Эмилио Сальгари
«В дебрях Атласа. 2 часть.»

"В дебрях Атласа. 2 часть."

- Даже меня мороз по коже продирает.

- Не сводя глаз с львицы, медленно ползшей по траве, чтобы добраться до места, откуда ей будет удобно сделать прыжок, чтоб одним ударом покончить со мной, я медленно поднял карабин и сделал прыжок вправо.

Увидав дуло, сверкнувшее при лунном свете, львица с усилием поднялась, готовясь прыгнуть.

Я не дал ей времени и быстро выстрелил.

Зверь подпрыгнул в воздухе с предсмертным рычанием и перевернулся на спину. Тут еще одна выпущенная пуля поразила его в живот.

Хасси аль-Биак прибежал на мой крик и выстрелил на несколько секунд позднее меня.

Уверенные, что львица убита, мы подошли к ней. Смерть последовала моментально: две мои последние пули раздробили животному череп.

"Где может быть лев?" - спросил Хасси, ударивший по трупу прикладом ружья, будто желая отомстить за смерть своих баранов.

"Должно быть, отправился на охоту, - сказал я. - Будь он здесь поблизости, он наверное поспешил бы на помощь своей подруге. Не направился ли он в твой дуар?"

Когда я сказал это, мавр побледнел и стиснул зубы от ярости.

"Очень хотелось бы мне встретить его около моей ограды", - сказал глухим голосом Хасси.

Мы обошли всю лощину, не найдя самца, и наконец решили вернуться в дуар, чтобы отдохнуть несколько часов.

В сопровождении Афзы и моего араба мы спустились с холма безо всяких приключений. Нам повстречалось только несколько гиен, поспешивших удрать по свойственной им трусости.

Было уже около полуночи, когда мы подошли к дуару и, к нашему великому удовольствию, увидели несколько огней, горевших около шатров. В то же время до нас донесся плач, возвещавший о каком-то несчастье.

Встревоженные, мы ускорили шаги и скоро получили объяснение этого смятения. Причиной был лев. В то время как мы охотились за его подругой, он спустился в равнину и напал на одного из слуг Хасси, спавшего перед шатром. Лев растерзал ему грудь сильным ударом когтей и затем убежал, не будучи в состоянии унести своей добычи.

- Ах, разбойник! - воскликнул тосканец, ловивший каждое слово на лету.

"Хочешь отомстить ему? - крикнул мне Хасси, весь дрожа от ярости. - Лев, вероятно, теперь вернулся в свое логовище и не выйдет оттуда до завтрашнего вечера. Теперь как раз время покончить с ним, и если ты, господин, застрелишь его, обещаю тебе десять баранов".

Спать все равно не пришлось бы; я не заставил себя просить, и мы отправились обратно. И на этот раз Афза, несмотря на наши просьбы, пожелала сопровождать нас, говоря, что желает посмотреть, как франджи охотится.

Было около двух часов ночи, когда мы снова достигли верхушки холма, где было совершенно темно, потому что луна уже скрылась.

"Спустимся, - сказал я Хасси. - А Афза и мой человек пусть останутся наверху".

Мы уже сходили по скату, когда увидели, что несколько мелких животных опрометью выскочили из кустов, которыми порос весь склон.

"Шакалы, - сказал мавр, - хороший знак". - "Что ты хочешь сказать этим?" - спросил я. "Эти животные всегда следуют за львами, когда они охотятся: они пожирают остатки добычи. Увидишь, что зверь недалеко".

В это мгновение, будто в подтверждение слов мавра, мы услышали страшное рычание в кустах у самого подножья.

Мы тотчас же прицелились, чтобы пристрелить зверя и помешать ему выйти из этой западни.

Я пошел вдоль каменистого карниза, спускавшегося, как я уже сказал, до самого низа холма.

Я шел смело, решив покончить со львом, уложив его одним выстрелом - настолько я был уверен в себе.

Я сделал шагов пятьдесят, затем остановился, удивленный, что не слышу рычания зверя и не вижу его перед собой, хотя я уже прошел весь холм.

Я стоял, спрашивая себя, прошел ли лев мимо Хасси незамеченным, как вдруг услышал выше себя страшное рычание.

Рычание доносилось сверху!

Я поднял голову и увидел льва, поднимавшегося по скалам, цепляясь за кое-где торчавшие кусты.

Разбойник взобрался туда так, что никто его не заметил, и намеревался прыгнуть на самую вершину холма.

В это мгновение я увидел человеческую фи1уру, перегнувшуюся через скалы, - то была Афза.

Мгновение - и лев одним прыжком оказался на вершине и повалил несчастную девушку.

Это падение было счастливым для моей будущей жены, потому что, останься она стоять, я не решился бы выстрелить.

К счастью, рука моя не дрогнула в эту минуту. Лев показал мне спину. Двумя выстрелами я перебил ему хребет, и зверь покатился вниз с холма...

- А Афза? - с опасением спросил тосканец.

- У нее оказалось только разорвано платье. Промедли я одно мгновение - и Бог знает, что бы произошло. С этого вечера мы подружились, и через два месяца Звезда Атласа стала моей женой.

VII. Месть Афзы

- Кто идет?

- Звезда Атласа.

- Проходи: тебя ждут...

Из-за стены бледа поднялся солдат и подошел к молодой женщине, сидевшей на своем махари в бледном сиянии луны, при свете которой ярко блестели золотые позументы одежды мавританки.

- Это ты, красавица? - спросил спаги, подходя к верблюду. - Поставь ножки мне на ладонь: я помогу тебе слезть.

- Не надо, - ответила Афза.

Она издала гортанный звук, и тотчас же послушный верблюд опустился на колени.

Не успел часовой протянуть руку, как Афза, легче газели, соскочила на землю.

- А отец? - спросил спаги.

- Он остановился на равнине, - коротко ответила девушка.

- Отвести твоего махари под навес?

- Нет. Он не уйдет с места, пока не вернется хозяйка. Его не надо привязывать.

- Ваши верблюды послушней наших лошадей.

- Да, правда.

Она быстро поправила платье и спросила с легкой дрожью в голосе:

- Где вахмистр?

- Он приказал всем часовым пропустить тебя и отвести к нему.

- Отлично, веди. Я не знаю дороги в блед: я видела его только издали.

Афза говорила отрывисто, будто ища слова. По временам она вздрагивала, и при этом цехины, украшавшие ее волосы, звенели.

Спаги смотрел несколько секунд на ее глаза, блестевшие при лунном свете, и, направляясь к канцелярии бледа, проговорил про себя:

- Когда сделаюсь вахмистром, может быть, и на мою долю найдется такая же красавица и придет поужинать со мной.

Они молча вошли в большую ограду и направились к белой казарме. У дверей стоял сержант и курил. Это был Рибо.

- Здравствуй, Афза, - приветствовал он девушку.

- Магомет с тобой, - отвечала она, - я принесла тебе поклон от отца.

Рибо отпустил знаком спаги.

- Что граф? - спросила Афза, когда они остались одни.

- Пилит свои цепи. Должно быть, скоро кончит. А твой отец?

- Ждет недалеко от бледа с Ару. Махари готовы.

- Сколько? С графом бежит его товарищ

- Знаю, у нас пять великолепных бегунов. Лошадям спаги не так-то легко будет догнать их. Мы сберегли себе самых лучших.

- Будь осторожнее, Афза.

- Я готова на все.

- Он не подарит тебе свободу, то есть не даст ему бежать.

- Я покажу ему, кто такая Афза. Вы еще не знаете мавританских женщин. Проведи меня.

- Он ждет тебя с ужином.

- Я так и думала. Ну, сержант, идем...

Рибо поднялся по лестнице и остановился перед дверью, но прежде чем постучаться, сказал Афзе:

- Обдумай, на что ты решилась; блеск твоих глаз вовсе не успокаивает меня.

- Афза спокойна, - ответила мавританка. - Доложи обо мне. Сержант два раза постучался в дверь, которая тотчас отворилась

в небольшую гостиную, правда, не особенно изящную, - но какого же изящества можно ожидать в бледе, затерявшемся среди бесплодных африканских равнин?

В комнате был накрыт стол, освещенный двумя керосиновыми лампами.

Дверь отворил сам усатый вахмистр.

- Афза! - воскликнул он. - Сияющая Звезда Атласа! А я уж и ждать перестал.

- У мавританских женщин одно слово, и они умеют держать его, - ответила Афза.

Вахмистр сделал сержанту знак удалиться.

- Справедливо бедуины и кабилы назвали тебя Звездой Атласа, - сказал вахмистр, подавая стул Афзе. - Такой красавицы, как ты, я не видал во всей Берберии.

Афза слабо улыбнулась.

- Ты шутишь, господин, - сказала она.

- Отец знает, что ты пришла сюда?

- Нет, я подсыпала в табак его наргиле крошечку опиума, и отец крепко проспит несколько часов.

- Брюхо кита! - воскликнул вахмистр, крутя свои черные усы. - И мавританские девушки умеют хитрить! Хочешь поужинать со мной? Закусывая, поговорим. Мы не совсем еще заброшенные в этом проклятом бледе: есть у меня и жареная баранина, и курица, и коробка сухих фиников, только вчера присланных мне из Константины. Ах, черт! Есть и хорошее французское вино, даже бутылка шампанского! Тебе приходилось когда-нибудь пить шампанское за десертом?

- Нет, - ответила Афза, садясь за стол.

Вахмистр взял с буфета жаркое, фрукты, бутылки и поставил все перед Афзой, говоря:

- Надеюсь, что Звезда Атласа окажет честь французской кухне. Как жаль, что мы не в Марселе и не в Париже! Но я надеюсь со временем увидать эти города... И с тобой вместе!...

Решительным усилием Афза сдержала дрожь и улыбнулась.

Оба сели за стол, один против другого. Однако Афза, по-видимому, не собиралась оказать чести ни баранине, ни курице, ни сухим финикам из Константины, а тем менее вину: бокал ее оставался постоянно полным.

- Клянусь брюхом трески! - воскликнул вахмистр, евший за двоих. - Что же едите вы, мавры, в своей пустыне? Ты не прикасаешься ни к чему, а главное, не пьешь. Между тем все вина известных марок!

- Ты знаешь, господин, что арабы народ умеренный. Мы никогда не пьем, потому что Магомет запрещает пить вино и спиртные напитки, - ответила Афза.

- Это потому, что во времена Магомета не умели делать таких превосходных вин, - ответил вахмистр с некоторой досадой. - Готов поставить свои нашивки против трубки табака, что, живи он в наше время, не отказался бы от стаканчика этого прекрасного бургундского. Ах, что за бургундское!

Вино, очевидно, очень понравилось ему, потому что, не переставая есть и разговаривать, он выпил не один стакан, но вся эта жидкость исчезла будто в бездонном колодце.

Когда ужин закончился, вахмистр закурил толстую испанскую сигару, вероятно, провезенную контрабандой через марокканскую границу, откинулся на спинку стула и, заложив нога за ногу, начал:

- Теперь поговорим, Афза.

Афза в эту минуту смотрела на золотую медаль, блестевшую на груди вахмистра.

