Сэмюэл Ричардсон
«Памела, или награжденная добродетель.. 3 часть.»

"Памела, или награжденная добродетель.. 3 часть."

Памела,

"С превеликою горестию принужден я объявить вам, что вы обмануты, от такой скверной сабаки, как я. Я истинно не думал, чтоб это так пошло далеко но признаюсь, что в свете такова бездельника и плута как я нету, я все ваши письма казал моему господину ибо он меня на то употреблял, и читывал прежде, нежели я отвозил их ко Отцу вашему. Правда, что я хаживал к вам в деревню, только не так часто как вам сказывал, а как скоро я проведал, что так над вами учинили, чуть не удавился с печали. Не удивляйтесь, что я не могу на вас глядеть без жалости в совести моей посрамляясь, ибо я мерзской и негодной плут довел вас до такова состояния. Все что я могу ныне для вас зделат, состоят только в том, что вы находитесь в немилосердых руках, о чем вас и уведомляю, чтоб вы со всею вашей красотою и разумом не пропали. Я ей, ей, умру с печали, как услышу ежели вы меня не простите; хотя и надеюсь, что милость ваша беспримерна; однако я сам себе не прощу во веки. Между тем прошу ни кому не открывать, что я сказал, вам ни какой прибыли не будет, хотя кому и скажете, а может быть я в жизнь мою каким нибудь образом и заслужу вину свою, в чем вас и уверить могу, лиш бы только силы моей достало, а желание конечно есть услужить вам. Последние ваши три письма господин наш оставил у себя, а я из всех плутов первой

Иван Арнолдс.

"Вы видите, что давно вашу гибель устрояли, берегитесь пожалуйте, госпожа Жевкес самой диавол, а в прежнем доме все вам верны, и все вас любят, кроме меня плута, о бездельник, я проклятой!,,

Я не сумневаюсь любезные родители, что когда вы станете читать сие, немало подивитесь. О измена человеческого сердца! я думала, что Иван самой честной и хорошей человек в свете, и вы об нем я чаю то же думали, да и он мне всегда вас хвалил; но теперь вижу, что он лицемер, изменник, обманщик, и причинитель совершенной моей погибели.

Он столько себя бранил, что уже зделался мне жалок, и я рассуждаю, что знатные и богатые люди найдут случай и средство ко окончанию своих предприятий, ни что так знать не трудно, как сердце вреднова человека. Думаю лутче мне таить продерские дела ево, и ежели будет случай всячески в раскаянии ево укреплять, может быть сие средство подаст мне какую нибудь пользу.

Надобно сказать, что Иван привез в чемодане все платье, которое покойная госпожа моя и господин мне надарили, и сверьх тово еще два убора на голову, и кушак с серебром, только меня ни что не веселит на свете. Госпожа Жевкес и велела внести чемодан в мой кабинет, и показав, что положено там сказала, что я могу надеть платье какое хочу, а всего не отдала за тем, что я получа оное будто из дому уйду.

О измене Ивановой я впала в печальное и тягостное размышление, и плакала о себе и об нем горько, видя в письме ево признание, и что давно гибель мне устрояют. Видно было, к чему клонилось намерения моево господина; как себя ругает бедной детина, но всему тому достоин тот, кто ево употребляет. Какой ответ сей господин должен будет дать пред Богом, что к своим мерзким делам других склоняет, а все только для тово, что бы погубить неповинного человека, которой ни какой вины не знает, да и причины не подал, но со всем тем я и ныне Бога молила о ево здоровье.

Я не могу понять, как знатные господа о себе думают, творя такие гнусные дела бедным людем. Но Иван имел причину так зделать, угождая своему господину, которой ево наградить может. Думать то же надобно и о безчеловечной Жевкес, которая угождает своему господину, и старается показать ему свою услугу. Ежели он меня подлинно любит, то может ли то любовию назватся, что хочет меня погубить, и учинить также виновну как и сам? Какая прибыль ему от того, что такая бедная девка как я погибнет? Говорят, что я хороша, то мне кажется, что я в том не виновата, и честной господин и служанку добродетельную должен беречь и любить чистою и непорочною любовию, и для чево так много старатся отнять то, что я больше своей жизни почитаю.

Всему сему я не могу надивится, ни кто не может сказать, что те молодые господа имеют других ково искусителей, кроме совести их порочной и непотребной привычки, которые их влекут в самую глубину греховные тины. Он побежал от меня боясь, чтобы служители невидали предосудительных ево поступок, а Тово не боится, Которой везде и все видит, и тайну сердца испытуя знает. Но что помогает мне печальное сие рассуждение, он есть зол, и будет злым, но только боюсь, что бы я не была злости ево жертвой, ежели Бог мою на него надежду и всечасные молитвы захочет оставить.

ВТОРНИК и СРЕДА.

Я оба дни для тово совокупно описызаю, что сия злая жена весьма за мною смотрит, и ни как было не возможно писать. Во вторник возила меня с собою в карете по полю, часто гуляла я и в саду, но она везде была со мною. Господин Виллиамс пришед к нам ходил с нами в саду. Пользуеся я отдалением моево пристава, и ободрясь сказанным мне от нево в Воскресенье словом, говорила: не можноль государь мой здесь на уступах между дерном, положить когда нибудь к вам записочку. Очень изрядно выдумано, он отвечал мне, и надобно заметить сию пирамиду, у меня есть ключь от саду, для тово что я сквозь ево хожу в деревню.

Сим образом принуждена я была зачать с ним мою переписку: ибо нужда многие вымыслы раждает; я радовалась сама, что так мне вздумалось зделать. Госпожа Жевкес скоро к нам возвратилась, а господин Виллиамс будто продолжая речь свою говорил мне, нет не очень приятна. Что такое? Что такое? Она спросила? Нет ни чево, он отвечал, я говорю, что деревня ближняя от сюда очень не весела. Конечно не весела подхватила она, по моему мнению самая бедная деревня. Естли какие нарочитые там люди я спросила? И стали мы распространять речь о деревне, чтоб не подать ей сумнения, по том говорили о изрядном и пространном здешнем саде, напоследок сели на берегу пруда, где видна была гуляющая в светлой воде рыба. Госпожа Жевкес говорила мне, что я могу тут удить рыбу, когда я хочу. Пожалуй я ей говорила, принесите мне уду. Нет сударыня, она отвечала, не думайте чтоб я должности своей не знала. Поверьте мне, я ей сказала, ей, ей, я ни чево ненамерена худова делать. Позвольте мне сударыня сказать себе она говорила, что я еще ни ково на свете не знала, у ковоб ум так был остр и так скоро все вдруг вздумать мог. Завтре мой свет станем удить. Господин Виллиамс боясь ее чреззычайно пресек разговор, я пошла прочь, а они поговоря не много растались, и Жевкес пришла ко мне скоро.

Я между тем, пока она не бывала, бросилась в кабинет мой и писала, а как скоро она пришла, я за пазуху положила бумагу, и говорила ей: госпожа Жевкес, мне надобно бумаги? Вы знаете, что уже я два письма написала. Довольно сказала она, на то одново листа было, поллиста пошло на обвертки, а поллиста на письмы; посмотри как я изписала, взяв показала ей писанные мною стишки, в намерении нарочно доказать ей, чтоб она думала, что только то и пишу сидя. Изрядно она сказала, теперь дам вам еще бумаги, только кажите мне всегда что напишете. Добро, я думала Аргус, я тебе покажу теже обманы, Аргус имея сто глаз, не у стерег, как же тебе с двумя только устеречь можно.

Она принесла ко мне бумаги и говорила, пожалуй сударыня, зделайте мне честь, и покажите как вы пишите? С радостию я ей отвечала, и взяв перо следующее писала: я бы желала, Чтоб госпожа Жевкес так ко мне была милостива, как бы я к ней усердна быть хотела. Она посмотря сие сказала, очень изрядно я надеюсь, что доволно милости к вам имею, что вам еще от меня надобно? Я ей еще написала, чтоб она мне сказала за какую вину, я сижу в заключении, и какой конец тому будет? Что еще далее она говорила. Я опять на писала, я бы желала, чтоб госпожа Жевкес мне свое писменное наставление показала, по чемуб мне ее винить или оправдать во всех поступках ее было можно? Все сие только для тово писала, чтоб ей показать, какая я охотница писать, не ожидая ни какова с ее стороны добра, надеялась только ее тем уверить, что я ни какова дела кроме вздору не пишу; ибо она и так думала, что я какие нибудь способы устрояю, будучи всегда молчалива и уединенна. Она хотела и еще заставить меня писать. Но я ей говорила, вы не удостоили меня иного ответом. Чево вы боитесь она говорила? Зная, что господин мой по чести вас уверяет о своих безгрешных предприятиях. Изрядно госпожа Жевкес, подумайте по совести и беспристрасно, скажите мне правду? Можноль тому верить, что господин наш обещает? Без сумнения, она отвечала. Скажите мне я ей присовокупила, что вы называете честию? Что вы сами думаете она спросила? Стыд и гибель я отвечала. Тфу, матка, как нестыдно, она говорила, ежели вы сумневаетесь, о чистоте ево намерений, я отпишу к нему, он сам приедет вас уверить. Ах ужасное страшилище! я ей вскричала, не лутчели теперь меня зарезать, нежели стращать ево приездом.

Она еще к тому прибавила, я знаю, что он не приедет, только ежели бы я была в ево месте, я бы не долго жила там. Что ты говориш, я опять вскричала? Что я говорю, она спросила, стараясь дать словам своим другой разум: я говорю, что ежели бы я была в ево месте, я бы приехала зделать конец бедам вашим, учиня вас так щастливу, что бы вам больше желать было не можно. Не в ево то власти, я сказала, что бы меня учинить счастливой, со всею ево знатностию и богатством. Я буду за него молить Бога, ежели сохранит мою добродетель и от пустит меня к моим родителям.

Как скоро она вон вышла, я окончала письмо к господину Виллиамсу в намерении положить где мы с ним уговорились, и пошед к ней просилась еще погулять в сад. Поздно уже, она говорила, однако ежели вы хотите извольте, Нанон (имя горнишной девки) поди за нею и неотставай ни мало.

Я идучи в сад нарочно у дверей платок уронила, а пришед к уступам послала оную девку сыскать оброненой платок, сказывая, что не далеко идучи уронила; а между тем положила письмо между дерну, и дождавшись девку пошла вон. Госпожа Жевкес со мною встретилась, она так много за мною смотрит, что ни на час отлучится не хочет. Вот и копия с того письма, которое я писала к господину Виллиамсу.

"Государь мой,

"Не имея случаю говорить с вами, принужденною нашлась чрез сие письмо изъяснится, надеюсь что вы мне смелость простите, которую берет бедная заключенница безвинно, и которая совершенное имеет право думать, что ей конечную погибель устрояют. Без сумнения вам некоторые мои приключении известны, а особливо бедность моя, из которой я, помилости покойной госпожи моей исторгнута, также думаю знаете и о нападении моево господина, хотя он и уверяет меня что ево намерении честны. Но что злые честно и непорочно называют, то мерзско и предосудительно кажется добродетельным людем. Он как я думаю намерен отнять мою добродетель и чрез то сокрушить меня вечно. Я так нещастна и поруганна от госпожи Жевкес, у коей весьма свирепой нрав и худой обычай, что мне не обходимо искать надобно случаю отсель удалится. А понеже я имею совершенную надежду в добром успехе, и в счастливом вымысле нашей переписки; то я себя со всем в вашу милость и вручаю. Ибо мое состояние ни какова подкрепления предприятию моему подать не может: я надеюсь, что вы ежели захотите, то непременно щастливое окончание быть может. Вид честнова человека, которой вы имеете, нрав ваш доброй и склонной к благодеянию, подают мне надежду иметь помощ в печальных моих нуждах, ежели я чрез помощь вашу изыду из гибельной ямы, то вы чрез то испольните должность христианскую совершенно, и учините славы и хвалы достойное дело, вы спасете тело и душу беспомочной девки, которая еще до сего время ни мало от своей добродетели не отлучалась.

"Не возможноли найти какое средство к моему спасению, себя только недопущая до несчастия? Нетъли в соседстве здесь какова честнова человека, или добродетельнова дворянина, или какой госпожи куда бы мне было возможно уйтить и укрытся, пока найду способ к родителем моим возвратится. Или неможноли мне послать письмо к Милади Даверс, уведомя ее о моем несчастии. Родители мои так бедны и малосильны, что ничево для меня зделать не могут, разве только умрут с печали, боюсь что бы на конец тово действительно с ними и не последовало. Господин мой мне обещает, что ежели я буду в здешнем моем состоянии спокойна, он сюда не приедет; но увы! как мне на то надеятся, какое основание можно положить на обещание такова человека, которой власть имеет со мною поступать по своей воле. Ежели он приедет, я пропала, а повидимому конечно будет сюда, как скоро по мнению ево успокоит родителей моих, а меня ослепит своею лестию: ибо он сие исполнить надеется.

"И для тово государь мой я вам объявляю, что прежде нежели он сюда будет, надлежит мне старатся о своей свободе, ежели же ево дождусь, то со всем погибла. Вы имеете ключь от саду, а моя в том главная и надежда. Выдумайте государь мой, каким нибудь образом меня от сюда вывесть, а я то конечно сохраню тайно, но при том много и сожалеть буду, ежели вы показав мне милость, себе наведете беду.

"Я не имею сказать вам теперь больше ни чево. Вручаю письмо мое тому уступу, о котором мы прежде уговорились, и надеюсь, что оное произведет плод моея надежды. А вам истинное и бесприкладное воздаяние от Бога в сем веке и будущем, о чем всегда моя усердная молитва будет

Ваша покорная услужница.

Конец И Части.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

ЧЕТВЕРГ.

Теперь прошла несчастная та неделя, которую я весело в ваших объятьях препроводить льстилась, в то время моя надежда весьма была разна от той, которую я имею ныне; но по чему знали пред будущее, может быть один щастливой день произведет более нежели многое время. Надобно сказать вам, что госпожа Жевкес меня била, а вот каким образом. Не терпеливо я хотела итти в сад, чтоб посмотреть где мое письмо, и нет ли на то ответу, а она нехотела пустить, я ей говорила, для чего так много против меня строгости имеет, что уже последней сей забавы лишает, и не дает в прохладные часы в саду одной прогулятся, а всегда ходят сторожи, будто за какой воровкой. Она ссылаясь на свое писменное наставление, говорила, что еще не такие с тобою строгости я иметь должна, я думаю, продолжала она, лутче бы было ежелиб вы жили спокойно, и довольны были своей долей, я помню как вы спрашивали у господина Виллиамса, живут ли нарочитые люди в деревне? Знать, что есть намерение уйти к ним, и рассказать свои печальные приключения, которые всегда вы так неправильно называете.

Сими словами она пронзила мне сердце и отняла почти память: ибо я думала, что она нашла в саду мое письмо. По том она мне говорила, что за охота гулять, изволь итти, я тотчас буду к вам.

Я пошла в сад, и думала, что меня из окна не видно, побежала к тому месту, где письмо положила, но принуждена была остановится, услыша гнусной ее голос, постой, постой, она кричала, куда так бежите? Разве с кем в запуски бежать оговорилась. Я ее дождалась к себе в превеликом сердце, а она подошедши, взяла меня за руку, будучи как будто обезумленна, по чему я и принуждена была ходить с нею вместе, и идучи мимо надобнова мне места, не смела на нево взглянуть.

Садовник работал от нас не далеко, я стала с ним о цветах говорить, а она наклонясь сказала мне тихонько, в писменном наставлений моем, не велено вас допускать с людми много говорить. Для чего, я ее спросила? Разве вы боитесь, что бы я сговорясь с ними не обокрала моего господина. Может быть, она отвечала, ежелн вы и одну себя у нево украдите, то по мнению ево, не можно больше окрасть ево будет.

