Сэмюэл Ричардсон
«Памела, или награжденная добродетель.. 5 часть.»

"Памела, или награжденная добродетель.. 5 часть."

Господин мой приказал в два часа обед приготовить. Абрам стал за каретою и приказал кучеру по повелению господина ехать тихо, он сидя сказал мне что о многих нуждах ему надобно со мною переговорить, и при том о сестре своей Милади Даверс. Едучи часто целовал меня, а я боялась что бы Роберт не увидел или кто прохожей, по том говорил мне с приятностию так. Я знаю что вы не один раз, дерзское письмо сестры моей прочитали, и видели, что и вам причины нет ею быть довольной, вы видели и то что она пишет, будто некоторые люди у нее были и просили поговорить мне, и естли то правда, то кому кроме госпожи Жервис, Лонгмана и Иоанафана просить ее, я для тово их из дому и выгнал: вижу что вы хотите за них просить, но еще теперь не время, прежде хочу опровергнуть угрожений сестры моей, а по том от нее отрещися. Бог один свидетель естли я с нею не там поступал как должно брату, и получа богатство отца моего, больше трех тысячь фунтов Стерлингов дал ей с выше определенного, можно видеть что она все то забыла, и вздумала писать ко мне так грубо, зная что я терпеть не буду. Однако надлежит и то тебе знать любезная Памела, что она то зделала с досады за то, что я не захотел женится на дочери Милорда.... которую она за меня сватала, и которая со всем ее богатством не могла равнятся моей дражайшей Памеле, ни разумом, ни достоинствами, и ниже красотою: вы видите возлюбленная моя сами, сколь много гордость привязана к высокой природе, несколько меня беспокоит народное поношение, которой не знает сколь много вы достойны. О естли бы можно им знать вас, самой бы вредной ругатель, перьвой похвалил мое намерение, а не зная ваших блистательных достоинств скажут, вот какой богатой и знатной дворянин, женился на своей служанке, не смотря что она подла, и что есть не сравненно ее лутче в государстве у нас девицы, которые умели бы себя содержать в своем достоинстве. По том по целовав меня говорил, жаль мне моя дарагая что ты будешь участницей всех людских поношений, которые надобно будет терпеть ежели я женюсь на вас, да и не возможно тому супротивлятся, я также с моей стороны уповаю от моей братьи претерпеть первую пыль их насмешек, а после они скоро перестанут и попрежнему почитать будут. Но вам дарагая Памела от стороны женской не обходимо надобно все то сносить будет будучи в компании: ибо мое состояние не позволит вам с служанками обходится, а знатные все конечно станут вас убегать, и будут почитать хотя вы и жена моя, но так как матери моей была служанка, что вы о том думаете моя любезная? Вы догадаетесь любезные родители, сколько я должна была быть восхищенной от радости, видя столь много милости и без пристрастия. Мне казалось тогда что все во круг меня торжествовало, и всякое ево сладчайшее слово в ливало во все мои члены радость и удовольствие. Ах государь мой! я ему говорила, какая не из реченная ваша ко мне милость, совершенно бедная Памела должна будет видеть многие супротивлении, и многие не возможности преодолеть. Какие не возможности подхватил он? Государь мой я отвечала, не возможность моя в том только, что каким образом я могу услужить вам, и удостоюсь таких милостей. Любезная Памела обняв меня говорил он, я боялся что бы вы слышав от меня многии трудности, которые вам преодолевать должно, на меня не рассердились, но видя что вы имеете благодарное сердце, и склонное к забвению всех не милосердых поступок в моем доме вам бывших, яж с моей стороны все прежнее позабываю, и прошу небыть сумнительной о моем постоянстве и чистейшей любви к вам, особливо в такое время, когда мое сердце открыто, и показывает вам свою преданность и справедливость ясно.

Меня всево больше может быть опечалят государь мой я ему говорила. Насмешки, которые вы в глаза от соседей ваших будете принуждены терпеть, унижая вас так много; чтож до меня касается, то зная низкость своей природы, и малые мои достоинствы, презрений знатных госпож еще мне много чести будут делать, а при том буду иметь гордость презирать зависть, которую они будут иметь видя меня в несказанном счастии, естли только с моим внутренним почтением и истинным послушанием я вам буду угодна, я за счастие почту не в зирая на то что меня бранить и порицать будут.

Очень изрядно дарагая Памела отвечал он, но какое вы думаете иметь препровождение времяни, когда нечево будет делать и ездить не куды, гулять нам будет не где, а как и к нам ни кто не станет ездить, то и столов для игры в карты в зимние вечера не будет, хотя вы оными и часто игрывали с покойной матерью моею, и по тому все игры совершенно знаете, но я вам не запрещу иметь все те забавы, которыми жене моей прилично будет утешатся.

А государь мой я ему говорила, ваша милость меня восхищает, но как возможно не найти забавы в таком доме как ваш, и в котором вы зделаете мне честь быть хозяйкой. Не ища иных препровождений, с перьва ежели вы мне позволите, я примусь за домашней порядок, и буду экономию смотреть, и содержать людей всякого по чину и достоинству, надеюсь что и они ни кто меня не навидеть не будут. Я освобожу вас от домашних щотов естли вы мне изволите поверить, вы знаете сами что я у покойной матери вашей была приходчица, расходчица и казначея. Естли госпожи ко мне не станут ездить или очень редко, я с вашева позволения посещать буду больных в богадельнях, принимать странных в дом ваш и помогать им в нуждах, не причиняя вам дальных убытков, а они о здоровье и благополучии вашем будут молить Бога. Помогать буду в доме вашей домосмотрительнице делать ликеры, конфекты и варенье сухое в год приготовляя, шить буду тонкое белье свое и ваше, а когда вы за хотите мне честь зделать, я стану ездить гулять с вами, буде же останусь дома одна, то когда вы поедете с охоты или из гостей, с радостию и с крайним почтением встречать вас буду, а в небытность вашу часы и минуты в забаву себе щитать буду пока возвратитесь, а может быть от время до время вы меня на час или на два удостойте своих и разговоров, и те часы мне приятнее будут больше всех на свете, где вы терпеливо будете слушать все слова нежного моего сердца.

Время к приуготовлению завтрика, обеда и ужина, положите на меня, а при том прикажите мне и гостей ваших подчивать, хотя не женщины так мужчины к вам станут ездить, а может быть государь мой некоторые и госпожи добрых нравов удостоят меня своим посещением, то я и буду с ними та-к обходится, чтоб покрайней мере не умножить вашего поношенья, я тогда с крайнею осторожностию с ними поступать буду, и показывать так много учтивости, сколько честь имяни вашева позволит. Правда, что я все игры в карты в которые играют наши госпожи знаю, но не имею охоты и никогда иметь больше не буду как только, чтоб приучить соседей ваших, дабы нескучно было сюда ездить не имея ни какой забавы. Ежели будут когда свободные часы, я на музыке играть стану и тем препроводить время. В прочем государь мой вам известно, что я люблю читать и писать, и хотя мне писать уже нечево будет кроме, как что до домашнева обряду будет касатся, но читать в приличные часы я не могу оставить, тем еще наипаче, что могу просветить ум мой, и больше удостоится ваших разговоров, изъяснении ваши в том чево я не буду разуметь, учинят мне сию забаву и всех приятнее.

Но всево прежде государь мой я надеюсь, что в молитвах буду препровождать не малое время, воздавая хвалу и благодарение Богу за ево ко мне чрезвычайную милость, молясь о вас и о себе прилежно, о вас государь мой для тово, чтоб продолжил ваше здоровье, и ниспослал благодать свою святую, в награждение учиненной мне милости и счастия; а о себе, чтоб в разумил и наставил исполнять должность жены верной и покорной. Изволите видеть, что упражняясь во всем том что я вам доносила, не много останется время и лиш бы еще столько ево стало. Естли я буду иметь счастие быть вашею женою, прошу вас государь мой не нарежать меня богато, а водить просто, и так только, что бы вам не делала стыда большова, для тово, что ни что так в нашем женском разуме зависти не делает как наряды, видя, что другая убрана лутче; и самым тем избавлюсь я многих насмешек. Больше теперь говорить не стану, и так довольно болтала.

Для чево любезная Памела он обняв меня говорил, для чево не продолжаешь свои разговоры? Мне слушать их целой день не скучит. Вы найдете совершенно увеселение в препровождении времяни таким образом, да и мои худые дела исправите, и за ставите последовать не подражаемым вашим поступкам. С какою радостию вы мне дали чувствовать заранее сладость моего благополучия. Ныне презираю всех тех дерзновенное поношение, которые всево жаднеё любят подобных себе переговаривать, пускай они узнают без ценной нрав ваш и сладость моево счастия, прежде нежели отворять рот свой толковать о моих делах и достоинствах ваших. Позвольте мне любезная Памела льстится, от сего часа иметь больше счастия. Ваше постоянство до тех еще пор ни малой надежды не подало мне ко вредному желанию, и так чтоб не подать вам сумнения в моих истинных намерениях и честных поступках, наконец скажу только то, что я вами буду столько счастлив, как еще до сих пор я думаю не бывал ни один мущина.

В тот час стыд покрыл все лице мое румянцом, хотя он и отдаленно начал говорить сию материю; но подумайте любезные родители сами, как сердце мое и мысли радостию были объяты, слыша ево разговоры! к томуж прибавил он другое рассуждение, которое мне показало справедливое и истинное ево намерение. Я вам признаюсь говорил он дарагая Памела, что я вас с такою люблю страстию, какой во всю жизнь мою не имел, огнь сей пылающей сильно в крови моей, до того мне со всем не знаком был, ваши блистающия очи меня в саду так воспламенили, что чуть было я не сорвал цвет в самой тот час, как он хотел разпустится, и еще нежен был и слаб насилию супротивлятся: но вы добродетелию своею и умным разговором довели меня до того, что я принужден был оное оставить. О сладостные часы в приятном моем с вами разговоре, они больше мне радости и удовольствия теперь зделали, нежели во все время прежней моей страсти, и хотя бы она и получила свое удовольствие, мне бы столь много увеселения иметь было не можно.

Не ожидайте государь мой я ему говорила, от бедной Памелы слов пристойных в ответ столь склонных уверений, ныне вижу, что вы имеете равное воли вашей желание вечно меня обязать. Как буду я счастлива, хотя и невозможно достойной быть толикой милости и снисхождения, но покрайней мере покажу, что желаю быть достойна всех ваших милостей; я ни чево вам вручить не имею кроме благодарностию наполненного сердца, но ежели когда нибудь подам причину вам меня возненавидеть, то разве нечаянно, что вы легко можете простить, ни чево инова со мною неделая как только из вашева сердца изъгнать, что будет мне великим наказанием. А что будучи в саду я вас в последней раз прогневала, естлиб вы тогда государь мой удостоили меня выслушать, выб изволили узнать и сами признатся, что я имела причину вас опасатся и желать к родителям моим ехать, я сие сказываю из доброй воли для тово, чтоб вы не признавали меня склонной невежеством и грубостию вашей милости со ответствовать, или глупою притворятся не благодарностию, в такие часы, когда вы совершенную горячность любви своей являли.

Самая правда дарагая Памела говорил он, что вы тогда опечалили меня много, естлиб я вас не любил так много, не так бы я боялся вашего презрения, или преимущества данного вами другому, не выключая и самых родителей ваших, то самое мне выслушать вас и запрещало, к тому же тогда я непреодолел еще супротивлении моих на вас женится. Вы сами знаете, что много делает разность состояния вашего с моим, хотя я озлобясь с вами растался, но почтение к вашей добродетели ни до какова насилия меня не допустило, вы видели сами что в развращенных моих мыслях строгие супротивления меня колебали: ибо я боялся отпустить вас, думая, что уже вы никогда не возвратитесь, я силой я конечно не хотел вас принуждать, что болезнь мне и приключило, которую купно со всем страхом, скорое ваше возвращение прогнало, и заставило меня льстится, что я вам не противен, вы сами видели как скоро меня тем излечили.

Я за то благодарила Бога говорила ему, что он вас свободил от болезни, нынеж когда вы милостию своею поощрять меня стали, и не будете презирать мою слабость, то я вам признаюсь, что когда узнала что вы с гневом меня отослали, тогда больше я претерпела нежели во все время моего заключения, а еще не сравненно больше чувствителен был мне ответ ваш, которой вы сказали госпоже Жевкес, в самой час моево отъезду, сие возбудило мое к вам отменное почтение, вы видели государь мой, что я не могла себе воспретить предстать вам в восхищении, и оказать на коленях признание за неизреченную вашу милость.

Правда любезная Памела отвечал он, что мы друг друга терзали, во утешение сего осталось нам о том рассуждать когда все минется, но я думаю что уже все и миновалось, будучи взаимно уверены в любви нашей, а только вспоминать будем какою дорогою дошли мы до своево благополучия, которое надеюсь очень скоро и совершится. Скажите мне любезная Памела, что бы вы себе представили во оправдание, тогда как я осердился и не хотел вас слушать? И для чево желали от меня удалится, видя страсть мою, которая казалось должна быть для вас угодной, и довольной для вашей добродетели.

Тогда вынула я письмо которое принесла Цыганка, и не отдав, еще ему говорила я вам покажу письмо которое вы увидя сами признаетесь, что много меня опечалило, но я не знаю кто ево писал и от ково прислано, а ежели вы узнаете то прошу покорно простить того кто его писал, для тово, что оно видно писано в намерении меня беды избавить. Он взяв ево прочитал и увидя что подписано в нем кто нибудь говорил, подлинно кто нибудь, однако как ни притворно писано я сего писца знаю, видетели вы показывая мне письмо что некоторые литеры ево обличают, видно что он родился ругать своих благотворителей, это письмо плута старика Лонгмана, с которым я поступил как, должно.

Государь мой я ему сказала, мне хотя и не прилично вступатся видя вашу крайнюю к себе милость, и просить за тех на ково вы гневатся изволите, но зная что я причина вашего к нему гнева, то я бы и желала..... а больше ни чево говорить не смела. Когда вы получили это письмо спросил он? Пожалуйте скажите. В Пятницу я отвечала, когда вы изволили ездить на свадьбу. Как осмелились подать вам оное при госпоже Жевкес говорил он, которой приказывал я ни на минуту от вас не отлучатся, а при томе вы и сами мне обещали, что ни каких происков не будете употреблять, я знал тогда что старались вас видеть, или с кем нибудь прислать письмо, но не знал подлинно от ково, имея равное подозрение к сестре моей, к госпоже Жервис, к Лонгману, Иоанафану, к Ивану Арнольдсу и к отцу вашему, и будучи в размышлении не зная еще точно последовать ли моим честным намерениям, или отпустить вас в деревню, убегая опасности в моем предприятии, для тово, что твердо вознамерился не только вас обидеть, но ниже досаждать вам словами, того ради и просил что бы госпожа Жевкес прилежно за вами смотрела, пока меня не будет дома, а между тем думал что довольно еще будет время определить на чем решится, то есть преодолеть гордость мою или страсть любовную удовольствовать.

Сие меня государь мой наиболее уверяет, вспоминая ваши тогдашние слова, что мне есть на неизреченную вашу милость совершенная надежда, и для тово скажу вам о всем верно. И по том расказала как пришла цыганка и положила на траве письмо, как я ево взяла, и все точно так как было.

Услышав сие говорил он, возможно ли женщину которая захочет что сделать, устеречь и Аргусу, которой имеет сто глаз: ибо она употребляет в свою пользу поля, леса, траву и камни. И так когда сердце не согласно, то уже удержать ее ни как не возможно. Вы мне теперь странное дело расказали, о котором и не имею причины сумневатся, напротив чего и с моей стороны хочу вам оказать знак моей справедливости.

Я удивляюсь дарагая Памела, что как этот старой плут, кто нибудь, оное сведал: ибо подлинно был я намерен то зделать, и день назначил в которой приехать означенному в письме человеку: он был назначен в моей спальне отправить часть оной церемоний. Вот каким образом я думал вас иметь у себя любовницей, чтоб, тогда гораздо для меня приятнее было нежели прямая свадьба, но не хотел притом вам скоро открыть, что я обманул вас, и по томуб мы несколько лет жить могли согласно, а по том мне можноб было сию женидьбу уничтожить или женится и вправду.

А государь мой! я ему говорила, едино напоминовение ужасного того предприятия меня стращает, естлиб я знала которой Ангел Господень отвратил мою погибель, я бы написать велела его образ, и молилась ему по всечастно.

Ваш собственной ангел любезная Памела отвечал он, вас избавил: ибо я как будто по какому нибудь в дохновению рассудил, что то учинит вам гибель, не зделая и меня счастлива, а к томуж естлиб были дети, мне бы их законными наследниками учинить было не можно, хотяб и хотел, будучи почти последней в нашей фамилии. И так бы большая часть моего имения, досталась в мою фамилию людям не достойным и мне противным. Мне тогда ходатайствовала за вас ваша добродетель, и представили глазам моим ясно, все те огорчении и печали в которые я вас погрузил, за то только, что вы прекрасны и добродетельны, самые эте достоинствы и поселили во мне страсть безмерную, чего ради и вознамерился себя преодолеть, и как в любви моей супротивлении велики ни были, рассудил лутче с вами разлучится, нежели таким чернодушным обманом погубить вас; к томуж вспомнил, что я и сам ругал подобное сему дело, которое зделал один благородной человек и которой после уже был из перьвых в королевстве, а зная то что он после и раскаялся, сам хотел по стопам его следовать, как будто завидуя ево злому предприятию; и все сие представя себе принужден был намерение оставить, и послал сказать к тому человеку, которой приуготовлен был сие безчестное дело окончить, что я подумав о том здравее, рассудил оное оставить, и просил чтоб он не ездил до тех пор, как разве пришлю нарочно. Но ваша добродетель и достоинствы, больше вам друзей учинили, как мои деньги: ибо они проведая к вам тотчас и писали, но сияб помощь пришла вам уже поздно, ежелиб подлинно не ваш Ангел на помощь ускорил, и в разумил меня, оставить намерение мое при самом окончаний. Признаюсь сам теперь, что вы имели причину, услышав такие вести меня боятся, в одном только вас не льзя хвалить, что вы не взирая на то что я не хотел вас слушать то мне не писали, а чрез тоб и открыли мне причину, которая так поступать вас принуждала, и когдаб я узнал от чего вы льете холодную воду на раждающееся пламя готовое вспыхнуть, я бы то за презрение или за упорность вашу не принял, а чрез тоб вы много мучения моему духу убавили. Яб и себе сказала, я зделала не малое утешение, когдаб осмелилась прежде об оном объявить, однакож проступок мой, рассудила скорым моим к вам возвращением по править, увидя из письма вашего, что вам оное надобно.

Ах возлюбленная Памела обняв меня он говорил, то самое одолжение и скорое послушание ваше, связало меня любовию к вам вечно, и за ставило в ручит вам в дар мое сердце.

За мое послушание нему сказала, благодарить вам меня не можно, по тому, что влекли меня не волею не преоборимые мысли, и хотяб я и желала отказать, но было уже не можно.

Он поцеловав мою руку, говорил мне, слова ваши мне любезная Памела не сказанно приятны, видя что ваша склонность к гонителю, была причиною скорого возвращения, что я за великую любовь вашу почитаю, и докажу сколь много и я вас люблю сочетаеся с вами законным супружеством Вы сами знаете что меня не интерес какой заставляет на вас женится, но самая истинная и верная любовь: скажитеж на противу и мне? ежелиб я был не таков богат и знатен, пред почтили ли бы вы меня всем тем мущинам, которых знаете? Для чево говорила я ему думаете, чтоб ваша Памела, наполнена будучи благодарностию за все ваши милости, умедлила отвечать на толь приятной ей вопрос. Хотя государь мой вы мне казались и немилосерды, но и со всеми умыслами, опасными для моей добродетели и чести, вы были один человек на свете, которой мне никогда постыл не был, не зная еще и любви в которой я ныне со стыдом признаваюсь, что мне вас не возможно было возненавидеть.

Теперь очень доволен любезная Памела он говорил мне, но мне надобно еще видеть посланные от вас к родителям вашим письма для тово только, чтоб дивится чудному вашему дарованию изображать пером свои мысли, и видеть сплетение великих печалей, которые я приключал вам, и потому узнать, достанет ли столько любви моей и почтения, которые я до гроба иметь к вам намерен в награждение ваших печалей.

Видитель любезные родители! вашей дочери счастие, и милость ласкового моего господина. Сладостные сии разговоры, казалось уже довольно наградили меня за все печали, и ево приятные речи никогда не выдут из памяти моей вечно. Что воздам Господеви моему яже воздаде ми! буду благодарить Творца моего не престанно, за неизреченные щедроты, сниспосланные на недостойную рабу свою: по чему знать, может быть мой дарогой господин увидя меня, что я не со всем ему не недостойна, и в правду удостоить меня быть своей женою; о! естлиб я хотя сколько нибудь могла быть полезна для моих добродетельных родителей, которые мудрыми наставлениями и своими примерами, счастья моего суть причиною. В какое восхищение приходит радостной дух мой, представляя себе будущее удовольствие, о котором всечастно буду размышлять, чтоб не забыть излиянную на меня благодать Божию. Он во всех коловратных случаях в разумлял меня итти стезею непорочности, и наградил за все беды и прискорбности которые он же подавал силы сносить их терпеливо, ему единому во веки слава и буди.

Уже карета наша подъезжала к дому, как господин мой между прочим сказал мне, я дарагая Памела обещал Милади Дарнфорт и дочерям ее показать тебя, для тово хочу всех их, также Милади Ионес с фамилию и господина Петерса позвать к себе обедать, я знаю что вы не за хотите при столе нашем быть, пока будете иметь настоящее к тому право, то рад буду естли пойдете хотя тогда, как приидут вас звать: ибо я желаю, чтоб пред нашею свадьбою (о как сладко! и приятно было мне сие слово) все мои соседи доброе мнение об вас имели, а приятной вид лица вашего и прелестные поступки, легко в них то поселить могут, а по том начну их помалу приготовлять, увидеть окончание моих намерений, я уже им описывал нрав ваш, по чему со удивлением они вас видеть и желают.