- Что это такое? - спросила она.

- Это? - спросил вахмистр, выпуская облако ароматного дыма. - Этому кусочку золота я обязан своими нашивками. Не даром он дался мне. Даже не знаю, как я остался жив и состою в настоящую минуту начальником бледа.

Афза ограничилась неопределенным восклицанием.

- Хочешь послушать, как это случилось? Ведь ты не спешишь вернуться в дуар?

- Нисколько, - ответила Афза, имевшая все причины стараться, чтобы вахмистр задержал ее подольше, пока граф и его товарищ не перепилят свои оковы.

Вахмистр выпил еще стакан бургундского и начал:

- Я был в это время в Сенегале, стране, тоже завоеванной Францией, только вовсе не похожей на этот проклятый Алжир, где не найдешь и кусочка тени, чтоб вздремнуть спокойно.

Амафу, один из королей Верхнего Сенегала, в это время подавал повод к неудовольствию, и губернатор колонии отдал приказ одной колонии двинуться для усмирения этого негра, позволявшего себе обращаться с нами, сыновьями славной Франции, как со своими оборванцами-подданными.

Нами командовал генерал, не побоявшийся бы самого дьявола, - настоящий солдат в моем вкусе.

Мы уже разбили несколько племен, как в один прекрасный день подошли к широкой реке с перекинутым через нее деревянным мостом, сколоченным кое-как, однако довольно крепким, чтобы наша колонна могла перейти по нему.

Воины Амафу заняли другой его конец и открыли адский огонь, стараясь задержать нас, но... Тебе скучно слушать меня, Афза?

- Нет, господин, - ответила она. - Ты знаешь, мы любим рассказы, особенно из военной жизни. Ведь мы потомки завоевателей Испании. Продолжай, господин, я слушаю тебя...

Афза лгала. Ее вовсе не интересовал рассказ о необыкновенных приключениях храброго вахмистра, и она только делала вид, что слушает его. Ее мысли в это время были слишком поглощены другим. Она как бы следила за движением маленьких пилок, распиливавших в эту минуту цепи ее мужа и его товарища.

Лицо ее выражало крайнее напряжение. Она каждое мгновение ожидала, что вот-вот услышит крики часовых, окружавших блед, и выстрелы их вдогонку беглецам.

Вахмистр осушил четырнадцатый или пятнадцатый стакан вина и продолжал:

- Итак, мы были на мосту. Негры Амафу бились геройски, и трудно было перебраться через реку, хотя они и были вооружены дрянными ружьями, из которых вместо пуль в нас летели куски железа и гвозди, производившие большие опустошения.

Прошла ночь; мы все оставались на берегу реки и никак не могли прогнать этих проклятых дикарей.

Генерал выходил из себя. Напрасно он направил на мост пол-эскадрона спаги. Ружья негров смели его почти моментально.

Со всех сторон неслись стоны и крики вперемешку с лошадиным ржанием.

Генерал, взволнованный внезапными потерями и упорным сопротивлением этой шайки всякого сброда, в ярости ходил по берегу реки.

Вдруг прозвучал его голос, как звук трубы: "Вперед, спаги, только храбрецы! Награда тому, кто первым перейдет реку".

Один кавалерист храбро бросился в воду, но не успел преодолеть и пятидесяти метров, как поток увлек его, и он исчез вместе со своей лошадью.

"Чего бы ни стоило, а мост надо взять, - сказал генерал. - Трубачи, вперед!"

К генералу подошел молодой легионер: "Я не боюсь негров". Но я надоел тебе, Афза?

- Я уже сказала тебе, что мы, арабы, любим такие рассказы. Ведь и мы в лунные ночи слушаем тысячи рассказов.

- Правда? Но ты мне кажешься рассеянной.

- Ошибаешься, господин, продолжай...

Вахмистр снова зажег свою большую испанскую сигару, покрутил усы и продолжал:

- Генерал взглянул на юношу и спросил: "У тебя есть невеста? Пропой песню, посвященную тобой ей, и протруби в трубу". Легионер бросился на мост, схватив трубу, но вдруг остановился и, вытянув руки, полетел в реку. Его сразила негритянская пуля.

- О! - рассеянно проговорила Афза.

- Однако он успел на мгновение подняться над бешеным потоком и крикнул мне, когда я кинулся на берег, пытаясь помочь ему: "Друг, скажи невесте"...

И он скрылся навеки.

Минутное колебание, и все бы погибло. Но, к счастью, мне захотелось получить нашивки вахмистра.

Негры продолжали яростно обстреливать нас, буквально осыпая мост своими снарядами. Я бросился вперед с криком: "Вперед, товарищи!"

Мы перешли через мост. Легионеры и спаги, воодушевленные моим примером, последовали за мной, смяли своим яростным натиском негров и прогнали их в лес.

Месяц спустя я получил эту медаль, и на рукавах у меня заблестели нашивки.

Вот каким образом на войне добиваются чинов и почестей.

Вахмистр отправил в свою бездонную утробу еще стакан вина, затем, смотря на свою собеседницу, ушедшую в глубокие мысли, сказал:

- Отказались ли бы теперь алжирские женщины от подобного мне храбреца... Как ты думаешь, Афза?

- Ты любишь меня? - спросила Афза.

- Да, яркая Звезда Атласа.

- В таком случае, дай мне доказательство твоей любви.

- Стоит тебе попросить.

- Прежде тебя меня любил другой человек.

- Знаю, - ответил вахмистр. - Этот проклятый венгерский граф. Но он сам себя погубил; военный трибунал не пощадит его... Клянусь брюхом кита! Неповиновение и оскорбление действием начальства!... Расстрел... Расстрел без пощады и смягчающих обстоятельств.

Афза побледнела как смерть.

- Нельзя ли дать ему возможность бежать? - спросила она голосом, дрожавшим от гнева.

- Кому?

- Графу...

Вахмистр так стукнул по столу кулаком, что стаканы и бутылки зазвенели.

- Клянусь брюхом тюленя! Чтоб я, вахмистр и в настоящее время начальник бледа, дал возможность бежать этому дунайскому крокодилу!

- А если б это было единственное условие для того, чтобы я позволила любить себя?

- Что за вещи ты говоришь! - воскликнул вахмистр, весь покраснев от злости.

- Я не стану твоей женой раньше, чем этот человек, которому я обязана жизнью, получит свободу. Пусть он уйдет отсюда, чтобы я его уже никогда больше не увидела.

- Через три месяца его и так расстреляют и в землю закопают! Чего тебе больше?

- Чтоб этот человек не умирал, - твердым голосом заявила Афза.

- Какая тебе выгода, чтоб он остался жив?

- Я уже сказала тебе, что он спас мне жизнь.

- Ну да, я знаю. Удивительный подвиг - убил льва! Посмотрел бы я на графа при переходе через Сенегал под огнем негритянских ружей.

- Может быть, он сделал бы то же, - сказала Афза.

- Нет! - громовым голосом протестовал вахмистр.

Звезда Атласа встала. Мрачное пламя, блестевшее все время в ее глазах, загорелось еще сильнее.

- Ты собираешься уходить? - спросил вахмистр.

- Да. Раз ты не хочешь дать мне доказательства своего расположения ко мне.

- Клянусь брюхом тюленя! Ты хочешь подвести меня под трибунал и лишить нашивок, добытых в Сенегале!

- Разве ты не начальник бледа, господин?

- Конечно, начальник.

- Кто тебе мешает снять часовых, расставленных вокруг лагеря? Слышишь? Гром! Гроза разразится через несколько минут; ты знаешь, каковы грозы в наших краях.

Вахмистр подошел к окну и стал рядом с Афзой. В небе сверкала молния, издали доносились сильные раскаты грома.

- Клянусь брюхом кита! - воскликнул вахмистр. - Ужасная ночь! Не завидую часовым, стоящим вокруг бледа без защиты.

Он снова отошел к столу и сел, смотря на Афзу, стоявшую напротив, по другую сторону стола, ощупывая под широким рукавом рукоятку своего острого кинжала.

- Ты думаешь, что, прикажи я снять часовых, твоему проклятому графу удалось бы бежать? - спросил он, подозрительно смотря на Афзу. - Он закован по рукам и ногам, прикован к нарам, и решетки в окне крепкие - их трудно одолеть. Или ты, может быть, пожелаешь, чтоб я распилил и кандалы, и решетку?

- Я только о том и прошу, чтоб ты снял часовых, - отвечала Звезда Атласа с ужасным спокойствием. - После этого, даже если завтра граф окажется здесь, я все равно выйду за тебя. Арабские женщины любят храбрецов.

Вахмистр призадумался, затем, прислонившись к столу, перед которым Афза продолжала стоять, он спросил:

- Ты в самом деле хочешь, чтоб этот человек ушел?

- Хочу, - твердо ответила Афза.

- Почему?

- Ты знаешь, я обязана ему жизнью. Без него Звезда Атласа не разговаривала бы с тобой теперь. Спаси его из любви ко мне...

- Ты рассуждаешь лучше любой француженки. Ну, будь по-твоему! - Он позвал Рибо.

Сержант, остававшийся в коридоре, поспешно вошел на зов начальника.

- Что угодно? - спросил он, отворяя дверь.

- Какова погода?

- Ужасная. Того гляди разразится такая буря, что снесет наши палатки.

- А наши молодцы будут стоять под дождем, при грозе?

- И я думаю, что это опасно, вахмистр, - ответил Рибо, посматривая на Афзу.

- Карцеры все заперты?

- Никому не уйти, решетки крепкие - я осматривал сегодня. Арестованные в кандалах.

Вахмистр налил стакан и подал его сержанту.

- Выпей, а потом прикажи часовым спрятаться по палаткам. Лучше пусть эти молодцы падут на поле битвы, чем пораженные молнией. Ступай, Рибо...

Сержант выпил стакан, обменялся взглядом с Афзой и вышел.

- Ты довольна? - спросил вахмистр.

- Да, господин.

- И ты думаешь, графу удастся бежать. Или ты с чьей-либо помощью передала ему напильник, чтобы перепилить решетку?

- Я не видала графа и не знала, что он в карцере. Тебе ведь известно, что мы всегда держимся вдали от бледа.

- Как же ты узнала, что он сегодня собирается бежать?

- Я видела сон...

- Ах, бедный магнат! Завтра его прикуют еще крепче! - сказал вахмистр. - Я не верю в сны, красавица.

- А мы, арабы, очень верим.

Снаружи донесся, между громовыми раскатами, звук рожка, дававший часовым сигнал вернуться в блед.

Пошел сильный дождь, ослепительная молния бороздила небо.

Сильные порывы жаркого ветра с юга, проносясь через равнину, ударялись, угрожая сорвать цинковые крыши, о большие навесы, тянувшиеся вокруг бледа.

- Брюхо кита! - повторил свою поговорку вахмистр. - Я так мало верю твоему сну, что хочу пойти увериться, перепилил ли граф свои оковы.

Афза вздрогнула и подвинула под широким рукавом кинжал, данный отцом. Она была страшно бледна.

- Ты уходишь? - спросила она.