Умилосердись, скажи мне, я ей говорила? По чему я ево стала? Имеет ли он к тому какое нибудь право, кроме, что как вор, над краденными пожитками? Теперь то я от тебя услышала, она отвечала, чево никогда слышать не надеялась. Теперь вижу ваше упрямство смиренной мой агнец, (так меня назвала ужасное сие чудовище.) Ежели бы я была в ево месте, я бы очень скоро дала тебе знать свое право. А чтоб ты зделала? Я ее опять спросила, я бы не так много трудилась, она отвечала, ласки употреблять. Однако я скоро вас обеих, то есть тебя, и господина моего лишних трудов избавлю. Как сводня! я ей сказала, неужъли ты насильно захочеш употребить власть свою в мою погибель? Во тот час не сказанно озлобясь, она меня ударила по плечу, и говорила, ково ты так называть смееш? Вы любезные родители известны, что я от вас никогда бита не бывала, и сей удар мне был вместо удару громовова, оглядываеся вокруг себя смотрела, нет ли ково блиско, кто бы мне поспешил на помощ, и видя, что ни ково нет, ухватясь за плечо ее, говорила, разве есть в твоем писменном наставлении и то, чтоб тебе бить меня? Уж ли сверьх всех тиранств, и несносных печалей, велено так ругатся надо мною? И в тот час села науступе. А она мне в ярости своей говорила, ни от ково еще я обиды себе такой не имела, вижу, что ты горда над меру, однако поверь мне, я смягчу скоро. Пойдем, я запру тебя в палатах, и не дам впредь больше башмаков на ноги, и ни чево об чем бы ты ни просила, когда уже мне честь такая.

Я не знала, что делать, рок мой весьма ко мне не милосерд казался, призналась в себе, что сказала худо и подала ей тем повод ругатся надо мною. Теперь сама с собою говорила, я и последнюю мою надежду неосторожностию и скоростию моей погубила. Садовник видел нашу ссору, но она увидя ево закричала, чево ты Яков смотриш, делай свое дело. В тот час он ушел у нас из виду, а я сама с собою размышляла, что мне ныне надобно учится уметь притворятся. Между тем она взяв меня за руку потащила, пойдем говорила; я вас научу называть меня сводней. Моя дарагая госпожа Жевкес, я ей говорила, полна, полна, о сем говорить. Не зови пожалуй моя дарагая, я не хочу твоей лести, для чево еще не назовешь сводней? Я видя что она в великом сердце, не знала в трусости которому святому обещать молебен, однакож несколько ободрившись, сказала ей, я не могу итти госпожа Жевкес? Можешь она сказала, я такую вертушку под пазухой донесу, коли не пойдешь из доброй воли, еще ты не знаешь моей силы? Знаю, знаю, я ей отвечала! и может быть как войду в палаты и больше узнаю, и сказав сие, встала и пошла за нею. А она идучи все твердила и упрекала меня, что я ее сводней назвала.

Подходя к дому, я села на лавку и говорила, не пойду я в палаты госпожа Жевкес, пока вы меня не простите, что я вас с проста так назвала, а я в том, что вы меня убили, вас прощаю, пожалуй помиримся. Она нахмурясь подле меня села, и услышав мое извинение, сказала, добро, и я вас прощаю, только вперед пожалуй меня не трогай, и в знак миру со мной поцаловалась. Пожалуйте скажите мне, я вас прошу? Где мне, и до которых мест можно ходить? Покажите мне как далеко ваша милость может простиратся, я буду спокойна и не стану больше ни какой вольности от вас просить. Радуюсь, она говорила, что вы рассудку повиноватся начинаете, я бы желала и со всем вам дать свободу, но вы сами рассудите, что мне не велика радость везде связанной почти с вами ходить, но исполняя свою должность, надобно трудов снести не мало. Я ни для чево инова так поступаю, как только желаю услужить лутчему изо всех господину. Он хорош я говорила для всех, кроме меня несчастной! он вас очень любит, она сказала, вы в том не можете сумневатся, и для тово принужден так поступать с вами, вам можно за то несколько потерпеть. Он меня любит, вы говорите? Я ей отвечала, какая эта любовь... Но она прервав речь мою, пойдем говорила, чтоб девки не приметили заплаканных глаз ваших; не сказывайте им, что было между нами, я пришлю к вам Нанон, извольте с нею итти в сад ежели хотите, может быть чрез то лутчей апетит получите к обеду, а то вить с голоду умереть можете. Можно видеть, что красота ваша содержит вас в неволе, вы не едите и не спите, а только что плачете и печалитесь понапрасну. Говори, что хочеш, я себе думала, толькоб мне избавится твоево злословия и ужасного вида, льщусь найтить какую нибудь отраду в моем любимом месте. В шед в сад нарочно пошла в другую сторону, чтоб идучи на зад туда зайти, и чтоб девка того не приметила.

Я насилу принудила себя говорить с девкой, а и говорила но все пустое, зная что она должна мои слова пересказать ей. Возвращаеся и подходя к тому месту где письмо положила, послала Нанон к садовнику и велела ему нарвать мне салату, но она стоя кричала, Яков нарви салату нельзя ему слышать, я говорила, поди к нему и возми огурцов ежели есть. Как скоро она пошла, я посмотря между дерном, нашла письмо без подписи, и схватя скорей в пазуху положила, а девка тотчас бегом ко мне возвратилась. Я так письму была рада, что в лице переменилась. Чево вы испужались? Она спросила. Я по щастию скоро вздумала отговорку, уже бедная ваша Памела научилась лукавить, но думаю, что всегда непорочно: хотела говорю ей понюхать цветы на дереве, и вдруг бросился червь, ко мне на шею, ты видела, что я руку на грудях держала, как ты возвратилась. Они ни чем не пахнут она отвечала, это цветы не такие, чтоб чем нибудь пахли. И по том пошли мы в палаты. Госпожа Жевкес встретив меня сказала, вот теперь изрядно и очень скоро пришли назад, вперед отпущу гулять когда изволиш, а я оставя ее пошла в кабинет свой, и запершись читала сие письмо.

"Я весьма о нещастии вашем сожалею, и желал бы от сердца оказать вам мои услуги, естли бы мне возможно было. Но свободить такую девицу, которая красотою постоянством и достоинствами одарена без меры, и которую стерегут не усыпно, настоит великая трудность. Вся моя надежда на господина Б.... Однако я бы с радостию оной, лишился ожидая от Вышнева награждения, естли бы возможно было услужить, вам. Я свои меры и происки употребить не оставлю, признаюсь, что ни когда я такова мнения о господине Б.... не был, как ныне, видя ево противу вас поступки: хотя он не мот и не волокита об оном всем известно. Но мне кажется как можно скорее вам надобно от нево бежать, а особливо будучи под властию у такова чудовища как госпожа Жевкес.

"Здесь не далеко живет Милади Ионес вдова богатая и богобоязливая, и еще есть господин Дарнфорт, которой имеет жену пре умную и двух дочерей девиц честных, прочие же все люди ремесленные и простые; ежели вы рассудите заблаго я буду говорить Милади Ионес и Милади Дарнфорт, может быть которая нибудь из них захочет вас под свой Покров принять. Ни каким образом не льзя утаить, что бы не проведали, что я мешаюсь в ваше дело, однако я вам сказал, что все потерять не пожелею, только бы вам услужить мог, для тово, что я никогда так много тихости и добродетели с такою чудной красотою не видал вместе, и для того нещастная ваша доля со всем меня склонила к вашим услугам, зная, что я тою единою, много должности христианской могу исполнить.

"А что бы послать письмо к Милади Даверс, я вам ежели изволите, безътруда услужу тем, но только здесь на почту посылать не льзя для тово, что почтмейстер хлеб помилости господина Б.... имеет, и по словам ево признаваю, что и он имеет также наставление в рассуждении вас; сказать не возможно как велика противу вас осторожность, что меня согласно вашему мнению и самово верить заставляет, и думаю, что надобно быть худым противу вас предприятиям, какие вам ни делали клятвы. Однакож я очень рад, видя вас не имеющую нужды в наставлении постороннем.

"Позволте мне сказать, что я слыхал довольно о красоте вашей и остроте разума, ныне вижу сам, что не сравненно всю ту похвалу вы превосходите, ибо глаза мои видели красоту вашу, а письмом своим показали разум и проницание, я пространно писал сие для тово, боясь, что впредь не буду иметь случая сказать вам мое мнение, но еще ныне всево не открою, кроме, что буду всячески старатся услужить вам, и быть совершенно

"Ваш верный друг и слуга

"Артур Виллиамс.

Я тотчас прочитая письмо, так ему отвечала.

Государь мой.

"Ваше почтительное письмо, соответствующее похвальному вашему нраву и чести,начинает льстить меня счастием, но сожелеть буду, естли вы для меня претерпите обиду: а хотя и будет, надеюсь, что Бог, которому вы так верно служите, не сравненно наградит своими щедротами, я бы чрезвычайно была счастлива, естлиб в моей было власти воздать вам за вашу благосклонность, но увы! со мною зделать надобно всякому милость только Христа ради, хотя я бедна и низкой породы, но имею сердце, которое ни чево подлова и предосудительнова зделать не может, хотяб великие милионы сулили.

"Я на все то согласна, что вы рассудите за благо, я никово из них не знаю и не могу вздумать, как зачать с ними изъяснятся, благодарствую за ваше уведомление о почтмейстере и было хотела послать к нему каким нибудь манером письмо, для отсылки к моему родителю, но вижу что со всех сторон беды меня окружили, и ни какой надежды на честь господина моего иметь не можно.

"Мне кажется, государь мой, ежели из них кто нибудь позволит мне притти к себе, я свободно могу отсюда вытти, по тому, что вы от саду у себя ключь имеете, но не льзя сказать точно, когда мне уйти будет можно, по строгому тому надзиранию, как вам известно. Мне кажется государь мой, не лутчель вам не теряя времяни, зделать другой ключь? И положить на то назначенное для писем нами место. Я дивлюсь, что урод мой не вздумала досех пор у вас отобрать оной, употребляя всякую безделицу в свою осторожность. Ежели же вы мне ключь пожалуете, то я свободно могу уйтить в другое место когда нибудь, хотя из тех госпож ни одна меня и не примет, ибо надеюсь, что бедственное мое состояние приведет всякова в жалость. А как уже я отсюда выду, то им не возможно будет меня взять силой, для тово, что ни какой обиды и худа в доме не зделала. Ежели же я уйду таким манером с помощию вашею, то могу вас уверить, что ни чрез какие муки недобьются от меня, чтоб я на вас сказала. При том же прошу вас государь мой, ежели имеете с кем нибудь в доме господина моево переписку, проведать, намерен ли он сюда быть и когда? Присем я к вам посылаю изменника моево Ивана Арнольдса письмо, а для чево вы догадатся можете, может быть, что он раскаеся, вину свою мне в перед заслужить захочет, вы увидя то по своему рассмотрению пользоваться можете, а я осталась

"Ваша одолженная и покорная услужница.

"Надеюсь государь мой, что чрез вашу помощь я могу от времени до времени посылать к родителям моим письма, я имею шесть Гиней, из которых можно платить тому человеку, которой будет относить мои письма, я их отдам вам, чтоб вы не терпели ни какого убытку.

Только что я успела написать, пришли меня звать обедать, взяв письмо положила в пазуху, ожидая время спрятать ево подале. О как удачно мое предприятие! однако я боясь чтоб не стали меня обыскивать, зашила все мои письма к юпку, а между тем во всем грубиянке своей угождаю. После обеда пошли мы в сад гулять, и я удачно письмо мое положила в назначенное нами место, а как пришли к пруду удить рыбу по вчерашнему ее обещанию, то она села у пруда и стала на уду червяка надевать, а я стоя под деревом удила, и поймав карпа, будучи в печальных мыслях, тотчас опять ево бросила в воду, и видела как он воле своей был рад.

Что вы это делаете, спросила меня, госпожа Жевкес? Мне показалось, я отвечала, что сия бедная рыба карп равна была в своей несчастной доле со мною. Я поимала обманом рыбу, так как и я поимана в лукавые сети моего господина, и для того не могу веселится, мзловя пеповинную рыбу, которая еще хочет свободою пользоватся, для тово и бросила опять в воду, вы сами видели, с какою радостию она в спокойные свои места поплыла. О когдаб сыскался такой человек великодушной, чтоб и мне дал также свободу, яб во всю жизнь мою молила за него Бога: ибо вижу, что опасность моя час от часу умножается более. Позвольте мне продолжала я, посадить бобы, которые у меня есть в кармане, покуда вы будите удить, я их посажу, здесь во круг деревья, и буду часто смотреть, как скоро они взойдут, чтоб мне можно было назвать, что нибудь своим, в саду вашем.

Видите ли любезные родители, мои вымысел, что под видом смотреть всходят ли бобы мои, я могу часто в сад ходить. Ибо госпожа Жевкес в оном не сумневалась; я взяв бобы мои посадила по обеим сторонам тово места, где письмы клала, а между тем тотчас и письмо мое положила, радуясь, что начала таким образом намерение свое производить в действо, и думаю, что будет удача.

ПЯТНИЦА и СУББОТА.

Я вам описывала свое предначинание, а теперь скажу лукавство злой Жевкес, она пришед ко мне говорила, у меня хотя и есть билет из банку, но прежде нельзя разменять как завтре, а теперь надобно работникам непременно заплатить, нет ли у вас моя дарагая Памела денег? Многоль, я ее спросила? Около осми фунтов стерлингов, она отвечала. У меня более шести нет, я ей сказала. Пожалуй мне их до завтре. Я с охотой их ей и отдала, а она взяв вон вышла, и несколько минут погодя пришла опять ко мне и улыбаясь, говорила. слава Богу я теперь с работниками разплатилась. Изрядно, я ей говорила, надеюсь завтре вы мне отдадите мои деньги. Тогда она захохотав сказала, на что вам деньги? Сказать тебе правду мой агнец, мне в деньгах не было ни какой нужды, да только чтоб вы их на какие ни есть вымыслы не употребили. Теперь чаще вас с девкой гулять от пускать стану, зная, что подкупить нечем. Я от роду так сама на себя не серживалас, как в то вреня, для чево так скоро отдалас в обман, а больше всево тужила, что обещала господину Виллиамсу дать денег, а взять будет негде. Теперь плачу, вспоминая свою глупость, ибо не осталось у меня ни одной Гинеи, чем я пропитаюсь ежели уйду по счастию. Разве и то в вашем писменном наставлении было, госпожа львица? Я ей говорила: (ибо и она меня агнцом называла.) Чтоб отнять мои все деньги? Вы уже бранится начинаете, она отвечала, да я не сержуся, поцалуй меня, и будем друзья. Подите от меня прочь, я ей только сказала, ибо более досаждать не смела, боясь претолстой руки ее: и в горести своей, что больше думаю, как она меня обманула, то больше браню себя и ругаю.

В вечеру госпожа Жевкес в своих письмах, и ко мне письмо получила, и пришед отдав мне оное, говорила, видитель, что мой ласковой господин не забывает и вас, а при том мне и свое письмо показала, в котором написано бы что он надеется ту красоту, которую ей вручил, в хорошем и довольном видеть содержании, и при том спокойну, и что он знает как она ко мне ласкова, и во всем мне угождает: вот то то говорит милостивой господин, конечно вы будете любить ево? Я спросила ее, чтоб она письмо дочитала, нет сказала, ненадобно. Разве велено у меня башмаки отнимать и бить меня, я ее спросила? Нет она отвечала, а также и сводней чтоб называть меня не пишет. Полна пожалуй, я ей сказала, мне не хочется в другой раз быть битой, я думаю, что мы друг друга простили.

