Кнут Гамсун
«У врат царства (Ved Rigets Port). 2 часть.»

"У врат царства (Ved Rigets Port). 2 часть."

Элина (медленно уходит).

Карено (садится у письменного стола, прибавляет света в лампе, берет книгу Йервена и читает. На его лице появляется выражение все усиливающегося изумления. Раскрывает книгу в середине; читает). Нет, - но!.. (С возрастающим волнением перелистывает и читает то здесь, то там.) Нет, он изменил! Йервен изменил! (Вскакивает, бегает по комнате, снова заглядывает в книгу.) Предатель!

Действие третье

Следующее утро. Комната Карено. Одна лампа догорела и потухла. Другая догорает. Дневной свет. К а р е н о сидит за работой, бледный и усталый.

Карено (встает, отворяет кухонную дверь и зовет). Ингеборг! (Услышав ответ.) Пожалуйста, на минута.

Ингеборг (входит).

Карено. Ты можешь сейчас сходить по одному делу?

Ингеборг. Да.

Карено. Отнеси ему это письмо. (Берет со стола заготовленное письмо.) Можешь идти так.

Ингеборг (протягивает руку).

Карено. Подожди. Я вложу деньги. Смотри. (Вкладывает пачку кредитных бумажек и заклеивает конверт.) Он вчера забыл здесь эти деньги.

Ингеборг. Хорошо. (Протягивает руку.)

Карено. Ты его вызовешь и отдашь письмо в собственные руки. Ты это сделаешь?

Ингеборг. Да. (Берет письмо.) Потушить лампу? Уже совсем светло.

Карено. Разве? (Тушит лампу, идет к двери на веранду, отдергивает гардину; врывается солнечный свет. К Ингеборг, которая хочет ему помочь.) Нет, ты иди. Письмо у тебя?

Ингеборг. Да. (Идет по направлению к кухне).

Карено. Подожди немного, Ингеборг. Если Йервен тебя о чем-нибудь спросит... Если он спросит, велел ли я ему кланяться, ты можешь сказать: да, я велел ему кланяться.

Ингеборг. Да.

Карено. Но если он не спросит, то ничего не говори.

Ингеборг. Нет, нет. (Уходит.)

Слышен стук калитки.

К а р е н о садится снова за работу, перелистывает свои бумаги, книгу. Опять стук садовой калитки. Вслед затем раздается стук в кухонную дверь. Потом еще раз, громче.

Карено. Это ты? Ингеборг?

Чучельный мастер (входит, несет с собою большой пакет в газетной бумаге. Кланяется). Прошу извинить, в кухне никого не было.

Карено. Вы принесли хлеб? Пожалуйста, положите туда.

Чучельный мастер. Нет; барыня...

Карено. Барыня еще не вставала. (Берется за боковой карман.) Вы пришли за деньгами?

Чучельный мастер (кланяется). Я должен был принести вот это. (Снимает бумагу и высоко поднимает чучело птицы.)

Карено (с неудовольствием). Уф, что это такое?

Чучельный мастер. Чучело птицы, которое мне заказала барыня. Сокол.

Карено. Это, очевидно, ошибка. Вы говорите - сокол?

Чучельный мастер. Нет, это не ошибка.

Карено (подходит). Жена заказала это?

Чучельный мастер (кланяется). Совершенно верно.

Карено (берется за боковой карман). Я не знаю, есть ли у меня... Сколько это стoит? Может быть, вы его возьмете обратно? (Ищет в карманах.) Потому что, к сожалению, у меня сейчас нет денег. Я зайду за этим после.

Чучельный мастер (кланяется). За птицу уже заплачено.

Карено. Заплачено? Тогда, пожалуйста, положите ее туда. (Идет к письменному столу.)

Чучельный мастер. Это одна из тех птиц, которые думают.

Карено. Так.

Чучельный мастер. Но она ничего не говорит.

Карено. Положите ее куда-нибудь. Положите ее на пол. (Пишет.)

Чучельный мастер. Вы не хотите ее повесить?

Карено. Нет, благодарю вас.

Чучельный мастер. У нее распростерты крылья для полета. Это была лучшая птица в моей коллекции. Я ее показывал посетителям, как образец. Разве она вам не нравится?

Карено (встал). Простите, - будьте любезны положить туда птицу.

Чучельный мастер (быстро кладет птицу, кланяется). Доброго утра.

Карено. Доброго утра. (Садится.)

Чучельный мастер. Прошу извинить. (Уходит. Слышен стук захлопнувшейся калитки.)

Элина (входит, оправляя свое платье). С добрым утром, Ивар. Ты все за работой?

Карено. Кончаю. (Быстро пишет несколько строк.)

Элина. Видишь, как я долго спала. Ты опять не ложился?

Карено (кладет перо в сторону). Я был прилежен сегодня ночью. Необыкновенно прилежен.

Элина (подает ему руку). Поздравляю, Ивар.

Карено (удивленно пожимает ее руку). Разве я в первый раз так прилежен?

Элина. Я поздравляю тебя с сегодняшним днем. Неужели ты опять забыл? Ведь тебе сегодня исполнилось двадцать девять лет.

Карено. Да, правда.

Элина (заметив сокола). Как, он уже приходил?

Карено. Кто? Да, тут был кто-то; он там что-то оставил. Я ничего не понял. (Указывая.) Он положил где-то там. Он сказал - птица, что ли.

Элина (уныло). Как неудачно вышло.

Карено. Он сказал, что ты заказала.

Элина. Да, я заказала для тебя. К сегодняшнему дню. Теперь весь сюрприз испорчен. Я вижу, ты вовсе не рад. (В отчаянии.) О, Боже мой! (Садится.)

Карено (смотрит с гримасой на сокола). Эта птица для меня?

Элина. Да, это сокол. Я хотела тебе подарить.

Карено. Какая странная идея! Пустая, набитая шкура.

Элина. Да, конечно, опять я сделала глупость. В прошлом году я подарила тебе картину, и она тоже тебе не понравилась.

Карено. Но, Боже мой, это же было изображение Христа, Элина.

Элина. Ты не должен об этом говорить в таком тоне. Это была литография, очень дорогая картина, могу тебя уверить. Отец и мать советовали купить ее.

Карено. Ну что же, она и висит над моею кроватью

Элина. Когда он приходил? Почему он заодно не повесил птицу?

Карено. Не мог же я его послать к тебе прежде, чем ты встала!

Элина (с ударением). Может быть, ты и не хочешь иметь здесь птицу? (Указывая.) Вот здесь, на этом крючке?

Карено. Здесь... А ты хочешь?

Элина. Ну, значит, нет. Пусть тоже валяется в спальне. (Быстро встает, берет сокола и швыряет его в дверь спальни. Отпирает кухонную дверь.) Ингеборг, ты хотела принять птицу, когда ее принесут.

Карено. Ингеборг ушла. Я ее послал по делу.

Элина (у кухонной двери). Да?

Карено. Я ее послал к Йервену. (Встает.) Я должен тебе сказать, Элина, что деньги, которые я получил вчера вечером, я отослал ему.

Элина (подходит к нему ближе, внимательно смотрит). Это неправда, конечно?

Карено. Это правда. Ты знаешь, чтС сделал Йервен? (Берет книгу Йервена. Взволнованно.) Подумай, Элина, Йервен тоже согнул спину. (Бросает книгу на стол.)

Элина. Что сделал Йервен?

Карено. Отрекся. Отрекся от всех своих прежних убеждений! (Берет книгу и перелистывает.) Продал себя. Страницу за страницей. Вот отчего он вчера так странно себя вел. (Ходит по комнате.) От Йервена ничего не осталось!

Элина (после паузы). Ты думаешь, Йервен сделал это намеренно?

Карено. Намеренно? Вся книга не что иное, как обстоятельный переход к англичанам и к профессору Гюллингу.

Элина. Значит, я была права.

Карено. Ты была права, Элина?

Элина. Да. Относительно профессора Гюллинга. Уж если Йервен тоже перешел на его сторону...

Карено (не отвечая, ходит взад и вперед). Вот почему он вчера был так расстроен. Он знал, что он сделал. (Останавливается в задумчивости.) Я не понимаю его наглости. Как он говорил! И как он насмехался над профессором Гюллингом.

Элина. И первое, что ты сегодня сделал, это - отослал ему деньги. Нет, я тебя не понимаю. (Бросается на стул.)

Карено. Неужели ты думаешь, что я теперь могу взять у него деньги?

Элина. Что? Неужели я думаю?

Карено. После всего этого? После того, как он напал на меня сзади?

Элина. Разве он напал на тебя сзади?

Карено. И на меня тоже. (У стола, открывает книгу Йервена.) Читай. (Указывает; Элина не смотрит.) Посмотри, - это только оглавление. Здесь уже три нападки на меня. Только в заглавиях.

Элина. Если он на тебя напал, ты должен с этим примириться. Ты сам на всех нападаешь.

Карено (бросает книгу на стол; ходит взад и вперед).

Элина. Мне кажется, Йервен этим нападкам не придает большого значения. (Карено не отвечает.) Вчера вечером он был с тобой любезен, как всегда. (Карено не отвечает.) Повидимому, он против тебя ничего не имеет. (Карено не отвечает.) Во всяком случае, с его стороны было очень мило предложить тебе деньги.

Карено. Я не могу их взять.

Элина. Да, если бы у нас были средства, тогда другое дело.

Карено. Какие деньги предложил мне Йервен? Плата за его книгу, плата за его нападки на меня - это деньги за кровь... Вот какие деньги он мне предложил!

Элина. Н-да.

Карено. Ведь это насмешка. Он прекрасно знает, что совершил предательство, и вот ему нужен сообщник. (Останавливается.) Нет, убей меня Бог, я никогда не видел подобной наглости!

Элина. Как странно! Как только для нас покажется луч света, - он сейчас же гаснет.

Карено. Да, теперь счастье нам не улыбается. Но это временно. (Решительно.) Пусть Йервен берет себе свои деньги! Может быть, я сегодня получу от издателя благоприятный ответ. Ты должна поддержать меня, Элина.

Элина. Нет, нам не избежать описи, я знаю.

Карено. Нет, я не верю этому. У меня предчувствие, что этого не случится. (Проводит рукой по лбу.) Но теперь я должен заснуть: кружится голова. Элина, я скоро проснусь, через несколько минут я снова примусь за работу. Ты еще увидишь, чтС я могу сделать! (Экзальтированно.) Сегодня ночью, когда я писал, мысли как молнии освещали мой мозг. Ты не поверишь, но я разрешал все вопросы, я понял жизнь. Я почувствовал прилив новых сил.

Элина (у этажерки, берет поочередно в руки подсвечники; как бы про себя). И не в состоянии спасти даже их.

Карено. Не огорчайся, Элина. Мне предстоит огромный труд. Предательство Йервена произвело на меня сильное впечатление. Мне казалось в эту ночь, что я остался один на всей земле. Между человеком и внешним миром стоит стена; но теперь эта стена стала тоньше, я хочу попробовать ее пробить, высунуть голову и посмотреть. (Повторяет.) И посмотреть. Ты мне веришь?

Элина. Я в этом ничего не понимаю.

