меня, Явдокия? Погоди немного, дай опомниться да потянуться!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Ишь, потянуться, а когда б я потягивалась, так и накричал бы. Да в праздник-то и неплохо поспать, меньше греха: как не спишь, так начнешь судить кого или еще что и впадешь во искушение... Да что ж он не идет? Скучно одной. Проня ушли куда-то, да они и говорить-то с нами не любят... Прокоп Свиридович, вставай уже!

Явление второе

Я в д о к и я П и л и и о в н а и П р о к о п С в и р и д о в и ч.

П р о к о п С в и р и д о в и ч (входит потягиваясь). Чего-то мне не по себе... не то недоспал, не то переспал... Словно бы хочется чего-то - не то фиг, не то соленых огурцов? (Садится возле Явдокии Пилиповны.) Как ты думаешь?

Я в д о к и я П и л и п о в н а. А как же мне о том знать! Разве ж у меня твой рот?

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Вот видишь, ты и не знаешь, чем мне угодить, а меня, как нет тебя рядом, так грусть и разбирает!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Хороша грусть! Пошел себе в комнату, да и храпеть, аж потолок дрожит, а я тут одна горюю, не с кем и словом перемолвиться.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Соскучилась? Мы, как поженились, ворковали, что голубочки, и до смерти будем ворковать: гули, гули, моя старенькая!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Загудел, мой седенький!

(Придвигается поближе и поправляет ему волосы.)

П р о к о п С в и р и д о в и ч. А помнишь, Явдоня, как я к тебе присватывался? Как я тогда ходил вокруг тебя?

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Еще что вспомнил! Миновало! Вот уже у нас и дочка на выданье...

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Да так, так! Уже давно бы пора!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Чего ж давно? Они еще молодые.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Ты в эти годы уже третьего носила, только бог прибрал.

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Мало ли что: мне нечего было перебирать, а Проне первый попавшийся не годится: они на барышню повернуты и всяким деликатностям обучены.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Обучены-то, обучены; да вот с этими деликатностями и сидят, и никто не берет!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Мало ли у нее было женихов?

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Так почему ж не шла?

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Потому - простота, а нашей дочке нужно дворянина либо хоть купца.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Захотелось черт его знает чего, а по-моему, - наш бы брат лучше.

Я в д о к и я П и л и п о в н а. По тебе, так хоть бы и за чумазого.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Не за чумазого, а за мешанина, трудящегося человека, такой бы и деньги не растряс, и дите бы жалел, и нас почитал бы, придерживался старых обычаев, а то выкопает какого-нибудь ветрогона иди завалящего лодыря, так тот сейчас перевернет все по-модному: на нас, как простых, плевать станет, добро все промотает и дочку бросит.

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Снова ты мне назло говоришь? С чего ж бы ему Проню бросить? Чем же они дворянину не жена, когда всякую моду, всякую науку знают? Это уж вовсе одуреть нужно, чтоб такой умной женой побрезговать!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Толкуй! По-моему, эти панские науки да причуды только испортили нам дочку: кому она нужна со своими переборами?

Какой дворянин ее возьмет? Дворянин или офицер ищет жену красивую, а наша Проня, не сглазить бы, в тебя пошла. (Машет рукой.)

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Что ж это такое, опять ты меня колоть? Вот напасть! Заслужила!

Слышен колокольный звон.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Да будет, не сердись, вот уж и к вечерне благовестят... (Крестится.) Пойти, так ноги что-то болят...

авось, бог простит.

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Да и Проня ведь просили, чтоб непременно были дома, не уходили...

П р о к о п С в и р и д о в и ч. А что такое?

Я в д о к и я П и л и п о в н а. О том уж они знают... Должно, гостя какого важного приведут.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. А! Так давайте чаю или водки.

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Водки и не думай, потому Проня сердиться будут, когда увидят.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Что ж это такое? Уже ни съесть, ни выпить нельзя? Уже из-за больно разумной дочки житья нет: и то не так, и этого не делай, и туда не ступи, и в том не ходи, и так не говори!

Ох-ох-ох!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. А тебе для дочки трудно приятность оказать? Одна ведь только!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. То-то что одна, да и та нас чурается; все сердится, что мы просты, по-мужичьи разговариваем; стыдится отца с матерью... Ох-ох-ох!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Правда, да что ж поделаешь, когда мы для них уже не подходим? Они уже под панскую стать вышли...