Вот письмо то, которое она отдала мне от моего господина.

"Дражайшая Памела,

"Я уже раскаялся в данном вам обещании, чтоб мне вас не видеть без вашего позволения, время вашего отлучения кажется мне долго и скучно, можноль вам на меня надеятся, и позволить к себе приехать? Поверте, что ваше позволение недопустит вас после тужить, а наиболее меня к тому принуждает беспокойное желанье знать, в каком вы состоянии? Госпожа Жевкес ко мне пишет, что вы очень печалитесь, и никогда почти не спите и не кушаете от того времени, как привезены к ней: а как я весьма вашего здоровья желаю, то для тово и хочу укратить время страданий ваших, что и совершенно исполнится, ежели вы мне позволите к себе приехать. Иван мне рассказывал о вашем беспокойстве с такою жалостию, что с нуждой выговаривать мог, и тем не мало смутил дух мой; я всево более боюсь, ненависти ко мне вашей. И вас ногу уверить, что вы ни чево не потеряете, но не сравненно счастливее быть можете, ежели позволите к себе приехать. Подумайте, кто вас об оном покорно просит? Я вам клятвами заклинаюсь, что вы будете сами рады ежели дадите позволение мне приехать, положив надежду на честь мою, и данное вам слово. Ежели увижу, что госпожа Жевкес, не так вас содержала, как должно такую персону, которую я люблю безмерно, я вам дам полную власть выгнать ее из дому, а на ее место взять госпожу Жервис, или ково хотите. Да и Иван мне сказывал, что вы госпожею Жевкес не довольны, и для того конечно ее в доме у меня не будет. Умились дарагая Памела! и позволь такому человеку, которой не может без вас жить спокойно, увидеть себя, и которой всячески будет старатся оправдать себя пред вами, а при том любовь и услуги свои умножать станет, соразмерно доверенности вашей, так как есмь и буду

"Ваш верной и обязанной.

"Знаю, что вам приятно покажется, увидев из сего, что родители ваши в добром здоровье, и что ваше письмо их обрадовало не мало, я и сам тому рад. Еще вам повторяю, что вы не раскаетесь меня послушав, госпожа Жевкес мне пришлет ответ ваш.

Я не с великою прилежностию читала письмо ево, в надежде найти ответ от господина Виллиамса, в вечеру пошла в сад с госпожею Жевкес, а подходя к тому месту, ей говорила, как вы думаете? Взошли бобы мои? Теперь уже сутки, как я их посадила. Она усмехнувшись, сказала, вижу, что вы любите сад, а в садовницы не годитесь, и пошла от меня далее. Я будто остановилась бобов смотреть, и найдя письмо, взяв оное скорее за нею поспешала; нет еще не взошли бобы мои. Конечно нет, она отвечала, и притом сказала такой пример, какой женщине стыдно бы было и подумать, пришед в палаты, я заперлась в кабинет свой, и читала полученное письмо от господина Виллиамса.

"Очень сожалею, что принужден сказать вам отказ от Милади Ионес, она сожалеет о вашем несчастии, но только чрез то не хочет неприятелей иметь, после я сказывал ваши приключении Милади Дарнфорт сколько мне возможно было жалостными словами, и нашол ее весьма услужить вам склонну, но без позволения мужа своего не смела, которой не весьма человек доброй, и при мне говорил ей. Сосед наш любит девку, что нам до тово дела, и какая в том ево вина, лишь бы только она нетерпела нужды, я с моей стороны не вижу тут ни какова пороку, он тем ни ково, кроме ее фамилии не обидит. (Как будто любезные родители, слава и добродетель бедным людем, ни что уже на свете) а вы господин Виллиамс мне кажется не должныб были мешатся в дела против своего патрона и благотворителя. Жена ево слыша сие, рассудила больше ему не поминать о том, а я только мог изпросить, чтоб они сего ни кому не сказывали.

"Здешнему священнику Петерсу я также разказывал вашу историю, но принужден с печалию сказать вам, что он почел мне за пристрастие, будто я стараюсь заслужить вашу благосклонность, но когда я ему изъяснял чина нашего должность, и по совести с ним говоря уверил ево, что я ни какова пристрастия кроме человеколюбия не имею, он мне отвечал, что я очень молод и не знаю еще людей совершенно, естли мы захотим продолжал он всех на свете людей поправить, работа наша будет бесконечна. Сие распутство, так ныне в народе умножилось велико и в обычай вошло, что не только два казнодея ни все проповедники на свете, своими доказательствами отвратить не могут. После тово стал он рассуждать о поступках наших духовных начальников против людей знатных, защищая несклонность свою служить вам."

Я ему сказывал, что велика разность между вами и такими, которые сами на то подают повод; такие хотя худо живут, но им ненаково пенять, а вам подая помощь, спасти можно добродетель, которая не много равных имеет, и при том я ему показал письмо ваше.

Он прочитавши, сказал, что написано изрядно и должное сожаление об вас имеет, к томуж за надобность признал и подкреплять вас в твердом намерении супротивлятся. А помочь вам ни как не может. Можно, я ему отвечал позволить ей уйти в дом ваш, и жить с супругою и с племянницею вашими, до тех пор, пока к родителям своим может возвратится. Как это он говорил? Для чево мне бранится с таким знатным и богатым человеком, вы и о себе должны подумать: она же и сама пишет, что он обещает честно с нею поступать, ее постоянство может ей навести счастие, он щедр и не злостен, другой бы в ево месте больше зделал.

Поверте мне, что сей ответ господина Петерса, мне был весьма противен, но ни какие худые успехи не запретят мне все возможности употребить к вашим услугам.

Ни чево не слышно о приезде господина Б.... радуюсь, что вы меня уведомили о бездельнике Иване, может быть какая нибудь от того произойдет вам польза; а письмо к родителям вашим можете запечатав положить в то назначенное нами место, ежели вы уверены, что ни какова на то примечания нет и не употребляют: я их при перьвом случае перешлю, но надобно вам остерегатся, я вижу, что злая Жевкес недоверивает мне много.

"Я слышал, что тот священник которого место мне обещали умирает, но не знаю, иттили мне на ево место или нет, для тово что я намерении господина Б.... опровергать стараюсь. Однако ныне вы не печальтесь, и будте благонадежны, что я все ваши повелении с радостию исполнять буду, сколько станет сил моих.

"Я думаю пользуясь ключем, которой я скоро вам отдам не надобно терять время, я приготовлю лошадь за пол мили от сюда от стороны большова лугу, и провожу вас, или велю проводить в деревню; а между тем вы не лишайтесь надежды и верьте беспримерная Памела! что я

"Ваш верной друг и покорной слуга.

Прочитав ево письмо, я рассуждала, и невидав ни какой надежды думала что пропала неизбежно. Писала к нему с благодарением за ево старание, описывала строгость и не милосердие людей знатных, злость людскую, и твердые сердца; которые ни какой помощи в несчастии сущим подать не хотят, просила чтоб он написал к Милади Даверс, в рассуждении того, что хотя пользовать то и не может, но пусть о худых намерениях брата своево узнает; но опять рассудила оное вычернить боясь, что то его раздражить может, и принудит поспешить сюда ко окончанию моей погибели. К томуж на господина Виллиамса ониб взяли подозрение, узнав, что письмо шло чрез ево руки: яж знала, что она брата своево и любит и почитает, то хотя бы и хотела за меня вступится, но ни как ево от намерения отвратить не может. На конец вздумала ожидать не будет ли какой помощи от господина Виллиамса, когда ключь и лошадь изготовит. Уведомила ево о письме моево господина, чрез которое он просит позволения сюда приехать, и что весьма боюся тово, что он сюда приедет, то для ради тово и не надлежит терять время: при том писала и то, как меня злая Жевкес в деньгах обманула.

Мне нельзя с тово письма было копии оставить, для тово, что везде за мною смотрят, положа ево за пазуху, пошла к госпоже Жевкес, и сказала ей, что я пришла с нею посоветовать о письме моево господина. От чево видна была радость на лице ея, признавая мою к себе откровенность, вот так то лутче, она мне отвечала, пойдем в сад, или куда изволишь, и поговорим там. Я ей сказала, что мне в саду гулять не охотно, и будто больше для угождения её иду туда, а пришед в сад, я ей сказала, что он в письме просит позволения сюда приехать, и что надеется, что я по милости ево здесь довольна и спокойна, и для того пожалуйте мне свой совет, что в таком случае мне делать? Я бы вам отвечала она, советовала отписать к нему, что бы он сюда приехал, он сие за великое почтет одолжение, да и вам будет конечно лутче. Как лутче? Я говорила, знаю, что ево все намерении простираются згубить меня. Згубить? Сказала она, я этова слова не навижу, сказать вам правду, что здесь в уезде нет ни одной, которая бы так хорошо и счастливо могла жить, как вы.

Не хочу с вами спорить, я ей говорила, вижу, что наши мнении весьма разны, вы думаете я догадываюсь, что он намерен меня содержать любовницей, или содержать всегда в неволе, как как и ныне? Да, я так думаю, отвечала она, а подлинно ли так, не знаю, а когда так будет, то вы можете иметь все, что хотите, я вижу уже довольно, что вы ево можете водить на уде по своему нраву и воле.

Я не могла терпеть слов ея, ибо она то сказала, чево я давно боюсь, и для того показала ей в том большее мое супротивление. Может быть, она продолжала речь свою, он на вас и женится. Нет, нет, я отвечала, сие не может статся, да и я не желаю и не прельщаюсь, по тому, что природа ево до того не допустит, да и все ево поступки верить оному запрещают, а вы все то зная желаете, что бы я писала к нему и позволила сюда ехать, мне кажется будет то, что я беду сама себе на кличу.

Ежели бы я была в вашем месте, она говорила, я бы зделала поскорее какой нибудь конец, хотя и так бы было как вы думаете, лутче согласится полюбить ево, нежели иметь жизнь такую, и всякой час боятся и смущатся духом.

Нет, я ей отвечала, мое мнение не такое, один час непорочной жизни приятнее целова веку в непотребствах и в грехе изживши: пускай сто раз больше несчастия к себе привлеку и терпеть буду, да буду же иметь в печалех моих и утешение, что оное терплю храня свою добродетель; я бы себе век не простила, ежелиб не всячески старалась сохранить мою непорочность, пока будет возможно, по чему знать, что Вышний со мною учинить намерен?

Может быть она говорила как он вас очень любит, то вы чрез то и принудите ево вашею прозьбою и слезами дать вам свободу, и для тово лутче отписать к нему, чтоб он приехал. Изрядно я ей говорила, буду писать к нему ответ, боясь, что он не получа от меня письма, за отговорку возмет сюда приехать, только я не знаю как послать к нему? Я пошлю, она отвечала мне, о том велено старатся.

В то время садовник шол мимо нас, и я увидя ему говорила, здесь Яков посадила я бобы, и называю место то моим огородом, я вам покажу ево, и прошу вас, пожалуй не мешай рости им, и взяв повела ево по алее, а подходя к тому месту, говорила, пожалуй поди и спроси госпожу Жевкес, естли у нее еще бобы; а как он пошол, то и успела я положить письмо мое, и дожидалась ево на том же месте. А как госпожа Жевкес не далеко осталась, то очень скоро с садовником вместе ко мне и пришла. Что мне в бобах твоих, она говорила, и при том меня очень испужала сказав мне на ухо, нет ли какова обману? Я ей отвечала, ей, ей, уже несносна, видя, что не могу ни ступить ни промолвить слова без подозрения. Господин мой пишет, она говорила, чтоб всячески примечать за вами, хоть вы непорочны и чисты как голубица, но лукава и пронырлива как лисица, меня хотя и обманете я не осержуся.

А когда на меня не осердитесь, говорила я, то пожалуйте отдайте мои деньги, которые вы у меня взяли, хотя я и не имею нужды, но знаю, что и вы только пошутили, и мне их возвратить хотите. Со временем вы их получите она сказала, я принуждена была взять их, боясь, чтоб вы не употребили в какие противные нам предприятии, и идучи в палаты все о том говорила. А пришед писала я ответ к нашему господину, и будучи в намерении показать госпоже Жевкес ни чево противнова ему не сказала, не веря тому, что он на место ее обещал прислать госпожу Жервис, мне ни чево бы не было приятнее, кроме моей свободы, как приезд госпожи Жервис.

Вот и то письмо, которое я к нему писала.

"Государь мой!

"Зная, как вам легко можно счастливою меня учинить, возвратя к моим родителям, и тем обещании ваши бедной Памеле исполнить, которую увезя обманом, содержите в заключеньи. Не погневайтесь, что страх подает мне лишнюю смелость, вы не подумайте, чтоб ваши обнадеживании и уверении о не порочности намерения вашева могли страху меня лишить, ежелиб вы не так поступали, я бы единому вашему слову поверила, а то государь мой, много боюся, чтоб мысли ваши с моими не были разны, одна мне только надежда в вашем отсутствии, ежели вы намерены мне обещать сходственную с честию милость, довольноб единою строкою о том мне дать знат, я бы отвечала так, как должно, но увы! какие обещании такой человек подать может бедной девке.

"Знаю довольно что вам пристойно, и не могу и чево инова вздумать, что приезд ваш сюда наведет мне гибель. Вы же никогда представить себе не можете, что, несчастная Памела зделать в состоянии, когда ее к чему нибудь порочному принуждать станут.

"Какиеб продерзости во мне ни признавали, я оправдатся не желаю, разве к тому принуждена буду. Не погневайтесь государь мой, за мою смелость, которая мнении мои так ясно изображает. Сожалеть буду много, ежели в моих противу вас поступках, что нибудь не приятное для вас будет, но уверяю и кленуся, что мне моя добродетель всево на свете дороже, я о всех достоинствах и красотах человеческих не иначе рассуждаю, что оне ни чево не стоят, ежели не основаны на добродетели, и ее единою оне и украшаются. Ежели ваши намерении честны, для чево их от меня скрывать? И для чево в заключении меня содержать? Для чево так много за мною смотреть? И наконец для чево не пускать в церьковь молить за вас Бога? Хотя мне противуречить вам и не можно почитая вас пред собою очень великим, но осмеливаюсь просить чтоб вы не прогневались государь мой, что я видеть вас не желаю. Едина мысль вашего прибытия меня стращает, в рассуждении ваших намерений, и представляет, каким бедная девка подвержена будет напастям. Избавте меня, я прошу покорно, или я принуждена буду.... более не скажу вам кроме тово, что я ваша

Бедная и изгнанная служанка.

Списав копию с сего письма спрятала, а между тем госпожа Жевкес пришед села подле меня и спрашивала, слеловалаль я ее советам, и позволилаль сюда приехать господину. Ежели вам угодно, читайте письмо мое, я ей говорила: очень изрядно теперь я вас люблю всем сердцем, и прочитав письмо хвалила склад мой, а при том говорила, что я сурово с ним поступаю, лутчеб переговорить словами, нежели переписыватся. Она хотела, чтоб я ей растолковала, что значит разные наши с господином мысли, что я в письме написала, однако мне не рассудилось её то истолковать. Изрядно, она говорила, вижу, что между вами есть тайность, а вперед и больше будет. Я ни чево ей не отвечала, но запечатая письмо, отдала ей для отсылки.

ВОСКРЕСЕНЬЕ.

Будучи без надежна, чтоб меня отпустили в церьковь, не спрашивалась более о том хотяб уже и отпускали, для тово, что увидя тех соседей, которые мне в нещастии помогать не хотели, большеб имела печали, отчевоб не возможноб было прилежно мне слушать проповедь господина Петерса, как бы вразумительно и умно ни сказывал, и для тово молилась дома.