Карено. Подожди, повторяю тебе: подожди, я кончу свою книгу. Пусть нас выгоняя из дому: но когда-нибудь нам будет лучше. Это я знаю.

Элина. Ты много раз уж говорил это.

Карено. Но теперь я в этом уверен. И чт? бы ни случилось, я у Йервена денег не возьму. До чего вы хотите меня довести? Лучше мне идти просить милостыню. К счастью, есть человек, у которого сейчас моя рукопись и который увидит, чего она стoит.

Элина. А что ты сделаешь, если издатель тебе откажет? Тогда начнется то же самое. (Ходит взад и вперед; мучительно.) Господи, я так устала от всего этого. Это тянется уже целых три года. И никогда не будет иначе.

Карено. Но три года нужды совсем не долгий срок для такого человека, как я. Для человека, который стучится в людские двери с такими свободными мыслями, как мои. И десять лет недолгий срок. Об этом я думал сегодня ночью.

Слышен стук садовой калитки.

Элина (принимает решение). Ну, да посмотрим. У тебя воспаленные глаза, Ивар; приляг немного. Разбудить тебя?

Карено. Нет, я сам проснусь. Через четверть часа, вероятно, я встану. Я только подремлю. (Уходит в спальню.)

Элина (прислушивается у двери в глубине; отворяет ее, смотрит и снова запирает. Отворяет кухонную дверь.) Ингеборг, это ты?

Ингеборг. Да. (Входит красная, задыхаясь.)

Элина. Я слышала, ты уходила?

Ингеборг. Да, я только что вернулась.

Элина. Милая Ингеборг, сбегай еще раз. Но прежде позавтракай.

Ингеборг. Я уже ела.

Элина. Ты уже завтракала? (Подходит к этажерке и берет подсвечники.) Ингеборг, почисть их немного. А когда вычистишь, ты... (отвернувшись) ты отнесешь их в город и постараешься получить под них деньги.

Ингеборг. Я должна их...

Элина (перебивает ее, нервно). Да, ты понимаешь. Словом, получить под них деньги. Подсвечники покамест мне не нужны.

Ингеборг. Хорошо, хорошо.

Элина. Но только не теряй квитанции. Она, пожалуй, важнее самих денег.

Ингеборг (берет подсвечники).

Элина. Ты это сделаешь, Ингеборг?

Ингеборг. Конечно. (Уходит.)

Элина. Спасибо.

Садовая калитка захлопывается.

Э л и н а берет свою работу, садится у круглого стола и шьет. Выражение ее лица озабоченное, движения вялы. Она встает, неподвижно смотрит через дверь веранды, снова садится и шьет. Уловив стук калитки, она напряженно прислушивается, встает и поспешно направляется к задней двери. Она в сильном волнении. Стучат.

Элина (отворяет). А! Войдите, пожалуйста.

Бондесен (входит). Дорого утра!

Элина. Здравствуйте. (Подает ему руку.)

Бондесен. Господин Карено уже ушел?

Элина. Нет, он спит, он работал всю ночь. Присядьте. (Она садится.)

Бондесен (вынимает из кармана несколько номеров журнала). Вот эти журналы. (Садится.) И вы сидите здесь одна?

Элина. Одна, одна!

Бондесен. Этого вы не должны делать. Лучше бы прогулялись. На дворе солнце.

Элина. Я стояла у дверей веранды и смотрела на солнце.

Бондесен. Вы должны выйти, нанять коляску и поехать гулять, сесть в лодку и грести.

Элина (беспокойно). Нет, не говорите мне об этом.

Бондесен. Сегодня устраивается большая прогулка за город.

Элина (невольно). Правда? И вы тоже поедете?

Бондесен. Да, и я тоже.

Элина (меняя тон). Послушайте, господин Бондесен, я вчера держала себя немного несдержанно. Надеюсь, вы этого не поняли дурно.

Бондесен. О, нет!

Элина. Мне это было бы очень неприятно.

Бондесен. Нисколько. Я все время был уверен, что ваша несдержанность, как вы называете, относится не ко мне, а к другому.

Элина. К кому другому?

Бондесен. Вы, в сущности, говорили не для меня, а для другого.

Элина. Этого вы не заметили? Что? Этого нельзя было заметить?

Бондесен. Я был здесь не более, как посторонний свидетель. Я присутствовал при игре, но не участвовал в ней. Я был ширмой.

Элина. Нет, вы преувеличиваете. Фи, как вы преувеличиваете! Но не будем больше говорить об этом... Да, вы слышали про Йервена?

Бондесен. Что он перешел в другой лагерь? Я узнал об этом сегодня утром. Я тотчас же написал о нем небольшую статейку.

Элина. Против него?

Бондесен (улыбается). Нет, не против него. Теперь его надо поддержать.

Элина. Да, правда? Это вовсе не так ужасно - то, что он сделал?

Бондесен (смеется). Нет, конечно, нет. С моей точки зрения.

Элина. Не правда ли?

Бондесен. Потому что мы "все там будем". Рано или поздно.

Элина. Как это?

Бондесен. Все дети делаются взрослыми людьми. Если не умирают.

Элина. Да, если итак рассуждать, то это вполне естественно.

Бондесен (пожимает плечами). Боже мой, я пережил то же самое. Был радикалом, свободомыслящим и смелым - хоть куда! Но наступило время, когда я начал размышлять.

Элина. Что же вы тогда сделали?

Бондесен. Я начал сомневаться в теории о происхождении от обезьяны. Затем я забыл песенку Синклера и то, "что случилось в Фредериксгалле"; потому что это тоже своего рода теория о происхождении от обезьяны.

Элина. А потом?

Бондесен. О, потом было еще много разного другого, но я перешагнул через все.

Элина. И перешли в другой лагерь?

Бондесен. Честно и открыто перешел в другой лагерь. В другую газету, для другого дела.

Элина. Вы это сделали? Для этого надо много мужества.

Бондесен. Обстоятельства сложились так, что я не мог иначе поступить. В этом было все мое мужество.

Элина. На вас, вероятно, сильно напали?

Бондесен. Да, в газетах. О-о! Но у меня была также и поддержка. И когда надо вступать на этот путь...

Элина. Я чувствую, что сделала бы так же, как вы. В конце концов, надо ведь устроиться и не жить в вечно тревоге.

Бондесен. Вы совершенно правы. Перестаешь метаться, становишься спокойнее, находишь внутреннее довольство.

Элина. Вы думаете, что Ивар со временем тоже переменит свои взгляды?

Бондесен. Хочу надеяться. Я не понимаю, почему господин Карено должен быть единственным из всех нас, который не видит истинного пути. Но на это нужно время.

Элина. К сожалению; и, вероятно, много времени.

Бондесен (улыбается). Вы говорите: "к сожалению". Если бы ваш муж это слышал.

Элина. Мне все равно.

Бондесен. Что вам все равно?

Элина. Ничего. Мой муж спит.

Бондесен. Как тихо во всем доме!

Элина. Что вы будете делать за городом?

Бондесен. Веселиться. Выпьем немного шампанского, будем танцевать.

Элина. Танцевать тоже? Я ведь не так уж стара, а забыла, что значит танцы.

Бондесен (упрашивая). Поедем с нами. Вам понравится.

Элина. Не, что вы! Разве я могу поехать?

Бондесен. Мы будем вас носить на руках.

Элина (изменив тон). Господин Бондесен, вы права, когда говорили, что вчера я так держала себя только для другого.

Бондесен. В этом вам вовсе не надо исповедываться; я это сам видел.

Элина. Боже мой, я была в таком отчаянии и хотела это показать.

Бондесен. И достигли цели?

Элина. Нет. Ничего не достигла.

Бондесен. Жаль, потому что вы положили столько труда.

Элина (искренно). Не смейтесь надо мной! Прошу вас! Если бы вы только поняли меня. Вы знаете, в каком мы положении? Сегодня утром он отослал Йервену деньги, и вот мы снова ни с чем. Он не думает обо мне, даже не о себе, а только о своей работе, всегда и всюду о своей работе. Так тянется уж три года. Но три года это пустяки, говорит он, десять лет тоже. Если он так относится, то, значит, меня он больше не любит. И ночью я не всегда вижу его. Он сидит за своим столом и работает до самого утра. Все это ужасно! У меня все спуталось в голове; я готова была сжечь все его рукописи; я ревновала его к Ингеборг и отказала ей.

Бондесен. Ингеборг? Кто это?

Элина. Наша прислуга.

Бондесен. Что вчера подавала кофе?

Элина. Да.

Бондесен (улыбается и качает головой).

Элина. Я знаю, это было глупо. Но я для него совершенно не существовала и потому решила, что, вероятно, есть какая-нибудь причина. Вот сегодня принесли сокола; знаете, того сокола. Вы думаете, он позволил повесить его здесь?

Бондесен. А куда он хотел его повесить?

Элина. Да он совсем его не хотел, я это поняла. Теперь сокол валяется в спальне на полу. И так постоянно.

Бондесен (откашливается). Дело в том, что вы слишком молоды для того, чтобы быть женой. Вот и все.

Элина. Да, я слишком молода. Это так.

Бондесен. И он должен это понять.

Элина. Но он не понимает ничего; он так уверен, что я всецело принадлежу ему. (После паузы.) Но он слишком уверен.

Бондесен. Что вы хотите этим сказать?

Элина (молчит).

Бондесен. Вы теперь хотите ему доказать, что он заблуждается?

Элина (молчит).

Бондесен. Простите, если мой вопрос нескромен. Мне было бы приятно чем-либо быть вам полезным.

Элина (смотрит на него). Спасибо, что пришли, господин Бондесен. Я вас все-таки ждала. Мне было так грустно, а вы приносите с собой столько жизни. Вы сказали: "доброго утра". Как будто для вас было счастьем сказать это.

Бондесен. Так оно и было - пожелать вам доброго утра.

Элина. Вчера я немного боялась вас. Помните, когда вы говорили об этих журналах?

Бондесен. Да.

Элина. Вы сказали, что сегодня их принесете, и спросили, когда мой муж бывает дома.

Бондесен. Да, и?..

Элина. Знаете, мне показалось, как будто вы спрашиваете, когда моего мужа не бывает дома? И тогда я стала вас немного бояться...

Бондесен. Вы теперь тоже меня боитесь? (Берет ее руку.)

Элина (немного отодвигает от него свой стул). Нет, теперь нет... Но не думайте теперь обо мне дурно; я не очень смела, но...

Бондесен (улыбается). Будьте совершенно спокойны. Я все понимаю. Я все еще изображаю из себя приличные ширмы?

Элина. Ширмы? Теперь? Неужели вы это действительно думаете? (В другом тоне.) И много дам едет с вами за город? Вы на лошадях?

Бондесен. Да. Уже заказаны экипажи. Шампанское и музыка едет с нами.

Элина. А Йервен тоже едет? И фрёкен Говинд?

Бондесен. Во всяком случае, они приглашены.

Элина. Вы часто устраиваете такие прогулки?

Бондесен. Сегодня особенный случай: день рождения одного из нашей компании.

Элина (вздрагивает). День рождения?

Бондесен. Да. А что?

Элина. Ничего. Я вспомнила, что у нас сегодня тоже день рождения. (Грустно улыбается.) Но без всякой торжественности.