- Да. Хочешь пойти со мной?

- Нет. Я подожду тебя здесь.

- Надеюсь, ты сегодня не уйдешь из бледа.

- Нет, если хочешь.

Афза в эту минуту так пристально смотрела на грудь вахмистра, что он спросил:

- На что ты смотришь, Афза?

- На твою медаль.

- Это моя гордость.

- Дай я взгляну поближе.

Афза решительно подошла к вахмистру и взялась за медаль левой рукой.

-Я ее получил за Сенегал. Со временем она поможет мне получить орден Почетного Ле...

Не успел он договорить, как Афза сильно толкнула его в грудь.

Вахмистр стоял в это мгновение перед диваном и упал на него, не ожидая толчка. Он ударился о деревянную спинку и лишился сознания, только успев крикнуть:

- Рибо! Сюда!...

Афза бросилась к двери, где столкнулась с сержантом. Ему сразу все стало ясно.

- Что ты сделала, несчастная? - крикнул он.

- Освободила блед от его палача! - гордо ответила Афза. Страшный удар грома потряс в эту минуту белую казарму. Буря разразилась.

Афза выбежала на плац бледа..

VIII. Бегство

В то время как Афза смело поразила вахмистра, граф и его товарищ, уже извещенные сержантом о близости Хасси аль-Биака с его махари, усердно трудились над своими цепями. Ураган заглушал легкий шум, производимый пилками. Гром грохотал, и молния освещала карцер, позволяя заключенным видеть, какая часть работы уже сделана.

- И из чего только эти цепи? - говорил тосканец, с которого пот катился градом. - А между тем арабские пилки пилят, как будто зубы рыбы-пилы.

- Конечно, не из масла их делают, - ответил граф, трудившийся с не меньшим усердием.

- Ты далеко продвинулся вперед, дружище?

- Ножные уже перепилил.

- А я еще нет. Но ты сильнее меня, и тебе сообщился священный огонь Звезды Атласа; у меня же только моя лихорадка. Никак не могу от нее отвязаться.

- Мы ее пустим гулять по горам Атласа. Увидишь, что там ты поправишься, друг.

- Мы еще не в горах.

- Хасси и Афза ждут.

- В этот ливень? Под открытым небом?

- Ты сомневаешься?

- Немного.

- Стало быть, ты не знаешь арабов.

- Пока сужу по их пилкам. Оказывается, они берут прекрасно... Вот ножные кандалы распилены.

- Принимайся за ручные.

- Чтоб их черт побрал! Жарко, граф. Я точно в огненной печи.

- На воздухе освежишься.

Разговаривая, заключенные не переставали трудиться, отчаянно проводя крошечными пилками по кольцам цепей.

Буря между тем все усиливалась. Отрывистые удары, подобные пушечным выстрелам, следовали один за другим вперемежку с грозными раскатами. Ветер со зловещим воем врывался через решетку и завывал в цинковых крышах бледа.

Работа продолжалась больше часа. Наконец граф вскочил с нар, торжествующе заявляя:

- Свободен!

- Минуты через две, надеюсь, и я кончу, - сказал тосканец.

- Хочешь, я помогу тебе?

- Займись решеткой, граф. Ты силен, точно Аттила, бич Божий, как именовали мои наставники...

В эту минуту сквозь громовые удары и шум дождя они услыхали звук рожка.

- Черт... - начал было тосканец, бледнея.

- Отбой! - сказал граф. - Теперь?... Благо бы еще в восемь часов...

- Что это может значить, граф?

- Не знаю, - отвечал мадьяр, очевидно сильно встревоженный.

- Это, должно быть, сзывают спаги, чтобы отправить нас в Алжир.

- В такую погоду? Нет, это невозможно.

- Однако, вероятно, случилось что-нибудь необыкновенное. Не пожар ли?

- В этот дождь?

- Ну, чтоб передохли все камбалы Средиземного моря и все неудачники-адвокаты вместе с ними! Так зачем же трубят в рожок?

Мадьяр вместо ответа спросил:

- Ты говоришь, тебе осталось совсем немного?

- Восемь-десять раз провести пилкой.

- Налегай вовсю. Я примусь за решетку. Пусть себе трубят, а мы станем готовиться к уходу. Рибо сказал, что Хасси и Афза будут ждать сегодня ночью недалеко от бледа, и что бы ни случилось, мы доберемся до них. Если мы упустим этот случай, другого такого не будет, и мы отправимся почивать под несчастную насыпь в Алжире. За дело, друг.

Он обошел нары и приблизился к окну. У него появилась мысль, что Штейнер недостаточно погнул толстые железные прутья.

Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться, что бедный венгр напряг все свои могучие мускулы, желая открыть ему путь к свободе.

- Бедняга! - проговорил мадьяр. - Хоть раз в своей отверженной жизни поступил честно. Да будет пухом тебе песок бледа.

Как мы уже говорили, и магнат обладал геркулесовой силой, так что до известной степени мог потягаться в этом отношении с палачом бледа.

Он схватил первый прут и яростно потряс его. Уже расшатанный, прут сильно погнулся и выскочил из рамы. Второй, третий, четвертый выпали точно так же вместе с поперечным переплетом.

- Готово! - сказал в эту минуту тосканец,

- И у меня! - ответил гигант.

- Ты лев или сам Геркулес.

- Геркулесом был Штейнер.

Адвокат вскочил с нар и стал рядом с графом, вынимавшим две полосы из решетки, чтобы пустить их в ход в случае надобности.

- Хорошая получилась дверь!... Теперь только жалюзи...

- Справлюсь и с ними... Если ты мне поможешь.

- Подумаешь, какого носорога или слона нашел, - сказал тосканец с грустной улыбкой. - Блед сожрал мои мускулы, да еще эта проклятая лихорадка. А когда-то, еще на борту отцовского брига, я такого тумака задал какому-то нахалу-матросу, что он три недели пролежал в госпитале.

- Пусти в ход и ноги.

- А часовые?

- А гром-то! Они, наверное, оглушены. Помогай, друг. Деревянные жалюзи не могли долго сопротивляться. Они быстро уступили усилиям ног и рук и выпали наружу. Дорога перед узниками была свободна.

- Лезть? - спросил тосканец, жадно глотая сырой воздух, струившийся в душную каморку.

- Подожди немного: в подобных делах слишком спешить не следует. Недолго ружью выстрелить.

- Разве здесь есть часовые?

- Кто их знает? У меня глаза не кошачьи.

Граф взял один из железных прутьев, а тосканцу показал знаком на другой. Конечно, прутья не могли служить защитой против ружей, но при стычке один на один все же могли оказать услугу.

Граф в десятый раз выглянул из окна.

Гроза продолжала бушевать. Ослепительная молния освещала равнину. Ветер по-прежнему завывал, и дождь лил потоками.

- Видишь кого-нибудь, граф? - спросил тосканец.

- Нет...

- Стало быть, трубили...

- Чтоб часовые оставили свои посты. Ты ведь помнишь, как несколько недель тому назад убило молнией сразу четверых.

- Да, помню.

- Должно быть, вахмистр велел спаги уйти в палатки.

- Благословенный ураган!

- Ты готов?

- Да, граф.

- Взял прут?

- Держу в руке.

- Прыгай.

Мадьяр был уже на земле. Тосканец последовал за ним. Теперь они застыли, ожидая, чтобы молния осветила равнину.

Кое-кто из часовых мог стоять, прислонившись к стенам, и выстрелить им вдогонку, потому что в дисциплинарных ротах надзирающие имеют формальное приказание не щадить беглецов.

Наконец сильная молния, сопровождавшаяся оглушительным раскатом грома, осветила равнину к югу от бледа.

- Я видел махари! - с волнением проговорил граф. - При них человек.

- Ты уверен?

- Да, кажется.

- А Афза?

- Она будет ждать меня в дуаре.

Мадьяр не знал, что в эту минуту Звезда Атласа ужинала с вахмистром, потому что всегда осторожный Рибо, конечно, не сообщил им этого.

- Не видать часовых? - спросил тосканец.

- Нет, - отвечал мадьяр.

- Ну так живо!

- Момент, мне кажется, самый подходящий. - Беги во все лопатки, а когда опять сверкнет молния, ложись на землю, как делают конокрады в пустыне.

Оба бросились бежать со всех ног под ливнем. Граф уже более или менее определил, где должны находиться верблюды, и с быстротой молнии мчался по этому направлению. Его остановил крик:

- Кто там?

- Михай!

Закричал Хасси аль-Биак. Мавр, увидев две тени, быстро зарядил свое алжирское ружье, которое тщательно прятал до тех пор под большим войлочным плащом, непроницаемым для дождя, и прицелился.

- Это ты! - воскликнул Хасси. - Хвала Аллаху. А Афза?

- Афза? - спросил мадьяр, задерживая тосканца, чуть было не ударившегося лбом о четырех верблюдов, испуганных страшной грозой и сбившихся в кучу. - Где моя жена, Хасси?

- Ты не видал ее в бледе?

- Ты говоришь, в бледе?

- Она пошла к вахмистру.

- Зачем?

- Чтобы дать тебе время убежать.

- Несчастная! - воскликнул граф.

Мавр подошел к нему и, положив ему руку на плечо, сказал серьезно:

- В жилах мавров течет хорошая кровь, она передается и дочерям. Чего ты испугался? Звезда Атласа вооружена лучшим отцовским кинжалом, и теперь она уж, верно, справилась с начальником бледа. Ручаюсь тебе за храбрость и смелость дочери, граф.

Вместо ответа мадьяр обратился к тосканцу, как бы окаменевшему.

- Железный прут у тебя?

- Да, - ответил адвокат-неудачник.

- Пойдем спасать Афзу, мою жену!...

Оба повернули в сторону бледа, но мавр поспешно удержал графа за руку.

- Куда ты?

- Спасать жену.

- С этим железным прутом? Против ружей часовых?

- Так дай мне твое ружье.

- Лишнее. Под попоной махари есть и карабины, и пистолеты; но повторяю тебе: ты должен остаться здесь и ждать жену. Тебе удалось вырваться из тюрьмы, все готово для бегства, - зачем подвергать себя опасности снова попасться? Вот и Ару подъехал еще с тремя верблюдами, навьюченными провизией и моими богатствами. Подожди же. Или ты потерял веру в Звезду Атласа?

Граф в тяжелой нерешительности смотрел на мавра при вспышках молнии, повторяя:

- А как же Афза?

Хасси аль-Биак заставил встать четырех махари, поднял попоны, вынул два длинных ружья в тяжелых войлочных чехлах и, передав их графу, сказал:

- Будем ждать с оружием в руках, готовясь защищать отступление Звезды Атласа. Если спаги начнут преследование, мы вчетвером сумеем отстоять ее.

- Но Афза в бледе!

- Разве не с ней кинжал ее отца?

- Зачем она пошла к вахмистру с оружием в руках?

- Вы, европейцы, должно быть, еще не знаете, как метят арабы? Завтра начальника уж не окажется в живых, или, по крайней мере, он не будет так же здоров, как сегодня. Все зависит от удара. Но я знаю, у Афзы рука крепкая, она не дрогнет в решительную минуту.

