Артур Конан Дойль
«Подвиги морского разбойника. 01 - Возвращение губернатора Сент-Киттса»

"Подвиги морского разбойника. 01 - Возвращение губернатора Сент-Киттса"

Война за испанское наследство окончилась Утрехтским миром (Утрехтский мир - общее название ряда мирных договоров, завершивших войну за Испанское наследство. Из них наиболее значительные договора от 11.04.1713 г. между Францией и всеми ее противниками по этой войне - Англией, Испанией, Голландией, Пруссией, Савойей и Португалией, за исключением т. н. "Священной Римской империи" (Прим. составителя)), и много неимущего люда, добывавшего себе кусок хлеба службой в войсках, осталось без занятий и заработка. Некоторые из этих людей пошли по обыденной стезе сухопутного заработка, другие записались в рыболовный флот, а третьи, более беспокойные, последовали иному призванию. Да, было много людей, посвятивших себя пиратству и объявивших войну всему роду человеческому.

И по морям и океанам заскользили подозрительные суда, команда которых вербовалась из представителей всех племен и народов.

Иногда эти пираты исчезали неизвестно куда, иногда же, набравши много добычи, они появлялись в каком-нибудь приморском городе. Кутежи пиратов поражали своей расточительностью, а жестокость же этих людей приводила мирных жителей в ужас.

Особенно усердствовали пираты около Коромандельского берега, на Мадагаскаре, в африканских водах, у берегов Вест-Индии и, вообще, во всех американских морях. Зиму пираты грабили на юге нового материка, а лето проводили в Новой Англии, прокучивая награбленное.

Пираты в прошлом были не только страшны, но и благородны. Этого нельзя было сказать о новых морских разбойниках. Они были только свирепы и безжалостны. Они не церемонились ни с кем и часто предавали пленников жестоким истязаниям. Благородство их носило шутовской характер, но зато свирепость не знала никаких пределов и была совершенно искренна.

Шутки пиратов были страшны. Так, однажды, захватив купеческий корабль с грузом, они отпустили капитана на свободу, но прежде надругались над ним. Отрезав ему нос и уши, они приготовили из них блюдо и заставили несчастного съесть это страшное кушанье. В те времена только самые смелые моряки решались на плаванье по Карибскому морю.

Одним из таких отчаянных моряков был капитан Джон Скарроу, командовавший судном "Утренняя Звезда".

Но даже и этот храбрец испустил вздох облегчения, когда его судно, после опасного плавания, бросило, наконец, якорь в ста ярдах от грозной Бассетеррской цитадели. Остров Сент-Киттс был последним этапом, и отсюда "Утренняя Звезда" везла очень большой груз сахара и красного перца, и капитан Скарроу с беспокойством присматривался к каждому парусу, который появлялся на фиолетовом горизонте тропического моря. На всех стоянках ему приходилось внимать рассказам о грабежах и насилиях, имевших место незадолго перед этим.

Дело в том, что как раз незадолго перед приходом "Утренней Звезды" вдоль всего берега прошло пиратское судно, вооруженное двадцатью пушками. Судно это носило имя "Счастливое Освобождение" и принадлежало некоему капитану Шаркэ, который на своем веку перетопил много кораблей и перебил много людей. Страшные сказания ходили об этом человеке. Жестокость его не знала границ и, кроме того, он любил шутить над своими жертвами. О, это были угрюмые, мрачные шутки!

Его выкрашенное в черную краску и носящее двусмысленное имя судно начало путь от Багамаса и, дойдя до океана, усеяло весь путь смертью и всем тем, что ее сопровождает. Все это заставило капитана Скарроу быть в высшей степени напряжения и, оберегая свой груз, он пошел окольным путем, надеясь избежать каких бы то ни было встреч, но и здесь, в этих пустынных водах, мрачная слава капитана Шаркэ гремела вовсю.