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Вот и барыня теперь, а не дочка!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Зато умны!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Э! Пенцион этот у меня вот где!

(Показывает на затылок.)

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Ты опять?

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Да молчу... Так давайте хоть чаю, что ли.

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Химка, Химка!

Явление третье

Т е ж е и Х и м к а.

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Самовар готов?

Х и м к а. Нет, еще и не ставила.

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Так поставь сейчас же.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Послушай, как разожжешь, так сбегай, пожалуйста, в церковь к дьячку и попроси немного табаку.

Х и м к а. Сбегай! Близкий свет!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Ты что это выдумываешь? Куда ж это она, в алтарь полезет, что ли?

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Ну, я молчу... так подавай же хоть самовар поскорее!

Х и м к а (закрывая дверь). Своим духом не нагрею, как закипит, так и подам.

Явление четвертое

Т е ж е и П р о н я.

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Куда это вы, доченька, ходили?

П р о н я. На Крещатике была; вот для вас покупку принесла.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Что ж там такое?

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Уж не башмаки ли купила?

П р о н я (разрывает бумагу и вынимает чепец с красными лентами). Вот что я вам, мама, купила. (Хочет надеть матери на голову, мать уклоняется.)

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Что вы это, дочка? Опомнитесь!

Пристало ли мне к старости наряжаться в чепчик, да еще с красными лентами?

П р о н я. Так это самая мода.

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Поздно уж мне, дочка, к этим модам привыкать!

П р о н я. Ну уж как хотите, а этот мещанский платок с рожками скиньте!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. И мать, и бабка моя так ходили, так и меня в гроб положите...

П р о н я. Да что ж вы со мною делаете! Говорить не умеете, ходить, как люди, не умеете, в доме кругом простота, - так кто ж из благородных к нам зайдет?

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Простота, Проня, не грех.

П р о н я. Так на что ж было меня по-благородному учить?

П р о к о п С в и р и д о в и ч. И то правда - пенцион! (Чешет затылок.)

П р о н я. Да и вы, папа, не ходите расстегнутым!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Так жара ведь.

П р о н я. Ну что ж, а все равно нельзя. Вот сегодня будет у меня благородный кавалер, сватает меня и придет просить руки.

П р о к о п С в и р и д о в и ч и Я в д о к и я П и л и п о в н а.

О! Кто? Кто?

П р о н я. Голохвастов.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Не цирюльник ли из-за канавы?

П р о н я. Не цирюльник, а паликмахтер: образованный, красавчик, богатый.

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Да богатый ли? Расспросите хорошенько!

П р о н я. Что вы знаете!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. А правда, дочка лучше знают.

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Да по мне...

П р о н я. Глядите же, чтоб все было прилично.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Ладно, ладно! Я сейчас пошлю за водкой.

П р о н я. Водку?! Вы б еще цибули или тюри поставили!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Как же, доченька?

П р о н я. Чимпанского надо, так положено.

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Так оно ж дорогое; да мы около него и ходить-то не умеем.

П р о н я. И это жалеете для дочки!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Господь с вами! Старик...

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Да я ж ничего... Вот и деньги.

(Вынимает завернутый в платок кошелек.)

П р о н я. Дайте Химке, а я напишу... да смотрите, когда будет у нас гость, чтоб тетка не приперлась!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. А что ж с ней сделаешь? Не выгонять же сестру?

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Да она и не помешает: лишний родич в доме.

П р о н я. Хороши родичи, что не знаю, как и откреститься! Напоганит в доме, разговоры заведет такие! Гнилушками навоняет, напьется.

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Да, может, еще и не напьется.

П р о н я. Может? Вы меня зарежете с вашей родней!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Нехорошо так, бог с вами!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Да она и не придет.

П р о н я. А как придет?

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Ну уж и не знаю.

П р о н я. Вот то-то, что не знаете! Чистая мука с вами. Да и сами вы, папа и мама, больше бы в кухне сидели, а то и вы, часом, такое ляпнете мужицкое, простое...

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Уж извините нас, дочка, на барыню не учились...

П р о к о п С в и р и д о в и ч. В пенционе не были...