Господин Виллиамс по обыкновению своему вчерась пришел, чтоб и севодишней день пробыть здесь, письмо мое взял, а поговорить со мною ему не удалось, (ибо мы старались всяких убегать разговоров, удалясь друг от друга.) Я не довольна была, что он мне не принес ключа, ежелибы я была в ево месте, я бы ни минуты не потеряла время. Когда я молилась, госпожа Жевкес пришед просила меня, чтобы я запела псальму, так как она и всякой день приуждает меня играть на клавикордах и петь песни. Я тогда ей сказала, будучи так печальна, что ни петь, ни говорить не хотелось. Как скоро она вышла, то я завела псалом сто тритцать седьмой, которой приличен был моему состоянию, и при том плакала горько.

ПОНЕДЕЛЬНИК ВТОРНИК и СЕРЕДА

Хотя я за крайним примечанием и не много имею время писать, однако спокойнее прежнева, и пишу для тово, что моих писем большая часть в руках господина Виллиамса, он их при первой оказии пошлет к вам. Радуюсь, что я не напрасно к вам писала, к томуж ныне лишалась и страха, что бы у меня не нашли писем. Госпожа Жевкес хотя и позволила мне миль пять или шесть ехать прогуливатся, но не знаю для чево ныне за мною больше прежнева смотрят, и для тово мы согласились с господином Виллиамсом оставить нашу переписку дни на три. Бедная кухарка теперь очень больна, бык ее убил в лугу, что подле саду, ежели я от сюда уйду, мне чрез тот луг бежать надобно в лес, где господин Виллиамс приготовит лошедь, он уже ключь приготовил, и сказал мне, что в земле у ворот садовых закопан.

Севодни он пришед ко мне сказывал с превеликою радостию, что тот священник, на которова место ево обещали умер. Госпожа Жевкес ево со оным поздравляла: вот любезные родители, как ведется в свете, человек живучи в мире умрет, другие радуются, и для тово друг друга гонят, друг другу завидуют и погубить ищут, мои несчастии научили меня обо всем рассуждать. Господин Виллиамс тихонько успел мне дать письмо, и пошел в деревню, а идучи учтиво и печально простирал ко мне взор свой. Госпожа Жевкес приметя, говорила, ей, ей, наш молодой священник в вас в любился? Полно государыня моя, я ей отвечала, он знает свою пользу и для тово как ему обо мне думать. Для чево она говорила? В намерении мне досаждать, мне кажется не льзя лутче для вас обеих, как ему на вас женится, видя как вы боитесь, что бы господин мой вас не осесчестил, и для тово думаю много тужить надобно будет, етсли вы не пойдете за господина Виллламса замуж.

Я знала, что то было от нее одно лукавство, для тово, что не только зжалилась она видя долю мою злую, но час от часу строжее содержит, и более за мною и за ним смотрит. Для тово я ей и отвечала, что ни за ково на свете не хочу замуж, а единое мое только желание есть то, что бы сохранить мою добродетель, и иметь счастие служить и помогать моим родителям. Однако она говорила, я без пристрастно думаю, что господин Виллиамс вам жених достойной, которого благодарность, за полученное себе от господина моего место еще больше умножится, за выбор жены такой пригожей, умной и постоянной. Из чего я и заключила, что она, что нибудь знает о заговорах моево господина против Виллиамса, и для того спрашивала ее, не знает ли она, что есть о том какое намерение? Нет, она отвечала, я только так думаю, к томуж и видно, что мой господин вам полезное окончание тем или иным каким счастием учинить намерен, при том проклятые договоры сщитать стала, что ежели я на оное склонюс и скорее исполню я ей сказала, что мне ее представлении ужасны, и не могу терпеть таких разговоров, господин Виллиамс мне кажется человек доброй и учтивой, но знаю и то, что он меня лутче, с другой же стороны никогда и моей склонности не бывало к духовному чину. Она видя, что от меня выведать ничево не можно, речь переменила.

В то время как я читала письмо господина Виллиамса, злая надзирательница моя то войдет ко мне, то выдет, и я очень боялась, что бы она в руках у меня ево не застала. А что он писал ко мне можете увидеть из следующаго.

"Боюсь любезная Памела, чтоб вы не подумали, что я за желаемые вам оказать услуги ищу воздаяния, но по истинне скажу вам, что я инова средства извлещи вас из сей опасности не нахожу кроме того, как надобно вам вытти замуж за такова человека, которой бы мог вас учинить счастливу. Я не смею того подумать да и не имею столько достатка, ежелиб вы рассудили учинить меня того достойным, но естли то будет угодно Вышнему, и вы бедность мою за порок не почтете, согласясь за меня вытти, то я оное почту себя за чрезвычайное щастие. Я бы презрил все страхи и опасности, дать вам свободу и проводил бы вас в спокойное место. Ныне я нашел случай обстоятельно знать о поступках господина Б.... И как скоро сведаю, что он вознамерится сюда ехать, лошедь для вас наготовлю и провожу сам, вруча себя в ваши милости будучи с истинным почтением.

"Ваш покорный верный слуга.

Не подумайте, что я взял сие намерение ныне, давно уже вы были образ моево удивления, и все то, что из уст ваших изсходит, казалось мне благоразумием и добродетелию, и от самого того часа как я вас увидел, желал усердно служить девице такого совершенства.

Что мне делать любезные родители, слыша нечаянное объявление любви ево? Ныне весьмаб нужны мне были советы ваши, но я могу вас уверить, что моей склонности итти замуж нет ни мало, лутче всево желаю жить с вами, а при том скорее за самова нищева пойду нежели допущу добродетель мою быть в опасности и страхе, хотя замужство и не навижу по многим резонам, и для того писала я следующей ответ к господину Виллиамсу.

"Государь мой.

"Ваше письмо привело меня в великое смятение, хотя милость ваша ко мне и чрезвычайна, но я не хочю чтоб вы лишились полезной вам надежды, для тово, чтоб услужить такой бедной девке, как я. Не могу о предложении вашем спокойно вздумать, имея великое за то признание; но ни что меня не принудит переменить мое намерение быть в девках. Разве самая уже видимая и не избежная гибель, а тогда вы государь мой и не должны принять будите мою склонность приятно, видя, что самая неволя к тому меня принуждает. Однакож надежда моя на вашу благосклонность есть непременна, и не сумневаюсь, что вы меня в моем побеге проводите не причиня ни какого оскорбления. О той чести, которую вы мне намерены зделать, хотя я и помышляю, но без воли моих родителей не могу ни чево точнова отвечать, они истинное имеют право, по своей воле управлять мною, и видеть опыт моего к ним послушания. И так государь мой, с моей стороны ни чево не ожидайте, кроме вечной благодарности, которая меня заставит во всю мою жизнь быть

Вашей обязаннейшей услужницей.

ЧЕТВЕРГ, ПЯТНИЦА и СУББОТА.

14, 15, и 16 день моего заключения:

Госпожа Жевкес получив письмо, ныне гораздо прежнева стала учтивее против нас с господином Виллиамсом, удивляюсь, что на ответ мой я от господина моево письма не получила, и думаю, что он сердит на меня за то, что я ехать ему сюды запрещаю. Новая учтивость госпожи Жевкес больше меня беспокоит; смотрение ее за мною также или еще и больше, всячески старалась я прочесть ее письменное наставление только не удалося, последнее мое письмо господин Виллиамс, а также и прежние получал до сих пор исправно, и сия не порочная тайна еще не открылась. Он меня уведомил, что хотя я на желании ево и несклонна, но ево прилежность и охота служит мне не умалится. Надеясь на помощь Вышнего намерена себя его добродушию вручить, по тому как я думаю, что он того достоен.

При том же он писал ко мне, что к вам скоро с моими письмами пошлет нарочнова, а я к тому и еще приписала обо всем, что мне случилось от того время как я ему для отсылки отдала мои письма.

ВОСКРЕСЕНЬЕ.

Я хотя и в несказанном удивлении, но льщу себя, что все минется, имея странное приключение вам описать. Госпожа Жевкес и господин Виллиамс пришли ко мне в несказанной радости, она так задыхалась, что не могла промолвить ни одного слова, села в креслы и на силу отдохнув сказала, я вас поздравляю и и радуюсь, что не иной кто как я объявляю вам приятную весть сию, мое предвещание збудется, вы пойдете замуж за господина Виллиамса; где такой милостивой господин есть, как наш! что вам теперь говорить, не вероятная девица Памела, или госпожа Виллиамс? Я беру смелость заранее назвать вас сим именем. Теперь надобно будет на коленях у господина моего просить прощения, за то, что вы имели неправильное на него подозрение.

Она хотела продолжать, но я пресекла речь ее, сказав, несмущайте дух мой, госпожа Жевкес, скажите в чом состоит смысл слов ваших? Господин Виллиамс бойтесь меня опечалить. Всегда не верит она, говорила госпожа Жевкес, но вы господин Виллиамс покажите ей свое письмо, а я покажу свое: ибо они оба присланы вместе.

Вы меня так испужали, сказала я, что не могу не только читать но ниже вымолвить слова: ибо я подлинно так испужалась, что вся кровь замерзла во мне, но опомнясь сказала, для чево вы таким образом пришли смущать остаток убежденного моего духа? Не лутчель госпожа Жевкес, сказал ей господин Виллиамс отдать девице Памеле полученые нами письма, а самим вытти пока она их прочитает, и выдет из своего удивления? С радостию она отвечала, и встав, пошли вон оставя меня одну.

Я так испужалась, что не могла писем в руках держать со всею моею нетерпеливостию знать, что в них было написано, но опамятуясь не много, и развернув одно письмо читая увидела в нем то, чего ни когда не думала.

Вот письмо, которое писал господин мой к господину Виллиамсу.

Государь мой!

"Смерть господина Фовнеса подала мне случай, которова я давно ожидал услужить вам и учинить счастлива, двояким образом ныне очень скоро селение мое пастырем вас иметь будет, но тово еще не довольно, дам вам жену такую, какой во всей Англии красотой подобной нет, только вам старатся надлежит получить ее склонность. Она не подостоинствам ее, содержана была до сего времени, но и вперед можно надеется несумненно, когда, будет под властию и охранением такого благочестивого человека как мы, которой довольно доходу будет иметь, что хорошее содержание к коему она уже за несколько лет и привыкла иметь будет. Я надеюсь, что она малые с моей стороны строгости простит мне, в рассуждении, что они ее довели до такова щастия, в котором вы оба будете благополучны. Мне только осталось дать отчет в моих странных с нею поступкам, о которых с радостию скажу, когда вас увижу, но не ближе однакож как через месяц, по тому, что я имею нужду ныне от ехать в Лондон: а между тем ежели вы склоните Памелу, счастливую свою свадбу, неоткладывайте до моево приезду, прошу только меня непомешкав уведомить, будет ли ее на то склонность: ибо в таком нужном и согласном случае, надобно дать ей полную волю, а я вас уверяю по чести, что с моей стороны вам будет дана полная власть владеть ею, естли не будет никакова помешательства в совершении вашего счастия. Я же есмь и буду

"Ваш покорный слуга.

Кто слыхал сему подобное! сердце мое трепещет от страха между боязнию и надежды; вот и то письмо, которое писано к госпоже Жевкес.

Госпожа Жевкес,

"Вы с крайним радением и ревностию исполнили данную вам от меня коммиссию, которой причину расскажу вам после, ныне труды ваши окончаются скоро, намерение мое довольно изъяснено в письме к господину Виллиамсу, которое он вам покажет без всякого опасения; но при том прошу вас, что ежели с которой нибудь стороны увидите не склонность, сказать им, что они в том самовластны, и ни кто их принуждать не может. Надеюсь, что вы всегда будете ласково поступать с невероятной и беспокойной Памелой, которая думаю начинает иметь лутчее мнение о своем не лестном друге

"Ваш верной приятель.

Хотя я и скоро пишу по всегдашней моей привычке, но с великим трудом с писем сих копии списала, и только лиш успела кончить, как они оба ко мне вовратились с прежней радостию. Господин Виллиамс сказал мне, я радуюсь сударыня, что имел честь предупредить вам моим представлением, получа письмо сие, которое меня изо всех смертных чинит счастливым, я вас уверяю госпожа Жевкес, что ежели склонность получю сей приятной девицы, почту себя.... Я пресекши речь ево, сказала, ах господин Виллиамс! берегитесь, что бы.... и остановилась. А госпожа Жевкес сказала мне, всегда ли тебе быть в сумнительстве, я во всю жизнь мою равного сему не видала, вижу, продолжала она, что мои догадки были не напрасны. Трудно бы мне было намеренье ваше опровергать, когда уже два сердца согласны, то ничто к соединений их препятствовать не может.

Я предвидела, что госпожа Жевкес воспользуется не скромностию господина Виллиамса от не умеренной его радости. По том отдав ей письмо господина моего, благодарила, что она мне позволила читать. Оно мне причинило такое беспокойство, отвечала она, что и до сих пор не могу опомнится, но разве время все докажет. По том отдала я письмо и господину Виллиаису, и говорила, желаю, чтоб все было вам полезно, и поздравляю с приходом, которой скоро получить вы имеете надежду. Я не могу сказал он, быть без вас счастливым? Постой государь мой, я отвечала, пока живы мои родители, хотя они и бедны я сама в себе воли не имею, а когда их не будет, то разве тогда буду помышлять о замужстве.

Госпожа Жевкес подняве глаза и руки на Небо, говорила, какая осторожность воздержания и постоянства видны в ваших летах! на что я ей отвечала, хотя в письме господина моего обману быть я и не думаю, но ежели есть, то с ево стороны сие не зделает ему чести, я уже привыкла от некоторого времени быть игрою фортуны, и от ее упрямства не знаю что начать, и думаю, что обмануть меня, все люди на свете согласились, чему и имею причину верить, что я в том не обманулась. Впредь госпожа Жевкес поступки мои уставляйте по своей воле: ибо я обо всем хочу советовать с вами, думая про себя, хотя могу простить ей все досады, но не возможно мне ее любить себя принудить.

Она выслушав сие, на несколько минут оставила нас одних с господином Виллиамсом, а я пользуясь ее отсудствием, говорила сему молодому празднословцу, подумайте государь мой, что вы зделали: не возможно думать, перервал он речь мою. Чтоб в письмах сих какое было лукавство. Я верю, я ему говорила, да для чево упоминали при госпоже Жевкес, что вы мне представляли о супружестве? Она вам не пожалует, а особливо при сей злодейке. Позвольте мне сказать? Многие говорят, что женщины хранить ни чево тайнова не могут, а я вижу, что и мущины проговариватся умеют, и следуя источнику сердечных своих чувств забывают хранить тайну.

Он хотел изъяснить мне, что в письме написано было к госпоже Жевкес, что труды ее окончаются скоро, но она к нам возвратилась, и вошед, говорила: мое желание есть завтре вести вас в церьковь и обвенчать. (Надобно знать, что в Англии без публикации венчают, толькоб была от Архиерея венчальная грамота, которую за малые деньги без труда получают, в деревнях священники имеют грамоты белые, за подписанием только руки Архиерейской, сего у них в законе не переменили, да и отменить не хотят, за тем, что приносить оное в духовные зборы не мало доходу.) Меня то не опечалило, хотя я намерения точно и не имею, но хотела показать им, что сие представление мне не противно, дабы чрез то узнать, станет ли она со мной говорить открыто, и могули я письмам тем верить.) Господин Виллиамс советовал ей лутче дождатся Воскресенья, чтоб я оконча все мои беспокойства, лутче в народе могла показатся, она с радостию на сие склонилась, и похвалила ево вымысл, обещая между тем приготовить все к свадбе. После тово я льщюсь, что господин мой справедлив, а ежели они вознамерились меня уловить, то кроме чудеснова знамения, ни что меня спасти не может, но думаю, что сердце человеческое не может так быть лукаво, к томуж господин Виллиамс письмо получил точно за подписанием руки моего господина: ибо как я думаю подписыватся под ево руку не посмеют. А более утверждает меня в сей истинне и то, хотя мой господин и не справедливые имел против меня поступки, но природа и воспитание да и слава родителей ево не могут допустить до таких вредных предприятий, и для того стану безъпристрасной справедливости держатся.