Однажды утром "Утренняя Звезда" встретила ялик, беспомощно колебавшийся посредине океана. В ялике лежал один матрос. Он был без сознания и бредил. Когда несчастного втаскивали на палубу, он дико кричал. Язык у него весь высох и был черен, как гриб. Беднягу привели в чувство, и он оказался молодцеватым матросом из Новой Англии. Родом он был из Марбль-Геда и отправился в море на шхуне, которая имела несчастье попасться страшному Шаркэ. Изо всей команды уцелел он один.

Звали этого матроса Хирам Эвансон. Целую неделю ему пришлось пробыть на ялике без еды и питья, под тропическим солнцем. В качестве провизии Шаркэ дал Эвансону изуродованный труп его капитана, но матрос поспешил бросить тело в море, во избежание искушения, как он выразился. Жил он эту неделю ужасно и уже впал в безумие от голода. От смерти его спасла, совершенно случайно, "Утренняя Звезда".

Капитан Скарроу был доволен тем, что нашел Хирама Эвансона. Команды у него было мало, и она была плохо вооружена. Этот большой и сильный парень из Новой Англии был положительно своевременной находкой, и он благодарил в душе знаменитого Шаркэ.

- Должно быть, я единственный человек в мире, который обязан капитану Шаркэ благодарностью, - смеялся он.

Но все эти страхи прошли, и теперь, находясь под прикрытием пушек Бассетеррской крепости, капитан Скарроу чувствовал себя в сравнительной безопасности от пиратов. Однако на душе у него заскребли кошки, когда он увидал, что от здания таможни отчаливает лодка и направляется к "Утренней Звезде".

- Держу пари, Морган, - сказал он старшему штурману, - что первое слово, которое произнесет таможенный агент, будет о капитане Шаркэ.

- Что же, капитан, я готов поспорить с вами на серебряный доллар, - ответил старый коренастый бристолец.

Гребцы-негры быстро приближали лодку к судну. Еще момент, и одетый в белый полотняный костюм агент очутился на палубе "Утренней Звезды".

- Здравствуйте, капитан Скарроу! Не слыхали ли вы чего-нибудь о капитане Шаркэ? - воскликнул он.

Капитан взглянул на штурмана и ухмыльнулся.

- А какую чертовщину он у вас тут наделал, этот Шаркэ? - спросил он у агента.

- Чертовщину?! Значит, вы ничего не слыхали? Так знайте же, что Шаркэ пойман и сидит в Бассетерре под замком. В среду его судили, а завтра утром будут вешать.

Капитан и штурман даже ахнули от радости. Вся команда начала радоваться и кричать. О дисциплине было забыто, и все столпились в одну кучу. Хирам Эвансон был впереди всех, лицо его сияло, глаза были молитвенно устремлены на небо. Надо сказать, что Эвансон был пуританин.

- Шаркэ будет повешен! - воскликнул он. - А знаете ли, господин агент, не нужно ли здешним властям палача?

- Назад! - крикнул штурман, который вознегодовал на своих подчиненных, забывших дисциплину. Это негодование даже пересиливало в нем желание послушать интересные новости.

А затем, обратившись к начальнику, штурман произнес:

- Никогда я не платил за проигранное пари с таким удовольствием, как теперь! Я вам заплачу охотно этот серебряный доллар, капитан Скарроу... Но скажите, пожалуйста, как удалось поймать этого негодяя?

- Видите, очень уж он стал жесток, так жесток, что даже собственной команде опротивел. Они не захотели держать его на корабле и ссадили его на островок Литтл Пэнгльз, на юге Таинственной Бухты. Здесь его нашел один торговец из Портобелло, который и доставил его в Сент-Киттс. Сперва его хотели было отправить на Ямайку, чтобы там судить, но наш добрый губернатор, сэр Чарльз Эван, не хотел об этом и слышать. "Нет, - сказал он, - это мое мясо, сам его и состряпаю". Если вы у нас будете до завтра, до десяти часов утра, то вы можете поглядеть, как его будут вешать.

- Хорошо бы поглядеть, - печально сказал капитан, - но я и так иду с опозданием. Я уйду сегодня вечером.