П р о н я. Все ж таки можете хоть по-человечески себя держать; он придет сейчас такой образованный, ученый...

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Вот бы мне и послушать умные речи, страх как люблю умных людей!

П р о н я. Так из кухни слушайте, а то еще помешаете объявлению. Я вас позову, когда надо будет. (Уходит в другую комнату.)

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Ну, ну! А что, старуха! Уже нас за хвост и в стадо!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Не грызи хоть ты, и самой тошно!

(Уходит.)

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Зато благородные! (Наконец-то добрался до денег.) Химка! Химка!

Г о л о с Х и м к и (из-за дверей). Да погодите, еще не кипит!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Иди-ка сюда, нужно.

Явление пятое

П р о к о п С в и р и д о в и ч и Х и м к а.

Х и м к а (в дверях). Некогда! Дую, дую в этот каторжный самовар, а он не кипит...

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Да тут вот надо к Кундеревичу сбегать, на деньги!

Х и м к а. Как же я самовар-то брошу? Ведь он погаснет!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Да ты раздуй его пошибче!

Х и м к а. Я вам не ветряк - раздувать! Уж я фартуком махала, махала... махала... так все только тлеет.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. А ты подолом еще помахай!

Х и м к а. Дайте лучше ваш сапог.

П р о к о п С в и р и д о в и ч (снимая сапог). Верно, в голенище ветра больше. Так раздуй же скоренько и сбегай!

Г о л о с П р о н и (из комнаты). Химка! Возьми записку!

Х и м к а. У меня не десять ног, а две!

Г о л о с П р о н и. Ты что там гавкаешь? Иди, говорю!

Х и м к а. Вот наказание! (Идет в комнату.)

Явление шестое

П р о к о п С в и р и д о в и ч и Я в д о к и я П и л и п о в н а.

Я в д о к и я П и л и п о в н а (взволнованно). Сестра Секлита идет!

Ну что тут делать?

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Да неужто? Вот беда-то) Скажем, что собираемся к вечерне или еще что.

X и м к а пробегает через комнату к входным дверям.

Г о л о с С е к л и т ы (за дверьми). Ты куда это, Химка?

Г о л о с Х и м к и. За вином каким-то.

Г о л о с С е к л и т ы. Вот и хорошо, прихвати заодно и водочки, а то у вас, случается, и нет.

Г о л о с Х и м к и. Не приказано.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Может, дать уж ей чарку, чтоб скорей ушла?

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Почему бы и не дать, да боюсь Прони, вот напасть!

Явление седьмое

Т е ж е и С е к л и т а.

С е к л и т а (вваливается с корзинкой). Добрый вечер вашему дому!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Здравствуй, сестра!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Здравствуйте!

С е к л и т а (бросает к порогу корзинку и разваливается на стуле). Ну и устала! Бегала, бегала, что борзая за зайцем, пока все яблоки продала, вот и думаю, дай заскочу к Серку да опрокину чарку-другую!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. К какому это Серку? Была у меня собака Серко, да я ее давно прогнал со двора за то, что гадко дразнили.

С е к л и т а. Разве ж вас не Серком прозывали, да и теперь прозывают все на Подоле?

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Не Серко, а Серков.

С е к л и т а. Ишь ты! Панами стали наши! А в одном сапоге ходите!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Я у себя в доме волен и голый ходить!

Я в д о к и я П и л и п о в н а (приносит бутылку водки и рюмку).

А хоть бы и панами, так дочка ж у нас какая!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Надо вам как-нибудь получше нас величать!

С е к л и т а. Да по мне хоть Серков, хоть и Рябков! (Явдокии Пилиповне.) Ты чего это за посудину держишься? Ставь ее на стол!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Выпей, сестра, чарку, а то мы со стариком к вечерне как раз собираемся...

П р о к о п С в и р и д о в и ч. И дом оставить не на кого, потому как и Химку услали, так надо запереть.

С е к л и т а. Не беспокойтесь, идите себе: я сама тут похозяйничаю, самогрей притащу...

П р о к о п С в и р и д о в и ч (Явдокии Пилиповне). Ну что ж теперь...

Я в д о к и я П и л и п о в н а (тихо). Душа не на месте, что как Проня войдут? Такое будет!

