Жюль Верн
«Юные путешественники. 4 часть.»

"Юные путешественники. 4 часть."

В первый день осматривали Сен-Пьер. Город живописным амфитеатром раскинулся по склону горы и утопает в зелени роскошных пальм и других тропических деревьев. Внутри город так же интересен, как и снаружи. Его низкие, выкрашенные в желтый цвет дома не отличаются красотой, но они выстроены прочно ввиду частых на Антильских островах землетрясений и страшных ураганов вроде опустошившего в тысяча семьсот семьдесят шестом году всю поверхность острова.

Тони Рено показал товарищам дом, в котором он родился и в котором теперь помещается склад колониальных товаров.

На следующий день путешественники поднялись по поросшим лесом склонам на вершину Монтань-Пеле. Подниматься было трудно, но зато Тони Рено и его товарищи были вознаграждены прекрасным видом, открывавшимся оттуда. Остров, как разрезной древесный листок, расстилался на голубой лазури Антильского моря. На юго-востоке обе части Мартиники соединяются узким перешейком всего в два километра ширины. Первая часть - полуостров Каравелл, между гаванью Трините и бухтой Габион. Вторая часть острова вся покрыта холмами и горами, достигающими пятисот метров вышины, в числе их находится и Воклен. Остальные возвышенности, де-Констан, де-Робер, де-Франсуа, де-ла-Плэн, живописно возвышаются на поверхности острова. Наконец, на берегу, к юго-западу, закругляется бухта дю-Диаман, а на юго-востоке обрисовывается вершина Солончака, образуя как бы черенок этого плавучего листка.

Восхищение мальчиков было так велико, что они не находили слов его выразить, и молчали. Даже сам мистер Гораций Паттерсон не нашел ни одного приличного случаю латинского стиха.

- Что я вам говорил, а? - спрашивал Тони Рено.

Обозревая остров с вершины Монтань-Пеле, можно было судить о его богатстве и плодородии. Остров этот - одна из наиболее густонаселенных стран мира - на каждый квадратный километр площади приходится сто семьдесят восемь жителей.

По мере того как жители стали заниматься культурой кокосового дерева, индиго и орлеана, кофейные плантации почти совсем были заброшены. Плантации сахарного тростника занимают не менее сорока тысяч гектаров, и из них добывают на восемнадцать-двадцать миллионов сахару, рому и сахарной водки.

На остров ежегодно ввозится товаров на двадцать два миллиона, а вывозится на двадцать один миллион франков. Тысяча восемьсот кораблей приходят и уходят из портов Мартиники, оживляя местную торговлю.

Несколько железных дорог, соединяющих центр острова, где помещаются главнейшие заводы, с портами, обслуживают местность. Кроме того, на острове есть и удобные для экипажей дороги, более девятисот километров длиной.

На следующий день, тридцатого августа, стояла прекрасная погода.

Туристы отправились в Фор-де-Франс. Веселая компания поместилась в шарабане.

Лица у всех от морского свежего воздуха покрылись здоровым загаром.

Плотно позавтракав в хорошей гостинице, они посетили столицу острова, расположенную на берегу залива. Посреди города горделиво возвышается Форт-Рояль. Мальчики осмотрели также арсенал и военный порт, придающие городу отпечаток милитаризма. Дух милитаризма не уживается с духом мирного гражданства, потому Фор-де-Франс - город преимущественно военный, а не торговый, чем и отличается от Сен-Пьера.

Фор-де-Франс не избежал участи многих других городов Вест-Индии. В тысяча восемьсот тридцать девятом году он пострадал от землетрясения, жертвой которого сделалось множество жителей (Годом позже почти весь город был уничтожен пожаром.). После землетрясения город снова отстроился: роскошные аллеи были проложены от города до окрестных холмов. По великолепной аллее де-ла-Саван веселая группа школьников отправилась к крепости Сен-Луи и пришла на усаженную пальмами площадь, посреди которой красуется белый мраморный памятник императрице Жозефине, этой венценосной креолке, имя которой свято чтится на ее родине- Мартинике.

Осмотрев город, отправились осматривать окрестности. Тони Рено просто не давал товарищам перевести дух. Они поднялись на соседнюю с Балатским лагерем возвышенность, побывали и в санатории, в который помещают прибывших из Европы солдат, чтобы они успели привыкнуть к климату. Затем школьники поехали к теплым ключам. Заметим, что, хотя на Мартинике много змей, до сих пор юноши и их наставник не встретили ни одного из этих ядовитых гадов.

Юный чичероне повел даже своих товарищей в крепость Ламантен, путь к которой лежит через густые леса. Дорогой случился инцидент, который мы не можем обойти молчанием, потому что он относится к мистеру Горацию Паттерсону.

Тридцать первого августа накануне отъезда с острова Мартиника, экскурсанты, выспавшись, отправились на соединяющий обе части острова перешеек. Ехали, как всегда весело перебрасываясь шутками. Намереваясь позавтракать в лесу, путешественники взяли с собой съестных припасов, и у каждого была полная фляжка воды.

Они ехали уже несколько часов. Наконец Тони Рено и другие мальчики вышли из экипажа, прошли лесом полкилометра и вышли на поляну, которая как нельзя больше подходила для привала.

Менее проворный, чем молодежь, мистер Паттерсон отстал шагов на сто. На это как-то не обратили внимания, думая, что он догонит товарищей.

Подождали минут десять, но наставник не показывался. Луи Клодион начал звать его, крича:

- Мистер Паттерсон! Сюда, мистер Паттерсон!

Никакого ответа не последовало.

- Уж не заблудился ли он? - сказал, вставая, Роджер Гинсдал.

- Он должен быть здесь где-нибудь поблизости! - ответил Аксель Викборн.

Начали кричать хором:

- Мистер Паттерсон!.. Мистер Паттерсон!..

Мальчики забеспокоились и решили идти искать ментора. Лес был густой, заблудиться в нем было нетрудно. Хищных зверей на Антильских островах нет, но зато можно встретить ядовитых змей, укусы которых смертельны.

После получасовых бесплодных поисков мальчики встревожились не на шутку. Сто раз разносилось имя мистера Паттерсона по всем направлениям леса, но он не отзывался.

Наконец они пришли в самую чащу. Здесь, под деревьями, в почти непроницаемых зарослях лиан, мальчики увидели хижину, нечто вроде охотничьего домика. Уж не здесь ли по неведомой причине скрылся мистер Паттерсон? Во всяком случае, хижина была заперта, а дверь даже снаружи заложена.

- Его здесь нет! - сказал Нильс Арбо.

- Все-таки надо посмотреть! - сказал Магнус Лидере.

Сняли перекладину и открыли дверь.

В хижине никого не было. Только на полу валялось несколько охапок сена да на стене висели охотничий нож в ножнах, ягдташ и несколько звериных и птичьих шкурок.

Едва Луи Клодион и Роджер Гинсдал успели войти в хижину, как крики оставшихся снаружи товарищей: "Вот он! Вот он!" - заставили их выйти.

В двадцати шагах от дома, под деревом, без шляпы, с судорожно искривленными чертами лица, со сжатыми кулаками, лежал мистер Паттерсон, казалось, без всяких признаков жизни.

Луи Клодион, Джон Говард, Альберт Льювен бросились к мистеру Паттерсону... Сердце билось... Он жив...

- Что с ним могло случиться? - спросил Тони Рено.

- Не укусила ли его змея?..

Да, может быть, на мистера Паттерсона напала трехугольноголовая змея, которые так часто встречаются на Мартинике и еще на двух из малых Антильских островов. Эти опасные гады достигают иногда размеров шести футов; по цвету они почти не отличаются от корней растений, среди которых прячутся. Поэтому очень трудно уберечься от их быстрого и внезапного нападения.

Так как мистер Паттерсон еще дышал, приняли все меры, чтобы привести его в чувство. Луи Клодион осмотрел его и не нашел никаких признаков ужаления. Почему же тогда это застывшее выражение ужаса на его лице?

Мистера Паттерсона осторожно прислонили к дереву, приподняли ему голову, принесли из протекавшей вблизи речки свежей воды, смочили ему виски, влили в рот несколько капель рому.

Наконец он открыл глаза и прошептал:

- Змея... Змея!..

- Мистер Паттерсон... Мистер Паттерсон... - отвечал Луи Клодион, пожимая ему руки.

- Уползла ли змея?

- Какая змея?

- Та, которую я видел на ветвях этого дерева!

- На ветвях? На котором дереве?

- Осторожнее, Бога ради! Вот на том...

Из отрывочных фраз мистера Паттерсона мальчики поняли, что он набрел на огромное пресмыкающееся, повисшее на ветви дерева. Животное загипнотизировало его, как птицу. Он старался не поддаваться магнетизму его глаз, но змея так и притягивала его к себе своим взглядом. Когда он был уже так близко, что мог дотронуться до гада, движимый инстинктом самосохранение, он ударил его палкой, в минуту, когда животное готово было обвиться вокруг его тела. Но где же эта змея? Убил ли он ее? Может быть, она еще ползает где-нибудь в траве?..

Мальчики поспешили успокоить мистера Паттерсона. Нигде не видно змеи.

- Вот она! Вот! - закричал он вдруг, выпрямившись и протянув руку.

- Там! Там! - повторял он прерывающимся от испуга голосом.

Взоры всех устремились по направлению, куда указывал мистер Паттерсон, продолжая кричать:

- Я вижу, вижу ее!

Действительно, на нижних ветвях дерева висела огромных размеров трехугольноголовая змея. Глаза ее еще блестели, язык был высунут из пасти;

но все тело ее было вялое, недвижимое, без признаков жизни.

Паттерсон, по-видимому, удачно нанес удар, который, должно быть, был сильный, если сразу убил такое огромное пресмыкающееся. Но после нанесенного им удара мистер Паттерсон упал без чувств под деревом и не помнил, что было дальше.

Победителя стали поздравлять. Нет ничего удивительного, что он захотел взять с собой на корабль убитое им чудовище в расчете сделать из него чучело в одном из ближайших городов, где "Резвый" будет стоять на якоре.

Джон Говард, Магнус Андерс и Нильс Арбо сняли змею с дерева и вынесли на поляну. Путники закусили, выпили за здоровье мистера Паттерсона и пошли на перешеек. Через три часа они снова сели в шарабап, куда была уложена и змея, а к восьми часам вечера возвратились в Сен-Пьер.

Когда они прибыли на корабль, Джон Карпентер и Корти приняли из лодки змею и растянули ее во всю длину на палубе. Мистер Паттерсон смотрел на нее с чувством страха и удовлетворения. Какими красками опишет он свое приключение миссис Паттерсон! Какое почетное место отведут этому страшному и достойному удивления трехугольноголовому чудовищу с Мартиники в библиотеке Антильской школы! Такими приблизительно словами намеревался выразиться эконом в письме к мистеру Джулиану Ардагу.

После чреватого событиями дня, dies notanola lipillo, как сказал Гораций, оставалось только, в ожидании отъезда, пообедать и подкрепиться сном.

Однако раньше чем разошлись по каютам, Тони Рено потихоньку отозвал товарищей и сказал им так, чтобы мистер Паттерсон не мог слышать:

- Ну и удивлю же я вас!

- Чем? - спросил Губерт Перкинс.

- А знаете, какое я сделал открытие?

- Открытие?

- Да, что из змеи мистера Паттерсона не нужно делать чучело!

- Почему?

- Потому что оно уже набито!

Тони Рено говорил правду. Он узнал это, ощупывая змею. Да, змея уже была убита каким-то охотником, который, сделав из нее чучело, повесил на дерево недалеко от хижины! Отважный мистер Паттерсон убил уже мертвую змею...

Решено было, что для виду змею отдадут чучельнику в Сент-Люсии. Чтобы не разоблачать доброго старого эконома, ему оставят право гордиться своей победой!

На заре следующего дня "Резвый" снялся с якоря, и пассажиры скоро потеряли из виду высоты острова.