- Ну, это невозможно, - решительно ответил агент. - Разве вы не знаете, что губернатор Сент-Киттса едет с вами?

- Губернатор?

- Ну да. Он получил приказ от правительства явиться немедленно. Судно, привезшее приказ об этом, отбыло в Виргинию. Сэр Чарльз ждал вашего прибытия. Я ему доложил, что вы прибудете еще до дождей.

- Так-то это так! - сказал с беспокойством капитан. - Я - простой моряк, куда уж мне возиться с разными губернаторами и баронетами. Кажется, я и не видал их сроду. Но в то же время я - верный подданный короля Георга. Если господин губернатор желает отправиться на "Утренней Звезде" в Лондон, я сделаю все, что ему угодно. Я даже уступлю ему собственную каюту. Милости просим! Насчет еды должен сказать, что мы питаемся по будням рубленым мясом с овощами и винегретом, но господин губернатор, если ему наша пища покажется груба, может взять с собой на корабль своего повара.

- Не беспокойтесь, капитан Скарроу, - ответил агент, - сэр Чарльз в настоящее время прихварывает и, по всей вероятности, он все время будет сидеть в своей каюте. Доктор Ларусс приговорил его было к смерти: у губернатора была перемежающаяся лихорадка, но его подвинтил арест Шаркэ, и он поправился. О, это большой человек, наш губернатор, только разговаривать не любит. Вы уж за это на него не сердитесь, капитан.

- Пусть губернатор делает и говорит все, что хочет, только бы не мешал мне в моих делах, - сказал капитан. - Он - губернатор Сент-Киттса, а я губернатор "Утренней Звезды", и, с позволения губернатора, я уйду сегодня вечером. Ведь и у меня есть обязанности по отношению к губернатору, точно такие же обязанности, как есть у вашего губернатора по отношению к королю Георгу.

- Едва ли он успеет собраться к вечеру. У него много дел на руках.

- Ну тогда мы уйдем завтра, рано утром.

- Вот и прекрасно. Вещи его я пришлю сегодня вечером, а сам он приедет завтра, если мне, разумеется, удастся его уговорить. Он хотел остаться для того, чтобы присутствовать на казни Шаркэ. Думаю, однако, что я его уговорю. Ведь он должен повиноваться приказу и ехать спешно. С ним, по всей вероятности, поедет и доктор Ларусс.

Когда агент уехал, капитан и штурман стали готовиться к приезду высокопоставленного пассажира. Для губернатора была приготовлена самая вместительная каюта, которую тщательно убрали. Кроме того, послали в город, где купили несколько бочек фруктов и ящиков с вином.

Вечером на судно привезли багаж губернатора. Матросы втаскивали на палубу и громадные окованные медью сундуки, и небольшие ящики с официальными бумагами, и футляры, в которых хранились треуголки и шпаги.

После этого капитан получил письмо. На конверте красовался дворянский герб, и запечатано оно было большой печатью. Сэр Чарльз Эван приветствовал в этом письме капитана Скарроу и уведомлял его о том, что приедет завтра, рано утром.

И губернатор сдержал слово. Его шлюпка причалила к пароходу в то время, как серая мгла рассвета только еще начала окрашиваться красными лучами зари. На палубу губернатор вскарабкался не без труда.

Капитану и прежде приходилось слышать, что губернатор - большой чудак, но он ни в каком случае не ожидал увидать перед собой такое потешное существо. Сэр Чарльз Эван появился на палубе и двинулся вперед, слегка прихрамывая и опираясь на толстую бамбуковую палку. Голова его была покрыта старомодным париком. Волосы были тщательно завиты и закрывали верхнюю часть лица. Глаза были защищены громадными зелеными очками. Нос у губернатора был тонкий и длинный и придавал его лицу какое-то хищное выражение. Сэр Чарльз Эван далеко еще не оправился от болезни, и шея у него была закутана толстым шарфом. Сверх одежды был надет широкий шелковый халат, опоясанный шнурком. Двигаясь вперед, губернатор поднимал нос вверх и беспомощно оглядывался кругом своими близорукими глазами.