С е к л и т а. Да вы чего там воркочете, старички? Еще не наворковались? Вам бы уже пора цапаться. Да ну же, Явдоха, чего это ты надулась, что индюк перед смертью!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Явдоха! Нашли Явдоху! Скажите еще Вивдя! Хоть бы дочка не услышала!

С е к л и т а. Да ну вас с вашими затеями! Явдоха, слышишь? Ты чего напыжилась? Давай скорее водку-то!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Да хоть не кричите вы так громко!

С е к л и т а. А чего мне? Покупное у меня горло, что ли?

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Да ведь и уши у нас не заемные.

С е к л и т а. Загордилась! Да что разговоры разговаривать, давай бутылку и чарку.

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Годится ли оно? У нас такая дочка!

С е к л и т а (берет бутылку, наливает рюмку и сразу опрокидывает).

Великая цаца! Носитесь вы с нею, как с бандурою!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Потому есть с чем: училась в пенционе аж три месяца!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Не абы где, а в пенционе!

С е к л и т а. Слышали мы уже, слышали! Очертело!

Явление восьмое

Т е ж е и П р о н я.

П р о н я (даже руками всплеснула). Так и знала! Вы что это, к нам в гости?

С е к л и т а (выпивает еще рюмку). Как видишь, племянница!

П р о н я. У нас сегодня неприемный день.

С е к л и т а. О? Что ж такое случилось? А у меня так очень приемный, все яблоки мои приняли-разобрали!

П р о н я. Необразованность! Не понимаете: у нас сегодня нет приему.

С е к л и т а. Какого приему? Разве нам в рекруты кого сдавать?

П р о н я. С вами говорить, гороху наесться надо!

С е к л и т а. Ешь, сердце, да гляди, чтоб не лопнуть.

П р о н я. Что ж это такое? Пришла ни с того ни с сего, здорово живешь, и еще тыкает?

Я в д о к и я П и л и п о в н а. С чего это ты, сестра, накидываешься на Проню!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Да и "ты" говорить не годится: теперь старые обычаи уже пора бросать; надо по-модному обращаться!

П р о н я. Понимает она в моде толк! (В сторону.) Господи, коли Голохвастов встретится тут с теткою, пропала я!

С е к л и т а. Начхала я на ваши моды! Вы, сдается, совсем одурели на старости лет!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Одурели не одурели, Секлита Пилиповна, а уж у вас ума занимать не станем!

П р о н я. Скорей бы уже к Пидоре вашей пошли.

С е к л и т а. А таки не повредило бы, племянница, вам у ней поучиться; ей-богу, спасибо скажете!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Что это ты взаправду, сестра, мелешь? Равняешь Проню, - они ж умные на весь Подол, - с какой-то наймичкой!

П р о н я. Самой поумнеть не вредно!

С е к л и т а. Очень вы заноситесь перед теткой, да ну вас! Коли бутылка и чарка на столе, так и ладно! На этом слове будем здоровы! (Пьет.)

Выпейте хоть за меня, Прокоп Свиридович, выкушайте. Уж простите, что поторопилась вперед хозяина, да глотка совсем пересохла.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Это уже третья!

П р о н я (матери). Что ж это вы со мною делаете?

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Да я попрошу...

С е к л и т а. О? Третья? А я и позабыла считать! Ну кушайте же!

(Наливает и подает.)

П р о к о п С в и р и д о в и ч (со страхом смотрит на Проню). Да оно, конечно... (Робко протягивает руку.)

П р о н я (матери). Господи, что же это? И он начнет угощаться?

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Брось, брось, Свиридович! И не думай!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Да одну... пора бы уже...

С е к л и т а. Так это вы уже и чарки не вольны выпить? Ха-ха-ха!

П р о к о п С в и р и д о в и ч (оглядывается и чешет затылок).

Одну бы!

П р о н я. Потому здесь не корчма.

С е к л и т а. Разве только в корчме и пьют?

П р о н я. Во всякое время - в корчме, а в образованных домах - за обедом! (Берет бутылку и рюмку.)

С е к л и т а. Да не забирайте вы, а лучше пойдите-ка, Пронька, на кухню, вздуйте для тетки самовар, да и принесите!

П р о н я. Не дождетесь!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Что это вы, сестра, выдумываете?

Чтоб моя дочка после пенциона да за самоваром ходили?