Государь мой я ему с восхищением говорила, видя вашу ко мне милость я бы подлинно была недостойна, естлиб подумала минуту умедлить сказать вам, что я не буду иметь другой воли кроме вашей, как бы была ни перетревожена в такой компании, но милость ваша придаст мне смелости и достоинств иметь им обо мне хорошее мнение. Благодарствую моя дарагая отвечал он, пожалуй так будь одета как теперь, они знают вашу природу, а при том и я им расказывал как вы ходите, и для чево купили бедное и простое платье; одна из дочерей госпожи Дарнфорт очень меня просила, чтоб вас в оном наряде показать им, мне толь наиприятнее будет, что вы без всякова украшения в своей натуральной красоте пред ними будете блистать, и лутче покажетесь всех тех, которые у злата и брилиантов прелести занимают.

А государь мой я ему говорила! милость ваша меня вам кажет лутче нежели я достойна, вы не можете надеятся, что я им также покажуся, но со всем тем я не переменю сию простую одежду, пока вы изволите приказать оставить, поверте мне, что я кроме вас ни для ково другова нравится не желаю, к томуж с радостию хочу показать целому свету, что я моим счастием одолжаюсь вашей милости и снисхождению для того, что и с какой подлости вы меня возводите на степень несказанной чести, которуюб и знатная госпожа иметь желала.

О! безценная Памела говорил он! ты образ моево удивления, рассуждении ваши совершенно превосходят рассуждений всех женщин. Мне бы можно множество на свете сыскать, но знаю, чтоб из них не было ни одной, так достойной как вы моево удивления и любови.

Я вам любезные родители, описываю милостивые господина моево разговоры для тово только, чтоб вы видели как много он меня жалует, и познали ево добродетель, а не от самолюбия, ибо я всево тово достойной себя не признаваю, и надеюсь, вы мне то не поставите в тщеславие. Что больше вижу ево милости, то больше чувствую мою покорность, да мне иным ни чем и заплатить не льзя в рассуждений ево милости, видно, что добродетельным и богатым людяи сродно имея силу, добро творить воздаяния не ожидая, по примеру Творца и твари, в таком случае, что славнее в свете человеку, естли он Творцу своему последует во благодати.

В два часа мы домой возвратились, я благодарила Бога видя господина моево в добром здоровье, и надеюсь, что он имея так много милости ко мне, не раскается во веки. Он вышед из кареты меня принял с такоюж учтивостию как и прежде, госпожа Жевкес спросила каков он в своем здоровье? Очень изрядно отвечал ей слава Богу, да и благодарен дарогой Памеле. Я очень радуюсь она говорила, и надеюсь, что вам старании мои и лекарствы не зделали худова? Нет госпожа Жевкес он отвечал ей, я теперь обеми вами доволен, что же касается до Памелы, то признаюсь, что мы очень немилосердо с нею поступали. Я знала давно, она ему отвечала, что она вам на меня жаловатся станет. Поверь мне он говорил ей, она имя вашева не упоминала, мы говорили гораздо от тово далеко, и я надеюсь, что она обеих нас простить изволит, а особливо вас, в рассуждении, что вы исполняли мои повелении, которые ее так много печалили, ныне должно нам о том только трудится, чтоб она их забыла.

Я всегда государь мой она говорила, девице Памеле твердила, что вы милостивы, и легко винных прощать изволите. Нет отвечал он, я признаюсь, что и перед нею был виноват а не она, и по тому ей меня надобно прощать; да дело в том состоит госпожа Жевкес, чтоб вы впредь ей всячески служили, так как принуждены были до тех пор по воли моей грубить и досаждать: не за будте, что она ныне во всем себе госпожа. Так по етому и мне госпожа же подхватила госпожа Жевкес? Без сумнения отвечал ей мой дарогой господин, и надеюсь очень скоро будет оною, теперь я знаю, на крыв платком глаза она говорила что я пропала. Пожалуй Памела уговорите бедную Жевкес сказал господин мой. Мне весьма было приятно видеть, как он хотел учинить ее мне подвластну. Госпожа Жевкес я взяв ее за руку говорила, я некогда на зло не употреблю власть, данную мне от моево без примерного господина, и никогда не пожелаю зделать вам обиду, и всегда буду помнить, что вы поступали по воли того которого приказаний исполнять вам было должно.

Видите госпожа Жевкес сказал ей господин мой, брань нам есть обеим, но с приятным видом, естлиб она вам не простила, яб подумал, что еще на меня сердита. Коли так слава Богу она отвечала, от сего часа прилежно буду служить той, которая скоро будет мне госпожею.

О любезные родители! ныне за меня в другом разуме молитесь и просите Бога, а имянно, чтоб не дал мне возгордится, и чтоб ни чем не прельщалась с родным женщине в моих летах. А я пе престанно просить буду ево, чтоб удалил от меня все лестные надежды, которые могут меня учинить тщеславну, и отведут от благодарности, которую мне непременно иметь должно ко Всевышнему, а особливо за то, что чудесно провел меня чрез все страхи и опасности, и возводит на вышнюю степень моего счастия. Господин мой сказал, что мне можно с ним без гостей обедать, но я просила ево, чтоб отпустил меня в мою палату, боясь, чтоб столько много милостей вдруг меня не возгордили, и чтоб счастие мое открывал мне помалу, дабы имела время подумать, как мне в нем себя содержать.

Все те говорил он, которые себе не верят, редко делают проступки, а одни только те их исполняют, которые над меру самолюбием плененны, и надеюсь на то в крайнее заблуждение в падают: а о вашей осторожности я имею хорошее мнение, и знаю, что вы не зделаете мне тово, что противно быть может.

Ваши государь мой я отвечала милостивые разговоры, никогда не будут забвенны в моей памяти, и всегда принуждать будут к таким делам которые бы вашу опробацию получали, и которые истинным наставлением себе почту в моей жизни.

При входе в мою спальню, я осмотрелась и видя, что ни ково нет говорила ему, позвольте мне государь мой на коленях благодарить вас за всю милость, что я будучи еще в карете намерена была исполнить, надеюсь, что вам то не будет противно, а по том осмелилась и руку ево поцеловать.

Я сама после дивилась, что так осмелилась много, но мое наполненное благодарностию сердце, подобно было быстрому источнику которой наводненьем своим брега питает, и влечет быстротою своею все то, что в нево упало, так и оно в чувствиях своих умчало стыд и страх мой.

Он в несказанной радости подняв меня целовал, и говорил восклицая, о любезная Памела! я вам заклинаю себя вечно быть верным и справедливым, Боже дай нам хотя половину той радости, которую надежда нам обещает, никогда не будем завидовать самым перьвым людям в свете. Как возможно мне государь мой я говорила, со ответствовать толикой милости вашей, я чувствую себя, что я не достойна всех ваших милостей, по том ввел меня в мою спальню. Я пришед во оную пала на колени и благодарила Бога за ево не изреченные щедроты, которыми несравненно на градил меня за все мои печали, и которые ныне кажутся мне весьма легки. И от ныне и всегда, да и во всяком моем состоянии, будет моя надежда на Бога, он больше знает нежели мы сами наши нужды и несчастии нам грозящия, Он един подает нам щастие и спасение в несчастии, что я в моим молодых летах довольно узнала, коль полезно надеятся на Бога. Хотя мои рассуждении еще и очень слабы, но вы слыша сие любезные родители познайте, что то плоды трудов ваших и научение также покойной госпожи моей.

Я в короткое время много к вам написала, а теперь скажу вам то, что господин мой после обеда здоров был и очень весел, ездил верьхом гулять до девяти часов по полудни, а возвратясь пришол ко мне в спальню, и видя у меня перо в руках говорил, я пришол дарагая Памела только сказать вам, что я здоров и несравненно здоровее нежели был прежде, но как имею я нужду писать письма, то и оставляю вас дописывать ваши, и поцеловав меня простился.

Госпожа Жевкес спрашивала меня, естли мне одной покойнее начевать будет, то она пойдет спать в другую палату. Пожалуй госпожа Жевкес я ей говорила, не покидайте меня и удостойте своей компании. Она услышав сие и поклонясь мне очень низко благодарила. Видитель любезные родители, какие чинит время перемены.

Кто злодей был и ругатель,

Тот стал друг мне и ласкатель,

Прямой друг злодей бывает,

И что сам хвалил ругает,

Время все чинить премены,

В счастии все кажутся верны,

А в несчастии забывают,

Отрицаеся знакомства,

Таковые все бывают,

Вредны для потомства.

ЧЕТВЕРГ.

Господин мой пришед ко мне поутру, долго и весьма приятно разговаривал со мною, и между прочим спрашивал, какое я платье хочу себе зделать к свадьбе? Сердце мое от радости млело слыша приятное слово свадьбы: я ему отвечала, что всево более веселит меня ему угождать, а при том просила, чтоб он меня, ради сказанных ему причин не нарежал богато.

Я думаю дарагая Памела говорил он, чтоб нашей свадьбе до времяни быть тайною, и надеюсь вы уже больше не бойтесь моево обману, а я скажу всем в доме, чтоб ни кто не осмеливался досаждать вам. От чево, я была в великой радости и стыде несказанном.

Государь мой я ему говорила, я ни чево кроме моих недостоинств небоюся.... Но он не дав мне договорить с нетерпеливостию сказал, я надеюсь что недели через две отсюды окончается наша свадьба, что я слыша тряслася. (Однако вы не подумайте, что от печали,) что вы любезная продолжал он думаете? Или вы имеете супротивление избрать один день в будущей недели к моему счастию, мне крайняя нужда ехать в другой дом, а здешнева не хочу оставить не учинясь точной обладатель моей дарагой Памелы.

Я кроме вашей воли иной ни какой не имею, отвечала ему в стыде крайнем, вы изволите говорить, что свадьба будет в доме? В доме говорил он для тово, что я с перьва хочу содержать то тайно, а буде венчатся в церкве, то все тот час узнают. Это таинство говорила я ему, мне бы казалось приличнее совершить в церкви? Я вижу ваше смятение моя дарагая отвечал он мне, ваши сумнении принуждают меня все то исполнять что мне возможно, и для тово велю убрать мою часовню, в которой давно уже не служили для тово, что мы никогда долго здесь не живали, и там будем венчатся, когда вам не угодно чтоб в вашей или в моей спалне.

Это лутче я закрасневшись, говорила нежели в палате, и надеюсь что там не будут уже больше класть пожитки, а будет употреблятся на то на что она создана с начала, то есть для молитвы. Конечно он отвечал, в ней будет от сего время всегда служба, она построена вместе с сим старым замком одним из моих прародителей.

Теперь позволь мне любезная Памела спросить вас, естли то не умножит больше вашего смятения, в первую или вторую неделю из тех назначенных двух, будет наша свадьба? Я потупя глаза весь смысл потеряла. Говорите продолжал он? Не лутчель государь мой на другой недели я ему отвечала; как изволишь моя возлюбленная сказал он учтиво, однако я бы за крайнее почитал одолжение естлиб вы первую избрали? А я бы лутче желала другую говорила ему, буде вам равны обе. Быть так хоть и не хотелось с приятностию сказал он, только пожалуйте до последнева дни не продолжайте.

Когда вы меня государь мой я ему с некоторою робостию сказала, учинили смелу говорить о таком важном деле, то позвольте мне отписать к родителям моим о моем счастии? Как изволишь отвечал он, только по просите их чтоб они содержали тайно, до тех пор, как усмотрим сами удобное время объявить об оном, хотя я вам и сказал что не хочу читать ваши письма, но в таком разуме что не хочу без вашева позволения; а ежели оные покажете то я почту за одолжение: ныне мое любопытство не для чево инова как только чтоб иметь удовольствие читать все то что вы писали.

Хотя я государь мой говорила ему, не для тово писала чтоб показать вам, но надеясь на ваше обещание с радостию покажу, естли вы мне прикажите только один лист переписать. Какой лист он говорил? Я прошу у вас показать и оной: ибо он мне всех пуще нужен видеть для тово, что писан в самых чувствительных признаниях. Ни для чево инова государь мой сказала я ему, не хочу чтоб вы читали тот лист, как только для моих не очень вежливых об вас рассуждений, которые я писала получа письмо чрез Цыганку, испужавшись вашей обманной свадьбы, а при том и другие описании которые я не хочу чтоб вы видели. Любезная моя говорил он, знаю что не можно уже больше мне бранену быть как я бранен был прежде, и для того позволяю ругать в таком случае партрет, когда сам орегинал ругания был достоин. Когда так государь мой я ему отвечала, то севодни в вечеру покажу вам все что я писала. По крайней мере подтвердил он, ни чево не переменяйте. Не переменю государь мой когда вам угодно я отвечала.

Госпожа Жевкес пришед сказала что Томас возвратился; вели вскричал господин мой с нетерпеливостию нести ему письма: ибо мы думали что вы с ним прислали но в том обманулись, когда вошед сказал он нам. Господин Андревс не хотел мне отдать писем, думая, что дочь ево принуждена была к нему писать письмо такое, и очень был печален почитая что дочь ево погибла, а без товоб она подъезжая так к ним блиско назад не возвратилась: ибо я сказал им что Памела поехала назад. Скажи мне Томас без закрышек при дочери их, что они говорили? Правду сказать государь мой он отвечал, что оба старика прочитая письмо в горьких слезах вас кляли, и говорили что бедная дочь их погибла или конечно погибнет скоро.

Господин мой сердит показался слыша слова ево, а я испужаясь просила ево, пожалуй государь мой не гневайтесь на родителей моих, которые в страхе своем, милости вашей ко мне еще не знают.

Так они, говорил ему мне не отвечая не отдали тебе писем? Не отдали отвечал Томас, хотя я и уверил их что девица Памела изволила писать из доброй воли, но старик сердешной говорил, жена, как статся етому, в письмахта то написано чево кроме нас ни кому знать не должно, а особливо господину Б.... которой разные вымыслы употреблял к погибели дочери нашей, и ныне как видно преодолел ее супротивление, как нам о том рассудить, что она едучи сюда, с половина дороженки повернулась, а к нам письмо прислала, мы знаем что она всево больше желала к нам возвратится, и убежать от всех ее страхов; по том ей говорил что ему не снесть такой печали для тово, что дочь ево пропала совершенно: и по том оба старики сели и взяв друг друга за руки, на стол облокотились, и рыданием своим и вздохами на гнали на меня великую жалость я как ни старался не мог их утешить, и также не мог выпросить и писем со всеми моими клятвами, что кроме дочери их ни кому не отдам, с чем я принужден был назад приехать.

Господин мои увидел меня горько плачущую, слыша вашу обо мне печаль и страхи. Не печальтесь сказал дарагая Памела, я не в правду сердит на отца вашева, только хочу, чтоб вы опять к нему писали, я пошлю письмо ваше на почте к господину Аткингу, которой не далеко живет от вашей деревни и при том к нему отпишу, чтоб он скорея родителям вашим отдал, не требуя от них писем, чтоб тем больше не обеспокоить, я не хочу их видеть кроме простова любопытства, которое всегда удовольствовать можно.

По том поцеловав меня и оптер платком своим мои слезы, говорил Томасу, не льзя винить стариков сих, что они нам не верят, они еще не знают намерении моих честных против дочери их любезной, которая скоро госпожа ваша будет, но надобно Томас несколько дней оное таить, я нехочу, чтоб люди мои говорили на стороне и о том рассуждали.

Бог благослови вас государь мой говорил Томас, вы всех лутче знаете что делать. Вы чрезвычайно милостивы государь мой я ему говорила, и будучи обмануты в своей надежде легко прощаете вместо того что бы сердится, чево я очень боялась. По том Томас вон вышел, а он говорил мне, я уже не хочу дарагая моя писать к родителям вашим, и требовать ваших писем, а только отдайте мне те письма которые вы мне обещали, чтоб я имел час или два удовольствия их читая. Но я чють не забыл сказать вам, что мои соседи о которых я вам говорил, в завтре будут ко мне обедать, и уже я к приезду их приуготовить все приказал госпоже Жевкес. Надобноль мне к ним вытти я его спросила? Без сумнения он отвечал, та самая причина сюда и приведет их, поверь мне дарагая Памела, что вы во всем том собрании не увидите себе равнова ни чево. Когда он вышел, я собрала все мои письма, которые начались как он поехал на свадьбу в Четверг, и был у меня поутру; я надеюсь, что вы скоро увидите сии письма, они продолжались до нынешнего Вторника.

Все, что следовало за тем, наши разговоры в карете, и описание господина моего милости, которое мне чрезвычайно было приятно, хотя и стыдно было показать, а особливо описывая столь нежную материю, но однакож все то собрав вместе сама от несла к нему в залу и говорила отдавая, не лишите меня государь мой своей милости, естли увидите, что я в моих рассуждениях через меру была справедлива и смела, примите страх мой и справедливость во опровдание. Вы много меня одолжили любезная Памела сказал он, мои мысли также как дела не могут быть вам страшны.

Возвратясь от него, к вам писала я письмо, уведомляя о моем счастии и о милости моево господина, и как сердце мое наполнено истинным признанием и должною благодарностию, к такому милостивому господину. Я скоро пошлю к вам не только те письма которые прислать обещала, но и все что до сего происходило, зная что вы в свободные часы имеете от них забаву. Запечатав к вам письмо, носила показать моему господину, спрашивая ево, изволитель государь мой взять труд и прочитать письмо которое я к любезным моим родителям писала. Благодарствую дарагая Памела сказал он и взяв меня посадил к себе на колени, и прочитав мое письмо которое ему очень понравилось говорил, поверте мне приятная Памела что ваш слог и изъяснение мыслей в письмах, чрезвычайно прелестны, а особливо как вы описываете мою должность, подтверждаю еще целуя вас истинное мое намерение. О Боже мой! как я счастлива, благодарю тебя Творца моего и прошу продлить оное, естли же будет перемена мыслей господина моего, то он с губит меня конечно. После обеда ездил он в карете прогулятся, а возвратясь прислал сказать мне что ему очень будет приятно, естли ы сад я с ним пойду прогулятся, что услышав я тотчас к нему и побежала а он на встречу идучи спросил меня все ли я здорова, ково вы думаете ездя я увидел? Не знаю государь мой я отвечала.

Около пяти миль продолжал он отсюда, близь большой дороги есть прекрасной луг не далеко от реки, где сделаны преизрядные беседки, и куда здешние дворяне часто съезжаются ловить рыбу и гулять в собрании, куда и я с вами когда нибудь поеду, приехав я вышел из кареты и пошел означенным лугом, а Роберту приказал с другой стороны ко мне заехать, как вы думаете я увидел там с книгою в руках вашева вернова и послушнова слугу господина Виллиамса, которому тотчас и сказал, с каком состоянии господин Виллиамс вы находитссь? Он услыша голос мой и по том меня увидев так орабел, что я думал он бросится в реку от страху.

О! бедной человек я сказала. Пожалуй сказал он мне несколько с беспокойством, не считайте ево в числе бедных людей, и дайте мне окончать не стыдясь разговор мой с вашим приятелем. По том продолжал речь свою, жаль мне господин Виллиамс, что так я испужал вас, что вы читаете? Он мне заикаясь и торопясь отвечал, это Телемак Французской, для тово я ево читаю что хочу поправится во Французском языке, (я себе на уме говорил, это лутче нежели по правлять мою Памелу) очень изрядно я сказал ему, не думаетель вы что туча сия нас дозжем замочит? И подлинно дозжик уже накрапывал, не думаю отвечал он чтоб дождь был очень силен.

Ежели вы намерены продолжал я скоро домой возвратится я вас довезу в карете, ибо я хочу заехать к господину С.... он мне отвечал весьма учтиво, что я тем покажу ему милость. А как моя карета была от нас не близско, то идучи мы с ним и вступили в разговоры, между которыми он мне сожаление свое показывал, что впал ко мне в немилость, а наиболее слыша от Милади Ионес, что мои намерений не таковы, как думали о них прежде. Господин Виллиамс говорил я, мы которые называемся фавориты счастия, часто берем больше смелости нежели должно, и делаем то что вы учоные люди называете роскошью и сладострастием, и мы не можем итти посредственною дорогою, хотя и знаем, что она полезнее будет и преимущественнее; и потому вы можете себе представить, что я не очень доволен был видеть себя обманутым и без успеху в деле, коим я весьма занят был, а наипаче от старого знакомца, коего прежде сего я всячески старался зделать счастливым.

На сие могу я вам отвечать государь мой, говорил тогда Виллиамс прервав мою речь, что намерении мои совершенно соответствовали тогдашнему моему состоянию, и я уверен как бы я ни виновен в сем деле был пред вами, что вы сами конечноб были не довольны, естлиб об вас сказали, что вы выбрали для себя такую девицу, в которую ни кто кроме вас не хотел влюбится.

Очень изрядно господин Виллиамс я ему говорил, вижу что вы одарены великим талантом красноречия, однако вам бы не надлежало искуство свое употреблять в интригах, будучи человеком духовного чина, пред человеком которым вы одолжены, и которой есть членом Аглинского Парламента, желая получить в доме его добычу, но теперь все окончалось и зла вам не желаю, а при том доношу, что я переменил дурные свои намерении на хорошие, и хочу возлюбленную вашу Памелу учинить счастливою.

Я для себя только сожалею говорил он, что по несчастию впал от вас в презрение, а для ее радуюсь очень, что получает достойное себе счастие; позвольте мне сказать государь мой продолжал он, когда вы изволите женится на Памеле, она вам честь будет делать, и все те, которые ее узнают, всеконечно будут любить с почтением, я смело могу сказать что ей подобной здесь во всем графстве нет не только красотою, но разумом и нравом.

Вот какие говорил господин мой, наши с ним были разговоры, во все то время, как мы с ним ехали до деревни, в которую я его за вез. При том любезная Памела могу сказать, что он вам очень верен, и ни как не хотел открыть мне тайны и признатся, что вы в желаниях ево подавали ему надежду.