Наконец, он закричал сердитым и высоким голосом, призывая капитана.

Тот подошел.

- Вы получили мои вещи?

- Точно так, сэр Чарльз.

- А вино у вас есть?

- Заказал пять ящиков, сэр.

- А табак?

- Волокнистый крепкий из Тринадато.

- А в пикет вы играете?

- Играю недурно, сэр.

- Тогда подымайте якорь, и с Богом!

Дул свежий восточный ветер, и солнце уже проглядывало через утренний туман.

Дряхлый губернатор продолжал хромать по палубе, придерживаясь одною рукою за борт.

- Теперь вы, капитан, очутились на государственной службе, - прокаркал он снова, обращаясь к Скарроу, - правительство по пальцам считает дни, ожидая моего приезда. У вас полный груз на корабле?

- Да, сэр Чарльз.

- Вот и прекрасно. Жаль только, что я - слепой и больной старик. Моя компания не доставит вам удовольствия.

- Совершенно напротив, ваше превосходительство, ваше присутствие - для меня великая честь. Я очень сожалею о том, что у вас болят глаза.

- Да, да, а все проклятое южное солнце и эти белые улицы Бассетерра.

- Я слышал, что у вас была также перемежающаяся лихорадка?

- Да, лихорадка задала мне хорошую трепку.

- Мы отвели каюту и для вашего врача.

- Ну, едва ли мы дождемся этого плута. Он и не думает ехать. Практика у него в купеческих домах хорошая, вот он и уперся.

Вдруг губернатор поднял вверх руку, украшенную кольцами. С берега донесся глухой пушечный выстрел.

Капитан удивился.

- Это с острова стреляют; уж не сигнал ли это, чтобы мы возвратились назад?

Губернатор рассмеялся.

- А разве вы не слыхали, что сегодня утром должны были повесить пирата Шаркэ? Я приказал сделать залп в тот момент, когда негодяя вздернут на воздух. Мне хотелось знать, когда именно это произойдет. Теперь дело сделано. Шаркэ наступил конец.

- Конец Шаркэ! - подхватил капитан.

Этот возглас был подхвачен всей командой, которая стояла группами на палубе, глядя на красноватую полоску удаляющегося острова.

Судно выходило при самых счастливых предзнаменованиях в западный океан. Больного губернатора все на корабле полюбили. Все моряки были благодарны ему за избавление от Шаркэ. Если бы не губернатор, негодяя отправили бы на Ямайку, а оттуда он, подкупив судей и полицию, бежал бы.

За обедом губернатор рассказал много анекдотов об умершем пирате. Старик оказался очень любезным и обходительным человеком. Между прочим, он обладал способностью применяться к пониманию людей низших, чем он, по положению. Капитан и штурман были от него прямо в восторге. Они чувствовали себя свободно, точно с товарищем беседовали, а не с высокопоставленным сановником.

- Ну, а как Шаркэ держал себя на суде? - спросил капитан.

- Ну, на суде он обнаружил присутствие духа. Шаркэ - человек представительный.

- Ну, какой же он представительный! Я слыхал, что у него была пребезобразная рожа, - заметил штурман.

- Да, иногда он бывал безобразным, - согласился губернатор.

- А вот один китобой из Нового Бедфорда говорил мне, что он во всю свою жизнь не забудет глаз этого Шаркэ. Глаза у него были светлые, светло-голубые, а веки красные и в складочках. Правда ли, сэр Чарльз?

- Увы, у меня у самого глаза так слабы, что я не вижу глаз других людей. Но, насколько мне помнится, главный мой адъютант описывал глаза пирата именно так, как вы описываете. И, кроме того, адъютант рассказывал, что глупые присяжные заседатели терялись всякий раз, как подсудимый на них глядел. Этим присяжным надо радоваться, что Шаркэ умер. Шаркэ не оставлял ни одной обиды не отомщенной. Что, если бы он остался жив, да если бы кто-нибудь из этих присяжных попался ему в руки? Он сделал бы из них всех соломенные чучела.