Говорят, что, уезжая с острова Мартиника, все жаждут снова возвратиться туда. Может быть, надежда побывать еще раз на острове шевелилась и в душе воспитанников Антильской школы, не подозревавших, какая судьба ожидает их всех впереди!

ГЛАВА ПЯТАЯ - ОСТРОВ СЕНТ-ЛЮСИЯ

От Мартиники до Сент-Люсии плавание было во всех отношениях благополучное. Дул свежий норд-ост, и "Резвый" в течение дня прошел восемьдесят миль между Сен-Пьером и Кастри, главным портом английского острова.

Так как к острову Сент-Люсия корабль должен был подойти поздно вечером, Гарри Маркел рассчитывал лечь в дрейф, чтобы войти в канал при восходе солнца.

Утром еще виднелись вдали вершины мартиникских гор. Тони Рено, первым увидевший при приближении Монтань-Пеле, послал ему и последний прощальный привет.

Порт Кастри, лежащий между большими береговыми утесами, представляет живописную картину. Это как бы огромный цирк, затопленный морем. Даже многотонные суда находят приют в гавани. Город расположен амфитеатром. Дома красиво раскинулись до самых вершин гор. Как большинство антильских городов, Кастри выстроен на западе, так что горы защищают его от морских ветров и атмосферных изменений.

У семейства Гинсдалов было на острове большое имение, плантации, сахарные заводы, и все это процветало. Всем этим заведовал управляющий мистер Эдуард Фальке, который, узнав о прибытии сына и наследника Гинсдалов, предоставил себя в его полное распоряжение на все время стоянки корабля в гавани.

Как уже было сказано выше, Гарри Маркел не хотел входить в порт ночью.

И вот, пока еще не чувствовалось прилива, он направил корабль в небольшую бухточку, чтобы его не отнесло в море.

Утром Гарри Маркел увидел, что придется выждать несколько часов, прежде чем сняться с якоря. Ночью ветер стих и, вероятно, подует с запада, когда солнце покажется на горизонте.

Роджер Гинсдал появился на юте раньше всех, мало-помалу собрались и остальные товарищи. Мистер Паттерсон пришел последним подышать свежим воздухом. Вечером контуры берега было трудно разглядеть, теперь они с живейшим интересом разглядывали побережье.

После девяти часов вечера подул ветер с моря, как и ожидал Гарри Маркел. Впрочем, ветер был западный. Сент-Люсия лежит совершенно отдельно от других островов, между Антильским морем и океаном, он ниоткуда не защищен от ветров и зыби.

"Резвый" приготовился сняться с якоря. Лишь только подняли якорь,

"Резвый" под марселями пошел вперед, огибая один из мысов, которые замыкают порт Кастри.

Роджеру Гинсдалу очень захотелось, чтобы остановка на Сент-Люсии продолжалась подольше, чем на остальных Антильских островах. Ему хотелось подробно осмотреть с товарищами остров. Но по маршруту в Сент-Люсии полагалось оставаться три дня, и предписание надо было исполнить.

На острове не оставалось более никого из родственников Роджера Гинсдала, все они переселились в Лондон. Таким образом, Роджер приезжал в свои довольно значительные владения как молодой наследный лорд.

"Резвый" стал на якорь в Каренаже, и около десяти часов Роджер Гинсдал и его товарищи вместе с мистером Паттерсоном высадились на берег.

Город был чистенький, с большими площадями, широкими улицами, с массой зелени и казался скорее французским, чем английским городком.

- Право, мы здесь точно во Франции! - не удержался Тони Рено.

Роджер Гинсдал ответил на это замечание презрительной гримасой.

На пристани мальчиков встретил управляющий, который изъявил готовность сопровождать их во всех прогулках по городу и его окрестностям. Эдуард Фальке должен был показать им великолепные плантации Гинсдалов, особенно плантации сахарного тростника, которыми славится Сент-Люсия и соперничает с островом Святого Христофора, где выделывается самый лучший сахар.

На острове была всего тысяча белых жителей. Черное и цветное население увеличилось особенно с тех пор, как прекращены были работы по Панамскому каналу, вследствие чего много рабочих осталось без дела.

Дом, в котором прежде жило семейство Роджера Гинсдала, а теперь жил их управляющий, стоял на окраине города и был достаточно велик, чтобы в нем могли поместиться все пассажиры "Резвого". Роджер предложил своим товарищам поселиться в нем на три дня пребывания в Сент-Люсии. Каждому будет отведена отдельная комната, мистеру Паттерсону - самая лучшая, обедать будут в большой столовой, и все экипажи имения будут предоставлены в их распоряжение.

Мальчики охотно приняли приглашение Роджера Гинсдала, который, несмотря на присущие ему чванство и спесь, был, в сущности, добрый и услужливый юноша.

Сильную зависть питал он к Луи Клодиону. В Антильской школе они соперничали из-за места. Из конкурса вышли оба с равной честью, dead heat

(Голова в голову (англ.).), как говорят на скачках, или ex aego, как говорится по-латыни, что Тони Рено переводил, к великому негодованию воспитателя, "на одной лошади", играя словами.

В первый день пребывания на Сент-Люсии путешественники отправились осматривать плантации. Остров отличается здоровым климатом. Четыре пятых пространства его покрыты лесом. Поднялись на гору Фортюне, в двести тридцать четыре метра вышиной, на которой выстроены казармы, и на возвышенности Азабо и Шазо, где устроен санаторий. Как видно, все названия на острове французские. Затем туристы посетили Сент-Алузи - потухшие кратеры, которые, может быть, когда-нибудь снова начнут действовать, так как в соседних прудах вода постоянно кипит.

Вечером, когда они вернулись домой, Роджер 1инс-дал сказал мистеру Паттерсону:

- На Сент-Люсии есть тоже змеи, не менее опасные, чем трехугольноголовые змеи Мартиники. Надо остерегаться!

- Я их больше не боюсь, - отвечал мистер Паттерсон, принимая величественную позу. - Кстати, пока мы стоим здесь на якоре, я отдам сделать чучело из убитой мной змеи!

- Непременно сделайте это! - ответил, едва удерживаясь от смеха, Тони Рено.

На следующий день мистер Фальке послал ужасное пресмыкающееся к одному чучельнику в Кастри, которому Тони Рено объяснил, в чем дело. Чучельник обещал прислать змею накануне отплытия "Резвого".

Вечером, прежде чем лечь спать, мистер Паттерсон написал миссис Паттерсон второе письмо. Сколько цитат из Горация, Вергилия, Овидия было приведено им в этом письме! Впрочем, миссис Паттерсон давно привыкла к этому.

На следующий день, к восьми часам, путешественники должны были возвратиться на корабль. Последний вечер они провели в доме Роджера Гинсдала.

Среди приглашенных было несколько друзей Эдуарда Фалькса, и, как всегда, после тостов за здоровье каждого выпили и за здоровье мисс Китлен Сеймур. Через несколько дней молодые люди должны были увидеть ее. Они были уже недалеко от Барбадоса, где "Резвый" в последний раз бросит якорь.

Лауреаты никогда не забудут дней, проведенных на этом острове!

Между тем в последний день пребывания в Сент-Люсии случилось нечто, что чуть не погубило экипаж.

Гарри Маркел, как известно, отпускал своих матросов на берег только в случаях крайней необходимости. Этого требовала осторожность.

Но в три часа надо было принять запас свежего мяса и овощей, купленных Рени Кофом на рынке в Кастри.

Гарри Маркел приказал спустить шлюпку, и повар отправился на берег с одним из матросов, по имени Морден.

Прошло сорок минут, а шлюпка не возвращалась.

Гарри Маркел, Корти и Джон Карпентер начали беспокоиться. Не случилось ли беды? Отчего они не возвращаются? Уж не пришло ли из Европы каких известий, навлекших подозрение на капитана и экипаж "Резвого"?

Наконец, около пяти часов вечера, шлюпка возвратилась.

Не успела она, однако, причалить, как Корти воскликнул:

- Рени - один! Морден не вернулся с ним!

- Где же он? - спросил Джон Карпентер.

- Напился и остался где-нибудь в кабаке! - сказал Корти.

- Все-таки Рени должен был привезти его во что бы то ни стало! - сказал Гарри Маркел. - Этот проклятый Морден с пьяных глаз начнет болтать лишнее!

Действительно, так и случилось, как позже узнали из рассказа Рени Кофа.

Пока Рени закупал что нужно на рынке, Морден, ничего не сказав ему, скрылся.

На корабле ему не удавалось напиться, и теперь он, вырвавшись на свободу, отдавал дань своей страсти к вину где-нибудь в кабаке. Повар искал своего товарища. Он обошел все таверны приморской части города, но нигде не нашел этого негодяя Мордена, которого охотно ошвартовал бы на дне лодки.

- Надо во что бы то ни стало разыскать его! - сказал Джон Карпентер.

- Нельзя оставить его в Сент-Люсии. Он все разболтает. Когда он пьян, он не помнит что говорит. За нами как раз пошлют рассыльное судно!

Гарри Маркел имел основание опасаться. Опасность была очевидна.

Итак, надо было найти Мордена. Капитан имел полное право разыскивать своего матроса. Достаточно удостоверить личность матроса - его тотчас же разыщут и пришлют к командиру. Только бы он не наболтал лишнего!

Гарри Маркел собирался уже ехать на берег, в морское бюро, чтобы подать объявление о загулявшем матросе, как вдруг к "Резвому" стала приближаться шлюпка.

В Каренаже была брандвахта, на которой лежала обязанность полицейского надзора в порте. Это была одна из ее шлюпок. В ней сидели шесть полицейских и офицер.

- Морден в шлюпке! - вскричал Корти.

В самом деле, Морден сидел в шлюпке. Расставшись с поваром, он отправился в трактир самого последнего разряда. Там он напился. Его подобрали, и шлюпка брандвахты доставила его на корабль. Его с трудом втащили по трапу.

Офицер вышел на палубу и спросил:

- Вы капитан Пакстон?

- Я! - отвечал Гарри Маркел.

- Этот пьяница действительно ваш матрос?

- Мой. Я уже собирался подать о нем объявление, так как мы должны сняться с якоря!

- Ну так я привез его вам, и сами видите, в каком виде!

- Он будет наказан! - ответил Гарри Маркел.

- Позвольте только один вопрос, капитан Пакстон, - продолжал офицер. -

Этот пьяный матрос говорил что-то бессвязное о каких-то схватках в Тихом океане, о "Галифаксе", о котором недавно так много писали, о капитане этого корабля Гарри Маркеле, которому, как мы узнали, удалось бежать из Кингстонской тюрьмы.

Гарри Маркелу стоило невероятных усилий сохранить спокойствие во время речи офицера. Джон Карпентер и Корти, менее владевшие собой, отвернулись и незаметно отошли в сторону. По счастью, офицер не заметил их смущения и только спросил:

- Что бы это значило, капитан Пакстон?

- Право, не могу вам объяснить, - отвечал Гарри Маркел. - Этот Морден пьяница, а когда он пьян, ему Бог знает что лезет в голову...

- Так он никогда не служил на "Галифаксе"?

- Никогда. Скоро десять лет, как он служит под моей командой!

- Но отчего же он говорил о Гарри Маркеле? - настаивал офицер.

- История с "Галифаксом" наделала много шуму. Когда мы уезжали из Кингстона, там много говорили о бегстве преступников. Говорили о нем и на нашем корабле. Это, верно, и засело у него в голове. Не знаю, как объяснить иначе эту болтовню пьяного матроса!

Офицеру не могло прийти в голову, что он разговаривает с самим Гарри Маркелом и что весь экипаж "Резвого" вовсе не экипаж капитана Пакстона.

- Что же вы будете делать с этим матросом? - спросил он наконец.

- Посажу на недельку в трюм, - отвечал Гарри Маркел. - Пусть протрезвеет. Если бы он не был мне нужен, я бы даже оставил его в Сент-Люсии, но мы потеряли уже одного матроса в Коркском заливе, а теперь я не могу обойтись без Мордена!

- А когда приедут ваши пассажиры, капитан Пакстон?

- Завтра утром, потому что мы рассчитываем завтра же сняться с якоря!