- И все же я неспокоен, Хасси.

- Ты хочешь идти туда?

- Она моя жена.

- Ару, дай ружье и пистолет графу: он имеет право защищать жену.

Негр подал требуемое оружие графу и тосканцу.

Оба легионера пошли по равнине, скоро их догнал Хасси.

- Я тоже пойду с вами, - сказал он. - Ружье, никогда не дающее промаха, не лишнее.

Гроза между тем бушевала вовсю. Жгучие порывы ветра проносились по необозримой равнине, превратившейся теперь в огромное болото, окружавшее вереск и редкие пальмы, перистые верхушки которых почти касались земли.

Вода, собравшаяся во впадинах, колыхалась при ветре, ослепляя по временам трех идущих. Бывали минуты, когда она как будто превращалась в расплавленную серу или бронзу.

По временам молния вспыхивала зловещим светом, как будто над самой землей, и бороздила грязь, оставляя после себя резкий запах серы.

Каждую минуту один их этих электрических разрядов грозил смертью путникам, но они молча продолжали идти, согнувшись, чтобы легче было устоять против ветра. Единственной их мыслью в эту минуту было не допустить попадания влаги в дула своих ружей.

Они уже прошли двести или триста шагов, увязая в грязи по колени, как вдруг при вспышке молнии увидели Афзу, со всех ног бежавшую навстречу.

Мадьяр бросился к ней.

- Звезда моя! - воскликнул он. - Ты здесь?

Молодая женщина бежала с легкостью газели, между тем как со стороны бледа раздавались звуки рожков и крики.

- Что случилось в бледе?

- Я убила... вахмистра... За мной гонятся спаги.

- Ару! - крикнул Хасси.

Старый верный негр уже увидел хозяйку и спешил с махари, шедшими гуськом.

В бледе рожки трубили отчаянную тревогу.

- Ару! Ко мне! - крикнул Хасси.

- Я здесь, господин, - ответил негр, ведя переднего махари в поводу.

-Афза, - спросил сильно взволнованный граф, - кто помог тебе бежать?

- Рибо.

- Славный товарищ!

- В седло! - скомандовал Хасси аль-Биак, поспешно оглядев, хорошо ли оседланы верблюды. - Спаги близко!

Граф поднял Афзу, как ребенка, и посадил на ее любимого махари, затем все взобрались на высокие седла, даже не заставив, - чтобы не терять времени, - опуститься верблюдов на колени.

По равнине, по-прежнему освещаемой молнией, под грохотавшими раскатами грома, скакал во весь опор взвод спаги.

- Вперед! - крикнул Хасси.

Услыхав обычный свист, все семь верблюдов - в том числе два нагруженных оружием, провизией и богатствами Хасси - пустились вскачь, то поднимая, то опуская голову в такт движению ног, пожирал пространство с быстротой чистокровных арабских лошадей.

IX. Между грозой и водой

Махари - это не так называемые "корабли пустыни" - весьма полезные животные, но отчаянно медленные и упрямые до такой степени, что способны вывести из себя кого угодно, кроме араба. Двугорбый верблюд, бактриан, - это осел, или, скорее, мул пустыни; махари же - быстрый, верный скакун, чрезвычайно умный и привязанный к своему хозяину.

В Сахаре выводят великолепные породы этих быстрых бегунов, поэтому в Нижнем Алжире их держат в большом количестве, и они не уступают верблюдам туарегов - хищных, свирепых разбойников безграничных песчаных равнин.

Ноги у махари высокие и крепкие, шерсть короткая и блестящая, между тем как у обыкновенного верблюда она косматая, курчавая, кишащая паразитами; глаза махари выразительные, сложение изящное. Силы махари необычайной - никакая лошадь не в состоянии сравниться с ним.

Махари необыкновенно приспособлены к жизни в безводной пустыне и песчаных равнинах. Цвет их шерсти - желтовато-бурый или коричневый - вполне гармонирует с цветом окружающей почвы, так что издали трудно распознать махари, бегущего с вытянутой шеей и головой.

Также и умеренность махари вошла в пословицу. В случае необходимости они питаются жесткой, колючей травой, кое-где пробивающейся из песка и иногда покрытой легким налетом соли, которой пропитана вся почва пустыни.

Если они имеют возможность есть свежие растения, то прекрасно переносят жажду больше недели, и их изумительная быстрота от этого вовсе не страдает.

Подобно двугорбым верблюдам, имея возможность напиться, они запасаются водой; они пьют ее осторожно, стараясь не расплескать.

В сложном, очень развитом желудке верблюда имеется две полости, состоящие из более чем восьмисот довольно больших клеток, расположенных параллельными группами, разделенными перегородками, в которых ткань так развита, что образует настоящие сокращающиеся мускулы, имеющие способность закрывать собой отверстие клеток, более или менее наполненных водой.

Этот запас воды в желудке, возобновляемый махари, как только представится случай, дает ему возможность обходиться без питья в самых жарких пустынях.

Как мы уже упомянули, махари очень привязаны к своим хозяевам. Бактрианы же едва признают своего владельца и дьявольским образом мстят за дурное обращение, лукаво, исподтишка нанося удары копытами, и часто проявляют такое упрямство, которое в состоянии вынести только терпение восточных людей. Махари счастливы, когда могут дремать рядом с хозяином и вдыхать в себя дым, выходящий из чубука, который он курит.

Во время войны они проявляют замечательную храбрость: смело идут в атаку и охотно повинуются хозяину. Если последний падает раненый на поле битвы, махари не бежит, как то делает лошадь, но опускается на колени и остается в этом положении много часов, надеясь, что хозяин вернется к жизни и отведет его в далекий дуар, где жена тщетно ждет мужа, а дети - отца.

Как мы сказали, семь махари Хасси аль-Биака побежали со всех ног. Вытянув длинные шеи, с раздувающимися боками, они неслись, как привидения, по необозримой равнине, покрытой грязью и длинными полосами вереска, положенного бурей.

Мавр ехал во главе; за ним Афза и граф. Тосканец и Ару следовали за графом.

Хотя и не привыкшие к такой беспорядочной скачке - скачке, после которой обыкновенно начинают болеть бока у всадников, впервые едущих на странных животных, - европейцы держались бодро в седлах, надетых на высокие горбы.

Тосканец, правда, вполголоса ворчал и вздыхал, спрашивая, когда кончится эта чертовская скачка, от которой у него все внутренности переворачивались и кружилась голова.

- Будь на моем месте мой бедняга отец, я уверен, у него открылась бы морская болезнь, хотя он и был одним из самых старых морских волков Средиземного моря, - говорил он.

Скачка между тем продолжалась все быстрее при раскатах грома, вспышках молнии и под потоками воды. Богатырь-мавр, скакавший впереди, как будто смеялся над этими раскатами, грохотавшими на разные голоса.

Афза, закутанная в свой войлочный кафтан, молчала, только изредка взглядывая на магната и улыбаясь ему при вспышках молнии.

Хасси аль-Биак не улыбался и не ободрял никого; он был целиком поглощен мыслью о спасении дочери от страшной опасности, угрожавшей ей. Он часто оборачивался, бросая быстрый тревожный взгляд на равнину, превратившуюся почти в болото. Он смотрел, не видать ли спаги.

Но, по-видимому, эти неустрашимые наездники взяли неверное направление и вернулись в блед, отложив преследование до следующего дня; по крайней мере, их не было видно и не слышалось их криков.

Мавр не успокоился окончательно, хотя вполне надеялся на своих махари, выбранных из числа самых быстрых и выносливых, способных поспорить с любой лошадью африканских наездников.

Через час семь животных, не нуждавшихся в понукании и не сбавлявших шагу, как ураган подлетели к двум большим палаткам и изгороди дуара.

Два молодых негра стояли у палатки Афзы, держа большие фонари, как будто взятые с какого-нибудь корабля, потерпевшего крушение у африканского берега.

- Привет Звезде Атласа! - закричали они. - Да хранит Аллах Хасси аль-Биака!

- Прощайте, мальчики! - ответил мавр.

- Поклон вам! - сказала Афза, снова пуская своего верблюда.

- Граф, мы, видно, не остановимся здесь? - спросил тосканец.

- Кажется, не остановимся, - ответил магнат.

- Куда же мы скачем?

- А я разве знаю?

- У меня все ребра переломаны, мне кажется, что скоро будет то же и со спинным хребтом.

- Штейнер бы тебя вылечил.

- Ну, этого негодяя больше нет на свете. Можно спросить у Хасси, куда мы мчимся и сколько времени еще будем скакать?

- Тебе хочется опять попасть в руки спаги и испытать сладости бледа?

- Ох, нет! - воскликнул тосканец.

- Ну, так терпи. Смотри, как жена хорошо держится в седле.

- А я, должно быть, имею вид лягушонка.

- Правда, Энрике, - согласился граф, казавшийся в хорошем расположении духа.

Афза, находившаяся в эту минуту между ними и хорошо понимавшая французский язык, слушала их с улыбкой.

- Клянусь сотней тысяч жареных камбал! - воскликнул вечный шутник, чуть было не стукнувшись носом о седло, за которое отчаянно уцепился. - Мне надо будет поучиться у Ару. При первой же остановке буду брать уроки езды на этих скакунах.

- Будешь только понапрасну терять время, друг, - ответил граф, - не скоро сделаешь из тебя хорошего кавалериста. Ты ведь не араб.

- А вот ты, граф, ведь держишься в седле лучше меня.

- Я сын венгерской пушты. Там, правда, нет махари, но зато - огромные табуны, которые нам приходится объезжать.

- Ну, конечно, а я только лазил по школьным партам да взбирался на мачту отцовского брига - конечно, когда он стоял на якоре в порту, крепко привязанный.

- Ну, смотри, не полети вверх тормашками. Того гляди, можешь сломать себе шею вместо спинного хребта.

- Не полечу! - ответил тосканец, вытягивая ноги и напрягая мускулы. - Я не хочу, чтобы Звезда Атласа увидела неудачника-адвоката распростертым в грязи, словно котенка какого.

Серебристый смех Афзы положил конец этому разговору.

Махари между тем не переставали, напрягая все силы, скакать по равнине. Они шлепали по большим лужам, врезались в кусты с силой локомотива, мчащегося на всех парах, и снова бежали дальше по песку, размякшему от массы выпавшей воды.

Ураган еще не утих полностью, однако сила его несколько ослабла.

Между порывами ветра появлялись промежутки, молния уже не так часто бороздила небо, и глухой рокот грома замирал вдали.

Прошло еще полчаса, дуар уже был далеко, когда Хасси аль-Биак резко свистнул.

Все семь махари сразу умерили шаг и остановились, прижимаясь друг к другу.

- Что такое, Хасси? - спросил граф.

- Равнина перед нами залита. Вероятно, какая-нибудь река вышла из берегов.

- Мы в низине?

- Да, дочь моя, - ответил мавр.

- Мы не можем ехать дальше?

- Махари не любят ни низкую, ни высокую воду. Они сыны сухой пустыни.

