Уильям Шекспир
«Ромео и Джульетта (Romeo and Juliet). 2 часть.»

"Ромео и Джульетта (Romeo and Juliet). 2 часть."

Тибальдо. Я не уклонюсь от ссоры, если вы подадите мне повод.

Меркуцио. А вам самим нельзя его найти без того, чтобы я вам его подал?

Тибальдо. Меркуцио, ты в полных ладах с Ромео?

Меркуцио. В ладах? Разве мы музыканты? но если ты считаешь нас за музыкантов, не ожидай услышать от нас ничего, кроме разлада. (Хватается за эфес шпаги). Вот мой смычок! Ты от него запляшешь и при том, чорт побери, на новый лад!

Бенволио. Мы разговариваем здесь в публичном месте, на глазах у всех. Иди отыщем более уединенное место, или будем хладнокровно обсуждать поводы к неудовольствию, или, наконец, разойдемтесь совсем. На нас смотрят.

Меркуцио. На то им и даны глаза, чтобы смотреть; пусть себе глазеют на нас. Я ни для чьего удовольствия не тронусь с места.

Тибальдо. И оставайтесь. (Вдали появляется Ромео). Вот он, мой человек-то.

Меркуцио. Пусть меня повесят, если он когда-нибудь носил вашу ливрею, синьор! Вызовите его на поединок, и он окажется к вашим услугам. Только в этом смысле он может быть вашим "человеком".

Тибальдо. Ромео, любовь, которую, я к тебе питаю, не находит иных выражений, кроме слов: - ты подлец!

Ромео. Тибальдо, я имею причины любить тебя, и оне настолько важны, что я ради них извиняю ту ненависть, которая выразилась в твоем приветствии. Я не подлец; а затем прощай. Я вижу, ты совсем меня не знаешь.

Тибальдо. Мальчишка, твои слова не загладят обиды, нанесенной мне тобою. Становись-же против меня и обнажай шпагу!

Ромео. Я утверждаю, что никакой обиды тебе не наносил, а так-же и то, что готов любить тебя искренно. Тебе это непонятно, но ты когда-нибудь поймешь, почему я это говорю. И так, удовлетворись этим, любезный Капулетти теперь мне это имя так-же дорого, как мое собственное.

Меркуцио. О, холодная, гнусная, постыдная покорность! Но добрая стычка смоет все! (Обнажая шпагу). Тибальдо, сокрушитель крыс, не угодно-ли помериться со мною оружием?

Тибальдо. Чего ты от меня хочешь?

Меркуцио. Добрейший царь кошек, ничего кроме одной из девяти твоих жизней, которую я и возьму! Да, это удовольствие я себе доставлю! а затем, смотря по твоему дальнейшему обращению со мною, справлюсь и с остальными восемью. Вытаскивай-же за уши меч из ножен, иначе, если ты не успеешь сделать этого во время, я отрублю тебе голову вот этим лезвием.

Тибальдо. К твоим услугам (Обнажает шпагу).

Ромео. Добрый мой Меркуцио, перестань. Вложи снова меч в ножны.

Меркуцио. Ну, синьор, выпадайте! (Сражаются).

Ромео. Бенволио, обнажи шпагу и выбей оружие у них из рук. Стыдитесь, синьоры! Прекратите это безобразие... Слушайте, Тибальдо, Меркуцио, герцог под страхом смертной казни запретил вооруженные стычки на улицах Вероны... Перестаньте, Тибальдо, перестань, Меркуцио. (Тибальдо вместе с своими сторонниками убегает).

Меркуцио. Я ранен... Проклятие обеим враждующим семьям! Для меня, кажется, все кончено... Тот убежал... Неужто ему ничего не досталось (Шатается).

Ромео. (Поддерживая Меркуцио). Ты ранен?

Меркуцио. Да, да... получил царапину... да, чорт возьми, царапину, но этого достаточно... Где мой паж? - Эй, мальчуган, беги за врачем. (Паж уходит).

Ромео. Мужайся, Меркуцио, рана едва-ли опасна.

Меркуцио. Она, конечно, не так глубока, как колодезь, и не так широка, как церковные ворота, но с меня и её достаточно. Дело свое она сделает. Загляни ко мне завтра, и ты увидишь, что я буду лежать неподвижно, как колода. Ручаюсь, что я более не жилец на свете. Проклятие обеим семьям!.. Какая-то собака, крыса, мышь, кошка оцарапала человека, и он должен умереть!.. а он, самохвал, мошенник, подлец, дерется словно по арифметике... За коим дьяволом сунулся ты между нами? Он ранил меня из-под твоей руки.

Ромео. Мне казалось, что так следовало поступить.

Меркуцио. Бенволио, проводи меня в какое-нибудь жилище, или я здесь-же лишусь создания. Будьте прокляты, обе семьи! Вы приготовили из меня кушанье для червей. Для меня теперь все кончено, а из-за чего? из-за вас, из-за вашей вражды! (Бенволио уводит его).

Ромео. Этот благородный человек, близкий родственник герцогу и мой ближайший друг, из-за меня получил смертельную рану, а я опозорен словами Тибальдо, с которым мы породнились час тому назад. О, несравненная моя Джульетта! твоя красота заставила меня оженоподобиться и размягчила мое стальное мужество.

Бенволио возвращается.

Бенволио. О, Ромео, Ромео, благородный Меркуцио скончался. Его доблестной душе пришлось безвременно расстаться с земною юдолью, и она уже парит над облаками.

Ромео. Я предчувствую, что черное горе этого дня роковою тяжестью ляжет и на грядущие. С него только начались бедствия; окончание-же их еще впереди. (Тибальдо возвращается).

Бенволио. Смотри, бешенный Тибальдо опять идет сюда.

Ромео. Он жив и торжествует, а Меркуцио убить! Прочь от меня, мягкосердечная осторожность; огнеокая ярость, будь теперь ты моею руководительницею!.. Эй, Тибальдо, возьми назад слово "подлец", которым ты обозвал меня недавно! Душа Меркуцио еще не высоко вознеслась над нами; она ждет твоей души, чтобы вместе отправиться в дальнейший путь.

Тибальдо. Нет, негодный мальчишка, друживший с ним здесь, отправляйся вместе с ним и на тот свет.

Ромео. Вопрос этот решит моя шпата. (Сражаются; Тибальдо падает).

Бенволио. Ромео, беги, беги скорее. Весь город всполошился... Сюда идет народ; он увидит убитого Тибальдо... Не то тебя схватят, и герцог произнесет тебе смертный приговор... Беги-же, беги скорее!

Ромео. Я жалкая игрушка в руках судьбы!

Бенволио. Что-же ты медлишь? (Ромео удаляется).

Вбегают горожане и проч..

1-й Горожанин. Куда бежал убийца Меркуцио? Куда бежал изступленный убийца Тибальдо?

Бенволио. Вот он лежит перед тобою.

1-й Горожанин. А вы, синьор, идите за мною. Повинуйтесь! - я приказываю вам это именем герцога.

Входит Герцог со свитою, за ним Монтекки и Капулетти с женами и другие.

Герцог. Где гнусные зачинщики этой стычки?

Бенволио. Высокочтимый герцог, я могу передать вам все несчастные подробности этой прискорбной ссоры. Вот лежит труп человека, которого оскорбленный им Ромео убил за то, что тот в свою очередь убил вашего родственника и его друга - храброго и великодушного Меркуцио.

С-а Капулетти. Как, мой племянник, сын моего родного брата, Тибальдо убит? Светлейший герцог, племянник убит! Муж, что это такое? Пролита кровь моего дорогого племянника! Светлейший герцог, если вы человек справедливый, заставьте за родную нам кровь и Монтекки поплатиться своею кровью! О дорогой, дорогой Тибальдо!

Герцог. Скажи, Бенволио, кто затеял кровавую ссору?

Бенволио. Лежащий здесь Тибальдо, убитый рукою Ромео. Ромео говорил с ним миролюбиво, убеждал его одуматься, доказывая, как ничтожен повод к ссоре, упоминал даже о неудовольствии, которое вызовет в вашей светлости новое кровопролитие. Все это он говорил вежливо, не горячась, с хладнокровным взглядом, даже с любезяыми поклонами, но все-таки не мог обуздать бешенный нрав Тибальдо, постоянно остававшагося глухим к советам мира и, не смотря на увещания, вонзившего острый клинок в грудь храброго и честного Меркуцио. Меркуцио был тоже пылок. Во время отчаянного поединка, горя воинственною отвагою, он одною рукою отталкивал от себя смерть, а другою наталкивал ее на противника. Тибальдо с замечательною ловкостью платил ему тем-же. Тщетно кричал Ромео: - "Друзья, остановитесь! разойдитесь, друзья!" - В ту самую минуту, когда он бросился было разнимать сражающихся, беспощадный Тибальдо нанес предательский и смертельный удар неустрашимому Меркуцио. Тогда Тибальдо обратился было в бегство, но потом вернулся опять и попался на глаза Ромео, пылавшему жаждой мести. Клинки сверкнули, как молнии, и ранее, чем я успел добежать до противников, бой был окончен: Тибальдо убит. Увидав, что противник падает, Ромео убежал. Пусть смерть поразит Бенволио на месте, если он сказал хоть одно слово неправды.

С-а Капулетти. Он родственник Монтекки; привязанность к родным заставляет его давать ложные показания. Он лжет! Их сговорилось человек двадцать, и они все накинулись на одного, чтобы его убить. Я требую правосудия, и ты, государь, должен мне его оказать. Ромео убил Тибальдо, поэтому и он должен умереть.

Герцог. Ромео убил его, но им убит был Меркуцио, Кто-же заплатит теперь за драгоценную кровь последняго.

Монтекки. Конечно, герцог, не Ромео. Меркуцио был ему другом. Он только убил убийцу, но то-же самое сделало-бы и правосудие.

Герцог. Тем не менее, мы немедленно изгоняем его из наших владений. Гнусные деяния вашей вражды не пощадили и меня; пролита была близкая мне кровь, но за это на вас обрушится такая жестокая кара, что вы горько пожалеете о причиненном мне страдании. Отныне я буду глух ко всем просьбам и оправданиям. Никакие слезы, никакие мольбы не смягчат меня, поэтому нечего к ним и прибегать. Пусть Ромео скорее удалится из наших владений, иначе тот час, когда он будет схвачен, окажется его последним часом. Унесите отсюда труп и ждите дальнейших моих приказаний. Снисхождение к убийствам только наталкивает убийц на новые преступления. (Все уходят).

СЦЕНА II.

Комната у Капулетти.

Входит Джульетта.

Джульетта. О вы, огненогие кони, мчитесь скорее к чертогу Феба. Такой возница, как Фаэтон, стал-бы стегать вас так, что вы быстро домчались бы до заката, и ночь наступила-бы сейчас-же. Ты, ночь, покровительница любви, задерни скорее свои темные завесы. Пусть глаза соглядатаев сомкнутся и тем дадут моему Ромео возможность незаметно пробраться в мои объятия, ни в ком не возбуждая подозрений. Любовники видят друг друга и при сиянии собственной своей красоты; если любовь слепа, - ночь идет к ней более всего. Приходи-же скорее, скромная ночь, облеченная в черные и степенные одежды почтенной женщины, и научи меня, как выиграть ставку в игре, где борятся между собою два девственные сердца. При помощи своего черного покрывала, скрой от всех глаз мои стыдливо краснеющия щеки, пока робкая любовь, сделавшись смелее, не останется победительницею над девичьим целомудрием. Приди, красавица ночь, с своим темным челом, и приведи ко мне моего Ромео; когда-же он умрет, искроши его труп на тысячи лучезарных звезд; от его останков небо станет таким лучезарным, что в него влюбится весь мир и перестанет обращать внимание на пышное светило дня... Я приобрела право на любовь, но еще не воспользовалась им; я продала себя, но еще не получила условной платы. День этот так длинен и скучен, как ночь перед празднеством, нетерпеливо ожидаемым резвою девочкою, для которой приготовлены новые наряды и которой страстно хочется щегольнуть ими. Вот идет кормилица. Она является с свежими новостями, и каждый, кто произнесет при мне имя Ромео, будет обладать в моих глазах небесным красноречием (Входит кормилица с веревочною лестницею). Говори, кормилица, что новаго... Что это у тебя? - веревки... Их прислал сюда Ромео?

Кормилица. Разумеется, веревки (Бросает их на пол).

Джульетта. Что с тобою? Что новаго? Зачем ломаешь руки?

Кормилица. О, Господи милосердный! Он умер! умер! умер! Погибли мы, синьорина, все погибли! Что за ужасный день! Конец ему, да, он убит, умер!

Джульетта. Могло-ли небо поступит так жестоко?

Кормилица. Не оно могло, а Ромео! О, Ромео, Ромео, кто мог-бы это подумать? Ах, Ромео!

Джульетта. Что-же ты за дьявол такой, когда тебе доставляет наслаждение мучить меня? От подобной пытки заревели-бы сами грешники в аду. Неужто Ромео убийца самого себя? Скажи только "да", и в этих двух буквах окажется более яда, чем в жалящем на смерть взгляде Василиска. Меня не станет в один миг, как только услышу я ужасное это слово! Оно докажет, что те глаза, о которых я спрашиваю, действительно закрыты навсегда. Если Ромео убит, ответь "да"; если-же нет, ответь "нет". Одно из этих двух коротких слов решит, жить мне или не жить!

Кормилица. Я видела убитого, видела своими глазами. У него, божусь Богом, в мужественной груди страшная рана. Он теперь труп, один только жалкий труп, весь залитый теперь уже запекшеюся кровью! Со мною сделалось даже дурно, когда я это увидала!

Джульетта. О, разорвись, бедное мое обездоленное сердце, лишенное единственного своего сокровища, разорвись разом! В темницу, глаза! Никогда более не глядите на свободу! Несчастная Джульетта, ты жалкий прах! Обратись в прах и пусть тебя похоронят в одной могиле с Ромео!

Кормилица. О Тибальдо, Тибальдо, лучший из моих друзей! О Тибальдо, вежливый, ласковый, истинный, высоко честный синьор, могла-ли я когда-нибудь подумать, что мне придется увидать тебя мертвым?

Джульетта. Что-же это за буря, разом несущаеся в двух противуположных сторон? Убит-ли Ромео? Умер-ли Тибальдо? Кто-же умер, дорогой-ли мой брат или несравненно более дорогой муж? Греми-же, грозная труба страшного суда! Зачем более существовать миру, когда не стало ни Ромео, ни Тибальдо?