- Счастливого пути!

- Благодарю вас!

Офицер сел в шлюпку, и она отплыла на брандвахту.

Бесчувственного Мордена пинками спустили в трюм. По его милости чуть не открылась вся тайна Гарри Маркела.

На следующий день в восемь часов утра прибыли пассажиры. Рассказывать о вчерашнем случае им не стали. Велика важность, что один из матросов напился.

"Резвый" снялся с якоря, поднял паруса, вышел из порта Кастри и направился на юг, к острову Барбадос.

ГЛАВА ШЕСТАЯ - ОСТРОВ БАРБАДОС

Несмотря на то, что остров находится под покровительством Англии, он сохранил известную долю независимости. Его собрание состоит из двадцати четырех членов, избираемых пятью тысячами плательщиков налогов. Собрание находится под наблюдением губернатора, законодательного совета и десяти членов по назначению короля. Им заведует исполнительный совет, в состав которого входят, кроме главных чиновников, один член из верхней палаты и четыре члена из нижней палаты. Остров делится на одиннадцать приходов.

Ежегодный бюджет его достигает тысячи шестисот фунтов, то есть сорока миллионов франков.

Остров Барбадос предводительствует всеми морскими силами малых Антильских островов. По величине остров занимает пятое место (четыреста тридцать квадратных километров), по числу жителей - второе и по торговому значению - третье место. На острове сто восемьдесят три тысячи жителей, треть которых населяет Бриджтаун и его предместья.

Из порта Кастри на Сент-Люсии до порта Бриджтаун на Барбадосе "Резвый"

шел двое суток. Корабль прошел бы это расстояние гораздо скорее, но переменный ветер не позволял идти прямым путем. Ветер дул даже в северо-западном направлении и заставил Гарри Маркела удалиться от Антильских островов.

В первый день "Резвый" прошел только четвертую часть расстояния между двумя островами. Во время бури корабль принужден был сойти с прямого пути, но Гарри Маркел надеялся наверстать потерянное время ночью.

Между тем ветер переменил направление, слабые пассатные ветры подули с запада. Море бушевало, утром шестого сентября "Резвый" был на полдороге от Барбадоса.

Следующий день прошел при более благоприятных условиях, и к вечеру

"Резвый" был уже на широте Барбадоса.

Этот остров не видно издалека, как Мартинику. Он мало возвышается над морем. Как уже сказано, он медленно созидался и поднимался до поверхности вод. Самый большой холм на острове - Гиллаби - не превышает трехсот пятидесяти метров. Как и в Сент-Люсии, инфузории продолжают свою работу, и вокруг острова, как пояс, вырастают каралловые рифы.

Гарри Маркел направил корабль на запад и, находясь в пятнадцати милях от острова, рассчитывал пройти это расстояние в несколько часов. Но, избегая прибоя, решил убавить ходу и войти в Бриджтаунскую гавань лишь с восходом солнца.

Барбадос - сравнительно небольшой остров, но на нем есть несколько значительных городов - Сперитстаун, Гойстингстаун, Гобcтаун и купальное местечко Гастингс. Они расположены на берегу. Все это английские города, что видно из их названий. Кажется, будто это уголки Англии, целиком перенесенные сюда.

Лишь только "Резвый" бросил якорь, на корабль прибыл серьезный и чопорный господин, одетый в черное, с цилиндром на голове. Господин представился капитану Пакстону и пассажирам как посланец мисс Кит лен Сеймур.

Это был мистер Уалль, ее управляющий. Он почтительно раскланялся и получил не менее почтительный поклон от мистера Паттерсона. Когда они обменялись несколькими фразами, юные лауреаты выразили желание как можно скорее представиться владелице Нординг-Хауза.

Мистер Уалль сказал, что у пристани их ожидают экипажи, которые немедленно доставят их в Нординг-Хауз, где мисс Китлен Сеймур ожидает своих гостей.

Сказав, что комнаты готовы для гостей и что завтрак будет подан в одиннадцать часов, мистер Уалль удалился с достоинством, которое вполне оценил мистер Паттерсон.

В половине одиннадцатого мистер Паттерсон, безукоризненно одетый во все черное, и его спутники в своих лучших костюмах собрались ехать.

Большая шлюпка ожидала их. Сначала в нее поместили несколько чемоданов, потом сели сами. Высадив их на берег, шлюпка тотчас вернулась к кораблю.

Как сказал мистер Уалль, две кареты с выездными лакеями ожидали их.

Мистер Паттерсон и его спутники сели в экипажи: лошади быстро промчали их по торговому кварталу в предместье Фонтабелл.

Это богатый квартал, где живет денежная аристократия Бриджтауна.

Богатые дома, роскошные виллы утопают в зелени. Но самый роскошный из всех этих домов, безусловно, дом мисс Китлен Сеймур.

Замок Нординг-Хауз окружен роскошным парком тропических деревьев.

Дальше, за парком, начинаются плантации сахарного тростника и хлопчатника.

На северо-востоке виднеется лес. Имение изобилует прудами и речками.

Когда путники приехали в замок, управляющий встретил их в обширной передней, где черные слуги немедленно освободили их от привезенного багажа и понесли вещи в комнаты, предназначенные для каждого из них. Мистер Уалль привел их в гостиную, где их ожидала мисс Китлен Сеймур.

Это была высокая седая женщина, лет шестидесяти двух, голубоглазая, с симпатичным выражением лица, в котором светились доброта и благородство.

Мистер Паттерсон мысленно применил к ней стих Вергилия "patuit incessu Dea"

("Походка изобличает в ней богиню" (латин.).). Мисс Сеймур приветливо встретила их, говоря, что рада видеть у себя лауреатов Антильской школы.

Роджер Гинсдал ответил на ее приветствие маленькой, хорошо составленной и твердо заученной речью от имени товарищей. Мисс Китлен Сеймур была тронута его словами и просила пассажиров "Резвого" считать себя ее постоянными гостями все время, пока корабль будет стоять на якоре у острова Барбадос.

Мистер Паттерсон ответил, что желание мисс Китлен Сеймур для них закон, и почтительно поцеловал протянутую ею руку.

Мисс Китлен Сеймур родилась на Барбадосе, куда предки ее поселились с самого основания колонии. В числе этих предков следует назвать и графа Карлэйля, одного из концессионеров острова. Каждый из владельцев доставшейся ему от графа земли должен был платить ежегодно сумму, равную стоимости сорока фунтов хлопчатой бумаги. Вот почему имения на острове Барбадос, в том числе и Нординг-Хауз, приносили огромный доход.

Барбадос среди всех Антильских островов славится своим здоровым климатом. Морские ветры умеряют зной. О желтой лихорадке, этом биче архипелага, здесь нет и помина. Остров страдает только от частых в этой местности ураганов.

Губернатор английских колоний на Антильских островах, резиденция которого на Барбадосе, относился к мисс Китлен Сеймур с глубоким уважением.

Щедрая и добрая по природе, она много помогала бедным.

Завтрак был сервирован в обширной столовой первого этажа. Все, что подавалось за завтраком, составляло продукты острова; тут были: рыба, дичь, разнообразные фрукты. Гости оценили умелый подбор блюд.

Школьники были очарованы оказанным им приемом, а хозяйка была рада, видя себя окруженной молодыми загорелыми лицами, которые дышали радостью и здоровьем.

За завтраком зашла речь о продолжительности остановки на Барбадосе.

- Я думаю, дети мои, что вам можно погостить у меня недели две. Сегодня седьмое сентября, если вы пуститесь в обратный путь двадцать второго, то вернетесь в Англию около половины октября. Я думаю, что вы не соскучитесь на Барбадосе. Что вы на это скажете, мистер Паттерсон?

С первого же дня начались экскурсии школьников; принимала в них участие нередко и сама мисс Китлен Сеймур. Осмотрели не только имение Нординг-Хауз, но и другие части восточного побережья, посетили не только Бриджтаун, но и другие города. Похвалы, расточаемые путешественниками Барбадосу, были приятны мисс Китлен Сеймур.

Пассажиры совсем забыли о существовании "Резвого" и во все время пребывания на острове не возвращались на корабль.

Семнадцатого в честь лауреатов в замке устроили праздник, на котором было до шестидесяти приглашенных. Праздник окончился фейерверком.

Мисс Китлен Сеймур не хотела различать национальностей.

- Для меня здесь не существует ни англичан, ни французов, ни голландцев, ни шведов, ни датчан, - говорила мисс Кит лен Сеймур. - Все вы для меня только соотечественники, антильцы!

После прекрасного концерта сели за карты, мистер Паттерсон был партнером мисс Китлен Сеймур и сыграл необыкновенный шлем, о котором, вероятно, посейчас говорят в Вест-Индии.

Время шло так быстро, что дни казались часами, часы - минутами. Не успели оглянуться, как пришло двадцать первое сентября. Гарри Маркел все это время не видел своих пассажиров, но они должны были вернуться, так как отъезд назначили на двадцать второе сентября.

Накануне мисс Китлен Сеймур выразила желание побывать на "Резвом". Луи Клодион и его друзья были в восторге от ее намерения: она принимала их у себя в замке, теперь они примут ее на корабле. Китлен Сеймур желала видеть капитана Пакстона, чтобы поблагодарить и попросить его об одной вещи.

Утром пассажиры и мисс Сеймур поехали на бриджтаунскую набережную.

Большая шлюпка морского управления ожидала их у спуска и доставила на корабль.

Гарри Маркел знал уже от управляющего о предстоящем посещении. Он охотно отклонил бы этот визит, опасаясь непредвиденного осложнения, но это было немыслимо.

- Черт бы их всех побрал! - вскричал Джон Карпентер.

- Согласен с тобой, но все же надо придержать язык! - отвечал Гарри Маркел.

Мисс Китлен Сеймур приняли с почетом, какого требовало положение, занимаемое ею на Барбадосе. Она тотчас же выразила капитану свою благодарность.

Гарри Маркел вежливо ответил ей. Когда же владелица Нординг-Хауза сказала, что назначает экипажу за отличную службу награду в пятьсот фунтов, Корти сделал знак, и матросы закричали "ура".

Мисс Китлен Сеймур осмотрела корабль.

Мистер Паттерсон показал ей убитую им змею, которая была обвита в ужасной позе вокруг бизань-мачты.

- Вы убили это чудовище, мистер Паттерсон? - вскричала мисс Китлен Сеймур.

- Я, - отвечал мистер Паттерсон, - если змея эта так ужасна даже мертвая, можете судить, какова она была живая, когда уставилась на меня!

Луи Клодион сердито ущипнул Тони Рено, а не то последний непременно фыркнул бы.

- Впрочем, она и теперь как живая! - продолжал мистер Паттерсон.

- Точь-в-точь! - сказал Тони, которого на этот раз не удалось остановить.

Вернувшись на ют, мисс Китлен Сеймур подошла к Гарри Маркелу и сказала:

- Капитан Пакстон, вы завтра снимаетесь с якоря?

- Завтра, сударыня, с восходом солнца!

- Я к вам с просьбой. Я была бы вам очень благодарна, если бы вы взяли с собой молодого человека, сына одной из моих служанок. Ему двадцать лет, и он возвращается в Англию, чтобы поступить там подшкипером на одно торговое судно!

Хотя предложение это было и не по вкусу Гарри Маркелу, отказать он не мог - ведь корабль был зафрахтован мисс Китлен Сеймур и на ее счет. Поэтому он ответил:

- Пусть молодой человек явится на корабль, мы его примем как следует!

Китлен Сеймур еще раз поблагодарила капитана и поручила ему и мистеру Паттерсону заботу о молодых пассажирах, за которых она была ответственна перед их родителями.

Потом она сказала, что мистер Паттерсон и стипендиаты получат в этот же день обещанную им премию в семьсот франков. Этого только и ждал Гарри Маркел.

Мистер Паттерсон заметил, что они и так чрезмерно пользуются щедротами владелицы Нординг-Хауза. То же сказали Роджер Гинсдал, Луи Клодион и остальные мальчики. Мисс Китлен Сеймур возразила, что отказ обидел бы ее, и они перестали настаивать, к великому удовольствию Джона Карпентера и остального экипажа.