Не льзя ему признаться государь мой я отвечала: ибо никогда тово не бывало в чем вам кленуся, и надеюсь вы мне можете поверить. Верю говорил он, однакож естли узнаю, что мне господин Виллиамс противные строит батареи, то от того может последовать в нынешнем нашем спокойстве, обеим нам великое не удовольствие.

Государь мой я ему говорила, все ваши обещанные пышности и великолепии не могли ласкать меня, вправду приобресть ту честь, коею вы меня удостоиваете, но вместо оной должно мне было ожидать стыда и поношения; то в таком случае и показалаб, что моя любовь к добродетели есть притворная, когдаб не старалась всеми силами убежать опасности и укрыться от ваших происков, твердое имея намерение ни за ково нейти замуж: ибо я не знала еще человека, котороваб сердце мое любить было склонно, пока милость ваша не привлекла на вас глаза мои смотреть с приятностию.

О! дарагая Паиела говорил он, я бы больше себя винил, естлие вам не верил, самая справедливость заставляет меня о всем рассуждая здраво признатся, что я в рассуждении любви вашей больше счастлив нежели достоин. Подумайте любезные родители, как сладка речь сия была вашей ныне счастливой дочери, слыша из уст моево господина, радовалась тому, что он виделся и говорил с господином Виллиамсом, но не смела явно показать мою радость, ныне надеюсь, что он по прежнему в милости у нево будет.

При том подтвердил мне еще что велел приуготовлять часовню. С какою радостию взираю я мысленными очами на неизреченное счастие, которое мне приуготовляется, но при всем том еще есть во мне некий страх и трепет.

ПЯТНИЦА.

К обеду приехали сюда господин С. с женою своею с сестрою и с дочерми, Милади Ионес с золовкой, господин Петерс с племянницей и с женою.

Пока накрывали на стол все пошли в сад гулять, будучи в несказанной не терпеливости как я слышала меня видеть, походя не много господин мой привел их в большой балкон а сам пришел за мною; пойдем говорил он любезная Памела, гости мои не могут быть веселы вас не видя, пожалуй удовольствуй их желание. Хотя и очень мне стыдно говорила я ему, но со всем тем по слушать вас рада, обе девицы господина С... продолжал он приехали хотя и в лутчем наряде, но гораздо кажутся хуже моей дарагой Памелы, хотя она и в самом простом платье. Пожалуй государь мой я говорила не ходите со мною а лутче я одна пойду к ним. Очень изрядно сказал он я пойду наперед один, и скажу им, что вы будете при том приказал принести за собой вина Канарскова и сухарей в собрание. Балкон о котором я вам упомянула зделан в саду наконце длинной аллеи. Так, что как я шла им все было в преспекте видно, господин мой после расказал мне все, что они между тем говорили.

Не гневайтесь любезные родители, что я все то вам раскажу как он по своей милости мне сказывать изволил. Он у видя меня говорил им, по смотрите сударыни, вон идет моя деревенская девушка, они услышав сие тотчас подошли к окнам, что я увидя очень оробела: ибо они жадно простирали на меня свои взоры. Подлинно прелестная девица говорила Милади Ионес я вижу и отсюда, господин С..... которой в своих молодых летах великой был волокита, божился, что от роду не видал такой приятной талии и походки, Милади Дарнфорт говорила, что я отменно пригожа, а госпожа Петерс за мешала хвалою, священник Петерс также говорил, что я всему графству честь буду делать. Я всем оным должна моему милостивому господину, ибо он представил меня в глазах их больше нежели я достойна, все девицы он мне после сказывал, что завистливым оком на меня взирали.

Когда я подходила блиско, господин мой приметя мое смятение, вышед ко мне навстречу и говорил: дайте мне руку дарагая Памела ибо вы очень шли скоро, и подлинно я почти бежала, желая скорея жадные глаза их насытить. Он взвел меня по ступеням на балкон и под вел учтиво к госпожам и девицам, которые все со мной поцеловались, и говорили, что они надеются короткое со мной иметь знакомство. Милади Дарнфорт сказала, что я буду украшение всему их соседству, а господин С..... сказал моему господину, с вашева позволения я могу сказать, что поцелую лутчую в красоте девицу во всей Англии, и поклонясь учтиво со мною поцеловался. Но со всею ево учтивостию памятуя как он обо всем писал к моему господину, мне он казался противен. Господин Петерс последуя ему сказал мне в виде важного Епископа, Боже благословит тя милое чадо. Сятте подле меня сударыня говорила мне Милади Ионес, и по том все сели, я просила, чтоб позволили мне стоять, но господин мой сказал мне, чтоб я села, сии госпожи мне по соседству знакомы, и для меня честь сию вам позволят, пока они сами лутче вас узнают. Государь мой я ему отвечала, я почту за счастие удостоясь их знакомства, и старатся буду за служить от всех благосклонность.

Они сидя глазами меня пожирали, так, что я не смела взглянуть на них. Разве то сродно знатным людям? Или дано особливо позволение? Чтоб привесть в смятение стыдливого человека.

Не имеетель чево сказать господин С.... говорил ему господин мой моей девушке деревенской? О естлиб я так был молод как вы отвечал он, яб знал, что ей сказать. Все таки ты таков же господин С.... сказала ему Милади Дарнфорт каков был и с молоду. Вы в некотором смятении, моя дарагая Памела, говорил мне господин мой? Но я уже в сей компании сказал большую часть вашей истории, и чему вы достойны. Конечно соседушка дарагая Милади Дарнфорт мне говорила, не погневайтесь, что я всегда вас так буду называть, мы о всем вашем похождении известны. Следовательно и то я отвечала, что мне благосклонность вашу заслужить можно. Нет, нет отвечала госпожа Петерс мы то слышали, что вы делаете честь всему нашему женскому полу, и что всем молодым девицам примером вас ставить должно. Ваша милость государыня моя, я говорила, придала мне смелости поднять глаза мои, и благодарить за честь которую мне без заслуг изволите казать.

Между тем госпожа Жевкес принесла вино и сухари. Позвольте мне помогать вам, я ей говорила, и взяв поднос всем вокруг подносила, а напоследок и к моему господину. Милади Ионес сказала, что она никогда из таких хороших рук не принимала. Надеюсь государыня моя, я ей отвечала, что милость моево господина, никогда не допустит меня забыть, что моя должность есть служит гостям его. На оное мне говорил господин С.... я не думаю дарагая Памела, что вы всегда будете называть, так господина Б.... (* В Англии у дворян, покорные жены называют мужей своих часто господин мой, когда в речах надобно упомянуть мужа, а подлые все так как и у нас называют хозяином, что однакож редко бывает между благородными.) боясь, чтоб все здешние госпожи не переняли у вас так называть мужей своих. Государь мой я ему отвечала, я имею довольно причин так поступать, не подавая ни кому примеру.

Вы всегда господин С..... любите забавлятся Милади Ионес ему говорила, но я вижу, что всем нашим молодым дворянам, нужно иметь такую, котораяб подала им добрые примеры. Честь государыня моя, что я имею видеть вас, может мне послужить образцом учинить себя достойну. Что слыша они все единогласно меня похвалили. Меньшая дочь Милади Дарнфорт извиняясь говорила мне, что она хотела видеть меня в том платье которое было тогда на мне, зная, что оно ко мне пристало, и для тово просила господина Б.... продолжала она, чтоб позволил видеть вас не переменяя онаго. Я радуюсь государыня моя, отвечала я ей, что ваше милостивое предузнание было согласно моему желанию. Как статся она говорила, чтоб вы по желали такое носить платье, хотя я подлинно и уверена, что вы все наряды украшаете а не они вас.

Вы много мне изволите делать чести я ей отвечала, мне весьма приятно чувствовать то, из какой бедности милостивой господин мой, намерен меня возвесть на степень чрезвычайного счастия, и по тому меньше будут иметь причины думать, что я забуду против нево долг мой. Дарагая Памела говорил господин мой, естли вы так продолжать будете, то я намерен возобновить прозьбу мою о перьвой неделе, вы знаете, что я во оном разумею? А я оное услышав чрезвычайно застыдилась.

Они все выпили вина по рюмке, господин С.... принуждал меня выпить говноря, что я обижу всех гостей, естли не захочу госпожам последовать. Государь мой я ему отвечала, всем им выкушать вина по рюмке после трудов по саду хотя не вредно, а при том и я не хочу оказать не учтивости, имея честь выпить за ваше здоровье и всей кампании.

Я надеюсь говорила Милади Дарнфорт моему господину, что будем мы иметь за столом кампанию с девицею Андревс? Она государыня моя отвечал он ей, но своей воле поступает, и я ее ни к чему не принуждаю. Ежели позволите мне я отвечала, то буду просить чтоб меня оставить в моей спалне, на что все согласно сказали что не отпустят. Для чево дарагая Памела говорил господин ной, не хочешь исполнить то о чем вас все прилежно просят, д и мне очень мило будет, естли вы им будете послушны. Милость ваша государь мой я ему отвечала, час от часу больше делает меня достойну той чести, которую ваши любезные гости мне оказывать изволят, и когда узнаю что я подлинно оной достойна, то с радостию старатся буду все то исполнить что им будет угодно.

Госпожа Петерс, на ухо говорила Милади Ионес; (мне так оное после сказал господин мой) видалиль вы где нибудь так осторожну, совершенну и кротку? Никогда во всю жизнь мою другая отвечала, она украсит знатное свое состояние, на которое ныне возводит ее счастие. Подлинно говорила госпожа Петерс, она во всякое состояние годится. Мой беспримерной господин можно сказать плавал во удовольствии слыша о мне доброе мнение, а я наслаждалась радостию ево так, что казалось будто придает мне крылья обходясь со мной милостиво.

Мы не хотим принуждать вас Милади Дарнфорт говорила, хотя и можно за то осудить, но когда не можно нам говорила обернясь моему господину, видеть девицу Андревс за столом с собою, то пожалуйте попросите что бы она пожаловала к нам чай пить и играть в карты: ибо мы вам сказали, что во весь день здесь будем. Что вы думаете любезная Памела, он спросил меня? Я с радостию государь мой ему отвечала, все то зделаю, что угодно гостям вашим и вам. Они и за то очень меня хвалили что я учтива. Господин С. говорил, божуся, что ей можно здесь обедать естли захочет, а что до меня касается я всех вас оставя пойду один с нею обедать.

Девицы меня ласково просили, чтоб и с ними пошла в сад прогулятся, на что я с радостию и согласилась, и пошли их четыре да я пятая; они со мною весьма учтиво поступали и скоро начали со мною ласково разговаривать. Большая дочь Милади Дарнфорт, показалась мне девица предарагая и приятная, а меньшая ее сестра несколько была по угрюмее, и я после узнала, что назад тому с год, она с радостию желала, что бы мой господин посватался на ней женттся, но как не богат отец ее, то моему господину друзья ево и отсоветывали помышлять об оном, нынеж видя что он женится хочет на бедной девке, конечно то ей приятно быть и не может, о чем я и сама сожалею, и желаю что бы все молодые девицы так были счастливы, как я быть надеюсь.

Господин мой мне сказал после, что все женщины и мущины, как я их оставила, почти ни чево инова не говорили как обо мне. Иной хвалил цвет в лице моем, иной глаза, иной руки, (но вы подумаете что я со всес стала тщеславна) иной мои поступки, а все единогласно удивлялись скоропостижным моим ответам и приятным разговорам. Я радовалась тому более для моево господина, ибо ему то очень было приятно.

А как обед еще не был готов, то все девицы и просили меня поиграть на клавикордах, и спеть песню, я им сказала, что не думаю чтоб они были стройны, но они уверили что за несколько недель были оне на строены, жаль мне что я подлинно об оном не узнав им говорила, (я думаю вам известна причина моей отговорки: ибо не к игре на клавикордах она простирались) однакож принуждена была в угодность их играть и пропеть песню, которую покойная госпожа моя привезла с собою из Бада, (Место не блиско от Лондона куда ездят знатные люди к водам врачебным, Бад по Аглински баня.) и часто петь меня заставляла; когда я играла и пела, то они все меня несказанно хвалили. Старшая девица Дарнфорт мне сказала, что я изо всех девиц перьвая будучи во всем так совершенна, на что я ей весьма учтиво отвечала, что мать господина Б.... всему тому причиной, и что она по своей милости, ни трудов ни денег на воспитание мое не жалела. О когдаб можно она говорила, упросить господина Б.... чтоб он в день свадьбы своей бал дал, я бы с превеликою охотою танцовала; только я ей на оное ни чево несказала а рассуждала сама с собою что сия тайна, кажется должна совершатся с великим благоговением, а особливо от тех, которые будут к тому назначены, а не так чтоб погрузится в обыкновенные при том веселии. Поверте мне любезные родители, чем ближе я подхожу к сему великому для меня счастию, тем больше чувствую страха и почтения, к моему милостивому и любезному господину.

В четыре часа пришол ко мне господин мой и говорил, не оробеетель любезная Памела, когда увидите господина Виллиамса в зале? Для чево государь мой ни мало не оробею я отвечала. Приготовтесь же ево видеть сошед в залу, наши гости все просят чтоб вы сидели с ними. Конечно вы государь мой я говормла ему, намерены испытать мою смелость? А что он говорил разве есть вам в ней недостаток? Ни мало я ему отвечала, только собрание гостей ваших, которые мне не знакомы меня беспокоит, а при том знаю, что они почти все не хотели мне подать помощи, когда я была в несчастии, то по тому мне кажется, и не ловко мне быть с ними, и слышать как они будут вспоминать бывшее и смеятся. Со всем тем он сказал мне итти надобно, когдаж вы придете в залу и увидите человека, которова я вам любить хотя и позволяю, однакож первенство мне оставте.

Слова ево очень меня испужали, ибо я думала, что уже он ревновать стал. Что со иной будет, я сама себе говорила, естли какая премена учинится? Что такое значит, ково я увижу? Однако пойду с видом веселым, пусть нечем ему будет обличать меня. Лутчеб желала чтоб господин Виллиамс не такое выбрал время притти сюда, когда все соседи в собрании, и станут взглядывать на нас и усмехаться, без товоб я была рада ево видеть, зная что он много для меня терпел.

По том пришли и сказали, мне что время итти в залу. Пойду я говорила, но боюсь чтоб они обо мне, доброва своево мнения не переменили увидя мою робость, ибо господин мой меня очень опечалил своим вопросом, уговаривая чтоб я не испужалась увидя человека, которова любить сам мне позволяет, но хотя то и говорил, но он меня любит, да и я будучи им обязана, не могу ево не любит и глупо бы было то скрывать что я не могу предпочесть ему ни ково на свете; а вот скоро и узнаю ково увижу.

Вам ныне любезная мать моя пишу письмо мое: ибо дорагой господин мой правильно предостерегал меня, чтоб я не испужалась, подлинно что я еще никогда в жизни моей так не оробела, увидев чрезвычайно милова мне человека. О моя дражайшая Мать! любезны и вселюбезнейший мой Отец, а не Виллиамс меня в низу дожидался, уготовляя мне свое благословение! Господин мой, и он приказали мне писать счастливое то с ним свидание которое я и начну от того время, как Вышнего благодатию отец мой сюда прибыл, и до самого сего часа опишу все, что сама видела и слышала от таких, которые также были сему самовидцы, я думаю что вам не противно оное читать будет.

Кажется что любезный мой отец и вы в крайнем беспокойстве были, желая знать обо мне точно, и боясь чтоб я со всем не погибла. С позволения вашева он вас оставил, и на другой день как Томас у вас был, сюда поехал, а приехавши в ближнюю отсюда деревню проведал, что господин мой всех соседей звал к себе обедать, и что все уже у нево пируют, зашол в корчму, выбрил бороду и надевши белую рубашку, пошол позавтрикав, прямо сюда к дому в великой печали и страхе, боясь что ево на глаза непустят. В корчме спрашивал кто из людей приехал с Господином? Льстясь чрез их про меня проведать. Там ему сказали,что в доме есть одна управительница, две девки, два кучера, два конюха, один лакей и камердинер. Только он говорил? только отвечали, да еще есть какая та молодая девка, которая или ево любовница, или еще будет, только знаем что она была спальницею у ево матери. Сии слова как громом ево поразили, он нам сказывал.

В три часа по полудни пришол к железным воротам, и увидев конюха велел доложить госпоже Жевкес, хотя и не навидел ее, слыша, как со мною она поступала. Она не зная, велела ево впустить и привести в прихожую прямо, а как пришол то спросила, какую он имеет нужду? Моя нужда государыня моя отвечал он, видеть господина сего дому? Не льзя мой друг, теперь он с гостями своими играть садится в карты. Мне, говорил родитель, мой о таком деле надобно говорить с ним, которое жизни моей дороже, а при том стоя заплакал.

Когда она пошла в залу, где господин мой сидел с гостями, а пришед говорила, не знаю какой та старик которой имеет вид изрядной, желает с вами государь мой говорить крайнюю нужду, в которой жизнь и смерть ево зависит. Кто бы такой был говорил господин мой? Велите ему подождать в прихожей, я тотчас выйду. Гости все друг на друга смотрели и дивились, а господин С.... говорил я об заклад хочу бится, что к вам мой друг принесли подкидышка на воспитанье.

Госпожа Жевкес после мне сказывала, что господин мой очень удивился отца моего увидя, и что она еще пуще ево удивилась, как услышала, что говорил родитель мой увидя господина. Боже дай мне терпенье! каков вы ни велик государь мой, но я принужден требовать дочь мою и при том залился слезами; о сколько печалей дражайшая мать я вам приключила! успокойтесь господин Андревс он отвечал ему и не тужите, дочь ваша при самой степени своево большова счастия.

Родитель мой думая, что я умираю вскричал: дайте мне видеть ее пока не умерла еще! и чуть от горести не упал на пол, господин мой посадил ево подле себя и говорил, пожалуй не опасайся и не тужи, она слава Богу в добром здоровье, да она и сама к вам писала, что причину имеет быть здесь довольной.

Ах государь мой! отвечал родитель мой, вы мне сказали, что она в Лондоне у жены одново Епископа, а между тем во все время здесь в заточеньи ее содержали? Очень изрядно господин Андревс, говорил господин мой, теперь нечево о том больше упоминать, время все переменило совершенно, приятная ваша дочь меня пленила, и в коротких днях увидите, что я надену на нее цепи, связующие нас вечно, и такие каковых думаю ни одна девица такого состояния как она, не нашивала во всей Англии.

Государь мой говорил родитель мой, в моих печальных мыслях места нет вашим издевкам! скажите только мне можно ли видеть бедную дочь мою? Тотчас увидите отвечал он, она скоро, к нам играть в карты будет, и надеюсь когда мне не хотите верить, ей уже поверите конечно.

Между тем говорил родитель мой: пока она придет, позвольте мне государь мой спросить вас, как мне принять ее? Так ли она честна и добродетельна, как была у нас? Господин Андревс сказал мой любви достойной господин, она конечно также честна и добродетельна, и через десять иль двенатцать дней будет жена моя.

Ах не льстите меня государь мой отвечал он, тем что не возможно; может быть вы ее такими прилестными надеждами обманули и ныне хотите показать то возможным делом. Госпожа Жевкес говорил ей господин мой, раскажите отцу дарагой Памелы все, что вы знаете про меня и про ту, которая скоро госпожа ваша будет, подчивай ево сколько возможно и служи ему, поднеси вина, какова он лутче захочет, вон вино говорил, подайте мне наполня рюмку.

Она подала вино, а господин мой взял родителя моего за руку и говорил, поверь мне господин Андревс и непечалься, я не могу сам быть спокоен видя вас в всем мучительном состоянии, я вам кленуся, что мне ни чево на свете милее дочери вашей нету, и я радуюсь, что вы здесь сами увидите в каком мы оба с нею удовольствии. Здравствуйте государь мой и с нареченной вашей супругой, естли то правда, Боже спаси вас, я ныне на свете счастлив учиняюсь, и по том выпил рюмку.

Что я слышу! как статся говорил родитель мой! но думаю, что вы государь мой не захотите над бедным стариком смеятся. Мне еще и до ныне из ума нейдет, как вы уверяли прежде, что она в Лондон отослана, а теперь уверяете, что я ее увижу также честну и добродетельну: поверте, что ежели будет не так, то я совершенно от нее отрекуся и умру от горести.

Господин мой приказал госпоже Жевкес, чтоб мне еще не сказывала о прибытии отца моево, а сам возвратясь в залу говорил гостям своим, я весьма в приятном удивлении. Старик Аидревс пришел сюда в великой печали, боясь, что дочь ево погибла, и говорил сердешной, что ежели она не так добродетельна как была, он дочерью ее признавать не будет, и умрет от горести.

Пожалуй покажи нам старика, они почти все вдруг закричали! которова простосердечие и постоянство вы хвалою сам возвышали? Естлиб я знал отвечал он, что Памела не очень испужается, я бы вас всех свидетельствовать допустил перьвое их свидание; я никогда не видал, чтоб так отец с дочерью любили не сказанно друг друга. Вся кампания а особливо девица Дарнфорт усильно просила, чтоб допустил их то видеть. Как то немилосердо дарагая мать моя, ониб должны были подумать, что мне не чаянность сей радости может ли быть сносна.

Я чрезвычайно боюсь говорил им господин мой, что она очень оробеет? Мы поможем ей иметь крепость, Милади Дарнфорт отвечала. А он оставя их пришел ко мне и говорил так как я выше сего писала.

Как скоро от меня вышел, то пошол к родителю моему в палату и спросил госпожу Жевкес кушалъли господин Андревс? Но она отвечала нет государь мой, ни пить ни есть бедной старик не может, пока дочери своей не увидит. Тот час увидит, говорил господин мой, и обернясь сказал, пойдем господин Андревс со мною в залу, дочь ваша с гостями там играет в карты, и вы тотчас ее увидите. Оставте меня государь мой он отвечал ему, увидеть дочь мою на едине, вы видите, что я не в состоянии вашей кампании показатся. Пожалуй пойдем господин Андревс, говорил господин мой, гости мои знают, что вы человек чесной и доброй, и все любя дочь вашу хотят с радостию вас видеть.