Кормилица.Убит один Тибальдо, а Ромео изгнан из Вероны в наказание за то, что убил Тибальдо.

Джульетта. Создатель мой! Рука Ромео пролила кровь Тибальдо!

Кормилица. Увы, да! Пролила, пролила, пролила.

Джульетта. Змеиное сердце таилось под цветущею наружностью! Скрывался-ли когда дракон в такой прелестной пещере? Красавец тиран! ангело-подобный демон! Ворон в перьях голубки! агнец, свирепый, как волк! гнусное существо, прикрытое божественною внешностью! Ты как противуположен тому, чем кажешься: - окаянный праведник и доблестный злодей! О природа! зачем-же существует ад, когда душу демона вселили в земной рай несравненной красоты. Удостоивалась-ли когда-либо книга, полная гнуснейшего содержания, такого великолепного переплета? Как может в таком пышном дворце проживать обман?

Кормилица. В мужчинах нет ни правды, ни верности, ни честности. Все они притворщики, клятвопреступники, изменники, лицемеры! Эй, слуга, подай мне глоток водки. Все эти печали, огорчения, несчастия состарят меня! Пусть на голову Ромео падет позор!

Джульетта. Нет, пусть твой язык покроется нарывами за такое пожелание! Голова Ромео создана не для позора. Позор сгорел-бы от стыда, если-бы очутился на такой голове. Она престол, на котором должна-бы возседать венчанная честь, единственная владычица всей вселенной. О, каким ты оказалась извергом, когда позволяла себе поносить его!

Кормилица. Уж не станешь-ли ты восхвалять убийцу двоюродного брата?

Джульетта. Не хулить-же мне того, кто мне муж. О, бедный властелин мой, где-же тот язык, который захочет воздавать должную хвалу твоему имени, когда, через три часа после свадьбы, жена твоя позорила его? Но зачем ты, злой, нехороший, убил двоюродного моего брата? а затеем, что иначе злой этот брать убил-бы моего мужа. Прочь, глупые слезы! Вернитесь к своему природному источнику. Ваши капли - дань скорби, а вы по ошибке встречаете ими радость. Мой муж, которого убил-бы Тибальдо жив; умер Тибальдо, порывавшийся убить моего Ромео! Ведь это радость; о чем-же я плачу? Но сказаны были слова, которые нанесли мне более тяжелый удар, чем смерть Тибальдо: хотелось-бы мне забыть их, но они так-же сильно тяготят мою память, как непрощаемый грех душу грешника. "Убит один Тибальдо, а Ромео изгнан!.." Вот одно это слово "изгнан", да, одно это слово убило для меня десять тысяч Тибальдо. Смерть Тибальдо была-бы достаточным горем и в том случае, если-бы несчастие ограничилось только этим. Или, если горе одно не приходить, любит ходить попарно, в сопровождении других бед, зачем, узнав о смерти Тибальдо, я не услыхала, что умер или отец, или умерла мать, или даже оба разом? - все это вызвало-бы только обычную скорбь. Но прибавить к известию о смерти Тибальда: - "Ромео изгнан" - это тоже, что сказать: - "и отец, и мать, и Тибальдо, и Ромео, и Джульетта все убиты, все умерли". "Ромео изгнан!" - нет ни конца, ни границ, ни меры, ни предела горю, вызванному этим убийственным словом; не найдется слов, чтобы выразить это страшное горе! Кормилица, где отец с матерью?

Кормилица. Рыдают и плачут над трупом Тибальдо. Хочешь пойти к ним? Я провожу тебя.

Джульетта. Омывают его рану своими слезами? Пусть-же льются их слезы, а я приберегу свои, чтобы оплакивать изгнание Ромео. Прибери эти веревки. Бедные веревки обманулись в надеждах, так-же как и я: - Ромео изгнан. Вы должны были служить ему большою дорогой к моему ложу, но я, - девушка, - так и умру девушкой-вдовою. Прощайте ненужные веревки. Пойдем, кормилица, проводи меня до брачной моей постели, девственность моя достанется не Ромео, а смерти.

Кормилица. Ступай к себе в спальню, а я, чтобы утешить тебя, разыщу Ромео. Я подозреваю, где он. Слышишь? - твой Ромео будет здесь сегодня. Бегу к нему; он наверное в келье Фра-Лоренцо.

Джульетта, О, разыщи его, и отдай вот это кольцо моему верному рыцарю. Скажи, чтобы он пришел со мною проститься (Уходят).

СЦЕНА III.

Келья Лоренцо.

Входит Лоренцо и Ромео.

Лоренцо. Иди сюда, Ромео... Выходи, выходи, нечего трусить; огорчение влюбилось в тебя, и ты повенчан с несчастием.

Ромео. Какие вести, отец? К чему приговорил меня герцог? Какое еще новое, неведомое горе требует доступа ко мне?

Лоренцо. Ты, мой сын, давно знаком с этим неприятным обществом. Я узнал приговор герцога.

Ромео.Посмотрим, насколько он легче страшного суда.

Лоренцо. Приговор довольно милостив. Смертная казнь заменена изгнанием.

Ромео. Изгнанием? Будь милосерд, скажи, что я приговорен к смерти! Смерть менее, о, несравненно менее страшна, чем изгнание. О, не повторяй, что я изгнан!

Лоренцо. Ты изгнан только отсюда, из Вероны. Смирись; Божий мир обширен.

Ромео. Вне стен-Вероны мир для меня не существует. Вне страны, кроме неё - чистилище, пытка, даже сам ад. Изгнанный отсюда, я буду изгнан из всего мира, а изгнание из мира, не одно-ли то-же, что смерть? Изгнание - та-же смерть только под другим названием. Называя смерть изгнанием, ты отсекаешь мне голову золотым топором и с улыбкою смотришь на удар, приносящий мне смерть.

Лоренцо. Какой смертный грех! Какая черная неблагодарность! Твой проступок наказуется у нас смертною казнью, но наш милосердый герцог из участия к тебе смягчает закон и слово смерть заменяет словом изгнание. Это великая милость, но ты не замечаешь ея.

Ромео. Это не милость, а пытка. Рай только там, где живет Джульетта. Каждая собака, кошка, маленький мышонок, каждая самая ничтожная тварь может ее видеть, Ромео не может, никогда в жизни не может. Каждая муха, носящаеся над падалью, счастливее меня; её права шире моих, положение завиднее. Такая муха имеет возможность прикасаться к несравненной белоснежной руке Джульетты; она может в сладком упоении льнуть к её губам, тогда как прикосновение поцелуя к этим губам непорочная девушка считает грехом, и он, как у весталки, вызывает у неё краску стыда. Но Ромео изгнанник, ему более не суждено упиваться этим блаженством! Ое лишен блаженства, которым может пользоваться даже муха. Джульетта свободна, а я изгнанник!.. Ты говоришь будто изгнание не тоже, что смерть? Разве у тебя не было ни беспощадного яда, ни отточенного ножа, ни другого орудия, могущего нанесть мгновенную смерть, когда ты убиваешь меня смертоносным словом "изгнание?" О, монах, то, только одним несчастным, терзаемым в аду невыносимыми мучениями, знакомо это страшное слово!

Лоренцо. Ах, ты слабодушный, помешавшийся на любви ребенок, дай мне сказать тебе несколько слов.

Ромео. Знаю, ты опять заговоришь об изгнании.

Лоренцо. Я хочу дать тебе оплот против так сильно пугающего тебя слова. Благоразумие, - этот врачующий бальзам, - поможет тебе терпеливо переносить тоску изгнания.

Ромео. Твое благоразумие ни к чему не поведет изгнанника! Оно лишь тогда оказалось бы уместным, когда было-бы возможно или Джульетту перенести в другую страну, или изменить приговор герцога. Поэтому взывать к нему бесполезно; повторяю, это ни к чему не поведет.

Лоренцо. Я вижу, что помешанные не умеют слушать.

Ромео. Как-же стали-бы слушать они, когда здравомыслящие люди смотрят, но ничего не видят?

Лоренцо. Дай мне поспорить с тобою на этот счет.

Ромео. Как можешь ты судить о том, чего ты никогда не чувствовал, не испытал? Если-бы ты был так-же молод, как я, так-же пылко любил Джульетту и через час после обряда венчания, убив Тибальдо, оказался изгнанником, тогда ты в состоянии был-бы не рассуждать, а рвать на себе волосы, грянуться на землю, как теперь я, словно заранее давая снять с себя мерку для невырытой еще могилы (Стук в дверь).

Лоренцо. Кто-то стучится. Встань, дорогой Ромео; спрячься.

Ромео. Прятаться я не стану, если, впрочем, от стонов моей измученной души не образуется вокруг меня густой и непроницаемой тучи, делающей меня незримым для чужих глаз (Снова стук).

Лоренцо. Слышишь, как настойчиво стучатся?.. Кто там?.. Вставай-же, Ромео, спрячься; иначе тебя схватят (Опят стук). Сейчас, сейчас... Ступай в мою рабочую келью... Ну, теперь на волю Божию (Стучатся). Кто-бы мог стучаться так упорно?.. Иду, иду!.. Кто стучится и что кому нужно?

Кормилица (За дверью). Отоприте, это я, а зачем? - узнаете после. Я пришла от имени Джульетты.

Лоренцо. В таком случае, войди (Входит кормилица).

Кормилица. Святой отец, скажите, где муж моей синьорины, где Ромео?

Лоренцо. Вот он валяется на полу, опьянев от собственных слез.

Кормилица. Вот и моя синьорина так-же. Точь в точь так.

Лоренцо. И совпадение горькое, и положение в самом деле тяжелое.

Кормилица. И она так-же; лежит, а сама все всхлипывает и плачет; плачет и всхлипывает. Вставайте, синьор, вставайте; будьте мужчиной. Ради Джульетты, да, ради неё встаньте и стойте на ногах. К чему предаваться такому мрачному отчаянию?

Ромео. Кормилица!

Кормилица. Ах, синьор, синьор! Смертью кончается все на свете.

Ромео. Ты говорила о Джульетте? Что она? Называет меня убийцей. закоснелым извергом за то, что я младенчество нашего счастия обагрил родственною ей кровью? Где она и что поделывает? Что говорит моя тайная жена о нашей сокрушенной любви?

Кормилица. Ничего не говорит, синьор, а только плачет и плачет. То упадет на постель, то вскочит опять. Вскрикнет: - "Тибальдо!" а затем: - "Ромео!" и снова как пласт упадет на подушки.

Ромео. Это имя, словно смертельный выстрел, убивает ее, как убила её двоюродного брата проклятая рука носящего это имя. О, поведай мне, святой отец, поведай, в какой гнуснейшей части тела живет это отвратительное имя? Скажи мне это, чтобы я мог уничтожить его ненавистный притон! (Обнажает меч).

Лоренцо. Воздержи свою отчаянную руку. Мужчина-ли ты? По своим слезам ты как будто женщина, a по поступкам как-будто неразумное, чудовищное животное. Ты изумляешь меня... Клянусь моим священным орденом, я считал тебя человеком сильнее закаленным против несчастия. Неужто, убив уже Тибальдо, ты еще хочешь убить и себя и, удовлетворив на себе дикую злобу, нанести смертельный удар женщине, живущей только тобою? Зачем оскорбляешь ты и жизнь, и небо, и землю, когда и жизнь, и небо, и земля все трое разом встречаются в тебе, а их ты стремишься лишиться разом? Полно! Полно! Ты позорным малодушием позоришь свою красоту, свою молодость, свой разум, богато наделенный всеми дарами, ты, словно ростовщик, не умеешь пользоваться ни одним из этих даров, как-бы следовало твоей красоте, молодости и разуму. Твоя красивая наружность - красота восточной женщины, лишенной всякого мужества, всякой силы, облыжно приняв на себя только вид мужчины и мужской доблести. Твоя нежная любовь, в которой ты клялся так сильно, одно вероломство; оно сведет в могилу ту, которую ты клялся любить. Твой разум, - а он лучшее украшение любви и красоты, - является в тебе только заблудшим сокрушителем той и другой. Он неуместно вспыхивает в тебе, словно порох в пороховнице неопытного солдата, и вместо того, чтобы служить тебе защитой, только наносит тебе увечья. Воспрянь духом, будь мужчиной. Помни, что Джульетта, за которую ты так еще недавно готов был отдать жизнь, еще жива. Даже и тут, как во всем, тебе выпала счастливая доля. Тибальдо мог-бы тебя убить, a убил его ты. Закон, грозивший тебе смертью, отправляет тебя только в изгнание. Разве все это не счастие? Нет, целый дождь благополучия сваливается тебе на голову, а ты, как негодная девчонка, брезгливо отворачиваешься и от счастия, и от любви. Есть-ли тут из-за чего впадать в отчаяние и желать наложить на себя руки? Ободрись! Как было условлено, ступай в спальню к своей возлюбленной, утешь огорченную жену. Однако, не оставайся у неё слишком долго; уйди ранее, чем сменят часовых, иначе тебе нельзя будет пробраться в Мантую, где ты должен пребывать до тех пор, пока не явится возможности огласить ваш брак, или, примирив между собою ваших родных, или испросив прощение у герцога. Радость при возвращении будет в двадцать раз сильнее того горя, которое ты испытываешь теперь, при удалении отсюда... Ты-же, кормилица, ступай вперед, передай своей синьоре мой привет и скажи, чтобы она постаралась скорее уложить в постель весь дом. Горе тяжкой утраты поможет ей в этом, a Ромео явятся вслед за тобою.

Кормилица. Кажется, всю ночь простояла-бы здесь и слушала его разумные речи; сколько в них поучительнаго!.. И так, синьор, я скажу Джульетте, что вы придете.

Ромео. Да, и скажи моей возлюбленной, чтобы приготовилась меня побранить.

Кормилица. Вот кольцо. Она приказала передать его вам. Приходите-же скорее. Становится поздно (Уходить).

Ромео. Как оживила меня эта безделушка.

Лоренцо. Ступай. Счастливой ночи. Не забывай только, - от этого зависит вся дальнейшая твоя судьба, - что ты непременно должен удалиться из Вероны еще до окончания ночи; если-же тебя застанет рассвет, необходимо будет перерядиться. Оставайся в Мантуе. Я сумею разыскать твоего слугу, и он от времени до времени будет извещать тебя о всем том радостном, что произойдет для тебя здесь. Дай мне руку. Час уже не ранний. Прощай; счастливой ночи.