Пожав дружески руку капитану, пожелав ему счастливого плавания, посетительница и ее гости сели в шлюпку и вернулись на набережную, где их ожидали экипажи, мигом доставившие их в замок.

В этот вечер у мисс Китлен Сеймур кроме ее молодых друзей собрались представители местной английской колонии. После обеда школьники простились с хозяйкой дома и возвратились на корабль. Каждый из них получил маленький шелковый мешочек с гинеями - премию, обещанную лауреатам Антильской школы.

Часом раньше прибыл на корабль молодой моряк, за которого просила мисс Китлен Сеймур. Его отвели в предназначенную для него каюту.

Все было готово к отплытию. На следующий день, с восходом солнца,

"Резвый" выйдет из Бриджтаунской гавани, последнего места остановки в Вест-Индии.

ГЛАВА CЕДЬМАЯ - В ОБРАТНЫЙ ПУТЬ ЧЕРЕЗ ОКЕАН

Было девять часов утра, когда "Резвый" уже потерял из виду последние очертания острова Барбадос, самого восточного из Малых Антильских островов.

Таким образом, лауреаты благополучно окончили свое пребывание на родине. Они не слишком пострадали от частых в этой области штормов и ураганов. Теперь они пускались в обратный путь. Но вместо того, чтобы возвратиться в Европу, Гарри Маркел и его сообщники решили наконец стать полными хозяевами на корабле и плыть в Тихий океан.

План злодея удался. Он не поддался на уговоры Джона Карпентера, и его расчет оказался верен. Они ничем не выдали своей тайны во время путешествия по Антильским островам, а за пребывание в Барбадосе они получат семь тысяч фунтов, не считая награды, выданной мисс Китлен Сеймур экипажу.

Моряка, взятого на корабль в Барбадосе, звали Билл Митц. Ему было двадцать пять лет, немногим больше, чем Роджеру Гинсдалу, Луи Клодиону и Альберту Льювену.

По профессии он был марсовый матрос и обладал всеми необходимыми для того физическими данными - силой, ловкостью, гибкостью. Это был честный, прямой, услужливый, безукоризненной нравственности человек. Наказывать этого матроса никогда не приходилось. Он всегда беспрекословно повиновался, а службу исполнял с рвением. Во флот он поступил юнгой, когда ему было двенадцать лет, потом был произведен в матросы, наконец, в квартирмейстеры.

Мать его овдовела несколько лет тому назад и служила экономкой в Нординг-Хаузе. Билл был ее единственным сыном.

Возвратившись из последнего плавания, Билл провел два месяца у матери.

За это время мисс Китлен Сеймур оценила достоинства честного юноши.

Благодаря протекции он получил место подшкипера на корабле, стоявшем в Ливерпуле и готовившемся к отплытию в Сидней, в Австралию. Со временем умный, старательный и опытный моряк Билл Митц, вероятно, сделает карьеру в торговом флоте и выслужится в офицеры. Он обладал незаменимыми для моряка качествами: смелостью, решительностью и хладнокровием.

Двадцать первого сентября, вечером, Билл Митц простился с матерью и с мисс Сеймур, которая дала ему в дорогу небольшую сумму денег, и принес свой багаж на "Резвый".

Гарри Маркел поместил Билла отдельно от остальных матросов, в остававшейся случайно свободной пассажирской каюте. Живя с матросами, Билл мот помешать исполнению злодейского замысла капитана.

Капитан "Резвого", Джон Карпентер, Корти и весь экипаж корабля произвели на Билла Митца неблагоприятное впечатление. Трехмачтовое судно содержалось в безупречной чистоте, но выражение лиц матросов было подозрительным. Билл решил держаться от них подальше.

Билл Митц давно слышал о капитане Пакстоне и знал, что он хороший моряк. Да и мисс Китлен Сеймур не выбрала бы его, если бы не слышала о нем много хорошего.

Во время своего пребывания в Нординг-Хаузе пассажиры тоже хвалили капитана Пакстона, говорили, что он выказал много умения во время шторма вблизи Бермудских островов. "Резвый" благополучно переправился из Европы на Антильские острова, так же благополучен мог быть и обратный путь. Билл Митц решил, что он ошибается и что первое впечатление его изгладится.

В первый день плавания Билл Митц, не нашедший сочувствия в матросах, встретил дружелюбное и приветливое отношение к себе в молодых пассажирах.

Тони Рено и Магнус Андерс были особенно рады поговорить о морском деле с моряком.

После завтрака Билл Митц вышел на палубу покурить трубку.

Нижние паруса, марсели и брамсели "Резвого" были подняты. Путь его лежал сначала на северо-запад, до устья Багамского канала, а оттуда, пользуясь Гольфстримом, он должен был плыть в Европу. Зная это, Билл Митц удивился, почему "Резвый" повернул не влево, а вправо и поплыл на юго-восток. Но, конечно, у капитана были на то уважительные причины.

Спрашивать у него отчета в его действиях Билл Митц не мог. Он подумал, что, пройдя таким образом пятьдесят-шестьдесят миль, "Резвый" пойдет в северо-западном направлении.

На самом деле не таково было намерение Гарри Маркела. Он вел корабль к югу Африки.

Тони Рено, Магнус Андерс и еще два-три мальчика, прохаживаясь то по юту, то по палубе, беседовали с молодым моряком. Они расспрашивали его о морском деле, о чем до сих пор не могли разговориться с молчаливым и неприветливым капитаном. Билл Митц охотно отвечал на их вопросы, видя, что они любят море и морскую службу.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ - НАСТУПАЕТ НОЧЬ

Так прошел первый день обратного пути. На корабле все шло своим чередом. Погода была тихая, ветер дул попутный. Ничто не нарушало однообразия дня.

Солнце склонялось на горизонте, и ветер становился тигле.

Тяжелые облака собрались на западе и стояли неподвижно. Если ветер подует оттуда, будет гроза. На востоке горизонт также застилался облаками.

Удушливый воздух был насыщен электричеством. Можно было ожидать и молний, и грома.

Во время рыбной ловли с корабля спустили шлюпку: некоторые из пойманных рыб были так велики, что их трудно было бы поднять прямо на корабль.

Так как море было тихое, шлюпку не подняли на корабль: у Гарри Маркела были на то свои причины.

Все паруса были подняты. Билл Митц думал, что корабль повернет на другой галс к северо-востоку, лишь только ветер станет свежеть. Целый день ожидал он, что капитан скомандует переменить направление, но тщетно.

Решительно он не понимал намерений Гарри Маркела.

Солнце зашло в густых облаках, поглотивших его последние лучи. Ночь наступила быстро. В этой близкой к тропикам области почти не бывает сумерек.

Почему Гарри Маркел не приказывает спустить паруса ввиду наступающей ночи? Ночью может быть гроза, а в жарком поясе грозы сильны и неожиданны.

Если такая гроза застигнет корабль с поднятыми парусами, не успеешь отдавать шкоты и закреплять паруса. Чтобы спастись, придется перерезать рангоут.

Осторожный моряк ни за что не станет так рисковать. Лучше закрепить часть парусов и идти только под марселями и бригантинами.

Часов в шесть вечера мистер Паттерсон и школьники сидели на юте. Пришел Гарри Маркел и приказал матросам поднять тент, как это делали каждый вечер, и закрепить брамсели и бом-брамсели.

Тони Рено и Магнус Андерс, как всегда, стали помогать матросам. Легко взобрались они на ванты грот-мачты. Наставник смотрел на ловких мальчиков со смешанным чувством страха за них, удивления и некоторой зависти.

Билл Митц поднялся на мачту вместе с ними. Они стали вместе закреплять брамсели.

- Держитесь крепче, - говорил он им. - Надо всегда держаться, хотя бы даже не было качки!

- Держимся, держимся! - отвечал Тони Рено. - Жаль было бы огорчить мистера Пакстона и упасть в море!

Говоря это, они закрепили паруса. Матросы делали то же самое на фок-мачте.

На корабле были подняты только оба брамселя да бригантина; слабый ветер едва наполнял их. Течением корабль увлекло на восток.

Гарри Маркел не удивился бы, если бы к ночи собралась гроза. Но тогда убрать остальные паруса было бы делом одной минуты.

Спустившись с мачты, Билл Митц посмотрел на освещенный лампой компас нактоуза.

С утра "Резвый" прошел миль пятьдесят в юго-восточном направлении. Билл все ждал, что капитан повернет к ночи на северо-восток.

Гарри Маркел заметил, что новый пассажир недоумевает, почему они идут по такому пути. Но привычный к дисциплине Билл Митц ни за что не позволил бы себе сделать замечание капитану.

Посмотрев еще раз на компас, Билл Митц взглянул на небо, потом сел у грот-мачты. В это время Корти был у руля. Он подошел к Гарри Маркелу и сказал ему:

- Кажется, Митц догадывается, что мы идем не туда, куда следует. Ну ладно! Сегодня ночью мы спустим их за борт, и пусть себе плывут в Ливерпуль, если только акулы не проглотят их раньше!

Негодяй громко захохотал при этих словах, но Гарри Маркел остановил его сердитым взглядом. К ним подошел и Джон Карпентер.

- Гарри, ты знаешь, что большая шлюпка тащится за кормой?

- Да, Джон, она может нам понадобиться!

Обед подали в половине седьмого. Рени Коф вкусно приготовил блюдо из пойманной утром рыбы.

Мистер Паттерсон сказал, что никогда не ел ничего более вкусного.

Особенно понравились ему бониты. Он выразил надежду, что мальчики часто будут во время плавания угощать его такими деликатесами.

После обеда все поднялись на ют, где рассчитывали провести вечер.

Солнце еще не зашло, и хотя его заволакивали облака, до сумерек оставался еще добрый час.

Вдруг Тони Рено показалось, что он видит на западе парус. Почти одновременно раздался и голос Билла Митца:

- Корабль перед бакбортом!

Взоры всех обратились налево.

В четырех милях от "Резвого" шел большой корабль, подняв брамсели и нижние паруса. Он шел контрагалсом к "Резвому".

Луи Клодион и Тони Рено побежали за подзорными трубами и стали наблюдать за приближающимся кораблем.

- Проклятый корабль, - ворчал Джон Карпентер, - через час ляжет в дрейф!

Не один боцман думал так, Корти и остальные моряки были того же мнения.

Если же затихнет ветер, оба корабля могут заштилевать в полумиле или четверти мили друг от друга. В Фармарской бухте Гарри Маркел отсрочил гибель своих пассажиров; но теперь дело обстояло несколько иначе: деньги, данные мисс Китлен Сеймур, - на корабле, ждать и откладывать больше нет причины. А тут это непрошеное соседство другого корабля!

- Черт возьми! - продолжал Джон Карпентер. - Когда же мы, наконец, избавимся от этих молокососов? Неужели придется ждать еще сутки?

Судно продолжало приближаться к "Резвому", но вот-вот затихнет ветер, и тогда корабль остановится.

Это было большое трехмачтовое судно, и шло оно, вероятно, на Антильские острова или в один из мексиканских портов.

Национальности корабля нельзя было узнать, потому что на гафеле не было флага; но по строению и оснастке это, должно быть, был американец.

Через три четверти часа между обоими судами оставалось всего две мили.

Так как американца относило течением на северо-запад, Гарри Маркел надеялся, что он обгонит "Резвого". Лишь бы только он отплыл на пять-шесть миль, тогда, в случае борьбы и кровавой расправы на "Резвом", крики не будут доноситься так далеко.

Но через полчаса наступила ночь, ветер стих окончательно, и оба судна стояли всего в полумиле друг от друга.

- Вы, дети, оставайтесь, если хотите, на юте, а я пойду спать! - сказал наставник.

- Доброй ночи, мистер Паттерсон!

Паттерсон сошел на палубу и отправился в каюту, лег на койку, оставив полупортик открытым, чтобы дать доступ свежему воздуху. Он прошептал еще:

"Rosam... letorum... angelum" - и заснул сном праведника.