Бондесен. А? Разве сегодня день рождения господина Карено?

Элина. Да.

Бондесен. Поздравляю... Музыка и шампанское - ведь это только ребячество. Может быть, прекрасный день рождения и без этого.

Элина. Но все-таки это праздник. Послушайте, как это звучит: "праздник". Я вижу всю картину: веселые мужчины с цветами в петлице, шляпы на затылке, улыбки и смех. "Застегните мне перчатку, завяжите мне ботинки". С удовольствием! Вы веселитесь? Потом кто-нибудь становится на камень и держит речь, и все громко смеются, если она неудачна. Потом играет музыка.

Бондесен. И потом танцуют.

Элина. Да, и потом танцуют. (Беспокойно встает, улыбаясь.) Смешно, я сижу здесь, а сама как будто там.

Бондесен (настойчиво). Но разве вы не можете быть там?

Элина. Нет, нет, ни в коем случае. (Бросает взгляд на веранду, поворачивается, подходит к нему ближе, стоит одну минуту и смотрит на него сзади.)

Бондесен (обернувшись). На что вы смотрите?

Элина (садится). Почему вы сказали, что вы ширма?

Бондесен. Ну, ширмы, или Эндресен, или NN. - это одно и то же.

Элина. Я сегодня не называла вас Эндресен. Ведь нет?

Бондесен. Да, вы меня так не называли. Это меня удивляет.

Элина. Я запомнила ваше имя. Я о вас думала.

Бондесен (берет ее руку). Это правда?

Элина. Да, это правда. И я вас ждала. (Отнимает свою руку, встает; в другом тоне.) Вы принесли журналы? Благодарю; я положу их ему. (Кладет журналы на стол Карено.)

Бондесен (который также встал). Вы уж хотите меня прогнать? (Она не отвечает.) Значит, вы меня ждали?

Элина. Да, мне хотелось поговорить с кем-нибудь.

Бондесен. Вы не рассердитесь, если я скажу вам что-то?

Элина (опускает глаза). Лучше не говорите.

Бондесен. Я только хочу сказать, что отказываюсь от сегодняшней прогулки. Я не поеду.

Элина. Почему?

Бондесен. Это меня не прельщает. Скучно, если вас там не будет.

Элина. Нет, голубчик, не говорите так. Да вы не должны забывать, что...

Бондесен (в глубоком волнении). Я все забыл. Мне все равно. Увижу я вас сегодня вечером? Вы пойдете гулять, пойдете в город?

Элина (невольно). Нет, не в город.

Бондесен. Где хотите. Здесь? На улице? (Обнимает ее и целует.)

Элина. Нет! Нет! Пустите меня. (Страстно обнимает его, но тотчас опускает руки, вырывается, задыхаясь.) Что вы делаете? Вы с ума... Вы забываете...

Бондесен (умоляюще). Боже мой, послушайте...

Элина. Тсс! (Прислушивается, тяжело дыша.) Он проснулся. Уходите, уходите! Нет, оставайтесь! Не уходите...

Бондесен (обнимает ее за талию). Здесь на углу, в восемь часов?

Элина (быстро). Да.

В эту минуту дверь спальни отворяется, и К а р е н о входит. Он отступает перед тем, что увидел. Бондесен выпускает госпожу Карено.

Карено. А!

Бондесен (кланяется). Я хотел... Я журналы...

Элина (к мужу). Ты недолго спал?

Карено (овладевает собой). Нет. Я совсем не мог спать. (Медленно входит в комнату.)

Бондесен. Я принес журналы, которые вы так любезно мне одолжили. Очень благодарен. (Подходит к письменному столу и берет журналы; его руки дрожат.) Очень интересно. (Подает журналы Карено.)

Карено. Благодарю. (Кладет журналы на стол, медленно подходит к дверям веранды и смотрит; задумчиво). Прекрасная погода.

Бондесен. Удивительная. Ни малейшего ветра, солнце, тепло.

Карено (оборачивается). Элина, могу я получить завтрак?

Элина (делает несколько шагов по направлению к кухонной двери).

Бондесен. Необыкновенно тепло. Для этого времени.

Карено (отходит от двери веранды). Хорошо, что держится такая погода. Я могу работать в саду. (Жене.) Принеси мне поесть.

Элина. Да, да. Сию минуту. Я сама тоже еще не завтракала. (Идет к кухонной двери.)

Бондесен (берет свою шляпу). Очень благодарен за журналы, господин Карено. (Кланяется.) Доброго утра.

Карено. Доброго утра.

Элина (провожает Бондесена к двери на заднем плане). Я открою. Прощайте, прощайте. (Выпускает Бондесена, опять идет к кухонной двери; не глядит на Карено.) Почему ты не спал? Тебе это необходимо.

Карено. Послушай, Элина, что это было за... Я застал тебя в удивительной позе, когда вошел.

Элина. Поза? Что?

Карено. Ведь это не могло мне показаться. Меня как будто укололо что-то в сердце.

Элина. Я не знаю, о чем ты говоришь.

Карено. Но, Боже мой, разве он не обнимал тебя, этот человек?

Элина (не отвечает).

Карено. Этого никогда еще не было. Положил всю руку. Зачем он это делал?

Элина (равнодушно). Вовсе не всю руку.

Карено. Я не понимаю, что это за поведение. Ты не должна позволять ему - этому человеку - быть таким дерзким.

Элина. Я не знаю, о чем ты говоришь. Господин Бондесен не был со мною дерзок.

Карено (некоторое время пристально смотрит на нее). Так? Ну, хорошо. Что ему нужно было?

Элина. Он принес журналы, которые вчера взял.

Карено. А кроме того? Для того, чтобы вынуть несколько тетрадок из кармана, не нужно много времени.

Элина (отворяет кухонную дверь и смотрит).

Карено. Ты слышишь? Я спрашиваю: что ему нужно было еще?

Элина. Еще? Что ему нужно? Я не знаю, что ему еще было нужно. Мы сидели и разговаривали.

Карено. О чем?

Элина. Ах, не прикажешь ли еще давать тебе отчет?

Карено. Конечно. Это необходимо, я думаю!

Элина (смеется). Скоро мне будет неинтересно знать, что "ты думаешь".

Карено. Что ты говоришь?

Элина. Ничего. Ради Бога, не будем ломать стульев и ссориться... Что я хотела сказать: бутерброды уже там приготовлены. Принести их?

Карено. Сюда приходят люди по самым странным делам. А когда я случайно вхожу, я вижу... Но мне все равно. Если тебе это нравится, то...

Элина. Принести тебе есть?

Карено (резко). Благодарю, я сказал, нет.

Элина (уходит в кухню).

К а р е н о в сильном волнении ходит по комнате, останавливается, пристально смотри на пол, качает головой и опять принимается ходить. Бросается на стул.

Слышен стук садовой калитки. Стучат в дверь. Карено встает.

Йервен (входит. На мгновение останавливается в дверях. Говорит в легком тоне). Доброго утра, Карено.

Карено. Доброго утра.

Йервен. Я на минуту. (Протягивает руку, Карено пожимает ее, не глядя на него.) У тебя утомленный вид.

Карено (не отвечает).

Йервен (осторожно шутя). Ты говоришь, что я устал? (Подавленно улыбается и садится.)

Карено. Твое посещение сегодня мне не особенно приятно, Йервен.

Йервен. Я это вижу. Ты утром прислал мне письмо.

Карено. Да. Спасибо за предложение, но я денег от тебя взять не могу.

Йервен (после паузы, наклонившись). Все-таки я тебя очень прошу об этом.

Карено. Нет; если ты пришел ради этого, то можешь спокойно уходить. Это все, что я могу тебе сказать.

Йервен. Как я понимаю, между нами стала моя книга.

Карено Да, твоя книга.

Йервен. Значит, ты не заметил в ней ничего особенного. Ты ничего не прочел между строками?

Карено. Нет. Что же?

Йервен (молчит).

Карено. Нет; я ничего не заметил.

Йервен. Я думал, что ты, так хорошо знающий меня, поймешь, чего мне стоило написать эту книгу.

Карено. Не могу сказать, чтобы я это увидел. Да, пожалуй, в одном мессе, вначале. Ты неуверен и колеблешься; ты опускаешь глаза.

Йервен. Так во многих местах.

Карено. Ну да, слабая краска стыда на щеках, маленькое смущение. Но ты скоро овладеваешь собой и пишешь дальше.

Йервен. Я был к этому вынужден.

Карено. Да? Вынужден?

Йервен. Если бы я написал свою диссертацию иначе, то не получил бы докторской степени.

Карено. Хе? Но докторская степень тебе была необходима?

Йервен. Да, иначе я не получил бы стипендии.

Карено. Я не думаю. Кто это сказал?

Йервен. Профессор Гюллинг.

Карено (после паузы). Да, это другое дело. Если он это сказал.

Йервен. С того дня, как явился профессор Гюллинг и дал мне этот добрый совет, я сказал, куда мне идти. Ведь рука определяет номер перчатки.

Карено. Стипендия тебе была необходима? Непременно? Без нее ты не мог бы жить?

Йервен. Нет, но я не мог бы жениться.

Карено. Как ты себя уверил, Йервен! Знаешь, все это рисует тебя в особенном свете.

Йервен. Я понимаю, что тебе так должно казаться.

Карено. Да, конечно, мне так кажется... И после того, как сделка заключена и товар продан, ты приходишь суешь мне в руки деньки. В мои руки! Эти деньги! Слышишь, я не знаю, как это назвать. Т. е. я слишком хорошо знаю, как это назвать.

Йервен. Да, ты хорошо знаешь.

Карено. Конечно. Слово вертится у меня на языке. Итак, дело ясно. Наши пути расходятся, но ты ничего не теряешь; ты получаешь свою награду. Я только не понимаю твоего вчерашнего поведения, твоего злобного издевательства над профессором Гюллингом. Что это означало? Я никогда тебя не видел таким; ты был красноречивее, чем всегда, наносил удар за ударом, уничтожал его своим презрением. Я не понимаю, чего ты этим хотел достигнуть?

Йервен. Я ничего не хотел; мне казалось, у меня еще есть время, пока ты ни о чем не узнал. Для меня было облегчением еще немного побарахтаться в эти лишние минуты.

Карено. Жалкая отсрочка!

Йервен (страстно; сжимая кулаки). Но я такой же, каким был! Меня заставили признать учение, которое идет в разрез с моими убеждениями; но в глубине души я все тот же. Здесь Яне уступлю ни на волос.

Карено. Ха-ха-ха! Конечно. Нет; не уступай ни на волос в глубине души. Никогда. Ха-ха-ха!

Йервен (оскорбленный). Тебе смешно? Что ты знаешь? Говорю тебе, я стою непоколебимо на моей прежней точке зрения. Да!

Карено (удивленно смотрит на него некоторое время). Да, да, Йервен. Но извини, мне сейчас некогда. И притом мне нелегко говорит с тобой дальше. (Приводит с порядок бумаги на своем столе.)

Йервен (поднимается; покорно). Я ухожу.

Карено. Наш разговор не привел бы ни к чему.