И, сказав это, губернатор рассмеялся - рассмеялся тонким, пронзительным смехом, напоминающим лошадиное ржание. Моряки тоже рассмеялись. Им пришло на мысль, что Шаркэ - далеко не единственный пират, которого можно встретить в западных морях, и что и их может постигнуть участь, которая постигла бы присяжных заседателей в таком случае, если бы Шаркэ остался жив.

Вина пили много. Окончив одну бутылку, раскупорили другую, а затем губернатор потребовал третью "для ровного счета". Капитан и штурман отправились после этого выполнять свои обязанности.

Продежурив четыре часа на вахте, штурман снова спустился в каюту и изумился. Губернатор продолжал сидеть за столом, попыхивая трубкой, и перед ним красовались шесть пустых бутылок.

"Ну, - подумал штурман, - хорошо еще, что нам пришлось пить с губернатором Сент-Киттса в то время, как он болен. Упаси Боже, попасть к нему в компанию в то время, как он здоров".

Путешествие "Утренней Звезды" было благополучно, и через три недели она очутилась у устья Британского канала. Больной губернатор с первого же дня начал поправляться и сделался энергично деятелен. Люди, защищающие пользу вина, могли бы сослаться на его пример, ибо он повторял каждый вечер то же самое, что проделал в первый день. Несмотря на это, он вставал рано и уже при первых лучах восходящего солнца выходил на палубу и беседовал с матросами. При этом он страшно интересовался всем, что касалось управления кораблем. Если бы не слепота губернатора, он ни в чем не уступил бы никому на судне. Но и это неудобство было устранено. Капитан приставил к губернатору спасенного им уроженца Новой Англии. Этот рослый моряк водил его по кораблю и садился возле него по вечерам, когда губернатор играл в карты. Без посторонней помощи губернатор не мог бы счесть выигрыша или отличить короля от валета.

Этот Эвансон служил губернатору с удовольствием, и это было вполне естественно. Ведь Эвансон был жертвою негодяя Шаркэ, а губернатор отправил этого Шаркэ на виселицу. Американец с величайшим удовольствием сопровождал губернатора на его прогулках, а по вечерам с величайшим удовольствием стоял за его стулом и подавал ему прикуп.

Губернатор почти всегда выигрывал, и когда "Утренняя Звезда" стала подходить к Англии, в карманах капитана и старшего штурмана оставалось очень немного.

Скоро морякам пришлось узнать, что у сэра Чарльза Эвана преотвратительный характер. Противоречий он не выносил совершенно. При малейшем намеке на противоречие нос его поднимался кверху, а бамбуковая трость начинала свистать по воздуху. Однажды он съездил палкой по голове плотника за то, что тот его случайно толкнул, проходя по палубе.

Кроме того, случилась такая история: матросы были недовольны пищей и ворчали. Капитан опасался бунта. Услышав об этом, губернатор сразу же вспылил. Он воскликнул, что с этими собаками разговаривать нечего, а надо выколотить из них бунтовство палками.

- Дайте мне нож и дубину, - кричал он, - и я расправлюсь как следует с их коноводом!

Насилу, насилу капитан Скарроу отговорил его от его намерения. Он напомнил ему, что на море убийство карается гораздо строже, чем на земле.

В политике губернатор был ярым сторонником Ганноверского дома и клялся, что готов пристрелить на месте всякого якобита.

Не смотря, однако, на всю свою необузданность, сэр Чарльз Эван был приятнейшим человеком. Он отлично умел рассказывать и помнил массу анекдотов. Никогда Скарроу и Морган не проводили времени так приятно.

И вот, наконец, настал последний день путешествия. "Утренняя Звезда" сделала стоянку у Бичи-Хед. Был вечер; судно тихо качалось в недвижном море, в нескольких милях от Винчельса. Вдали виднелись темные очертания Дондженесса. На следующее утро они должны были взять проводника в Форланд, а вечером сэр Чарльз должен был предстать перед королевскими министрами в Вестминстере. На вахте стоял боцман, а три приятеля собрались в последний раз в каюте поиграть в карты. Высокий американец стоял за креслом губернатора и служил ему. На столе было много денег, так как моряки сделали попытку отыграться. Губернатор вдруг бросил карты, взял все деньги и положил их себе в карман.