Ромео. Не ожидай меня такое блаженство, выше которого нет ничего на свете, мне было-бы очень горько расстаться с тобою так скоро. Прощай (Уходят).

СЦЕНА IV.

Комната у Капулетти.

Входят Капулетти, синьора Капулетти и Парис.

Капулетти. Обстоятельства сложились так печально, что мы не успели предупредить дочь. Видите-ли, она так-же горячо любила своего двоюродного брата Тибальдо, как и я... Впрочем, мы все затем и родимся, чтобы когда-нибудь умереть. Теперь уже очень поздно и она сегодня более не выйдет из своей комнаты. Да и я сам уже давно лежал-бы в постели, если бы не такое приятное общество, как ваше.

Парис. В такие печальные дни не до сватовства. Покойной ночи, синьора; передайте вашей дочери мой поклон.

С-а Капулетти. Непременно передам, а завтра утром узнаю её ответ. Сегодня она так огорчена, что тревожить её я не стану.

Капулетти. И так, граф Парис, я могу смело обещать вам любовь моей дочери. Я думаю, что она ни в чем не выйдет у меня из повиновения. Мало! - я в этом убежден. Жена, повидайся с нею ранее, чем ляжешь в постель. Сообщи ей о любви к ней графа Париса и, - главное, - не нибудь сказать, что в будущую среду... Или, нет, постой! - Какой у нас сегодня ден?

Парис. Понедельник, синьор.

Капулетти. Понедельник? Ай, ай! В среду будет слишком скоро. Отложим до четверга... И так, скажи ей, что в четверг она будет обвенчана с благородным графом Парисом... Будете-ли вы готовы к этому дню... или, быть может, вам не нравится такая поспешность. Никаких больших пиршеств не будет. Я приглашу двоих или троих друзей - вот и все. Задавать пиры так скоро после смерти Тибальдо неприлично. Могут подумать, будто мы слишком равнодушно относимся к смерти такого близкого родственника. Поэтому человек шесть не более и то самых близких. Что-же вы мне ответите на счет четверга?

Парис. Одно, синьор: - желал-бы я, чтобы завтра был не вторник, а четверг.

Капулетти. Прекрасно. Теперь ступайте домой... И так, решено: - в четверг... Ты, жена, перед тем, чтобы лечь спать, повидайся с Джульеттой; предупреди ее, что она помолвлена, и день свадьбы уже назначен. До свидания, граф... Эй, посветить мне в мою комнату! Мы так засиделись, что можно сказать, теперь не поздно, а рано. Покойной ночи (Уходят).

СЦЕНА V.

Стеклянная галерея перед спальней Джульетты.

Входят Ромео и Джульетта.

Джульетта. Неужели ты уже уходишь? До наступления утра еще далеко: то соловей встревожил твой пугливый слух, а не жаворонок. Он каждую ночь распевает там, на гранатовом дереве... Поверь мне, ненаглядный, то поет соловей.

Ромео. Нет, не соловей поет, а жаворонок, предвестник утра. О, любовь моя, смотри, как ревнивые лучи света окаймляют на востоке разбегающиеся облака! Светила ночи - звезды уже догорели, и улыбающийся день уже поднимается на ципочки на окутанных туманом вершинах гор. Мне пора уходить или готовиться к смерти, если я останусь здесь долее.

Джульетта. Свет, который ты видишь там на востоке, не дневной свет; я это знаю. То какой-нибудь метеор, посланный солнцем, чтобы он, как факелоносец, освещал тебе путь в Мантую. Поэтому побудь здесь еще; нет необходимости уходить так рано.

Ромео. Хорошо, я останусь. Пусть меня схватят, казнят; я останусь доволен, если ты этого желаешь. Сероватый свет, сменяющий темноту ночи, еще не взгляд раннего утра, а только бледный отблеск чела Цинтии, и то не жаворонок так звонко заливается в поднебесье, высоко-высоко над нашими головами. Я скорее готов послушаться желания остаться здесь, чем рассудка, советующего уходить. Пусть приходит смерть! Я встречу ее с радостью, если того желает Джульетта. Что-же, довольна ты, моя радость? Будем продолжать разговор; до рассвета еще далеко.

Джульетта. Нет, это утро! Уходи, беги, беги отсюда! То поет жаворонок. Находят, что он поет прелестно; неправда! - голос у него фальшивый, резкий; он дерет уши. Так-же неправда, будто его пение сладко и полно гармонии: оно только нарушает нашу сладкую гармонию и ускоряет минуту горькой разлуки. Говорят, будто жаворонок и жаба поменялись глазами; желала-бы я, чтобы. они так-же поменялись н голосами, потому что его голос спугнул наше блаженство, вырвал тебя из моих объятий и, своим пронзительным криком, напоминая, что близится утро, заставляет тебя уходить от меня. А теперь уходи; пора. Становится все светлее и светлее.

Ромео. Да, на дворе становится все светлее, a y нас на душе все мрачней и мрачней (Появляется кормилица).

Кормилица. Синьора.

Джульетта. Что тебе нужно, кормилица?

Кормилица. Твоя матушка идет сюда. Уже светает. Будь осторожна, наблюдай за собою (Уходит).

Джульетта (Отворяя окно). Ден вторгается в окно, a жизнь моя в него улетает.

Ромео. Прощай, прощай, еще один поцелуй, и я спущусь по лестнице (Целуются; Ромео начинает спускаться по веревочной лестнице).

Джульетта. (У окна). Вот ты и удаляешься... Сердце мое, властелин, муж, друг мой, я каждый день, каждый час дня должна иметь о тебе известия, потому, что в каждой минуте может оказаться много, много дней. Если держаться такого счета, я буду уже очень стара, когда снова увижу моего Ромео.

Ромео (За окном). Прощай. Я не пропущу ни одного удобного случая, без того, чтобы не прислать тебе своего привета.

Джульетта. Как думаешь, мой Ромео, свидимся мы когда-нибудь?

Ромео. Я в этом не сомневаюсь. При свидании мы расскажем друг другу все страдания, пережитые во время разлуки.

Джульетта. О Боже!.. Какое тяжелое предчувствие томить мне душу! Теперь, когда ты спускаешься по лестнице все ниже и ниже, мне мерещится, будто тебя мертвого опускают в могилу. Или зрение обманывает меня, или ты на самом деле очень бледен.

Ромео. Такою-же, радость моя, кажешься мне и ты. Томимая жаждой тоска пьет нашу кровь. Прощай, прощай! (Исчезает совсем).

Джульетта. Судьба, судьба, говорят, что ты изменчива. Если ты изменчива, что-жь делать тебе с тем, кто славится своим постоянством? Если ты в самом деле изменчива, не удерживай его долго вдали от меня, а скорее верни мне его снова.

С-а Капулетти (За сценой). Проснулась ты, Джульетта?

Джульетта. Кто это зовет меня? Неужто мать? Что это она встала так рано? Или, может быть, совсем еще не ложилась? Тут верно кроется что нибудь особенное (Входит синьора Капулетти).

С-а Капулетти. Как ты себя чувствуешь, дитя мое?

Джульетта. Нездоровится.

С-а Капулетти. Все продолжаешь оплакивать смерть двоюродного брата? Неужто ты надеешься слезами вернуть его из могилы? Никакие слезы не могут заставить его ожить. Перестань-же плакать. Умеренная скорбь доказывает искреннюю привязанность, но чрезмерное отчаяние - только признак неблагоразумия.

Джульетта. Дайте мне еще поплакать; потеря так чувствительна.

С-а Капулетти. Она чувствительна только одной тебе, a не другу, которого ты лишилась.

Джульетта. Я так живо чувствую потерю этого друга, что, кажется, никогда не перестану плакать.

С-а Капулетти. Я подозреваю, что тебя не столько огорчает смерть Тибальдо, сколько мысль, что убивший его злодей еще жив.

Джульетта. Какой злодей, синьора?

С-а Капулетти. Ненавистный Ромео.

Джульетта. Между злодеем и им расстояние слишком велико. Да простит его Бог так-же, как от всей души прощаю его я. А между тем он заставляет скорбеть мое сердце сильнее, чем кто-либо другой на свете.

С-а Капулетти. Все потому, что убийца, нанесший Тибальдо предательский удар, еще жив.

Джульетта. Да, синьора, потому, что он слишком далеко. Как-бы желала я, чтобы право отомстить Ромео за смерть Тибальдо предоставлено было мне одной.

С-а Капулетти. Успокойся, не плачь!.. Не бойся, мы отомстил. Я пошлю к одному человеку в Мантую, где теперь находится этот изгнанный мерзавец, и тот угостит убийцу таким напитком, что негодяй живо отправится туда-же, где теперь Тибальдо. Тогда, надеюсь, ты утешишься.

Джульетта. Утешусь я только тогда, когда увижу его - мертвым, а до тех пор сердце мое будет оставаться мертвым, истерзанным потерею дорогого человека. Синьора, если можно отыскать человека, согласного отравить Ромео, я доставила бы такой яд, что убийца Тибальдо тут-же уснул-бы с миром. Мне невыносимо тяжело слышать его имя и не иметь возможности перенестись к нему, чтобы отомстить ему за привязанность, которую я питала к другу и к брату моему Тибальдо!

С-а Капулетти. Ты добудь средство, а я отыщу человека. Теперь, дитя мое, приготовься услыхать радостную весть.

Джульетта. Радостная весть всегда приятна, но когда человек в горе, она становится приятнее вдвое. Говорите-же, синьора, прошу вас.

С-а Капулетти. Сейчас, сейчас. У тебя, дитя, очень заботливый отец. Чтобы развлечь тебя в печали, он придумал устроить такой торжественный праздник, какого ты и во сне не видала, да и мне такого не снилось.

Джульетта. В добрый час. Что-же это за праздник?

С-а Капулетти. Слушай, дитя мое. В следующий четверг в храме Св. Петра состоится твое бракосочетание с изящным, любезным и благородным графом Парисом. Он сделает тебя счастливою женою.

Джульетта. Клянусь храмом Св. Петра, да и самим Св. Петром, что счастливой женой никто сделать меня не может. Меня удивляет, куда так торопится граф? Будущий мой муж даже не попытался чем-нибудь заслужить мою любовь, а день свадьбы уже назначен. Прошу вас, синьора, скажите моему отцу и повелителю, что я не хочу еще выходить замуж, а если-бы и решилась, то скорее вышла-бы за ненавистного мне, как вам известно, Ромео, чем за Париса. Известие это, если и не радостное, то вполне неожиданное.

С-а Капулетти. Вот идет отец. Скажи это ему сама и увидишь, как примет он твой ответ (Входит Капулетти и кормилица).

Капулетти. Когда закатывается солнце, из земли всегда выступает роса. Вот закатилась жизнь сына моего брата и вызвала целые потоки слез. Ну, что, моя девочка, или, скорее, моя водосточная труба, все еще разливаешься? Своею маленькою особою ты напоминаешь разом и ладью, и море, и ветер, потому что глаза твоя, в таком изобилии проливающие слезы, можно назвать морем; твое шаткое тело - ладьею, колеблемою волнами соленой влаги, а твои глубокие вздохи - буйным ветром, который, состязаясь с слезами, как оне состязаются с ним, непременно разобьют утлую твою ладью, если не наступит нежданное затишье. Жена, передала ты ей наше решение?

С-а Капулетти. Передала, но благодарности от неё не жди. Она, глупенькая, говорит, что скорее готова повенчаться со смертью, чем с Парисом.

Капулетти. Постой, постой, жена!.. Ничего ровно не понимаю. Говорит, что скорее повенчается со смертью... и нам отказывает в благодарности?.. Разве она не гордится, не считает себя не в меру осчастливленною, что мы ей, нисколько не заслуживающей подобной чести, выбрали такого завидного жениха?

Джульетта. За ваши заботы обо мне, я вам благодарна, но нисколько не горжусь вашим выбором. Любить того, кто мне противен, я не могу, но не могу не быть благодарной даже за причиненные мне страдания, доказывающия только вашу любовь ко мне.

Капулетти. Что-же это за нелепая логика? - разом и благодарна, и не благодарна? - горжусь и благодарю, а затем - и не горжусь, и не благодарю? Слушай ты, мелюзга! - благодарна ты или неблагодарна, гордишься или нет, мне все равно. Однако, во всяком случае будь готова в храме Св. Петра и непременно в четверг повенчаться с графом Парисом. Иначе я притащу тебя туда на аркане. Слышишь, страдающая девичьею немощью тварь, дрянь, бледнолицая шлюха.

С-а Капулетти. Перестань, перестань! С ума ты сошел?

Джульетта. Добрый мой отец, на коленях молю тебя дозволь высказать несколько слов и выслушай их терпеливо.

Капулетти. Повесить-бы тебя, шлюху, непослушную негодяйку! Я вот-что говорю тебе: - или отправляйся в четверг венчаться в церковь, или никогда после этого не смей смотреть мне в глаза. Не говори ни слова, не отвечай, не возражай. У меня руки чешутся. Жена, будем благодарить Бога, что он наградил нас только одним таким исчадием. Теперь я вяжу, что и одного-то его слишком много и что оно ничто иное, как наказание свыше. Чорт-бы побрал ее, негодяйку.

Кормилица. С нами крестная сила! Полноте, синьор, полноте обижать дочь.

Капулетти. А почему-бы и нет, госпожа премудрость? Прикуси язык, премудрая осторожность; избавь нас от своей дурацкой болтовни.

Кормилица. Ведь я не что-нибудь глупое, а правду говорю.

Капулетти. Замолчи ты, ради Бога.

Кормилица. Разве нельзя и слова сказать?

Капулетти. Говорят тебе, молчи, вздорная болтунья! Расточай свое красноречие перед такими-же рыночными кумушками, как ты сама, а здесь мы в нем не нуждаемся.