Луи Клодион и остальные товарищи еще с час сидели на палубе. Они беседовали о путешествии по Антильским островам, вспоминали наиболее поразившие их впечатления, говорили и о родных, к которым теперь возвращались, о том, как много интересного они им расскажут.

В десять часов вечера все пассажиры уже спали. Только Билл Митц задумчиво ходил от бака до юта. Матросы лежали вдоль рангоута: одни уже спали, другие разговаривали вполголоса.

Гарри Маркел, видя, что предстоящей ночью ничего не получится, ушел к себе в каюту. Он велел разбудить себя, если начнет свежеть.

Джон Карпентер и Вага стояли на юте и смотрели на огонек трехмачтового судна, который, казалось, меркнул. Поднимался туман. Луны не было; звезды тускло виднелись из тумана; всюду царила тьма.

Скоро не стало видно и соседнего корабля. Но он стоял близко. Заслышав крики, он пришлет шлюпку, и она может спасти несколько жертв.

На этом судне не меньше двадцати пяти или тридцати матросов. Если дело дойдет до схватки, они осилят. Гарри Маркел поступил благоразумно, отложив дело до следующей ночи. Чем дальше удалится "Резвый" на юго-восток, тем реже будут попадаться навстречу суда. Но если утром подует пассатный ветер и Гарри Маркелу придется идти галсом на северо-запад, Биллу Митцу это может показаться подозрительным.

Пока Джон Карпентер и Вага толковали на юте, Корти и Рени Коф беседовали на бакборте. Они были большие приятели: Корти то и дело вертелся около камбуза, а кок нередко потихоньку награждал его лакомым куском.

О чем же говорили они теперь? О том же, о чем думали и говорили все разбойники, которые не могли дождаться, когда будут полными хозяевами на корабле.

- Гарри, кажется, пересолил, - сказал Корти. - Он осторожен не в меру!

- Может быть, Коф, а может быть и нет. Если бы можно было наверно знать, что они спят в своих каютах, можно было бы придушить их так, чтобы они не успели пикнуть!

- Не закричишь, когда тебе всадят нож в горло!

- Да, Рени; но они могут сопротивляться. К тому же это проклятое судно могло подойти к нам ближе - за туманом ничего не видно! Стоит одному из мальчишек добраться вплавь до корабля, рассказать все, и капитан немедленно пришлет на "Резвый" человек двадцать матросов. Мы не справимся с ними, нас свяжут, бросят в трюм и доставят на Антильские острова или в Англию. На этот раз полицейские не выпустят нас из тюрьмы. А ты знаешь, что нас ждет, Рени!

- Черт побери! Дело наше начинает портиться, Корти. Нелегкая принесла этот корабль. А тут еще штиль! Если бы свежий ветерок подул всего хоть один час, мы ушли бы на пять-шесть миль дальше!

- Может быть, к утру поднимется ветер, - выразил надежду Корти. -

Только надо держать ухо востро с этим Биллом Митцем. Он, кажется, тонкая штука!

- Я с ним расправлюсь, - сказал Рени Коф, - на палубе или в каюте, все равно где. Дам ему хорошенький удар ножом между лопаток, он даже не успеет оглянуться, а там за борт...

- Он, кажется, шлялся тут на палубе? - спохватился Корти.

- В самом деле, - отвечал Коф, - где же он теперь? Разве на юте...

- Нет, там только Джон Карпентер и Вага, да вот и они сюда идут!

- Ну, значит, Билл Митц пошел к себе в каюту. Если бы не этот проклятый корабль, мы могли бы приступить к делу!

- Однако теперь нельзя рисковать, а потому пойдем-ка лучше спать!

Они ушли. Только два матроса стояли на часах.

Билл Митц слышал весь разговор. Он был на баке. Теперь он знал все. Так вот в чьи руки попал корабль. Капитан - вовсе не Пакстон, а Гарри Маркел.

Негодяи хотят убить пассажиров. Не задержи штиль другой корабль вблизи

"Резвого", они уже привели бы в исполнение свой адский замысел.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ - БИЛЛ МИТЦ

В ночь с двадцать второго на двадцать третье сентября в тумане плыла наудачу шлюпка. Было тихо, и море было спокойно. Двухвесельная лодка бесшумно скользила в северо-восточном направлении, впрочем, это можно было знать лишь приблизительно, так как густой туман не позволял разглядеть полярную звезду.

Сидевший на руле человек жалел, что не было грозы. При свете молнии он разглядел бы цель своего плавания, и ему не пришлось бы идти на авось.

Прежде чем разбушуется море, он успел бы достигнуть цели и спасти жизнь всем сидевшим в лодке.

Их было одиннадцать: двое мужчин и девять мальчиков. Старшие сидели на веслах. Один из мужчин привставал временами, старался разглядеть что-то в тумане, к чему-то прислушивался...

Это были беглецы с "Резвого". Луи Клодион и Аксель Викборн гребли. Билл Митц правил рулем и тщетно старался разглядеть дорогу в непроницаемой тьме все более и более сгущавшегося теплого тумана.

Они уже потеряли из виду "Резвый", но все еще не различали огня другого корабля, который, однако, стоял всего в полумиле. При таком штиле он не мог уйти.

Вот как случилось, что путешественники покинули "Резвый".

Подслушав разговор Корти и Рени Кофа, Билл Митц незаметно прокрался с бака на ют. Тут он остановился, обдумывая положение.

Вероятно, пираты убили Пакстона и весь экипаж, а когда пассажиры прибыли на "Резвый", последний уже был в руках Гарри Маркела и его сообщников.

Билл Митц знал из газет о пиратах "Галифакса", их аресте, бегстве из Кингстона, в Ирландии, совпавшем со временем отплытия "Резвого". Безветрие помешало завладевшим "Резвым" пиратам уйти из Фармарской бухты в ту же ночь, а утром прибыли антильские школьники с мистером Паттерсоном. Билл Митц не мог только понять одного: что побудило Гарри Маркела пощадить до сих пор пассажиров, почему он не убил их так же, как капитана Пакстона и его матросов?

Но теперь не время доискиваться причин. Если пассажирам не удастся бежать, они погибли. Поднимется ветер, корабли удалятся друг от друга, и тогда начнется резня. Это может случиться сегодня или завтра ночью, даже днем, если на море не будет видно никакого судна. Билл Митц знал об ужасном заговоре, но не мог придумать плана защиты.

Само провидение отсрочило гибель пассажиров. Надо было пользоваться каждой минутой и спасаться.

Смелый Билл Митц решил сделать все, чтобы спасти жизнь пассажирам, спасая в то же время и свою собственную.

Сначала Билл пожелал убедиться, находится ли Гарри Маркел в своей каюте. Малейший шум мог разбудить его, и тогда надо помешать ему позвать на помощь, иначе побег не удастся.

Билл прокрался к двери каюты, припал к ней ухом и слушал несколько минут.

Гарри Маркел, зная, что в эту ночь нельзя ничего сделать, спал крепким сном.

Билл Митц сошел на палубу и, не зажигая лампы, открыл квадратное оконце, выходившее на корму, в шести футах над грузовой ватерлинией.

Пролезут ли пассажиры через это оконце в шлюпку?

Мальчики - да, но взрослый человек едва ли.

К счастью, мистер Паттерсон не толст. А во время путешествия он даже похудел от перенесенной им морской болезни.

Итак, можно будет бежать, не проходя через ют, что, может быть, помешало бы бегству. Билл Митц пошел будить товарищей.

Прежде всех он попал в каюту Луи Клодиона и Тони Рено.

Оба спали. Луи Клодион проснулся только тогда, когда Билл тронул его за плечо.

- Тише! - сказал Билл Митц. - Это я!

- Что вам надо?

- Молчите, ради Бога! Нам угрожает страшная опасность!

В нескольких словах он объяснил, в чем дело. Луи Клодион понял всю важность положения и сумел удержаться от восклицаний.

- Разбудите вашего товарища, - прибавил Билл Митц, - а я пойду предупрежу других.

- Но как бежать? - спросил Луи Клодион.

- В шлюпке, которая привязана у кормы. На ней мы доберемся до стоящего по соседству корабля!

Луи Клодион больше не расспрашивал. Билл Митц вышел, а Луи начал будить Тони Рено, который тотчас же вскочил с койки, лишь только узнал, в чем дело.

Несколько минут спустя все лауреаты были на ногах.

Туман сгущался все более и более. Даже шлюпку можно было с трудом различить в темноте. Слышался только плеск воды за кормой.

Один за другим без особенного труда все по веревке спустились в шлюпку во главе с встревоженным, но наружно спокойным Паттерсоном.

Ментор не был ни особенно ловок, ни гибок. Пришлось помогать ему, пока он карабкался по канату. Билл Митц боялся, чтобы он не прыгнул в лодку с таким шумом, что даже подгулявший часовой мог бы услышать.

Наконец мистер Паттерсон встал на одну из скамеек шлюпки, а Аксель Викборн поддержал его за руку, чтобы помочь ему пробраться к корме.

Настала очередь Луи Клодиона, который предварительно еще раз удостоверился, спит ли Гарри Маркел.

Следом за ним спустился в лодку и Билл Митц. Чтобы не терять времени, он не стал развязывать узел, а перерезал конец ножом, так что за кормой остался висеть конец в четыре или пять футов.

Шлюпка отошла от "Резвого".

Сдастся ли Биллу и его спутникам спастись на корабле? Найдут ли они его до рассвета? Не ушел ли он? Не поднимется ли ветер, который позволит ему уйти? На все эти вопросы пока не было ответа.

Во всяком случае, если пассажирам "Резвого" удастся спастись от грозившей им опасности, то только благодаря Биллу Митцу и мисс Китлен Сеймур, которая прислала его на "Резвый".

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ - В ТУМАНЕ

Был двенадцатый час ночи.

Густой туман и темная ночь мешали видеть милях в двух фонарь на штаге фок-мачте.

Билл Митц помнил, что вечером корабль стоял на севере. В этом направлении и пошла шлюпка, чтобы по крайней мере удалиться от "Резвого".

Царившая всюду тьма облегчала бегство. Но если бы плыть пришлось и не наудачу, они добрались бы до корабля в каких-нибудь полчаса.

Вот уже час, как шлюпка плывет в тумане, а корабля все нет.

Положение становилось критическим. Билл не хотел только пугать мальчиков.

Он внимательно прислушивался к малейшему звуку. Иногда ему чудился всплеск весел неподалеку. Казалось, что это уже посланная за ними погоня.

Тогда переставали грести. Лодка замирала, повинуясь только тихому волнению зыби. Все молча прислушивались. Им казалось, что вот-вот в тумане они услышат голос Джона Карпентера или кого-нибудь из пиратов.

Прошел еще час. Луи Клодион и товарищи его сменялись на веслах, только чтобы не сойти с места. Не зная, в каком направлении идти, Билл Митц боялся уйти слишком далеко. Надо было стараться быть поблизости от корабля, чтобы на рассвете подать ему сигнал или самим приблизиться к нему раньше, чем он успеет уйти.

Усталые пассажиры мало-помалу заснули один за другим, растянувшись на скамейках лодки. Только Луи Клодион и Роджер Гинсдал еще бодрствовали, но и они уже едва сидели от усталости. Билл Митц останется один. Хватит ли у него энергии бороться с неблагоприятными условиями?

Грести больше не приходилось, надо было только дождаться на месте восхода солнца.

Временами сквозь туман доносились легкие порывы ветра, и хотя затем почти тотчас наступал штиль, можно было ожидать, что к утру ветер усилится.

В четвертом часу утра пассажиры ощутили толчок. Лодка слегка ударилась обо что-то носом, должно быть, о корпус корабля.

Неужели это был корабль, который так долго искали беглецы?

Одни пассажиры проснулись от толчка, других разбудили.

Билл Митц схватился за весла, чтобы повернуть лодку, он нащупал руль судна - они подошли к кораблю с кормы. Таким образом, шлюпка была совсем скрыта под кормой, как под сводом, и при господствовавшем всюду тумане ее едва ли могли заметить с корабля.