С е к л и т а. Руки не отсохли бы!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. После пенциона?!

Проня вся дрожит от злости.

П р о к о п С в и р и д о в и ч (Проне). Дай мне бутылку и чарку, я замкну. (Берет, на ходу выпивает две рюмки и запирает в шкаф.)

С е к л и т а. Пенциона, пенциона! Три дня была где-то в подпевалах и уже важничает! Потакайте больше вашей Приське. Она от великого ума и вас с ума сведет!

П р о н я. Не смейте меня Приськой называть! Не вам меня учить!

Муштруйте свою Галю!

С е к л и т а. Ишь ты! Да кабы моя дочка так кочевряжилась, так я бы ей, чертовке, таких подзатыльников вот этой самой корзиной надавала, что она б до новых веников помнила!

П р о н я. Вот ее и учите, а я уже ученая!

С е к л и т а. Учили вас, да мало, придется еще доучивать!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Не вашего ума, сестра, дело!

П р о н я (матери). Да попросите ее об выходе!

П р о к о п С в и р и д о в и ч (возвращаясь к остальным). Вы, Секлита Пилиповна, особь статья, а мы - особь статья!

С е к л и т а. А какая такая особь статья? А я что такое? А? Не знаем мы, что ли, какие большие паны были Серки? Ведь старый Серко, ваш батько, кожи мял и с того на хлеб имел! Я торгую яблоками и с того на хлеб имею, и никого не боюсь и докажу на все Кожемяки, что никого не боюсь, даже вашей больно разумной Приськи! (Бьет кулаком о кулак.)

П р о н я. Не испугались и мы вас, руки коротки!

С е к л и т а. До такого носа, как у тебя, и короткими достану!

П р о н я (сквозь слезы). Что ж это такое? Влезла в дом, насмердила гнилицами, водкой, да еще и лается?!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Чур-чур-чур! Теперь, Прокоп Свиридович, бери шапку да беги скорей из дому! (Затыкает уши.)

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Ты чего это вздумала попрекать мою дочку носом! Какой же у нее нос? Какой? Договаривай!

С е к л и т а. Как у цапли!

П р о н я. Выгоните ее, мама! Она с пьяных глаз невесть что...

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Это у твоей дочки нос, как картошка, как гриб! И у мужа твоего был нос, что копна развороченная!

С е к л и т а. Ты моего мужа не тронь! На моем муже никто верхом не ездил, он не был таким недотепой, как твой!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Это я недотепа?!

П р о н я. Она всех ругает, эта торговка! Гоните ее отсюда!

С е к л и т а (вскакивает). Меня гнать? Секлиту Лымариху гнать? Ах вы чертовы недопанки, панское отребье! Выродки дурноголовые! Дочка полоумная водит их за нос, гоняет на сворке, как щенков, а они и губы распустили!

П р о н я. Вон сейчас же отсюда! Залили зеньки! Вон из дому!

С е к л и т а. Ты так, шелихвостка, на тетку смеешь кричать?! Да я тебя как смажу этой вот корзиной!

П р о н я (отступая). Химка, Химка! Гони ее, эту пьяницу!

С е к л и т а. Что? Секлиту Лымариху?! Да я тут всем распишу ваши панские морды! (Упирает руки в бока.)

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Ой, беда, с нее станется!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Да ты в уме ли?!

П р о н я. Вон! Вон! Мужичье немытое!

С е к л и т а (сует Проне кукиш). На, съешь, черногуз! (Величественно выходит с корзинкой.) Тьфу на вас всех!

Явление девятое

Т е ж е, без С е к л и т ы.

П р о н я (плача). Вот она, ваша родня!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Да и вам бы не годилось так, все же тетка.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Сестра матери...

П р о н я. Ну и целуйтесь с нею!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Стыдно, доченька!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Да и грех таки!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Очень вы ее разобидели; больше сюда и не придет!

П р о н я. Баба с воза - кобыле легче!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. А как станет вас по Подолу славить?

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Не досталось бы вам!

П р о н я. Ой, боже мой, еще и допекают! Молчали б уже, легче было бы!

Через вашу родню только срам один, и людей принять невозможно, такая стыдоба! Еще и Голохвастов откажется, потому и сами говорите по-мужицки, не умеете и поздороваться по-модному!