С-а Капулетти. Ты ужо слишком горячишься,

Капулетти. Чорт вас всех возьми, вы хоть кого доведете до бешенства. Что-бы я ни делал, днем-ли, ночью-ли, среди-ли занятий или среди развлечений, в уединеньи-ли, или в веселом обществе, единственною моею заботою было пристроить дочь достойным образом, а теперь, когда найден человек высокого происхождения, с знатным родством, владеющий богатейшими поместьями, весь, - как говорятся, - нашпигованный всякими добродетелями, словом, такой человек, какого лучше и желать нельзя, она, глупая плакса, ноющая кукла, когда судьба относится к ней так благосклонно, смеет говорить: - "Я не хочу замуж, не могу любить, я слишком молода; молю вас, простите, но не могу!.. Не хочу замуж, простите, но не хочу!" А! если ты не согласишься повенчаться с Парисом, увидишь, как я обойдусь с тобою и прощу-ли я тебя? Не выйдешь замуж, шляйся где хочешь, но у меня в доме жить ты не будешь. Подумай об этом, подумай хорошенько! Я не шучу. До четверга недалеко; вот ты посоветовавшись с сердцем, и поразмысли. Если ты мне дочь, я выдам тебя за избранного мною для тебя жениха; если нет - ступай побираться, околевай с голода, издыхай на улице, мне будет все равно. Клянусь, что в случае твоего ослушания, я перестану считать тебя своею дочерью и не окажу тебе ни малейшей помощи. Помни это, одумайся и знай, что я своего решения не изменю. Даю в этом клятвенное обещание.

;   (Уходит).

Джульетта. Неужто в небесах, видящих, как я страдаю, нет ко мне сострадания? О, безценная матушка, не отталкивайте меня от себя! Отложите свадьбу на месяц или хоть на неделю. Если-же вы не можете этого сделать, приготовьте мне брачное ложе в том склепе, где теперь покоится Тибальдо.

С-а Капулетти. Не обращайся ко мне, потому что я не отвечу тебе ни слова. Поступай, как знаешь; мой разговор с тобою окончен (Уходит).

Джульетта. Боже мой!.. Кормилица, научи меня, как отвратить эту беду? Муж мой здесь, на земле; обеты мои на небесах. Как могут эти обеты вернуться снова на землю, если муж не возвратит мне их обратно с небес? Посоветуй, научи, что мне делать? За что небо, милосердное небо подвергает этим страшным испытаниям такое беспомощное создание, как я. Что-же ты молчишь? Неужто у тебя не найдется ни одного слова утешения? Кормилица, помоги-же мне добрым советом!

Кормилица. Слушай; вот, что я тебе скажу. Ромео изгнан, и хоть возстань весь мир, беды этой не исправишь. Ромео никогда не дерзнет заявить свои права на тебя, a если-бы он и дерзнул, то не открыто, а украдкой. Затем, если дело уже находится в таком положении, как теперь, лучше всего тебе повенчаться с графом. Мужчина он прекрасный. Рядом с ним твой Ромео дрянь. Даже и у орла нет таких зеленых, быстрых и блестящих глаз, как у него. Будь проклята моя душа, если я не от всей души даю тебе совет вступить в новый брак; новый-то много лучше перваго. А если и не лучше, то первый муж для тебя умер или все равно что умер, а потому, - раз ты жива, - он для тебя не существует.

Джульетта. И ты говоришь от души?

Кормилица. От всего сердца, радость моя. Накажи меня Господ, если я кривлю душою.

Джульетта. Довольно!

Кормилица. Чего?

Джульетта. Ты утешила меня, как нельзя лучше. Ступай к моим родным и скажи им, что я иду к отцу Лоренцо исповедаться в грехе непослушания.

Кормилица. Сейчас побегу... Лучшего нельзя было и придумать. Давно-бы так (Уходит).

Джульетта. О проклятая старая дура! О злобный демон!.. Что грешнее с её стороны: - желание-ли заставить меня изменить данным обетам или унизить в моих глазах моего властелина тем-же языком, которым она столько тысяч раз прославляла его? Отправлюсь к Фра-Лоренцо. Посмотрим, какое средство посоветует мне он. Если и его совет окажется неподходящим, я в самой себе найду силу умереть (Уходит).

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

СЦЕНА I.

Келья Лоренцо.

Входят Лоренцо u Парис.

Лоренцо. Вы говорите в четверг, синьор? Времени остается немного.

Парис. Так желает будущий мой тесть, и не мне стараться замедлять его торопливость.

Лоренцо. Вы также говорите, что не знаете, как на это дело смотрит невеста... Все идет не прямым путем, а это мне не по вкусу.

Парис. Она через чур горько оплакивает смерть Тибальдо, поэтому я и не имел случая говорить с ней о любви. Богиня любви никогда не улыбается там, где проливаются слезы. Отец находить для неё опасным такое неумеренное горе и, как человек благоразумный, желает, чтобы свадьба состоялась как можно скорее, надеясь, что этим он остановит обильные потоки её слез. Горе, усиливаемое одиночеством, в обществе других утратит свою силу. Теперь вам известна причина такой поспешности.

Лоренцо (Про себя). А мне известны такие причины, по которым свадьбу следовало-бы отложить навсегда (Громко). Вот, синьор, молодая синьорина как раз идет в мою келью (Входит Джульетта).

Парис. Я очень счастлив, что случай доставил тебе возможность увидаться с вами, прелестная синьорина и моя невеста.

Джульетта. Невестой вашей я сделаюсь только тогда, когда буду иметь возможность выйти замуж.

Парис. Однако, безценная Джульетта, свадьба должна сотояться в четверг.

Джульетта. Будет то, что быть должно.

Лоренцо. Совершенно верно.

Ларис. Вы исповедоваться пришли к Фра-Лоренцо?

Джульетта. Отвечая на этот вопрос, мне придется исповедываться перед вами.

Парис. Не скройте-же от него, что любите меня.

Джульетта. Вам я признаюсь, что люблю...

Парис. Понимаю и убежден, что вы так-же откровенно покаятесь в этом и ему.

Джульетта. Если я и покаюсь в чем, то, конечно, не в вашем присутствии.

Парис. Бедная огорченная душа. Как изменили тебя слезы.

Джульетта. Слезы не могли многаго отнять у моего лица, так как оно и без них было достаточно дурно.

Парис. Этим отзывом ты обижаешь себя.

Джульетта. Где правда, там синьор, нет обиды. То, что я сказала, было сказано мною себе в лицо.

Парис. Твоя красота принадлежит мне; ты на нее клевещешь, и я за нее вступаюсь.

Джульетта. Кому она принадлежит, не знаю... Может быть, и вам, но у меня её нет. Святой отец, есть у вас время теперь, или мне лучше придти перед вечерней?

Лоренцо. Нет, огорченное дитя мое, я совершенно свободен. Синьор, нам необходимо остаться наедине.

Парис. Стану-ли я мешать благочестивому делу? Избави Бог. В четверг я разбужу тебя рано, а до тех пор прощай. Прими от меня этот безгрешный поцелуй (Целует ее и уходит).

Джульетта. Запри дверь, и затем вернись и поплачь со мною. Нет ни надежды, ни исхода, ни спасения,

Лоренцо. Бедная Джульетта! Горе твое мне уже известно, однако, я ничего не могу придумать, чем-бы помочь тебе, я знаю, что ты в четверг без всяких отлагательств должна повенчаться с графом.

Джульетта. Святой отец, нечего об этом говорить, если у тебя нет средства предотвратить несчастие. Если-же, несмотря на всю свою мудрость, такого средства ты найти не можешь, одобри, по крайней мере, найди благоразумным то, что придумала я сама, и я разом покончу с собою вот этим ножом. Мое сердце с сердцем Ромео соединил сам Бог, а наши руки - ты, и прежде, чем эта рука, соединенная тобою с рукою Ромео, скрепить другое условие, прежде, чем верное мое сердце, отрекшись от прежних своих обетов, сделается вероломным, она-же разом покончит и с сердцем, и со мною. Ты уже давно живешь на свете, так почерпни теперь из своего многолетнего опыта какой-нибудь разумный совет, иначе, - смотри! - вот это кровавое оружие явится посредником между мною и моим отчаянием; оно, за неимением другого исхода, сделает то, чего не могли предотвратить ни твои познания, ни твоя долголетняя опытность. Отвечай-же без замедления; если у тебя нет средства спасти меня, я хочу умереть как можно скорее.

Лоренцо. Дочь моя, постой! У меня в голове созревает план, положим, такой-же отчаянный, как и то положение, из которого мы желаем выйти. Если действительно скорее, чем выйти за графа, ты согласна умереть, можно прибегнуть к этому средству; тогда, ради спасения твоей чести, подобие смерти, конечно, тебя не устрашит. Если у тебя хватит решимости, средство это готово.

Джульетта. О, лишь-бы избежать необходимости выйти за Париса, вели мне броситься вот с той высокой башни, я брошусь сейчас-же. Скажи, чтобы я пошла на дорогу, где свирепствуют разбойники, я пойду туда, не колеблясь, пошли меня в гнездо ехидн, пойду и туда! Заключи меня в берлогу рычащих медведей, запри ночью в костник, зарой под груду смердящих пожелтевших черепов и костей, стучащих одни о другие; прикажи вырыть могилу и вместе с покойником засыпать землею и меня; я соглашусь даже на это. Все это вещи, от которых при одном напоминании становится дыбом волос, но я, - чтобы только остаться незапятнанною женою того, кого люблю, - пойду на все без страха, без колебаний.

Лоренцо. Если так, ступай домой, притворись веселой и изъяви согласие выйти за Париса. Завтра среда. К вечеру постарайся остаться одна, так, чтобы кормилица не спала у тебя в комнате. Когда ляжешь в постель, выпей то, что заключается в этой стклянке. Не пугайся, если всю тебя охватит леденящий холод, если жилы твои, лишившись природной своей способности, перестанут биться. Тебя охватит мертвый сон. Ни теплота, ни дыхание, ни биение сердца - ничто не будет свидетельствовать о том, что ты еще жива. Румяный цвет твоих щек и губ исчезнет и примет землистый оттенок. Глаза твои окажутся тусклыми, веки сомкнутыми, точно их погасила и смежила смерть. Каждая часть твоего тела, лишившись обычной своей гибкости, закоченеет, похолодеет, и ты будешь совсем, как мертвая. В этом состоянии, во всем подобная трупу, ты пробудешь ровно сорок два часа, а затем пробудишься как-бы от сладкого сна. Когда поутру жених явится тебя будить, ты окажешься мертвой. Тогда тебя, по обычаю нашей страны, оденут в лучшие твои наряды и в открытом гробе отнесут в старинный склеп, где покоится вся родня Капулетти. Тем временем, ранее чем ты успеешь проснуться, я письменно сообщу обо всем Ромео, и он тотчас-же поспешит сюда. Оба мы, и он, и я, станем ждать твоего пробуждения, а когда ты проснешься, он в ту-же ночь увезет тебя в Мантую. И так, если никакая женская причуда, никакой малодушный страх не удержат тебя, ты выйдешь из мучительного положения, грозящего тебе поором.

Джульетта. Давай, давай скорее! Не говори о страхе.

Лоренцо. Бери. Ступай домой и будь тверда в своем решении, а я сейчас-же отправлю одного из наших монахов в Мантую. Он передаст письмо твоему Ромео.

Джульетта. О, любовь, дай мне сил! Эти силы поведут к спасению. Прощай пока, дорогой отец (Уходят).

СЦЕНА II.

Комната у Капулетти.

Входят Капулетти, Синьора Капулетти, Кормилица и слуги.

Капулетти. Пригласи всех, кто поименован в этом списке (Слуга уходит). А ты добудь мне двадцать человек искуснейших поваров.

2-й слуга. Будут, синьор, одни хорошие, так как я посмотрю, облизывают-ли они себе пальцы.

Капулетти. Разве это послужит доказательством искусства?

2-й слуга. А то, разве, нет? Плохой тот повар, кто не умеет облизывать собственных пальцев. Поэтому тех, кто не облизывает себе пальцев, я и звать не стану.

Капулетти. Ну, ступай (2-й слуга уходит). Готовящее её торжество застало нас врасплох; многое еще неготово... А где-же дочь? Пошла к Фра-Лоренцо?

Кормилица. Пошла, синьор.

Капулетти. Прекрасно. Может-быть, его советы подействуют на нее благотворно. Упрямая, своевольная она у меня девчонка! (Входит Джульетта).

Кормилица. Смотрите, с каким веселым лицом вернулась она после исповеди.

Капуяетти. Ну, упрямая голова, где побывала?

Джульетта. Там, где научили меня раскаянию в том, что я дерзнула противиться вашим приказаниям. Почтенный Фра-Лоренцо убедил меня, что я обязана упасть перед вами на колени и просить прощения (Падая на колени). Умоляю вас, простите меня. Отныне я никогда более не выйду из вашего повиновения!

Капулетти. Послать за графом! Ты сама объявишь ему о своем согласии; я хочу затянуть этот узел не позже завтрашнего утра.

Джульетта. Я встретила молодого графа в келье Фра-Лоренцо, и, насколько позволяла скромность, дала ему понять, что люблю его.

Капулетти. Очень рад. Это хорошо. Встань. Теперь все в порядке, как быть должно. Мне надо повидаться с графом. Приказал, ведь, чтобы сходили за ним и попросили сюда. А старик монах действительно человек святой; ваш город обязан ему многим, весьма многим.

Джульетта. Кормилица, пойдем ко мне в уборную; помоги мне выбрать наряд, наиболее, по твоему мнению, приличный для завтрашнего дня.

С-а Капулетти. Торжество не завтра, а в четверг, поэтому времени хватит.

Капулетти. Ступай, кормилица, ступай с нею. Завтра мы отправимся в церковь (Джульетта и кормилица уходят).

С-а Капулетти. Хватит-ли времени для приготовлений; недалеко уже до вечера.

Капулетти. Не бойся. Я за всем присмотрю сам, и все, поверь, жена, пойдет отлично. Ступай к Джульетте, помоги ей выбрать наряд. Я нынешнюю ночь спать не лягу. Не мешай мне; на этот раз я беру на себя обязанность домашней хозяйки. Эй, кто-нибудь!.. Все разбежались... Пойду сам к графу и объявлю ему, что дочь согласна. С той минуты, как своенравная девчонка покорилась моей воле, у меня необыкновенно легко на сердце (Уходят).

СЦЕНА III.

Спальня Джульетты.

Входит Джульетта и Кормилица.

Джульетта. Да, этот наряд действительно будет красивее... Теперь, милая кормилица, прошу тебя, оставь меня на эту ночь одну. Ты знаешь, - я великая грешница, и мне придется много молиться, чтобы загладить свои грехи.

Входит синьора Капулетти.

С-а Капулетти. О чем совещаетесь? Могу я вам помочь?