Йервен. Я хочу сказать только одно, Карено. Возьми деньги. Сделай это. Убедительно прошу тебя.

Карено (медленно). Милейший, неужели у тебя совсем нет стыда?

Йервен. Для меня это крайне важно, и я не стал бы умолять тебя, если бы видел другой исход. Сегодня пришла Натали, мы говорили о тебе. Она была при том, как я получил твое письмо, и увидела деньги.

Карено. Да, и?..

Йервен. Она потребовала, чтобы я показал ей письмо.

Карено. Ну?..

Йервен (взволнованно). Что ж рассказывать? Она вернула мне кольцо.

Карено. Кольцо?

Йервен. Она взяла назад свое слово.

Карено. Что?.. Она это сделала?

Йервен (вынимает из жилетного кармана кольцо, рассматривает). Она сняла его с пальца и отдала мне.

Карено. Она ничего не сказала?

Йервен. Она сказала, что понимает, что я сделал. "Ты сделал что-то дурное", - сказала она. Она догадалась по твоему письму.

Карено. И ушла? Не объяснившись?

Йервен. О, нет; она объяснила. Ты вчера видел, какая она увлекающаяся, доверчивая, страстная. Никаких компромиссов. Она так радовалась тому, что я дал тебе деньги, и ты их взял. Сегодня ты отослал их обратно, и таким образом было вполне ясно, что это означает.

Карено. Вот видишь, Йервен! Награда - награда во всех видах

Йервен. Но ты еще можешь меня спасти. Я ее спросил: - "Ты возвращаешь мне кольцо. Это навсегда?" - "Да", - ответила она. - "Но, быть может, это поправимо, - сказал я. - Еще не поздно; я пойду к Карено и объясню ему все". - "Да, иди к Карено", - сказала она.

Карено. Тебе нечего у меня делать.

Йервен. Она верит в тебя; ты произвел на нее впечатление. Она все время о тебе говорит. (Сунув руку в карман.) Возьми деньги.

Карено (медленно). Само собой, я денег не возьму. (Берет пачку бумаг под мышку.)

Йервен. Ты идешь в сад работать?

Карено. Да, когда ты уйдешь. Почему ты об этом спрашиваешь?

Йервен. Так, просто.

Карено. Я хочу там быть один.

Йервен (умоляя). Карено, прежде чем ты уйдешь...

Карено (топнув ногой). Йервен!

Йервен (идет к двери).

Карено (ему вслед). Еще одно: отдай свои деньги попам.(Возвращается к столу.)

Слышен стук садовой калитки.

Э л и н а входит.

Карено. Здесь был Йервен.

Элина (молчит).

Карено. Я говорю, здесь был Йервен.

Элина. Ну да. Я слышала.

Карено. На я не слышал, что ты ответила. Может быть, тебя это не интересует?

Элина. Откровенно говоря, нет.

Карено. После сегодняшнего визита ты интересуешься только собою.

Элина. Но, милый Ивар, что мне за дело до того, был ли здесь Йервен или нет. (Принимается за шитье.)

Карено. С Йервеном плохо. Ему отказала невеста.

Элина. Отказала?

Карено. Вернула ему кольцо.

Элина. Почему?

Карено. Почему? Вероятно, потому, что больше не хотела иметь с ним дела. Она догадалась, что он продал себя.

Элина (пожимает плечами).

Карено. Я согласен с нею. Она поступила гордо. Тебе, вероятно, это не кажется?

Элина. Я в этом ничего не понимаю.

Карено (раздраженно). Да, ты права. Ты так далека от этого. Ты бы этого не сделала.

Элина. Нет. У меня больше терпения. Два-три года я терпела бы.

Карено. Твоя гордость легко примиряется.

Элина. Ты прав. Я со многим мирюсь.

Карено. Да, ты со многим миришься.

Элина. Например, с тем, что терплю от тебя.

Карено. Виноват: и от других также.

Элина. Что ты этим хочешь сказать?

Карено. Я хочу сказать, что ты чужому человеку позволяешь обнимать себя и не даешь ему пощечины.

Элина (пожимая плечами). Опять об этом!

Карено (ходит по комнате). Жалкий, толстый человечек. Есть такие жирные личинки, червяки. Это я только так говорю.

Элина (молчит).

Карено. Но он изящно одет, чт?? Не правда ли, он одет изящно?

Элина (молчит).

Карено. Кажется, у него даже вышитые носовые платки?

Элина. Вероятно, у него для этого есть средства.

Карено. Конечно. И это ему к лицу.

Элина. Правда.

Карено. Ну-с, и на чем вы порешили? Конечно, меня это не касается, ведь я только твой муж.

Элина. Если бы я тебя не знала, то могла бы подумать, что ты ревнуешь.

Карено (останавливается). Ревную? Но послушай, Элина!

Элина. Тогда не говори так.

Карено. Ревную? Ха-ха-ха! (Ходит.) Но после того, что я видел собственными глазами, я могу ждать и большого. Я ведь видел (показывает.) Я вышел из той двери. И ты допускала это. Естественно спросить: что же дальше? Свидание?

Элина (после минутного раздумья, внезапно и несдержанно). Да. Свидание. (Бросает работу на стол, встает и делает шаг.) Свидание.

Карено (стоит минуту и смотрит на нее; полуудивленно, полуупрека). Элина!

Элина. Да, свидание. Что ты еще хочешь знать?

Карено. Ничего. Только лучше мне здесь не быть, чтобы не пришлось опять войти в неподходящее время.

Элина (берет снова за работу).

Карено. Это начинает становиться забавным. Тебе не кажется?

Элина. О, да, веселый день рождения! Большое торжество в доме.

Карено. Этого никогда не было за все три года. Вероятно, я прежде плохо тебя знал. (Останавливается у этажерки.)

Элина (бросает работу и встает). Это становится невыносимым.

Карено. О, сиди, Элина; я ухожу. Мне нужно работать.

Элина (опять садится).

Карено. Комната снова в твоем полном распоряжении - для чего угодно... Но я вижу, что нет подсвечников. Куда они делись?

Элина (смущенно). Подсвечники?

Карено. Я спрашиваю, куда они делись?

Элина. Я их дала почистить Ингеборг.

Карено. Повидимому, в доме происходят странные вещи. Не могу же я оставаться в полном неведении. Ты дала Ингеборг почистить подсвечники?

Элина. Да.

Карено (берет свои письменные принадлежности). Если принесут письмо, то крикни мне в сад. (Уходит на веранду.)

Э л и н а несколько мгновений сидит в глубокой задумчивости; потом порывисто встает и ходит взад и вперед. Ее лицо и движения выражают страдание. Слышен стук калитки. Вслед затем из кухни входит И н г е б о р г. У нее в руках сверток.

Элина. Ну?

Ингеборг (развертывает сверток). Нет, они не взяли подсвечников. Я была в двух местах.

Элина. Неужели не взяли?

Ингеборг. Нет; они сказали, это не настоящие. (Ставит подсвечники на этажерку.)

Элина. Что? Подсвечники не настоящие?

Ингеборг. Нет; они сказали, что это не настоящее серебро, а накладное.

Элина. Глупости! Подсвечники, которые нам подарили родители!

Ингеборг. Да, это сказали в двух местах. Я подумала, что уж не стoит ходить к другим.

Элина. Но это глупости. Неужели, ты думаешь, отец и мать - эти честные люди - могут подарить поддельные вещи?

Ингеборг. Если желает, я могу сходить еще.

Элина. Нет, не стoит! Я только хочу, чтобы ты знала, что это не накладное серебро. Потому что мы получили их от родителей.

Ингеборг. Я так и думала.

Элина. Спасибо; больше ничего не надо, не рассказывай об этом, понимаешь? Не говори, куда ты ходила.

Ингеборг. Конечно. (Уходит.)

Элина (рассматривает подсвечники, постукивая по ним, прислушиваясь). Накладное. (Ставит подсвечники на месте, отворяет дверь на веранду и зовет.) Ивар, на минуту.

Карено (сейчас же появляясь). Принесли письмо?

Элина. Я только хотела показать тебе подсвечники.

Карено. Да, а письма нет?

Элина. Я говорю, что хотела тебе показать подсвечники. Вот они стоят. Ведь ты должен знать, какие странные вещи происходят у нас в доме.

Карено (с раскаянием). Милая Элина, не говори так.

Элина. А что, ты думал, я сделала с подсвечниками?

Карено. Нет, я был раздражен.

Элина. Но я хочу знать.

Карено. Я ничего не думал. Я только подумал, что если они придут нас описывать, то должны найти все на месте. Это пришло мне в голову. Ты должна простить меня, Элина.

Элина. Нельзя так придираться. Ты становишься все несноснее. В конце концов, мне нельзя буде пошевелиться без того, чтобы ты не знал - зачем.

Карено. Нет, я не буду следить за тобой, я уже об этом думал.

Элина. Я должна о каждом пустяке давать тебе подробные объяснения. Я уверена, что если, например, я сегодня вечером выйду за дверь, на улицу, то сейчас же поднимется целая история.

Карено. Да нет же, Элина!

Элина. Может быть, ты даже пойдешь за мной и будешь подсматривать?

Карено. Нет! Чт? ты говоришь! Теперь ты сама придираешься. Иди на улицу, делай, чтС хочешь, я спокойно буду сидеть здесь. Неужели ты считаешь меня таким пошлым? (Обнимает ее.)

Элина (освобождается). Ах, нет. Не надо этого.

Карено. Элина, не будем больше ссориться. Я сидел там в саду и думал об этом. Это ни к чему.

Элина. Мне тоже кажется.

Карено. Значит, Бондесен не был с тобою груб? Скажи мне только это.

Элина. Конечно, нет.

Карено. Меня это беспокоило. Мне казалось, что он слишком близко подошел к тебе. И его рука... И он смотрел на тебя нехорошими глазами. Это меня возмутило. Ты за это не должна на меня сердиться, Элина; я не мог иначе. Кроме того, я устал; я не спал всю ночь.

Элина. Да, почему тебе не заснуть?

Карено. Сейчас? Нет, сейчас я хочу работать. Последнее время мне постоянно мешали. У меня был визит за визитом. Таким образом, далеко не уедешь. О, я чувствую себя сильнее с каждым часом! Меня нельзя победить, напротив... Ты не смотришь на меня, Элина? Ты так равнодушно меня слушаешь!

Элина. Я слушаю, что ты говоришь.

Карено. Да, но у тебя такой равнодушный вид, ты думаешь о другом.

Элина (берет свою работу и садится).

Карено. Мы сегодня подрались. (Смеется.) Было нехорошо. Но теперь мы такие же добрые друзья, как прежде, не правда ли? Пожалуй, и еще лучшие.

Элина. Который теперь час?

Карено. Я посмотрю в кухне. (Хочет идти.)

Элина. Нет, спасибо, - не надо.

Карено. Сегодня я должен получить ответ от издателя. Я жду письма с минуты на минуту. Надеюсь, что ответ будет благоприятный; сегодня должны кончиться все наши заботы, Элина. Что ты на это скажешь?

Элина. Кто живет там на углу, ты не знаешь?

Карено. На углу? Я не знаю.

Элина. Там всегда так светло в окнах.