Я в д о к и я П и л и п о в н а и П р о к о п С в и р и д о в и ч.

Вот тебе и отче наш!

П р о н я (бегая по комнате). Ой, не досаждайте мне! Оставьте меня в покое! Идите в комнату!

Старики повернулись, чтобы уйти.

Химка, Химка! Поди сюда да покури в покоях. Кади! А то по всему дому гнилушками, кислицами так и воняет!

Явление десятое

Т е ж е и Х и м к а.

Х и м к а (со смолкой в руках). Тоже, захотелось вам этого курева!

П р о н я. Фе-фе! Так и несет, прямо в нос бьет этой Секлитой! Водка и кислицы! Кади, кади.

Х и м к а. Там тетка Секлита идет по улице да кричит, да ругается.

Меня вот встретила - из лавки шла, - и велела, чтоб я вам (Проне) передала, что вы, мол, подлюга!

Старики Серко, вернувшись, машут на Химку руками, чтоб молчала.

П р о н я (вскакивает). Ах она каторжная!

Я в д о к и я П и л и п о в н а (Химке). А тебе, дурья голова, надо пересказывать?!

Х и м к а. Что, я виновата?

П р о н я. И прислуг глупых держите!

Х и м к а (смеется). Да, тут под воротами еще панич какой-то стоит, я и забыла... Пускать, что ли?

П р о н я. Ой, несчастье! Он слышал?

Х и м к а. Кто его знает! Тетка Секлита кричала на всю улицу!

П р о н я. Зарезала! Ну, что же делать?

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Да кто это там, чего ты плачешь?

П р о н я. Он это, жених мой, Голохвастов!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Ой, матонька! Проси же его в дом!

П р о н я. Постой, постой! Куда его вести? Такой кавардак в комнате... Вот шкандаль! Прибирайте, мама!

Все бросаются прибирать, а Проня - к зеркалу, поправляет волосы, щиплет щеки.

Ковер, ковер дайте сюда... тот большой! Мама, да скорее же! Папа, отодвиньте диван и поставьте кресло!

П р о к о п С в и р и д о в и ч (пытается сдвинуть). О-о! Тяжелый, чтоб его! Еле сдвинешь!

Я в д о к и я П и л и п о в н а (с ковром). Этот, доченька?

П р о н я. Этот, этот, стелите же скорее!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Запыхалась и не нагнуться!

П р о н я. Христа ради скорее! Химка, Химка! Что же это? Рюмку, объедки торговкины прибери!

Х и м к а. И приберу... как на пожар... подождет.

П р о н я. Прикуси ты язык! Не знаю, что и надеть? Мантилю или шалю?

Ой, боже мой, надо букета к груди! (Взглянув на отца и мать.) Мама, наденьте, христа ради, чепчик! Христа ради прошу вас! Сегодня ж такой день: все может пропасть! И платок клетчастый, пожалуйста!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Да уж надену, что с тобой поделаешь?

(Уходит.)

П р о н я (к отцу). Ай-ай! Вы без сапога?!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Ой, беда! Это Химка, каторжная, взяла для самовара и не принесла!

П р о н я. И скиньте сейчас же этот драный халат!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Что ж, халат как халат, он свою службу сослужил!

П р о н я. И такой малости не хотите для дочки сделать?

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Да иду уже, иду...

П р о н я (Химке). А ты чего стоишь? Кади!

Х и м к а. Да уж так накадила, что все черти бы поудирали, кабы были!

П р о н я. Кади! Кади!

Х и м к а. Кхи-кхи! Ну его, аж за горло душит! (Уходит на кухню.)

Явление одиннадцатое

П р о н я, одна.

П р о н я (отчаянным голосом). Господи, все ли у меня на своем месте?

По-модному ли? Ой, мама моя, брансолета забыла надеть! (Бежит к ящику и надевает.) Шалю или мантилю? Не знаю, что мне больше до лица?.. Или, может, и то и другое? Да! Пущай видит! А книжки и нету! Когда надо, так как назло! И, верно, опять унесла эта каторжная Химка на кухню, чтоб пироги на листках сажать! Вот, слава богу, нашла какой-то кусок... Все одно! Ух, господи, как у меня сердце колотится. Аж букет по грудям скачет!