По том пошли мы все трое гулять в сад, госпожа Жевкес отперла вороты на луг, и вышедши мы смотрели быка, которой убил бедную кухарку, бык сей превеликой, и вид имеет ужасной, господин Виллиамс тихонко мне указал место в саду, где я кладу письма, однако я очень остерегалась, видя, что он весьма не осторожен, а молчать и давно не умеет.

Мы все трое ужинали вместе, и надеюсь, что все окончится изрядно, уверяю вас поистинне, что за господина Виллиамса не хочу замуж, ежели только можно будет без тово обойтится, однакож ни какой ему не подам надежды не повидаясь с вами.

За столом сидя он сказал при госпоже Жевкес, что письма мои пошлет к вам с нарочным, видите любезные родители, что он в своей радости молчать не может. Я прошу вас мне не отвечать, знаю, что скоро буду иметь счастье вас видеть, при том надеюсь, что он сам будет к вам писать, и мои страдании и гонении явственно опишет, я и сие письмо при том же приложу, по тому, что госпожа Жевкес сама велела мне к вам отписать, чему я весьма рада, видя, что по моим страданиям могу надеятся вас скоро видеть, и тем удоволствовать не насытное мое желание, а между тем вручаю себя вашему благословению и молитвам буду всегда

Ваша покорная Дочь.

Любезные родители!

Я ныне излишнее имею время, которое надобно письмом так как моим обыкновенным упражнением препровождать. Последнее мое письмо я в вечеру окончала, госпожа Жевкес меня спросила, хочуль я одна остатся начевать в палате? С радостью я ей отвечала, ежели вы мне позволите. Изрядно она говорила, завтре изволь оставатся. Я попросила у нее бумаги, она тотчас мне дала восем листов, бутылочку чернил, шесть перьев и палку сургучу, желая, чтоб вперед и от нее я писала письма к нашему господину; и сие подает мне хорошую надежду. Когда легли мы спать, она много уговаривала меня итти замуж за господина Виллиамса, возвышая достоинствы его похвалю, и опорочивая мою к нему холодность. Я ей на то сказала, что невидавшись с вами ни какой не могу ему дать надежды. Но она на то говорила, что ей сумнительно, нет ли ково другова у меня на примете, без товоб не можно быть мне так упорной. Я ей в самой истинне божилась, что ни одново человека нет на свете, за ковоб я хотела итти за муж, и что господин Виллиамс может найти гораздо лутче меня невесту, и что я ожидаю с великой радостию позволения быть с моими родителями вместе, и прежде пока сей не вкушу сладости, не могу склонится иметь жизнь иную; при том просила я у ней моих денег, которые она и обещала отдать завтре, все сие меня веселит не мало.

Господин Виллиамс хотя и позно пошел домой, но по утру очень рано в намерении при своем письме с нарочным послать к вам хотел мои письма. Я прошу вас покорно не давать ему, в рассуждении меня ни какой надежды, он смолчать не может хотя и совершенно честной человек, и что я многия ево одолжения имею.

ПОНЕДЕЛЬНИК по утру.

Мы получили худые ведомости о господине Виллиамсе, вчерась как он в вечеру от сюда пошол, напали на него воры, вот и письмо, в котором он о несчастии своем пишет к госпоже Жевкес.

Государыня моя госпожа Жевкес!

"Вчерась идучи домой в вечеру, и переходя мост, у спусков два плута остановя меня великими клятвами утверждали, что убьют до смерти, ежели я не отдам все им, что в карманах имею, и подошед ко мне вынули из оных табакерку, печать, половину Гинеи денег, платок и два письма. По щастию письмо девицы Памелы не взяли за тем, что оно в пазухе лежало, рассердясь на меня для чево больше нет у меня денег. Лицо и голову разбили в кровь, и бросили в канал, говоря мне побудь там до завтре господин проповедник. Я росшиб колено и ногу левую туда упавши, и чуть не утонул в тине, по чему мне несколько дней и не возможно будет вытти, страшно на меня взглянуть, принужден был шляпу мою и парик в канале оставит, и с голой головою итти полторы мили. Севодни принесли ко мне парик, шляпу и табакерку, которую видно воры обронили, платье мое все было изодрано. Мудрено мне показалось, что уже несколько времяни здесь воров не слышно, и стараются всячески их сыскивать здешние жители. Прошу мое почтение засвидетельствовать приятной Памеле, ежели она зжалится надо мною, я скорея могу выздороветь, и иметь честь вас видеть, болезнь моя не запретиила мне писать сие хотя и через силу, и послать с нарочным; в протчем я

"Вашь покорный и одолженный слуга.

"Слава Богу, что я больше себя не повредил, и не простудился, будучи весь мокр, я чаю страх и ужас меня согревали, ибо я несколько часов без ума был, и не помню как домой дошол. Севодни в вечеру ежели зберусь с силами, писать буду с благодарением к моему патрону за ево милость, а особливо за ево обещании, что хочет меня учинить счастливее всех людей на свете, сочетанием с бесприкладной и дражайшей Памелой."

Злая Жевкес захохотала во все горло, письмо прочитая, вижу сказала она, теперь ево мысленными очами, как он в грязи валялся, то то хорошо священник наш был убран, как он домой пришол, без шляпы, без парика, в замараном и изорванном платье. Мне кажется я ей говорила очень безчеловечно смеятся, видя человека в несчастии. Для тово смеюсь она отвечала? Что ему большова вреда не приключилось, а ежелиб то было, то бы очень сожалела, что же касаетса до тово, что вы за нево в ступилась, я радуюсь очень, это знак доброй. Я не очень слушала её разговоры, имея всегда по привычке опасность, боясь, что не мои ли письма вынули у нево из кармана? Могу сказать, что сие приключение меня беспокоит, мудрено мне кажется, что воры писем моих к вам не обобрали, не знаю что думать? Всякое приключение меня страшит, и стращать будет, пока я здесь живу.

Госпожа Жеыкес просит меня не отступно, посетить с нею господина Виллиамса в болезни, и очень старается о нашей свадьбе, я зная ее лукавство на оное не согласилась, представляя что не имея власти дать ему надежду в ево желаниях, не прилично мне к нему ехать, и так она одна поехала к нему севодни.

Я в час отсутствия ее мысленно покушалась уйтить из дому. Весьма прискорбно в таком состоянии быть, и не иметь человека с кем бы посоветовать было можно: не знала, что вздумать, к томуж не имею и денег, чтоб ково можно было подкупить, зделать мне помощь, ни дорогой идучи питатся, пойду в сад, и там подумаю что начать.

Будучи в саду и не приметила тово что за мной смотрят, подходя к воротам которые на луг, напала на меня такая робость, что принуждена была в палаты возвратится; ежели мне будет впредь хуже, то во веки не прощу себе вину сию, для чево полезной сей случай уйти, упустила; пойду еще и посмотрю, ежели за мной не примечают.

Я чаю весь дом вражескою против меня вооружен силою, и вся тварь подкуплена за мной смотреть и примечать, диявол сам ни как во образе быка пришол меня устрашить. Когда пришла я в сад, то осмелилась отпереть на луг ворота, и шла с ружейной выстрел; вдруг ужасной сей бык показался мне распаля кровавые свои глаза, я увидя, в превеликом страхе побежала назад, слава Богу, что ни кто меня не видал. Ежели вы верите, что есть колдуны на свете, то я думаю, что госпожа Жевкес и быка против меня заворожила, но что бы мне делать без помочи и денег хотяб и ушла я? О злая жена! как она меня обманула, мущины, женщины, и все скоты кажется востали против бедной Памелы, к томуж не знаю дороги, в которую сторону, и как далеко отсюда есть жило, а хотя и найду, по чему знать, захотят ли жители меня к себе пустить; а все во более, боюсь впасть к разбойникам в руки, и претерпеть, может быть, еще и злейшие напасти, нежели те, от которых убегаю. А и здесь также имею малую надежду: ибо господин мой имеет скверное и безчеловечное сердце. Что мне делать! хочется еще отведать не удастсаль пройти, чтоб бык не увидел, ежели же увидят люди и поимают, то будет мне и еще хуже; злая Жевкес станет меня бить, велит разуть, и будет всегда держать в заперти: но ежели господин мой не имеет намерения злова, в рассуждении моей боязни, не может осердится, ни кто меня бранить не станет, что уйду тайно; а когда буду у вас, и изчезнут мои страхи, тогда лутче можем подумать обще о ево намерении выдать меня за господина Виллиамса замуж, но вы видели в письме ево, что он мне отдает на волю, так все мне равно, и здесь о том думать, для чево я боюсь? Пойду еще в сад, но увы! страх и трепет мою мысль объяли! не знаю, что делать? Не имею ни денег, ни друга верного, о Боже! Ты един помощник в бедах сущим! вразуми мя и настави на путь правый.

Предвещает мне мое сердце, что положась на помощь Вышнего, надобно бежать, пойду еще раз, и посмотрю, тутъли ужасной бык, или скрылся; увы несчасная моя доля! не имею смелости бежать, не могу и здесь с покоем остатся, но должно, что нибудь одно избрать. В последний раз, как я была в саду, садовник, я думаю меня видел, но я отошлю ево далее ежели не будет впредь такова мне уйти случаю, я упрекать себя буду вечно, для чево без пользы сей упустила, осмелюсь еще бежать! Боже, стопы мои на прави, и проводи меня в безопасное место.

В третий раз почти без памяти возвратилась! и от страха принуждена намерение свое оставить, все мне кажется ужасно. Уже была на лугу гораздо прежнего далее, но вдруг оглянувшись, увидела, что один бык по зади меня стоял, а другой ко мне шол прямо, из чего я и заключила, что в одном дух господина моево, а в другом госпожи Жевкес, и что пожрать меня спешат они непременно. Закричав, ай, ай, ай, помогите! и благим матом к воротам так побежала, как будто были у меня крылья, а прибежав к воротам, посмотрела на луг, и вместо быков увидела, что две коровы смирно ходя щиплют траву. Вижу, что всякой вид меня пужает, и думаю больше бежать, и человек встретясь покажется мне страшилищем, и испужать может.

По том заперла вороты, и ключь в карман положила, не зная что делать. Но вдруг увидела, что служанка Нанон подошед ко мне спрашивала, для чево так часто в сад вхожу и выхожу? Тотчас у меня ей и обманы, прости Бог, были готовы. Хотя говорю ей, госпожа Жевкес ко мне и не ласкова, но без нее очень скучно, не знаю что делать, куда ни пойду, везде кажется без нее будто что потеряла. Подлинно отвечала простота сердечная, она забавна, и я не дивлюсь тому, что вам без ее скучно.

Теперь больше смелости у меня нет бежать отсюда. Для чево молодые девки подвержены бывают таким случаям, в которых умы их слабы, и не могут преодолевать страха? Я льщу себя, что мне худа не будет, но при том с печалию вижу, что многие опасности против меня вооружаются. Первое, что есть в околотке сем воры, хотя и не впаду в их руки, но всечасно буду боятся, второе, быки так уже напужали, как будтобы была прободена их рогами, воры и быки кажется соединились нагнать на меня трусость, к томуж и собственная моя мешает глупость, отдав мои деньги, а ежелиб оные были, я бы со всем моим страхом от быков, бежать осмелилась.

ПОНЕДЕЛЬНИК после обеда.

Госпожа Жевкес возвратясь мне говорила, не печальтесь дарагая Памела, господин Виллиамс скоро излечится, он не так болен, как вы в письме читали, все те господа учоные, как мокрые куры, маленькой только рубчик у нево на лице есть, и от тово думал, что погиб во все, на ногах у него только маленькие пятна, а писал, что на нево взглянуть страшно. Я думаю и подлинно, что он тогда как домой пришол выползя из канала чрезвычайно смешон был; а теперь таков, как был прежде, кроме вздохов, когда вспомнит о своем страхе, я в нем не приметила ни какой болезни, будте спокойны, нечево боятся. Оставьте ваши издевки, я ей говорила, подлинно ли он не очень болен? Конечно она продолжала: очень мало, или и со всем ни чево, а только и слов у нево, что об вас, когдаж я ему сказала, что вас звала к нему с собою, то он в несказанной радости оказывал мне свою благодарность, и расказал мне все, что между вами было, и какие вы с ним выдумывали начинать предприятия. Сими словами в такое она меня привела смятение, что я не могла почти ни чего отвечать но несколько ободрясь, сказала ей в крайнем беспокойстве: я бы совершенно погнбла, ежелиб ему было что вам обо мне сказать, вы знаете сами, что хотяб мы что и выдумывали, ваша осторожность и недоверка запретилаб нам то исполнить. Очень хорошо сударыня, она говорила: однакож, он нашел средство вам учинить объявление любви своей, совсем тем, как я ни примечала. Он сам вам при мне сказал.... но что больше говорить, хотя вы и очень хорошо притворятся умеете, в ваших молодых летах, но может быть, меня не перелукавите, я рада, что по данному наставлению моево господина, мне вас стеречь проходит время.

Я была так беспокойна размышляя, что они с господином Виллиамсом говорили, что не могла скоро ей отвечать. Ну, девица Памела она мне говорила, теперь видите, что беспокойствы ваши так скоро и счастливо с обеих сторон окончаются? Последуя ему, и вы мне откроетесь? Чрез что я и увижу как много есть вашей ко мне дружбы и доверенности, что исполня, может быть, о том каятся не будете.

Прилежно так спрашивая, и скоро желая знать, подала она мне причину вздумать, что меня хочет из ума вывести. Наконец я и дозналась, для чево она так много была учтива против господина Виллиамса, и для чево ездила сама ево посещать, видна была волчица в шерсти овчей. Госпожа Жевкес, я ей говорила, для чево брать такие меры, чтоб узнать тайну, которой никогда не бывало? и особливо, когда труды ваши и забота к концу идут, так, как вы сказали сами. Я вас уверяю, она отвечала, что мои вопросы ни от чево инова, как только от сродного всем нам женщинам любопытства, обыкновенно желаем ведать тайну двух человек, которые кажется ее имеют. Скажите мне я ее спросила? Что он расказал вам? А я после удовольствую ваше любопытство. Я не очень велику имею в том нужду, она отвечала, чтоб вы сказывали, он мне и так довольно расказал, и больше нежели я знать хотела. Что мне убытку, я говорила, что он сказал, пускай как хочет, знаю, что ему худова ни чево сказать не льзя, пожалуй станем говорить иное.

Я видя, что она ни чево о том не знала, чево я больше боялась, перестала духом смущатся. Мы кажется между собой хотя и много говорили, однакож не могли ни чево друг от друга сведать с тем и расстались. Я знаю, что он с нею больше говорил, нежель было должно, а всево более боюсь, нет ли у них тайных намерений, уже с два часа как она запершись пишет, хотя и сказала мне, что остальную бумагу всю отдала мне, сказав, чтоб я вперед за нее писала. Теперь и жаль становится для чево я бедная не ушла из дому, будет ли конец моим сумнениям и беспокойствам.