Джульетта. Нет, синьора; все необходимое для завтрашнего торжества уже выбрано. Будьте добры, удержите кормилицу на нынешнюю ночь при себе. Мне хочется остаться одной. К тому-же я понимаю, что и у вас, и у всех при таком неожиданном событии хлопот полны руки.

С-а Капулетти. Покойной ночи, если так. Ляг и усни; тебе необходимо отдохнуть (Уходит вместе с кормилицей).

Джульетта. Прощайте. Один Бог ведает, когда мы увидимся опять. Какой-то неодолимый страх разливает холод по моим жилам и леденит теплоту жизни. Не вернуть-ли их сюда, чтобы оне помогли мне?.. кормилица!.. Но что-же ей делать здесь?.. Страшное дело я должна совершить наедине с собою... Вот стклянка... Что, если средство совсем не подействует? - Насильно повенчают с графом? Нет, нет! вот что этому помешает. Лягу и опорожню стклянку. (Кладет кинжал на стол). Кто знает? - может быть, монах дал мне яд, чтобы в самом деле умертвит меня? Ведь и это может случиться...Монах этот повенчал меня с Ромео, а теперь он, - чего доброго, - во избежание огласки и неприятностей, могущих постигнуть его за содействие первому моему браку, только хочет совсем от меня избавиться?.. Но нет, едва-ли это так. Он слыл до сих пор таким праведным человеком, и я не хочу останавливаться на такой черной мысли... Однако, что-же будет, если я проснусь в склепе ранее, чем Ромео придет освободить меня?... Минуту придется пережить ужасную. Не задохнусь-ли я в этом склепе, до страстной пасти которого не может проникнуть ни одна струя свежаго воздуха, ранее, чем явится избавитель - Ромео?.. Если-же я останусь жива, - а это весьма правдоподобно, - не поразят-ли меня на смерть мрак и ужас, царящие в этом склепе, где в течение сотен лет почиють кости моих предков, и где в своем саване тлеет так еще недавно похороненный труп Тибальдо. Говорят, будто в известные часы души умерших выходят из могил... О, Боже, Боже! разве невозможно, что меня ранее времени разбудят или тления, или возгласы, подобные стонам мандрагоры, сводящие с ума, даже убивающие каждого, кто их слышит... Что, если я проснусь окруженная всеми этими отвратительными ужасами и в безумии начну играть костями моих предков или сорву саван с недавно умершего Тибальдо? Что, если я, словно молотом, размозжу себе голову этими костями?.. Вот... вот, мне чудится, будто призрак Тибальдо преследует Ромео и насквозь прокалывает ему грудь острием своей шпаги!.. Остановись, Тибальдо, остановись! Ромео! Ромео! Ромео! я выпиваю это ради тебя! (Выпив зелье, бросается на постель).

СЦЕНА IV.

Комната у Капулетти.

Входят синьора Капулетти и Кормилица.

С-а Капулетти. Возьми ключи, кормилица, и принеси еще побольше пряностей.

Кормилица. В пирожную требуют фиников и айвы.

  (Входить Капулетти).

Капулетти. Ну, живей, живей! Тормошитесь, хлопочите! Вторые петухи уже пропели; колокол, призывающий тушить огни, прозвонил. Теперь уже наверное будет часа три. Загляни в кухню, добрая моя Анджелика; не жалей ничего.

Кормилица. Да полно вам тормошиться самим-то, курощуп вы этакий! Лягте лучше в постель, не то, честное слово, вы завтра будете больны, оттого, что не уснули во всю ночь.

Капулетти. Пустяки! Сколько раз случалось не смыкать глаз во всю ночь и не по таким основательным причинам; однако, я никогда от этого болен не бывал.

С-а Капулетти. Мало-ли как ты куралесил в молодости; но то было время, а теперь другое. Ты думаешь, что я допущу это и теперь? Ложись спать (Уходит вместе с Кормилицей).

Капулетти. Все ревность, до сих пор все ревность (Увидав слуг, несущих вертелы, дрова и корзины). Что ты несешь?

1-й Слуга. Как видите, несу в кухню припасы, а какие? - и сам не знаю.

Капулетти. Ну, неси, неси скорее! (Первый слуга уходит). А ты добудь дров посуше этих. Спроси у Пьетро; он тебе укажет, где они лежат.

2-й слуга. Я сам не полено, синьор: сумею отыскать и без такого чурбана, как Пьетро (Уходит).

Капулетти. Молодец! за словом в карман не лезет... Я признаю тебя королем чурбанов... Однако, уже начинает светать. Скоро явится граф с музыкантами... я ему говорил, чтобы непременно была музыка, а он мне обещал, что так и будет (За сценой слышны приближающиеся звуки музыкальных инструментов). Он уже близко! Кормилица! Жена! Эй, кормилица, живей-же! (Входит кормилица). Ступай, разбуди Джульетту и одень ее поскорее... A я пока пойду поболтаю с Парисом. только живей, живей! Жених уже здесь... Говорю, ступай скорее! (Уходят).

СЦЕНА V.

Спальня Джульетгы.

Джульетта лежит на постели; входит кормилица.

Кормилица. Синьора!.. Джульетта!.. Ты, честное слово, нее еще спишь? Проснись, моя овечка, проснись, милая моя синьорина! Какой стыд спать так долго... Ах, ленивица, ленивица! Проснись-же, радость моя, проснись! Сегодня, ведь, твоя свадьба... Ни слова в ответ... Ты на этот раз, кажется, хочешь заблаговременно выспаться за всю будущую неделю, так-как я готова всю жизнь свою прозакладывать, что муж тебе много спать не даст ни в эту ночь, ни во все следующия... Прости мне, Господи! как она сладко спит! Жаль будить ей, а все-таки следует... Слушай, синьорина, синьорина, синьорина! Проснись! Граф застанет тебя в постели и, честное слово, испугает тебя... Думаешь, не будет этого? (Откидывает занавески). Спит одетая! совсем одетая!.. Что-же эхо значит?.. Однако, разбудить необходимо... Синьора! Синьора! О, ужас! Помогите! она, умерла! - О, зачем родилась я на белый свет! Дайте глоток водки!.. Синьор, синьора, идите сюда! (Входит синьора Капулетти).

С-а Капулетти. Что ты так кричишь?

Кормилица. О, какой злополучный день!

С-А Капулетти. Что такое? скажи толком.

Кормилица. Смотрите, смотрите! О, злополучный день!

С-а Капулетти. Боже! Великий Боже!.. Дитя мое! жизнь моя, оживи снова! Взгляни на меня! или я тут-же умру вместе с тобою! Помогите, помогите! Зовите на помощь! (Входит Капулетти).

Капулетти. Стыдитесь! Жених уже давно здесь, a вы все еще не готовы.

Кормилица. Она умерла! Скончалась! О, какой жестокий день!

С-а Капулетти. Да, правда, жестокий! Умерла! Умерла! Умерла!

Капулетти. Что такое? Дайте взглянуть... Она похолодела, жилы не бьются, сочленения окоченели. Дыхание давно уже рассталось с её устами. Смерть, смерть загубила ее, как жестокий мороз губят полевой цветок. Проклятый час! несчастный я старик!

Кормилица. О, плачевный день!

С-а Капулетти. Какое тяжелое горе!

Капулетти. Смерть, отнявшая ее у меня, чтобы вызвать стоны из моей груди, связывает мне язык и не дает говорить.

(Входит Лоренцо и Парис с музыкантами).

Лоренцо. Готова невеста отправиться в церковь?

Капулетти. Да, готова, чтобы никогда оттуда не вернуться. Да, мой сын, в ночь накануне твоей свадьбы злобный призрак смерти завладел ложем твоей невесты; вот, смотри, лежит она, словно цветок, подкошенный, растленный этим призраком! Чудовище это теперь - зять мой и наследник! Оно взяло дочь мою себе в жены. Я умру и все оставлю ему, когда жизни нет - все достанется смерти.

Парис. С каким нетерпением ожидал я наступления этого радостного утра и дождался вот какого зрелища!

С-а Капулетти. Несчастный, отвратительный, ненавистный, проклятый день! Никогда время на своем бесконечном пути не встречало такой ужасной минуты. На радость, на утешение у меня было только одно живое существо, дорогая, бедная моя девочка, и вот жестокая смерть отняла ее у меня, у моей любви!

Кормилица. О горе! о проклятый, проклятый, трижды проклятый день! О плачевный день! Самый бедственный день! Никогда, никогда не видывала я такого ненавистного дня! Вот так день, беспощадный, проклятый! Никогда ни я, ни кто другой не видывал такого черного, такого отвратительного, такого омерзительного дня!

Парис. Я обманут, разведен с женою, осмеян, оплеван, убит! Да, я обманут тобою, омерзительнейшая смерть, совершенно уничтожен тобою, жестокая, неумолимая, опрокинувшая все мои надежды! О, любовь, о жизнь, где-же вы теперь? Любить умершую все-равно, что не жить!

Капулетти. И я тоже измучен, истерзан, проклят, сокрушен, поражен на смерть! О, злополучное время! Зачем явилось ты убить, убить готовившееся торжество?.. О дочь моя, дорогая дочь! - нет, не дочь, а самая жизнь моя!.. Ты умерла!.. Увы, ты умерла, а вместе с тобою придется похоронить все радости!

Лоренцо. Тише! Стыдитесь! Истинное горе не врачуется отчаянием. Милая эта девушка принадлежала не вам одним, но и небесам. Небо взяло ее теперь всецело, и тем лучше для нея. Ту часть ея, которая принадлежала вам, вы не могли уберечь от смерти, но небо сохранит лучшую её часть, чтобы дать ей жизнь вечную. Возвеличить ее - было вашею главною заботой; в этом вы видели верх её благополучия, а теперь вы скорбите о том, что она возвеличена выше облаков и достигла небес. Видя, как вы любили дочь, невольно думаешь, что вы любили ее нехорошею любовью... Вы сходите сума оттого, что хорошо ей. Счастлива не та, которая долго состояла в супружестве, а та, которая умерла юною супругою. И так, осушите ваши слезы. Усыпьте красивую покойницу ветками розмарина и, согласно обычаю, одев ее в самые пышные наряды, отнесите ее в церковь. Хотя слезы и свойственны природе человека, но в разуме вид их вызывает только насмешливую улыбку.

Капулетти. Все, что было нами приготовлено для веселаго торжества, меняет теперь свое назначение; вместо брачного пира, оно послужит для унылых поминок. Звуки музыки, вместо радостного, настроятся на печальный лад. Вместо веселой свадьбы, на лицо имеются мрачные похороны; вместе с этим наши торжественные песнопения обратятся в гимны скорби; наши цветы, которыми готовились осыпать новобрачную, послужат для иной цели: ими осыплют покойницу. Все сменится совершенно противуположным.

Лорнецо. Вы, синьор, отправьтесь к себе; супруга ваша пусть тоже последует за вами. Уйдите и вы, Парис. Приготовьтесь все проводить в могилу этот прекрасный труп. Небеса, - не знаю, за какие прегрешения, - обрушились на вас своею карою; не раздражайте-же их еще сильнее ропотом против их святой воли. (Капулетти, синьора Капулетти, Парис и Лоренцо уходят).

1-й музыкант. Видно и нам придется убрать свои дудки и убираться.

Кормилица. Ах, честные, добрые друзья мои, уберите их и уходите. Сами видите, какая здесь приключилась беда. (Уходит).

1-й музыкант. Что и говорить! Такой беды ничем не поправишь.

(Вбегает Пьетро).

Пьетро. Эй, музыканты, музыканты, скорей: - "Веселись, душа, ликуй!" Слышите? - "Веселись душа!" Если вы хотите, чтоб я жив остался, сыграйте: - "Веселись душа!"

1-й музыкант. Почему-же именно: - "Веселись?"

Пьетро. А потому, что моя душа сама играет: - "Сердце ноет от тоски". О, ради моего утешения, сыграйте какую-нибудь веселую похоронную песню.

2-й музыкант. Ну, этого не будет. До музыки-ли теперь?

Пьетро. Значит, не станете?

Музыканты. Не станем.

Пьетро. Так дождетесь вы от меня...

1-й музыкант. Чего?

Пьетро. Конечно, не денег, но такой штуки, что вы у меня не только заиграете, но и запляшете, фигляры вы этакие.

1-й музыкант. А ты важная птица, что-ли? Всего-то лакеишка служанки.

Пьетро. Хоть я и лакеишка, а все-таки сумею так треснуть тебя кинжалом по башке, что ты у меня взвоешь. Не стану я терпеть всяких издевок от всяких проходимцев, а пропишу вам на спине таких "ре", таких "фа", что вы... Понимаете?

1-й музыкант. Понимаю. Ты хочешь сделать из нас ноты.

2-й музыкант. Спрячь кинжал в ножны и обнажи свое остроумие.

Пьетро. А, ты этого хочешь? Изволь! Остроты мои будут так-же колки, как стальное острие моего кинжала. Отвечайте-же мне, если вы мужчины:

Если горе тяжкое и муки

Голову и сердце нам гнетут,

Музыки серебряные звуки...

Почему "серебряные", да, почему "музыки звуки серебряные"? Посмотрим, что ты ответишь, Симон Бычачья Жила.

1-й музыкант. Должно быть, потому, что серебро издает приятный звук.

Пьетро. Не дурно. А ты, Гуг-Трехструнная-Скрипица, что скажешь?

2-й музыкант. Потому, должно быть, что деньги cepeбряные, а музыканты играют за деньги.

Пьетро. И это недурно. А ты что ответишь, Джемс-Скрипичная душка?

3-й музыкант. Право; не знаю, что сказать.

Пьетро. Ах, прости, что я тебя так назвал; а забыл, что ты певец. Я отвечу за тебя: - звук музыки потому назван серебряным, что таким плохим музыкантам, как вы, редко приходится слышать звон золота.

(Поет). Музыки серебряные звуки

Нам бальзам целенья в душу льют.

(Уходит, напевая).

1-й музыкант. Плут, а какой язвительный.

2-й музыкант. Не миновать ему виселицы. Выйдем и подождем похоронного шествия. Нас потом накормят обедом. (Уходят).

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

СЦЕНА I.

Улица в Мантуp3;.

Входит Ромео.