- Вот если б здесь был бриг покойного отца, мы бы могли погрузить на него махари и переправить их на другую сторону так, что они не замочили бы мозолей на своих голенях, - со вздохом проговорил тосканец. - И подумать только, что он в одну ночь исчез вместе с мачтами в кармане какого-то мошенника.

- Что же, поедем по воде, Хасси? - спросил мадьяр мавра, всматривавшегося в даль, освещаемую молнией.

Мавр покачал головой.

- Махари скорее даст себя убить, чем решится ступить в это болото.

- Вода стоит высоко?

- По-видимому, да.

- Нельзя узнать?

- Я сейчас узнаю, - заявил тосканец, соскакивая на землю. - Разве я не сын моряка? Надо полагать, что тут еще не успели завестись крокодилы?

- Что ты хочешь сделать, Энрике? - спросил граф.

- Если вы пустите меня, я попробую вплавь исследовать глубину этой воды.

- Пусть Ару сделает это, франджи, - сказал Хасси. - Ему нечего мочить.

Старый негр уже соскочил с верблюда, будто предупреждая намерение своего господина.

Он бросил свое ружье на седло махари и направился к водному пространству, имевшему, по-видимому, большое протяжение.

- Нам непременно надо переехать через эту воду? - спросил граф мавра. - Куда ты ведешь нас?

- В куббу Мулей-Хари.

- Кто это?

- Один из секты аиссанов.

- Один из тех святош, что едят живых змей и глотают куски стекла? - спросил тосканец,

- Да, - ответил мавр. - Но им покровительствует могущественная секта сенусси.

- И ты думаешь, Хасси, что эта кубба защитит нас от преследования?

- О нет! Я знаю, что франджи не остановятся даже перед мечетью.

- В таком случае зачем терять время на посещение этого аиссана?

- Чтобы получить у него рекомендацию к сенусси. Обитатели Атласа всегда настороже; они не позволили бы тебе и твоему товарищу проехать своими горами, и ты знаешь, что кабилы еще могущественны на юге Алжира.

- Ну что же, в таком случае поедем ужинать к этому святому, - сказал Энрике? - А спаги еще не скоро подоспеют; они, кажется, далеко отстали.

- Мы остановимся только на самое короткое время, - сказал граф. - Несколько дней за нами будет отчаянная погоня; спаги постараются не упустить награду, ожидающую их, если они нас поймают.

- Все они, значит, такие злые там, в бледе? - спросила Афза.

- Они обязаны повиноваться, душа моя, - ответил мадьяр, глядя с любовью на свою молодую жену. - И к тому же они захотят отомстить тебе за вахмистра...

- Я не могла поступить иначе: я должна была спасти тебя.

- Но если б ты попалась им, они без сострадания расстреляли бы тебя; даже судить бы не стали.

- Благодари Рибо, что я спаслась, господин.

- Да, мы обязаны ему всем!

В эту минуту появился Ару, с которого потоками лила вода.

- Ну что? - спросил Хасси.

- Нечего и думать, хозяин. Дно так вязко, что наши махари не могли бы ступить и шагу, чтоб не увязнуть по брюхо... и глубины не меньше двух метров.

Хасси сделал недовольный жест.

- Вот уж не ждал такого сюрприза, - сказал он, смотря на графа.

- Объедем вокруг этого болота, - сказал мадьяр.

- С какой стороны, скажи мне, сын мой?

- Нельзя же нам оставаться здесь в ожидании спаги. Как только буря стихнет, они возобновят погоню и поведут ее не на шутку, выберут для этого лучших и самых лихих наездников из туземцев.

- Я знаю; но если нам повернуть на запад, нам встретится река, а она наверное разлилась; поехать на восток - наткнемся на те скалы, где ты убил двух львов.

- Но разве мы не можем найти там временное убежище, где переждем, пока вода не впитается в почву? Я думаю, верблюды без труда добегут туда.

- Конечно.

- И там мы можем скрыться в глубокой лощине, служившей убежищем львам.

Хасси аль-Биак взглянул на графа с восхищением.

- У тебя глаз зорче моего, - сказал он. - Можно подумать, сын мой, что ты родился в великой пустыне.

- Родился он в пустыне, только не песочной, а травяной, - сказал тосканец. - В том вся и разница.

- Да, правда, - сказал мадьяр, улыбаясь. - Мадьярская пушта не что иное, как травянистая пустыня, по которой вместо верблюдов носятся дикие кони.

- Едем, - решил Хасси.

Ураган стихал постепенно. Облака скучились кое-где, и местами сквозь разорванные их края выглядывала луна, посылая снопы голубоватого сияния на равнину, залитую водой.

Ветер совершенно стих, и только редкие молнии освещали внезапными вспышками далекий горизонт.

Ночные животные начали выходить из своих убежищ, убегая от воды, которая, казалось, медленно, медленно подвигалась к западу. Но это были животные почти безвредные: полосатые и пятнистые гиены, скорее готовые бежать, чем нападать, чепрачные шакалы - полусобаки, полуволки, опасные только для баранов.

Семь махари, хотя и непривычные к этой грязной почве, представлявшей мало опоры большим мозолям их ног, приспособленным исключительно для песка и почвы, выжженной солнцем, побежали с прежней быстротой.

Хасси, чтобы ободрить их, затянул арабский мотив: эти замечательные животные чрезвычайно любят и пение, и музыку.

- Вот опять начинается морская болезнь, - сказал веселый тосканец. - Хорошо было стоять на якоре. Эх, плохой бы вышел из меня моряк! Никакая собака не доверила бы мне управление самой крохотной тартаной в Тирренском море.

- Все бы тебе балагурить, - сказал граф, смеявшийся вместе с Афзой.

- Да разве не из-за моего языка отец решил пустить меня в адвокаты, убедившись, что из меня никогда не выйдет сносный капитан? Так предоставь мне болтать, граф. Когда адвокаты молчали?... Даже и во сне, я думаю, говорят.

- Правда, Энрике... когда мы сидели в карцере, ты и с закрытыми глазами все припоминал какие-то статьи закона.

- Вероятно, военного кодекса - ответил тосканец. - Ведь дело шло о расстреле, так...

Во второй раз махари остановились по громкой команде Хасси.

- Что там опять? - спросил граф.

- Должно быть, налетели на банку или подводный камень и потерпели крушение, - сказал тосканец. - Очевидно, и плавание по суше с каждым днем становится все затруднительнее.

- Что такое, Хасси? - повторил свой вопрос граф, видя, что мавр вынул ружье из-под тяжелого чепрака, защищавшего оружие от дождя.

- Через дорогу перебежала тень и скрылась в тех кустах.

- Удивительное зрение! - воскликнул тосканец. - Я даже кончика своего носа не вижу, а он, должно быть, увидал что-нибудь крупное.

Темнота в эту минуту была полнейшая, опять набежали тучи и, сгустившись, совершенно скрыли луну.

- Не лев ли? - громко спросил граф.

- Ничего не было бы в том удивительного, - ответил мавр. - Мы уже далеко от дуара и бледа.

- Мы не могли сбиться с пути?

- Нет, это дорога к холмам. Направо вода, налево колючие кусты, которые изранили бы наших верблюдов.

- Шхеры среди бурунов, - заметил капитанский сын, любивший показать свои познания в морском деле, хотя и признавал, что вовсе не годится для морской службы.

Граф тоже взял длинное арабское ружье и зарядил его, говоря:

- Лев или леопард, мы все равно пробьемся, не отдадимся в руки спаги среди этой пустыни, где нет никакого убежища. Там, в рощах, покрывающих возвышенность, или в ущелье, нас не настигнут лошади. Приготовьте все оружие.

Тосканец, Афза и Ару поспешно повиновались.

Хасси подождал еще минуту, не покажется ли зверь Затем он пустил своего махари шагом по самому краю затопленной равнины, стараясь держаться насколько возможно дальше от колючих кусток

Если в кустах скрывался леопард, то нечего было опасаться неожиданного нападения, но если лев, то дело было иное.

Львы, живущие в Нижнем Алжире, самые большие, смелые и свирепые из всех населяющих Африку и обладают необыкновенными мускулами. Они у льва так сильны, что он в состоянии прыгнуть с утеса двух метров вышины, держа добычу в зубах. Поэтому всегда можно опасаться нападения на махари или едущего на нем всадника

- Плохо, когда не имеешь кошачьих глаз, - проговорил Энрике, по-видимому, не обеспокоясь присутствием хищника.

Вместе с графом он переехал на левую сторону от Афзы, чтобы защищать ее.

Махари, очевидно, почуяли опасность; они шли крайне осторожно, то вытягивая, то втягивая свои длинные шеи и громко вбирая воздух ноздрями.

Четверо мужчин, крепко сидя в твердых, больших седлах, навели ружья на подозрительные кусты.

Что там скрывался какой-то зверь - в этом не было сомнения, потому что верхушки кактусов и алоэ трепетали, хотя ветер совершенно затих.

Однако нападения не последовало. Вероятно, испугавшись пяти ружей, готовых встретить его дождем конических пуль, зверь не вышел из своей засады и не потревожил маленький караван, дав ему благополучно миновать кусты.

После этого махари снова понеслись, по временам громко и хрипло всхрапывая.

- Я перестаю уважать алжирских зверей, - сказал тосканец. - Не правда ли, граф, они как надзиратели бледа, которые прячутся, когда надо обуздать непокорного дисциплинарного?

- Побереги пока еще свое суждение, - отвечал магнат. - Как есть люди храбрые до безумства, а другие робкие до крайности, так же и дикие звери. Есть между ними отчаянно смелые, а есть и чересчур осторожные. Но советую не слишком доверяться им, если хочешь довезти собственную шкуру в целости до Италии.

- Ты думаешь, мне не хочется опять попробовать прекрасного вина с холмов Кьянти? Я готов отчаянно защищать свою жизнь, лишь бы опять увидеть и опорожнить бутылочку-другую.

- Благодаря которым у тебя закружилась голова и ты выпустил из рук руль твоего брига?

- Именно так.

- Я проклинаю твое кьянти.

- А я вовсе нет.

- Почему?

- Потому что все равно из меня бы вышел плохой адвокат, и я бы съел свой бриг, чтобы не умереть с голоду.

- Умерьте шаг, - приказал в эту минуту Хасси. - Холмы перед нами.

X. Логовище леопарда

Невдалеке смутно обрисовывались очертания лесистых холмов, у подножия которых наводнение остановилось.

То не были первые предгорья большой Атласской цепи - она отстояла еще далеко, здесь же возвышались только небольшие группы холмов, метров в пятьсот-шестьсот, поросшие могучими простыми и пробковыми дубами, крепко укоренившимися в каменистой почве.

Хасси, граф и Афза знали эти холмы: здесь, в одной из глубоких лощин, они убили льва. Граф, узнав это место, выразил особое удовольствие: именно здесь, на этих возвышенностях, под могучий рык царя африканских дебрей началось его знакомство со Звездой Атласа и зародилась их любовь, которая привела к женитьбе, казавшейся невозможной для христианина.