Пришед ко мне сказывала, что нарошнова посылает к моему господину, и ежели я хочу, то могу с ним писать к нему с благодарением за ево милость. Незачто мне благодарить ево, я отвечала, пока меня к родителем моим не отпустит, к томуж вам известно, что он не отвечал мне на последнее мое письмо. Довольно вот за ответ почитать можнно, она мне сказала, писанное к господину Виллиамсу письмо, и что вам непременно должно хоть одну строчку написать к нему с благодареньем. Не надобно, для тово, я ей отвечала, что я не намерена итти замуж за господина Виллиамса.

Все сие мне неприятно, о какая была я дура, что боялась быков с ворами, ныне стали мои беспокойства возрастать более, боясь, что не набольтал ли ей чево нибудь не осторожно господин Виллиамс, и чрез то не подал ли материю писать так долго.

Севодни она очень молчалива, а не так как прежде, только на все мои вопросы, да, или нет отвечает, боюсь, что есть какой нибудь умысел против меня, также по обещанию своему не отдает мне и денег, ни спать одну не оставляет; на перьвое мне сказала, или вы боитесь, что я збегу с вашими деньгами? А на другое, теперь еще кажется не для чево меня отгонять с постели от себя, пока не будет такова, которой лутче и приятнее с вами проводить время может: сие пронзило мое сердце и заставило замолчать пред нею.

ВТОРНИК и СЕРЕДА.

Господин Виллиамс был здесь, однако мы не имели время поговоришь. Он дивился перемене в поступках госпожи Жевкес и смиренному ее виду, но более тому дивился, что когда звал меня и госпожу Жевкес итти в сад гулять, она ему отказала. Позволте говорил он, хотя девице Памеле итти со мною. Она и того не позволила, не показал ли я какой противности вам? Он спросил ее: ни какой она отвечала, только скоро будет время, что вы вольны с нею гулять будете, где хотите, я послала нарочнова к господину нашему, имея нужные дела, и ожидаю последней резолюции, как скоро получу, то дам вам волю делать, что хотите, а до тех пор надобно, чтоб не часто вас допускать быть вместе.

Сии слова ему вместо громовова удару были, и на лице ево раскаяние ясно оказалось для тово, что не умел хранить тайны; я зашод к нему позади ее, показала ему тихонько бумагу, в знак намерения моего возобновить с ним переписку, и оставя их пошла в кабинет свой, написала к господину Виллиамсу письмо, с которого не имея время списать подлинной копии, изъясню его содержанье в кратце, я упрекала ему, что он легко себя дал обмануть госпоже Жевкес и расказал ей то, чтоб таить было должно, объявила ему, что я боюсь умыслов против меня вредных, и что с нова напали на меня страхи, просила, чтоб он отписал какие у нево с нею были разговоры, и наконец дала знать ему, что надлежит возобновить наше предприятие, моему побегу. И положила то письмо в старом месте, на которое и получила следующей ответ.

ЧЕТВЕРГ.

"Моя государыня!

"Не могу описать в каком я нахожусь беспокойстве получа письмо ваше, признаюсь упрекания вашева достойным, и желал бы иметь, хотя половину осторожности вашей и молчания, но то произошло от хитрости госпожи Жевкес, а не от моей оплошности, я думаю, чтоб и господин Б..... Не осмелился таким, чернодушием меня обмануть, ежели же он то зделает, я целому свету буду жаловаться, но только знаю, что он не такова нраву. Я получил письмо от Ивана, в котором пишет, что господин ево готовится ехать в Лондон, и думает, что от туда сюда прямо приедет, при том же пишет, что сестра ево Милади там, и с ним поедет же в Лондон, он будто имеет великое усердие служить вам, и ссылается на прежнее свое письмо, которого я не получал, и не знаю где оно девалось, в чем не думаю, чтоб были объманы, для тово, что тот, к кому подписывают мои письма мне друг, верной, и живет в Кенсбурге, чрез ево получил я и сие ево письмо верно. Почтмейстеру здешнему Брету, мне не можно верить по некоторым особливым причинам. Безпокойство мне наводит пропавшее то письмо, однако надеюся, что все пройдет изрядно, и я скоро узнаю должноль наше намерение возобновить, ежелиж будет надобно, я минуты время не потеряю, и лошадь вам приготовлю, не возможно больше мне услужить Богу и себе, как подать вам помощь хотя тем все счастие мое потеряю, но желаю быть как и есмь.

Ваш покорный и верный слуга.

"Признаюсь, что я лишнее говорил, с госпожею Жевкес, будучи притворностию ее и лестным желанием скорее видеть вас счастливою, объманут. Я ей не обинуясь сказал, что каким бы манером ни было, только я вас выручить из неволи потщуся, и для тово за честное избрал средство, представить вам желание мое на вас женится, и тем окончать ваши печали, а при том с нуждой мог ее уверить клятвами, что вы мне ни малой не подали надежды, а про сад и ключь не говорил ни одного слова.

Госпожа Жевкес все нахмурясь ходит, я уже с нею и говорить боюся; смотрят за мною больше прежнего, и кажется во удивлении, что я ее убегаю. А я в моем смятении от страха на силу могла написать следующее письмо, которое и положила настаром месте.

"Государь мой!

"Все ныне новое во мне рождает беспокойство, письмо Иваново, которое вам не отдано, заставило меня новых умыслов боятся. Дивлюсь и не могу вздумать! не уж ли я того достойна, чтоб все люди для меня трудились? Надежны ль вы, что езда в Лондон не подложная, а настоящая? А я думаю, что под видом в Лондон, сюда едут, Иван когда изменил однажды, может и в другой раз тоже зделать, долго ли мне жить в сумнении и беспокойстве? Ежели бы у меня была лошадь, я бы теперь же вруча себя Вышнева правлению, куда нибудь отсюда поскакала, но вам тем не хочу нанесть несчастия, зная, что вы получаете себе хорошее место, и так боюсь, что ваша справедливость подаст подозрение, и за ставит думать, что вы мне помогали.

"Ежели бы зависело в моей жизни, а не в чести, я бы не допустила не только вас, но ни кого на свете, для такой бедной девки как я претерпеть нападки, но я люблю честь свою и добродетель, также как и самая Принцесса, хотя жизнь моя и подлее всякой невольницы.

"Праведый Боже, сохрани мою непорочность! и в чистоте соблюди мою душу, я счастливо и весело с жизнию растанусь, увидя конец бедам моим и печалям. Простите государь мой, мою нетерпеливость, бедное мое сердце предвещает мне напасть злую, мрачные тучи меня окружают, молчание и притворство сея жены злые, которая без всякой причины переменила против меня свои поступки, нудят меня боятся несносных печалей, браните меня, государь мой, ежели усмотрите, что я неправа, и дайте совет не лестный веря, что я

Ваша печальная услужница.

ПЯТНИЦА.

Севодни я от господина Виллиамса получила письмо, в котором он несколько сердит казался, однакож обрадовал меня не сказанно письмом от вас приложенным, а ево письмо следующее было.

Моя государыня!

"Я думаю, боятьсяб вам не надлежало, надееся на все мои возможные услуги. Я в расказывании Ивановом об отъезде в Лондон ни мало не сумневаюсь. Приятель мой прислал ко мне письмо, оно, я надеюсь, от родителей ваших, и льщу себя, что оно вашева беспокойства не умножит. Прошу вас, государыня моя, оставить страх свой, и ждать, пока произведут плод наши с госпожею Жевкес письма к госнодину Б.... Я надеюсь верно, что вам больше печали не будет; Бог никогда непорочность и справедливость вашу не оставит, будте уверены в том, что скоро ваше утешение последует, ныне более сего совету вам дать не могу, и остаюсь

"Ваш верной и покорной слуга.

Письмо от отца к Памеле написано было так.

"Любезная Дочь!

"Наконец услышал Бог молитвы наши, и исполнил сердца наши радости не сказанной, о коль много ты терпела! и каким злым была подвержена искушениям! благословенна буди милость Господня, она подала тебе силу супротивлятся оным. Мы еще не имеем время читать больше описание твоих несчастий, больше говорю для тово, что удивляюся, когда ты имела время написать столько, оно будет нам в разные часы в забаву; и во всю жизнь нашу читать будем непрестанно, с признанием и благодарностию к Богу, что дал нам Дочь добродетельную и мудрую. Счастлива и та доля среди самой нищеты! будь любезная Дочь, всегда такова непременно, чрез что мы подадим зависть богатству, и знатным людям, мы их образумим показав целому свету Дочь такую, как тебя нам Бог дал. Я сказывал, что мы еще всево описания о твоих несчастиях не читали, но будучи в нетерпеливости видеть конец, усмотрели, что добродетель твоя правильного ожидает воздаяния, Бог привел сердце твоево господина в познание своего заблуждения, и он увидел свою не справедливость и безвинное твое гонение. Совершенно милое чадо, он намерен был тебя, как волк похитить, но видя твою добродетель умягчилось ево сердце, и устыдясь твоими поступками спознал совести своей нарушение.

"Мы думаем, что нельзя лутче как принять за благо предложение ево, чтоб итти замуж за господина Виллиамса. Боже спаси ево! хотя мы в нищете нашей не можем дать ему ни какова приданова, и семейство наше ему не зделает чести, по мнению нынешних людей на свете, которые всегда смотрят на богатство; но я не боюсь греха сказать, что нет честнова человека в низком состоянии, которой бы не мог себя почитать счаслива; а особливо тобой владея, а к томуж еще по милости покойной госпожи твоей, ты имеешь хорошее воспитание. Когда же ты думаешь, что лутче можешь сидеть в девках, мы не хотим ни мало принуждать тебя, зная твою осторожность и воздержание во всех поступках, нам грех сумневатся, и тебе не верить. Но увы! любезная Дочь! что мы можем тебе зделать, когда ты с нами разделишь нашу долю, и будешь равную жизнь иметь, то тем больше нас опечалишь; однако о том довольно будет время говорить нам тогда, когда по твоей надежде у нас будешь, Боже дай скоряе тебя увидеть.

"Твои доброжелателные Отец и Мать.

"Объяви наше благодарение и поклон господину Виллиамсу, мы за нево Бога молить будем. О как много мы имеем тебе расказать нужды! дай Боже, чтоб скорея увидели господина Б.... которой скоро едет в Лондон, он человек изрядной и умной, весьмаб было полезно, естлиб столько имел добродетели как разума, но думаю, что по правится может.

О какое бесприкладное в печалех моих утешение! Любезные родители, мне письмо ваше принесло, вы спрашиваете, что можете зделать вашей дочере. Вы можете ей дать советы, которые она имела, и ныне имеет, и всегда в них будет иметь нужду. Вы ее утверждать можете в добродетели, которую любить в ребячестве ее научили, вы можете чистым сердцем праведно обней молится, что ретко в чертогах великих людей бывает. О! как я желаю пасть пред ногами вашими, и принять истинное благословение, но увы! надежда моя ныне слабее стала против той, как я писала в последнем письме к вам, боюсь, чтоб бедная ваша Памела, не была подвержена новым опасностям и печалям, однако я не отчаеваюсь в милости Божией, и вашими молитвами могу лишится моего страдания, зная, что я не подала причины, и не заслужила такова мучения. Но продолжать стану печальную мою повесть, я дозналась, что господин Виллиамс сердит был за мою нетерпеливость, и для тово писала к нему, что я сколько возможно успокоивать себя стану, и вручаюсь совершенно ево помощи, к томуж уверяла, что и вы, родитель мой, писали ко мне, что господин наш конечно едет в Лондон, знать, что вы подлинно об том слышали от ково нибудь из домашних.

СУББОТА и ВОСКРЕСЕНЬЕ.

Господин Виллиамс оба дни был здесь по обыкновенной своей привычке, госпожа Жевкес очень холодно ево принимала, и чтоб не подать подозрения, оставя их, сидела в моем кабинете, и сведала после, что они бранились, и она очень на нево была сердита, мне рассудилось не показывать ей, что я сие знаю, или бы знать хотела. Он ей сказал, что не будет сюда часто ходить, пока не получит ответу от господина Б.... а она отвечала, что реже ходить будеш, то лутче. Бедной сей человек открытностию своею не мог склонить в дружбу злова сердца госпожи Жевкес.

Час от часу я начинаю новых умыслов боятся, и прятать мои письма стерегусь больше прежнего, ныне госпожа Жевкес не терпеливо ответу от господина нашего на последнее письмо ожидает.

ПОНЕДЕЛЬНИК И ВТОРНИК.

25, и 26 день моево заключения.

Всегда, что нибудь странное приходит к вам писать, посланной с письмами возвратился, о бедная, о несчастная Памела, что с тобою будет никогда чаю девка в мои лета таких бед не терпела, ни искушений вредных не знала. Посланной два письма привез, одно к госпоже Жевкес, а другое ко мне, оба письма равно запечатаны были, господин мой печатая их ошибся, мое письмо подписано было к госпоже Жевкес, а ее ко мне, но оба они мне печальный. Госпожа Жевкес принесла ко мне письмо, и отдавая сказала, вот письмо которова вы так долго ожидали, и оставя меня вон вышла. Я распечатала письмо госпожи Жевкес, которое подписано было. Девице Памеле Андревс, а в заглавии написано госпожа Жевкес. Я сему удивясь была рада: ибо думала что нибудь о себе проведать чрез счастливую сию ошибку, и с крайным примечанием читала ужасное содержание следующего письма.

"Госпожа Жевкес.

"Письмо ваше много мне труда приключило, без сумнения эта дура лутче пойдет за какова нибудь побродягу замуж, нежели хотя малую благодарность оказать похочет, за все мои к ней милости, которые и впредь продолжать был намерен, но я скоро познать ей дам гнев мой и правильное отмщение. Прошу вас умножить старание свое в смотрении, что бы она не скрылась, я вам посылаю письмо сие с добрым моим Швейцаром, которой повсюду ездил со мною, этот такой человек, на которова я много надеется могу, и все, что вы прикажете совершенно исполнит. Эта лукавая девка целую нацию подговорить может, притворной своею простотою и наружной добродетелью, может быть уже и у вас всех людей в доме подъговорила так как здесь до последнева человека в дружбу к себе склонила, Иван Арнольдс, на которова я больше всех надеялся и содержал отменно пред другими, нашолся против меня изменник однакож я ему заплачу так как он достоен.

"Что касается до молодова Ханжи Виллиамса, мне нечево вас учить, желаю, что бы он не видал впредь эту беспутную девку, я просил господина Схортера моего прокурора, чтоб скорея ево посадил в тюрму за долг моих денег, которых бы я от нево ни когда не истребовал, ежелиб он не так поступать начал: ибо я о всех ево бездельных поступках известен, и не могу снесть досады видя и списьма вашего ево с нею инстриги, и намерение, в коем он признался чтоб помогать ей к уходу, в такое время, когда еще мои намерении ему были не известны; ежели бы он по мнению ево из жалости хотел подать помощь он бы прежде ко мне от писать был, должен, следуя должности своего чина, и памятуя мою милость; но он пленясь идола сего красотою, так как лицемер вознамерился сам с нею бежать, и меня обносить в домах честных, об чем господин Дарнфорт сам ко мне писал про ево бездельнические происки.

"Сии поступки вместо тово, что бы ему дать место, принудили меня раззорить ево в конец, и низвергнуть в темницу. Кольбрант мой верной Швейцар во всем волю вашу исполнит ежели другие будут сему противны хотя она и уверяет, что ни какой надежды оному страмцу не подала, но я не могу сему поверить, она бы со всей своею непорочностию и тихостию притворною, с радостию ушла с ним. Подумайте куда бы она ушла? С мущиной которова только с неделю знать стала? И с которым фамилиарно обходится весьма ей безчестно, не поверя моим обнадеживаниям, которые я подтверждал клятвами.