По том взяв господин мой за руну моего родителя привел в кампанию и говорил им, государыни мои и государи, я вам представляю чеснова и доброва отца моей любезной Памелы. Господин Петерс перьвой подошед к нему и взяв за руку говорил: я радуюсь, что вас вижу господин Андревс, вы всех отцов в лице дочери вашей счастливее, мы севодни в перьвой раз ее увидя не можем довольно надивится. Господин Андревс говорил ему господин мой, с вами говорит старшей духовной человек нашева приходу, и не такой как господин Виллиамс. Сия издевка как сказал мне родитель мой после, принудила ево боятся, что все то говорят они в шутку. По том господин С.... подшед сказал, подлинно дарагой старичок не дочь ты имеешь Ангела, мы все в нее влюбились. Госпожи также ему говорили ласковые речи, а Милади Дарнфорт между прочим ему говорила, вы можете назватся перьвой из счастливых людей в Англии, имея такую приятную дочь. Я больше не желаю отвечаль он ей моя государыня: чтоб она только была честна, а прочее все тщетно, и я весьма опасаюсь, что не смеются ли на до мною бедным и огорченным стариком. Нет, нет отвечала госпожа Петерс, мы все свидетели, что намерении здешнего господина против дочери вашей, конечно чесны и полезны. И то мне государыня моя отвечал он утирая слезы великое утешение, что так говорят со мною знатные госпожи. Но когда же я увижу бедную дочь мою?

Скоро, скоро говорил господин мой, а между тем они хотели посадить ево с собою, но он стал в уголок к дверям так, что двери отворяясь почти всево ево закрывали, и вошед в палату ни как не льзя было ево видеть. По том как все по местам своим сели, то господин мой послал сказать мне, что меня ожидают, а я тотчас и пошла к ним.

Девица Дарнфорт, встав ко мне на встречу шла и говорила, пожалуй сударыня мы все давно вас ожидаем: я вшед не видала дарагова родителя моево, а он так был смущен и обрадован, что покушаясь несколько раз итти ко мне, но не мог тронутся с места и ни промолвить ни одного слова, все госпожи обратясь на него смотрели, а я думая, что там господин Виллиамс не смела и взглянуть на него. Милади Дарнфорт и Ионес посадя меня между собою спрашивали, в какую игру нам играть лутче? В какую вы изволите, я отвечала, а при том дивилась, что на всех лицах были видны усмешки, и взоры то на меня то к дверям я хотя сидела и против ево, но не смела взглянуть, чтоб не увидеть господина Виллиамса. Послалиль вы дарагая Памела спрашивал меня господин мой письмо к господину Андревсу? Послала государь мой я отвечала, и взяла смелость отдать господину Томасу отнести их на почту. Я хочу очень знать продолжал он, что те добросердешные люди увидя письмо ваше скажут. Ваша милость я отвечала, совершенно обрадует их сердце, по сих словах родитель мой не имея силы тронутся с места залился слезами, которые хотя всячески и старался удержать. Но зарыдая вскричал слабым голосом о! любезное чадо.

Я услыша ево голос, бросилась благим матом, опрокинув стол, на котором мы играли в карты, и не взирая на гостей, прямо к нему побежала, и бросясь к ногам ево кричала: о любезный родитель мой! о родитель милосердый! как возможно, чтоб вы здесь были, вас ли я вижу? Вас конечно, ибо сердце мое то мне сказывает, дайте благословение вашей счастливой.... больше не могла ни чево выговорить, потеряла ум и память.

Господин мой видя сие, обезпокоился очень и говорил, я знал, что ей сия радость несносна будет. Все госпожи приближась ко мне и желая подать помощь, прыскали на меня водою и давали нюхать разные спирты, стараясь возвратить память. Я опомнясь увидела себя, на руках моево чадолюбивого родителя. Скажите мне скорея взглянув на нево говорила: давно ли вы здесь? Скажите в добром ли здоровье, любезная мать моя? И еще много спрашивала ево, не давши на перьвой мой вопрос ему ответа.

По том все единогласно позволили мне с ним вытти в мою спальню; тогда я в радостном восклицании купно с ним благодарила Бога, и расказала всю чрезвычайную ко мне господина моево милость, но молчаливое ево удивление казалось не допускало сему верить. По сем господин мой вошел к нам погодя не много а родитель мой увидя ево говорил: какую радостную вижу я премену! воздай вам Боже государь мой в всем веке и в будущем. Дай Бог всем нам здоровье отвечал господин мой, какова ты дарагая Памела говорил мне? Вы меня очень испужали, и я уже весьма после сожалел, что не сказал вам об оном заранее.

Все то, что бы вы изволили зделать государь мой я отвечала: мне приятно, а тем еще наиболее, что я нечаяла севодни иметь такое счастие дабы увидеть любезного моего родителя. Подлинно вы всю кампанию перепужали продолжал господин мой, ежели можно вам к ним итти они все очень рады будут, а вы господин Андревс будте здесь, как у себя в доме, и что больше поживете, то больше здесь вам будут рады: а ты дарагая Памела приходи к нам играть в карты, я очень радуюсь, что вижу вас в добром здоровье, и оставя нас вышел.

Видитель любезный родитель я ему говорила, как далеко простирается милость сево господина, которой прежде для меня зол был и страшен: молите за нево Бога, молитесь и о мне, чтоб я всегда была милости ево достойна.

Давноль такая счастливая премена, дарагая дочь, он спросил меня? Несколько уже дней я отвечала, вы увидите в моем журнале, и узнаете из какой глубины печалей и несчастия Бог выводит смущенную вашу Памелу.

Буди имя ево святое благословенно, он говорил мне, но можетель вы быть в том надежны, что он на вас женится? Конечно мудрено поверить, чтоб такой знатной дворянин на моей дочери женился; куда как Бог милосерд к бедным людям. Как снести может мать твоя приятную радость сего известия? Я завтре поеду расказать ей оное, и не могу быть совершенно весел, пока с моею дарагою женою не разделю мою радость. Нам надобно я думаю непременно куда нибудь от вас подалее заехать, чтоб наша нищета не делала вам безчестия.

Любезной родитель мой, я ему отвечала, вы меня ныне очень опечалили, ваша нищета всегда была моя слава и богатство, и только одною ею себе делала честь на свете и нестыдилась, вы всегда живучи в добродетели подавали мне причину тем всегда себя славить.

В таких разговорах любезная мать, мы продолжали сладкие часы наши, пока девица Дарнфорт пришла ко мне в спальню и спросила, какова я в своем здоровье, пожалуйте к нам в кампанию и вы господин Андревс, взяв ево за руку сказала.

Благодаря ее пошли мы в залу. Господин мой взял родителя моево посадил с собою и выпили с ним вина по рюмке, я пришед просила прощения у всей кампании, что потеряла умеренность в моих поступках: они все с радостию меня и простили, а господин С.... положил обе свои руки ко мне на плеча, и сыздевочным своим видом говорил, посмотрим тут ли ростут ваши крылья, я никогда не видал ни одной птицы, которая бы скорея вашева с места своего порхнула; знаетель вы, что уроня стол, переломили ногу у Милади Ионес, пожалуйте государыня моя говорил он ей, скажите как она вас изувечила.

Все шуткам ево смеялись, а я говорила, что очень сожалею о моем сумозбродстве, естли бы не господин мой был причиной, я бы сказала, что весьма не правильно было ввести меня нечаянно, и допустить забыть самой себя в такой хорошей кампании. Они все говорили, что мне то весьма простительно, а при том радовались, что мне от того большего вреда не приключилось.

Они меня по прозьбе моево господина уволили от игры в карты, и играли одни меж собою, а я села в таком приятном месте в каком несиживала во всю жизнь мою, по тому, что сидела между двух человек которых всево больше люблю на свете: они оба меня за руки держали, родитель мой часто плавающия в слезах свои очи поднимал на Небо и говорил, думал ли я таков быть счастлив. Я спросила ево привезли ли мои письма? Привез отвечал он, устремя взор свой наменя, как будто спрашивал теперь ли отдать их, или после, я взяв от него оные с почтением поднесла к моему господину, которой приняв учтиво: благодарствую сказал дарагая Памела, я их все прочитая купно с прежними вашими письмами отдам отцу вашему, пускай он из них увидит каков был я противу вас дурен, а мне за любовь мою вручит Творца их.

Все женщины и мущины непременно захотели, чтоб я чай им наливала (В Англии обыкновенно госпожа дому чай чай наливает. Также есть обычай, что женщины из за стола встав пойдут чай пить, а мущины сидят за столом, поставя бутылки и рюмки и подпивают.) а Абрам подле меня стоя разносил им. Родитель мой и любезной господин сидели на своем месте, и вместо чаю по рюмке вина пили, господин С.... говорил моему дарагому господину издеваясь, я велкой заклад держать буду, что вы за все золото на свете, не захотите так быть учтив, что бы с женщинами чаи пить, но приближается ваше время, и я не сумневаюсь, что скоро также как и я трудолюбив будеш.

Господин мой прилежно просил их остатся ужинать, они все на то хотя и согласились, но только с таким договором, чтоб я за столом с ними сидела Я хотела отговорится но он просил, чтоб я исполнила приказ их, к томуж говорил, мы не отпустим и отца вашего, так для чево вам не остатся. А как я надеялась одна ужинать с родителем моим, или покрайней мере с госпожею Жевкес, то и вознамерилась было итти от них, по девица Дарнфорт будучи всех ко мне ласковее, подошед мне сказала, мы вас отсюда не отпустим.

Когда внесли и поставили кушанье, Милади Дарнфорт взяв меня за руку, господину моему говорила, с позволения вашего государь мой, я посажу ее за стол в большое место, но я извинялась и говорила ей что не сяду. Пожалуй любезная Памела, говорил господин мой, (к большему удовольствию родителя моего, которое из глаз ево было видно) послушай Милади Дарнфорт, вить разница только в том, что еще несколько дней переждать, а то место сие по праву хозяйства всегда будет ваше.

Пожалуйте государь мой, я ево просила, позвольте мне сесть подле отца моево. Вот какой спор поднялся заместо, говорил господин С... садитесь, там вам пристойно, а отца вашева подле вас посадим. Господин мой подошед сказал, позвольте мне я вас всех посажу, и взяв в большое место посадил Милади Дарнфорт, по правую руку у ней Милади Ионес, а по левую госпожу Петерс, а меня между двумя девицами но большую посадил ниже, и говорил: я для тово вас посадил здесь, что бы вы сомкнули мою птичку, которая так быстро летает. Приметя что вы к ней очень милостивы; сие обеим им было приятно, а при том и без обиды меньшой, которая бы старину вспомня, почла за обиду сидеть меня ниже, а большая на то не взирала. По том взял отца моево и с учтивостию посадил подле себя на другом конце по правую руку, а господин С.... по левую захотел у нево сидеть, и говорил издеваясь г. Петерсу, а тебе господин доктор (* Сие название обыкновенно дается всем священникам в Англии.) должно сидеть подле сестры моей: ибо на вас платье похоже на женское то мне кажется что все женщины и сидеть должны рядом и разрезывайте индейку, а как оная передо мной была поставлена, то господин мой и приказал оную разрезать, дабы избавить труда господина священника. Я тотчас ее разрезала и раздала всем. Я бы дорого заплатила говорила девица Дарнфорт, что бы уметь так проворно обрезывать как вы. Я благодаря ее за похвалу говорила: что я научилась тогда, когда у покойной госпожи моей во учрежденные дни бывали гости, она всегда мне при столе служить и обрезывать позволяла. Я помню говорил мне господин мой, что когда я или кто другой не обрезывали скоро и порядочно за столом сидя, то покойная мать моя всегда говаривала, я пошлю Памелу позвать, чтоб она вас научила обрезывать как должно. Девица Андревс, говорила Милади Ионес во всем совершенна, и можно сказать чудо в её лета. Я могу вас обнадежить говорила старшая девица Дарнфорт, что она поет и на клавикордах играет так хорошо, что лутче желать не можно, мы удостоились слышать приятной ее голос. Не было нам нужды что бы вы то сказывали, говорил господин С.... и узнал сие из приятных её равговоров, а видя руки ее, кто не подумает, что они сотворены для тово, дабы играть на инструменте очень хорошо, ежели бы не вы господнн доктор обернясь сказал Петерсу, то бы я пристыдил всех дам наших. Я не думаю отвечала Милади Ионес, чтобы такой учтивой кавалер как вы, захотел когда нибудь то зделать. Ни из чево не хочу говорил он, а естли бы зделал, то бы сказал так как один стихотворец, они смеются для тово что разумеют. После ужины как стали гости разъезжатся, Миладн Дарнфорт. Милади Ионес и госпожа Петерс, звали к себе моево господина и меня, а особливо прося ево,чтобы позволил мне к ним ездить, мы надеемся когда вы с господином Б... священным союзом совокупитесь на веки говорили они мне, то вы упросите ево по большей части жить здесь, мы и всегда радовались когда он сюда приедет а ныне и больше будем иметь причину желать тово. Родитель мой в радости был несказанной, слыша и видя все что было.

Проводя гостей господин мой спросил родителя моего курит ли он табак, а когда сказал что нет, то он посадя ево и меня с собою говорил ему: я сказал моей любезной Памеле, что в пятнатцать дней следующих, надобно ей назначить день ее и моево счастия, я дал ей на волю назначить оной, в перьвую или в последнюю неделю. Боже благослови вас отвечал родитель мой, только сие одно я вам дать и могу в приданые. Естли только любезная Памела говорил господин мой будет на то согласна, то медлить долго не надобно, а особливо для того, что мне надобно ехать в Бетфорт поскорее, и я не хочу возратится туда без госпожи в дом мой, котораяб исправила все не порядки ею приключенные в доме, а также и между служителями моими.

Я устыдясь не смела на него взглянуть, но любезной родитель мой говорил мне: я надеюсь дарагая дочь моя, что мне не надобно вас склонять к послушанию такова милостиваво господина, во всем что ему угодно. Что задумалась любезная Памела? говорил мне господин мой, никогда вы так долго ответов не искали. Ежели бы государь мой я отвечала ему: я с моей стороны торопилась, то бы подала вам сумнение в том, что вы не продолжите постоянно своих предприятий, илиб не хотела дать вам время о том хорошенько подумать.

Не о чем мне думать говорил он, я давно вам сказал, что мне без вас жить не можно. Хотя пышность моево состояния меня и понуждала, лестию и страхом довести вас до исполнения моего вредного желания, но ваша добродетель все мои искушении и происки преодолела, а как не имея сил побороть страсть мою, то и вознамерился вручить вам мое сердце, имея честное и не порочное намерение женится на вас, и чем кажется скорее оное окончать, тем лутче для обеих нас будет, так ли господин Андревс? Как бы дочь моя честна и добродетельна ни была государь мой, отвечал он, но не изреченная милость ваша превосходит все ее малые даровании, и ежели оное совершится, то нам с женою остается, с пролитием радостных слез всечасно молить Бога о здоровье вашем, и удивлятся со трепетом знамению и чудесам его.

Севодни Пятница говорил мои господин, я бы думал быть общей радости нашей в Понедельник, скажите дарагая Памела, угодноль вам оное будет? Позволите мне государь мой я отвечала, завтре донести вам об оном, с радостию сказал он, и позвоня в колокольчик велел послать госпожу Жевкес, которой приказал, чтоб всячески старалась угостить и успокоить моего родителя: ибо он совершенно человек честной, и везде куда ни придет, мир и благодать с собою приносит.

Родитель мой и я от радости плакали, а господин мой простясь с нами и поцеловав меня, пошел в свою спальню. Я проводила родителя моево в ево камеру, и долго твердила о милости моево господина, и будущем моем счастии, по том оставя ево пошла спать.

СУББОТА.

По утру проснувшись я очень рано, родителя моево в постеле не застала, ибо он ушол в сад гулять, я там нашед ево по всем местам водила, которые мне были прежде страшны, и везде обще с ним радуясь, хвалу воздавали Богу.

В семь часов пришол к нам господин мой в шлафорке и в туфлях, и казался не весел. Мне кажется государь мой я говорила вы худо опочивали? Ваша вина отвечал мне, как я от вас, пошол, то не мог отвратить глаз своих от ваших писем, и думаю раз пять ежели не более прочитал их, так что уже часа в четыре по полуночи спать лег. Я бы желала государь мой говорила ему, чтоб препровождение вашева времени было лутче. Нет отвечал он: мне читать их было очень приятно, а вы хотите меня лишать того. А государь мой, я вскричала. мне нет..... но он пресекши речь мою продолжать стал, я на вас не сержуся, вы имели причину всево боятся, но для меня не сносноб было то, когдаб вы ушли отсюда, тоб конечно вышли замуж за господина Виллиамса? Да иначе и быть тому было не можно. Поверте мне государь мой, я ему говорила, что у меня на уме не бывало не только за нево, но ни за ково на свете итти замуж. Я хотя и верю сказал он, однакож больше думаю чтоб то было, да и родителиб твои небыли тому противны. Я тогда государь мой, говорил ему родитель мой не знал да и в ум нам не приходило, что вы нам так много намерены зделать чести, и думал чтоб и тово счастия было для нас много, естлиб и господин Виллиамс на на ней женился, но увидя что она подлинно замуж итти не желала, для тово и не хотел докучать ей, отдався на ее волю и осторожность.

Вижу говорил господин мой, что во всех её письмах, ни чево не видно кроме справедливости и беспристрастия, чем я с моей стороны весьма и доволен, а говорю только так, что ежелиб ушла, то бы конечно последовало то необходимо, но я дивлюсь и всегда дивился, чрезвычайной памяти и понятию дочери вашей: ибо среди самых неповинных хитростей, и непорочных умыслов которые она к отвращению сетей моих употребляла, все ее поступки хвалы достойны и осторожны. Вы господин Андревс счастливой Отец на свете, а и я скоро таковым же быть надеюсь женясь на Памеле. Естли бы то не так отвечал родитель мой, я бы просил Бога, чтоб не допустил вас до свадьбы. Я не боюся говорил господин мой и надеюсь быть тово достоин, только мне очень досадно, продолжал он речь свою, и я очень сердит дарагая Памела на госпожу Жевкес, видя в журнале вашем, что она поступала с вами весьма строго, и больше нежели приказано от меня было, а наиболее для тово, что вы никогда мне на нее не жаловались. Хотя некоторым образом она поступала и по моей воле, но то не простительно, что осмелилась уже и бить вас, государь мой я ему отвечала, я тогда, то заслужила, а к томуж мне кажется, когда я уже ей простила, то больше нечево о том и помнить. Очень изрядно, отвечал он, вы моя дражайшая так милостивы, что я в свете подобной не знаю, но естли осталось вам хоть мало досады, я зделаю так, что ей там где вы будете ни до чево дела не будет.

За все ваши милости государь мой, я ни на ково не могу сердится, и все те пути, которыми шла я до моево щастия, должно мне любить, в рассуждении полезного следствия, и всем, ктоб меня ни огорчал, надобно прощать. Вот самое умное средство он обняв меня говорил, взирать без досады на всякое дело, я потщусь всячески наградить вас за все печали, и подавая вам новые радости, облегчать их воспоминовение. Родитель мой в радости чрезвычайной поднимал руки на Небо и славил Бога. Пожалуйте государь мой отпустите меня домой, говорил ему, дабы я скорее сказал любезной жене моей радости нашей причину, которая наполнила сердце мое великим удовольствием. Блажен ты из смертных гворил ему господин мой, имея толь благородное сердце, которое всякова заставит вас любить нелицемерно. Пожалуй дарагая Памела, продолжай свои письма, хотя ныне отец ваш и здесь, то пишите к матери вашей продолжение вашей истории, что бы мы и дети наши оную читая всегда дивились, благоразумным и осторожным вашим поступкам. Пиши милое чадо, пиши говорил родитель мой и я прошу вас. Вот причина тому любезная мать, что я пишу к вам то, чево писать не хотела, зная, что родитель мой пришед домой, вам сие расскажет. Ежели вам после завтрика делать нечево, сказал господин мой, то мы поедем в карете прогулятся. Родитель мой не хотел с нами ехать, стыдеся в своем платье, но он просил, что бы ево послушать.

После завтрека велел он подать нам шеколаду и говорил, я хочу любезная Памела, что бы вы во всем начинали следовать обычаю, вы можете ныне ваши два узла развязать, и выбрать, для себя платье которое вам будет пристойнее носить, а на свадьбу, хотя оную я и намерен тайно окончить, однако пошлю в Линкольн, что бы привезли что вам угодно. Я ему отвечала, что щедрость матери ево и ево милость снабдили меня столько хорошим платьем, что я больше не желаю иметь, а тем наипаче дабы не умножить зависти в домах знатных. Не всегда так будет, он говорил мне, ибо когда я всем объявлю, что я женился, приедучи вдругой дом мой, тогда непременно должно вам будет наряжатся лутче и пристойнее вашему званию; когдаж вы довольны ныне с онм платьем, то отдаю вам на волю. Надеюсь вы господин Андревс, пробудите здесь до тово время пока наша будет свадьба, и тогда сами увидите, что вам не останется чево боятся, к томуж сие, принуждать будет и Памелу поскорея назначить желаемой мне день. Я государь мой отвечал ему родитель мой, ни мало не сумневаюсь в великодушных ваших намерениях, и надеюсь, что вы меня отпустите в Понедельник по утру к жене моей, что бы я лиша ее всех печалей, разделил с нею всю радость.

Не можноль дарагая Памела быть тому во Вторник, чтобы был отец ваш нашей радости свидетель, я бы желал что бы и завтре оное окончить, только Кольбрант еще небывал и прежде быть не может, как в Понедельник по утру, ибо я ево послал к Епископу за венчальной грамотой, что бы ни какова сумения не осталось.

Мне хотя приятнее тово ни что на свете быть и не может, я ему отвечала, но знаю, что родитель мой не терпеливо хочет домой возвратится, а при том надеюсь, что вы мне позволите выбрать день на той неделе.

Изрядно он говорил, я принуждать вас не буду, но кажется чем скорея тем лутче, однакож надобно согласится на желание ваше, ибо свойственно всякой добродетельной девице, оставляя свое девическое состояние иметь стыд, думаю, что для тово вы и откладываете день за день.