(Задумывается, глядя в зеркало.) Как бы его принять: прохаживаясь или стоя, или сидя? Нет, лучше лежа, как наша мадама в пенционе принимала своего любезного. (Берет книжку и ложится на диван.) Эй, Химка, проси.

Х и м к а. Чего просить?

П р о н я. Зови панича!

Х и м к а. Так бы и говорили! (Уходит.)

Явление двенадцатое

Г о л о х в о с т ы й и П р о н я.

Г о л о х в о с т ы й (входит тонно; в шляпе, перчатках и с тростью;

часто потирает руки). Честь имею, за великое счастье, отрикамендоваться в собственном вашем дому!

Проня молчит.

Никого нету! Нет, Проня Прокоповна тут! (Откашливается.) Мой нижайший поклон тому, кто в сем дому, а вперед всего вам, Проня Прокоповна! (Про себя.) Что она, не спит ли часом? (Откашливается, громче.) Горю, пылаю от счастья и такого всякого, милая мамзеля, что вижу вас на собственном полу...

П р о н я (подняв глаза). Ах, это вы? Бонджур! А я зачиталась. Мерси, что пришли... Мамонька, папонька, господин Голохвастов пришел, пожалуйте!

Г о л о х в о с т ы й. Вы ж меня отрикамендуйте, пожалуйста!

П р о н я. Как же.

Явление тринадцатое

Т е ж е, с т а р и к и С е р к о и Х и м к а.

Старуха в нелепом чепчике и платке, Серко в длинном сюртуке и с большим платком на шее, выходят и низко кланяются.

П р о н я. Рикамендую вам моего хорошего знакомого.

Г о л о х в о с т ы й (кланяется с пристуком). Свирид Петрович Голохвастов с собственною персоной. Позвольте к ручке? (Целует.)

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Очень рады! Вас уже так хвалили дочка наша, Проня Прокоповна... Очень рады, просим!

Г о л о х в о с т ы й. Проня Прокоповна по ангельской доброте, так и понимаем, мерси! (Прокопу Свиридовичу.) Честь имею рикамендовать себя: Свирид Петрович Голохвастов!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Очень, очень рад, что вижу умного человека; умного человека послушать - великое утешение. (Трижды целует.)

Очень рады! Просим, садитесь.

П р о н я (тонно). Вот кресло, прошу, мусью.

Все садятся: Голохвостый в кресло рядом с Проней справа; налево на табуретках старики Серко. Химка выглядывает из кухни; некоторое время молчание.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Позвольте спросить: вы сынок покойного Петра Голохвостого, что цирюльню держал за канавой?

П р о н я. Вы, папонька, неизвестно что говорите: ихняя хвамилия Голохвастов, а вы какой-то хвост приплели!

Г о л о х в о с т ы й. Да, моя хвамилия натирально - Голохвастов, а то мужичье необразованное коверкает.

П р о н я. Разумеется.

Я в д о к и я П и л и п о в н а (мужу). Видишь, я говорила, что не тот! А уж умен!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Извиняйте, господин, мы люди простые, как слышали. Так вы, значит, не его, не цирюльника сынок?

Г о л о х в о с т ы й (смешавшись). То есть по натуре, значит, по телу, как водится, но по душе, по образованности так мы уже не та хворма...

П р о н я. А как же ж, образованный человек, разве будто можно его равнять до простоты?

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Куда уж там?!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Так, так...

Минуту длится молчание.

X и м к а. Вино и стаканы сейчас подавать?

П р о н я (даже подскочила). Пошла!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Гм-гм, так вы уже цирюльни не держите?

П р о н я. Я уже вам раз говорила: паликмахтерская, а вы все -

цирюльня, цирюльня!

Я в д о к и я П и л и п о в н а (укоризненно качая головой). И как это!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Ей-богу, забыл... память на старости не та.

Г о л о х в о с т ы й. Ничего, это случается, по простоте, значит.

Я, видите ли, занимаюсь кахвюрами и коммерцией разною. У меня этого дорогого деликатного товару - горы: пудра, лямбра, дикалоны, брильянтины!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. И бриллианты?! Господи!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Я думаю, такой товар и деньги берет - страх!

П р о н я. Разумеется, не вашему чета: что это - веревки и гвозди или сера!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Э, вы, дочка, так не говорите, и на этом товаре славно заработать можно.