"Думаю, что я ныне ее от всево сердца ненавижу, и хотя твердо положил ни чево и не делать, но что бы отмщение мое удовольствовать, и наказать за недоверчивость, честному моему слову, также и за презрение любви моей, я могу принудить ее терпеть все, а особливо, чево она всево более боится и потом отдать злой ее доле. Пускай идет в леса и долины и слушает, как эхо будет повторять жалобу её и вздохи. Пускай рыдает потеряв непорочность свою, которою сия дура и баснословка так много себя славит и ставит за велико. Я еду в Лондон с моею сестрою, и как скоро разделаюсь с нею, что думаю окончить недели в три или меньше, то к вам приеду и привезу определенное наказание сей не благодарной, дабы все ее беды окончить; а между тем прилежно за нею смотрите, я вам давно сказывал, что она наполненна замыслов и затей лукавых, в протчем я

Ваш приятель.

Чуть, что успела я ужасное сие письмо прочитать, госпожа Жевкес вошла ко мне в превеликом страхе вся побледневши, узная что ошибкой ее письмо у меня быть надобно, для чево вы мое письмо читали? с превеликим сердцем она мне сказала и вырвав письмо, которое в руках держала, продолжала речь свою, вы видите, что в начале написано мое имя, политика и учтивость должны запретить вам читать ево далее. Не ругайте меня я ей отвечала, в моих несносных печалех, на счастье мое скоро вас избавить от труда смотреть за мною, не могу живу быть, видя ясно свою погибель, и в тотчас бросилась на постелю в слезах утопая. Она в другой палате прочитала письмо свое и вошла ко мне тотчас, подлинно говорила она мне, письмо сие ужасно, я сама много опечалена им стала, и правильно боялась, чтоб ваша нежность и упорство далеко вас не замчали. Оставте меня госпожа Жевкес, я ей сказала, не могу более говорить с вами. Бедная девка она сказала добро, я тебя оставлю, а чрез час приду опять и надеюсь, что будешь веселее, вот возми и твое письмо, и положа оное ко мне на постелио вышла. Я с начала не имела прочитать мочи, о злой человек и не милосердной! какие пагубы и злости выдумать не может! о гонитель, безчеловечный! как скоро возвратились мои силы, то и стала я рассуждать о содержании страшного сего письма. Слова написанные в нем дура, лукавой идол, показались весьма суровы вашей Памеле, сама себя спрашивала, какие я худые дела делала? И изследывая все мои поступки смотрела, достойналь я своего несчастия, вздумала также, что и о бедном Иване проведали, удивлялась нечестивым поступкам господина Дарнфорта, которой обо всем писал, что говорил им несчастный Господин Виллиамс, наконец заключила, что отмщение господина нашева за то, что сей доброй и честной человек зжалясь надо мной, оказывал свои услуги, а всево более терзало дух мой, вспомня страшного Кольбранта, которой затем прислан, чтоб беды мои умножить. А когда вспомнила, что он хотел отнять мою непорочность, то вся кровь во мне оледенела. Чрез три недели пишет он, приедет згубить меня! какие ужасные слова сии! о Боже ускори в мою помощь! и отними дух мой прежде, нежели приедет враг сгубить меня, или вразуми убежать несчастия, которое грозит мне пуще смерти! о Боже остави грех мой, естли я виновна.

Потом взяла письмо, которое подписано было к госпоже Жевкес, оно не меньше тово ужасно, и вот как написано было.

"Ты очень изрядно зделала, смелая, упрямая, лукавая, но недогадливая Памела, что заранее меня уверила, как неправильна была моя склонность к такой не достойной, как ты. Я к тебе имел любовь непорочную, почитая тебя образцом тихости и добродетели, которая не может иметь гнусных намерений под видом поступок честных. Теперь знаю тебя беспутную лицемерку, вижу, что мне ни в чем верить не хотела, зная меня несколько лет, и будучи в милости покойной матери моей почти возпитана со мною вместе, не взирая на разность нашей природы, я имел к тебе такое снсхождение, в котором ныне сам устыдился. Ты скоро себя поверила такому человеку, которова только несколько дней, как знать стала, и заключила не одумавшись бежать с тем, которова прелести твои принудили нарушить должность и благодарность, кои он вечно против меня иметь обязан, да еще и в такое время когда он ожидал счастливую себе жизнь от меня получить. Вперед где увижу хорошее лицо, то вспомня тебя буду думать, что злое и не постоянное серце в том теле заключено, и где услышу, что девка славится добродетелью своею, всегда буду думать, что опа под шумом слов своих, готовится исполнить намеренье злое; ты не хотела поверить моим клятвам, которые тебе вечное благополучие сулили, правда что я устрашил тебя завезя в такое место, где ты не думала быть, а льстилась приехать в другое, но не многоль я потом старался тебя увермть о не порочности моих намерений, обещая при том хотя и с великим себе принуждением, любя тебя чрезвычайно не приближатся к тому месту без твоево позволения; не довольноль было доказательства моих добрых мнений и истинных намерений в твою пользу. Но как ты всему тому соответствовала такому человеку, которова красота твоя пленила, и бесстрашно отважася на побег свой ево склонила, и чрез то можно сказать во все его погубила, то не благодарной скоро и узнает чему он достоин. Когда ты мне не верила в правде, то знай, что тем дала мне свободу отнять данное тебе слово, и я тебе им теперь уже недолжен, скоро увидишь как неправильно поступала с таким, которой хотел быть

"Не льстивым твоим другом.

"Госпожа Жевкес о тебе приказ имеет, и ежели будет поступать строжее, нежели ты надеялась, сноси себе пеняя, и знай, что сама привлекла к себе все то своим дурачеством и не осторожными делами."

О как я несчастлива! по что, лукавой, отважной, и не благодарной меня почитают, зная что я ни каких намерений не имею, кроме, чтоб сохранить мою добродетель, супротивляясь не справедливым ево нападкам. Какой я вымысл употребяла? Ево ум к затеям и вымыслам моево гораздо удобнее. Госпожа Жевкес ко мне возвратясь, нашла меня утопающу в слезах, и показалась мне в жалости не обыкновенной. Я зная, что от того часа надлежало быть мне совершенно ей подвластной, и ежели рассержу, то будет хуже. Вижу теперь, я ей говорила, что мне по несчастью моему лукавым умыслам господина моево супротивлятся не возможно, то и надобно отдатся Божию изволению, и приготовить себя терпеть злые мучении, но вы видите, что бедной господин Виллиамс погибает, а я тому неповинная причина. Увы! как я сожалею, что он впал в такую немилость для одной меня, я вас уверяю, что к женидьбе ево я ему ни какой надежды не подавала, и не думаю чтоб он меня о том просить стал, ежелиб имел другое какое средство меня отсюда вывесть. Знаю подлинно, что собственная ево добродетель к тому склонила, сжалясь, видя бедную девку страдающую неповинно, ибо он знает что я без всякой помощи. Я теперь одной у вас милости прошу, уведомте ево о гневе нашева господина, и о намерении посадить ево в темницу, подайте случай бедному человеку укрытся от нещастия. Для господина нашева все равно хоть он удалится отсюда, или будет содержатся в тюрме, все уже помогать ему будет мне не можно.

Просите от меня, она отвечала, все то, что в моих силах, не нарушая должности моей и поверенности, которую ко мне имеют, все с радостию исполню, видя жалкое ваше с обеих сторон состояние. Но переписки с ним не только сама иметь не хочу, да и вас к тому не допущу. Я хотела ей говорить о должности помогать в бедах сущим, и избавлять гонения неповинных, и не делать тово, что злобной тиран повелевает. Но она мне молчать велела, уверяя, что ничто ее принудить не может изменить своему господину, а вам советую чтоб были вы спокойны, и оставили все свои вымыслы пустые; а со мной поступать так, что бы я была вам другом, не подавая ни какой причины вам мне не верить, для тово, что я верна своему господину. Надобно чтоб странные замыслы у вас с Виллиамсом были, по тому, что оные так далеко уже пошли, как он сам признался. Сие умножило мое беспокойство, предвижу, что за мной смотреть и беречь меня больше прежнего будут.

Когда ошибкой я ей говорила: удалось мне прочитать письмо ваше, то позвольте мне прочитать его еще раз, да и до тех пор, чтоб я могла наизусть затвердить ево, пускай оно питает во мне злую печаль мою. Дай же мне свое, она отвечала? Я тотчас отдала ей свое, а ее письмо взяв с позволения ее списала копию, и приколов к изголовию постели моей, сказала, вы всегда ево здесь увидите обмоченно моими слезами.

Она сказала мне, что идет приказать ужинать готовить, и хочет не обходимо, чтоб я ужинала с нею. Я хотела отказать, но она показала вид властительной надо мною, так что я не смела уже и отговорится; когда сошла в залу, она взяв меня за руку, и подвела к преужасному чудовищу какова я никогда не видала. Вот господин Кольбрант она ему говорила: видитель нашу куклу? Станем старатся сколько нам возможно чтоб ей не было скучно. Он мне поклонясь странно говорил: вы очень счасливы, что такой чесной и изрядной кавалер вас любит. Я увидя его так испужалась, что чуть в обморок не упала. Я вам любезные родители опишу и патрет ево, вы увидите сами, было ли чево испужатся, а особливо вспомня порученную ему коммисию от господина.

Человком ево называть нельзя: ибо он столь велик как самой гигант, и гораздо выше Гендрика Мавлидж, которова вы знаете, что живет подле вас близко, сух и бледен, плеча чрезвычайно широки, и назад высунулись, как рожны, рук таких больших и жиловатых от роду не видала, глаза большие кровавые, так как у быка, которой испужал меня, ресницы длинные, брови так повисли, что почти все глаза закрыли, превеликие и страшные усы до самых грудей висели, рот как челюсти львовы имел разтвореной, губы толстые и синие покрыты были пеною, зубы желтые и длинные изо рту ево торчали так как у кабана клыки, вид имел свирепой, волосы чорные большие и прямые, назади привязан был превеликой кошелек, на шее галстук был черной и широкой, из под которого виден был скотской кадык, ноги подвязаны черными подвясками, а ступни ево были длинняе руки моей, и шпажища превеликая с красной лентой.

Я испужал ее, он удивясь говорил, и хотел вон вытти; но госпожа Жевкес остатся ему приказала. Отужинав, я тотчас в кабинет свой побежала, ибо не могу на сего, ужасного человека, и на толстую мою злодейку глядеть спокоем, которая зная, как мне горько, для пущего мучения нарочно привела меня с ним ужинать, в чем ей и удалося, для тово, чтоб я увидя ево ни о чем более как о страшном сем человеке, и о злобных намерениях моево господина не думала; и подлинно казалось, что они сотворены один для другова. Как скоро я заснула, то и привиделось мне, что они оба идут с безчеловечным предприятием сгубить меня, похитя мою непорочность, страх и ужас меня тотчас разбудили, и вскоча как бешаная, не сказанно испугала и злую Жевкес, расказывая ей сон свой, но она будучи наполнена злости и ненависти ко всем людям, только смеялась, и говорила что все то чево я боюсь, также как сия мечта минется и после мне не будет страшно.

СЕРЕДА.

27 День моего мучения.

Бедной господин Виллиамс в правду взят под караул и отвезен в Станфорт, и так вся моя на него надежда вдруг изчезла. Сего честного человека простосердечие и добрая совесть обеих нас погубила. Я довольно предвидела, что нам ни минуты время терять было не надобно, зная свое состояние и лукавство нашева господина. Но буди со мною Творец мой, святая Твоя воля! спаси бедного Виллиамса в бедах и гонении суща, ибо он был бы счастлив, меня не зная.

В сей час я услышала, что злая Жевкес лишнюю рюмку вина выпив сказала господину Кольбранту что она ограбить велела господина Виллиамса, подослав двух конюхов в намерении найти в карманах у нево мои письма; сему печальному приключению оба они смеялись, забыв, что я могу их слышать. Сердце мое кровию залилося услышав, что злые люди зделать в состоянии: можноль за то меня бранить, что я все страхи и опасность презирая, из рук их хочу убежать.

В одиннатцать часов в вечеру.

Госпожа Жевкес пришед в спалню села на постелю, а мне приказала не долго быть в кабинете. Приди тяжкой сон и сомкни кровавые ее очи, ибо никогда я ее так пьяну не видала, и надеюсь, что она очень крепко заснет. Думаю попытатся, что можноль сквозь решетку пролезть, и бежать как скоро она станет дрыхнуть и запечатаю все мои письма, о Боже милосердый! Тебе себя вручаю, дай мне видется с родителями моими, естли здесь не возможно, хотя в царствии твоем Небесном.

ЧЕТВЕРГ, ПЯТНИЦА, СУББОТА и ВОСКРЕСЕНИЕ.

28, 29, 30 и 31 день моево печальнова заключения.

Увы! коль зло мое несчастие, которое час от часу становится хуже. О несчастная Памела! ни какой надежды тебе не осталось, и все намерении твои изчезли. Но среди самых моих несчастий любезные родители возрадуйтесь со мною! зная, что ваша Памела ушла от врага такова, какова никогда не думала, и которой был всех тех злея, коих она боится, от врага говорю робости моево духа, которой бы не сумненно ввергнул меня в вечную погибель.

Ныне я буду продолжать мою печальную историю. Со времени приезду господина Кольбранта, за мною больше смотрят, и для тово нет мне другой забавы, как только писать, и думать о своей несчасной доле. Вчерась до самого вечера так была слаба, что пера в руках держать было не можно.

Тогда была полночь, как я положила непременное намерение бежать. Я взяла с собою только то, что можно было положить в карманы; а имянно, две рубашки, два платка и два на голову убора, думая, что идучи пешком нести многое с собою тяжело будет, не забыла также взять с собою и оставшие мои деньги, которых только шесть или семь шилингов было. И так приготовясь бежать, но куда не знала, наконец решилась и хотя с великим трудом, однако вылезла в окошко, которое было на кровле, а с кровли кое как насилу могла спустится на забор, а с оного уже спустилась в сад, и под розовым кустом зарыла свои письма, о которых думаю, что они и теперь там. Ветер был тогда и стужа превеликая, но я от страху тово не чувствуя, бросила чепец и платок в воду, и прямо к воротам побежала. Вынув ключь, сердце мое затрепеталось, как будто почувствовало беду свою которую и увидела но уже поздо, ибо моя надежда со всем погибла. Злая Жевкес замок переменила, и ключь не годился. Я многажды покушалась отпереть но без пользы, от чево потеряла память, упала без чувства на землю и лежала долго не подвижно, и как страх придал мне смелость, пополезла я по вербе и достала уже перекладину рукою. Но увы! определено знать Памеле погибнуть: ибо новые препятствия явились, черепица, которую стена ограды садовой покрыта, и за которую я рукой схватилась, обвалясь упала мне на голову, от чего я стремглав полетела на землю, разбив левую ногу и у руки локоть о камень, так, что от башмаков каблуки полетели. В сем жалком состоянии лежала минут с десять, а встав, с нуждой могла стоять на ногах моих слабых, хотя кровь текла из руки и из ноги ручьями, но со всем тем я ползла подле стены, и щупала лесницу, которую я там прежде видала, но ни где не могла найти, а без тово на стену взлесть ни как было не можно: ибо она была высока очень. Что теперь с бедной Памелой будет? Сама себе говорила, раскаевалась в намерении не удачном, и с радостиюб в кабинет возвратилась, но было не возможно.

Боже спаси меня теперь! боюсь высказать, что мне тогда от страха пришло в голову злелать с собою. О любезные родители! не гневайтесь на меня за слабость и отчаяние, которое привело меня к пруду, и я хотела в нево бросится чтоб тем скорее окончать беды мои, забыв, что злее тово терпеть в будущем стану, но Бог милосердуя о душе моей, не допустил тово зделать, Ему будь во веки слава!