После тово пришед я в мою спальню, присвоила себе мои два узла, которые я брать не хотела, и развязав их выбрала себе шельковое платье, на голову кружевной убор, и взяв, со всем уже нарядясь апахало в руки, смотрелась с простоты в зеркало сама себе любуюсь, то-то теперь самая дура. Однако не за буду Бога, что по ево милости, в радости и непорочности могу наряжатся. Госпожа Жевкес помогай мне одеватся говорила я как будто уже была прямая госпожа, а она мне сказывала, что уже и часовня приуготовлена; и завтре в ней служить будут, и тем показала желании свои к скорому окончанию моево счастия. Вы не видали как убрана она? Нет я ей отвечала, однако вы сказывали, что завтре там будут отправлять службу? Чему я весьма рада; ибо жила здесь к моему прискорбию самой басурманкой. Кто служить будет? Не знаю она отвечала, ково господин Петерс пришлет, а при том я скажу вам; что завтре будут в часовню к нам обе девицы Дарнфорт и Милади Ионес и останутся обедать. Мне о том не сказывал господин мой я говорила. Полна сударыня она сказала называть господин мой, теперь можно ему дать другое имя. Никогда не за буду я отвечала сие имя, он всегда будет господин мой покуда я жива буду, и час от часу признавать стану себя больше ево.

Любезный родитель мой не знал, что я ходила одеваться, не узнал меня вдруг увидя, а подумал, что какая нибудь знатная девица на меня похожа, но рассмотря вскричал о моя дарагая Памела! Как к тебе счастливое твое состоянье пристанет. Я обняв ево отвечала, поверте мне, что в каком бы я ни была состоянии, всегда буду с почтением ваша покорнейшая дочь.

Господин мой прислал сказать, что он готов ехать, а увидя меня сказал, во что ни нарядись возлюбленная Памела, всегда прекрасна, и посадя меня в карету с родителем моим рядом, сам сел на противу, и велел кучеру ехать на тот луг, где он господина Виллиамса видел.

Дорогою говорила я с родителем моим, о милостях господина моего, которые не престанно продолжаются, ибо между тем, как я одевалась, он подарил ему дватцать Гиней, и велел все их употребить на платье, я о том теперь только сведала а прежде ему некогда было сказать.

Господин мой говорил, что часовня убрана и приготовлена со всем с нова, и что впередь будут всегда уже в ней служить, при том сказывал, что завтре будут к нему соседки ево и останутся обедать. Хорошоль я вздумал дарагая Памела, чтоб прежде свадьбы показать вам, что наша часовня изрядно отделана для службы Божей, господин Петерс хотя служить в ней и будет, но не останется обедать затем, что у нево будут гости. Надобно будет мне не обходимо принять в дом священника, и давать ему определенную плату. Вы конечно любезная Памела подумаете, что я приму господина Виллиамса? самая правда государь мой я отвечала, ежели вы непогневаетесь я скажу правду, что об нем думаю, мне сей бедной человек жалок по тому, что я причиною ево несчастия.

Приехавши к лугу карета остановилась, господин мой взяв меня за руку повел к речке, спрашивая родителя моево не лутчель ему и всегда уже ездить в карете, ибо он остался в оной боясь, чтоб какие знатные люди гуляя с нами не повстречались, и после сказывал мне, что во все то время стоя на коленях в карете благодарил Бога. Пришед к тому месту где обыкновенно гуляют, я ужаснулась, увидя господина Виллиамса опять с книгой, но узнала после, что ему велено в том часу быть тут. Опять старинной знакомец говорил господин мой я вас здесь увидел: какую читаете книгу? Это отвечал он Люстрен господина Боало. Видитель что я привез с собою мою беглянку, которая хотела меня на всегда оставить. Я надеюсь продолжал он, вы так выучитесь по Французски, что будете со временем великой Профессор, так как и мне хочется правильно знать язык Аглинской.

Что я читаю государь мой, то могу уверить, что из Французских сочинений самое лутчее, но Аглинские еще несравненно их превосходнее.

Вы очень учтивы господин Виллиамс, но кто не так о том будет думать, тот не достигнет хорошо научится.Для чево любезная Памела говорил мне, вы поступаете так с господином Виллиамсом, как будто бы никогда и знакомы не бывали? Я вас обеих уверяю что не хотел свиданием вашим потревожишь господина Виллиамса, также и вас моя возлюбленная обеспокоить. Совершенно радуюсь говорила я господину Виллиамсу что вас вижу в добром здоровье, и хотя по милосте господина моево от того времяни как мы видались, во всем и есть противная премена, но я всегда благодарность иметь буду за добрые ваши намерении в моих несчастиях; а при том государь мой, обернясь говорила моему господину, надеюсь что вы мне не запретите так говорить в присудствии вашем.

Вы можете дарагая Памела говорил он всегда иметь благодарность, за услуги господина Виллиамса, но что до меня касается я в том не могу иметь одолжения.

Позвольте мне сказать вам государь мой, говорил ему господин Виллиамс, я знаю, что вы очень хорошо воспитаны, и умеете отдавать справедливость людям не повинным: подумайте здраво, то и увидите что я не малую имел причину так поступать желая себе пользы.

Очень изрядно господин Виллиамс он отвечал ему, можетель вы от меня требовать благодарения за то, что вы хотели у меня отнять то, чево мне нет милея на свете. К томуж выб могли подумать и то, что ваше знакомство весьма было ново, а мое издавна, и что я для тово ее прислал в дом мой, чтоб избавится всех осторожностей, и вы живучи в оном, не могли без нарушения права снизхождения и дружбы, о том и подумать что мне обидно, хотя я и сам признаюсь теперь, что мои намерении против ее не весьма хороши были, но могу сказать и то, что я не должен был пред вами отчет давать в делах моих, вам же не простительно было лишать меня тово, что мне всево дороже, и из моих рук похищать то сердце, которое я на веки определил себе.

Признаюсь государь мой, сказал ему господин Виллиамс, что поступки мои в рассуждении вас не очень были похвальны. Но подумайте, что я человек, при том и очень не старой, видя такую красоту в порабощении, не мог не сжалится и не влюбится, но намерении мои были не вредные, правда что мне не прибыльно было вас прогневать, но ежели захотите беспристрастно обо всем подумать, видя совершенство красоты лица, не оцененной нрав, и великой разум приятной сей девицы (указав на меня рукою,) может быть великодушие ваше мне то в вину и не поставит; да и сами тем уважите мои поступки, чево в гневе своем не хотели принять во оправдание.

Оставим со всем говорить о том господин Виллиамс, я не за тем приехал сюда, чтоб показать вам гнев мой, да и Памела не знала что вас увидит. Теперь когда вы ее увидели, хотел бы я знать, ибо уже вам мои чесные намерении известны, чувствуете ли вы такую же склонность любить будущую жену мою, так как любили девицу Андревс.

Я вам государь мой в самой справедливости отвечать буду, говорил он, мне кажется естлиб я только самое себя почитал, не взирая какоеб ни было мое состояние, я бы с нею жизнь мою предпочел всему на свете, но я не имел ни малой уже причины льстится владеть ее сердцем, узная, что она могла от вас ожидать чрезвычайной милости, как ныне оную и получает, ибо как видно сердце ее давно уже было к вам склонно и запрещало о других думать; я вам притом истинну объявляю, что в рассуждении моих не достатков, зная ее достоинствы, естлиб мне на волю дали выбирать, я бы безчеловечной грех зависти понес, естлиб не оставил своего удовольствия, и не захотел ей выбрав дать лутчее счастие, всегда желая видеть ее счастливу и благополучну.

Вы должны благодарить господина Виллиамса, говорил мне господин мой, ибо сие рассуждение ево, весьма великодушно и справедливо. Но я думая чрез нево вас лишится, радуюсь что не дано было на волю ему выбрать вам счастие, и взяв меня за руку говорил ему, я вам отдаю руку девицы Памелы в знак ее к вам благодарности и дружбы, зная что ей то угодно, даю и мою купно обнадеживая, что я не хочу быть ваш неприятель, а притом скажу и то, что ваше намерение больше происходило от не удачи, нежели от великодушного доброжелания.

Господин Виллиамс целовал мою руку; а господин мой ему и сказал, вы севодни господин Виллиамс пожалуйте ко мне посмотреть мою часовню и отобедать со мною, а вы дарагая Памела говорил мне, смело можете ево считать в числе приятелей ваших.

Какое снисхождение и милость! господин Виллиамс от радости стоя плакал и говорил, государь мой теперь ваша милость уличает меня, что я не простительно вас прогневал, но весь остаток дней моих, покажет вам мое почтение и благодарность.

Когда мы подходили к карете, господин мой сказал мне, скажите любезная Памела господину Виллиамсу кто этот старой человек, которой сидит в карете. А господин Виллиамс я вскричала! это милостивой родитель мой: и весьма честной человек прибавил господин мой, ибо Памела сверьх рождения всем тем должна ему, что она получает без ево бы наставленья, не думаю, чтоб она проискам моим и нападкам, могла супротивлятся. Господин Андревс, говорил ему Виллиамс подав свою руку, без сумнения вы с неизреченною радостию зрите плоды праведных своих трудов, ныне вы и любезная дочь ваша, скоро сладость оных вкусить надеятся верно можете. Я одолжен иного милостию господина ея, отвечал родитель мой, и кроме молитв моих к Богу, ни чем не могу воздать.

Пришед в карету посадил господин мой Виллиамса со мною рядом, а сам сел на противу с родителем моим и велел домой ехать.

Господин Андревс говорил ему господин мой, вы вчерась видя священника спрашивали не тот ли господин Виллиамс, на то был господин Петерс, а господин Виллиамс вот теперь сидит пред вами. И хотя я сказал, что я намерениями ево недоволен, однако вы и Памела совершенно благодарить должны, и хотя бы я и не любил ево, однако желал бы совершенно, чтоб вы ево любили.

Вы государь мой отвечал господин Виллиамс имеете искуство, и самые не чувствительные сердца благодарностию наполнять так, что я подобного тому никогда невидывал, а наиболее тем почтения достойны, что так прежде вашева браку изволите поступать, как ни блистательна ваша фортуна но сия священная церемония придаст вам много славы, когда прекрасная и добродетельная девица вам вручится; вы тогда таким сокровищем будете владеть, которому вся Англия завидовать будет. Не возможно нам долго господин Виллиамс быть в соре говорил ему любви достойной господин мой, когда о главных вещах мнения наши согласны. Я в крайнем тогда была смятении слыша их разговоры. Он приметя то, взяв за руку и говорил, не кажи дарагая Памела молчанием своим нам с господином Виллиамсом упреков, что мы часто имя ваше упоминаем, и твердим так, как прежде мы с ним будучи в школе тверживали уроки, я за себя и за него отвечаю, что все наши слова происходят от доброго сердца.

Ваша милость государь мой я отвечала, наполняя сердце мое час от часу удовольствием; выводит меня из меры благодарности. Не думайте о том много, он ласково говорил мне, похвала господина Виллиамса вам, великое преимущество пред моею имеет, мне много надобно говорить и делать, чтоб наградить вас за все печали, которые вы от меня претерпели, я их во весь мой век не надеюсь так заплатить, что бы сам был доволен, и не имел в совести угрызения, но все то что возможно мне зделать с радостию зделаю вам в награждение.

Родитель мой вне себя был, чувствуя ево милость, и от радости сидя плакал. Я не дивлюсь взяв ево руку говорил господин мой, что отец любезной моей Памелы от радости плачет, видя что ныне все ее напасти миновались, я и сам теперь собою доволен преодолев все мои вредные намерении, которыеб навели мне стыд и поношение, а любезной моей Памеле вечную погибель.

О как вы счастливы государь мой говорил ему господин Виллиамс со слезами, что Бог вложил в сердце ваше сии мысли, и не допустил страсти пагубной замчать вас во глубину греховную, из которой бы истинные раскаянии с нуждой могли вас вывесть. Бог не видимо подал вам силы удержать быстрой сей источник, ныне больше вам ни чего не осталось, как следовать по стопам вашего добродетельного нрава, которой приведет вас на путь жития непорочнова.

Правильно вы мне господин Виллиамс напоминаете он отвечал ему, что я всем тем единому Богу должен, я ево благодарю и славлю, а сему добродетельному человеку много обязан за то, что умным своим наставлением научил дочь свою, любить всево больше добродетель, да и любезной Памеле причину имею благодарить также, что она прилежно научению их последовала. И так надеюсь господин Виллиамс, что со временем ее добрые примеры, и ваша дружба учинят и меня хотя несколько быть так добродетельна как моя дарагая Памела, вы признаетесь сами что меня то учинит, не презирая других дворян мою братью, лутчим ловцом лисиц в Англии. Господин Виллиамс хотел отвечать ему, но он не допустя продолжал речь свою издеваясь, вы тотчас вид взяли угрюмой и заставили меня думать, что слова мои не могут аппробованы быть от вас людей учоных, и тем окончали свои они разговоры.

О как ваша Памела счастлива любезная мать моя! по милости Божией, и достойного любви и почтения моего господина, которой всем благодеянии свои изливает охотно, кто имеет в оных хотя малую нужду. Мои малые даровании поставляет выше всякой цены на свете. Ищет случаю примирится с таким человеком, которому должна я благодарением, и которова за несколько дней не позволял упоминать имя. Вот как Вышнего благодать чудесна. Одно меня только стращало что не читал он моих писем, а ныне они причиною тому, что мое счастие бежит ко мне на встречу спешно.

По что нам в слепоте и слабости нашей надеятся на свое воздержание и крепость, и почто тщеславясь думать, что мы можем находить себе пользу, учреждая пути себе не известные. Я совершенную причину сказать имею, что меня к счастию привели, обманы в моей надежде и желаниям, естлиб я ушла, чево всеминутно и всево больше желала, я бы ушла купно и от счастия, которое ныне само ко мне идет, и могла бы в такиеж беды впасть, от которых бежала, или еще и пуще, но однакож надобно было так поступать, как я поступала, что бы приманить счастие к себе издалека. О не постижимая Вышнего премудрость! сколько я должна благодарить Бога, Он мне дает рог изобилия, из которого я ныне могу просыпать благодеяния на равную мне братию.

Так приятным образом мы окончали свое гуляние. Я думала что госпожа Жевкес спрячется в землю, увидя что господин Виллиамс приехал с нами, и что ево потчивают так много, ибо мы обедали все в радости, в вольности и в согласии; я увидела из поступков моево ласкового господина, что мне можно вольно с Виллиамсом обходится, потому, что он примечая мою осторжность поощрял меня говорить с ним, и за столом подавать ему кушанье.

После обеда ходили мы смотреть часовню, которая хотя убрана была и изрядно, но еще хотел послать в Линкольн для закупки к ней новых украшений.

Вшед в часовню, сердце мое наполненное радости обомлело, представляя себе церемонию, которую надеюсь скоро видеть. А как подшед к олтарю, увидела картину тайной вечери, то тихонько ушла в такое место где меня не видно было, и стоя на коленях изъявляла благодарение мое Богу. Признавая ево милость в том, что будучи отдаленна от службы святой ево, и в перьвой раз войти допущена с такою полезной для меня надеждой, просила Вышнего что бы всегда быть мне в кротости и воздержании, с признанием Ево святые воли, и учинил бы меня достойну толикой ево благодати и милости моево господина. Но скоро слыша что он спросил где я, я тот же час к нему и явилась.

Я надеюсь говорил он, что вы господин Виллиамс забыв мои досады, которые я в прошедших моих поступках вам оказывал в чем совершенно и признаюся, не отречетесь служить здесь завтре, и дать нам свое поучение, хотя господин Петерс и обещал сие исполнить, но я знаю что ему в рассуждении не очень хорошего здоровья, то будет несколько тягостно.

С радостию он отвечал, я вас слушать во всем найду себя охотна, но ежели вы мне изволите приказать сказывать проповедь, то я к оной не приготовился. Не надобно говорил господин мой чтоб она простиралась до обширного поучения, а довольно сего текста... ежели можете сказать, что Бог устроил царствие свое больше кающимся грешникам, нежели праведникам не требующим покаяния, дабы меня не изобличала совесть пред людьми в делах прошедших; чем и буду очень доволен, в протчем все что вы ни изберете к тому прибавить, я не сумневаюсь что бы было не к стате.

Я имею намерение, отвечал он, естли вы мне позволите изъяснить оказанную вашу ко мне милость, то надеюсь что проповедь сочиненная мною, за благодатию Вышнего со ответствовать будет благодарности, которою наполнено мое сердце, а текст оного будет ныне отпушаеши раба твоего владыко по глаголу Твоему с миром, яко видеста очи мои спасение Твое. Мне это очень пристойно я говорила. Не очень отвечал господин мой для тово, что вас не отпускают с миром, я надеюсь, что вы здесь с радостию останетесь.

Правда государь мой я говорила, но я видела спасение от Бога, мне можно сказать всех больше на свете: величит душа моя Господа, яко презре на смирение рабы своея. Я знаю говорил родитель мой, что естли бы было время, то книги Руфь подалиб много материи, пристойной той чести, которую ныне дочь моя получает.

Для чево вы так говорите господин Андревс спросил господин мой? Я знаю что и господин Виллиамс тоже скажет, что дочь ваша взаимно мне делает столько же чести, сколько от меня получает.

Мне никогда государь мой, одново мнения с вами быть не можно, отвечал родитель мой. Дело другое сказал господин мой мне, я бы лутче желал, чтоб вы были со мной одново мнения, а то мне весьма будет не приятно, естли вы будете разного со мною, ибо тем наилутче порядок можно уставить нашей жизни.

Счастлива та жена в свете, я думаю моя любезная мать, которая имеет умнова, честнова и добродетельнова мужа, что может быть лутче! но не достает слов мне изъяснить то, что я желаю. Вышед из часовни господин Виллиамс сказал, что он пойдет домой писать проповедь приличную к будущему дню. Послушайте прежде говорил ему господин мой, когда ревность моя к приятной Памеле, принудила меня против вас вести такие поступки, которые полны были вражды и мщения. А как вы знаете, что я взял от вас письмо в деньгах, которых взыскивая держал вас под караулом, в чем я совершенно ныне стыжусь для тово, что принудя вас подписать обязательства, не имел ни малаго намерения как вы сами можете в том за меня поручится, требовать от вас денег, зная ваше с Памелою знакомство, и тем хотел держать вас в страхе. Нынеж дабы поправить мой пред вами не справедливой поступок, возвращаю вам то письмо которое в залоге у меня было, но чтоб и убытки вам заплачены были, я приказал моему прокурору вручить вам пятдесят фунтов Стерлингов. Он уже повеление ваше государь мой исполнил отвечал ему господин Виллиамс, и чувствительно благодарствую за вашу ко мне милость. Ежели вы намерены домой итти говорил господин мой, то лутче извольте ехать в моей карете. Нижайше благодарствую отвечал он, веселые мысли от вашей чрезвычайной милости, понесут меня на крыльях удовольствия и признательности, и для тово хочу лутче итти пешком.

Между тем любезный родитель мой беспокоился, чтоб простое ево платье не зделало стыда господину, быть завтре в часовне, говоря со мною сказал, что господин Б.... дал ему дватцать Гиней на платье. Оное совершенно меня обрадовало, ибо конечно я сотой части милости ево не достойна. Весьма прискорбно человеку, имея великую милость и чувствовать не достаток своих достоинств. Вот только для чево я богатым и знатным людям завидую, что они могут бедным добро делать.

В тот час увидя моево господина говорила ему, государь мой узнаю ли милости вашей меру? Родитель мой сказал мне, что вы ему изволили пожаловать множество денег. Это самая безделица отвечал он дарагая Памела, и самом слабой знак моей любви к вам, не говорите о том больше, мне кажется, что отец ваш не знаю для чево беспокоен, не скрывай от меня любезная моя ни чево. Все ево беспокойство в том я говорила, что не хочет отстать от службы Божей, а при том боится обесчестить вас своей худой одеждой.

Как вам не стыдно господин Андревс он говорил ему, вы знаете, что наружные украшении тщетны, дай Боже, чтоб я так внутри украшен был, как вы доброю совестию и сердцем. А коли так Памела говорил мне, он меня не больше и не тольще, то пойдем в месте с тобою господин Андревс в мой гардероб, хотя он здесь и не велик однако найдем все, что надобно: а вы не осердитесь говорил усмехаясь мне, я вас не зову с собою для тово, что еще вам не к стате знать как раздеваются и одеваются мущины. Пожалуйте оставте, говорил ему родитель мой, я сожалею что вам о том упомянули. А я очень рад отвечал он пойдем пожалуй без церемонии.

По том привел ево в гардероб и показал много платья, из которых просил одно выбрать, родитель мой был в смятении, а любезной господин хотел, чтоб он непременно выбрал лутчее, и тужил о том, что нет самова хорошева. Родитель мой увидя простое суконное платье, которое ему всех хуже показалось просил, чтоб позволено было надеть ево, но господин мой выбрав самое лутчее, помогал ему примеривать, а пришед велел госпоже Жевкес, чтоб она приказала оное вычистить и также приготовь чулки, башмаки, рубашку и галстук говоря ей, пожалуй госпожа Жевкес вели все оное хорошенько приготовить, ибо господин Андревс, приехал сюда в дорожном платье, не думав, чтоб мы ево удержали до Воскресенья, и при том все оное подарил ему вместе с серебреными к башмакам своими пряжками, парик говорил ему не надобно для тово, что почтенные седые ево волосы, лутче всякова парика на свете, а шляпа я думаю у меня есть. Родитель мой пришед ко мне от радости плакал, и говорил, я не знаю как поступать против такой чрезвычайной милости, о моя любезная дочь! в начале Божия милость, а по том твоя добродетель причиною нашева счастия.

ВОСКРЕСЕНЬЕ.