Ромео. Если верить чарующей правде сновидений, сегодняшний сон предвещает мне много хороших известий. Властительница моей души именно сидит на своем престоле, и я с самого утра чувствую, как меня охватывает такая необъяснимая радость, что я не слышу под ногами земли. Мне снилось, что она, моя жена, явилась ко мне и нашла меня мертвым. (Странный сон, дающий мертвому возможность мыслить!) Она своими поцелуями вдохнула снова жизнь в мои уста; я ожил и сделался властелином мира. О Боже, как могуча должна быть в действительности сила любви, если самая тень её так богата радостями (Входит Бальдассарэ). А, вот известия из Вероны. Что скажешь, Бальдассарэ? Привез мне письмо от Фра-Лоренцо? Что жена? Здоров-ли отец?.. Еще раз спрашиваю, что моя Джульетта? Не может быть никакой беды, если у неё все благополучно.

Бальдассарэ. Если так, никакой беды и нет; тело её благополучно покоится в гробнице Капулетти, а бессмертная часть её витает среди ангелов. Я видел, как ее отнесли под своды родового склепа, и поспешил сюда, на почтовых, чтобы сообщить это вам. Простите, синьор, что я привез вам такое печальное известие, но вы сами-же возложили на меня обязанность извещать вас немедленно обо всем, что-бы там ни случилось.

Ромео. Неужто все это верно? Если так, звезды, бросаю вам вызов!.. Слушай: - ты знаешь, где я живу. Достань бумаги и чернил, да приготовь почтовых лошадей. Я уеду отсюда сегодня-же вечером.

Бальдассарэ. Синьор, умоляю вас, успокойтесь! Вы так страшно бледны, взоры ваши блуждают так дико, что я боюсь какого-нибудь несчастия.

Ромео. Вздор! Тебе так показалось. Ступай и исполни то, что я приказал. А письма от Фра-Лоренцо ты не привез?

Бальдассарэ. Нет, синьор, не привез.

Ромео. Ничего, все-равно... Ступай, позаботься о почтовых лошадях; я скоро вернусь домой (Бальдассарэ уходит). Сегодня-же ночью, Джульетта, я буду лежать рядом с тобою. Обдумаем теперь средство. О, зловредные мыши, как быстро зарождаетесь вы в голове у людей, доведенных до отчаяния! Мне тотчас-же припомнилось, что вот в том доме живет торговец зелиями; я еще недавно видел, как он, мрачно нахмурив лоб, разбирал травы, чтобы изготовлять из них и целебные, и смертоносные зелья. Он так худ, что, кажется, горькая бедность изсушила его тело до самых костей. В его жалкой лавченке висят черепаха, чучела алигатора и разных странных и безобразных рыб. На полках - нищенский склад пустых коробок, зеленых глиняных горшков, стклянок, гнилых семян, обрывков бичевок и засохших розовых лепешек. Все это далеко не тесно расставлено на показ, при виде такой нищеты, я подумал: - Если-бы кому-нибудь понадобился яд, хотя торговля ядами и запрещена в Мантуе под страхом смертной казни, в этой лавченке проживает нищий мерзавец, который готов продать все, что угодно. Эта мысль ранее мелькнула в голове, чем явилась необходимость в яде, и вот измученный нуждою человек доставит мне что нужно. Его лавченка, помнится, в том доме; но сегодня праздник, поэтому она заперта. Эй, слушай, торговец! (Торговец входит).

Торговец. Кто зовет так громко?

Ромео. Подойди ближе. Я вижу - ты бедняк. Вот тебе сорок червонцев, только добудь мне драхму такого яда, который действовал-бы верно, быстро и, разливаясь по жилам, причинил-бы смерть человеку, утомленному жизнью; который заставил-бы дыхание этого человека так-же быстро вырваться из его груди, как выгоняет порох ядро из грозных недр пушки.

Торговец. Есть у меня такие смертоносные зелья, но по законам Мантуи отпускать их запрещено под страхом смертной казни.

Ромео. Ты наг и убог, а боишься смерти. Твои впалые щеки изобличают голод; нужда и её гнет ясно сказываются в твоих глазах; обиды и нищета повисли на твоей спине; мир тебе не друг, не друг тебе и мирской закон; нет такого закона, который помог-бы тебе разбогатеть. Чтобы избавиться от нищеты, преступи закон и возьми червонцы.

Торговец. Нищета побуждает меня к этому, а не злая воля.

Ромео. Я обращаюсь к твоей нищете, а не к воле.

Торговец. Растворите это в какой угодно жидкости и выпейте. Если-бы в вас было даже столько сил, как в двадцати человеках, мое средство мигом отправит вас на тот свет.

Ромео. Вот тебе деньги. Оне губительнее влияют на человеческую душу, совершают в гнусном этом мир более убийств, чем те жалкие снадобья, которые вам запрещено продавать. Не ты мне, а я продал тебе настоящий яд. Прощай; откормись и снова нагуляй себе тело. Ну, целебное средство, а не яд, идем со мною к гробу Джульеты, я приму тебя там (Уходят).

СЦЕНА II.

Келья Лоренцо.

Входит Фрa-Джовани.

Джовани. Святой инок францисканец! Брат, где ты. (Лоренцо входит).

Лоренцо. Это, кажется, голос Фра-Джовани... Ты уже вернулся из Мантуи? Милости просим. Что-же сказал Ромео? Если-же ответил мне письменно, давай скорее письмо.

Джовани. Я отправился отыскивать босоногаго брата нашего ордена, который должен был сопутствовать мне. Назначенный мне в спутники францисканец обходил больных; когда мы собрались выйти из одного дома, стража, подозревая, что в доме гнездится зараза, не пустила нас, заперла нас там, так-что я даже и не был в Мантуе.

Лоренцо. С кем-же отправил ты мое письмо к Ромео?

Джовани. Ни с кем. Вот оно тебе обратно. Все до того боялись заразы, что никто не только не взялся доставить его в Мантую, но даже передать тебе.

Лоренцо. Какая страшная беда! Клянусь всем нашим орденом, письмо было не пустое, а крайне важное и нужное послание. Эта злополучная задержка может повести к большим несчастиям. Брат Джовани, добудь железный лом и сейчас-же принеси его сюда.

Джовани. Сию минуту принесу (Уходит).

Лоренцо. Надо теперь идти в склеп одному. Через три часа красавица Джульетта проснется и просто проклянет меня, что Ромео не был извещен во время. Напишу опять в Мантую, а Джульетту до прибытия Ромео спрячу у себя в келье. Бедный живой труп, лежащий в гробнице мертвеца! (Уходит).

СЦЕНА III.

Кладбище; на нем склеп Капулетти.

Входит Парис; за ним Паж несет цветы и факел.

Парис. Подай мне факел, паж, а сам отойди к стороне и жди меня. Или нет! лучше загаси факел; я не хочу, чтобы меня видели. Поди под те тисовые деревья, ляг под ними и прильни ухом к земле. Заступ могильщика столько раз копал и разрыхлял эту землю, что ты, - кто-бы ни переступил за ограду кладбища, - непременно услышит шаги... Если тебе послышится, что кто-нибудь идет, свисни, чтобы меня предупредить. Подай мне цветы и сделай так, как я сказал. Ступай.

Паж. Хотя и страшно одному оставаться ночью на кладбище, но делать нечего, приходится повиноваться.

Парис. Нежный цветок, твое брачное ложе, которому балдахином служат только пыльные камни, я осыплю цветами и буду по ночам словно росою окроплять их душистою водою или, рыдая, орошать слезами. Каждую ночь, дорогая усопшая, я буду приходить сюда, чтобы забрасывать тебя цветами и плакать.

Вдали виден факел; слышны шаги и свист пажа.

Паж дает мне знать, что кто-то идет. Чья шаги дерзают осквернять священную землю кладбища, бродя по ней во мраке ночи, прерывать совершаемый мною печальный обряд и принести покойнице дань преданной любви?.. Кто-то идет с факелом... Ночь, окутай меня на мгновение своим покровом (Скрывается. Входят Ромео и Бальтазарэ, несущий факел, заступ и лом)

Ромео. Дай мне лом и заступ... Да, вот письмо; пораньше завтра утром передай его моему отцу. Дай мне и факел. Затем, вот тебе строжайшее мое приказание. Если жизнь тебе дорога, что бы ты здесь ни увидал и ни услыхал, вмешиваться не смей, а стой спокойно в стороне. Войти в опочивальню смерти я намерен частью для того, чтобы еще раз увидать лицо моей жены, но, - главное, - затем, чтобы снять с её мертвого пальца драгоценное кольцо, необходимое мне для очень важного дела. Теперь ступай домой. Но если ты, подозревая недоброе, осмелишься опять сюда вернуться, чтобы подсмотреть, что я намерен делать далее, я разорву, расчленю тебя на части и куски твои разбросаю по этому всепоглощающему кладбищу... Намерение мое так-же мрачно, как эта ночь; оно так-же непреклонно, ужасно и неумолимо, как голодный тигр или разъяренное море.

Бальдассарэ. Ухожу, синьор; не буду вам мешать.

Ромео. Этим ты мне докажешь свою преданность. Возьми вот это. Желаю тебе в жизни всяких благополучий, а затем, милый мой, прощай.

Бальдассарэ. Что он ни говори, а я все-таки спрячусь где-нибудь здесь. У него такие страшные глаза и его намерения мне подозрительны (Паж уходит).

Ромко. Ужасная пасть, утроба смерти, обожравшаеся до отвала всем, что есть самого драгоценного на земле, я силою взломаю твои гнилые челюсти. Оне раскроются, (Начинает взламывать дверь в склеп), но за то я предоставлю тебе новую пищу.

Парис. Это он, тот самый надменный изгнанник Монтекки, который убил двоюродного брата моей безценной невесты, а это горе, как предполагают, свело в могилу такое прелестное создание. Явился он сюда наверное с гнусным намерением надругаться над трупами врагов. Не допущу его до этого (Выступает вперед). Прекрати святотатственное дело, гнусный Монтекки. Разве мщение может идти далее смерти? Осужденный на изгнание злодей, я задержу тебя! Повинуйся и иди за мною: ты должен умереть.

Ромео. Действительно, должен: за этим я и пришел сюда. Милый юноша, иди своею дорогою и не раздражай человека, доведенного до отчаяния. Уходи и оставь меня одного. Вспомни обо всех умерших за последнее время и лежащих здесь; пуст это послужит тебе предостережением. Умоляю тебя, юноша, не доводи меня до ожесточения, не взваливай еще нового греха на мою душу; именем самого неба молю тебя - уйди, и этою мольбою я доказываю, что ты мне дороже меня самого, так-как пришел я сюда, вооружившись только против самого-же себя. Не оставайся здесь; уйди. Живи, а потом рассказывай, что сострадание обезумевшего человека принудило тебя убежать.

Парис. Я отношусь с презрением к твоим заклинаниям и задерживаю тебя, как преступника.

Ромео. Ты вызываешь меня на ссору? Хорошо! берегись, мальчишка! (Дерутся).

Паж Париса. Господи, они дерутся! Побегу за стражей... (Убегает).

Парис. Боже мой! Я ранен на смерть (Падает). Если в тебе есть хоть искра жалости, открой могилу и положи меня рядом с Джульеттой (Умирает).

Ромео. Изволь, готов... Дай, однако, прежде рассмотреть твое лицо. Родственник Меркуцио, благородный граф Парис! Что говорил мне паж, когда мы скакали по дороге, между тем как мой удрученный дух ничего не слушал? Бадьдассарэ, кажется, говорил, что Парис должен был жениться на Джульетте. Говорил он это, или мне только пригрезилось? или, наконец, мне под влиянием безумия только пригрезилось, будто он говорил что-то про Джульетту?.. О, дай мне руку, ты, чье имя, как и мое, превратности судьбы занесли на свои скрижали. Я перенесу тебя в склеп... Нет, не в склеп, а в лучезарный чертог, так-как красота даже мертвой Джульетты превращает могильный склеп в сияющий огнями и предназначенный для пиршества дворец (Вносит труп Париса в склеп). Ты, мертвец, похороненный покойником, лежи здесь. Иногда люди за минуту перед смертью бывают необыкновенно веселы; наблюдавшие такое явление называют его предсмертною молнией. Но, как может это быть названо молнией? О, жена моя, о моя любовь! смерть уже впила в себя сладкий мед твоего дыхания, но еще не наложила своей печати на твою красоту. Ты еще не побеждена в конец; румяное пламя жизни еще чудится на твоих щеках, на губах твоих, и смерть еще не водрузила здесь своего бледного знамени... А ты, Тибальдо, лежащий тут-же в своем окровавленном саване, скажи, какую еще большую услугу могу я оказать тебе, готовясь тою-же рукой, которая надвое твою жизнь рассекла, лишить жизни и твоего врага? Прости меня, брат! О, дорогая Джульетта, зачем ты до сих пор так прекрасна? Неужто придется предположит, что бесплотный призрак смерти влюбился в тебя и что это отвратительное чудовище для того сберегает твою красоту, чтобы здесь, во мраке, сладострастно воспользоваться тобою?.. Боясь этого, я останусь с тобою навсегда, никогда не выйду из этого чертога темной ночи. Здесь, здесь останусь я с тобою и сделаюсь добычею твоих прислужников-червей. Здесь избираю я место для своего вековечного успокоения; здесь стряхну с себя иго враждебных звезд и эту бренную, измученную жизнью оболочку. Глаза мои, взгляните на нее в последний раз! Руки мои, сожмите ее в последнем объятии, а вы, уста, служащия дверями для дыхания, скрепите безгрешным поцелуем бессрочный договор с беспощадною смертью. Скорей ко мне, неумолимый проводник! Скорее сюда, ненасытный руководитель! Ты, отчаянный кормчий, приходи скорее и направь на подводный камень мою ладью. Пусть она разобьется в прах! Пью за тебя, моя любовь! (Выпивает яд). Продавец зелья, ты сказал правду: твой яд действует быстро, и я умираю с последним поцелуем (Умирает).

На другом конце кладбища появляется Фра-Лоренцо с фонарем, ломом и заступом; за ним следует Бальдассарэ.

Лоренцо. Святой Франциск, будь моим заступником; сколько раз старые ноги мои в темноте спотыкались сегодня о могилы... Кто здесь?

Бальдассарэ. Хорошо вас знающий друг.

Лоренцо. Да будет над тобой благословение Божие! Скажи мне, добрый мой друг, что это за факел, бесполезно разливающий свой свет для червей и для безглазых черепов? Если я не ошибаюсь, он горит в гробнице Капулетти.

Бальдассарэ. Так оно и есть. Там находится мой господин; вы очень его любите.