- Игра моя, - произнес он.

- Ну тише, тише, сэр Чарльз, не так скоро! - воскликнул капитан Скарроу. - Игра еще не сыграна, и мы вовсе не проиграли.

- Молчите, вы, лгун! - произнес губернатор. - Я говорю вам, что я выиграл, а вы проиграли.

И, говоря эти слова, он сорвал с себя парик и очки.

Моряки увидали высокий лоб, плешивую голову и пару пронзительных голубых глаз с красными, как у ищейки, веками.

- Боже мой, да это Шаркэ! - воскликнул штурман.

Моряки вскочили со стульев, но высокий американец вынул из кармана пару пистолетов и направил их на капитана и штурмана. Мнимый губернатор также вынул пистолет из кармана, положил его перед собою на карты и разразился пронзительным, похожим на лошадиное ржанье, смехом.

- Имя мое, джентльмены, капитан Шаркэ, - сказал он, - а это - Нэд Галловей, по прозванию Ревун, квартирмейстер "Счастливого Освобождения". Мы поссорились с нашей сволочью и нас высадили: меня на землю, а его в лодку без весел. Ах, вы, собаки! Жалкие, подлые и трусливые собаки! Наконец-то, мы вас держим в своей власти!

- Вы можете нас застрелить! - крикнул Скарроу, ударяя себя в грудь. - Пусть пройдет моя последняя минута, Шаркэ, но я скажу, что вы кровопийца, и что вас ждут адские мучения.

Пират потер руки и произнес:

- Эге, это человек храбрый! Этот человек вроде меня! Я с удовольствием посмотрю, как он будет умирать. Теперь пусть он передохнет немножко. Скажи-ка, Нэд, большая лодка готова?

- Точно так, капитан.

- А другие лодки ты просверлил?

- В каждой по три дыры.

- Ну, в таком случае мы должны покинуть вас, капитан Скарроу. У вас такой вид, точно вы не можете опомниться. Не хотите ли вы о чем-нибудь попросить меня?

- Я полагаю, что вы сам дьявол! - воскликнул капитан. - Но где же губернатор Сент-Киттса?

- Когда я видел его превосходительство последний раз, он лежал в своей постели с перерезанным горлом. Убежав из тюрьмы, я узнал от своих друзей, что губернатор отправляется в Европу на корабле, капитана которого он никогда не видал. И вот я вскарабкался на балкон его дома и уплатил ему маленький должок. А затем я прибыл к вам, капитан, захватив нужные вещи и взяв пару очков, которые должны были скрыть мои глаза. Губернатора, как вы знаете, я разыграл хорошо... Ну, а теперь, Нэд, нам пора с ними расправляться.

- На помощь! На помощь! Вахтенный, сюда! - закричал штурман.

Шаркэ поднял пистолет: грянул выстрел, и штурман упал на пол.

Скарроу бросился к двери, но Нэд Галловей предупредил его и, охватив одной рукой за талию, другой зажал рот.

- Напрасно, право напрасно, господин Скарроу, - произнес Шаркэ, - становитесь-ка лучше на коленки да просите, чтобы я вас помиловал.

- Черт тебя дери! - кричал Скарроу, стараясь вырваться из рук американца.

- Ну-ка, выверни ему руку, Нэд. А что, теперь вы станете на колени?

- Ни за что на свете, хоть оторви мне руку прочь!

- Ну-ка всунь ему нож в тело на один дюйм.

- Всовывай хоть на шесть! Все равно не стану просить о помиловании.