По утру как я проснулась, всех увидела в наряде, Милади Ионес привезла господина Виллиамса в своей карете, а две сестры Дарнфорт приехали особливо, за всеми лакеи были в нарядных ливреях, завтрикали все мы в превеликом удовольствии. Любезный мой родитель одет был изрядно, все ево почитали. Господин мой говорил Виллиамсу, что не имея дьячка псальмы надобно будет оставить, но господин Виллиамс сказал, что он все то один исправить, а родитель мой говорил, что ежели ему позволят он изрядно должность оную отправить может, ибо он все на изуст знал, и всякой день певал дома, и в школе, которую он имел с худым успехом по своем несчастии; все были рады, что он обещал помогать в службе, и пошли в часовню. Кроме поваров все люди за намиж пошли, и слушали со страхом и благоговением службу Божью.

Любезный родитель мой исполнил с превеликой себе похвалою свою должность, так точно, как бы сам был дьячек, псальмы зачинал петь с истинным сокрушением сердца, ясно и внимательно. Милади Ионес наклонясь мне говорила, добрые люди везде годны, и всякое доброе и хвалы достойное дело, с радостию исполняют; подумайте в какой я радости сидела тогда в часовне.

Я знаю любезная мать моя, что и вы все псальмы наизуст знаете, и лутчее сокровище души своей почитаете в Библии для тово и не надобно мне показалось описывать вам Псалом: 23 которой пел отец мой в часовне.

Господин Виллиамс сказывал изрядную проповедь о щедротах и благодеянии, и благословлял богатство в пользу души употребляемое, текст свой взял из книг Соломоновых глава 11, стих 24 и 25, и так окончал свою предику, что ни мало не тронул честолюбия моего господина, которой боялся изобличения.

Отец мой сидел на обыкновенном месте где дьячки садятся, Милади Ионес тихонько послала сказать своего лакея, чтоб он после предики еще запел псальму.

По окончании службы все благодарили господина Виллиамса с похвалою, а по том родителя моево, все служители казалось на нево с почтением и любовию взирали.

За столом принуждена я со всеми отговорками, сесть в большое место, а господин мой сел на противу между родителя моево и господина Виллиамса и говорил мне, дарагая Памела, вы так проворны, что я не напоминаю вам потчивать гостей моих, а я моих двух друзей здесь не забуду. Я забыла вам сказать, что надела Атласное свое платье, которым подарил меня господин мой, все женщины хвалили меня очень в сем наряде.

После обеда как стали говорить о Псальмах, то господин мой слукавил не много, естли мне можно осмелится сказать так: обратясь к родителю моему сказал, господин Андревс после обеда предики не будет, так не худо пропеть Псалом. Не изволитель выбрать ево (зная что я оный переложила в стихи) как вы думаете, любезная Памела? Не можно ли пропеть ево? Пожалуй государь мой я говорила о том непоминайте. Пожалуй не говори любезная Памела он отвечал мне, воля твоя как ты ни изволишь только вам надобно так ево пропеть нам, как вы оный переделали. Родитель мой усмехнувшись спросил меня, можно ли петь так как вы написали? Для чево не можно отвечал он вместо меня, толькоб госпожа Жевкес не слыхала.

Разговоры их поселили любопытство в женщинах; Милади Ионес говорила что она ни для чево не хочет того, что мне трудно, а ежели не трудно и из доброй воли петь буду, то радоватся станет. Я вас прошу государыня моя, говорила ей меня к тому не принуждать. Ей, ей я не могу тем служить вам. Полно дарагая Памела говорил господин мой упрямится, я знаю что вы не будите никогда тово писать, что не годится слушать. Самая правда государь мой я отвечала, но что пристойно бывает в одно время, то в другое негодится. Поверь мне говорил он, что я судия правосудный, все госпожи сии историю вашу знают, а что они знают, то вам больше делает чести; и когда я желаю вспоминать, то вам убытку не будет: постой я вас труда избавлю, и в тот час вынул оную Псальму из кармана.

Ей ей государь мой я не могу в том послушать, я говорила ему, а когда вам угодно прочесть ее, то позвольте мне вон вытти? Тово та я не зделаю он отвечал. Пожалуй оставте ее говорила Милади Ионес, мы не будем слушать когда ей то противно.

Изрядно любезная Памела говорил мне господин мой, выбирайте любое, или пойте сами, или я читать буду, одному чему нибудь да быть должно. Ни тово ни другова отвечала я не желаю, а петь конечно не буду, изволите делать, что угодно.

Вижу говорил господин мой, что мне надобно читать, хотя и знаю, что не зделает то мне чести, так нелутчель оставить. Пожалуйте прочтите, говорила меньшая девица Дарнфорт.

Очень изрядно отвечал он, прежде скажу вам причину оного сочинения. Когда Памела была взята сюда и содержась под крепким присмотром, упражнялась всегда в писании своего журнала, как в один день просила госпожа Жевкес, чтоб она ей пропела какую нибудь Псальму, но она будучи в огорчении и в печалех отказала, а как скоро Жевкес вышла, то она выбрала Псалом 136, ибо пристойнее ее состоянию другова найти не могла, по тому, что Жевкес часто заставляла петь песни, которых она никогда не певала, и выписав оной переложила в стихи, признавая госпожу Жевкес хищницею своей чести. Вам господин Виллиамс отдавая ему читать, я думаю известна сия Псальма, которая взята из Псальма Давыдова. На реках Вавилонских, тамо седохом и плакахом, внегда помянути нам Сёона.

Когда прочитал господин Виллиамс Псальму. Я с нуждою осмелилась взглянуть, для тово, что они все единогласно хвалою меня пристыдили, которые господину моему не сказанно были приятны. После обеда пошли мы в часовню, и любезный мой родитель окончал молитву Псалмом 195.

После тово прошли прямо в сад в задние вороты, и идучи мимо тово места которое служило нам с господином Виллиамсом в переписках, и подле которова был подсолнешник. Господин мой говорил мне из всех цветов в саду дарагая Памела, подсолнечник кажется мне лутчий? Не поминайте мне государь мой я говорила, я уже все то позабыла. Господин Виллиамс услыша сие застыдился, а господин мой увидя говорил ему: я не ищу господин Виллиамс вам подать причину, чтоб вы не веселы были, а только дивлюся вымыслам толь странным, здесь есть места, которые меня много беспокоят, когда я на них взирая вспоминаю, какова было дошла любезная моя Памела несчастия.

По том близь часа они одни с ним по саду ходили, говоря о науках, и возвратились к нам в равном удовольствии оба. Милади Ионес подошла к нам и стала по средине между моим господином и мною, когда говорила она ему, счастливой сей день будет? После которого не останется вам ничево желать на свете? Я бы желал отвечал господин мой, чтоб это было завтре, или покрайней мере после завтра, ежелиб любезная Памела на то согласилась, я послал уже за венчальной грамотой, и надеюсь посланной севодни к вечеру или конечно завтре по утру возвратится. Пожалуй любезная моя говорил мне, не откладывай далее. Как статся говорила мне Милади Ионес чтоб вы то продолжали. Очень изрядно говорил господин мой Милади Ионес, теперь вы государыня моя с моей стороны, я вас оставляю с нею и прошу до спросится, которой день она избрала назначить. Надеюсь, что она самые малые безделицы в помешательство считать не будет, так как бы что важное, и сказав сие оставя нас с нею, пошел к девицам Дарнфорт, которые не далеко гуляли между цветниками.

Милади Ионес мне говорила, что не льзя ей меня не винить, естли я откладываю далее, я верно знаю продолжала она, что Милади Даверс в крайнем о том беспокойстве, и ежели паче чаяния какое помешательство приключится в вашем счастии, то всем с стороны жаль будет.

Когда он государыня моя я ей отвечала, в перьвой раз мне о том говорить стал, то сказал что чрез две недели будет свадьба, а при том спросил как я хочу из тех двух недель, перьвой или последней день назначить, я ему отвечала что последней. Подумайте сами можно ли мне было иначе отвечать, ибо он меня так спрашивал, а я видя что ему то угодно, не хотела показать желания скорея окончить и выбрать день первой недели.

Очень изрядно она говорила, но видя что он учтиво и охотно просит поскорея день назначить, я бы будучи в вашем месте на то склонилась, и видя что я закраснелась и задумавшись стояла, сказала мне, вы лутче знаете, что вам делать, я только говорю то, чтоб я будучи на вашем месте зделала. Я отвечала ей что подумаю о том хорошенько, и естли увижу что он весьма того желает, то надобно будет во угождение ему переменить мое намерение.

Девицы Дарнфорт весьма просили чтоб им быть на свадьбе; любезная Памела, помогите в нашей прозьбе мне оне говорили, чтоб у вас на свадьбе и бал был, вы нас тем много одолжите. Совершен государыни мои, я им отвечала, не хочу вам обещать, хотя бы и могла зделать. А для чево они спросили? Для тово я отвечала, что мне кажется такой день торжествовать, надобно в благоговении и страхе, ибо весьма нашей сестре такой день важным почитать должно, в которой она, как бы снова раждаясь, и новую жизнь получает, да и приемлет себе вечное счастие, или несчастие; не возможно мне кажется тогда веселится, когда много надобно думать. Я надеюсь что вы сами будучи в моем месте, былиб того же мнения. По этому говорила старшая, еще и больше должно веселится и радоватся. Я предузнал говорил господин мой что вы от Памелы сего ответу должны были дожидатся. Меньшая Дарнфорт сказала, что она от роду таких благочинных разговоров не слыхала, и ктоб так толковал о таком дни, которой посвящается радости и утехам. Государь мой, она продолжала, вы в день свадьбы вашей видно только одне Псальмы петь велите, а ей (указывая на меня) поститься. Кто слыхал, чтоб на свадьбе было так как на погребении. Я видя, что ей было досадно, замолчала, зная, что в коротком времяни много надобно мне ответов таких, за которые, завидуя моему счастию меня возненавидят. По том пришли мы пить чаю, а они выпросили у моево господина, чтоб им дал бал хотя пред отъездом нашим из здешнего дому. Старшая девица Дарнфорт говорила надобно конечно, чтоб и у них быть собранию для тово, что когда она не будет на свадьбе, то почтет себе за обиду, естли мы у ней прежде не будем.

Когда они поехали, господин мой хотел оставить до свадьбы родителя моего, но он усильно просил сказывать, что вы любезная мать ево ожидая больше имеете беспокойства, к томуж он не терпеливо желает уведомить вас о благополучии счастливой дочери вашей. Когда увидел господин мой, что он непременно хочет ехать, призвав Томаса, приказал ему приготовить по утру рано из ево верьховых одну лошадь, и собрав в чемодан платье второчить к седлу, а себе приготовь другую и проводя господина Андревса до самова ево дому, или как он прикажет; а при том говорил родителю моему, та лошадь может служить вам, когда за хотите к нам в дом мой приехать, и для тово я дарю вам оную со всем убором, не отрицайтесь говорил, видя, что он хотел отговариватся, я не люблю как мне отказывают. За ужином он много говорил с ним ласково и учтиво, и отдав ему все мои письма просил, когда он прочтет их, обще с вами, чтоб возвратил ему. Я надеюсь обеих вас видеть скоро в доме моем Бетфортском. Счастливой вам путь, естли я больше не увижу, и взяв за руку простился, оставя родителя моево в радостных чувствиях. Которой с нуждою промолвить успел, простите государь мой, Бог вам воздаст за все ваши милости. Вы легко заключить можете любезная мать моя, что мне с родителем моим расстатся было тяжело, но видя, что он нетерпеливо вас хотел видеть, и открыть напольненное радости сердце, не смела просить, чтоб больше остался.

Госпожа Жевкес принесла каришневой и вишневой водки по два штофа, сухарей и сухова варенья, и все оное велела положить в чемодан, с подаренным ему платьем, которое он не хотел надевать прежде, пока моя свадьба не будет публична, также и денег не тратить, чтоб соседи ево не подумали о том на противу. Мне то всево милее любезный родитель мой, я ему говорила, что мы чаще можем видется и писать без высыслов и затруднения.

Он сказал мне, что нарочно ляжет спать рано, чтоб ранее вставши ехать, и при том запретил, чтоб я отнюдь не выходила, как он поедет, дабы тем разлучение наше не зделать печальнее, а себя задумчивым на весь тот день; и так в вечеру со мною простился. Томас принес ему сапоги и сказал, что он со всем готов будет. Я пошла от нево в кабинет мой печалясь об ево отъезде, хотя знала, что он любезной своей супруге приятную весть сказать поспешает. Просила я его, чтоб он употреблял деньги на свои нужды, зная, что господин бы мой ему столькоб не дал, естлиб не намерен был, что нибудь дать больше.

Старайтесь милостивая мать моя, чтоб он свое обещание исполнил, пожаловать к нам и с вами вместе. Я надеюсь, господин мой сих писем не увидит, я их прежде к вам не пошлю, пока со всем обстоятельно не отпишу о моем счастие: добра ночь любезная мать, Боже дай счастливой путь родителю моему, дабы приехал к вам в добром здоровье.

ПОНЕДЕЛЬНИК.

Господин Кольбрант приехал рано, господин мой взял у нево венчальную грамоту, принес ко мне и говорил: теперь любезная Памела, можноли день моего благополучия назначить, ибо только твоего согласия нам не доставает. Я целуя ево руки, хотя и не могла взглянуть на нево отвечала: что я не разумею за все ево милости как отвечать, и не хочу, чтоб он подумал, что я не с крайнюю радостию приемлю честь от нево мне подаваемую, которую я во весь мой век не многу довольно заплатить всем моим признанием, то по сему и должна я во всем вам повиноваться.

Когда вы государь мой в прошлой Четверг изволили сказать, что свадьба будет через две недели, то я подумала, что вам так угодно, сердце мое так вам предано, что боюсь дабы не сказать вам неприятного ответу, а отдаюсь со всем в волю вашу. А когда бы только того боялись, обняв меня говорил он, то севоднишной день учинит меня счастлива, вруча мне вас на веки, тотчас велю приуготовлятся и встав итти хотел.

Сотвори милость я ему говорила государь мой! севодни не возможно я вас уверяю. Не возможно он говорил? Нет, нет, ей, ей, отвечала будучи в трусости чрезвычайной, видя не умеренное ево желание. Для чево же прельщали меня говорил мне, сладкой сей надеждою, что отдаете на мою волю? Удостойте меня выслушать государь мой я вам скажу, что я думаю, пожалуй скажи отвечал он.

Государь мой, для толь радостнова дня, я бы не желала иметь другова, как Четверг, в Четверг женились мои родители, и хотя они бедны, но между собою живут согласно, в Четверг я родилася, в Четверг покойная мать ваша взяла меня в дом свой, в Четверг государь мой вы меня сюда завезть велели, где я преодолевая терпением все беды ныне прихожу к невероятному счастию, и в Четверг вы мне назначили две недели к моему счастию. Вы меня государь мой много одолжите, естли окажете свое снизхождение моему глупому суеверию, для тово только я не хотела назначить другова дня, кроме Четверга.

Я признаюсь дарагая Памела, говорил он мне, что это кажется очень суеверно и вам можно другой какой нибудь день в неделе удостоить. На пример скажите Понедельник, в Понедельник отец мой сговорил женится, в Понедельник мать моя родила меня, в Понедельник я вознамерился вас увезть сюда, в Понедельник писал к вам, чтоб вы сюда возвратились, по этому и мне Понедельник счастлив. Полна любезная Памеда, Четвергу много делать чести, удостой лутче Понедельник общим счастием для нас, к окончанию всех бывших вам оскорблений, к томуж, Понедельнику и постаршинству обидно будет, будучи перьвым днем в неделе; я надеюсь, что мы Вторник, Середу, Пятницу, Субботу и Воскресенье, также себе счастливыми учинить можем, как Четверг и Понедельник: естли благословение Божие будет над нами, то все дни живота нашего будут так счастливы, что мы не узнаем которой будет благополучнее.

О сладостные речи, и ответ дражайший! вы государь мой говорила я ему, очень приятно над моею слабостию изволите издеватся, но когда уже в самом важном мне счастии, ваше соизволение было, то по милости своей дайте волю нашим женским приметам, которые хоть суеверны, но мы почти все в том пристрасны; я Четверг не хочу обидеть.

Ежели вы мне в том докажете он говорил, что имейте справедливее моей причину почитать Четверг, я с радостию испольню ваше прошение, естли же нет, то тотчас пошлю за священником. И подлинно пошол вправду.

Постой государь мой, я говорила, мне надобно о многом прежде говорить с вами, говорите скорея отвечал он, мы можем переговорить пока священник приедет. Ей, ей севодни не возможно я ему говорила? Ну так завтре он сказал. Когда вы так государь мой я отвечала, прилежно за Понедельник старались, то изволь в будущей Понедельник. Еще неделя вскричал он! нет мой свет, этак у нас целой год пройдет, я больше ждать не буду как завтре, или покрайней мере уже в Середу.

Уже один день только государь мой вам прибавить остался, так и будет приятной мне Четверг. Изрядно дарагая Памела говорил он, ежели я до Четверга отложу конечно ли он будет уже мне день счасливой? Непременно государь мой я отвечала. Подлинно я думаю что я глупой показалась учиня ему ответ такой, и глупость моя вы сами скажете любезные родители, что была не к стате, против такова милостивого и любезного человека, которой любить мне весьма славно, по надежде будущей жизни, и премены моего состояния. Я не могу довольно надивится как молодые девки ходят замуж на удачу, не предусматривая настоящей дороги в такую жизнь, в которую она принуждена войти будет. Таким образом любезные родители, довел он меня в Четверг к свадьбе нашей назначить, Боже мой! единая мысль, в восхищение меня приводит.

После тово он с Абрамом верхом ездил, и уже в вечеру приехал. Видитель как сердце плененное любовию нами владеет, и малое ево отлучение было мне печально, и короткие часы без нево скучны показались, надеюсь что не привяжусь к нему так, чтоб ему наскучила, но желаю чтоб мы в том, вам любезные родители последовали конечно? Вы во всех своих несчастиях, друг против друга были непременны, и во всех печалех утешались единою своею любовию.

Приехавши назад сказывал, что те прекрасные места где он гулял, завели ево далее нежели он думал. За ужином говорил мне, я бы желал чтоб нас венчал господин Виллиамс, в знак моей совершенной к нему дружбы, но с другой стороны боюсь чтоб он не подумал, что я в наказание ему заставил, нарочно быть при том, чево я истинно не думаю; как вы рассуждаете любезная Памела, не подумает ли он тово? Я надеюсь не подумает отвечала ему, хотя и не могу знать ево мыслей, но в том ручаюсь, что он причины не имеет тово думать, при том же вы государь мой так с ним поступали, что ему сумневатся в милости вашей не можно.

По том говорил он мне с великим не удовольствием, о поступках сестры своей Милади Даверс. По чему я и спросила, нет ли чево от нее новова? Получил говорил он дерзновенное письмо от ее мужа, в котором он сам признается, что по прозбе ее писал: я так осердился, что как скоро прочол, то изодрав на мелкие части бросил на ветер, а присланному сказал, чтоб он вместо ответу своему господину донес, что я с письмом ево зделал, и более не хотел ево слушать, а он не знаю что болтал о приезде ее сюда, но она мне не надобна, и надеюсь что сии вести ее удержат.

Оное письмо любезная Памела много мне досадило, естлиб у меня было и дватцать сестр всех их супротивлении мнеб не помешали, хотя я и не хотел чтоб вы сие знали, однако надобно вам ожидать некоторых не удовольствий себе от гордой сестры моей. Хотя она горда и самолюбива только это кажется не ее дело чтоб отводить меня от тово, что мне милея всего на свете. Сожалею государь мой говорила я, что я причина не согласию таких достойных брата и сестры.... Не говори так дарагая Памела, он сказал пресекши речь мою, это не обходимо последовать должно, только сносите для того, что она сестра моя, а мне оставте трудится дерзость её опровергнуть.

Естли мое почтение и покорные поступки я говорила, что нибудь могут исходатайствовать в мою пользу у Милади Даверс, то извольте надеятся, что я все то с радостию буду делать, что гнев ее может смягчить. Нет отвечал он, не думайте чтоб я допустил когда вы будете жена моя, до таких против ее поступок; которые не приличны будут звания вашего, я знаю должность мужа, и буду защищать вас так, как бы вы родились Принцесой.

Я не могу довольно надивится чрезвычайной вашей милости, я ему говорила, но не думаю почитать и снисхождение за подлость. Все мне обиды снести можно свободно по тому, что они естли и будут, то от той же крови, которая счастия моего причиной. Очень изрядно говормл он, но станем лутче говорить о свадьбе нашей. Я вижу что нас со всех сторон окружают шпионы, кои мне хотя и не страшны, однако я запретил всем моим домашним, чтоб дней двенатцеть ни кому о том не говорили. Госпожа Жевкес меня уверила что как она, так и все в доме с радостию того желают. Я пошлю в Четверг, когда вам не льзя прежде согласится, позвать господина Петерса или господина Виллиамса к себе завтрикать, и тогда под видом пойдем будто показать ему мою чесовню, в которой он нас и обвенчает; а при том просить буду, чтоб он нигде и ниже у себя в доме ни кому о том не сказывал до тех пор, как рассудим сами объявить об оном: не иметель дарагая Памела с вашей стороны вы каких препятствий?!

Возможноль мне государь мой видя не изреченную вашу милость, иметь препятствии. Я надеюсь что вы с Милади Даверс не вовсе определить изволили жить в несогласии, и когда она сюда гостить приедет, я запрусь в палатах чтоб ей не досаждать моим видом.

Тогда о том будем говорить сказал он, когда надобно будет и вы тогда должы будете зделать то, что я рассужу за благо, есть еще время о том подумать, всего пуще мне досадно, что она мужа своево принудила писать ко мне, видя, что ее прежнее письмо ни какова успеху не имело. Мне жаль что я изодрал оное вам не показавши, выб увидели каким гордым тоном писал ко мне такой, которой у всех за дурака почитается, но я знаю что сей бедной человек был только копеистом.

ВТОРНИК.

По утру, Томасе проводя вас любезный родитель возвратился, и сказывал, что вы в добром здоровье поехали, я надеюсь скоро иметь известие о счастливом вашем прибытии.