Карено (улыбается). Какие у тебя странные фантазии! Но спрашивай еще, Элина. Я не знаю, который час и кто живет на углу; но все равно, спрашивай еще о чем-нибудь. Пока ты опять не станешь мне другом.

Элина (осматривает черную вуаль и принимается ее починять).

Карено (вкрадчиво). Ты приводишь в порядок свои вещи. Что это значит?

Элина (не отвечает).

Карено (улыбается). Ты еще не совсем помирилась со мной, как мне кажется. Но я молчу. Ты все-таки меня еще любишь, да? (Приближается и смотрит на нее.) У тебя на затылке такие блестящие волосы. (Осторожно прикасается к ее волосам.)

Элина (порывисто отстраняется).

Карено (улыбается). Милая, я только хотел... Ты стала такая нервная... И такая задумчивая. О чем ты думаешь? (Садится рядом с ней.) О чем, моя крестьяночка? (Обнимает ее.)

Элина. Ах, нет, не мучь меня! (Отодвигается.)

Карено. Ты еще не можешь забыть сегодняшней ссоры, Элина? Я ее уже забыл. Какое мне дело до того, что говорил тебе Бондесен? Я не хочу об этом больше знать. Тебе, наверное, и самой было смешно, я убежден. Такая жеманная кукла!

Элина. Не понимаю, чт? за удовольствие все время ругать Бондесена. Мне ты этим не доставляешь никакого удовольствия, могу тебя уверить...

Карено. Но, милая, дорогая...

Элина. Я совершенно не разделяю твоего мнения о Бондесене.

Карено. Правда? Ну да: для себя он достаточно хорош. (Встает.)

Элина. Да и для нас также.

Карено. Не о нем ли ты все время думаешь?

Элина (не отвечает).

Карено. Ты больше не любишь меня, Элина?

Элина (не отвечает).

Карено (с возрастающим волнением). Я прошу тебя, ответь только на это.

Элина (кладет вуаль и встает). Господи, можно с ума сойти! Ты меня замучишь своими вопросами. (Уходит в кухню.)

Карено (смотрит ей вслед со страхом). Она меня больше не любит.

Действие четвертое

На следующий день. Комната Карено. Послеобеденное время. Солнце.

Э л и н а приводит в порядок красное платье. К а р е н о входит с веранды.

Карено. Письма все еще нет?

Элина. Нет, я не видела никакого письма. Впрочем, если придет посыльный, ты сам услышишь, когда стукнет калитка.

Карено. Да, правда. Я об этом не подумал... Сегодня работа не клеится. Так много посторонних мыслей приходи в голову. Когда ты уходишь, все уходит с тобою.

Элина (уклончиво). Ты уверен, что письмо получишь сегодня, Ивар?

Карено. Да, оно должно сегодня прийти... Я не хочу тебя мучить, Элина, но вчера вечером, когда ты так долго не возвращалась, мне стало очень тоскливо. Я только это хотел сказать тебе.

Элина. Разве я так долго не возвращалась?

Карено. Конечно, нет. Пойми меня хорошо. Я был за тебя рад. Да. Я совсем не хочу знать, чтС ты там делала, поверь мне. Ты вернулась такая сияющая. Господи, какая ты была свежая, когда сняла вуаль

Элина. Ты находишь?

Карено. А я здесь ходил по комнате и думал, что если ты и придешь через полчаса или через час, или даже через два, три часа, - ты все равно не вернешься ко мне. Не ко мне... Об этом я думал.

Элина (встает). Я вспомнила, что надо налить твою лампу. (Берет лампу и уходит в кухню.)

К а р е н о бродит по комнате. Входит И н г е б о г с налитою лампой.

Карено. Это ты принесла лампу, Ингеборг?

Ингеборг. Да, мне барыня велела.

Карено. Спасибо. А барыня в кухне?

Ингеборг. Да.

Карено. Скажи, Ингеборг, ты не знаешь, сколько ст?ят вышитые носовые платки?

Ингеборг. Нет.

Карено. Сколько, например, могут стоить две-три штуки?

Ингеборг. Я не знаю. Вышитые носовые платки?

Карено. Да. Знаешь, на них вышито... Ну, все равно... Пожалуйста, вычисти мой черный костюм - знаешь, тот черный, только хорошенько. Я хочу его надеть.

Ингеборг. Да. Сейчас?

Карено. Да, пожалуйста, сейчас... Послушай, Ингеборг, по-твоему, он был так нарядно одет - этот Бондесен, который третьего дня был здесь вечером?

Ингеборг. Какой Бондесен? Господин, который там сидел (указывает), когда я принесла кофе?

Карено. Да.

Ингеборг. Нет; разве он был так наряден?

Карено. Не правда ли? В нем не было ничего поразительного.

Ингеборг. Нет, я и не говорю.

Карено. Конечно, нет. Мне просто пришло в голову. Так вот, будь добра, почисти тот костюм. Мне нужно.

И н г е б о р г уходит в спальню, возвращается с черным мужским костюмом и щеткой, и уходит на веранду. Э л и н а входит с тряпкой и начинает вытирать пыль.

Карено. Ты ждешь гостей?

Элина. Я - гостей? Нет.

Карено. Я все время смотрю на тебя, Элина. Мне кажется, я никогда не видел тебя такой молодой. Ты сегодня совсем девушка.

Элина. Сегодня я такая же, как и всегда.

Карено. Нет. Сегодня ты сияешь, у тебя другие глаза. Ты опять уходишь?

Элина. Да.

Карено. Ты бежишь из комнаты, если я там. Оставайся. Я могу уйти.

Элина. У меня работа на кухне. (Уходит.)

И н г е б о р г входит с платьем и уносит его в спальню.

Карено. Спасибо, Ингеборг. (Уходит в спальню и запирается на ключ.)

Элина (заглядывая). Где барин?

Ингеборг (указывая на спальню). Там.

Элина. Чт? он делает?

Ингеборг. Переодевается. Он надевает черный костюм. Я вычистила. (Уходит.)

Э л и н а с удивленным видом садится и принимается за свою работу. В заднюю дверь осторожно стучат. Входит Б о н д е с е н.

Элина (испуганно поднимаясь). Боже мой, это вы?

Бондесен. Дорого утра. Спасибо за вчерашний вечер.

Элина. Вы только что пришли? Я не слышала стука калитки.

Бондесен. Я изучил эту садовую калитку. Ее можно открыть без шума.

Элина. Ради Бога, вы должны сейчас же уйти.

Бондесен. Нет, не сейчас. Правда?

Элина (указывает на спальню).

Бондесен (невольно отступая). А!

Элина (тихо, страстно). Нет, не уходите! Не уходите! Да, идите, но возвращайтесь. Приходите немного позднее, я, может быть, дубу одна. Пройдитесь по улице. Но сегодня вечером я не могу уйти.

Бондесен. Вы должны. Вы вчера обещали. Я с тех пор ни о чем другом не думаю.

Элина. Я тоже ни о чем другом не думала. Ни о чем другом. Вы находите дурным, что я это говорю? Я не понимаю себя. (Подносит руку ко лбу.) Это вы виноваты. (Взглядывает на него и улыбается.)

Бондесен. Разве вчера вы слишком долго отсутствовали?

Элина. Нет; мы об этом не говорили. Я ничего не сказала. Я не вхожу в объяснения. После я попрошу у него прощения, а теперь я о нем не думаю... Помните, когда вы вечером были здесь в первый раз?

Бондесен. Да, третьего дня вечером?

Элина. Вы сидели вот здесь. Вы не были ширмами, как говорите. Может быть, вначале, но не все время. Один раз вы сказали что-то, чтС меня взволновало.

Бондесен. Чт? я сказал?

Элина. Я не помню. Может быть, это был только ваш голос. Я не помню слов, но они взволновали меня. Тогда я отошла от вас.

Бондесен (обнимает ее).

Элина (мягко освобождается). Нет, нет, - не делайте этого. У меня и без того достаточно грехов. Вы будете хороши ко мне?

Бондесен. Я вам обещаю.

Элина. Потому что иначе я не хочу вас больше видеть. Сегодня вечером я все-таки выйду; мы сделаем длинную прогулку, далеко за город. Окажите мне большую услугу: проводите меня до дому. Это три мили отсюда.

Бондесен. Да, с удовольствием. Мы поедем.

Элина. Да, спасибо, поедем. Я хочу отправиться домой и там устроиться некоторое время. Ивар ничего не имеет против; он об этом часто говорил. Теперь я так и сделаю. (Осматривается.) Здесь смерть. Даже не слышно тиканья часов, ни малейшего звука; мертвая тишина и бумага. Сегодня я услышала на улице шум экипажа; я выбежала и смотрела ему вслед, пока он не исчез. Потом я вернулась сюда, ко всему этому. Ах! (Скрестив руки на груди, прижимает их, откидываясь назад.)

Бондесен (увлеченный). Большая красивая девочка.

Элина. Может быть, нехорошо то, что я сделала.

Бондесен. Нет, прекрасно.

Элина. Я чувствую жизнь в себе.

Бондесен. Могу я сказать вам?..

Элина. Нет. Теперь вы должны уйти. Но я буду говорить с вами, когда вы вернетесь немного погодя. Мы поедем с вами. Я ему все расскажу и скажу, что еду домой. Вы находите меня ужасной?

Бондесен. Вы?

Элина. За все то, что я делаю.

Бондесен. Я молюсь на вас.

Элина. Этого вы не должны. Я только проснулась. Я опять проснулась, понимаете? Когда я вчера вышла к вам, и вы взяли меня за руку, во мне снова проснулась жизнь. Когда-нибудь я расскажу об этом Ивару, Господи, и на коленях буду просить у него прощения. Теперь я не могу.

Бондесен. Нет! (Напряженно прислушиваясь, указывает на спальню.)

Элина (закидывает голову назад и улыбается). Вы боитесь? Нет! Этого не надо. Я не думаю, что есть опасность. Но уходите теперь. И не думайте обо мне дурно. Знаете, Бондесен, у вас зеленые глаза. Если бы я могла быть уверенной, что вы будете со мной милым и хорошим!

Бондесен. Я это обещаю.

Элина (смотри на него и улыбается). У вас так дрожат губы, - я заметила. А теперь идите. (Ведет его к двери.)

Бондесен. Значит, через полчасика? (Хочет ее обнять.)

Элина (отстраняясь). Да, через полчаса. (Запирает за ним дверь.)

Э л и н а в сильном возбуждении делает несколько шагов, берет себя за голову, улыбается, взволнованно дыша, садится за роботу. Входит К а р е н о в черном костюме; он кажется другим, похорошевшим. Элина смотрит на него.

Карено (извиняясь). Мне вздумалось... Сегодня такая хорошая погода. И ты права, за последнее время я, действительно, не обращал на себя внимания. (Смущенно улыбаясь.) Теперь я опять похож на юношу.

Элина. Мне кажется, ты даже вырос.

Карено. Ты находишь? Я вырос?

Элина (не отвечает).

Карено (стараясь поддержать разговор). Это, вероятно, от сюртука. Или, ты думаешь, от брюк?

Элина (несколько нетерпеливо). Не знаю, Ивар.