Хасси, не слыша вдали никакого шума, указывавшего на приближение страшных спаги, дал вздохнуть махари, а затем начался подъем между сикоморами, дубами и пробковыми деревьями, отбрасывавшими тени.

Хотя и не привыкшие к подобному подъему по травянистой, неровной почве, семь животных благополучно добрались до вершины первого холма и спустились в ущелье, отделявшее его от следующей возвышенности и поросшее густыми кустарниками.

- Здесь мы найдем прекрасное убежище для наших животных,

- сказал Хасси аль-Биак. - Правда, место не совсем в их вкусе, но они так послушны и умны, что не станут упираться.

- И я уверен в этом, - подтвердил несколько иронично тосканец.

- Они хорошо воспитаны и прекрасно изучили кодекс приличий! Хасси слез с верблюда, не выпуская из рук ружья.

Граф помог Афзе спуститься на землю, между тем как тосканец, проявлявший, по-видимому, большие способности к акробатическим трюкам, сделал великолепный прыжок, сопровождаемый пируэтом.

- Возьмите махари за узду и спускайтесь осторожно, - сказал Хасси. - Если они поскользнутся, то погибнут...

- И разобьются вдребезги, в этом нет никакого сомнения, - докончил тосканец.

Начался спуск в глубокое ущелье, и люди с большим трудом расчищали дорогу между растительностью.

Мавр шел, как и прежде, впереди маленького отряда, а Ару - последним.

Несмотря на прошедший сильный дождь, в ущелье царствовала удушливая жара, к которой примешивался отвратительный запах, будто от разлагавшегося мяса. Хасси, ощутив этот запах, остановился на середине спуска, с беспокойством смотря вперед.

- Чувствуешь, какой запах, сын мой? - обратился он к графу.

- Да, - отвечал мадьяр. - Тухлым мясом припахивает.

- Я бы предпочел очутиться перед вертелом с жарким, - заметил тосканец.

- Не от тел ли двух убитых тобой львов идет запах?

- Нет, это невозможно. Ведь уже прошло три месяца с тех пор; жара все время стояла страшная; да и шакалов здесь довольно.

- Какой-нибудь другой зверь занял логовище львов?

- Я и сам так думаю.

- И зверь имел полное право поступить так, - решил тосканец. - Когда освобождается помещение, и хозяин не является за платой, так оно всегда охотно занимается. Не каждый день повторяется такая удача, по крайней мере, в Ливорно.

Никто не слушал его болтовни. Хасси, граф и Ару напряженно прислушивались, держа палец у курка.

- Сын мой, - обратился к графу мавр, - пойдем по карнизу ущелья.

- Пойдем мы, мужчины, - ответил мадьяр. - Я не хочу подвергать Афзу новой опасности.

Махари почуяли какого-то зверя еще раньше людей; они спешили подняться из рва по лесистому скату.

- Афза, - обратился граф к жене, - ты останешься здесь с Ару, смотри за махари. Предоставь нам позаботиться об освобождении нашего убежища от неприятных жильцов, занявших его.

- Сделаю все, что прикажешь, господин, - ответила Звезда Атласа своим мягким голосом. - Ты мой повелитель.

- Нет, я только твой муж.

- Как тебе угодно, господин.

- Энрике!

- Вот я, - отозвался тосканец.

- Ты не боишься львов и леопардов?

- Ну вот еще! Я боюсь одних только акул - за то, что они набрасываются сразу и отхватывают ногу, даже не показав кончика морды.

- Так идем с нами. Я знаю, ты один из лучших стрелков первого батальона.

- Это знает и негодяй Бассо, которому я однажды на пробной стрельбе по рассеянности отстрелил кончик левого уха, - ответил со смехом бывший адвокат. - Уверяю тебя, граф, что сделал это потому, что дал клятву.

- Верю тебе, - ответил мадьяр.

- За каким зверем мы идем?

- Пока еще сами не знаем. Как ты думаешь, Хасси, там лев или леопард?

- По всей вероятности, мы имеем дело с парой леопардов, - ответил мавр.

- В таком случае Ару может зажечь огонь, - сказал тосканец.

- Зачем? - спросил граф.

- Чтобы зажарить зверей, которых мы убьем.

- Ты стал бы есть мясо льва или леопарда?

- Я как-то раз попробовал лапу, предложенную мне одним кабилом, и, уверяю тебя, она показалась мне недурна.

- Попробуем. Ты готов?

- Мое ружье с нетерпением ожидает случая издать свое грудное "до". Отличное марокканское ружьецо, изумительно меткое и дальнобойное. Не уступит нашим легионерским ружьям.

- Пойдемте, - сказал Хасси. - Не станем ждать рассвета, чтобы искать убежища от спаги.

- Да, отправимся искать собачью пещеру; говорят, такие есть в Италии, хоть я и не видал их и поэтому сомневаюсь в их существовании.

- Заряжай ружье, Энрике, и брось свои шутки, - сказал граф.

- Мое ружьецо готово запалить в морду льва или леопарда - безразлично.

- Ты никогда не замолчишь?

- Ведь я уже сказал тебе, что рожден, чтобы быть адвокатом! Будь я помолчаливее, я сделался бы моряком, как отец.

- И, вероятно, еще владел бы своим бригом.

- Чтоб черт побрал его вместе с душой негодяя, обобравшего меня! Идем, папаша Хасси.

- Я жду вас, - ответил мавр со своим обычным спокойствием.

- Ну, так пойдемте взглянем, черная или бурая грива у льва и правильно ли расположены пятна у леопарда, - ответил не унимавшийся шутник.

Все зарядили ружья и осторожно спустились в лесистое ущелье, между тем как Афза и Ару остались с махари, проявлявшими сильное беспокойство. В густо заросшем ущелье стояла удушливая жара, и запах падали был невыносим.

- Мы точно на бойню попали, - пробормотал тосканец.

- Молчи и старайся не попасться врасплох, - тихо сказал ему граф. - Здесь на карте наша жизнь.

- Ну!

- Не шути, дружище.

- Я серьезен, как королевский прокурор, требующий двадцать лет тюремного заключения для бедняги, заявившего полдюжины христианских душ.

- Да будет тебе.

- Слушаюсь! Превращаюсь в председателя суда.

- Чтоб тебя дьявол унес в пушту!

- Был бы очень доволен этим: там не такая жара, как здесь. Граф пожал плечами и не ответил.

Хасси аль-Биак шел впереди, осторожно раздвигая густые кусты, покрывавшие бока ущелья. По временам он останавливался, прислушиваясь, затем продолжал спускаться, отстраняя ветви ружьем из опасения неожиданно очутиться перед зверями, занявшими место двух львов, убитых храбрым мадьяром. Он уже почти достиг дна ущелья, как вдруг остановился и взял ружье на прицел.

Граф и тосканец также приготовились стрелять.

Прошло несколько секунд; мавр опустил ружье.

- Что ты видел, Хасси? - спросил граф, сохранявший удивительное спокойствие.

- Я уверен, что он там, - ответил мавр.

- Кто? - спросил тосканец.

- Леопард.

- Милости просим!

Мавр пожал плечами и добродушно улыбнулся.

- Удивительный ты человек, господин, - сказал он, - однако ты шутишь слишком много, может быть, перед смертью.

- Но мы легионеры - пушечное мясо, - ответил тосканец. - Правда, граф? Пуль и всяких кодексов не боимся.

- Тихо! - сказал мадьяр.

Все пригнулись к земле, напряженно прислушиваясь. Какой-то зверь - лев или леопард - пробирался, очевидно, в эту минуту через кусты, так как слышался легкий хруст.

- Он там, - сказал мавр.

- Где?

- На дне, сын мой, - ответил Хасси.

- Не разделиться ли нам на две партии? Мавр покачал головой.

- Нет, - ответил он, помолчав. - Лучше идти всем вместе.

- Да, конечно, в единении сила, - заметил тосканец. - Странное дело! Даже арабы знают наши пословицы и применяют их на практике.

Граф с трудом подавил смех.

- Этот адвокат-неудачник упустит леопарда, даже не выпустив пули, - проговорил он.

Они спустились на дно ущелья и остановились. Хасси аль-Биак, знавший лучше двух легионеров животный мир своей страны, обратил все свое внимание на густой кустарник.

На краю обрыва стояла вся освещенная ярким лунным светом, вытянувшись во весь рост, Афза рядом с Ару; у обоих ружья были наготове, на случай, если бы понадобилась их помощь Достойная дочь древних покорителей Испании, Афза не боялась опасности и смотрела ей в глаза ясным взором, в котором читалась дикая воля дочерей Северной Африки и Аравии.

- Ну, пойдем или вернемся назад! - сказал тосканец. - Эти дикие звери, которые не решаются показаться, начинают надоедать мне. У них в жилах вода.

- А у тебя, должно быть, расплавленная бронза? - спросил граф, понизив голос.

- Мне хотелось бы поскорее покончить с ними.

- Потерпи, друг. Предоставь действовать Хасси.

- Твой тесть слишком осторожен.

- Он знает, что делает.

- В таком случае подождем. Как досадно, что нет в эту минуту хорошей сигары. С каким бы удовольствием я ее выкурил под самым носом леопарда или льва...

Мавр поднял ружье и всматривался в кусты, освещенные вновь появившейся луной.

- Нагнитесь! - вдруг приказал он европейцам.

- Он виден? - спросил тихо тосканец.

- Нет, но я его слышу.

- Кого?

- Леопарда.

- Я предпочитаю этого зверя льву. У леопарда размах не такой, как у льва.

- Но он не менее опасен, - сказал граф.

- Ничего! У нас три ружьеца; так или иначе, пошлем ему немного свинцового гостинца.

Они шли кустами, не опуская ружей. На дне рва не слышно было ни малейшего шороха, но чувствовался запах дикого зверя - запах, отравляющий воздух зверинцев и невыносимый для многих. Мавр первый почувствовал его и предупредил своих спутников.

Прошло две-три минуты, и в кустах послышался мягкий шорох и глухое рычание.

Мавр обратился к графу:

- Леопард в засаде, - сказал он.

- Стрелять?

- Нет, сын мой, подождем, когда он бросится.

- Хасси, есть у тебя сигаретка? - спросил тосканец.

- Зачем тебе, господин?

- Чтобы не так скучно было ждать, пока господин леопард решится выскочить. Мне надоело ждать

Араб распахнул свой бурнус и подал молодому человеку пачку сигареток, говоря:

- Изволь, но не кури сейчас. Да ты не успеешь и зажечь.

- Ты, папаша Хасси, славный человек, но я не послушаюсь твоего совета и закурю себе под носом у этого ужасного леопарда.

Мавр взглянул вопросительно на графа.

- Бог с ним, - ответил магнат, улыбаясь. - Его не переделаешь.

- Хорошо, - сказал Хасси. - Только смотри, будь осторожен, леопард не заставит себя ждать.

- Что же, милости просим, если он только соблаговолит показаться, - ответил тосканец, сохранявший даже в самые тревожные минуты свою веселость

Все трое прислонились к утесу, подняв ружья. В пяти метрах над ними Афза и Ару стояли настороже, неподвижные как статуи.