По счастию моему слабость моя и раны не скоро меня до пруда допустили, а между тем явилось во мне рассуждение, кое и преодолело мое отчаяние, котороеб в своей силе вогнало меня прямо в воду. Сколь много пронзенно сердце мое было, видя, что несчастие, убежать напасти меня не пускает, к томуж боялась зверства не милосердой моей смотрительницы: и так по слабости моей шла очень тихо рассуждая, что Бог, спасая меня просветил лучем познания помраченную мою душу, и приближас к пруду села, рассуждая следующее.

Постой здесь Памела, я сама себе говорила: прежде нежели в воду бросатся хочешь, подумай прилежно о своем состоянии, и посмотри нет ли еще какой надежды и средства, хотя не бежать, но по крайней мере укрытся грозящего нещастия.

По том вымышляла все то, чтоб могло мне дать хоть малую надежду, но ни чево находила, злая Жевкес ни малой жалости иметь не может, а новой ее помощник Кольбрант грозит мне бедой несносной, все сие совокупно себе представляя видела, что ни как не возможно отвратить беды моей и укрытся злова гонения их. Что ждешь о горестная Памела! и чево тебе на свете ожидать осталось, кроме, что отдатся Божию защищению, которой неповинность твою знает, и которой по милосердию своему, душу твою погубить не захочет.

Я думаю, что тогда сам дьявол утверждал мои мысли, и казалось, что утопится мне должно, и что мои злодеи разкаются, увидя предприятий своих бедственные плоды, также думала когда они извлеченное из воды тело несчастные Памелы на брегу лежащее увидят, тогда в совести своей упрекать себя будут, о чем ныне никогда не думают что безвинно человека погубили. И может и быть тогда скажет господин мой бедная и несчастная Памела утонула, которую я гнал безчеловечно, я причина вечной ее погибели. Теперь верю, что она честь и добродетель предпочитала жизни своей и не была лукава и пронырлива так, как я о ней думал, но так непорочна как всегда казалась, может быть и оросит слезами тело нещастной своей служанки, которую гнал немилосердо, может быть предаст погребению а не отдаст на поругание тело мое, так как обыкновенно с такими поступают, которые сами себя убивают. Все молодые девки и мущины в соседстве моих родителей по бедной Памеле потужат, и думаю, что из нещастной жизни моей составят трагедию или елегию для бедных родителей моих. Бедственные сии мысли так в меня вкоренились, что я поднявшись пошла к пруду прямо. Куда идет безумная Памела! остановясь говорила сама себе, хотя мрак и темноту злых печалей вокруг себя и видит, но по чему знать, что Бог с тобою хочет зделать, когда и вся помочь смертных тебя оставит, Бог не допустит низпасть тебе во глубину пропасти. Господин мой меня уже имел в руках своих, он меня от того избавил, а может быть сей приезд ево сюда будет мне и полезен и не так он поступит, как сии мои гонители, которые только за деньги верность свою ему кажут, и которых привычка к злодеяниям отвела иметь жалость, видя человека в печалех. Бог может смягчить сердце моево господина, буде же нет, то я и тогда могу себя лишить жизни. Может быть раны и болезнь моя послужат к моему спасению, и не допустят ево осквернить мою душу, и склонят освободить меня на веки.

К томуж заблужденная Памела, кто тебе дал власть над жизнию твоею? Какое имеешь право отнять ее, когда помешанный ум твой не может вздумать честно сохранить тебя? По чему знать Промысел Вышнего, подвергая тебя искушениям и печалем! можеш ли меру положить своево терпения, и сказать доселе только терплю, а не далее, и смееш ли подумать, когда печали твои умножатся, и так лутче умереть, нежели сносить их.

Отчаяние, говорю сама себе, грех тяжкий, в которой отдавшись спасти себя уже не можно. Для чево хочешь безразсудно временные печали окончить? Погрузясь в вечную погибель, когда до сех пор будучи неповинна изгнания терпела, для чево вдруг хочешь понести грех смертный? И для чево воли Божией хочешь сопротивлятся. Может быть, Бог видя твои грехи, послал оные печали в наказание и на исправление твоей жизни, приводя чрез то к познанию божественной воли своей и научая на Него единого уповати, а особливо видя, что ты много на вымыслы имела надежды. Вот любезные мои родители, что я думала, имея всегда упование на помощь Божию, к томуж рассуждала, для чево, мне отчаянием моим седину старости вашей гнать ко гробу, и что скажут честные люди, когда узнают, что дочь ваша оставя надежду свою на Бога, погубила жизнь свою, которая была единая только при старосте их утешение.

Напоследок по долгом размышлении, пришед в великой ужас, сама себе сказала, оставь ужасной берег безразсудная Памела, удались от пагубной воды скорее, ты слышишь, что тихой шум в темноте самой ночи упрекает твою слабость и дерзостное намерение, устрашись Творца вселенной, которой видел в сердце твоем предприятии злые, беги, пока есть сила! беги искушения сатаны скорея! Бог вразумил тебя познать свое заблуждение! Не возвращайся в слабые мысли, из которых вытти может быть не будет сылы! и бойся забыть справедливость сего познания! поспешай прочь, и виждь Божию к себе милость.

Представя себе все оное, тотчас я встала, но так слаба была и озябла на траве сидя, что с превеликим трудом пошла прочь от берегу о котором ныне страшусь и подумать, и дошед до сарая где дрова и уголья лежали, вошла туда и по зади дров легла на землю в слабости несказанной, ожидая лютого свирепства злые Жевкес, когда проснувшись меня найдет. Видитель любезные родители, к какому концу довело меня безразсудное мое предприятие, а может быть яб была и счаслива, естлиб удалося вытти. Не гневайтесь на бедную дочь вашу, естли увидите письмо сие смоченное слезами, ваша ко мне любовь гневатся на меня не допустит. Хотя и не могу больше за слабостию писать, однакож прибавлю то, что ныне более имею причины благодарить Бога за то что я умела победить главного моего неприятеля, то есть сатану, избавеся от самопроизвольной смерти.

Продолжение моей печальной истории.

Госпожа Жевкес на рассвете проснулась, и не нашед меня в постеле кликала, видя же, что ни кто не отвечает, искала меня в обеих комнатах и под постеляй, осмотря двери и видя, что ключь у нее привязан, не думала чтоб я ушла куда нибудь; а хотяб и вышла из спальни, далее было уйти неможно, потому, что трои или четверы двери еще были заперты, но не нашед меня нигде, очень испужалась, разбудя господина Кольбранта, и обеих девок сказывала им, что все двери заперты были а меня нету, думала, разве меня Ангел так как Петра из темницы извел; мне очень мудрено было, что она не вздумала сего хуже: по том стала плакать и кричать во все горло, бегая как без ума по всюду, а тово ни как не вздумала, что мне сквозь решетку пролезть было можно, но увидя отворенное в сад окно, все побежали, а имянно: Жевкес, Кольбрант и Нанон, а кухарка побежала сказать людем, чтоб оседлав лошадей по разным дорогам скакали.

У ворот нашли каблук мой от башмака, и упадшую черепицу, по чему и думали, что я конечно перелезла через стену и ушла. Злая Жевкес сказывают тогда была обезумленна, а Нанон бегала по саду, и идучи мимо пруда увидела, что все то плавает что я бросила в воду и что есть мочи закричала, госпожа Жевкее, здесь бедная Памела утопилась! Они все збежались, и видя в пруде мой чепец, не сумненно поверили, что я подлинно утонула, стали все горько плакать и купно и с Швейцаром, а госпожа Жевкес послала Нанон, чтоб люди оставили лошадей с неводом бежали. Надобно говорила найти не повинной бедной девицы сей тело, (так она зжалясь назвала меня) драла себе за волосы, и била в грудь, сожалела о моем несчастии, а более боялась, как сказать господину. Между тем как они были в сей тревоге, Нанон вскочила не чаянно в сарай где я чуть жива лежала, не имея силы пошевелится. Нанон, Нанон, я кликала ее слабым голосом, а она увидя меня так испужалась, что подхватя полено пришибить меня хотела, думая, что тут были воры, но я что есть силы закричала для Бога Нанон, помоги мне я не могу встать, и отведи меня к госпоже Жевкес. О мой Боже она отвечала, вы ли любезная Памела? Мы все с печали умираем, и в пруде вас ищем, думая, что утопилась, теперь вы нас оживили.

Нанон оставя меня побежала к пруду, и всех кто там были привела с собою. Злая Жевкес вошед говорила, где она? Чорт бы ее взял со всеми вымыслами лукавыми, в ей заплачу за это, и прибежав ко мне схватила меня за больную руку и потащила, от чего я обезпамятев закричала, а она толкнула меня так, что я с нова упала на землю. О злая! говорила ей, естлиб ты знала, что я претерпела, тоб и в немилосердом своем сердце по чувствовала жалость. Как ни свирепообраз господин Кольбрант, и тот зжалился; как не стыдно говорил он, госпожа Жевкес? Вы видите, что она чуть жива, а вы так с нею поступаете. Кучер Роберт в слезах говорил, о как печально сие видеть, посмотрите, она вся в крови и неможет на ногах стоять. Прокляты будь ее лукавствы, немилосердая Жевкес сказала, она меня чуть со страху не уморила, зачем тебя чорт сюда занес? Не спрашивай меня теперь, я ей отвечала, вели отнесть в темницу, и дай умереть с покоем, я чаю более двух часов живой не увидишь.

Тебе надобен я вижу, сказала безчеловечная Жевкес, господин Виллиамс, изрядно я тотчас пошлю за моим господином, пускай он сам стережет тебя, а я не хочю с лукавством твоим всечасно боротся.

Обе девки понесли меня к ней в спалню, сия злодейка увидя, что я больна в правду, умягчать стала свое злобное сердце, я же ни силы ни желании не имела им обо всем расказать.

Как скоро принесли меня в спалню и положили на постелю, то я обеспаметела, Жевкес приказала согреть водки и тереть мне руки и ноги, по том обрезала мне назади волосы, которые в крови запеклися, она на рану положила мне пластырь; только и добра в ней было, что скорую помощь больным подавала. По том я заснула очень крепко, и спала до половины дня не просыпаясь, а как проснулась то пришла ко мне маленькая лихорадка, но мне было легче от ран моих.

Госпожа Жевкес хотела меня звать к обеду, но я так слаба была, что на силу сидела в креслах, пока перестилали постелю, а как скоро переслали, легла опять и спала всю ночь очень хорошо. В пятницу гораздо мне легче было, а в субботу встала и за столом не много по ела, лихорадка же моя к вечеру и со всем миновалась. Я просила госпожу Жевкес, чтоб позволила мне итти в кабинет мой, она мне сего и не запретила, для тово, что решетку при делали в двое, при том же я ей верно обещала что впредь уходить не буду покушатся; но прежде она меня принудила рассказать все мои не удачные предприятии, что я и исполняла и расказала так как было, зная, что не наведет мне беды. Она смелости моей весьма дивилась, а при том сказала, что мне уйти ни как было не можно для тово, что здесь в уезде Бетфортском все судьи друзья ее господина, и всем сказано заранье, что где только покажешся, то поимают и приведут под караулом, сказав, что в доме покрала и снесла пожитки.

О неизмеримая глубина человеческого лукавства! Какие приуготовлении чинят погубить человека! я не думаю, что была таких вымыслов гибель моя достойна, вспомня, что господин мой давно себя заклял, что во что ни станет лишь бы меня только достать. Не допусти меня Господи до изполнения ужасной сей ево клятвы.

Ныне с нова злая моя смотрительница увидев, что я выздоровела, начела мною ругатся, отняла всю у меня бумагу, и требовала отчоту, что я на ней писала, однако у меня есть она в запасе. Часто сия злодейка с насмешкою называет меня госпожею Виллиамс, и другими именами, которые знает что меня печалят.

ВОСКРЕСЕНЬЕ после обеда.

Злая Жевкес рассудила меня пустить прогулятся после тово как я выздоровела. Но я в таком несчастном случае не весьма своему здоровью была рада, болезиь и слабость может быть привела бы на жалость моево господина, которова приезд меня несказанно стращает зная ево намерение. Теперь услышала я, что он будучи на охоте и переезжая реку, чуть не утонул, не знаю для чево и не могу ево не навидеть? Со всеми ево против меня озлоблениями, истинно я ото всех девок отменна, ибо он мне довольно подал причины себя ненавидеть, но я услыша какому великому несчастию он был подвержен, радовалась, и не могла радостным чувствиям супротивлятся, видя что он избавился; хотя знаю, что ево смерть скончалаб беды мои. О не милосердой! естли бы ты знал это, то бы перестал меня мучить, но я должна ему добра желать за милость покойной госпожи моей, он бы мне Ангелом казался, естли бы оставил свое намерение и вредные поступки.

Госпожа Жевкес сказала мне, что Ивана поимали в переписках с господином Виллиамсом, и за то выгнали из дому. Также и г. Лонгман и Ионафан в гнев попали, за то, что обо мне говорить стали; госпожа Жервис также в немилости для тово, что все трое за меня вступились: ибо они уже знают где я заключена. С сим же известием получила она письмо и от господина Б.... но сказала, что она мне его не покажет, да и содержание оного письма обрадовать меня не может. Надобно ему быть еще тово зляе, которое мне прочесть удалося и ужасная Жевкес пришед мне за тайность сказала, что она причину имеет думать, что господин мой выдумал средство пресечь все мои предприятии, и выдать за страшного Кольбранта замуж, и в перьвой день свадьбы купить меня у него себе за деньги, и что тогда должна я буду поневоле послушать своего мужа, а чтоб наказать господина Виллиамса, заставит ево венчать нас. Когда же господин наш заплатит Швейцару деньги, тогда он поедет в свою землю, где у нево жена и дети, а меня уступит во все господину, У них обычай говорила она куда ни приедет, то женится. Кто слыхал сему подобное!

Знаю, что умышлено меня стращают, но боюсь, что бы и в правду что нибудь не выдумали подобное тому на мою погибель, бедной дух мой странными беспокойствами смущается, где слыхано, чтоб мужья жен продавали.

ПОНЕДЕЛЬНИК, ВТОРНИК и СЕРЕДА.

32, 33 и 34 день моей неволи.

Все сии три дни прошли у меня в страхе и отчаянии. Вчерась я рассердила не милосердную Жевкес до чрезвычайности, когда она стала непристойными женщине словами говорить со мной великие мерзости, сказав ей, что оные речи говорить можно только той, которую выгнали прутьями из города профосы, а не такой, которая служит в знатном и честном доме. Она услышав сие, затопала ногами как Нагайской конь и чуть меня не убила. Вы можете дознатся, что ее слова мне показались чрезвычайно мерзки, когда уже будучи в таком порабощении, принуждена сказать была оное, сия злодейка никакова стыда не знает, и всечасно смеется мыслям моим каковые я имею о добродетели, говоря мне, что я скоро ими украшу постелю моево господина. Но тово не довольно, она говорит то, что и подумать без крайнего стыда не можно, о как я несчастлива, впав в сии злодейские руки.

В таковых горестных обстоятельствах, утешаюсь я единственно чтением умилительных молитв, прелагая оные в стихи, и ныне преложила псалом.

ЧЕТВЕРГ.

Сэмюэл Ричардсон - Памела, или награжденная добродетель.. 3 часть., читать текст

См. также Сэмюэл Ричардсон (Samuel Richardson) - Проза (рассказы, поэмы, романы ...) :

Памела, или награжденная добродетель.. 4 часть.
Ныне мне причина есть больше боятя: ибо господин наш скоро сюда будет....

Памела, или награжденная добродетель.. 5 часть.
Господин мой приказал в два часа обед приготовить. Абрам стал за карет...