Вдруг Билл Митц нащупал конец в четыре или пять футов длиной, висевший с кормы.

Он узнал этот канат...

Он сам обрезал его, когда они спускались в лодку. Они наткнулись в темноте на "Резвого".

- "Резвый"! - сказал он в отчаянии.

Итак, проблуждав целую ночь в тумане, они снова вернулись к "Резвому" и снова попадут во власть Гарри Маркела.

Страшное уныние овладело всеми. Некоторые не могли удержаться от слез.

Но, быть может, еще удастся бежать, пуститься снова на поиски корабля.

Скоро рассветет. В воздухе повеяло утренней прохладой.

Но вот туман поднялся и расчистил поверхность моря. Можно было видеть на три-четыре мили вокруг.

И что же? Пользуясь первыми порывами ветра, корабль удалялся уже на восток. Надо было оставить всякую надежду спастись на нем.

Между тем на палубе "Резвого" было тихо. Очевидно, Гарри Маркел и матросы еще спали. Часовой не замечал, что ветер свежеет и паруса беспомощно треплются.

Ну что ж! Иного выхода нет, пассажиры должны возвратиться на "Резвый", но на этот раз захватить его в свои руки, чтобы самим хозяйничать на нем.

Эта смелая мысль пришла первому Биллу Митцу, и он тотчас же поделился ею с остальными. Он говорил шепотом. Луи Клодион, Роджер Гинсдал, Тони Рено поняли его с полуслова. Это был действительно единственный выход.

- Мы пойдем за вами, Билл! - сказал Магнус.

- Приказывайте! - прибавил Луи Клодион.

Уже светало. Надо было захватить Гарри Маркела и экипаж, пока они не проснулись, и запереть их в трюме. Потом Билл Митц с помощью мальчиков поведет корабль обратно к Антильским островам или направит его к первому встречному судну.

Шлюпка бесшумно скользнула вдоль подводной части "Резвого" и остановилась у русленей грот-мачты с левой стороны судна. Взобравшись по трайселю, легко перешагнуть через рыбину и очутиться на палубе... У русленей фок-мачты перелезть было бы труднее.

Билл Митц поднялся первым до рангоута. Он остановился и знаком приказал не двигаться.

Гарри Маркел только что вышел из каюты и смотрел, какова погода. Ветер рвал закрепленные паруса, капитан кликнул матросов.

Матросы спали; никто не откликнулся на зов; Гарри Маркел спустился в трюм.

Билл Митц видел, как он удалялся. Настала решительная минута для действий. Гарри Маркел ушел - тем лучше: не с кем бороться, его крики не разбудят матросов. Можно будет запереть всех их в трюме, где они будут сидеть до прибытия на Антильские острова, а при пассатном ветре, который поднялся, "Резвый" будет в виду Барбадоса через тридцать шесть часов.

Билл одним прыжком очутился на палубе. Мальчики последовали его примеру. Тихо, не привлекая внимания экипажа, они поднимались один за другим на корабль. В шлюпке оставался только один мистер Паттерсон.

Быстро пробрались они к люку и снаружи закрыли его. Потом прикрыли его толстым смоленым брезентом и прикрепили слегами. Гарри Маркел со всем экипажем оказался в плену! Теперь оставалось только смотреть, чтобы злодеи не выбрались из своей тюрьмы.

Солнце уже встало, и было совсем светло. Последние облачка тумана испарились. Небо было чистое. Ветерок свежел. Корабль не мог более лежать в дрейфе.

Попытка Билла Митца окончилась удачно. Ему удалось завладеть "Резвым".

Между тем корабль, на котором они хотели искать спасения, был уже в пяти-шести милях и скоро совсем исчезнет из виду.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ - ПАССАЖИРЫ ХОЗЯЙНИЧАЮТ НА КОРАБЛЕ

Благодаря смелости и предприимчивости Билла Митца дело получило неожиданный оборот. Счастье наконец улыбнулось честным людям и изменило преступникам. Те не успели совершить своего последнего злодеяния, не успели убить пассажиров и Билла Митца.

Теперь, если только им не удастся снова завладеть кораблем, их передадут в руки правосудия, лишь только "Резвый" прибудет в один из антильских или американских портов.

Весь вопрос в том, не сумеют ли заключенные вырваться на свободу. Их десять человек. Все они дюжие молодцы, которым нетрудно было бы справиться с Биллом Митцем и его юными спутниками.

Но будь что будет. Прежде всего Билл поблагодарил Бога и помолился, чтобы Господь и впредь защитил его.

С ним вместе горячо молились и мальчики. Все они верили в Промысл Божий, все они от чистого сердца благодарили Творца за свое спасение.

Горацию Паттерсону помогли подняться на корабль. Он бессознательно проделывал все, что ему приказывали. Все происходившее казалось ему тяжелым кошмаром. Он пошел в свою каюту и через пять минут заснул крепким сном.

Билл Митц посмотрел на небо. На северо-востоке и на юго-востоке виднелись тяжелые облака. Билл опасался, чтобы не подул ветер именно с этой стороны. Чтобы достигнуть Антильских островов, "Резвому" нужен был попутный пассатный ветер.

Как бы то ни было, ветер еще не установился, и прежде чем поднять паруса, надо было выждать, чтобы выяснилось направление ветра. Под влиянием зыби корабль колыхался на одном месте, и началась довольно сильная боковая качка.

В трюме и камбузе, правда, было припасов на несколько недель и пассажирам не угрожал голод. Однако медлить было нельзя.

Билл Митц, во всяком случае, постарается, чтобы путешествие в Вест-Индию длилось не более одних или полутора суток.

Около семи часов утра Билл Митц хлопотал у парусов, как вдруг услышал отчаянный крик Луи Клодиона, призывавшего на помощь.

Билл бросился к нему. Луи лежал всей тяжестью своего тела на люке, который разбойники старались приподнять снизу. Не помешай вовремя Луи Клодион, это им удалось бы.

Билл Митц, Роджер Гинсдал, Аксель Викборн бросились ему на помощь и задраили люк так, что поднять его уже не было возможности. То же самое сделали и с другим люком, на носу, через который разбойники тоже могли попытаться выбраться.

Билл Митц подошел тогда к выходу из жилой палубы и громко крикнул:

- Эй, вы, там, слушайте, что я вам говорю!

Ответа не последовало.

- Гарри Маркел, я с тобой говорю!

Гарри Маркел понял, что его знают, что тем или иным путем пассажиры поняли, кто он и каковы его замыслы.

В ответ Биллу Митцу послышались ужасные проклятия.

- Гарри Маркел, - продолжал он, - знай, что мы вооружены. Я раздроблю череп первому из вас, который попытается выйти!

Мальчики действительно вооружились револьверами и посменно дежурили у люка.

Если пленники были лишены возможности бежать, им оставалось другое утешение: в трюме они найдут массу провизии, сушеное мясо, сухари, бочонки пива, водки, джина.

Негодяи, конечно, догадывались о намерениях Билла Митца. Гарри Маркел знал, что "Резвый" всего в семидесяти пяти - восьмидесяти милях от Антильских островов. При попутном ветре расстояние это можно пройти в два дня. Дорогой "Резвый", наверно, встретит другие суда, и Билл Митц войдет с ними в переговоры. Доставленных на другой корабль или прямо в один из антильских портов пиратов с "Галифакса", бежавших из Кингстонской тюрьмы, ожидает наказание за совершенные преступления.

Гарри Маркел понимал, что спасения нет. Освободить товарищей и вторично завладеть кораблем он не мог.

Люки закрыты. Между палубой и трюмом нет более никакого сообщения. У разбойников не было под руками инструментов, чтобы прорубить корпус над грузовой ватерлинией или пробить палубу. К тому же, как это сделать, чтобы пассажиры не услышали шума и не помешали им работать? Пленники попытались проломить стенку баталер-камеры, из которой был доступ на ют, но и это им не удалось. В баталер-камере оставалось припасов на неделю и даже более, была также и пресная вода, так что пассажиры тоже были обеспечены на случай промедления; впрочем, плавание до одного из островов Антильского архипелага никак не может затянуться более двух суток.

Между тем погода все не определялась. Другой корабль ушел на запад только потому, что стоял несколько более на север и попал в полосу пассатного ветра.

Губерт Перкинс и Аксель Викборн дежурили у входа в трюм. Остальные мальчики окружили Билла Митца и ждали его распоряжений.

- Нам надо стараться как можно скорее прийти на Антильские острова! -

сказал Билл Митц.

- И там передать полиции этих негодяев! - прибавил в тон ему Тони Рено.

- Прежде всего следует подумать о себе! - заметил практичный Роджер Гинсдал.

- А когда мы можем прибыть на Антильские острова? - спросил Магнус Андерс.

- Завтра после полудня, если погода будет благоприятная! - отвечал Билл Митц.

- Как вы думаете, подует ветер с этой стороны? - задал вопрос Губерт Перкинс, указывая на восток.

- Я надеюсь. Но ветер должен продержаться не менее тридцати шести часов. Только теперь время гроз, и загадывать вперед нельзя...

- В каком направлении мы пойдем? - спросил Луи Клодион.

- Прямо на запад!

- Мы, наверно, придем тогда на Антильские острова? - продолжал Джон Говард.

- Непременно, - уверенно сказал Билл Митц. - Антильский архипелаг раскинулся на пространстве четырехсот миль от Антигуа до Табаго. На какой бы остров мы ни пришли, нам безразлично!

В восемь часов стоявшие на часах мальчики услышали в трюме шум шагов, проклятия и жестокие ругательства. Но разбойники были уже не страшны, они ничего не могли сделать пассажирам.

В третьем часу дня с востока повеял ветерок. В двух милях от бакборта уже пенились легкие волны. Но, насколько хватал глаз, на обширной водной поверхности не было видно ни одного судна.

Билл Митц решился поднять паруса. Верхними парусами, брамселями и бом-брамселями он решил не пользоваться вовсе, так как их трудно было бы закреплять, в случае если усилится ветер; достаточно марселей и бригантины, которые уже взяты на гитовы. Оставалось только управлять кораблем да, поворачивая то на правый, то на левый галс, идти на запад.

Билл собрал мальчиков, назначил каждому поручения и объяснил, как их исполнять. Передав руль Луи Клодиону, сам он с Тони Рено и Магнусом Андерсом, уже привычными к этому делу, полез на марс.

- Справимся... справимся... - говорил Тони Рено, убежденный в своем умении и силах.

- Бог даст, справимся! - повторял, за ним и Билл Митц.

Через четверть часа трехмачтовый корабль шел уже, слегка накренившись, оставляя за кормой длинный серебристый след.

До часу ветер был не особенно сильный, а порой утихал почти совсем, что очень заботило Билла Митца.

А на западе собирались черные с синеватым отливом тучи, верные предвестники грозы.

- Ну что? Как погода, Билл? - спросил Роджер Гинсдал.

- Да обещает мало хорошего! Кажется, будет гроза или сильный ветер...

- А что как он подует с этой стороны?

- Ничего не поделаешь, - отвечал Билл, - придется мириться и с этим!

Будем поворачивать то на один галс, то на другой, пока не подует пассатный ветер, только бы море не разбушевалось. Если мы запоздаем на день, на два -

не беда, лишь бы нам дойти до берега. Милях в пяти - шести от Антильских островов мы встретим штурманов, которые проведут наш корабль в один из портов.

Предсказания Билла Митца оправдались. Ветер переменился, и "Резвому"

пришлось бороться со встречными волнами. Тони Рено стоял на руле. Билл Митц и остальные товарищи подтянули реи, шкоты фок-мачты, марселей и бригантины.

Накренившись на правую сторону, "Резвый" быстро пошел на северо-восток.

Ночь прошла спокойно. Облака рассеялись, и грозы не было. Ветер дул по-прежнему не особенно сильный, и закреплять паруса не пришлось.