Лоренцо. Кто-же он такой?

Бальдассарэ. Ромео.

Лоренцо. Давно он здесь?

Бальдассарэ. Будет с полчаса.

Лоренцо. Идем со мною к склепу.

Бальдассарэ. Не смею, святой отец. Мой господин думает, что я ушел. Он угрожал смертью, если я дерзну остаться и подсматривать за ним.

Лоренцо. Если так, оставайся; я пойду один. Мною овладевает страх; боюсь, не случилось-бы какого-нибудь страшного несчастия.

Бальдассарэ. Когда я задремал под тисовым деревом, мне пригрезилось, будто мой господин дерется на шпагах с каким-то другим синьором, которого мой господин и убил.

Лоренцо (Подходя к склепу, зовет). Ромео!.. О, ужас! чьею это кровью обагрен каменный порог усыпальницы? Как попали эти обнаженные и окровавленные шпаги в жилище покоя... Владельцев их не видно (Входит в склеп). Ромео!.. Он бледен, как мертвец... А это кто-же еще?.. Парис! и он тоже?.. весь в крови!.. О, какой жестокий час виновен в таком страшном несчастии? (Свет от фонаря озаряет Джульетту). Она шевельнулась.

  (Джульетта просыпается).

Джульетта. Ты здесь, милосердый мой отец; но где-же муж?.. я хорошо помню, где я должна была проснуться, и я именно там... Но где-же мой Ромео? (За сценой голоса).

Лоренцо. Я слышу какой-то шум... Дочь моя, уйдем скорее из этого гнезда смерти, зараз и неестественного сна. Высшая сила, которой мы не смеем противиться, разрушила все наши намерения. Уйдем, уйдем скорее. Голова мертвого твоего мужа лежит у тебя на груди... Здесь и Парис; он тоже убит. Идем, я пристрою тебя в обитель благочестивых монахинь; не теряй времени на вопросы, потому что стража приближается. Идем-же; дорогая Джульетта, идем скорее (Шум за сценой усиливается). Я не смею оставаться здесь долее. (Уходит).

Джульетта. Ступай, ступай отсюда, а я не уйду... Что здесь такое? Рука моего возлюбленного крепко сжимает стклянку? Понимаю, яд был причиной его безвременной кончины. Безжалостный, он выпил все и не оставил ни одной милосердной капли, которая помогла бы мне последовать за ним. Но я, ненаглядный, буду целовать тебя в губы; может быть, на них еще сохранились остатки яда и это благодатное средство поможет мне умереть (Целует его). Твои губы еще теплы!

1-й страж (За сценой). Мальчик, ступай вперед; указывай, куда идти.

Джульетта. Сюда идут... Надо покончить скорее. (Выхватывает кинжал Ромео). О, благословенный кинжал, вот твои ножны (Закалывается). Ржавей в них, а мне дай умереть (Падает на труп Ромео и умирает. За пажом Париса входят стражи).

Паж. Вот здесь, где горит факел.

1-й страж. Земля обагрена кровью; обыскать все кладбище. Пусть некоторые из вас отправятся на поиски, и кто-бы вам ни попался, задерживайте всех (Несколько человек стражей уходит). Какое плачевное зрелище! Вот лежит убитый граф, а здесь истекает кровью недавно умершая Джульетта, тогда как ее похоронили здесь еще два дня тому назад. Пусть кто-нибудь отправится доложить обо всем герцогу; другой пусть бежит к Капулетти, третий разбудит Монтекки, а остальные пусть отправятся на поиски (Уходит еще несколько человек). Мы нашли место, где скопилось столько ужасов, но причин, вызвавших все эти невиданные ужасы, мы без разъяснений понять не можем.

Входят несколько человек стражи и ведут Бальдассарэ.

2-й страж. Вот паж Ромео. Мы нашли его на кладбище.

1-й страж. Не выпускать его до прибытия герцога (Несколько стражей вводят Фра-Лоренцо).

3-й страж. Мы захватили монаха; он дрожит, вздыхает и плачет. Очевидно, он хотел уйти с кладбища; при нем находились лом и заступ.

1-й страж. Это очень подозрительно; задержать и его.

Входит герцог со свитою.

Герцог. Какое новое несчастие, происшедшее в такой ранний час, нарушает наш утренний покой? (Входят Капулетти, синьора Капулетти и другие).

Капулетти. Что случилось? Почему раздаются всюду крики?

С-а Капулетти. В народе на улице кто кричит "Ромео", кто "Джульетта", а кто "Парис". Вся толпа с громкими криками бежит к нашему склепу.

Герцог. Какой ужас вызвал и смятение, и оглушающие нас крики?

1-й страж. Государь, в склепе лежит убитый граф Парис, Ромео тоже умерший, а еще ранее умершая Джульетта теперь не успела еще остыть.

Герцог. Разыскать, разведать, как произошел весь этот ряд гнусных убийств.

1-й страж. Государь, здесь находятся задержанные нами монах и паж Ромео. При них найдены орудия, посредством которых взломаны были двери склепа.

Капулетти. О ужас! Смотри, жена, как наша дочь обливается кровью. Этот кинжал из своих пустых ножен, еще висящих на поясе Монтекки, по какой-то непонятной случайности попал в грудь Джульетты.

С-а Капулетти. О, горе мне! Такое зрелище смерти, словно колокол, призывает в могилу мои преклонные годы.

Входят Монтекки и другие.

Герцог. Идите сюда, Монтекки. Как ни рано вы поднялись, а ваш сын улегся еще ранее.

Монтекки. Увы, государь! Нынешнею ночью скончалась моя жена. Причиной её смерти послужила тоска по изгнанном сыне. Какое-же новое горе ожидает меня еще на старости лет?

Герцог. Взгляни, и ты увидишь сам.

Монтекки. Ах ты неуч! Разве прилично юноше опережать в могилу отца?

Герцог. Наложи, печать молчания на свои уста и воздержись от оскорбительных выражений хоть-бы до того времени, когда для нас выяснятся все эти непонятные события, их источник, начало и происхождение. Тогда я сам буду вождем вашей скорби и, если нужно, провожу ее до самой её смерти. А теперь воздержись, заставь терпение поработить огорчение. Пусть задержанные подозрительные лица подойдут сюда.

Лоренцо. Не смотря на мою дряхлость, первые и самые сильные подозрения в страшных убийствах падают на меня, потому что против меня говорят и время, и место, где я был задержан, и вот я перед вами, государь, готовый и обвинять, и защищать себя, готовый, если надо, произнести обвинительный или оправдательный приговор.

Герцог. Так говори скорее, что тебе известно об этом деле.

Лоренцо. Я буду краток, потому, что у меня не хватит сил на длинный и тяжелый рассказ. Умерший теперь Ромео был мужем Джульетты, а она, тоже умершая, верною женою его. Я сам повенчал их. День их брака был днем безвременной смерти Тибальдо, вследствие которой новобрачный изгнан был из Вероны. О нем-то, а не о Тибальдо горевала и плакала Джульетта. Вы, Капулетти, чтобы разогнать удручавшую ее тоску, обещали её руку Парису и хотели насильно выдать ее замуж за графа. Тогда она пришла ко мне и с дико блуждавшими взглядами стала умолять придумать какое-нибудь средство, которое помешало-бы состояться второму её браку, грозя иначе заколоться у меня-же в келье. Тогда я дал ей усыпляющее средство, с которым познакомила меня наука, и оно подействовало именно так, как я желал. Джульетту все сочли мертвой. В то-же время я написал к Ромео, прося его непременно приехать нынешнею ночью в Верону, чтобы помочь мне увести Джульетту из могильного склепа, когда прекратится действие принятого снадобья. Но Фра-Джовани, которому я поручил препроводить письмо к Ромео, не мог этого исполнить; его остановила несчастная случайность, и он вчера вечером вернул мне письмо обратно. Затем, когда близилось время её пробуждения, я решился придти сюда один, чтобы увести ее из родового склепа, думая спрятать ее у себя в келье, пока не явится удобного случая препроводить ее к мужу. Но когда, за несколько минут до её пробуждения, я пришел сюда, Парис лежал уже мертвым, так-же, как и бесконечно любящий Ромео. Джульетта проснулась. Я стал убеждать ее уйти отсюда и терпеливо покориться воле небес. Когда стали приближаться шаги стражи, я вынужден был уйти из склепа, но Джульетта, доведенная до полного отчаяния, на отрез отказалась следовать за мною и, как можно предположить, насильственно покончила с собою. Если во всем этом несчастии виноват я, пусть мою старую жизнь, в силу строжайшего закона, отнимут у меня несколькими днями ранее, чем наступит естественный её предел.

Герцог. Мы до сих пор знали, что ты человек праведной, примерной жизни. Где-же служитель Ромео? Что может он рассказать еще по этому делу?

Бальдассарэ. Я принес Ромео известие о смерти Джульетты и мы в тот-же вечер ускакали из Мантуи на наемных почтовых лошадях, затем прибыли сюда, к этой гробнице. Дав мне письмо для доставления его родителю, перед тем, как войти в склеп, он, грозя мне за ослушание смертью, приказал уйти и не сметь за ним подсматривать.

Герцог. Подай письмо; мы прочтем его. А где-же паж графа, приведший стражу? Скажи, что делал здесь твой господин.

Паж. Он принес цветов и стал ими осыпать гробницу невесты; затем велел мне отойти подальше, что я и поспешил исполнить. Тогда пришел еще кто-то с факелом и стал ломать дверь в склеп. Тем временем мой господин бросился к нему с обнаженным мечом, я в страхе убежал за стражей.

Герцог. Это письмо вполне подтверждает слова Фра-Лоренцо; в нем описано, как возникла любовь молодых людей, отчаяние мужа при известии о смерти жены. Затем, добыв яд у какого-то несчастного торговца зелиями, он написал это письмо и, наконец, прискакал в этот склеп, чтобы умереть в нем, лежа рядом с Джульеттой. Где-же оба враждующие? Капулетти, Монтекки! - видите, сколько бед повлекла за собою взаимная ваша ненависть. Чтобы убить все ваши радости, она прибегла к помощи любви; а я, за то, что слишком снисходительно относился к вашим распрям, наказан смертью двух дорогих мне родственников. Никто не остался без наказания.

Капулетти. Брат Монтекки, протяни мне руку. Это будет вдовьим наследием моей дочери; большего я не могу и желать.

Монтекки. Но я могу дат больше. Я велю отлить её изваяние из чистого золота, и пока Верона станет называться тем-же именем, в ней не будет ничего драгоценнее статуи любящей и верной Джульетты.

Капулетти. Я хочу, чтобы и Ромео, лежа рядом с своею женою разделял с нею эту роскошь. Неповинные жертвы нашей вражды.

Герцог. Желаемое примирение состоялось при пасмурном небе. Огорченное солнце не хочет показать нам светлаго своего лика. Ступайте и горько оплакивайте свои утраты. Никогда еще не было вымысла грустнее печального конца Джульетты и её Ромео. Уходят.

КОНЕЦ.

ПРИМЕЧАНИЯ

к

ПЕРВОМУ ТОМУ

РОМЕО и ДЖУЛЬЕТТА.

Стр. 129. История Ромео и Юлии - одна из популярнейших историй XVI и XVII ст. - не говоря уже о том, что коментаторы, быть может, слишком уж дальновидные - отыскивают ее первый раз в легенде о Пираме и Тисбе, (разсказанной Овидием в его "Метаморфозах"), в такой-же древней легенде о Геро и Леандре, в средневековом рассказе о несчастных любовниках Тристане и Изольде и др. В современные и непосредственно предшествовавшие Шекспиру годы эта история (которую, заметим еще, некоторые выдавали за истинное происшествие) трактовалась и в драматической, и в повествовательной форме в разных странах Европы. Так, в Испании Лопе де Вега написал трагедию "Капулетти и Монтекки", один из его современников - трагедию на ту же тему. В Италии находим: в 1535 г. новеллу Луиджи да Порто, в 1554 г. - повесть Бандело, в 1578 г. - драму Луиджи Грото под заглавием "Гадриана"; во Франции Буасто воспроизвел с разными изменениями рассказ, Банделло скоро после появления его; в Англии этот перевод Буасто послужил источником для поэмы Артура Брука, появившейся в 1562 г. под заглавием "Трагическая история Ромеуса и Джульетты, заключающая в себе редкий пример истинного постоянства", а в предисловии к своему сочинению Брук указывал на существование какой-то трагедии на ту же тему, написанной уже за два года до рождения Шекспира (не решено, впрочем, о какой трагедии говорит Брук, английской или итальянской - так как она не дошла до нас). Весьма возможно, что относительно фабулы Шекспир пользовался несколькими из вышеупомянутых английских источников; но авторитетные изследователи указывают на поэму Брука, как на самый главный. Так или иначе, но существенные подробности трагедии Шекспира те же, что и в этих произведениях, во всем главном сходствующих между собою, - именно принадлежность Ромео и Юлии к двум враждебным между собою партиям, - встреча их на бале у старика Капулетти, - быстрое развитие взаимной любви, - тайное венчание монахом Лоренцо, - изгнание Ромео из Вероны за убиение Тибальдо, - желание отца Юлии выдать ее за другого, - мнимая смерть ея, чтобы избавиться от этого брака, и погребение, - роковая случайность, вследствие которой Ромео думает, что его возлюбленная действительно умерла, - его самоотравление в гробнице, пробуждение Юлии в момент его смерти - и затем, её собственная смерть. Время сочинения Шекспировской трагедии - между июлем 1596 г. и апрелем 1597 г. В печати она появилась в первый раз в 1597 г. (без обозначения месяца), с эпиграфом: "Ant nunc, ant nunquam" (или теперь, или никогда) и под заглавием: "Превосходно сочиненная (Anexcellent conceited) трагедия о Ромео и Джульетте, какою она была часто (и с большим успехом) представлена публично актерами высокородного лорда Гендсона". В последующих редакциях (с измененьями) заглавие оставалось почти то же; только к слову "excellent" прибавилось слово "lamentable" (плачевный), в 3-м издании уже было упомянуто о представлении её на сцене театра "Globe" (где служил актером и Шекспир), а в 4-м (без обозначенья года) впервые было выставлено имя автора: "Written by W. Shakespere".