П р о н я. Пхе!

Г о л о х в о с т ы й. Насчет денег, доложу вам, так их на этот деликатный товар идет страх! То есть что ни день - сила! Ну, так, слава богу, у меня этой деньги не переводится: целый Крещатик мне должен. Мне уже не раз говорили мои приятели: охвицера, митрополичьи басы, маркелы... что чего, мол, не закупишь ты магазинов по Крещатику? Так я им: на черта мне та забота? У меня есть благородный матерьял, так пущай и другие торгуют!

Я в д о к и я П и л и п о в н а (Прокопу Свиридовичу) Ишь, богатый!

П р о к о п Свиридович (ей в ответ). Правда.

Г о л о х в о с т ы й. Мерси. Натирально, в каждом обхождении главная хворма - ученость. Потому ежели человек ученый, так ему уже свет переменяется: тогда, примером, что Хивре будет белое, то ему рябое, что Хивре будет персона, то ему... пардон! Вы меня, Проня Прокоповна, понимаете?

П р о н я. Разумеется, умный человек совсем что особенное! Вот и мне теперь все особенное кажется, потому я недаром в пенционе училась!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. О, правда, что училась: не жалели средств, всяких мод знают! Какие у них платья, шали, юбки... Цветов каких позаводили.

П р о н я. Мамонька!

Г о л о х в о с т ы й. О, Проня Прокоповна имеет скус! Ежели когда человек поднимется умом выше лаврской колокольни, да глянет оттудова на людей, так они ему сдаются-кажутся такие манюсенькие, как пацюки, пардон, крысы! Позволите папироску?

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Курите на здоровье! (Мужу.) Ну и умный же!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Аж страшно!

Г о л о х в о с т ы й (Прокопу Свиридовичу). Не угодно ли?

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Спасибо, не употребляю; вот нюхать, это дело другое, аж нос дрожит... Ну да и табак же у нашего дьячка, скажу вам, и черт его знает, что он туда кладет? Ну, целый день ходишь и нюхаешь пальцы...

П р о н я (отцу). Да будет уж про ваш табак. (Голохвостому.) Позвольте и мне папироску.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Они курят?

Явдокия Пилиповна даже руками всплеснула.

Г о л о х в о с т ы й (подает). Пардон! Нету ли иногда тут огня, потому я своего забыл!

П р о н я (кричит). Химка, Химка! Подай огня!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Огня!

Химка выходит с полной покрышкой жару.

П р о н я. Ты б еще пук соломы принесла! Спичек дайте, мама!

Х и м к а. Так бы и говорили, а то огня...

Явдокия Пилиповна начинает искать спички.

Г о л о х в о с т ы й. Не беспокойтесь, пардон, я с этой самой покрышки закурю. (С вывертами идет в среднюю дверь вслед за Химкой.)

Явление четырнадцатое

Т е ж е, без Г о л о х в о с т о г о.

П р о н я. Что вы меня страмите? Чего вы тут наговорили - три мешка борща с кашей?

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Да я ж молчала...

П р о н я. Ну вы еще так-сяк, а уж отец - и цирюльню, и хвоста, и дьячка, и табак вперли!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Да уж не знаю, как с учеными...

П р о н я. Идите, прошу вас, отсюда обое, потому помешаете еще мне предложение делать.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Любопытно бы послушать, как это ученые...

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Может, хоть дверь отворить?

П р о н я. Да идите, идите, говорю... вот наказание!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Пойдем, это, вишь, у них по-модному.

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Уж по-модному!

Уходят в другую комнату; но в продолжение всей последующей сцены выглядывают из дверей, подслушивая, а Химка подслушивает из кухни.

Явление пятнадцатое

Т е ж е и Г о л о х в о с т ы й.

Г о л о х в о с т ы й (с папиросой). Извольте! Закуривайте!

Проня закуривает, Голохвостый курит и оглядывается вокруг.

П р о н я. Ваша папироса шкварчит.

Г о л о х в о с т ы й. Это в груди моей-с!

П р о н я. Чего?

Михаил Петрович Старицкий - За двумя зайцами. 1 часть., читать текст

См. также Михаил Петрович Старицкий - Проза (рассказы, поэмы, романы ...) :