- Черт меня возьми, а он мне нравится! - воскликнул Шаркэ. - Положи нож в карман, Нэд. Вы спасли свою шкуру, Скарроу, и мне, право, жаль, что такой смелый человек, как вы, не избрал моей карьеры. Порядочные люди в мое время только и могут заниматься пиратством. Очевидно, Скарроу, вам не суждена обыкновенная смерть. Вы были в моих руках и остались живы, а это много значит. Свяжи-ка его, Нэд.

- А потом положить в печку?

- Потише. Видишь, в печке огонь. Пожалуйста, без твоих дурацких шуток, Нэд Галловей, я не просил тебя шутить. Если будешь говорить дерзости, то я тебе напомню, кто из нас капитан и кто квартирмейстер. Привяжи его к столу.

- Ну, вот. А я думал, что вы хотите его зажарить, - ответил американец. - Неужто вы оставите его в живых?

- Послушай, Нэд, если нас с тобой ссадили с судна вдвоем, то это еще не значит, что я перестал быть твоим начальником. Ты должен мне повиноваться, мерзавец ты этакий, а то смотри ты у меня.

- Ну, ну, капитан Шаркэ, не сердитесь, - проговорил американец, а затем поднял капитана Скарроу, как ребенка, и положил его на стол.

Быстро и ловко связав его по рукам и ногам, он привязал его после этого к столу. Рот ему он заткнул большим шарфом, который прежде украшал шею губернатора Сент-Киттса.

- Ну, капитан Скарроу, теперь мы должны с вами проститься. Если бы у меня было полдюжины моих смелых ребят, я бы заполучил и ваш груз, и ваш корабль. Но Нэд Ревун не мог найти среди вашей сволочи ни одного подходящего человека. По соседству здесь плавает несколько рыболовных судов, и одним из них мы завладеем. Когда у капитана Шаркэ есть лодка, он может получить рыболовное судно. Имея рыболовное судно, он получит бриг; имея бриг, он получит барку, имея барку, он получит вооруженный пушками корабль. Торопитесь же в Лондон, а то я вернусь, пожалуй, назад, да и отыму у вас "Утреннюю Звезду".

Капитан Скарроу слышал, как повернулся ключ за вышедшими пиратами. Затем он услышал их шаги на палубе. Они подошли к корме и стали отвязывать большую лодку. Скарроу начал рваться. Раздался плеск волны; лодка была уже на воде. Еще с большим бешенством он старался освободиться. Наконец, ему это удалось, и он упал со стола прямо на тело убитого штурмана. Он вскочил, выломал дверь и бросился без шляпы на палубу.

- Сюда! Петерсон, Эрмитаж, Вильсон, сюда! Тащите ножи и пистолеты! Спускайте большую лодку! Видите вон ту лодку? В ней находится пират Шаркэ! Влезайте в лодку все! Надо его непременно изловить.

Лодки были спущены, но сейчас же начали тонуть.

- Лодки просверлены! - закричали матросы. - Они текут как решето!

Капитан крепко выругался. Он был побежден окончательно. Безоблачное, покрытое звездами небо висело над морем; не чувствовалось ни малейшего ветерка, и паруса чуть заметно колыхались в лунном сиянии.

Вдали виднелось рыболовное судно. На его палубе работали над неводом несколько рыбаков. Маленькая лодочка приближалась к этому рыболовному судну, ныряя в волнах, освещенных месяцем.

- Эти рыбаки погибли! - воскликнул капитан. - Крикните-ка им, ребята, пошибче! Надо их предупредить об опасности.

Но было уже поздно.

Как раз в эту минуту лодочка приблизилась к рыболовному судну. Раздались два пистолетных выстрела, затем стон, а затем снова пистолетный выстрел, после которого наступило молчание. Кучка рыбаков исчезла. И вдруг - от берегов подул ветер, паруса рыболовного суденышка стали надуваться, и оно медленно поплыло к Атлантическому океану.

Артур Конан Дойль - Подвиги морского разбойника. 01 - Возвращение губернатора Сент-Киттса, читать текст

См. также Артур Конан Дойль (Arthur Ignatius Conan Doyle) - Проза (рассказы, поэмы, романы ...) :