Господин мой перед обедом заставил меня петь и играть на клавикордах, и слушая хвалил очень, но сказать правду, он все то хвалит чтоб я ни делала, так ево милость ко мне велика.

В час по полудни приехали мы домой ездя прогулятся, я не могла насладится ево разговорами, которые были об Агленских Творцах и Стихотворцах, расказывал он мне, обо всех достойных примечания вещах, которые он ездя по Италии и Франции видел, говорил также, что он здесь не долго про будет, а намерен в Бетфорской свой дом возвратится. Когда мы там будем продолжал он, редко случатся станет, чтоб мы долго были вместе, ибо мне многие нужды есть ехать в Лондон, где надобно щот зделать с моим банкером, а может быть я и вас возму туда на месец или и больше, быть участницей городских веселий. На что я отвечала, что ево воля всегда будет повелевать моею, и что я ни каких увеселении не пожелаю, кроме тех, которые он назначит.

Я не сумневаюсь любезная Памела говорил он мне, чтоб я не был счастлив и доволен вами, но вить надобнаж вам иметь какое нибудь упражнение. Естли вы своими упражнениями будете довольны я отвечала, то мне не льзя быть не довольной всем тем, что вы будете делать. Наше счастие весьма кратко, и все веселии тленны; в самом большом продолжении жизнь наша бедна и маловремянна: и так я надеюсь, государь мой, что наше общее будет желание помышлять о будущем, и устроевать такие веселии которые вечны.

Вы говорите любезная Памела сказал он, так, как самая добродетель, я надеюсь, что час от часу в меня сии ваши мысли будут вкоренятся чаще разговаривая с вами; но ныне еще рано в такое рассуждение вдаватся, однако я вам не запрещаю, мешать всегда разумную свою Богословию в наши разговоры, когда она будет к стате, но так только, чтоб она не навела печали потревожить непорочные наши весельи.

За столом сидя когда мы обедали, ни чево тово он не кушал, что не я ему положила, всякой час милость ево наполняет радостию мое сердце, которое однако со всем тем не изестные мне чувствии имеет, кои отягощают дух мой, вспоминая что Четверг близко, и заставляет сверьх воли меня вздыхать, мешая ясно видеть будущее мое счастие. Не уж ли мне тайные сии движении возвещают злополучие, но я вручаю себя Вышнего благодати, которая до сего, сквозь все печали и несчастьи не вредно проведя, привела меня к неизреченному счастию сея времянные жизни.

Я надеюсь и при том правильно, что буду милости достойна такова любезного человека, Боже только утверди меня в покорности и послушаньи, и не отними знаний, моих малых тобою же данных дарований, они сохранят меня в будущем состоянии. Не переставайте о мне молится любезные родители, может быть моя счастливая жизнь подвергает меня пущим бедам нежели которых я убегала. Естли гордость, тщеславие и роскошь, пленят мое сердце, и когда сверьх моего чаяния за грехи мои отдамся моим слабостям, то тогда как малая лодка без весел в волнующемся море буду носится не видя никакого пристанища, и не имея другова правителя, как мои безразсудные и лестные веселии. Я помню, мне однажды сказал господин мой, что те которые себе не верят, редко делают проступки. То по сему я себе больше всех и не буду верить, зная слабость моей силы и все свои не достатки. Не хочу утруждать вас любезные мои родители, описанием всех милостей моего господина и благотворителя; также и учтивостей госпожи Жевкес и всех служителей в доме, которые кажутся мною очень довольны. Я надеюсь, что никогда не подам и причины не любить себя всем тем, которые при мне будут, не имея гордости в моих противу их поступках, старатся всегда буду не умышленные вины прощать, так как сама себе желаю, не скрою однакож дел злоумышленных, которые могут кому нибудь быть вредны, а паче моему господниу, и чрез то дам узнать честному служителю мою милость, которая поощрять ево будет к делам добрым, Которыеж не будут исполнять свою должность и подражать честным и усердным служителям, ежели в них будет совесть и страх Божий, то постараюсь принуждать ласкою и увещанием, а когда то не поможет, то некоторым страхом и угрозами, а больше буду просить Бога дабы на всякие полезные и честные дела вразумил меня.

СЕРЕДА.

Один день любезные родители остался до моей славной и беспримерной церемонии счастия, но сердце мое еще от сумнений не освободилось, Боже мой, что я говорю не благодарная, не чувствуя Божия милосердия, и милости моего любезного господина, или сие происходит от радостного восхищения когда мысленно представляю, как можно будет мне делать добро после завтрешнего дни, с позволения моего благотворителя, за милость которого старатся буду благодарность свою изъявить пред Богом моими теплыми молитвами.

СЕРЕДА в вечеру.

Господин мой час от часу милость свою и любовь ко мне усугубляет, видя меня в смущении всячески развеселить старался, я отговорилась с ним ужинать, но он сам пришол звать меня и взяв за руку проводил в залу, и посадив подле себя выслав вон Абрама; я хотя есть и не хотела, но боясь ево прогневать принуждена была ужинать, он часто сам накладывал на тарелку мне кушанье и говорил, когда вы кушать не хотите, то покрайней мере выпийте вина рюмку. Я выпив говорила ему, что мне чрезвычайно жаль, что я столь великую ево милость приемлю смущенным видом, и совершенно в том стыжусь. Подлинно любезная Памела он ответил мне, я не могу терпеть вашего смущения, от чего бы оно ни происходило. Вся моя задумчивость, государь мой говорила я от того, что не могу собратся с разумом приготовляясь к завтрешнему для меня счастливому торжеству.

Он позвонил в колокольчик велел собрать со стола, как скоро все вышли он взял стул, сел подле меня, и обняв говорил так нежно ласково и учтиво, что никогда чаю Амур не вразумлял никакова любовника говорить так нежно. Всево вам описать некогда, а скажу только часть тех разговоров: не гневайтесь любезные родители на дочь вашу, что она вас утруждает своими расказами которые ей очень чувствительны, и ежели их не напишу и лягу спать, то не усну долго.

Сие приятное смятение он обняв меня говорил, сия прелесная задумчмвость в моей любезной Памеле, происходит видимо от приближения счастливого нашего супружества, куда как мне чувствительно и прискорбно, когда я вспомню сколькоб я был не счастлив, желая похитить толь истинную добродетель, вредными моими намерениями. Не дивлюсь, чтоб толь честная девица не сумневалась ныне вспоминая ужасные происки к похищению своей чести, которая искала убежища себе у одной смерти. Но ныне дарагая Памела, когда вы видите, что я во всем постоянству вашему последовать стараюсь, и все по воле вашей ищу исполнить, для чево так задумыватся и меня печалить? Вы во мне имеете вернова друга, которой заступник а не гонитель добродетели вашей будет, для чево такое уныние и робость которые меня несказанно мучат.

Не ожидайте государь мой я преклоня лицо к плечу ево говорила, оправданья такой дуры, которая не умеет пользоватся вашими милостями, оставте лутче сидеть меня в моей спальне, я конечно виновною себя признаваю в такой не благодарности, против чрезвычайной вашей милости, я подлинно теперь посмеянию достойна. Когда бы вы позволили мне сидеть в моей спальне, я бы совершенно устыдилась, в таких достойных брани вашей поступках, но умножающаеся во всякой час ваша милость и знание коль мало я оной достойна, причиняют в моем духе крайний беспорядок.

Изрядпо моя дарагая отвечал он, хотя с крайним себе принуждением, но в угодность вашу скажу, естли вам не приятно что я очень просил скорея назначить день нашего веселия, то можете отложить далее, только не будьте так печальны, и скажите мне, я с радостию на то склонюся, хотя мне всякой час ожидая завтрешнего дни целым будет казатся годом, но когда вам угодно я еще ждать буду. Скажи любезная Памела? скажи мне правду, но только имейте к тому подлинную причину, о которой я вас спрашивать никогда не буду.

Я уже привыкла государь мой говоря ему, видеть милость вашу по всечасно, то и не дивлюсь что ныне вижу ее чрезвычайну. Я признаюсь перед вами что я прямая дура, боюсь, а чево боюсь не знаю, все равно как ни откладывать а на кануне тово для меня счастливого дня таковаже буду. Ныне вижу отвечал он беспримерная Памела, что сердце мое вручить во власть вашу можно безо всякого сумнения, ибо честные поступки ваши доказывают, что вы на вред оные не употребите. Но сотвори милость, отринь все свои сумнительные мнении, и оставь стыд ныне уже вам бесполезной, я надеюсь что вы для меня всею силою преодолеть то постараетесь.

Совершенно государь мой буду старатся я говорила, устыдить себя при самом окончании счастливого для меня вашего намерения, сердце мое наполненное к вам любовию уже ни какова сумнения в ваших милостях не имеет, а естлиб в чем и усумнилось, я бы сама возненавидя ево ругала. Оставте меня государь мой, оставте меня одну, я сама себя укорять буду, естли вы по своей милости, мне того не хотите делать. После тово поднесу вам наполненное благодарностию мое сердце, которое вы увидите что оно верно и непорочно.

Он чтоб дать мне время подумать вон вышел, и чрез полчаса опять возвратился, но чтоб не вдруг заговорить о свадьбе, начал говорить о вас любезные мои родители мне в отраду. Я думаю дарагая Памела, Отец и Мать ваши иных между собой разговоров не имеют, как только об вас. Ваша милость государь мой я отвечала, совершенно их счастливыми учиняет, но только боюсь препятствия от Милади Даверс, которую вспоминая тревожится дух мой.

Подлинно жаль мне говорил он, что я не выслушал присланного от них лакея, а помнится мне что он упоминал о приезде сюда сестры моей, но мой прием долго ее здесь не задержит, естли она с тем приедет что ко мне муж ее пишет. Пожалуй государь мой я сказала, имейте терпение против ее двух ради причин. А каких спросил он? Первая отвечала, что она сестра ваша, и что ей можно также как и всем людям думать, что вы себя весьма унижаете женясь на мне, другая, когда вы в гневе своем ей досадите, то чрез то умножите в ней досаду, и она час от часу пуще презирать и крушить меня станет.

Не беспокойтесь в том моя возлюбленная он говорил мне, не одна она гордая и спесивая женщина там у нас в соседстве, я думаю некоторые в угодность ее скажут, что я и сестры своей по любя вас отрекся, и для тово, естли будет можно всячески буду старатся смягчить свирепой нрав ее, и довесть до того, чтоб она беспримерную мою Памелу полюбила, а естли в том не успею, то другим образом с нею слажу.

Но когда мы так разговорились продолжал он, можноль мне вас спросить любезная Памела о завтрешнем дни. Надеюсь государь мой я отвечала, что в перед так глупа не буду, довольно уже и так слабое мое сердце бранила за упрямство, теперь буду ждать Милади Даверс, приуготовляя себя к покорным против ее поступкам. Он усмехнувшись поцеловал меня и говорил, оставим о том говорить до другова времяни, а теперь я думаю о том, что нет ни ково здесь при вас из женщин, а особливо в такой час, в которой им быть надобно, я бы позвал девицу Дарнфорт да уже надобно звать и сестру ее меньшую, но как ее за меня прежде сватали что уже вы и знаете, и в приданые три тысячи фунтов Стерлингов лишних перед сестрою давали, которые мать ее крестная оставила в наследство, и для тово не обходимо ей будет свадьба наша противна, хотя она должна знать что ни умом ни красотою не прелестна, а богатство ее мне не нужно, и для тово позвать их мне и не можно.

Государь мой я ему говорила, располайте мысли свои как вам угодно я на все согласна, только теперь печалит меня вот что; ежелиб вы женились на такой же знатной и богатой девице как сами, то бы на кануне того дни имели приятное упражнение читать и подписывать рядную приданому, и крепости деревням; а бедная Памела ни чево не имеет кроме чистова и непорочнова сердца. Сие то меня и беспокоит что не могу оказать благодарность мою так, как бы я была в избыточественном состоянии.

Довольно любезная Памела говорил он, и одних ваших желаний, все те которым история ваша известна и достоинствы ваши знают, скажут единогласно, что мне не возможно довольно наградить вас за то, что вы от меня претерпели. И так кто вам может возбранить победя дерзость, не иметь осторожности, я себя славлю тем наиболее, что познал хорошие ваши достоинствы, и умел приличную им честь воздать, богатство мое и знатность мне для тово ныне приятны, что удается их вручить вам, хотя в малое награждение за обиды.

Все ваши слова государь мой я говорила заставляют меня всячески старатся, быть достойной вашей милости, но подумайте сколько то прискорбно, не имеет силы воздать за то ни чем, кроме одних слов и желаний.

Сего желания отвечал он мне моя возлюбленная довольно, больше ни чево я нежелаю, больше нам друг от друга иметь ни чево не можно. Но оставте все ваши сумнении, не думайте чтоб мне рядные и крепости были нужны, это таким надобно, которые больше богатство, а не жену достойную избирают, у меня своего богатства много, а вас снабдил Бог всем тем что можно иметь для жены честной и постоянной, так мы оба разделим наши таланты поравну, вы моим богатством владейте так, как бы собственным вашим, почитайте также, что вы мне в приданые принесли горы золотые. По моему мнению вы мне в приданые принесли сокровищи такие, которые ни с чем на свете сравненны быть не могут, остроту разума, крепость не победимую добродетели, поступки приличные еще лутчему состоянию, нежели в которое вы ныне входите, не говоря о красоте вашей, котораяб могла всякого пленить на свете; тихой ваш нрав и чистая совесть, вас мне кажет не сравненно лутче всех тех невест мне равных, на которых бы я мог женится гораздо меньше трудяся.

Такою приятною речью, дарагой господин мой, наслаждал дух мало достойной но при том чистосердечной Памелы, и смотря с терпеливостию и снисхождением на мою слабость сказал, что сам поедет по утру к Милади Ионес, и прося чтоб она содержала тайно ко мне звать станет. Но я ему сказала что то весьма будет обидно, Дарнфортовой фамилии. Оставте то государь мой, я со всем себя единой вашей милости вручаю, для чево мне боятся такова, которой впредь повелевать будет моим сердцем и душею. Можетель вы простить госпожу Жевкес говорил он, которой надобно все поверить и приказать быть с вами? Для чево не могу я отвечала, она ныне против меня весьма учтива, и я ей уже простила все злости прошедшие, в рассуждении произшедшего от них счастия, а особливо для тово, что вам угодно было.

Очень изрядно моя дарагая, сказал он, я велю позвать ее; и тотчас позвонил в колокольчик: как скоро она вошла, он говорил ей, госпожа Жевкес я хочу вам поверить тайну. Я ее с радостию хранить буду она отвечала: завтрешней день продолжал он, мы положили быть нашей свадьбе так тайно, как будет возможно, господа, Петерс и Виллиамс сюда будут будто посмотреть мою часовню, в которой нас и об венчают, а по окончании церемонии поедем в карете прогулятся, чтоб не дивились люди видя нас в наряде; я думаю не надобноль нам одной девке, также открыть нашу тайну? Или как вы думаете, я вам оставляю в том старатся.

Мы все государь мой предузнавали, что будет скоро ваша свадьба она отвечала, и думаю, что не долго будет тайно. Я и сам не хочу долго таить, говорил он, но только для тово я непубличной ее делаю, что мы не со всем исправны, а объявлю ее тогда как приеду в Бенфортской дом мой, пожалуй госпожа Жевкес не сказывай об оном ни кому, а особливо которые живут в низу, сестра моя и так знает о всем, что здесь происходит.

Знаетель вы государь мой она говорила, что Милади Даверс намерена скоро сюда приехать? Сие присланной от них мне сказывал. Я надеюсь отвечал он что мы до тех пор отсюда уедем; и я буду очень рад, что она труды свои напрасно потеряет.

Она на сих днях быть хотела продолжала госпожа Жевкес, чтоб успеть помешать вашей свадьбе, которой она уповает быть так как и мы все думали, в последние дни будущей недели. Пускай приезжает как хочет, он отвечал, она знает, что я ее видеть не желаю и не послушаюсь.

Позвольте мне государыня моя Жевкес мне говорила, желать вам всяких благополучий, я не надеюсь исполняя строго повелении моево господина, получить от вас прощение. Поверте мне госпожа Жевкес, я ей отвечала, что я никогда противнова воли моево милостивого господина не зделаю, и не подам причины вам думать о прежних ваших противу меня поступках.

Вы видите госпожа Жевкес говорил господин мой, что вам нечево боятся, любезная Памела вас от доброва сердца прощает, а как был виновник я дел ваших, то нам обще и прощение получить должно.

Пример снисхождения вашего госпожа Жевкес, я ей говорила, которой я всечасно имею пред глазами, может вас успокоить. Я бы была милости сей недостойна, естли бы не старалась последуя тому, соответствовать так как со мною поступают. Ваша милость государыня моя она отвечала, обяжет меня заслужить вину мою, искренним почтением и покорными услугами вам и моему господину.

С обеих сторон сказано изрядно говорил дарагой господин мой, а чтоб вас более уверить госпожа Жевкес, что моя любезная невеста зла вам не желает, она вас выбрала быть при том как мы станем венчатся, вы должны придавать ей смелость. Много мне чести государь мой она отвечала: но мне удивительно видеть вас государыня моя уже дни с три печальну, со всем тем счастием которое вас ожидает.

Я вам скажу госпожа Жевкес говорила ей, что тому причиною одна только моя глупость, но могу уверить, что я не притворяюсь, и совершенную имею благодарность к беспримерному моему господину. Сама не знаю для чево сердце во мне замирает, знать, что вижу свои не достоинствы, получая честь весьма для меня велику, в которой пристойным образом мне вести себя будет трудно: то для тово кажется и не удивительно, что я задумчива так стала. Она мне на то весьма учтиво отвечала, обещая хранить тайну и старатся о приготовлении к свадьбе, вон вышла; а я пошла в кабинет мой и писала к вам письма до самой полуночи. Госпожа Жевкес пришед, советовала мне спать ложится, но думаю, что уснуть не можно, сама на себя сержуся, и не знаю от чево так печалюсь. Я думаю, что все молодые девицы не могут веселы быть в девишник, раставаясь с такою непорочною жизнию.

В ЧЕТВЕРГ в шесть часов по утру.

Лутче бы я спать не ложилась, нежели всю ночь пролежала не заснувши. Госпожа Жевкес часто со мною говорила то, чтоб надобно было и слушать, но зная как у нее плоха совесть, я только между ушей пускала.

Господин мой думаю также спал очень мало для тово, что я на рассвете слышала, что он встал и ходил у себя в передспальни. Совершенно и ему не меньше моево надобно было думать, перьвое, женится на бедной и простой девке, воспитанной Бога ради в ево доме, которая чрез несколько часов будет жена ево, другое, принужден приуготовится терпеливо слушать худые тольковании, и равные рассуждении о своей женидьбе. Станут многие говорить, что знатной господин Б.... опорочил свою фамилию женясь на своей холопке, а равные ему будут в глаза смеятся, родственники станут презирать, и жене ево ни где не дадут места, а особливо гордая Милади Даверс сестра ево, по чему и не мало будет труда ему из оного выправлятся. Как можно мне, множеству ево милостей себя удостоить, не могу ни чево зделать, кроме, что просить Бога, дабы продлил дражайшей век его в совершенном здравии, и буду любить ево верно с должным послушанием, но надеюсь, что и он не навидеть меня не будет, ежели и вся ево фамилия любит меня не станет, но один он будет меня жаловать, я до вольно буду счастлива, а хотя родня ево и доведет до холодности, я сносить буду терпеливо, стараясь во всем исполнить непременно мою должность.

Восемь часов с половиною.

Дарагой мой господин, любезной жених и милостивой благодетель, я сама тебя прошу, содержи в покорности наполненное к тебе любовию мое сердце, и не допусти возгордится, оставив меня так ласково и учтиво, что ни одна думаю женщина от своего любовника, таких поступок не видала.

Господин мой пришол ко мне в такой радости, которой изобразить не льзя. Можноль говорил мне спросить любезная Памела, что вы делаете? Я не хочу, чтоб вы севодни были печальны, и подали мне причину сожалеть о том. Я вам скажу новые вести, оба пастыри наши в девять часов сюда будут, а вы еще не начинали одеватся, для чево такая леность? Тотчас государь мой я отвечала все свои поправлю беспорядки. Он увидя молитвенник мой на окошке говорил, я надеюсь, вы все то на изусть выучили, что севодни читать будут? Совершенно государь мой я отвечала, я прочитала весь тот священный обряд. Что же вы теперь думаете спросил он? То, что не возможно пробыть без страха я ему отвечала, рассуждая о всем том, что сия книжка думать заставляет. Не дивлюсь говорил он, что она вас смущает, ибо я севодни по утру читая и сам нашол несколько затруднительных статей, но могу обнадежить вас моя любезная, что я с моей стороны всякому слову с радостию повиноватся буду, мне должно вас успокоить, и принудить во всем последовать моей радости, с которою я вам сердце свое вручаю.

О мой любезный благотворитель! я целуя руки ево, вскричала: с какою вы милостию утешаете стесненное бедной Памелы сердце, она ни чево так не боится как недостаток быть вам достойною, дабы могла соответствовать вашим милостям и даемой мне чести.

Я знаю моя любезная говорил он, что я вам обещал очень много, но я бы не говорил так, естлиб не знал, что мое сердце принудит исполнить слова мои самым делом, прогоните все сумнении и страхи из мыслей ваших, а на то место поместите совершенную на меня надежду, и уверте меня радостным видом, что сей день весел вам будет, и тем принудьте меня любить себя вечно.

Воздай вам Бог Всемогущий, я отвечала, а мне только осталось вам сказать, что единая ваша милость, будет мне вместо матери, сестры и подруги, которые обыкновенно в такие часы собраны бывают,чтоб придать смелости и бесстрашие приближаясь к страшной сей степени, в едином вас вижу все то собрание, ваше снисхождение придаст мне смелость и прогонит обыкновенной страх стыдливого сердца у молодых девок, которые не так как я обнадежены своим счастием, когда их вручают в не знакомые руки, где благополучие и радость их закрыта будущею темнотою.