К рассвету "Резвый" поворотил уже в третий раз на другой галс, в западном направлении; но к Антильским островам он приблизился мало, всего на десять - двенадцать миль.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ - ДНИ ИСПЫТАНИЙ

Целый день "Резвый" лавировал и мало сдвинулся вперед. А тем временем на западе собрались темные тучи, ветер свежел, море бушевало, и волны со злобой бились о борт. Если ветер не утихнет, придется закрепить часть парусов. Билл Митц начинал не на шутку беспокоиться, хотя и не показывал виду. Впрочем, наиболее серьезные мальчики, Луи Клодион и Роджер Гинсдал, догадывались о том, что происходило у него на душе. Когда они смотрели на Билла вопрошающим взглядом, он невольно отворачивался от них.

Ночь обещала быть тяжелой. Пришлось взять два рифа в марселях, риф бригантины и риф кливера. Без настоящих матросов маневр этот нелегко было бы исполнить и днем, не то что ночью.

Что случилось бы, если бы "Резвого" отбросило на восток? Буря может продолжаться несколько дней, куда же она занесет корабль? В этой части океана нет земли, кроме опасных Бермудских островов, вблизи которых "Резвый"

уже испытал бурю. Теперь он может разбиться об утесы африканского побережья.

Надо во что бы то ни стало держаться вблизи Антильских островов.

Утихнет буря, подуют снова пассатные ветры, и "Резвый" в несколько дней наверстает потерянное время.

Билл Митц предупредил мальчиков, что они должны делать в случае бури.

Когда паруса начнут хлопать, точно выстрелы из пушек, надо будет убирать марсели. Магнус Андерс, Тони Рено, Луи Клодион, Аксель Викборн должны взобраться за Биллом на реи, подтянуть паруса и закрепить их.

Альберт Льювен и Губерт Перкинс тем временем будут находиться у руля, и Билл Митц показал им, как они должны управлять.

Мальчикам стоило больших трудов и стараний взять две реи, наконец парус поднялся до места и его закрепили. На бизань-мачту взбираться не понадобилось: бригантину просто обернули вокруг дрей-вер-реи.

Волны хлестали иногда на палубу и долетали до юта. Билл Митц с помощью одного из мальчиков управлял рулем. До восхода солнца корабль шел на северо-восток.

Всю ночь Билл Митц не смыкал глаз, тогда как мальчики сменялись на дежурстве через четыре часа и имели возможность отдохнуть.

Ветер разогнал тучи; Билл Митц обвел небо тоскливым взглядом: оно не предвещало ничего хорошего. Ветер дул с прежней силой, можно было опасаться и дождя, и шквала. "Резвому" пришлось разрезать волны, что отклоняло его от прямого пути и отделяло от цели.

Действительно, налетел шквал, грозивший разорвать в клочья марсели.

Все, за исключением мистера Паттерсона, оставались на палубе и помогали Биллу Митцу. Дождевую воду они собрали в кадки, чтобы сберечь ее на случай, если на "Резвом" не хватит пресной воды.

Угром с невероятными усилиями удалось повернуть на другой галс, по направлению зюйд-вест, так что "Резвый" остался, по мнению Билла, на широте Антильских островов и приблизительно в середине архипелага, у Барбадоса.

Понадеялись, что можно идти под бригантиной, но днем ветер усилился. Волны поднимались иногда так высоко, что достигали реи грот-мачты.

Вероятно, сидевшие в трюме пираты догадывались, что пассажирам трудно справляться с кораблем и бороться с волнами, и надеялись, что их призовут на помощь.

Но они заблуждались. Пассажиры скорее решились бы погибнуть в волнах вместе с обломками разбитого бурей корабля, чем звать их на помощь.

Билл Митц не потерял присутствия духа, а пассажиры, казалось, не видели опасности. Отважно и ловко исполняли они все приказания. Закрепили марсели и бригантину, остались только парус на фок-мачте и прочный фор-стеньга-стаксель, способный выдержать напор ветра.

И нигде не видно было другого корабля! Да если бы и показался вдали корабль, в такую бурю трудно было бы подойти к нему.

Мало-помалу Билл Митц пришел к убеждению, что бороться с разбушевавшейся стихией бесполезно: держаться вблизи Антильских островов все равно не удастся. Но "Резвый" прекрасное судно, и можно надеяться, что его не выбросит куда-нибудь на побережье. Зато ему грозит другая беда: он должен пуститься по безбрежному Атлантическому океану, и в несколько часов его унесет за тысячу миль от Вест-Индии.

Корабль бросало как щепку. Волны с яростью хлестали его. "Резвый"

поворотил через фордевинд - самое опасное положение для судна, потому что волны бьют о корму. В такую бурю очень трудно управлять кораблем, и рулевого обыкновенно привязывают, чтобы его не унесло за борт.

Билл Митц настоял, чтобы мальчики скрылись на юте, обещая, если понадобится помощь, позвать их.

Это был самый ужасный день, который школьники провели на корабле. Они лежали на скамейках; брызги наводнявших палубу волн долетали до них. Целый день они питались только сухарями. Доски трещали.

Настала ночь, темная, бурная, ужасная. Ветер дул с яростью. Едва ли

"Резвый" выдержит его в течение двадцати четырех часов, и, пожалуй, придется срезать рангоут. А может быть, кораблю суждено погибнуть в пучине...

Билл Митц бессменно стоял у руля, стараясь направить корабль так, чтобы он резал волны.

В полночь вал в пять или шесть футов выше гакаборта обрушился на ют с такой силой, что чуть не проломил его, потом пронесся по палубе, сорвав на пути обе запасные шлюпки, унося за собой клетки с домашней птицей, бочонки пресной воды и разбивая их вдребезги о грот-мачту.

Оставалась только одна запасная шлюпка, та самая, на которой пассажиры пробовали бежать. Однако пуститься теперь в море на этой шлюпке было слишком рискованно.

Но вот раздался страшный треск. Даже мачты покачнулись в своем основании. Луи Клодион и еще несколько мальчиков выбежали на палубу.

- Уходите! Уходите! - долетел до них вместе со свистом ветра голос Билла Митца.

- Нет надежды на спасение? - спросил Роджер Гинсдал.

- Есть, если того захочет Бог! - отвечал Билл Митц. - Он один может нас спасти...

В эту минуту раздался оглушительный шум. Огромная белая масса как исполинская птица пронеслась над палубой. Ветром сорвало один из марселей, остался один только лик-трос.

На "Резвом" почти не было более парусов. Руль тоже не действовал, а корабль понесло с головокружительной быстротой, как щепку, как игрушку волн, на восток.

Где-то очутится "Резвый" на следующее утро? Может быть, в нескольких сотнях миль от Антильских островов. Долго придется ему идти, чтобы приблизиться к ним, если удастся натянуть запасные паруса.

Но вот, кажется, буря начала стихать. Ветер внезапно переменился, как это часто случается в тропическом поясе.

Билл Митц посмотрел на небо и удивился: оно прояснилось, и огромные облака, покрывавшие горизонт с восточной стороны, исчезли.

Луи Клодион и его друзья вышли на палубу. Буря стихала, хотя море еще сильно волновалось. Целый день пройдет прежде, чем успокоятся взбаламученные волны с белыми гребнями.

- Да, да, буря стихает! - говорил Билл Митц, поднимая к небу руки с надеждой и верой в Провидение.

Теперь следовало возвратиться на запад. Хотя и далеко, но земля должна быть там, на западе.

Около полудня ветер настолько ослабел, что корабль мог идти под марселями и нижними парусами. Не без труда привязали к рее новый запасной парус.

Вдруг из трюма донесся стук и крики. Уж не пытаются ли еще раз Гарри Маркел и его товарищи вырваться на свободу?

Мальчики схватились за оружие и стояли на своих местах, готовые встретить пиратов.

Но в это время раздался крик Луи Клодиона:

- Горим!

В самом деле, вырывавшийся из трюма дым застилал уже палубу.

Вероятно, напившись не в меру джина и водки, разбойники заронили огонь куда-нибудь между ящиками груза. Слышно было уже, как взрывало бочонки со спиртными напитками.

Может быть, пожар можно было бы потушить, но для этого надо открыть люки и залить трюм водой, а в то же время выпустить на свободу Гарри Маркела с приятелями. Тогда пираты снова завладеют "Резвым" и бросят пассажиров за борт прежде, чем они успеют подумать о прекращении пожара.

Крики становились все громче. Густые змейки дыма бегали по осмоленным швам палубы. Взрывы бочонков водки повторялись все чаще и чаще... Должно быть, разбойники задыхались в трюме.

- О Билл... Билл! - с мольбой простирали руки Джон Говард, Тони Рено и Альберт Лыовен. Они молили его пощадить Гарри Маркела с пиратами.

Но минута слабости, одна минута милосердия могла стоить жизни всем пассажирам!

Нельзя было также терять времени. Пожар все равно не погасить. Корабль и заключенные в трюме пираты обречены в жертву огню. Они же должны спасаться на единственной уцелевшей шлюпке.

Билл Митц посмотрел на море, которое теперь стихло, взглянул на объятого пламенем "Резвого", на испуганных юношей и скомандовал:

- Садитесь в шлюпку!

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ - НА ВОЛЮ БОЖЬЮ

На этот раз не было судна в нескольких кабельтовых от "Резвого". Надо было спасаться бегством с горящего корабля. Хрупкий челн беглецов пускался в море, не имея надежды встретить какое-нибудь судно. Бог знает, какие невзгоды ожидали его впереди!

Что же происходило в трюме в то время, как Билл Митц и мальчики спускали в море спасательную шлюпку и готовились к побегу?

Из-под палубы раздавались страшные крики. Неистово стучали в люки.

Разбойники, казалось, вот-вот вырвутся каким-нибудь образом на свободу.

Что касается причины пожара, вероятно, он произошел от разбитого по неосторожности бочонка с водкой, нечаянно подожженного пьяным Морденом или другим матросом. Весь трюм был в огне, и корабль должен был неминуемо погибнуть. Через некоторое время от него останутся лишь жалкие обломки.

Билл Митц, имея в виду, быть может, долгое плавание по морю, позаботился, чтобы в шлюпку взяли побольше предметов первой необходимости.

Луи Клодион и Альберт Лыовен стояли в лодке и принимали подаваемые им с корабля ящики с консервами и сухарями, уцелевший бочонок водки, два бочонка пресной воды, переносную кухню, два мешка угля, запас чая, оружие, кое-какую кухонную посуду.

Тони Рено и несколько товарищей спускали в шлюпку мачту, парус, две пары весел, руль, компас и карту Антильских островов. Захватили также несколько удочек, которые могли очень пригодиться. Билл Митц бросил в шлюпку несколько перемен-платья, клеенчатых плащей, одеял, брезент, из которого можно было устроить тент.

Паттерсона первого поместили в шлюпку. Несчастья сломили энергию бедного эконома. Он забыл и о своей трехугольноголовой змее, которая погибнет в пламени, и о латинской цитате, которую ему не удалось перевести.

Он только с ужасом думал о предстоящем путешествии в шлюпке в открытом море.

Приготовления эти заняли четверть часа. Дикие крики, долетавшие из пламени, становились все ужаснее. Огонь перешел уже на рангоут.

Казалось, вот-вот из этого горнила покажется полуобгорелая фигура какого-нибудь пирата, которому удалось бежать из пылающего трюма.

Надо было поскорее удалиться от "Резвого". Кажется, взяли все, что надо, и Билл Митц уже собирался сесть в шлюпку, как вдруг Нильс Арбо вспомнил о деньгах.

- Да, - сказал Билл Митц, - надо взять их, или они погибнут вместе с кораблем.

Он возвратился в жилую палубу, взял хранившиеся в каюте наставника деньги, перешагнул рангоут и прыгнул в шлюпку.

- Отчаливай! - крикнул он.

Лодка отошла от "Резвого" и пошла на запад.

В это время под напором нагревшегося воздуха взорвало трюм. Взрыв был так силен, что фок-мачта покачнулась в своем основании и ударилась о бакборт. Весь корабль наклонился, но тотчас же встал, так что не успел зачерпнуть воды, которая могла бы залить пожар.