Карено. Ты все еще со своими мыслями? (Улыбается.) Если бы твой бол был прозрачен и я мог бы видеть твои мысли, то, вероятно, узнал бы замечательные вещи.

Элина (не отвечает).

Карено (осторожно приближаясь). Что ты шьешь, Элина?

Элина (не отвечает).

Карено. Это очень красиво. Конечно, не для меня.

Элина (устало). Это мое старое платье.

Карено. Я только что заметил, что на моем жилете не хватает двух пуговиц. На другом жилете. Не понимаю, как это случилось.

Элина. Я их пришью.

Карено. Я буду тебе очень благодарен, если ты это сделаешь... Тебе идет, когда ты шьешь, Элина. У тебя теперь такой скромный вид. И какая красивая рука!

Элина (нервно отодвигается).

Карено. Боже сохрани, я тебе ничего не делаю. Я даже не трогаю тебя.

Слышен стук садовой калитки.

Элина (вскрикивает). Принесли письмо! (Спешит к задней двери, открывает). Нет, это Йервен. Здравствуйте, Йервен.

Йервен (входит, сдержанно). Здравствуйте. (Протягивает руку Элине и Карено.)

Элина. Как поживаете?

Йервен. Благодарю... Я только хотел сказать тебе несколько слов, Карено... Нет, не уходите, у меня нет секретов.

Элина (дружески). Я все равно хотела уйти. У меня хозяйство. (Уходит в кухню.)

Йервен. Я все по тому же делу, Карено.

Карено. Да?

Йервен. И я очень тебя прошу помочь мне. Ты не подозреваешь, каково мне приходится. Теперь на карту поставлен не экзамен и не ученая степень, а все.

Карено. Теперь ты пробуешь подойти ко мне с другой стороны. Я не могу больше с тобой говорить. (Поворачивается к нему спиной.)

Йервен. Натали неумолима. Выслушай, что я тебе скажу.

Карено. Разве ты мог от нее ждать другого?

Йервен (подносит руку ко лбу). Она говорит, что между нами все кончено. - "Неужели ты так решила?" - сказал я. Она так решила. Она прочла мою книгу и поняла, что это написал продажный человек, как она сказала. Хе - она сумасшедшая истеричка.

Карено. Ничуть. Она просто человек.

Йервен (продолжает). Но ты можешь спасти все; она полагается на тебя. Я пришел сказать тебе это. Она говорит: если ты помиришься с Карено и он возьмет у тебя деньги, значит, твой поступок не так гадок.

Карено. Но то, чтС ты сделал, очень гадко.

Йервен. Карено, если ты не можешь заставить себя взять эти деньги и пожать руку старого товарища, то я недостаточно знаю тебя.

Карено (строго). То, что ты сделал, очень гадко. Ты совершил подлог, обман, предательство. Боже, какая невыразимая гадость!

Йервен. И ты воображаешь, что узнал меня? Можешь называть меня как угодно, но я сюда пришел, чтобы подняться. Да, чтобы подняться. Чего ты требуешь?

Карено (смотрит на него). Ты сам не знаешь, что говоришь.

Йервен. Чего ты требуешь?

Карено (холодно). Ничего.

Йервен (бурно возбужденный). Ради Бога, Карено, будь милосерд сегодня. (Опускается на стул.)

Карено (отходит в глубину сцены).

Йервен (вскакивая). Ты уходишь? Я хочу тебя просить еще. Разве когда-нибудь бывало, чтобы человек имел в кармане деньги и не мог их отдать взаймы.

Карено. Мне не нужны твои деньги. Я жду письма и, когда оно придет, я перестану нуждаться.

Йервен. Да, но меня это не спасет. Я погиб. Она ни о чем не хочет слышать; она гонит меня, когда я прихожу. Но ты можешь меня спасти. Ты видишь перед собой человека, которого можешь спасти.

Карено. Послушай, Йервен, мое терпение истощилось.

Йервен (в другом тоне). Как подвигается твоя работа, Карено?

Карено (удивленно смотрит на него).

Йервен. Вероятно, она появится еще в этом году? Это будет большая книга? Впрочем, это меня не касается. Что я хотел сказать... Из нашего последнего разговора ты мог, пожалуй, вынести впечатление, что я не думаю того, о чем писал в своей диссертации; что я сделал это, чтобы угодить профессору Гюллингу. Но ты ошибаешься. Я был отчаянии и не знал, что говорил.

Карено. Ты сказал, что тебя заставили признать учение, которое противоречит твоим убеждениям.

Йервен. Не надо понимать этого буквально. У меня были сомнения, это правда. Но когда вдумался глубже, я понял, что вступил на правильный путь.

Карено. Ха-ха-ха! И профессор Гюллинг вовсе не определял номера перчаток?

Йервен. Ты можешь смеяться, сколько угодно; невозможно написать целую книгу, не веря в то, что пишешь. По крайней мере, я не был бы в состоянии. Я уж не так беспринципен. И не так уж туп.

Карено. И ты стоишь "непоколебимо" на точке зрения твоей книги?

Йервен. Само собой разумеется...

Карено. Ха-ха-ха! Запиши это, Йервен. А то опять забудешь. Ха-ха-ха!

Йервен (с отчаянной настойчивостью). Надеюсь, ни один из нс этого не забудет. Ни я ни ты. Нет ничего позорного в том, что меняешь свои убеждения, и я вовсе не имею в виду скрывать это. Вероятно, ты услышишь об этом.

Карено. Я уже слышал. Я достаточно слышал.

Йервен. Ты услышишь еще больше. (Направляется к двери.) Я протянул тебе руку, - оттолкнул ее. Я еще здесь, еще не ушел. Я жду твоего решения.

Карено. Мне кажется, ты начинаешь угрожать.

Йервен. Ты возьмешь деньги?

Карено. Теперь можешь идти. Мое терпение истощилось. И не возвращайся. Я не знаю тебя. Вон! (Указывает на дверь.)

Йервен (делает несколько шагов; стоит наклонившись вперед; дрожащим голосом). Хорошо. Я уйду и не вернусь. Но ты услышишь обо мне. Куда бы ты ни пошел, я буду следовать за тобой по пятам! Запомни мои слова, я не шучу. Пиши, издавай твою большую книгу; я убью твое имя. Как только ты высунешь голову, Карено, я утоплю тебя; всю твою жизнь я буду стоять за тобой и не дам тебе подняться. Ты думаешь, я этого не смогу? Запомни мои слова: меня поддерживают сильные люди, и все двери передо мной открыты. Я буду бороться с тобою во всех газетах и из года в год буду доказывать, что ты исписываешься и выдыхаешься. Ты сделаешься ненужным человеком и нечего не сможешь создать. В один прекрасный день ты, может быть, придешь и позвонишь у моей двери, но тогда меня не будет дома. Смотри на меня. Карено, я говорю для того, чтобы ты не забыл. Сегодня ты все разбил в моей жизни, теперь очередь за мной. Борись, воюй - но я сдержу сове слово. Вот что я хотел сказать! Прощай. (Уходит.)

Э л и н а тихо вошла во время этой речи и остановилась у двери в кухню.

Карено (смотрит то на жену, то на дверь, в которую вышел Йервен). Ты понимаешь этого человека?

Элина. Я слышала, что вы здесь кричали.

Карено. Неслыханно! Он мне угрожает!

Элина. Зачем он приходил?

Карено. С Йервеном плохо. Я его не узнаю; все, что было в нем ценного, исчезло. Боже мой, он стоял здесь и грозил мне! Карстен Йервен... мне! Не стоит об этом говорить. Он простился и не придет больше.

Элина. Он просил твоей помощи?

Карено. Да. Но я не мог ему помочь... Ты чистила перчатки? Я чувствую; от тебя пахнет бензином.

Элина. Он сказал, что ты все ему разбил.

Карено. Да. Все это отвратительно. Я не хочу о нем думать... У тебя здесь запачкано, Элина. Постой. (Смахивает пыль с ее плеча.)

Элина (допускает). Ты мог ему помочь и не сделал этого?

Карено. Да. Я не хотел... Здесь волос.

Элина. Ничего. (Идет к столу.)

Карено (следует за ней). Я только хотел снять волос.

Элина. Ах, Боже мой, оставь же. (Смахивает сама, садится и шьет.)

Карено. Тебе нравятся двубортные сюртуки, Элина? Мой однобортный, но он мне больше нравится.

Элина. Ты сегодня совсем не работаешь, Ивар?

Карено. Нет. Сегодня маленькая задержка. Мне ничего не хочется, только болтать с тобой. Этого со мной никогда еще не случалось; болтать - все равно о чем. Но сегодня ночью я, вероятно, снова примусь за работу... Впрочем, если ты хочешь, я могу попробовать, пойду в сад и попробую. (Идет к двери на веранду.) Почему ты не хотела, чтобы я снял волос с твоего платья, Элина?

Элина (невольно улыбается). Ты все еще об этом думаешь?

Карено (также улыбается). Да. Я хотел знать, мой ли это волос?

Элина. По всей вероятности.

Карено. Но он был светлее моих.

Элина. Значит, мой.

Карено. Нет, он был темнее твоих.

Элина (настораживается и нервно чистит себя).

Карено. Он был русый. (Смотрит на нее.) Так, как у Ингеборг.

Элина (быстро). Значит, это волос Ингеборг.

Карено. Да, может быть.

Элина. Можно подумать, что мы дети. Мы без конца толкуем о волосе Ингеборг.

Карено (задушевно). Милая Элина, я тебя люблю; мне хочется говорить с тобой, - найти, о чем бы я мог говорить с тобой. Но за последние дни ты так изменилась, и это наводит меня на разные мысли. Я не верил, что это волос Ингеборг. Но если ты говоришь, значит, это ее. Но я думал совсем другое.

Слышен стук садовой калитки.

Элина. Но зачем об этом думать? Попробуй поработать в саду.

Карено. Почему ты это говоришь?

Элина. Почему я это говорю?

Карено. Ты ждешь кого-нибудь?

Элина. Ты ведь услышишь стук калитки, если кто-нибудь придет?

Карено. Мне показалось, что она стукнула.

Элина. Тогда подожди и посмотри, кто это.

Карено (искренно). О, нет, Элина, я этого не сделаю. Я вовсе не для того здесь. Я пойду в сад и попробую работать. Я всего лучше чувствую себя за работой.

Отворяет дверь на веранду.

Ингеборг (входит со свертком и письмом, которые отдает Карено). Вот, пожалуйста. (Уходит.)

Карено. Это мне? От издателя. (Вскрывает письмо и читает. Элина наблюдает за ним.) Так. Отказ. (Подносит руку ко лбу.) Ответ от издателя. А это - рукопись. Он присылает ее обратно. (Закусывает губу и несколько раз кивает головой.)

Элина. Что он пишет?

Карено. Отказывает. А здесь моя книга. Надпись: "При сем рукопись". Он не может ее издать, - пишет он. Профессор Гюллинг прочел и сказал, что ее надо основательно переделать. (Протягивает ей письмо и начинает бродить по комнате.)

Элина (прочтя письмо). Ну, вот видишь!

Карено. Он ясно говорит, что профессор Гюллинг не рекомендует издание этой рукописи без основательной переделки.

Элина. Да, я вижу.