Прошло еще несколько минут тревожного ожидания. Хотя и владея собой, трое охотников все же не могли подавить глубокого впечатления, которое дикие звери производят на человека и победить которое не в силах никто при всем своем хладнокровии.

- И чего мы здесь стоим, словно три кариатиды, папаша Хасси? - опять заговорил вполголоса Энрике, начинавший терять терпение.

- Он не решается напасть, - ответил мавр.

- Может быть, ты ошибся?

- Нет, леопард притаился в этих кустах.

- А если выстрелить? - спросил граф.

- Ты думаешь, зверь один? - ответил Хасси. - Он наверное с подругой. Может быть, тут логовище, и мы найдем еще детенышей леопарда.

- Не оставаться же нам всю ночь караулить это логовище? - сказал тосканец.

Мавр оглянулся, взял большой камень и бросил его в кусты.

Глухое рычание, слышавшееся уже прежде, повторилось, но зверь, скрывавшийся в самой чаще, не решился показаться, даже несмотря на этот вызов.

Хасси сделал товарищам знак, чтоб они не шевелились, поднял второй камень и бросил его дальше в кусты.

Оттуда также раздалось как бы глухое мяуканье, перешедшее в громкое рычание.

- Ну что, я ошибся, сын мой? - обратился Хасси к графу. - Их двое.

- А нас трое, - заметил тосканец. - Звери не шевелятся и даже не обращают на нас внимания. Нечего сказать, приятное положение! Пять пар глаз любуются друг на друга.

- Хочешь спуститься туда? - спросил Хасси несколько недовольным тоном. - Займись тем зверем, который прямо против тебя, а мы позаботимся о втором.

- Если непременно так хочешь!

- Смотри, как бы они тебя не съели, - сказал граф.

- Не бойся, - отвечал тосканец. - Я вовсе не имею желания заставить твою жену смотреть, как человек мало-помалу станет исчезать в брюхе дикого зверя. И я ведь несколько светский человек.

- Ну, так спустись вниз и поверни налево, мы же пойдем направо и разделим самца и самку. Но все-таки будь осторожен на пути.

- Буду серьезен, как адвокат.

- Не горячись, жди нападения и встреть зверя дулом ружья.

- Слушаюсь, граф.

Тосканец ощупал тяжелый ятаган с острым лезвием, данный ему перед тем Ару, положил палец на курок и начал спускаться в самый ров, между тем как Хасси и граф шли в сторону вдоль ряда камней, полускрытые высоким вереском.

Хотя и не боясь зверя, упорно не желавшего покидать свое убежище, тосканец, тем не менее, шел осторожно, останавливаясь через каждые два или три шага, опасаясь внезапного нападения, которыми славятся леопарды.

Дойдя до дна рва и чащи кустов, служивших, как он предполагал, убежищем зверю, Энрике дулом ружья раздвинул ветви и внимательно оглядел все вокруг.

Две то появлявшиеся, то исчезавшие зеленые точки сразу привлекли к себе его внимание.

"Вот ты где, мошенница, - подумал легионер. - Постой, я сейчас тебе раскрою череп доброй конической пулей".

Он медленно поднял ружье и прицелился. Он уже намеревался спустить курок, как две зеленые точки внезапно исчезли.

- Ах ты, дьявол! - проговорил он. - Удрала из кустов, даже не пожелав мне спокойной ночи! Да это, должно быть, кролик в шкуре леопарда. И арабы так боятся этих зверей.

Он быстро оглянулся направо, где неясно были видны Хасси и граф, отошедшие шагов на тридцать в кустах.

- Не дам им опередить себя, - сказал он. - Посмотрим, куда скрылся этот заяц.

Он4 снова стал осторожно подвигаться, постоянно ощупывая кусты концом дула, и быстро дошел до того места, где сверкнули глаза зверя.

- Синьор, - крикнул он, рассерженный тем, что не нашел леопарда, - желаете вы показаться или нет? Есть что поесть, если вы голодны!

Едва он успел проговорить эти слова, как из чащи мелькнула огромная тень и пролетела у него над головой. Леопард попытался сделать свой обычный неожиданный прыжок, но плохо рассчитал расстояние и опустился шага на три-четыре дальше добычи, которую рассчитывал сбить с ног.

Легионер обернулся с быстротой молнии и выстрелил почти не целясь.

Леопард, очевидно, тяжело раненный, перевернулся несколько раз на земле, затем с громким мяуканьем приподнялся и одним прыжком снова исчез в кустах, скрывшись из глаз охотника.

- Ты убил его, Энрике? - спросил граф, когда эхо от выстрела не успело еще замолкнуть.

- Пулю он наверняка заполучил, - ответил тосканец, быстро отступая и поспешно заряжая ружье. - Однако опять убежал.

- Следи за ним.

- Пойду искать его в госпиталь, если только таковой имеется у леопардов.

- Нет, не трогайся с места! Жди, пока он вернется.

- Сержант приказал "стой!" - повинуюсь.

Между тем как тосканец после выстрела снова принял выжидающую позу, готовясь покончить со зверем, когда он покажется, граф и Хасси продолжали бродить по кустам, стараясь найти второго.

Но их поиски оказались тщетны: им не удалось ни увидать, ни услыхать его. И однако, они были уверены, что леопард очень близко, потому что запах хищного животного всегда выдает его присутствие.

- Хасси, - обратился граф к мавру. - Не подождать ли нам зари?

- Нет, - ответил араб. - Спаги могли услыхать выстрелы, а я не хочу, чтобы ты опять попал в их руки. Ты - мой сын, и моя обязанность охранять тебя. Пойдем дальше, и, я уверен, мы найдем леопарда. Другой уже не в состоянии напасть. Пули наших ружей хорошо делают свое дело.

- Куда он мог спрятаться?

- Я начинаю подозревать...

- Что?

- Что у этих леопардов есть детеныши и они стараются завести нас подальше от своего логовища. Увидишь, завтра найдем целое гнездо этих опасных котят.

- Мне кажется, ты угадал, Хасси; Я только боюсь за Афзу. Что если леопард выскочит на нее из лощины?

- С Афзой Ару; и потом, ведь дочь тоже вооружена и стреляет прекрасно. Кроме того, твой товарищ остановился на середине склона. Смотри, сын мой: леопард старается завлечь нас в западню.

- Где же он?

- Он прошел в десяти шагах от нас.

- Ты уверен в этом?

- Я видел, как шевельнулись ветви.

- Укажи мне точно, где...

- Что ты хочешь сделать?

- Вызвать его выстрелом.

Мавр, по своему обыкновению, покачал головой.

- Нет, - сказал он. - Подожди, пока он покажется; надо стрелять только наверняка. Пойдем.

Он решительно направился в самую чащу, держа ружье почти горизонтально. Перед ним обрисовалась тень, прятавшаяся в кустах. Она появилась на минуту, затем исчезла с такой быстротой, что мавр не успел даже прицелиться. Зверь пытался добраться до верхнего конца лощины, замкнутого отвесной стеной, изрезанной широкими трещинами, которые, расширяясь к земле, образовали удобные логовища.

Вдруг в кустах все затихло; шорох прекратился, и растения не двигались.

- Погоди, сын мой, - сказал Хасси. - Он сейчас бросится; я знаю повадки этих кошек.

Почти в то же мгновение леопард совершил отчаянный прыжок, пытаясь одним ударом сбить с ног мавра.

Хасси, бывший настороже, успел отскочить в сторону, избегнув таким образом ужасных когтей.

Хищник опустился перед графом. Тотчас же прогремел ружейный выстрел, а за ним второй. Мавр и мадьяр выстрелили одновременно и уложили на месте зверя, раздробив ему череп.

- Попался? - закричал Энрике.

- Да, - ответил мадьяр.

- А мой куда мог деваться?

- Теперь поищем и его.

- И я с вами. Мне надоело изображать из себя неподвижную статую.

Он спустился в лощину без всяких предосторожностей, вероятно, полагая, что леопард если не убит им, то, по крайней мере, уже не в состоянии защищаться.

Но он ошибся: злобное животное, хотя и пораженное пулей навылет, - как могли впоследствии убедиться охотники, - наблюдало за своими врагами, чтобы отомстить им прежде, чем само попадет в когти смерти.

Притаившись недалеко в густых кустах, скрывавших его от всех взглядов, леопард подавил рычание от боли, причиняемой ему раной.

Увидев своего врага на таком близком расстоянии, он бросился на него и опрокинул, прежде чем тот успел пустить в ход ружье.

Легионер упал, вскрикнув:

- Граф, помоги!

Ружье выпало у него из рук, но он еще держал ятаган и успел занести его, прежде чем на него опустились угрожавшие ему ужасные лапы.

Три раза он отражал нападение, нанося раны по задним лапам леопарда, но не успевал подняться на ноги.

Смерть его уже была близка, когда граф и Хасси устремились на зверя с ятаганами.

Хищник, увидев их, готов был бросить легионера и обратиться против них, но два сильных удара раскроили ему череп, и он безжизненной массой упал на землю.

- Спасибо, граф, - сказал тосканец, быстро поднимаясь. - Клянусь жареной камбалой! Живучая была бестия. Я ли, кажется, его не ранил, и из ружья тоже не дал промаха.

- Это звери смелые, друг мой, - возразил венгр. - И правда, они живучи: не всегда их уложишь с первого удара. Ты ранен?

- Нет, только царапина.

- Тебе повезло.

- Есть еще леопарды в этом рву?

- Может быть, детеныши.

- Я их задушу...

- Да, это опасные кошки... Советую пустить в ход ятаган... Хасси, можно Афзе спуститься с верблюдами?

- Теперь уже нечего опасаться, - ответил мавр. - Ару!

- Что прикажешь, хозяин?

- Не видать спаги?

- Нет еще.

- А вода как?

- Мне кажется, все разливается.

- Спустись в лощину, да смотри, чтобы махари не повредили себе ноги. Если лишимся их, нам не добраться до куббы Мулей-Хари.

- Ручаюсь за них.

Пять минут спустя верблюды и люди собрались на дне лощины вокруг Афзы.

XI. Спаги из бледа

Эта лощина, служившая, по-видимому, излюбленным местом диких зверей, представляла собой действительно прекрасное убежище для беглецов благодаря своему неприступному положению среди отвесных скалистых стен. Кроме того, она вся заросла частым кустарником, достаточно высоким, чтобы скрыть не только людей, но и опустившихся на колени махари. Даже если бы спаги, бросившиеся по следам обоих легионеров и Афзы, остановились на краю высокого скалистого обрыва, то и тогда вряд ли они открыли бы тех, кого надеялись догнать.

Первое, что решил сделать Хасси, это удостовериться, действительно ли существовала семья леопардов, потому что и детеныши могли оказаться уже подросшими и потому опасными.

В сопровождении графа и тосканца он отправился к верхнему концу лощины, замкнутому отвесными стенами с широкими трещинами, и быстро осмотрел последние.

Он не ошибся. Звуки, доносившиеся из одного углубления, указывали, что там есть котята.

- Лучше и от них избавиться, - сказал Хасси, взявшись за ятаган. - Они слишком опасны, чтобы оставлять их в живых.