Ни один из пиратов не показывался еще на палубе. Может быть, они все задохнулись от дыма раньше, чем успели пробиться через пламя.

Было половина шестого вечера. Дул постоянный ветер, можно было поднять парус. Тони Рено и Магнус Андерс приладили на шлюпке парус. Билл Митц сел за руль. Весла убрали. Отдали шкоты, и шлюпка быстро пошла вперед.

Не успели они отойти и полмили, как рухнули две остальные мачты

"Резвого", после того как загорелись ванты и бакштаги. Корабль, плоский, как понтон, более не вставал. Мало-помалу он зачерпывал воды. Тогда на палубе показалось несколько человек и среди них Гарри Маркел. Когда негодяй увидел, что шлюпка отошла далеко, что до нее не добраться вплавь, у него вырвался крик бессильной злобы.

Наполняясь все более и более водой, "Резвый" наконец исчез в пучине.

Пираты с "Галифакса" бежали от людского правосудия, но не ушли от Божьего суда. От когда-то прекрасного корабля остались только бесформенные обломки, которые плавали на поверхности моря.

Слезы навернулись на глазах у пассажиров, когда они увидели гибель

"Резвого".

Буря, свирепствовавшая двенадцать часов, утихла, но от этого положение пассажиров не улучшилось.

Шлюпка длиной в тридцать футов и шириной в пять футов свободно вмещала одиннадцать пассажиров, но на ней не было палубы, негде было спрятаться от дождя, и кроме того, она легко могла зачерпнуть воды.

Билл Митц развесил над частью лодки, от мачты до форштевня, брезент, который, поддерживаемый слегами, представлял из себя как бы тент; под ним могли укрыться трое мальчиков.

Луи Клодион и Тони Рено припрятали на дне шлюпки компас и ящики с сухарями и консервами.

Взятых пассажирами запасов могло хватить дней на десять. В случае истощения запасов можно было еще рассчитывать на рыбную ловлю. Воды тоже должно хватить на неделю, решено было беречь ее, а в случае дождя собирать и дождевую воду.

Но достигнут ли они берега в такой срок, придут ли на Антильские или хотя бы на Бермудские острова?

Едва ли. Бурей отбросило "Резвый" на юго-восток, далеко от Бермудских островов. Билл Митц рассчитывал поэтому, что они придут, скорее всего, или на Антильские острова, или к побережью Южной Америки, в Бразилию, Гвиану или Венесуэлу.

Лучше всего для наших путешественников было бы встретить какой-нибудь корабль.

Вот как обстояло дело вечером двадцать шестого сентября. Уже наступала ночь; ни на востоке, ни на западе не было угрожающих туч. Легкая зыбь покачивала шлюпку. Пассатный ветер наполнял парус. Ночь была безлунная, но звезды сверкали на небе, и среди них ярко горела Полярная звезда.

Луи Клодион и его товарищи продолжали грести по очереди, сменяясь каждый час. Билл Митц нашел, что это слишком утомительно, а силы нужно беречь.

Скоро в лодке все спали. Только Билл не выпускал из рук руля да по временам отдавал или подтягивал свободной рукой шкоты. Маленький фонарь освещал лежавший перед ним компас, который указывал путь.

Ветер дул по-прежнему, и Биллу не пришлось будить мальчиков. Иногда то тот, то другой из них просыпался и спрашивал, не надо ли помочь, но он отвечал им, что все идет хорошо и без них. Кивнув ему дружески, проснувшийся снова закутывался в одеяло и засыпал.

Все пробудились чуть свет. Даже Паттерсон вышел из-под тента и сел на носу.

Утро было прекрасное. Солнце встало на горизонте и разогнало своими лучами легкий туман. Море чуть заметно волновалось, легкие волны рябили поверхность его и плескали о борт шлюпки.

Тони Рено тотчас принялся хлопотать о завтраке, вскипятил на переносной кухне воду, заварил чай, достал из ящика сухарей и влил в воду немного водки.

- Теперь ваша очередь отдыхать! - сказал Биллу Роджер Гинсдал. - Если хотите следующую ночь опять сидеть на руле, вы должны лечь теперь!

- Вы должны! - подтвердил Луи Клодион. Билл посмотрел на небо. Море было спокойно, ветер дул по-прежнему...

- Хорошо, я сосну часок-другой! - сказал он.

Он передал руль Магнусу Андерсу, дал ему некоторые указания и лег под тентом. Но через два часа, как обещал, он снова пришел на корму. Убедившись, что шлюпка идет по верному направлению, он снова окинул взглядом небо и море.

Погода не переменилась. Солнце сияло в безоблачном небе. При сильных испарениях морской поверхности было бы нестерпимо жарко, если бы не свежий ветерок.

Но напрасно направляли путешественники свои подзорные трубы вдаль: нигде не видно было ни белого паруса корабля, ни дыма парохода.

Английские, французские, американские и немецкие суда часто заходят в это время года в эту часть океана, на юг от Бермудских, на восток от Антильских островов. Не проходит дня, чтобы здесь не повстречались два корабля.

Биллу Митцу, естественно, пришла мысль, что бурей увлекло "Резвый" в открытое море, дальше, чем он предполагал; тогда придется идти две, три недели, прежде чем они достигнут берега. Припасы скоро иссякнут. Тогда останутся единственные ресурсы на случай голода и жажды - рыбная ловля и дождевая вода.

Билл Митц начинал терять надежду, но не показывал виду.

Подняли еще малый парус, и шлюпка пошла быстрее.

Уже четыре дня лодка шла наудачу в безбрежном и пустынном море.

Съестных припасов еще хватит на несколько дней, но вода вышла почти вся. Между тем небо чисто и дождя не предвидится. Должно быть, шлюпка уклонилась на юг, а в этом направлении она не придет к американскому побережью и будет скитаться по необъятному океану, сливающемуся с южными морями.

В ночь с третьего на четвертое октября ветер стих окончательно и парус беспомощно повис на мачте.

Сколько отчаяния было во взгляде самых отважных юношей, когда они вглядывались в необозримый простор окружающего их океана!

Даже Билл Митц, сложив с мольбой руки, мог только прошептать:

- О Боже! Боже! Сжалься над нами!

Прошел еще один мучительный день. Солнце палило, было невыносимо жарко, а между тем надо было грести. Только четверо - Луи Клодион, Тони Рено, Джон Говард и Магнус Андерс - были в силах работать. Все остальные, усталые, больные, лежали на дне шлюпки. А скоро не будет более и глотка воды...

Билл старался еще подбодрить спутников. Он оставлял руль только для того, чтобы сесть за весла. Но его надежды, что поднимется ветер, не оправдывались. Показавшиеся было на небе облачка рассеялись. Парус висел неподвижно. Его не закрепляли только потому, что он до некоторой степени защищал от солнца.

Терпеть дальше не было сил.

В ночь у некоторых мальчиков начался бред. Они, крича, призывали мать... Не будь Билла Митца, некоторые из них под влиянием ужасных галлюцинаций бросились бы в море...

Светало. Наступал день, уж не последний ли, которому суждено положить конец их ужасным страданиям?..

Но вот из уст Луи Клодиона вырвался крик:

- Корабль!

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ - КОНЕЦ ПУТЕШЕСТВИЯ

Пароход "Виктория", шедший из Доминика в Ливерпуль, находился в трехстах пятидесяти милях на юго-восток от Антильских островов, когда стоявшие на часах матросы заметили шлюпку с "Резвого".

Доложили капитану Джону Дэвису, который приказал идти прямо по направлению шлюпки. Пустая ли, брошенная на произвол судьбы лодка или в ней есть какие-нибудь несчастные, спасшиеся от кораблекрушения люди?..

Когда Луи Клодион закричал: "Корабль!" - Билл Митц и еще два-три пассажира встали, простирая руки к видневшемуся вдали пароходу.

Те из них, которые еще не совсем ослабли, собрали последние силы, и капитану "Виктории" не пришлось высылать им навстречу спасательную шлюпку: Билл Митц и Луи Клодион взялись за весла, Тони Рено правил рулем, и шлюпка быстро подошла к пароходу. Бросили конец, спустили трап. Через пять минут все пассажиры "Резвого" были на "Виктории", где их радушно приняли и оказали помощь, в которой они так нуждались.

Итак, воспитанники Антильской школы, стипендиаты мисс Китлен Сеймур, а с ними мистер Гораций Паттерсон и отважный Билл Митц были спасены.

Луи Клодион рассказал обо всем, что произошло после их отъезда с Барбадоса. Капитан "Виктории" узнал, при каких условиях совершилась первая половина плавания, когда "Резвый" находился еще в руках Гарри Маркела и его шайки, как мальчики осматривали Антильские острова, как Билл Митц открыл, наконец замысел негодяев, как он вместе с пассажирами вынужден был бежать с охваченного пламенем корабля, какую пытку они все вынесли, блуждая по морю эти последние дни.

От имени товарищей прерывающимся от волнения голосом Луи Клодион благодарил Билла Митца за все, что этот смелый моряк сделал для них. Обнимая его, мальчики плакали от радости и чувства признательности.

"Виктория", вместимостью в две тысячи пятьсот тонн, только что доставила груз каменного угля на остров Доминика и теперь, нагруженная балластом, возвращалась в Ливерпуль. Пассажиры "Резвого" прибудут прямо в Англию. "Виктория" шла со скоростью пятнадцати миль в час, и, таким образом, Гораций Паттерсон и его спутники возвратятся домой даже без опоздания.

Благодаря заботам и уходу, которыми наши путешественники пользовались на принявшем их корабле, они скоро оправились от долгой нравственной и физической усталости, от перенесенных ими страшных испытаний. Они уже начинали забывать свои бедствия и были безгранично счастливы, что избежали опасности.

После вполне благополучного плавания двадцать второго октября

"Виктория" вошла в канал Святого Георга и в тот же вечер бросила якорь у сходней Ливерпульского дока.

Тотчас же были посланы телеграммы директору Антильской школы и семействам воспитанников, чтобы известить о прибытии.

В тот же вечер газеты оповестили жителей о событиях, разыгравшихся на

"Резвом", и о том, при каких условиях мистеру Паттерсону и его питомцам удалось возвратиться в Англию.

Известия эти наделали много шуму. Драма, завязка которой началась в Коркском заливе, где был убит капитан Пакстон со своим экипажем, а развязка кончилась в далеком океане, в волнах которого погиб Гарри Маркел со всей своей шайкой, произвела глубокое впечатление.

Мистер Ардаг немедленно известил обо всем происшедшем мисс Китлен Сеймур. Легко представить себе, как добрая женщина взволновалась, узнав об участи "Резвого". Хорошо, что ей пришла мысль отправить на корабль Билла Митца. О, как она благодарна этому отважному моряку, сделавшемуся героем дня! Приехав в Ливерпуль, Билл Митц ожидал только своего назначения подшкипером на "Элизу Уарден".

Поблагодарив еще раз капитана "Виктории", мистер Паттерсон и школьники сели в ночной поезд и на следующее утро прибыли в Антильскую школу.

Каникулы уже кончились, все воспитанники были в сборе и горячо приветствовали товарищей, вернувшихся из путешествия, причинившего им столько треволнений. Все расспрашивали путешественников, хотели знать малейшие подробности. Долго еще приключения их будут служить темой для разговоров во время рекреаций. И все-таки, хотя они подверглись немалым опасностям, многие завидовали им, жалели, что их не было с ними на "Резвом".

Можно быть уверенным, что, если когда-нибудь опять откроется конкурс на соискание стипендий для нового школьного путешествия, в соискателях премии недостатка не будет.

Жюль Верн - Юные путешественники. 4 часть., читать текст

См. также Жюль Верн (Jules Verne) - Проза (рассказы, поэмы, романы ...) :

Юные путешественники (Bourses de voyage). 1 часть.
Перевод К. А. Гумберта ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ГЛАВА ПЕРВАЯ КОНКУРС - Первый разр...

Юные путешественники (Bourses de voyage). 2 часть.
Но на корабле кроме шестерых матросов да капитана были еще люди. Еще т...