Стр. 131. "Пролог" произносится "хором" - лицом, которое представляло собою хор, тот самый, который и заканчивает первое действие. Полагают, что этот пролог написан не Шекспиром, вследствие чего в некоторых изданиях он выпускается (в известном переводе Шлегеля и Тика нет ни пролога, ни слов хора в конце 1-го действия).

Стр. 131. Из слов "два часа", которые находятся и в прологе к "Генриху VIII", заключают, что представление пьес Шекспира длилось два часа.

Стр. 133. "Закусыванье пальца" было оскорбительное движение в роде показыванья "фиги", кукиша.

Стр. 135. Название замка "свободный город" (free-town) есть перевод итальянского (Villa Franca).

Стр. 136. По поводу рассказа Бенволио один из коментаторов замечает, что "эта игра антитезами, чисто Шекспировская, обличает авторскую отделку позднейшего времени".

Стр. 137. В поэме Брука и в рассказах Бонделло и Буасто Ромео, до встречи с Юлией, тоже представлен несчастно влюбленным в другую.

Стр. 137-139. Такие антитезы, какими выражается Ромео о любви, были в большом ходу у провансальских и средневековых итальянских поэтов.

Стр. 139. В словах Ромео о целомудренности Розалины, о её обете безбрачия, усматривают косвенный комплимент королеве Елисавете, которая, как известно, дала такой же обет и которой, - замечает Стивенс, - "конечно было приятно слышать прославление своего целомудрия как раз в ю время, когда оно было заподозрено".

Стр. 139. Это те маски, в которых, во время Шекспира английские женщины появлялись на улицах.

Стр. 140. В поэме Брука Юлии не четырнадцать, а шестнадцать лет; в пересказе Буасто - осьмнадцать. И то, и другое число напечатано римскими цифрами, из чего некоторые заключают, что Шекспировское четырнадцать - ошибка, ибо очень легко ему было принять XVI за XIV, а он "в подобных подробностях всегда строго следовал тексту тех рассказчиков, произведения которых драматизировал". - Но не надо забывать и того, что четырнадцатилетний возраст был предельный для разрешения девушкам выходить замуж. Есть и такое объяснение, что Шекспир умышленно описал свою героиню такою молодою, имея в виду тогдашнее исполнение женских ролей мальчиками.

Стр. 141. Лист подорожника считался лучшим средством останавливать кровь и лечить только что нанесенные раны. Ромео, в своем ответе Бенволио, хочет сказать, что предлагаемое его другом средство может помочь ему столько же, сколько лист подорожника в переломе ноги, следовательно, говорит иронически, так как слова его иначе не имели бы смысла: ведь переломанная нога не рана, которую можно лечить прикладываньем какого нибудь целебного растения.

Стр. 144. Землетрясение, о котором говорить кормилица - или то, которое было в Англии 6-го апреля 1580 г. (и в таком случае, думают некоторые, трагедия эта написана после 6-го апреля 1591 г., когда исполнилось одиннадцать лет, о коих говорит кормилица, и не позже "средины июля, "за две недели с чем-то до Иванова дня" - по её же словам); или постигшее Верону в 1348 г., или бывшее там-же в 1570 г. в очень сильных размерах.

Стр. 146. Коментарии в старинных книгах писались на полях книги.

Стр. 146. Слова "рыба живет в море" имеют здесь очень темный смысл; вероятнее всего, что "море" здесь для "рыбы" тоже, что "переплет" для "книги", о чем матерью Юлии было сказано стихом выше.

Стр. 146. Меркуцио, в тех источниках, которыми мог пользоваться Шекспир, представлен почти с теми-же чертами характера, какие дал ему автор нашей трагедии.

Стр. 146. В масках обыкновенно входили на бал люди, хотя и знакомые хозяину, но не приглашенные; их вступление сопровождалось приветствием в честь присутствовавших дам или хозяина.

Стр. 147. Т. е. пролог, ненаходящийся в книге, в данном произведении, но, вероятно, прибавленный собственно для сценического представления режиссером или кем иным по его поручению. На этом основании Ульраци (сделавший это объяснение) считает и пролог в "Ромео и Юлия" написанным не Шекспиром (см. примеч. к стр. 131).

Стр. 147. Замаскированные гости всегда входили предшествуемые факельщиками.

Стр. 148. До изобретения ковров, полы комнат устилались гладким тростником.

Стр. 148. По старой английской пословице "держать в руке свечу" значит, быть праздным зрителем.

Стр. 148. "Мы сжигаем дневной свет" - пословица, равносильная выражению: "мы тратим по пусту время".

Стр. 148. Меб - слово кельтийского происхождения, значащее дитя. В ирландской мифологии оно упоминается, как царица фей, нечто в роде русалки, эльф.

Стр. 148. Повитухой в волшебном царстве Меб (по остроумному объяснению Стивенса) называется здесь в том смысле, что её профессия состоит в освобождении фантазии спящих людей от их слов, этих детей праздного мозга (по выражению Меркуцио).

Стр. 148. В то время довольно распространено было сравнение детей или людей очень малаго роста с агатом, вероятно, имея в виду миниатюрность изображений, гравировавшихся на агатовых перстнях; (у Шекспира такое сравнение встречается и в другой трагедии). Следует предположить, что у ольдерменов (титул почетных выборных лиц и сановников) ношение таких перстней было в моде, или служило знаком их достоинства.

Стр. 149. Намек на существовавшее поверье, что у ленивых служанок заводились в пальцах червячки.

Стр. 149. Т. е. свиньи, входящей в состав, так называемых десятинных сборов с прихожан в пользу местного духовенства.

Стр. 149. Здесь подразумевается болезнь колтун; она принималась суеверным народом за дело злых духов женского рода, и потому сбитые в колтун волосы назывались также (как здесь у Шекспира) "волосы русалок" (elf-locks) и "узлы русалок" (elf-knots).

Стр. 151. Зачем тут огонь в камине, когда по многим другим подробностям пьесы, действие происходит летом - неизвестно.

Стр. 153. Пилигримы - губы, в том смысле, что оне, как странники к святым местам, искупят этим странствием свой грех.

Стр. 153. Ромео в этой сцене костюмирован пилигримом (так он изображен на одной старой виньетке).

Стр. 154. Целовать женщину в обществе не считалось неприличным.

Стр. 157. Это ссылка на очень популярную английскую балладу старого времени "О царе Кофетуа и нищей девушке"; царь этот - африканский.

Стр. 157. Название "обезьяны" давалось, как ласкательное.

Стр. 159. Солнце - Юлия в монологе Ромео представлена "служанкою" луны потому, что она, как девственница, служит (по древней мифологии) луне или богине Диане. И слова: "не будь больше её служанкой", значат: сбрось с себя обет девственности, перестань быть весталкой, (в следующем стихе от того и упоминается ливрея весталки).

Стр. 159. Намек на болезненный цвет лица томящихся своим безбрачием девушек.

Стр. 161. О смехе Юпитера при клятве влюбленных говорится у Овидия в его "Науке Любви".

Стр. 165. Титан здесь Аполлон, как бог солнца на своей огненной колеснице.

Стр. 169. В английском тексте знаменитой народной поэмы "Рейнеке Лисица" кот называется Тиберт. По всей вероятности, его имел в виду здесь Шекспир, только изменив "Тиберта" в "Тибальта"; от этого и упоминание о "царе котов".

Стр. 169. Итальянские фехтовальные термины.

Стр. 169. В этом месте Шекспир, как и в нескольких других местах своих трагедий, смеется над тогдашнею французоманиею английских щеголей, - хотя здесь дело происходит в Италии.

Стр. 169. "Без икры", т. е. он здесь не весь, а только часть его.

Стр. 169. Геро - лицо греческой мифологии, - возлюбленная Леандра,который для свидания с нею переплывал каждую ночь Геллеспонт; когда он утонул, она тоже кинулась в море.

Стр. 169. Тисбе - героиня древней легенды, рассказанной Овидием в его "Метаморфозах", - вавилонская красавица, возлюбленная Пирама, лишившая себя жизни после его смерти.

Стр. 169. "Серые глаза" было такое-же обозначение красоты, как и "голубые". Венера в поэме Шекспира "Венера и Адонис" изображается и с голубыми, и с серыми глазами.

Стр. 172. Песенка Меркуцио, - вероятно, отрывок какой-нибудь старой народной песни.

Стр. 175. Розмарин был необходимою принадлежностью брачных церемоний, потому что, по народному поверью, обладал свойством укреплять память и любовь.

Стр. 175. Буква Р (R) в английских грамматиках называлась собачья буква вследствие того, что её звук (по-английски она произносится аррр) похож на рычанье собаки (у римлян было тоже это название); так называли и собак, Кормилица, не умеющая писать и названия букв не знающая, не допускает, чтобы первая буква "розмарина" и "Ромео" была "собачья" буква, или собачье имя.

Стр. 183. Смерть Меркуцио - подробность, сочиненная Шекспиром, ни в одном из его источников не встречающаеся, - и один из коментаторов, обративший внимание на это обстоятельство, сдѣлал довольно остроумное предположение, что Шекспиру показалось необходимым поскорее устранить такое выдающееся действующее лицо, как Меркуцио, чтоб оно не заслоняло собою главного после того, как трагедия вступила в полный разгар. Известный поэт Драйден (конца XVII ст.) даже заметил, что если бы Шекспир во время не убил Меркуцио, то Меркуцио убил бы его - в том смысле, что это повредило бы трагедии.

Стр. 186. Фаэтон - сын Гелиоса (бога солнца); он выпросил однажды у своего отца позволение править солнечной колесницей, и так разогнал лошадей, что задел за небо и землю и произвел пожар их.

Стр. 190. "Убило десять тысяч Тибальтов", т. е. изгнание одного Ромео - большее несчастье, чем смерть десяти тысяч Тибальтов.

Стр. 195. У английских солдат в старое время замки у ружей были не кремневые, а огонь зажигался посредством фитиля; вследствие этого в их амуницию входили зажженные фитили, которые висели очень близко от деревянных ящичков, в которых они держали порох.

Стр. 198. Цинтия - одно из имен богини Дианы (от горы Цинт, на которой она родилась), а Диана, как известно - богиня луны.

Стр. 198. Народное поверье, что жаба и жаворонок обменялись глазами, так как у жабы они очень красивы, у жаворонка - напротив. Есть и старая английская песенка: "Полетел бы я к небу, да жаба украла у меня мои глаза".

Стр. 201. Те грубые слова, которыми осыпает Капулетти свою дочь и которыми так оскорбляется наше ухо, в тогдашнее время у англичан не заключали в себе ничего непристойного, были совершенно обыкновенными словами.

Стр.208. Неизвестно, почему Джуульета к слову "башня", с которой она готова кинуться, прибавляет местоимение "эта" когда тут никакой башни нет, и она существует только в воображении говорящей.

Стр. 212. Женщины во время Шекспира носили у кушаков небольшие ножи.

Стр. 212. Мандрагора - трава, игравшая значительную роль в народных повериях (в роде папоротника), приписывавших ей такие свойства, как усыплять людей, служить приворотным средством в любви и т. п. Думали тоже, что она обладает животною жизнью в низшей степени, выражающеюся в том, например, что когда ее с корнем вырывают из земли, то она издает стон, и он имеет такое пагубное действие, что человек, вырвавший траву, тут же сходит с ума или умирает.

Стр. 210. Шекспира обвиняли в ненатуральности изображения вельможи Капулетти и его жены, входящих в такие мелочи хозяйства, как выдача провизии на обед; но забывают, что в старое время нравы были совсем не те, что теперь. На этом основании следовало-бы обвинить и Гомера, и творцев разных народных поэм, изображавших своих героев, особенно героинь, и не за такими занятиями. Надо иметь в виду и скупость итальянцев, которая почти в пословицу вошла (хотя ея, по всей вероятности, Шекспир, в виду не имел).

Стр. 216. Совершенно основательно замечают, что эти слова, произносимые, до печатному тексту трагедии, кормилицею, вложены в её уста простою опечаткой и что их должна произносить леди Капулетти: как могла кормилица обратиться к своему барину, да еще такому надменному, в таком презрительном тоне?

Стр. 216. В этом мелодраматическом монологе няни (совершенно не подходящем по тону к её характеру) видят насмешливую пародию Шекспира (как это он делал и в других местах) на вышедший как раз около того времени, когда он писал "Ромео и Джульету", английский перевод напыщенных латинских трагедий Сенеки.

Стр. 218. Эта песенка - сочинение одного из современников Шекспира.

Стр. 223. Существует предание, что история Ромео и Юлии не вымышленная, а действительная - и эта несчастная чета была похоронена в подземелье одного из францисканских монастырей Вероны. Во время пожара этого монастыря, уцелел, между прочим, один саркофаг, который до сих пор показывают путешественникам, как гробницу Юлии (точно так же как в Венеции показывают дом, где будто бы жил Отэлло, а недалеко от Гельзинера, в Дании, небольшой памятник возвышается над могилой, в которой предание схоронило Гамлета).

Стр. 226. Существовало поэтическое поверье, что когда смерть поражает какое-нибудь очень красивое существо, то сама влюбляется в него.

Стр. 226. Споткнуться о могильную плиту считалось дурным предзнаменованием.

Стр. 227. В итальянских новеллах Юлия просыпается тогда, когда Ромео еще не умер; в поэме Брука (см. прим. 129-е) действие здесь происходит так же, как у Шекспира.

Стр. 232. Под своими погибшими родственниками герцог подразумевает Меркуцио и графа Париса.

Стр. 232. Слова герцога о "прощении одних и наказании других" имеют отношение к итальянской новелле о Ромео и Юлии. Там рассказывается, что по смерти этой четы женская прислуга Юлии была изгнана из города за то, что скрыла брак; слуга Ромео - не подвергнут никакому наказанию, ибо он действовал только по приказанию своего господина; аптекарь после пытки повешен; монаху Лоренцо было позволено удалиться в обитель около Вероны, где он скоро после того умер.

П. Вейнбергъ

Уильям Шекспир - Ромео и Джульетта (Romeo and Juliet). 2 часть., читать текст

См. также Уильям Шекспир (William Shakespeare) - Проза (рассказы, поэмы, романы ...) :

Сон в летнюю ночь (A Midsummer Night's Dream)
Сон в Иванову ночь. ДЕЙСТВУЮЩИЯ ЛИЦА. Тезей, герцог афинский. Эгей, от...

СТРАСТНЫЙ ПИЛГРИМ.
Перевод П. А. Каншина I. Не небесное-ли красноречие твоего взгляда, ко...