Карено (берет письмо). "При сем рукопись", - пишет он. Как будто я намазал драму или кучу стихов. (Бросает письмо на стол и ходит.) Хорошо, попытаюсь в Германии.

Элина. А думаешь, что и там не придется переделать?

Карено. Нет. Я покупаю перчатки по своей мерке. Профессор Гюллинг не имеет там никакого значения. Мы живем в эпоху свободы личности, и я - я... Это и есть то письмо, которого я так ждал. Ну, вот оно и пришло. Да.

Элина (встает и осматривает красное платье).

Карено. Готово?

Элина. Да. Остается только выгладить.

Карено (с жаром). Боже мой, как я теперь одинок! Но я справлюсь с этим, Элина. Ведь были люди с еще более крайними убеждениями, и когда-нибудь меня поймут. Переделать! ЧтС я должен переделать? Говорить "да", где я теперь говорю "нет"? (Развертывает сверток и вынимает, продолжая говорить, тетрадь за тетрадью.) Смотри, вот здесь о господстве большинства, и я это отвергаю. Это учение, для англичан, называю я - евангелие, которое проповедуется на базаре, на лондонских доках и возводится в закон и силу посредственностями. Здесь - о дерзновении, здесь - о ненависти, здесь - о мести, это этические начала, которые пришли упадок. Обо всем этом я пишу. Будь только немного внимательнее, Элина, и ты поймешь. Вот здесь о вечном мире; все находят, что вечный Ир прекрасен, а я утверждаю, что это учение для телячьих голов, которые его придумали. Да. Я смеюсь над вечным миром за его наглое пренебрежение к гордости. Пусть будет война, нечего думать о том, чтобы сохранить столько и столь-то человеческих жизней, потому что источник жизни неисчерпаем и неистощим; но необходимо поддержать в нас истинные начала человечества. Смотри, здесь главный отдел о либерализме. Я не щажу либерализма; я обрушиваюсь на него всеми моими силами. Но этого не понимают. Англичане и профессор Гюллинг - либералы, но я не либерал, и это все, что они поняли. Я не верю в либерализм, я не верю в выборы и не верю в народное представительство. Все это я прямо написал. (Читает.) "Этот либерализм, который воскресил старый противоестественный обман, будто толпа людей в два локтя вышины сама должна выбрать вождя в три локтя вышины..." Ты можешь сама прочесть - и так все время. Если все это переделать, тоя должен сказать противоположное тому, чтС написано. А здесь заключение! Здесь на всех этих развалинах я возвел новое здание, гордый зАмок, Элина; я подвел итоги. Я верю в прирожденного властелина, в деспота по природе, в повелителя, в того, кто не избирается, но кто сам провозглашает себя вождем этих стад земных. Я верю и жду одного - возвращения величайшего террориста, квинтэссенции человека. Цезаря... Смотри, сколько я работал над этим! (В неудержимом порыве.) Это кровь моего сердца, Элина, это - все!

Элина. Я в этом ничего не понимаю.

Карено. Но я объясняю тебе. Я говорю просто и сильно, и этого они мне не могут простить; это не спокойное исследование, отвечают они. ЧтС значит спокойное исследование? Складывать камень за камнем, арифметическое сложение! Философия, мышление - это спокойное исследование. Нет, это не мышление, Элина! Человеку недостает какого-то жалкого органа, который мог бы проследить, каким путем деятельность мозга превращается в сознание. Мы только подозреваем, что мыслим; может быть, мы мыслим, а может быть, и нет. Мы не в состоянии этого контролировать; мы просто верим. Теперь понимаешь? Философия - не спокойное исследование, говорю я. Философия - это величественная молния, которая падает на меня с высоты и освещает меня. Это не арифметическое сложение, это - смотреть, видеть Божьей милостью.

Элина. Совершенно бесполезно объяснять мне все это.

Карено. Я только хочу, чтобы ты поняла. Тогда ты иначе будешь смотреть на меня.

Элина. Я все равно не пойму.

Карено. Но прежде ты слушала, когда я что-нибудь объяснял. Однажды ты даже прочла толстую книгу о Nicolaus von Cues и поняла ее. Это было не так давно, всего - несколько дней тому назад.

Элина (твердо, меняя разговор). Я решила, что мне лучше всего на некоторое время ухать к родителям. И ты тоже этого хотел.

Карено (останавливается). Правда?

Элина. Да. Мне кажется, это лучше всего. И так как ты этого хочешь...

Карено. Нет, теперь я не хочу. Не теперь!

Элина. Но я хочу.

Карено. Когда ты это решила? Идет все хуже и хуже.

Элина. Нет, ты получаешь только то, чего добивался.

Карено. Не понимаю, как я тут справлюсь со всем? Я остаюсь один в доме.

Элина. Готовить будет Ингеборг.

Карено. Но Ингеборг ведь тоже уходит.

Элина. Нет, я ей сказала, чтобы она осталась.

Карено. Правда?

Элина. Да, по-моему, пусть остается. Она будет смотреть за домом.

Карено. Тут что-то кроется.

Элина. Только то, что мы не в состоянии ей уплатить жалованья. Поэтому мы принуждены оставить ее.

Карено. А, ну, пусть остается... пока я ей не смогу уплатить... Нет, мне кажется, идет все хуже и хуже. Никогда мне так не хотелось, чтобы ты не уезжала.

Элина. Я много раз отказывалась, когда ты предлагал это.

Карено. Вот для чего ты в последнее время приводила в порядок свои вещи! Чистила перчатки и поправляла платья.

Элина. Да, для этого.

Карено (беспокойно бродит). Вот как! Конечно, нам счастье улыбалось. Но я преодолел бы трудности, но я остался бы тверд и непоколебим. Но это!.. (Подходя к ней.) Не уезжай, Элина! Не теперь!

Элина. Боже мой, как часто я так же настойчиво просила тебя, как ты теперь меня, Ивар.

Карено. Ты так далеко отошла от меня за последнее время; не уходи еще дальше. Пусть останется хоть так, как теперь. Я не буду надоедать тебе собой; я буду сидеть в саду и держаться в отдалении. Но только останься!

Ингеборг (входит). Утюг готов, барыня. (Уходит.)

Элина. Иду. (Идет к кухонной двери).

Карено. Ты твердо решила ехать, Элина?

Элина. Да. (Уходит.)

К а р е н о несколько раз ходит взад и вперед. Он в сильном волнении, бормочет, двигает губами. Внезапно останавливается, идет в спальню и возвращается с чучелом сокола; становится на стул и вешает сокола над задней дверью. Э л и н а входит с утюгом.

Карено (сходя со стула). Я подумал... Ты не находишь, Элина... Он очень подходит сюда. Он положительно украшает комнату. Никогда бы не подумал, что он подойдет сюда; но это так. Посмотри.

Элина (гладит свою красную юбку).

Карено. Ты не находишь что он веселый парень? (Глухо смеется.) Взгляни же, Элина. Кто бы подумал, что такая штука может так высоко забираться.

Элина. Меня он больше не интересует.

Карено (отступает и рассматривает сокола). Он все больше и больше мне нравится. В самом деле. Он превосходно сделан. Знаешь, он похож на профессора Гюллинга. Поразительно, как он на него похож! Глаза, выражение клюва, если можно так сказать... Но, может быть, тебе не нравится, если я говорю, что он похож на профессора Гюллинга? Да это вовсе и не так. Во всяком случае это удивительная птица. Если я вчера забыл поблагодарить тебя, Элина, то мне искренно жаль.

Элина. Нет, ты не забыл поблагодарить.

Карено. Я готов это исправить.

Элина. Не можешь ли ты сказать, прошло ли уже полчаса с тех пор, когда ты был в спальне и переодевался?

Карено. С тех пор? Почему ты спрашиваешь?

Элина. Потому что мне хотелось бы знать.

Карено. Нет, полчаса еще не прошло. Разве у тебя что-нибудь варится?

Элина. Варится ли у меня?

Карено. Да; я думаю, ты боишься, чтобы оно не перегорело.

Элина. Да, у меня что-то варится.

Карено. Видишь ли, Элина, если бы только было возможно, я немного переделал бы свою книгу. Изменил бы кое-где. Поверь.

Элина. Но раз это невозможно, то?..

Карено. Я именно об этом теперь думаю.

Элина. Ты уж часто об этом думал.

Карено. Знаешь, чт? мне кажется? Что ты никогда не вернешься, если теперь уедешь.

Элина. Какие странные мысли!

Карено. Ты не вернешься. Я это чувствую.

Элина. Я ведь не за границу еду.

Карено. Ты заметила, я не спросил, когда ты уезжаешь? Я не хочу этого знать. И ты не должна мне говорить. Щади меня, пока возможно.

Элина. Милый Ивар, я тебя совсем не узнаю!

Карено. Прежде я ничего не имел против этого. Я говорил: уезжай на некоторое время. Но с тех пор столько произошло, теперь я не спокоен и не уверен. Но как хочешь.

Элина. Да. Хорошо.

Карено (осматривается). Подсвечники блестят, пыль стерта, все чисто и красиво. Здесь ты сидела, когда работала. Когда я писал, ты была тиха, как мышка. Ты всегда тут сидела. Однажды маленькие ножницы упали на пол, помнишь? Ты покраснела и сказала: "прости". "Прости" - ты сказала. Пусть благословит тебя Бог, моя маленькая девочка - ты сказала мне "прости"! Это было недавно, всего несколько дней.

Элина. Я не понимаю, что с тобой.

Карено. Я тебя мучу, я ухожу... Ты хочешь ехать, Элина?

Элина. Боже мой, довольно об этом говорить. Ведь не навеки я уезжаю. Это неслыханно.

Карено. Со всем остальным я справился бы. Это не так трудно. (Элина делает нетерпеливое движение.) Я иду... Ты стоишь передо мною, и я здесь чувствую твою теплоту. Когда ты выпрямляешься, я вижу, как ты дышишь. Мне кажется, будто я раньше никогда не видел этого - как ты стоишь и дышишь. У тебя такая белая шея. Почему я так мало целовал тебя! Теперь ты этого не хочешь, ты боишься, что я подойду... Ты любишь другого, Элина?

Элина (молчит).

Карено (страстно). Ты ведь не любишь никого другого, да? Ведь я люблю тебя, я хочу поцеловать тебя. (Делает шаг к ней.)

Элина (быстро поднимая утюг). Посмей! (Они смотрят друг на друга.)

Карено. Ну, ударь утюгом, чорт возьми! Чего ты еще ждешь?

Элина. Я жду тебя.

Карено. Прости, Элина. (Отступает.)

Элина (опускает утюг).

Карено. Прости, Элина! (Уходит на веранду.)

Элина (падает без сил на стул. Через минуту встает и зовет). Ингеборг!

Ингеборг (отвечает из кухни, входит).

Элина. Возьми, пожалуйста, утюг... Послушай, Ингеборг, я хочу съездить домой. Пока меня не будет, ты останешься смотреть за домом.

Ингеборг. Вы уезжаете домой?

Элина. Да. Домой, в деревню. Это всего три мили отсюда.

Ингеборг. На несколько дней?

Элина. Не знаю. Конечно, на несколько дней... Когда ты будешь стирать пыль, не забудь также про картину в спальне, изображение Христа.