Он вошел в пещеру, размахивая ятаганом наудачу, так как все еще было темно.

- Ну, кажется, теперь кошек больше нет, и мы спокойно можем занять грот, - сказал он выходя.

- Настоящий дворец, - пошутил Энрике.

- Который в данную минуту лучше моего карпатского замка, - заметил граф.

- Хотя бы потому, что замок слишком далек, - сказал бывший адвокат, - и к тому же уже не твой.

- К несчастью, так, - со вздохом согласился мадьяр. - Ну, нечего раздумывать об этом.

Ару проложил дорогу махари, раздвигая густые кусты, и поместил животных у отвесной стены, приказав опуститься на колени, затем положил перед входом в грот несколько ковров, чтобы Афза могла сесть на небольшом возвышении, так как и дно лощины было залито водой.

- Ты устала, бедняжка? - спросил граф у своей молодой жены. - Ночь такая длинная, и пережито столько волнений. Отдохни и постарайся заснуть, пока мы пойдем взглянуть, что делается на равнине.

- Разве я могу уснуть, зная, какой опасности подвергается мой господин? - ответила Звезда Атласа своим мелодичным голосом.

- Спаги еще не появлялись.

- Они скоро догонят нас.

- Погоня, без сомнения, будет. Но как наводнение остановило нас, так преградит путь и им, тем более что оно, по-видимому, распространяется и дальше.

- Я боюсь за тебя, мой господин.

- А я за тебя, моя Афза. Вахмистру, конечно, интереснее захватить Звезду Атласа, чем двух несчастных легионеров. У него найдутся и другие, чтоб отправить в Оранский военный трибунал, если ему вздумается.

- У него есть полная возможность к тому, - добавил Энрике, слушавший разговор, между тем как Хасси и Ару складывали в логовище леопардов полотняные мешки с провизией и боеприпасами, чтобы разгрузить махари.

- Мы можем быть спокойны только тогда, когда поставим между собой и бледом цепь Атласа и отдадим себя под покровительство сенусси.

- Об этом уж позаботится отец, - отвечала Афза. - У него много знакомых среди горцев-рифов и кабилов.

Хасси и его верный слуга окончили разгрузку.

- Скоро займется заря, - сказал первый. - Воспользуйся этой минутой затишья, дочь моя. Мы пока что пообедаем, наблюдая в то же время за движением спаги. Ару будет охранять тебя во время нашего отсутствия. Пойдемте, франджи, и будем глядеть в оба. Опасность больше, чем вы думаете.

- Мы прекрасно это понимаем, папаша Хасси, - ответил Энрике. Пожелав отдохнуть Афзе, казавшейся очень утомленной, взяв ружья и по паре пистолетов, все трое направились вверх по холму и скоро достигли карниза ущелья.

Облака рассеялись, унесенные ветром к северу, и начал брезжить свет, уже позволяя видеть, что делалось на необозримой равнине, простиравшейся у подножия холмов.

Несколько белых пятен, двигавшихся с чрезвычайной быстротой, тотчас же привлекли внимание обоих легионеров и мавра.

- Спаги! - воскликнули они в один голос.

Белые пятна двигались на расстоянии нескольких миль по краю воды, направляясь к возвышенности, вероятно в надежде отыскать там переправу. Спаги, конечно, и в голову не приходило, что беглецы могли остановиться так близко, имея таких прекрасных махари.

- Клянусь жареной камбалой! - воскликнул тосканец после некоторого молчания. - Вахмистр, если он только жив, приказал спаги взять арабских лошадей. Ты видишь, что они все белые.

- Да, я их знаю, - ответил мадьяр, лицо которого омрачилось. - И, вероятно, не одни эти спаги рыщут по равнине. Кто знает, сколько их отправили по нашим следам!

- Тут-то их немного, - решил тосканец, внимательно считая белые точки. - Всего человек двенадцать.

- Тебе мало?

- Они не страшны нам, если попытаются взобраться на этот холм. Я начинаю доверять длинным арабским ружьям.

- Действительно, они лучше, чем ты думал, и бьют далеко. Хасси, что теперь делать?

- Поедим, - сказал мавр.

- А спаги?

- Пусть себе скачут.

- Они недалеко.

- Они теперь заняты больше равниной, чем нами. Пока нам нечего торопиться.

Хасси открыл парусиновый мешок, который захватил с собой, вынул несколько лепешек, фиников и бутылку молока - обычную пищу жителей алжирских равнин.

Он разделил принесенное с двумя европейцами, уже привыкшими к подобным обедам во время долгих путешествий по Нижнему Алжиру; пустил в круговую фляжку с молоком, затем вынул из-за пояса трубку, наполнил ее табаком, зажег и начал спокойно курить.

Граф, несмотря на все свое беспокойство, тоже закурил сигаретку, предложенную ему тосканцем.

Однако, куря, оба ни на минуту не выпускали из виду двенадцать спаги, продолжавших ехать по равнине то рысью, то галопом, часто въезжая в воду, чтобы испытать ее глубину.

Солнце показалось над восточными вершинами Атласа и залило равнину вечным потоком своих лучей, быстро выпивавших озерки, образовавшиеся после ночного потопа, продолжавшегося несколько часов.

Легкий туман поднимался, причудливо колышась при дуновении ветерка и придавая странные оттенки зеленому цвету скудной растительности. Только высокие пальмы красовались своими перистыми или зубчатыми листьями, не тронутыми бурей.

Спаги, по-видимому, - по крайней мере, в эту минуту, - не намеревались обыскивать холмы. Они продолжали искать дорогу через воду.

Оба легионера и мавр скрылись в вереске, хотя и не было опасности, что их могут открыть, но продолжали курить.

Восклицание Хасси заставило вздрогнуть двух европейцев.

- Белоглазый!...

- Что такое? - спросил граф.

- Он ведет отряд.

- Гром и молния! - воскликнул тосканец. - Теперь понимаю. Это каналья Бассо, вице-палач бледа, ближайший друг Штейнера! Ах он, проклятый! Ну, задаст он нам работу.

- Бассо! - проговорил граф, стиснув зубы.

- Спаги, приезжавший звать Афзу, - добавил мавр.

- С удовольствием уложил бы его на месте, - мрачно заявил мадьяр.

- На равнине трудно устроить засаду, - сказал Хасси аль-Биак. - У подножия же Атласа нетрудно пустить пулю из чащи, не подвергаясь слишком большому риску. Если хочешь, сын мой, я возьму на себя этого белоглазого спаги, я ненавижу его не меньше тебя.

- Нет, я справлюсь с ним сам.

- Если в него не попадет прежде моя пуля, - сказал тосканец. - Ты знаешь, граф, что я меткий стрелок. Если б представился случай, мог бы разбить трубку папаши Хасси.

Между тем все двенадцать спаги на белых лошадях арабской породы продолжали скакать вдоль разлившейся воды, временами пробуя ее глубину.

Их, по-видимому, страшно сердило, что они не находили прохода, и они немилосердно пришпоривали своих коней, будто бедные животные были в чем-нибудь виноваты.

- Не будь тут вас, я бы показал им, - начал тосканец, у которого руки чесались.

- Сделал бы какую-нибудь глупость, опасную для всех, - сказал граф. - Знаю я тебя и знаю, на какие штуки ты способен.

- Я бы незаметно пробрался в ущелье и подстрелил этого проклятого белоглазого, - заявил тосканец.

- А другие увидали бы тебя и не стали бы долго церемониться. И тебе бы крышка, и нам не было бы никакой пользы.

- И ты выдал бы, кроме того, наше убежище, - добавил мавр.

- Оттого-то я и сдерживаюсь, хотя в своем выстреле я не сомневаюсь.

- Пусть себе скачет теперь, - сказал граф. - Скоро, дружище, представится случай выбить у него и второй глаз.

- Буду ждать этого случая терпеливо, клянусь выбитым дном кадушки! Придет день, когда Бассо уж ничего не увидит и перестанет мучить дисциплинарных в бледе.

Спаги доехали до подножия возвышенности, о которую вода, гонимая ветром, разбивалась с шумом, пробивая себе и тут дорогу. До слуха беглецов донесся взрыв проклятий.

- Точно артиллеристы, - сказал тосканец. - Никогда мне не приходилось слышать, чтобы спаги так ругались.

Граф и даже мавр не могли удержаться от смеха.

- Ты умрешь с шуткой на языке, - сказал мадьяр.

- И будешь говорить до последней минуты, - добавил мавр.

- Как и подобает адвокату, - сказал тосканец, тоже смеясь. Спаги, подъехав к холмам, заставили лошадей, вонзая шпоры им в бока, войти в илистую воду; теперь они снова вернулись и собрались в кучку, советуясь, что предпринять дальше.

- Военный совет, - заметил Энрике. - Увидим, какой стратегический план придумает башка Бассо.

- Не желал бы я, чтоб они решились взобраться на эти холмы, - сказал граф, которым внезапно овладело беспокойство.

- Убежище надежное, - успокаивал его мавр. - Не бойся ни за нас, ни за Афзу. Если они заподозрят что-нибудь, мы с Ару постараемся испугать их лошадей.

- Каким образом?

- Погоди, сын мой, спаги здесь еще нет.

- У тебя есть план?

- Конечно.

- Ну, скажи...

- Мы загоним их лошадей, чтоб удалить от нас.

- Кто это сделает?

- Ару, которого не знают в бледе и которого мы превратим в заправского туарега. - А пока взглянем, что делают наши спаги.

Всадники продолжали советоваться, покуривая сигаретки. Но затем вдруг, вонзив шпоры в бока лошадей, они поехали рысью, тесной кучкой, по-видимому, решив объехать возвышенность.

- Что, если им удастся доехать до нас? - спросил Энрике.

- Нет, это им не удастся Вода покрыла всю южную равнину, - ответил Хасси аль-Биак. - Хорошо, если бы они нашли проход, таким образом они удалились бы от нас.

- Тогда они бы вернулись

- Да, я ожидаю их посещения в скором будущем: они не замедлят убедиться, что мы также не могли поехать по равнине, и направятся разыскивать нас здесь. Вернемся в ущелье. Будет лучше, если Ару воспользуется положением, спустится на равнину и заставит гнаться за собой. Хотя лошади и арабские, но они ни по быстроте, ни по выносливости не сравнятся с нашими махари.

- Я останусь караулить; и если они решатся подняться, открою огонь против Бассо, - сказал тосканец. - Не умру я спокойно, пока не добуду шкуры этого людоеда.

- Только, пожалуйста, не стреляй, - сказал граф. - Будь осторожен, Энрике, тут дело идет о жизни всех.

- В таком случае ограничусь наблюдением.

- Мы только об этом и просим тебя.

Эмилио Сальгари - В дебрях Атласа. 2 часть., читать текст

См. также Эмилио Сальгари (Emilio Salgari) - Проза (рассказы, поэмы, романы ...) :

В дебрях Атласа. 3 часть.
В то время как тосканец, снова закурив оставленную было сигаретку, скр...

В дебрях Атласа. 4 часть.
() - Имена двух святых, защищающих от яда змей. - Примеч. автора. Мара...