Что может лутче быть сего ответа говорил он, вижу что вы с радостию желаниям моим соответствовать хотите, я вам действительно вместо всего того собрания буду и обещаю совершенно; чево бы не обещал с таким уверением и лутчей девице изо всей Англии. Я вас уверяю что я не столько пленен вашею красотою, как она ни велика, но добродетель и разум ваш надо мною восторжествовали, и по тому можете вы на любовь мою быть всегда надежны, видя на каком твердом и не поколебимом основании она утверждена, хотя наружная красота и изчезнет, но добродеетель, разум и все ваши достоинствы, любовь мою содержать будут в оковах.

Что лутче и приятнее быть может любезные мои родители, милостивых сих разговоров, я не могла найти слов ему отвечать, и осталась в великом смятении.

Вижу дарагая Памела продолжал любезной господин мой, что вы в смятении, но надеюсь вы поверите словам моим, которые происходят от чистова и наполненного к вам непорочною любовию сердца, и которое во всю жизнь мою пылать будет огнем нежнейшего любовника и супруга, что и докажу самым делом а не словами. Теперь еще вас прошу севодни быть по веселее, дабы не сказал кто нибудь из малаго нашего собрания видя вас печальну, что есть другой, которого в руки вы охотнее согласитесь предатся.

Слова сии говорил он хотя и с усмешкою, но меня они испужали, по сему и вознамерилась сколько можно веселее быть, и оставя пустые страхи отдатся не сумненно надежде. Я желала чтоб не господин Виллиамс нас венчал, боясь при нем сказать какую нибудь глупость, и чрез то чтоб не подать сумнения что я виновна, в чем не можно мне никогда признатся; по чему и стала поспешать одеватся боясь и малых ево сумнений, чтоб не подумал что я не со всею моею искренностию ему одному предана, а одевшись пока присланова за собою ожидала, села и писала до сих пор.

Надела белое Атласное платье, которое носила покойная госпожа моя, а на голову очень хорошей кружевой убор, и только что успела одется, то и пришла меня звать завтрикать, думаю что уже приехали исполнители моей счастливой церемонии. Не робей Памела и помни что надобно веселой быть, я сама себе говорила, о Боже мой! я не знаю от чево сердце мое стало трепетать, но я ево браню за то, что оно не спрашиваясь со мною само тово желало, а теперь в самой час окончания своих желаний, страшаясь трепещет, и в смятении не дает мне зреть радостно моего счастия, которое твердою ногою стоя, ожидает вашу покорнейшую Памелу.

ЧЕТВЕРГ в три часа по полудни.

Надеюсь, севодни ни времени, ни смелости больше мне не будет писать к вам, ибо гости сверьх воли господина моево прислали сказать, что они будут обедать, а как он не знал, что оне будут, то и велел только теперь обед готовить, а мне рассудилось, пока обед не будет готов, лутче писать нежели так сидя думать.

Когда я сошла в низ завтрикать, господин Петерс и господин Виллиамс сидели с моим господином, и как скоро он услышал что я иду, выбежал ко мне на встречу и взяв за руку ввел в залу. (Он сказал мне после, что просил их ни чего не говорить о свадьбе,) я им поклонилась не весьма веселым видом, и очень оторопев, приносила во оправдание, что я скоро очень с лестницы бежала.

Когда Абрам пришол с тарелками, господин мой говорил, чтоб люди в доме не догадались, я весьма благодарен вами господа мои, что вы ко мне приехали завтрикать, а после оного мы с Памелою до обеда намерены ехать прогулятся, то надеюсь, что и вы зделаете нам честь с нами ехать и после у нас отобедать. Мы не помешаем вам прогуливатся отвечал господин Петерс, я имея свободной час приехал посмотреть вашу часовню, а обедать домой поеду, надеюсь, что и господин Виллиамс ко мне поедет. Ну так мы, говорил мне господин мой: показав после завтрика господину Петерсу часовню, поедем прогулятся; ежели вам угодно государь мой я отвечала заикаясь, Боже мой какая глупость! не могла глядеть прямо на них глазами. Абрам на меня смотрел прилежно, а господин мой увидя сие говорил, вы еще и теперь от страха своево в смятении, да как вы поскользнулись? Господин Петерс догадаясь говорил, подлинно государыня моя я чаю вы очень ушиблись? Не льзя сказать, чтоб очень, я отвечала, а только зашибла не много колено. Абрам, говорил господин мой, скажи кучеру, чтоб заложил большую карету, в ней мы можем и вас господин Петерс подвести к вашему дому. Не надобно отвечал он ему; я лутче пойду пешкоме для ради прогулки, и думаю, что господин Виллиамс на то согласится. Ну так вели ту карету приготовить, говорил господин мой Абраму, о которой я приказал по утру.

За завтреком я не могла ни чево есть как себя не принуждала, руки мои тряслися когда взяла чашку шеколаду, и пролив половину принуждена была не выпивши поставить. Когда собрали со стола, господин мой сказал при Абраме, пойдем теперь господа духовные часовню смотреть, вы мне скажете свое мнение как убрана она, уже время не много стается нам до обеда. Не изволитель и вы с нами посмотреть обратясь сказал мне. Извольте я тотчас пойду за вами я отвечала.

Когда они вышли, я села на стул и махаяс опахалом от трусости не знала что делать. Госпожа Жевкес я говорила я ей, что мне делать, что я такая дура, боюсь, чтоб не притти в слабость. Она мне дала пузырек с спиртом и говорила, чтоб я оной взяла с собою, может быть вам будет в нем нужда; при том дружески давала мне совет, и понуждала скорее к ним итти. Я встала но так колени мои затряслися, что принуждена была опять сесть на стул. А по том облокотясь к ней на плечо пошла в часовню, и идучи мимо Абрама говорила, подлинно я так больно ушибла могу что без вас бы мне не дойти было.

Как скоро я пришла господин мой встретя меня взял за руку, привел к олтарю, и говорил, пожалуй любезная Памела, как можно старайся быть веселой. Буду Государь мой я отвечала, а сама не помню, что говорила, подумайте сами что я сказала, пожалуй госпожа Жевкес не отходи от меня и будь со мною, власно как бы вся моя была на нее надежда, и она стала подле меня как пришитая; я от роду не помню себя в таком смятении как тогда. Пока господин Виллиамс прочитал часть молитвы, и восклицал слова свои громко, скажите беспритворства, помня, что в словах ваших ответ дадите в страшный день судный, не имеетель теперь чего нибудь объявить мне, а как мы на оное ни чево ему не отвечали, то он говорил жениху моему приятные слова сии, хощетели поняти сию девицу себе в жену. Я обрадовалась еще больше услыша, что господин мой с радостию отвечал громко, хощу: но когда мне дошло отвечать, я вместо ответу только кланялась стоя, ибо сердце мое могло лутче языка отвечать и повторять, что я обещать должна была, то есть послушание, почтение и любовь, по том он прочитал молитву, которая нас на веки сововупила. Примечайте говорил тихо господин мой нет ли чево вам сказать в препятствие вопросов? Я тогда власно как от тяжкого сна пробудилась и воздохнув отвечала, ни чево государь мой кроме моих не достоинств.

Господин Петерс был у меня вместо отца, (В Англии обычай, что при венчании должно быть Отцу родному, или и другому комуб вме;сто ево было отвечать, когда спросят, кто вручает сему жениху невесту, и взяв тот за руку, вручит ему тотчас.) я отвечала все те слова которые во обязательство нам друг другу надобно было говорить; мне уже после сказывал господин мой, что когда Виллиамс мне кольцо подал и говорил, сим кольцом я вас обручаю: я ему отвечала благодарствую, может статся я сие дурачество зделала для тово, что я в радости и в смятении будучи, и половины приятной сей церемонии не помню.

Соединение рук наших, за свидетельствование брака и благословение молитв, привели дух мой, в познание моей совершенной радости. Таким образом любезные родители, по неиспытанным судьбам Вышнего, вышла счастливая ваша Памела замуж, за ково? О Боже милосердный! за ее милостивого и любви достойного господина! которой прежде был гонитель моей добродетели, а ныне стал хранитель и заступник. Слава Творцу моему! он меня не допустит во все быть не достойной сего беспримерного мне счастия, и да продлит лета живота, моево любезнова благодетеля, которой дал мне такое счастие, какого лутчая в Англии девица с радостиюб иметь желала. Господин мой со мной поцеловался, (В Англии так как и здесь окончаясь целуются, или когда в гости куды приедут, то с хозяйкою все мущины целуются же с почтением, и называется кланялся хозяйке.) и говорил, дай Боже моя дарагая вам столько радости, сколько я чувствую в благополучной час сей, и по том подвел к господину Петерсу, которой мне говорил, не погневайтесь государыня моя, что я вас имея честь быть вместо отца, подвожу к вашему сожителю; а господин Виллиамс тогда отступил несколько по далее, и говорил моему господину, примите государь мой, и от меня поздравление, а в вашей государыня моя радости, подступя учтиво говорил мне, беру я совершенное участие, и уверяю, что я во всю жизнь мою не чувствовал столько удовольстия как ныне, видя достойное награждение толикой добродетели и постоянству. Господин мой благодарил ево учтиво за речь толико приятную.

Госпожа Жевкес подступя ко мне с покорностию хотела поцеловать руку, но я опомнясь уже совершенно, с нею поцеловалась. Благодарствую госпожа Жевкес, что вы меня не оставили, ей сказала.

Господин Петерс со мною вышел, а господин Виллиамс остался с моим любезным супругом (Ныне я всегда уже стану называть моего милостивого господина, любезным моим супругом.) в часовне, видно для некоторой поговорки, когда мы пришли в залу, господин Петерс гово

<Пропуск разворота>

лени, и благодарила за неизреченную ево милость, а он подняв целовал меня, и называл любезною своею супругою, от чего сердце мое наполненное благодарностию отняло у меня движение языка, ибо я ни чево не могла промолвит.

Между тем карета была подвезена, и мы сев во оную, ездили по прекрасным местам, устроенным натурою, где казалось поля, леса и воды восклицали мою радость, а приятностей источники, плавали во круг нас; а как возвратились домой во втором часу по полу дни, то приехал лакей графа Г.... с потверждением, что господин ево с двумя товарищами едучи в Нотенгам тотчас сюда будут.

Сие известие было нам весьма противно. Он говорил мне, чтоб от сердца им рад был в другое время, а севодни всякой рассудить может, что гости в тягость, к томуж они любят чрезвычайно пить, а может быть не возможно их и выслать будет севодни, им все равно, хоть ночь начевать хоть жить целой месяц, их только то и дело, что ездя по деревням пьянствовать. Однако я стану старатся, чтоб их после обеда как нибудь выжить. Ч.... бы их взял продолжал он, власно как бы нарошно, выбрали в такой день ко мне приехать, в которой я ни кому, кроме тебя моя дражайшая, не рад на свете.

Только что мы вошли в палаты, они и приехали, я выглянув в окошко увидела, что они или пьяны или сумозбродны, ибо прискакав к решотке, кричали и хлопали арапниками так, что по всем местам отвечало эхо.

Я возвратясь в мою спальню, увидела что госпожа Жевкес в превеликих трудах ее убирает, и приуготовляет принять мне гостя, которой хотя и мил, но мне еще страшен кажется, как вспомню; для тово и ушла я в кабинет писать к вам, чтоб не дать смущенным мыслям распространится, когда мое сердце пленяется, любя истинно такова человека, которова долг есть любить с почтением. Я сама себе удивлялась от чево я столь задумчива получа то, чевоб всякая с радостию желала и из знатных, чтож остается помышлять тем бедным девицам, которых и родители или воспитатели, пристрастно и с немилосердием выдают за и таких, которых они ненавидят, и отказывают тем, которых оне горячо любили. О ужасное и предосуждению достойное дело! сколько те не милосердые родители должны будут на страшном суде отвечать, в и какие повергают несчастии свое рождение, жертвуя единой лестной зависти тщетного богатства, и чрез то бывают причиной вечной погибели души и тела бедных своих дочерей, делаеся крови своей тираннами. Но слава Богу моя доля от них отменна.

Любезный мой супруг идучи ко мне говорил, я пришол проведать не скучноль и вам дарагая Памела, я думаю что беспутные мои гости с ума сошли, да и меня и скоро сведут, но я велел заложить карету сказав им, будто обещал ехать в гости за пять миль от сюда, и тем выгоню их вон. Мне кажется что Милади Даверс больше мешается в наше дело нежели должно, она много на сказала господину Н... ибо они все меня не милосердо журили, от чего принужден я был показать им лицо не приятное, а ежелиб не так, то оне прямо итти хотели сюда искать вас, для тово, что я отказал вас к ним вывесть, они у меня и так дарагие часы украли, в которыеб я с вами был вместе, и поцеловав меня вон вышел к гостям своим.

Госпожа Жевкес пришед сказала,что она для меня в нижнем зале стол накрыла, она хотела при столе служить мне, но я с нуждою принудила ее сесть с собою обедать.

Госпожа Жевкес я ей говорила, очень было бы странно, естлиб я вдруг повела так себя высоко, хотя теперь уже так и должно, но однакож я надеюсь всегда так поступать, что грубости и гордости не будет в моем нраве.

Вы много милостивы государыня моя она отвечала, но и мне забыть не можно чем я должна супруге моево господина. Ну так по этому я ей говорила, я и требую от вас того в чем есть ваша должность, а имянно, чтоб послушать меня и сесть когда я просила. Она хотя и села, только все в скакивала подавать мне и принимать тарелки, и почти ни чево не ела кроме торта, которова я кусок отрезав ей положила.

Дарагой супруг мой прибежал еще ко мне и говорил, слава Богу, гости мои збираются ехать, только мне надобно проводить их, и для тово поеду в карете, чтоб они не завезли меня далеко, они как снежные хлопья едучи дорогою с бирают везде капли, чтоб можно было напится.

Мы обе встали как он вошел, а он увидя говорил, полно любезная Памела как не стыдно к стате ли теперь церемонии ваши: садись госпожа Жевкес. Покорно благодарствую государь мой она отвечала, яб не взяла так много смелости, естлиб не изволила принудить госпожа моя. Она изрядно зделала он сказал ей потрепав меня но щеке, мы еще теперь только половина женаты, и по тому она только половина госпожи твоей, полно стыдится моя возлюбленная, перестань молчать, ты во весь день севодни со мной ни десяти слов не говорила; госпожа Жевкес продолжал он, скажи какую нибудь смешную исторейку моей Памеле, чтоб она развеселилась пока я назад буду, хоть десять она отвечала я бы ей сказала, только у моей госпожи щекотливы уши, не смею ее прогневать. Бедная трусиха я себе на уме говорила, я тебя знаю очень, твои и не смешные сказки стыдливому человеку слушать не приятно, пожалуй не сказывай я не буду слушать.

Пожалуй скажи ей госпожа Жевкес при мне говорил он, которая покороче. Тотчас государь мои отвечала и стала сказывать. Я знаю одну девицу которая вышед замуж также как госпожа моя стыдилась, а как вышла.... полно, полно госпожа Жевкес я вскричала, перестань сказывать свою сказку, мне уже и начало оной не полюбилось. Пожалуй продолжай говорил супруг мой смеяся. Сотвори милость государь мой я говорила не просите ее. Добро госпожа Жевкес сказал он, мы в иной час послушаем вашу сказку.

Абрам пришол сказать, что гости едут и ему карета готова. Счастливой путь я рад очень, и пришед к ним, тотчас поехали вместе.

После их пошла я в сад с госпожею Жевкес, где казалось мне, что все места смеются, алеи, фантаны и страшные для меня беседки все в глазах моих переменились, даже, что и тюрма моя зделалась мне раем. Я ходя с нею по саду говорила, я бы рада была естлиб вы пошли со мною на встречу моему любезному супругу, хотя я и не могу прямо на нево взглянуть когда он со мною, но отсудствие ево мне несносно и для тово не терпеливо ожидаю по всечасно; какие мучении те иметь должны, которые век свой живут в страсти сей беспокойной.

Походя несколько, увидела из дали я моево любезнова супруга; а он подъезжая вышел из кареты. Госпожа Жевкес в то время несколько от меня удалилась, а он пришед поцеловал меня и спрашивал, за чем моя любезная сюда пришла? Не уж ли меня встречать вышла? Без сумнения за тем государь мой я отвечала. Вы много меня тем одолжили обняв меня говорил, но для чево глаза ваши от моих убегают? Для чево так тороплива власно как бы меня боялась? Напрасно изволите думать я отвечала. Так обрадуй же меня говорил он своим веселым взглядом, и изгони из сердца своего все беспокойства которые приятность и красоту лица вашего помрачают; скажи моя дражайшая, что еще не достает к вашему благополучию? Я ни чево не пожалею за один ваш приятной взгляд.

Не о чем мне государь мой сумневатся я отвечала, кроме того, что зная свою не возможность заслужить за все ваши милости, и прошу простить мои проступки и сию глупую трусость которая в таком счастии, мешает мне оказать вам всю мою горячность, чево вы требовать от меня и имеете причину, но ей, ей, государь мой, меня милости ваши так обременили, что я от радости не могу опомнится. Я знаю моя дарагая говорил он мне, благодарное ваше сердце, и не сумневаюсь; чтоб вы меня не любили; по тому должно и мне жертвовать вам всем моим благополучием; а как вручил я вам мое сердце, то по тому, и имеете вы истинное право, владеть купно со мною всем моим богатством. Естли рассудить здраво, то я пред вами ни какова не имею преимущества по тому, хотя вы и бедны, но воспитаны покойной материю моею очень хорошо, добродетель имеете не поколебимую, нрав не оцененной; а о красоте вашей уже ни чево и неупоминаю, и по тому мне должно признатся, что естли положить на весы все ваши достоинствы с моим богатством и знатною природою, то думаю конечно вы перетянете.

А государь мой! я вскричала, какою радостию наполняете вы мое сердце, но я признаюсь пред вами, и чувствую, что я очень далеко от всех тех похвал, какие вы мне по милости своей приписывать изволите, и не забуду тово никогда, что вы, и что я, и не выступлю никогда из пределов моего к вам почтения и преданности.

Он выслушав сие вместо ответу обняв поцаловал меня, и по том пошли в палаты.

В восемь часов в вечеру.

Вы удивитесь любезные родители, что после столь лестных уверений, и уже совершившагося моего счастия можнобы кажется быть мне веселой, но однакож и теперь не могу преодолеть себя, и разбить задумчивость пустую.

В десять часов в вечеру.

За ужиной любезной супруг мой, всячески угождать мне старался и говорил, что он приметил как я сильно борюсь с моим смущенным духом, и делаю себе принуждение быть веселой, я вижу продолжал он как вы моя любезная преодолеть стараетесь свою задумчивость; и зделать угодность моим желаниям. Я вам уже сказал любезная Памела, что я больше пленен вашею добродетелию нежели красотою, и по тому можете надеятся, что ни что не допустит вас сумневатся в истинне моих уверений, поверте мне моя любезная супруга, что меня много печалит, безо всякой причины наше беспокойство. Я в том не спорю, что такова добродетельнова нраву девица как вы, можете иметь некоторые страхи, в такой важной перемене жизни, и по тому не могу вас осуждать ни в чем.

После ужины, за которой я, хотя он меня и просил, почти ни чево не ела, однакож принудил выпить две рюмки Шампанскова вина; а когда время уже приближалось спать ложится, он увидя премену в лице моем говорил мне, я думаю, что мое присутствие больше вас беспокоит, и для того не изволить ли любезная Памела в кабенет свой вытти. Я и подлинно тово желала, но не смела упомянуть ему, чтоб ево не прогневать, ибо час от часу умножалось мое беспокойство, и всякой раз когда я на моево любезнова супруга простирала взор свой, умножал мой стыд; а он взяв меня учтиво за руку проводил в кабинет, куда я вшед благодарила на коленях Бога, и взяв перо писала до сих пор.

В одиннадцать часов в вечеру.

Госпожа Жевкес пришед сказала мне, что супруг мой меня ожидает. Я послала просить что бы он мне только четверть часа пребыть позволил, а между тем вручила себя во власть Всемогущего Бога, которой провел меня сквозь страхи и беды не вредимо, и довел до сего счасливого но при том и ужасного часа; добра ночь любезные родители, и теперь кажется на вас взираю, добра ночь повторяю. Боже дай вам счасливое продолжение жизни, а мне возможность во всю мою жизнь быть верной и покорнейшей вашей Дочерью.

ПЯТНИЦА в вечеру.

Любезный супруг мой во всем со мной поступает так ласково и нежно, что всякой час в моей жизни, счасливой быть мне ево поступки обещают; сожалеет видя мою слабость, и старается все прогнать без рассудные мои страхи: одним словом я не видала человека счастливее вашей Памелы, могла ли я когда-нибудь осмелится по думать, чтоб мне можно было на свете иметь такова ласкового и покорного супруга, каков сей знатной человек, которой примечает все мои движении, и не только словами, ниже видом не показывает ни малой противности, и в самых издевках вашей сто раз счасливой Памеле, одним словом ежеминутно поощряет меня с радостью взирать, на Творца моего благополучия.

Когда мы завтрикали я стыдилась на нево глядеть, но он придавал мне смелости говоря о вас любезные родители, что ево теперь в том только желание, чтоб вас счастливыми учинить, и приказал мне писать к вам с Томасом о моем замужстве; я не хочу видеть что вы писать будете, говорил мне, для тово, что я вам обещал и совершенно ни в чем не хочу преступить моего слова, вы можете и все к ним письма послать, которые писаны были до самых сих часов счасливых, но позвольте только о том по просить, чтоб они прочитав их ко мне прислали.

Я во всем должном, говорила ему, вам государь мой послушании, чувствую особливую радость, и с крайней охотой исполнить повелении ваши буду, а к ним отпишу о всем что до сего дни происходило, пускай они видят как вы меня счастливой учинили.

Сэмюэл Ричардсон - Памела, или награжденная добродетель.. 5 часть., читать текст

См. также Сэмюэл Ричардсон (Samuel Richardson) - Проза (рассказы, поэмы, романы ...) по теме :