Ингеборг. Хорошо.

Элина. Да, и также здесь, все вещи. Но не трогай бумаг моего мужа. Лучше пусть они останутся пыльными, чем их перекладывать. И не забудь также ежедневно наливать лампу, чтобы ему не приходилось делать это самому.

Ингеборг. Когда барыня уезжает?

Элина. После обеда. Сейчас. Я только переоденусь. (Берет красную юбку и идет в спальню.) Кажется, все. Все, что надо, можешь купить внизу в лавке. Бери с собой книжку. (Уходит в спальню; И н г е б о р г в кухню.)

Карено (входит возбужденный, страдающий, тревожно осматривается, отворяет дверь в кухню). Барыня здесь? (Получив ответ.) В спальне? (Подходит к двери, тихо стучит: получив отрицательный ответ.) Нет, я вовсе не хочу войти. Я решил: я пойду к издателю. (Ищет свою шляпу, дверь приотворяется.)

Голос Элины. Я не слышала, что ты сказал.

Карено. Я говорю, что пойду к издателю. Кое-что в моей книге я могу переделать. Я обдумал это. Глава о либерализме задела профессора Гюллинга; я ее вычеркиваю. Это не важно. Два-три излишне резкие мнения я тоже могу вычеркнуть. Все-таки это будет большая книга, даже если я вычеркну. (Грубо.) Повторяю, я ее переделаю.

Голос Элины. Ты это сделаешь?

Карено. Я вернусь с авансом. У меня в руках будут развеваться кредитные бумажки.

Голос Элины. Как хочешь. (Дверь закрывается.)

Карено (опять стучит). Так ты мною довольна? ЧтС ты там делаешь? (Прислушивается.) Я ухожу. (Берет свою рукопись и быстро уходит через заднюю дверь. Вслед затем слышен громкий стук садовой калитки.)

Тихо входит Б о н д е с е н, осматривается, стучит в дверь. Э л и н а быстро появляется из спальни в красном платье; лиф еще не застегнут; вскрикнув, скрывается.

Голос Элины. Одну минуту.

Бондесен. Вы показались, как видение.

Голос Элины. Я сейчас выйду. Сейчас.

Бондесен. Но в красном платье! (Садится.)

Элина (входит, останавливается у двери, радостно смотрит на него).

Бондесен (вскакивает). А! (Подходит к ней; восторженно.) Боже мой!

Элина (улыбаясь). Я в красном платье: вам нравится? (Протягивает ему руки.) Пожалуйста, садитесь. Так мы едем? Как я вам благодарна!

Бондесен. Карета ждет внизу на улице.

Элина. Ходите смелее. Ничего. И говорите громко, как угодно. (Они садятся.)

Бондесен. Куда ушел ваш муж? Я его встретил; я почти столкнулся с ним.

Элина. Мой муж в городе. Вы чуть не столкнулись с ним?

Бондесен. Почти у самой калитки. Я посторонился.

Элина. Я столько пережила за эти полчаса. Какая пытка! Я вам расскажу в карете. Наконец я свободна!

Бондесен (заметив сокола). Вот как! Птица все-таки попала на свое место.

Элина. Да. Об этом я тоже расскажу вам в карете. Да, теперь все становится на свое место, но слишком поздно. Теперь я хочу уехать; я это ему сказала, он знает... Я все время боялась, что вы придете слишком рано. Или совсем не придете.

Бондесен (в восхищении). Большой ребенок! Ну, одевайтесь.

Элина. Вы очень хотите?

Бондесен. Вам нужен ответ? (Берет ее за руку.)

Элина. Как я рада, что вы хотите!

Бондесен. Почему?

Элина. Значит, не я одна. К сожалению, на мне все сразу видно. Он говорит, что я сияю и у меня новое выражение глаз; вы тоже находите?

Бондесен. Да, вы вся сияете.

Элина. Правда?.. Да, я хочу это сделать теперь, потому что Бог знает, смогу ли я сделать это после. Едем. Я молодая девушка, а вы...

Бондесен. А я что?

Элина (улыбается). "Весна проносится над землей..." - Знаете это? Я люблю вас каждым уголком моего сердца. Посмотрите на меня.

Бондесен (хочет ее привлечь к себе).

Элина. Нет, нет. Садитесь... Недавно здесь был Йервен; он так несчастен; он умолял помочь ему в чем-то. Но Ивар ему отказал.

Бондесен. Йервен опять был?

Элина. Да. Но суть в том, что Ивар был неумолим. Как я теперь... Карета закрытая?

Бондесен. Да.

Элина. Может быть, лучше открытую?

Бондесен. Одевайтесь, милая.

Элина (встает). Вы сказали: милая. (Откидывает его голову назад и смотрит.) Теперь я стою совсем близко от вас. (Внезапно.) А! (Обнимает его, крепко целует и быстро отбегает.)

Бондесен (вскакивает).

Элина. Нет, нет; сидите. Я сейчас пойду и оденусь. Но у меня еще есть маленькое дело. (Уходит в спальню и приносит оттуда, пряча под рукой, жилет Карено. Останавливается в дверях.) Может быть, вы на минуту пойдете на веранду? Обсмотрите сад; вы можете чувствовать себя вполне свободно.

Бондесен. Вы хотите остаться одна?

Элина. Да.

Бондесен. Я ухожу неохотно; но... (Уходит на веранду.)

Э л и н а начинает быстро пришивать пуговицы к жилету. Б о н д е с е н опять входит.

Элина (прячет жилет). Нет, я еще не кончила.

Бондесен. Мне нельзя войти? Я не могу больше быть без вас.

Элина. Я должна пришить две пуговицы к этому жилету, вот и все. Я не хотела вас обидеть; это жилет Ивара.

Бондесен. Вы теперь можете думать о таких пустяках?

Элина. Я обещала. Я не хочу, чтобы он терпел из-за меня. Потому что теперь мне хорошо. Но все-таки я думаю только о вас.

Бондесен. Это правда?

Элина. Вы не верите? Не понимаю, как я могла любить кого-нибудь другого, кроме вас. Я совсем потеряла голову.

Бондесен (подавляя возбуждение). Вы меня с ума сводите.

Элина. Как и вы меня! Садитесь. Вы мне мешаете. Я прочла одну книгу, в ней не было ничего особенного, но я запомнила слова: "Вы стоите и дышите зноем".

Бондесен (обнимает ее).

Элина. Нет! (Улыбаясь, указывает на стул.)

Бондесен (опять садится).

Элина. Ну, вот готово, все готово. У кучера есть бич?

Бондесен. У нашего кучера? Конечно.

Элина. Да, но я ему не дам; он не должен бить лошадей. Бич будет у меня. Никто не должен страдать из-за меня, когда мне хорошо.

Бондесен. Прекрасно. Бич будет у вас.

Элина. Так - готово! Я только позову Ингеборг! (Относит жилет в спальню, достает свое верхнее платье, открывает дверь в кухню.) Ну, Ингеборг, я уезжаю. Смотри за домом.

Ингеборг (в дверях). Хорошо. Счастливого пути!

Элина. Благодарю. (Кивает.) Кланяйся моему мужу.

Ингеборг. Помочь вам?

Элина. Нет, благодарю. Господин Бондесен поможет мне. (Улыбаясь, кивает и закрывает дверь.)

Слышен стук садовой калитки.

Бондесен (вскакивает). Это он! (Торопливо помогает Элине надеть кофточку.)

Элина. Нет, вероятно, кто-то другой. Он не мог вернуться с полдороги.

Бондесен. Нет, это он. Выйдем отсюда. (Указывает на веранду.)

Элина. Если это он, я могу с ним проститься.

Бондесен. Вы не шутите?

Элина. Вы так трусливы. (Улыбаясь и сияя, закидывает голову назад.) Мне так хорошо здесь с вами. Подождите минуту. Опасность так ничтожна. Во всяком случае, по саду я пойду очень медленно.

Бондесен. Тогда я пойду вперед. (Хочет идти.)

Элина. Нет, нет; я иду. Но я громко захлопну калитку, чтобы он знал, где я.

Бондесен (задыхаясь). Вот! Шаги на крыльце! Вы идете?

Элина (ликующе). Да! Да! (Оба уходят через дверь на веранду).

Карено (медленно входит через заднюю дверь, колеблясь, подходит к двери спальни и стучит.) Элина, я вернулся. (Прислушивается.) Я снова передумал. (Прислушивается, громче.) Элина, я не могу. (Прислушивается, стучит в дверь; в бешенстве.) Я не буду переделывать, слышишь? Я не в состоянии. (Опять стучит.) Почему ты не отвечаешь? Ты здесь? (Отворяет дверь, смотрит.)

Ингеборг (входит удивленная).

Карено. Барыня на кухне?

Ингеборг. Нет, барыня уехала.

Карено. Уехала?

Ингеборг. Да, барыня уехала домой.

Карено. Уже?

Ингеборг. Они только что прошли через сад.

Карено. Кто это "они"?

Ингеборг. Барыня и Бондесен.

Карено. Бондесен?

Ингеборг. Только что вышли. Барыня велела вам кланяться. Может быть, догнать их?

Карено. С Бондесеном? (Опускается на стул.)

Слышен резкий стук садовой калитки.

Ингеборг. Вот они захлопнули калитку.

Карено (поднимается, быстро отворяет дверь веранды и выбегает).

Ингеборг (за ним). Лучше я.

Карено (возвращается; борясь с собой). Нет, оставь; они уехали... Благодарю; мне больше ничего не нужно, Ингеборг. (Снова опускается на стул.)

Ингеборг (направляется в кухню).

Карено (овладев собою). Я совсем забыл, Ингеборг. Ведь мы условились, что она уедет. Просто забыл, понимаешь?

Ингеборг. Да, да.

Карено. В последнее время я так много работал и так мало спал, что совсем забыл. Да, да, так и должно быть. И Бондесен был так любезен, что согласился проводить ее. Он обещал мне это... Благодарю, Ингеборг, мне больше ничего не надо.

Ингеборг. Хорошо.

Карено. А если кто придет, то меня нет дома. Я должен работать. Можешь запереть дверь на ключ.

Ингеборг. Хорошо. (Уходит.)

К а р е н о бродит взад и вперед. По временам он прикладывает руку ко лбу, сжимает его, идет к письменному столу, машинально перебирает рукопись, бросает в сторону и снова принимается бродить. В это время слышен стук калитки. Вслед затем входит И н г е б о р г.

Ингеборг. Какие-то господа пришли.

Карено. Меня нет дома. Я должен работать. (Садится за письменный стол.)

Ингеборг. Они велели извиниться и передать, что пришел судебный пристав.

Карено (вскакивает). Судебный пристав? (Пересилив себя.) Проси войти.

Ингеборг (уходит).

Карено (стоит наклонившись; услышав стук, выпрямляется). Войдите! (Судебный пристав и два свидетеля входят. У одного под мышкой протокол.)

К а р е н о кланяется.

Кнут Гамсун - У врат царства (Ved Rigets Port). 2 часть., читать текст

См. также Кнут Гамсун (Knut Hamsun) - Проза (рассказы, поэмы, романы ...) :